Elden Ring: Своя концовка

         Драконий курган Грейолл не просто так носил своё имя: на нём действительно жили драконы, более того — сама Грейолл.          Некогда великая драконица, мать тех драконов, которых ныне называли вырожденцами, была поражена гнилью, с тех самых пор потеряв возможность летать. Ей оставалось лишь молиться о том, что однажды к ней придёт фармер с кровотоком и обморожением, и оборвёт её мучения.          …главное, конечно, чтобы не перезагружал локацию перед смертью, а то это уже совсем наглостью будет…          То есть, конечно, она думала немного о другом, но суть оставалась та же.          Возможно, её жизнь уже давно оборвали бы, не охраняй её собственные потомки, не оставляя и шанса на то, что её мучения когда-нибудь закончатся. Ситуация была настолько противоречивой и раздражающей, что древней драконице только и оставалось, что ждать появления достаточно могущественного и наглого фармера. То есть, охотника.          Ждать, ждать, ждать, ждать…          Для Междуземья нынешней Эпохи это было обычной практикой. Все давно привыкли к этому. Настолько, что никто уже и не верит в то, что однажды ожидание подойдёт к концу.          Но, как ни странно, всё заканчивается.          Грейолл медленно открыла глаза, услышав, как зарычали её глупые потомки. Как попытались броситься на новых «наглецов», осмелившихся потревожить «сон» матери.          Обычно всё заканчивалось быстро. Даже вырожденцы были настоящим кошмаром для подавляющего большинства людей: кто будет не в ужасе от реюза ассетов тварей, у которых океаны здоровья, одинаковые атаки (в том числе, конечно же, по площади!), сломанные хитбоксы и размеры, что камера просто не выдерживает такого издевательства и начинает иной раз совершать целые пируэты(118)?          Этот случай был другим.          Грейолл чувствовала, как один за другим её потомки падали.          Кто-то их побеждал. Более того, побеждал так, чтобы не убить, что требовало намного больше усилий, чем обычная победа. Это не могло не заинтересовать драконицу.          Её зрение давно потеряло былую чёткость, но даже так она видела, как под ногами всполошившихся потомков мелькал человеческий силуэт. Он словно… перекатывался сквозь пламя?..          «Гниль окончательно поразила мой разум?»          Впервые за очень долгое время древняя драконица почувствовала себя… немного неудобно.          И не только она. Чуть вдалеке стояла другая человеческая фигура, впрочем, по какой-то причине вызвав подсознательное омерзение и непринятие. Знакомое. Столь сильное, что Грейолл слабо зарычала.          Гниль.          Странному человеку (человеку ли?) не потребовалось много времени, чтобы победить её потомков. Слишком быстрый, слишком ловкий, слишком сильный, слишком… абсурдный, ему было абсолютно наплевать на количество атак по площади… то есть, на всё направленное на него пламя.          Даже если его каким-то чудом зажимали — он просто призывал на секунду странного призрачного скакуна и тот моментально поднимал его в небо, отскакивая от воздуха.          Возможно, это был настоящий охотник на драконов?.. Он слишком хорошо знал их. Будто предугадывал каждую следующую атаку. Для этого нужно было победить не одного, не двух и не пять драконов.          Если так выглядело окончание её мучений, то это была не худшая судьба. По крайней мере, её убьёт достаточно сильный воин, а не фармер с кровотоком и обморожением.          Неизвестный мужчина и живое воплощение гнили подошли к ней вплотную, дав ей возможность внимательно осмотреть их. И лишь вблизи она смогла понять, что то, что она восприняла воплощением гнили, было похоже на человека больше, чем странный мужчина.          Древняя драконица впервые за долгое время почувствовала не ярость, а страх. Всего на секунду.          Костя, с раздражением потушив вновь пытавшуюся разгореться одежду, совсем не ожидал от неё никаких действий. Он просто хотел кое-что проверить.          Но реакция была.          «Почему… почему ты не убил их?»          Раздавшийся голос в голове Кости, пусть и нёс в себе силу опасной огнедышащей древней ящерицы, всё ещё казался удивительно слабым и усталым.          