Двое в лодке, не считая дракона

Вывалившись из камина и наткнувшись на драконью люльку, Гермиона из последних сил подавила сопротивление воздуха и устало добралась до ближайшей горизонтальной поверхности — дивана. Тяжёлый и физически, и морально, день давал о себе знать. Попытавшись выбраться из почти неподъемной в её состоянии мантии, Гермиона распласталась звёздочкой в мужском юнитарде по дивану. Разговор с директором затянулся, и время давно перевалило за полночь, так что она, словно Золушка, вновь превратилась в обычную девушку — жаль, что из мужчины, а не принцессы. Поэтому добираться до покоев пришлось через камин, а не на тыкве, когда-то бывшей каретой. Языки зелёного пламени уже растворились в красных сразу же после того, как летучий порох полностью сгорел от её перемещения. Надо бы взять записи и сделать заметки за сегодня, но сил напрячь хотя бы одну мышцу, чтобы приманить магией карандаш с бумагой, не было. В итоге Гермиона просто смотрела на красные всполохи огня и размышляла. Получив описание всех возможных мероприятий, в которых мог бы быть задействован Альбус, Гермиона и директор Диппет ещё долго обсуждали школу, учителей и учеников. Преподаватели были куда безобиднее и проще, чем в её времени. Никаких мужчин с чесноком на шее или оборотней, обращающихся раз в месяц. Теперь у неё была информация, которая обычно мало интересует студентов, но известна коллегам: семьи, внешкольные интересы, где и чему они учились, а также какое шило в заднице подтолкнуло их связаться с кучей детей, которые в случае обиды могут не просто ударить в нос, а сразу превратить обидчика в кучу соплей нужным заклинанием. Единственный ученик, который продолжал вызывать интерес Гермионы, был Том Риддл. И, как выяснилось, каждый в этой школе разделял этот интерес. Многие профессора хотели стать его наставниками после выпуска, особенно хлопотал Слагхорн. Большинство было очаровано таким волшебным мальчиком из неволшебного мира и мечтало оставить такой бриллиант себе. Но пока что этот обломочный камень умело скрывал свои планы. Директор Диппет сам признал, что отношение Альбуса Дамблдора отличается от отношения других. Гермиона ожидала подтверждения своих догадок, что Альбус играет роль «плохого полицейского» (раз уж её неловкие комментарии во время дежурства воспринимались как норма), но ее второе амплуа вновь удивило. Гермиона была уверена, что Альбус, вероятно, относится к своему талантливому ученику с некоторым личным предубеждением, но, как оказалось, он решил бить куда больнее по и без того уязвлённому самолюбию любимчика всей школы. Альбус его не выделял. Никак. Такое отношение к любому другому ученику было нормой, но нежелание целовать землю, по которой прошел Риддл, смогло привлечь внимание многих. Ведь действительно, как можно было не заметить такую Эта Киля в их магической галактике? Но Гермиона, как и Альбус, прекрасно понимали, что это скорее М 87. Гермиона пожалела, что не узнала эту информацию до злополучного дежурства — это сильно облегчило бы ей жизнь. После разговора с директором Диппетом ей стало легче: бессознательно (ведь только отсутствием сознания можно было оправдать её поведение) она вела себя с ним как с обычным учеником, интересуясь лишь элементарными вопросами, потому что не знала, за какие ниточки хвататься. Хотя ей казалось, что она вела себя по-свински, оказалось, что Альбус относился к Тому так же. Славно. Никакого осуждения, господин будущий директор. А вот у господина нынешнего директора явно звучали нотки осуждения, когда он долго пытался объяснить динамику общения между двумя столпами Хогвартса. Непринуждённый, хоть и вынужденный, разговор с директором Диппетом был ей очень нужен — и для её целей, и для душевного равновесия. Несмотря на моральное истощение, впервые за долгие дни её тревога снизилась до нормального уровня — почти как на шестом курсе. Ты знаешь, что что-то грядёт, но у тебя ещё есть возможность дышать. Неприятно лишь, что способность ощущать запахи вернулась к ней только в кабинете, пропахшим старостью, директора. Гермиона старалась избегать людей из прошлого, ведь её главной целью было вернуться в будущее. Незнакомые лица с фамилиями, когда-то прочитанными ею в старых фолиантах, пугали её. И хотя Гермиона понимала, что рано или поздно ей придётся выйти на контакт с преподавателями этого времени, она откладывала это, как могла. Она осознавала, как безумно одинока и как ей хочется простого человеческого общения, но налаживать новые связи было страшно. Начав обживаться в этом времени, она рисковала оборвать связующую с будущим ниточку, забыть о том, откуда пришла. Директор