Четыре наследника Тёмного Лорда

— Ну естественно… — проговорила себе под нос Гермиона, откинувшись на спинку кресла. — Я предупреждал, что добровольно от мест по протекции никто отказываться не станет, — пожал плечами Леонард. — Разумнее всего будет ввести систему критериев и заслуг, согласно которым будут распределяться места членов судейства. — И подтверждение профпригодности для действующих судей Визенгамота, — добавила Грейнджер, придвигаясь к столу. — Для этого потребуется отдельная аттестационная палата, которая будет заниматься контролем, — удручённо выдохнула она. — Только взяточничество доберётся и туда. — А если сделать проверяющих анонимными? — потерев подбородок, предложил Гросс. — Хм-м-м… — ведьма задумчиво растянула согласную. — Мы можем поднять этот вопрос на собрании, — она улыбнулась, — но мне нравится эта идея. Волшебник чуть склонил голову, посмотрев на неё так, что стало неловко. Последнее время Грейнджер всё чаше ловила на себе заинтересованный мужской взгляд, из разряда тех взглядов, которые присущи не просто коллеге. — Без вас тут было не так интересно, — мягкий голос Леонарда прошёл током вдоль позвоночника. — Но думаю, что это ненадолго. — Пока не знаю… — попытавшись сгладить разговор, ведьма вежливо улыбнулась. — Вряд ли это важно. Пока меня не было, работа неплохо продвигалась. — В моем присутствии не было бы никакого смысла, — продолжил он, не отводя взгляда, — если бы я не облегчал жизнь своему начальству. Он был совершенно спокоен и явно не планировал уклоняться или скрывать свой интерес. Леонард никогда не произносил вслух больше, чем было положено для их взаимодействия, однако от него исходила живая стабильная симпатия. Не животная и дикая, к которой Гермиона уже привыкла, а уверенная и монотонная. И невольно ведьма сравнивала его с Теодором. Нотт был похож на буйную горную реку, которая бурлила и кипела, местами почти превращаясь в узкий ручеёк, а иногда разливалась так сильно, что срывала мосты. Гросс больше напоминал озеро. Возможно, где-то в глубине и происходили волнения, но поверхность воды всегда оставалась неподвижной. — Я не твоё начальство, — сцепив руки в замок, Грейнджер облокотилась на стол, чуть наклоняясь вперёд. — Мы можем с тобой перейти на «ты» и даже пить кофе по выходным, но не надо полагаться на большее, — она прищурилась, поджав губы. — Будет не очень хорошо, если ты пострадаешь из-за мимолётной симпатии. На его губах появилась непривычная игривая улыбка, вызывающая дрожь в коленках. Леонард немного склонил голову на бок и потёр кончики пальцев друг о друга так, словно в них появился зуд. — Я выгляжу настолько слабым? — полюбопытствовал он. — Я имела в виду не это, — еле удержавшись от того, чтобы начать его разглядывать, возразила ведьма. — Репутация Теодора говорит куда красноречивее, чем я. — То есть тебя больше беспокоит то, что кто-то может пострадать, — приподняв бровь, уточнил Леонард, — а не то, что у тебя есть романтические отношения? — Эм, я не… — Гермиона слегка опешила и несколько раз безмолвно приоткрыла рот. — Я лишь хотела предостеречь. Меня вполне устраивают мои отношения. — Все счастливые женщины отвечают именно так, — взяв со стола лист пергамента, протянул Гросс. — Я не должна оправдываться, — отмахнулась Грейнджер, надувая губы. — Это детский сад. — Конечно, — усмехнулся Леонард. Захотелось раздуть щёки и скривиться в ответ, но ведьма сдержалась. Она внезапно осознала, что он её дразнит: так глупо, но так ненавязчиво. И самое жуткое, что она несознательно приняла эту игру и даже втянулась. Маг поднял на неё свои небесно-синие глаза, заставив смутиться. Совсем неправильно. Гермиона не планировала этот флирт. Она не собиралась, просто её мозг искал хоть кого-нибудь, чтобы отвлечься от грозовой тучи, которая изо дня в день бродила по поместью вслед за Теодором. Дверь распахнулась без стука, и ведьма испуганно распахнула глаза — на пороге стоял Нотт. Это было настолько несвоевременно и неловко, что было даже немного страшно, будто её поймали за руку на каком-то непотребстве. Грейнджер машинально приподнялась с места, забыв все слова. — Добрый день, — встав, Леонард застегнул верхнюю пуговицу пиджака и подошёл к анимагу ближе, протягивая руку. — Леонард Гросс. В этот момент время