Костя пожал плечами.          — Ты могла умереть(119).          Что за глупость? Она что, была похожа на заботливую мать, чьё сердце не выдержало бы потерю вырожденцев, которые не могли дать ей спокойно прекратить это гнилое существование?!          Глупость!          Эта букашка, что была меньше её когтя, ещё и сочувствовать ей вздумала?!          — Гниль уже не оставила ей шансов, Константин. Какая ужасная судьба…          Голос Миллисенты стал совсем тихим, девушка опустила голову, будто испытывая какую-то абсурдную вину перед… чем-то.          Могла ли драконица разозлиться ещё больше? Как оказалось, да. Её жалело живое воплощение гнили! Воплощение гнили! Эта букашка в теле человеческой самки думала, что сможет её обмануть?! Её чувства так легко не обманешь!          «Убей меня, — холодно произнесла драконица. — Моя смерть… подарит тебе… могущество, о котором… котором… ты не мог и мечтать…»          — Больше на начальных уровнях, я уже перекачался, — возразил над чем-то задумавшийся Константин. — Сборки с драконьими сердцами мне тоже не очень интересны(120).          Костя неожиданно перевёл взгляд на Миллисенту.          Чистую, уже не голодную, в свежей одежде — красноволосая девушка во всех смыслах расцвела. Ну, или не во всех, к счастью, но суть понятна.          Мужчину невыносимо раздражало, что на протяжении всего квеста, путешествуя по всему Междуземью, она была в одной окровавленной одежде.          Сначала девушка стеснялась принимать такие… подарки, но напор соулслайкера оказался слишком силён.          Она получила то, о чём и мечтать не могла. Мир неожиданно наполнился красками, пусть и пока в основном красными. Но, как оказалось, даже виды Звёздной пустоши могут быть по-своему завораживающими, сколько бы раз она их не видела.          — Я хочу кое-что попробовать. Ты помнишь, о чём я говорил?          — Я найду медальон, Константин, — улыбнулась Миллисента.          Она знала, что мужчине перед ней не нужна была на самом деле её помощь. Но он обращался к ней, и старался делать это как можно чаще: давал ей сражаться с поражёнными гнилью существами, ночами позволял ей караулить округу, отправляясь спать, хотя сам, кажется, и не нуждался во сне как таковом, позволял ей брать на себя готовку, и пусть она была совсем примитивной (в их условиях и с одной рукой что-то приготовить было тяжеловато), мужчина всё равно благодарил. Константин переступал через себя раз за разом, чтобы она могла принести пользу.          Реакция Мелины и Селлены на поведение мужчины была… весьма яркой.          Их совместное путешествие по Звёздным пустошам не было долгим, но Миллисента чувствовала, что запомнит его на всю жизнь. Это были слишком важные воспоминания для девушки, с рождения проклятой гнилью.          Ей не нужно было повторять дважды. Сжав в руке меч, она смело обошла огромную драконицу и направилась в форт. Пусть она держала изогнутый меч не в ведущей руке, ей всё ещё было что показать.          Константин и Грейолл остались одни. Почти: Мелина и Селлена всегда были рядом, но Костю это явно слабо смущало.          Погасший какое-то время смотрел в глаза раненной драконицы.          Звёздные пустоши ему дали уже очень много. За последнее время мужчина столько «нафармил», что даже поражённые гнилью твари прекратили попытки на них напасть и, когда видели приближающиеся фигуры невозмутимого Погасшего и красноволосой девушки, ходившей с таким лицом, будто она была на лучшем свидании в своей жизни, предпочитали просто делать ноги. Или лапы. Или что там у них…          С каждой поднятой характеристикой, так или иначе связанной с его сознанием, Константин всё больше и больше начинал ловить себя на… разных мыслях.          Мысли текли всё лучше и более складно, в голове начинали появляться концепции, к которым он вот так никогда бы не пришёл. Пусть общее… направление его мышления оставалось неизменным с самого начала, он просто не мог оставаться прежним, путей решения тех или иных проблем становилось больше.          