Диппет на её стороне, и ей важно помнить об этом. Немного сблизившись с ним, она ничего не потеряет. В конце концов, дряхлый старичок, иногда отпускающий пошлые замечания, не сможет заменить её друзей. Но общение с ним могло бы её стабилизировать, помочь дойти до конца, чтобы вернуться к своим истокам. Ужин преподавателей оказался просто очередной попойкой. На подобный тимбилдинг директор закрывал глаза, ведь понимал: если не дать учителям в течение года отдохнуть от детей и сблизиться, Хогвартс, скорее всего, разрушится после первой же попытки не дать капле алкоголя попасть в тело преподавательского состава. Конечно, можно было бы найти повод, чтобы не нырять в эту пучину, но это была прекрасная возможность в раскрепощённой обстановке наладить контакт с теми, с кем Гермиона пока что общалась только как ученица. Кроме того, этот «ужин» был хорош тем, что если Гермиона допустит очередную глупость, она сможет сослаться на алкогольное опьянение. Никто ведь не будет знать, что она приняла сорбент, который не позволит ей опьянеть. Даже Слагхорн не знал об этой маленькой хитрости, ведь таблетки были куплены в специализированном магазине, а не приготовлены в кабинете зельеварения. Не приняв душ, выжатая как бубонтюбер, Гермиона схватила сонного Норберта и улеглась в кровать. Маленький дракон давал достаточно тепла, чтобы она не ощущала холод одиночества, засыпая рядом с ним. Следующий день Гермиона провела полностью в своём обличии. Наверное, никогда ее самооценка не была настолько высокой, как сейчас, когда в её зеркале всё чаще мелькал силуэт старца. По этой причине, или в попытке компенсировать то, что ей часто приходилось буквально переставать быть собой, запихивая свое внутреннее «я» глубоко внутрь, притворяясь полной противоположностью, Гермиона всё чаще стала надевать одежду Джинни, которая случайно завалялась в её сумке после совместного возвращения в Нору на каникулы. Часть одежды подруги, которую ей передали не старшие братья, а дальние родственницы, большинству из которых было уже за пятьдесят, полностью подходила этому времени. В отличие от большинства вещей самой Гермионы, эти наряды не были тусклыми и официальными. Нежные тона, интересные дизайны и узоры сильно контрастировали с её одеждой заучки. Как Гермиона не замечала этого раньше? Ничего вызывающего, никаких излишне откровенных деталей — всё-таки эти наряды проходили через общество исправления нравов в лице Молли Уизли. Гермиона могла без зазрения совести носить их в сороковых, и никто бы не заметил подвоха. От магловской одежды пришлось отказаться, так как те же джинсы ещё не входили в повседневный гардероб женщин и выглядели бы странно: школьница в дениме, который был популярен среди рабочих. Поначалу было грустно расставаться с привычными вещами, но теперь Гермиона всё больше осознавала: она девушка, которая переместилась на пятьдесят лет назад. Пора ассимилироваться. Снова проведя целый день в библиотеке, Гермиона попыталась вывести несколько гипотез и распределила, в каких библиотеках лучше всего их проверить. О камне времени ей, возможно, удастся узнать у профессора Меррисот. Исследователь камня разработал маховик времени, и хотя сведения о самом артефакте скрыты отделами тайн каждой страны, намёки о создателе могут просочиться в специализированную литературу. С остальными преподавателями дела обстояли так же: благодаря их специализациям можно было предположить, какой информацией они располагают. Накидав примерный план того, у кого и что можно найти, Гермиона поспешила покормить Норберта, а затем отправилась на ужин. Пусть и с меньшим количеством человек, он обещал быть не менее грандиозным, чем пир в честь первого учебного дня. В своем обличие быть на ужине ей приходилось редко, но обычно мало кто обращал на нее внимание. После недели бесполезных попыток сблизиться, девочки с Гриффиндора перестали обращать на неё внимание. Но сегодня, как Гермиона знала из проверенных скользких источников, будет лишь восемнадцать учеников, так что возможно ей придется хотя бы ради приличия поддерживать с кем-нибудь диалог. Войдя в большой зал, Гермиона увидела, что все свободные места для учеников были заняты. Домовики оставили лишь один стол, который в любом другом случае казался бы одиноким в таком большом помещении. Но гигантские ёлки и вычурные украшения с радостью съедали предоставленное им пространство, делая помещение визуально меньше. Сервировка была рассчитана на определенное количество гостей — ровно столько приборов, сколько людей числилось в замке. И Гермиона, потратившая лишнее время на дракона, сейчас оказалась в максимально