словно остановилось. Ведьма видела, как на лице Теодора за доли секунды созрела взрывная ярость, которой требовалась одна маленькая искра, чтобы всё вокруг начало полыхать. Он протянул руку в ответ, и периферическое зрение Грейнджер зацепило какой-то белый блик, а спустя секунду всё пространство вокруг разорвалось в клочья. Нотт всадил в челюсть Гросса свободный кулак с такой силой, что тот чуть не рухнул навзничь. Грейнджер вскрикнула, когда анимаг вывернул руку консультанта, которую продолжал удерживать после рукопожатия. Она слышала, как громко хрустнула чужая сломанная кость, острым скрежетом прочертив по мозгу. Леонарда развернуло на сто восемьдесят градусов и он опустился на колено, а его лицо исказилось от боли. — Прекрати! — вскрикнула Гермиона, дрожащей рукой направив на Теодора палочку, — Что ты творишь?! Хватит вести себя как… Она замолчала, понимая, что ляпнула лишнее, но было уже поздно. Волшебник отпустил руку своей жертвы и посмотрел на хозяйку кабинета. Встретившись глазами с его маниакально-убийственном взглядом, Грейнджер ощутила сомнения в том, что он её понимает. Ярко-зелёные глаза пылали огнём, а по телу прошлись хаотичные судороги. По вздувшейся на его шее вене проскользнул неестественный изумрудный импульс, словно его кровь сменила цвет. Леонард испустил короткий негромкий стон, перевернувшись на спину, однако Нотта это совершенно не волновало. Он сделал несколько шагов навстречу к ведьме, и она невольно отступила назад. — Как кто? — сквозь зубы процедил анимаг, и его радужки сверкнули ещё ярче. Дверь распахнулась, и в неё влетел взбудораженный Блейз, поднимая ладони: — Мне срочно нужен совет относительно галстука, — он окинул взглядом кабинет и натянуто улыбнулся. — Мне кажется, что лучше под цвет глаз подходит синий, но близнецы утверждают, что бордовый, и я никак не могу… — Как кто?! — проорал Нотт, почти достигнув стола. Ведьма задрожала. Он смотрел безжалостно и злобно, так, словно сейчас разорвёт её на части. И впервые в жизни Грейнджер испугалась. Теодор словно это почувствовал, его движения стали плавнее, а накал ярости только стократно возрос. — Теодор, не подходи к ней, — проговорил Забини. — Нам лучше уйти прямо сейчас. Нотт его будто не слышал. Он склонился вперёд через стол и заглянул ведьме в глаза, повторив шепотом: — Как кто? — Как животное, — почти беззвучно ответила ведьма, обречённо опустив палочку. Повисла тишина, и на лице Нотта растянулась хищная широкая улыбка. Он выглядел так страшно и отторгающе, что было не по себе. Сердце так больно билось о ребра, что Гермиона чуть не разревелась, но анимаг беспощадно продолжил вполголоса: — Я убью его. Не сейчас. Чтобы не портить твой имидж, — он неестественно глубоко склонился влево, словно его позвоночник был мягким, — Но как только он покинет это здание, я располосую его тело на мелкие лоскуты, так, что никто никогда не сможет его собрать или хотя бы признать в нём человека. Он не шутил. Это была прямая угроза, которую Теодор обязательно исполнит. И Грейнджер ничего не сможет с этим сделать. Звон разбившегося стекла прозвучал со стороны двери, и по кабинету начал быстро расползаться светло-фиолетовый туман. Ведьма на секунду перевела взгляд анимагу за спину, но он был быстрее. Хватило доли секунды, чтобы Нотт перепрыгнул стол и вылетел в окно, оставив всех в недоумении и растерянности. Осколки разбитого стекла из оконной рамы посыпались вниз, а из Атриума донеслись женские визги и испуганные крики. Второй уровень. Пятнадцать ярдов не меньше. Грейнджер ринулась к окну, ухватившись пальцами за подоконник, усыпанный осколками, и увидела обезумевшего белого барса, несущегося по залу с каминами. Вдоль его тела проявилась зелёная вуаль, выжигая участки шерсти до кожи. Он разразился рыком и исчез в одном из каминов, сгорев изумрудным пламенем. В лёгкие проник терпкий запах мускуса, и мысли ведьмы помутились. В ногах появилась слабость, а мысли стали совсем ватными и несуразными. — Тихи-тихо-тихо, — голос Забини успокаивающе прозвучал в ушах. — Немного сна тебе сейчас не помешает, да и выбора особо нет… Это были последние слова, которые Гермиона смогла услышать, прежде чем её сознание утонуло в пёстрых красках снов. И ей снился кошмар: будто бы кровавые реки разлились