Сначала он переосмыслил поведение окружающих его существ, перестав относиться ко всем событиям, как к простым «квестам». Продолжал же он называть квесты так лишь из-за привычки.          Затем он переосмыслил казуальство. Начал тоньше улавливать настроения окружающих его существ, что не могло не напрячь мужчину. Осознание проблем не решало их, лишь влияло на психологическое здоровье несчастного казуального хардкорщика.          В последние же дни, охотясь на тварей с Миллисентой, поглощая просто огромное количество рун бесчисленных живых и мёртвых созданий, катком прокатываясь по Звёздным пустошам, происходило новое изменение.          Возможно, он был единственным Погасшим, который за столь короткое время лишил жизни стольких существ. И уж тем более он был единственным Погасшим, способным столь чудовищно эффективно поглощать и направлять руны в себя.          Про постоянно подпитывавшие его Великие руны, ключи к изменению всего Междуземья, и говорить было нечего.          — Я давно хотел попробовать одну молитву, но у меня не хватало казуальной энергии на её использование, — произнёс будто бы в никуда мужчина.          «О чём… о чём ты…»          Грейолл не понимала, о чём говорило невозмутимое существо перед ней.          — Теперь у меня её хватает и я чувствую, что могу её использовать. Я хочу попробовать тебе помочь.          Грейолл готова была рассмеяться от заявления спрятавшегося под личиной человека существа, но по многим причинам не могла. Драконица не верила в то, что ей могли помочь.          Взгляд мужчины неуловимо изменился. Было видно, что он стал очень задумчивым.          — Проблема в другом. Я начал смотреть на «молитвы» и «чары» иначе. И на свою силу — в том числе.          Из-за появления Миллисенты уроков с Селленой стало меньше, но мужчина и без того уже осознал главный принцип казуальства в виде визуализации.          Разве он не занимался этим всё время? Его сила, очевидно, отличалась от той, которой оперировали казуалы. Но это не мешало ему с похожими эффектами визуализировать то, что он «знал».          Не слишком задумываясь над тем, что он делал, мужчина успешно занимался казуальством. Теперь же, когда странные мысли сами начали лезть ему в голову…          Он не потерял возможность использовать казуальство, однако начал естественным образом находить… недостатки своего подхода.          Честно говоря, происходящее воспринималось Костей как неожиданное желание углубиться в вырезанный лор, построить несколько теорий, связать то, что никто и не планировал связывать…          Костя начал проходить одну из самых страшных в сообществе соулслайкеров трансформаций, пробудив зачатки великих и ужасных учёных умов (лороведов), чьи многочасовые разборы на ничего не значащие описания случайного бомжатского сета брони захватывали умы казуалов, трайхардеров и даже иногда выбирающихся из подвалов через сломанную коллизию Тех-Кому-Нельзя-Включать-Таймер.          Более того, тут и те, кто не вкусили соулслайки по самые гланды, слышали про этих мудрецов, внезапно для себя становясь частью сообщества и давая себя приобщить к нескончаемым траям, океану боли, преодолений и челленджей.          Оставались ли у кого-то сомнения в том, сколь ужасны были по своей природе учёные умы (лороведы)?..          «Я не понимаю…»          — Для соулслайков это обычная практика, — невозмутимо заметил Костя. — Ты готова к риску?          Скажем так, Константин, как тот, кто пробовал в том числе кровоток с обморожением и увлекался… фармом, чувствовал некоторую вину перед драконицей.          Грейолл, услышав вопрос Погасшего, нашла в себе силы оскалиться.          Риску?          Её существование было сплошным мучением. Великая драконица понимала, что, даже если умрёт, в каком-то виде её страдания могут продолжиться: не менее гнилой Золотой Порядок, в котором не было места Предначертанной Смерти, просто не позволит ей освободиться полностью.          Предложение существа, принявшего облик человека, было смешным.          Грейолл уставилась в спокойные серые глаза удивительно пугающей букашки, видя в них слабо скрываемый свет. Чем-то похожий на свет мерзкого золота, он при этом отличался. Казался более тёплым и… естественным.          «Да…»          Ни Мелина, ни Селлена до самого последнего не понимали, что задумал мужчина. Они догадывались, что он хотел как-то воспользоваться своей силой, но как именно…          Они собирались увидеть лишь сейчас.          Константин кивнул, улыбнувшись, после чего…          Под ним, вспыхнув светом, появился треугольник, покрытый светящимися кругами. Мужчина развёл руки, после чего одновременно поднял левую и опустил правую руки(121).          Сердце Мелины пропустило удар.          Костя обратился к «Принципу Регрессии», созданному Радагоном.          Мужчина не мог сказать, что был согласен с этим «принципом», лучше всего символизирующим стагнирующий Золотой Порядок, что не мешало ему им воспользоваться. Пусть в глобальном смысле регрессия не была чем-то хорошим, всё ещё можно было найти ситуации, когда она могла пригодиться.          Кто, испытывая боль, не любит вспоминать о днях, когда этой боли не было?          Принцип Регрессии в понимании Константина мог помочь воплотить эти воспоминания в реальность.          К счастью, мужчине не нужны были катализаторы(122).          Волна света накрыла не только мужчину, но и драконицу, пройдя по всему её телу, после чего потухла.          Костя, не увидев визуальных эффектов, уже думал было расстроиться, но тут он услышал рык драконицы. Сначала тихий, он постепенно начал становиться громче и громче.          Конечно, Грейолл узнала фундаментальную молитву Золотого Порядка. Она, древняя драконица, не могла её не узнать. И от того, что её применили на ней, она готова была взорваться от распирающей её ярости.          Столь сильной, что она, едва сдерживая боль, подняла воистину огромную драконью морду, сверху-вниз уставившись на невозмутимого человека.          И лишь после этого Грейолл поняла, что сделала.          «А?»          Костя, видя эффект, неожиданно поднял руки к Солнцу и закричал:          — Восславь Солнце!!!          Грейолл, не выдержав слабости в огромном теле, опустила шею, неверяще уставившись на сущность, чьё тело сверху-донизу покрылось такой похожей на золото, но отличной от него энергией.          Энергией, недоступной смертным.          Мужчина, опустив руки, вновь уставился в глаза драконицы. На этот раз намного более бодрые и живые.          — Время от времени я буду приходить и повторять эту процедуру, пока ты вновь не сможешь взлететь. Казуальный принцип слишком затратный, чтобы я мог повторять его часто. Это моя компенсация за все нафармленные руны…          Казалось, Косте стало немного неудобно. Самую чуточку. Конечно же, ни Мелина с Селленой, ни Грейолл не смогли понять смысл сказанных им слов.          Великая драконица медленно прикрыла глаза, позволив уголкам своей пасти приподняться. То ли от того, что ей впервые за долгое время стало легче, то ли от того, насколько вся эта ситуация была…          Безумной в своей странности.          «Фортисакс мог быть… быть прав(123)…»          Вскоре порядком потрёпанная, но крайне довольная Миллисента вернулась из форта, и впрямь найдя в нём нужную половину медальона.          Теперь он был полным.          Их путь продолжился. Медленно, но уверенно они направлялись в сторону, где обещал проходить фестиваль войны, по пути выкашивая всё, что видели на своём пути.          Звёздная пустошь давно не знала такой тишины. Бесчисленные твари, поражённые гнилью, раннее уверенные в том, что эта земля принадлежит им, столкнулись с настоящим чудовищем. Королём, который пришёл наводить порядок в своих владениях.          Миллисента, впрочем, воспринимала ситуацию совсем иначе.          Несчастная девушка получила столько внимания и ласки, сколько не получала никогда: мужчина поддерживал её в бою, дарил ей возможность добивать тварей, она даже могла закрывать глаза со знанием того, что ночью будет в безопасности! Словно ей этого было мало, Погасший одаривал её многочисленными подарками в виде разнообразной красивой одежды или украшений.          