по улицам Лондона, и среди грязно-багровых оттенков был Теодор. Обезумевший, разгневанный анимаг, перепачканный в чужой крови. И он смеялся. Отрешённо и жутко. Из его рта стекала густая тёмно-красная жижа, заполоняя всё вокруг. — Ты его нашёл…? — Я бросил все возможные силы, чтобы не беспокоить общество… — Значит, не нашёл. — Я ни на что не намекаю, — нервно проговорил силуэт Забини, расхаживающий из стороны в сторону, — но он охотник по натуре, — раздражённо потирая лоб, фыркнул он. — И даже если я подниму весь аврорат на ноги и сыпану туда ещё три десятка волшебников, они не смогут его найти. — Ты умеешь повышать голос? — удивлённо поинтересовалась Паркинсон, сидящая на стуле рядом с постелью. — Прости, — выдохнул мулат, остановившись. — Я просто… Гермиона несколько раз моргнула, ощущая тяжесть в затылке. Всё вокруг плыло, но по цветам и очертания она смогла распознать больницу Святого Мунго. Кажется, это были палаты экстренной госпитализации. — Я тоже переживаю, — спокойно проговорила Пэнси, — но почему Драко ещё не орёт? — Он занят, — сухо проронил Забини, отвернувшись в сторону. — Он что…? — изумлённо протянула Пожирательница, скривившись. — Ты точно ему объяснил, — она описала ладонью кровать Грейнджер, — что у нас здесь происходит? — А что у нас… происходит? — тяжело выдавливая слова, поинтересовалась Гермиона. — Ты дерьмовый собеседник, — потянула Пэнси, надавив подруге на плечо, когда та попыталась подняться, — и вообще в обсуждении не участвуешь ещё пару часов, пока мозги в порядок не вернутся. Ведьма зажмурилась, понимая, что Паркинсон права. Её сознание путалось, переплетаясь какими-то дикими ядрёными красками. Она повернула голову влево и непроизвольно вдохнула глубже, уперевшись взглядом в Леонарда на соседней постели. На его лице появилось несколько синяков, а рука была зафиксирована около рёбер бинтом. Стало настолько стыдно, что ведьма чуть не расплакалась. Теодор ведь не мог. В глазах скопились слёзы. Он не стал бы делать так больно. Однако перед глазами было живое подтверждение его наплевательского отношения. Грейнджер закрыла рукой рот, чтобы удержать всхлип от накатившего разочарования. Она не хотела верить в такое жестокое и наплевательское отношение. Его могли бояться другие, но не она. Нельзя любить того, кто вызывает в сердце ужас. И оттого, что ведьма знала, что Нотт может быть другим, было ещё больнее. — Я прикажу собрать твои вещи, — размеренно проговорил Забини, обратив внимание на реакцию девушки. — Тебе нельзя оставаться в его поместье. — Я не хочу… — выдохнула Грейнджер, пытаясь сохранить самообладание. — Ты можешь пожить у меня, — спокойно проговорила Пэнси, чем лишила дара речи мулата. — А почему нет? Я живу одна, — она пожала плечами. — Конечно, это магловский квартал Лондона, но так будет даже лучше — подальше от дурных воспоминаний. Гермионе хотелось, чтобы они оба исчезли. И чтобы всё исчезло. Она понимала, что друзья пытаются помочь, но прошло слишком мало времени, чтобы ведьма могла смириться с произошедшим. Ей казалось, что это любовь вопреки. Несмотря на биологию и различия. Несмотря на мировоззрение и принципы. Несмотря ни на что… — Я хочу побыть одна, — отрешённо проговорила Грейнджер. — Пожалуйста. — Очень необычное желание с учётом того, что через стенку приёмное отделение и общая палата, — констатировала Паркинсон и встала с места. — Но-о-о, — она посмотрела на Блейза, — сейчас нам и правда лучше уйти. Немая благодарность повисла в воздухе, и Гермиона не смогла выдавить из себя ни звука. Пэнси была лучше, чем она когда-либо могла думать. И, возможно, гриффиндорка не заслуживала такого понимания, но ей было так невыносимо грустно, что она не смогла произнести слова благодарности. — Чего встал? — ткнув Забини пальцем в плечо, поинтересовалась ведьма. — Нам нужно накостылять одному белобрысому мозгоисследователю. Двигай лапками, — она обернулась к Грейнджер. — Я наведаюсь вечером ближе к выписке. Вина прихватить? — Нет, — глухо ответила ведьма. — Отлично, а то у меня дома только джин и ликёр, — выдохнула Пэнси и укоризненно взглянула на мулата, — А ты думал, только у тебя в этой компании пристрастие к алкоголю? Он медленно отрицательно качнул головой: — Просто не думал, что будут такие поводы выпить…