Порой Константин ненадолго удалялся, но всегда возвращался с чем-то новым.          Более того, каждый раз, когда она засыпала, ей казалось, будто по пробуждению ей становилось немного, но легче.          Тело будто становилось ещё легче, а раны ещё быстрее заживали.          Она знала, что он пытался как-то помочь с её недугом, и от этого чувствовала себя так хорошо, как не чувствовала никогда. Даже если у Константина ничего не получится — Миллисента знала, что будет ему обязана даже после смерти.          Был всего один минус. Минус, от которого, услышь его Мелина, задохнулась бы от возмущения.          Красноволосая девушка слишком стеснялась подобного внимания.          Изначально слишком робкая и тихая, больная проклятьем гнили с рождения, она никогда не видела в себе кого-то, кто могла привлечь внимание противоположного пола.          Оказанное внимание выходило за все рамки того, о чём она могла мечтать даже в самых ярких снах.          Какая воительница не мечтает найти себе того, с кем она могла бы уничтожать поражённых гнилью тварей?          Но вместе с тем, чем больше они путешествовали, тем больше она понимала, что всё это время они были не одни. Её это не расстраивало: она и так получила слишком много. Вместо этого ей было интересно. Честно говоря, чем больше она узнавала мужчину, тем больше появлялось вопросов, на которые хотелось получить ответы.          И вскоре её любопытство было удовлетворено.          — Ты нашёл причину, почему у тебя не получается её исцелить?          Негромкий вопрос Мелины заставил Константина отвлечься от бесчисленных мыслей в голове.          Миллисента спала рядом недалеко у костра.          — У меня есть одна идея.          По какой-то причине, пусть его сила и могла помочь, полностью исцелить её не получалось. Гниль будто бы частично воспринималась частью девушки. Про полноценное восстановление руки пока можно было и вовсе забыть.          Ответ задумчивого Константина её совсем не удивил. Мелина осторожно присела рядом с ним, сняв капюшон.          — Ты очень нежен с ней.          Её удивляло, насколько тихими стали Звёздные пустоши. Обычно в округе всегда слышались повизгивания поражённых гнилью созданий. Но теперь даже небо казалось удивительно чистым: Константин был слишком метким.          Мужчина пожал плечами.          — Мне показалось, что Миллисенте это нужно больше, чем остальным.          Пусть его ответ казался невозмутимым, Мелина видела, что в голосе мужчины стало заметно больше чувств. Она задумалась над тем, как бы развивались их отношения, если бы она с самого начала встретилась с таким Погасшим.          Должно быть, это было бы совсем скучно.          Как ни странно, Миллисента действительно не вызывала у Мелины каких-то негативных эмоций. Разве что жалость и редкое, слегка раздражающее умиление. Это был слишком нечестный приём как против мужчин, так и против женщин.          — Ты становишься всё ближе к цели, — негромко пробормотала Мелина. — Ты справляешься намного лучше, чем я могла себе представить даже в самых смелых мечтах, Константин. Для меня ты стал символом надежды. Но прошу, не забывай быть осторожным.          Мелина с ужасом ожидала столкновение страшного полубога и её избранника. Полубога, взявшего под контроль звёзды.          Пусть Междуземье было мифическим местом, которое не слишком любило подчиняться обычной логике, больше поглощённое потусторонним миром.          Она сама не ожидала, что вот так признается. К счастью, в отличие от Миллисенты, Мелина не была настолько робкой. Скорее, у неё были просто проблемы с общением.          Пока мужчина будет у трона, она могла не сомневаться, что неизвестный Внешний Бог не сможет совершить что-то плохое. Это были настолько абсурдные мысли, что фальшивая служанка Пальцев, услышь это от кого-то другого, лишь окинула бы глупца презрительным взглядом.          Костя на миг задумался, после чего позволил себе улыбнуться, встретившись взглядом со, всё же, одной из лучших вайфу.          — Я уже говорил, что не дам тебе умереть, Мели-Мели.          — Я же просила меня так не называть… — вздохнула устало Мелина.          Впрочем, девушке не потребовалось много времени, чтобы забыть эту глупость. Ей грело сердце то, что он помнил слова про спасение, насколько бы фантастично это ни звучало. С другой стороны, Константин уже совершил столько чудес, что вполне возможно…          Мелина сжала кольцо на руке.          И всё же, ей не стоило слишком погружаться в мечты. Да и, в каком-то смысле, подобные мысли пугали её: годы она служила одной-единственной цели, и просто не знала, что делать, если изначальная цель… прекратит своё существование.          — У меня… вопрос. Богиня и королева Марика… кем ты её…          Константин оборвал её, неожиданно схватив за руки. Мелина, чувствуя, как сжалась всем спектральным телом, едва не улизнув в нематериальность, уже было думала спросить, зачем он неожиданно прикоснулся к её уродливым, покрытым ожогами рукам, после чего…          Её рукам стало удивительно тепло.          Руки Константина слабо засветились. Тепло, словно живое, начало проникать в тело Мелины.          Великая Воля, на миг фальшивая служанка Пальцев поняла, почему у Фии, грязной спутницы мёртвых, была столь вульгарная реакция на похищаемое у мужчины тепло.          Теплота, от которой ей, призрачной деве, неожиданно стало очень жарко. И безумно приятно. Настолько, что совсем не привыкшая к таким чувствам девушка просто глупо открыла рот, чувствуя, как заслезились от удовольствия её глаза.          Энергия Константина была слишком тёплой, слишком ласковой, слишком насыщенной. Это совершенно отличалось от холодной, чуждой, потусторонней силы чародеев.          — Работает…          Голос Погасшего вывел её из столь… грязного состояния, заставив обратить внимание на его слова. Фальшивая служанка Пальцев моментально поняла, о чём шла речь: её руки. Ожоги.          Они стали чуть более… блеклыми.          Поглощённый неизведанными механиками Костя, лишь увидев результат, позволил себя поднять взгляд на одну из лучших вайфу, удивлённо застыв.          Тяжело дышащая, вся красная, со слезящимися глазами, она, встретившись взглядом с мужчиной, широко открыла проклятый глаз, после чего, издав какой-то совершенно уникальный, высокий звук, исчезла в нематериальности.          — Мне стало интересно…          Достаточно громкий голос Селлены вынудил Костю повернуть голову в сторону, где спала Миллисента. Та, круглыми глазами смотря на миниатюрную чародейку у себя на плече, была слишком растеряна, чтобы что-то сказать.          До этого всегда сосредоточенный на окружении мужчина, позволив слишком хорошо заработавшим мозгам поглотить себя в круговороте неизведанных механик и теорий, ослабил бдительность.          И, судя по всему, это был далеко не худший исход событий.          Уже совсем скоро они добрались до Замка Рыжей Гривы. Места, где встретятся достаточно смелые воины и чародеи со всего Междуземья, чтобы попытать удачу и победить обезумевшего полубога.                           (118) Драконов в Междуземье много. Слишком много. Несмотря на некоторые особенности отдельных индивидов, по большей части все встречные ящерицы представляют собой повторение одного и того же противника. Не меняется ни мувсет дракона, ни его поведение, ни тактика сражения. Огромный процент игроков, однажды убив дракона, просто пропускает всех остальных. (119) Грейолл можно убить двумя способами: убийством самой драконицы или драконов, которые её охраняют. За убийство каждого дракона у Грейолл будет сниматься часть полоски здоровья. (120) В игре существуют «драконьи молитвы», которые можно получать в обмен на сердца поверженных драконов. (121) Молитва, снимающая все накапливающиеся отрицательные эффекты, которой обучает брат Корин или Мариэль, пастырь клятв, если передать им молитвослов Основы Золотого Порядка. Наглядно (для просмотра .gif необходимо скачать): http://e.pc.cd/FjXy6alK (122) Для применения молитв, как и чар, нужны катализаторы. (123) Фортисакс — древний дракон, поверженный Годвином Золотым, первенцем Марики, впоследствии ставший ему хорошим другом, которого он не оставил даже в своей смерти.