неудобном положении. Придя последней, у нее не было возможности выбрать удобное место ближе к краю стола, где она смогла бы не привлекать внимание. Осмотревшись, Гермиона заметила, что большинство учеников были одеты в потрёпанную повседневную одежду. Видимо, из-за войны они не имели доступа к тканям. Все эти маглорожденные боялись возвращаться в лоно смерти, даже несмотря на семьи, оставшиеся за пределами Дырявого котла, жизнями которых теперь играл Гитлер. Высматривая свободное место по полным аппетитной едой тарелкам, Гермиона наконец заметила пустующую посуду, помимо места подготовленного для Альбуса. По левую сторону от свободного места был младшекурсник, который с упоением облизывал ножку запечённой курицы. Но её взгляд замер на другом соседе: по правую сторону от свободного стула сидел тот, с кем за одним столом опасно было не то что ужинать, но даже дышать. Словно оловянный дровосек , Гермиона, еле передвигая конечностями, дошла до стула и неловко опустилась на него. Стараясь не поворачивать голову вправо и абсолютно негнущейся рукой, она дотянулась до ближайшей миски, чтобы положить хоть что-то в свою пустую тарелку и иметь повод не смотреть по сторонам. Первое такое близкое нахождение к мистеру Я-Убиваю-Грязнокровок выбило ее из колеи. То, что остальные ученики также были маглорожденными, не снижал накал внутренних страстей. Не зная, что делать, Гермиона решила обратиться к столовому этикету, который когда-то родители пытались привить ей. В такой сложный момент очень удобно воспользоваться системой уже устоявшихся правил. Как и полагается, не облокачиваясь на стол, держа в левой руке вилку, а в правой — нож, Гермиона, не видя из-за пелены перед глазами, что именно лежит на её блюде, скрупулёзно принялась это резать. И вдруг она поняла, что допустила серьёзную мыслительную ошибку: забыла о правиле чередования . Получается, теперь ей нужно начать диалог с тем, кто сидит по правую руку от неё? Но, кажется, можно не общаться с человеком, которому она не представлена . Черт, директор представил их друг другу, а значит ей просто необходимо завести с ним какой-нибудь лёгкий разговор. Скрежет её ножа, уже добравшегося до тарелки, слился со звуками других школьников, опустошающих запасы продовольствия Хогвартса. Абсолютно неестественно медленно повернув голову вправо, Гермиона попыталась мило улыбнуться соседу, но улыбка больше походила на оскал, который сразу исчез, когда она увидела, куда устремлён его взгляд. Сосед, отпивая из праздничного кубка, смотрел прямо на её тарелку, словно сомневаясь в её содержимом. Почувствовав на себе её взгляд, Том Риддл оторвался от созерцания и невозмутимо взглянул на Гермиону. — Приятного аппетита, — слегка кивнул Том Риддл и вернул внимание своей тарелке, которая казалась на удивление пустой по сравнению с соседними. Это была глупая затея. Никакого этикета больше не будет — всё-таки Гермиона не королева Елизавета. Хотя сейчас она вроде бы ещё просто принцесса. В любом случае это не для неё. Поэтому надо скорее дохлебывать то, что у нее в тарелке, и убираться отсюда подальше. Ради приличия, начав запихивать в рот неприлично большие порции чего-то, что она так старательно нарезала, но так и не поняла, что это, Гермиона полностью игнорировала разговоры вокруг. Кажется, за столом шла оживлённая беседа, и даже какие-то взрослые голоса пытались вовлечь детей в празднество, но всё это прошло мимо. Полностью сосредоточившись на том, чтобы реалистично есть, когда кусок в горло не лезет, Гермиона с облегчением вздохнула, увидев сквозь туман белое дно тарелки. Снова повернувшись вправо, Гермиона, игнорируя присутствие за столом других людей, с которыми так-то можно тоже было бы попрощаться, и забыв, что вообще можно просто тихонько уйти, обратилась лишь к Тому Риддлу. — Хорошего вечера! — Получилось чересчур воодушевлённо, но было уже совершенно всё равно. В её организме выработалось столько кортизола, что мышление полностью окутало туманом. Ещё немного — и она почувствует эмоциональное истощение. Поэтому, кивнув в сторону темно-синих пятен, Гермиона подорвалась с места и, стараясь не переходить на бег, ретировалась из большого зала пыток. Как она могла допустить такую оплошность? Как могла позволить себе расслабиться? Она так слилась с жизнью Дамблдора и так обрадовалась, что в его личине ей сегодня не предстоит взаимодействовать с префектом тёмных душ, что совершенно забыла про свою собственную жизнь. Именно её легкомыслие сыграло с ней такую злую шутку. Как и всегда после встречи с Риддлом, Гермиона мчалась по коридорам, не разбирая дороги. Ей определённо сегодня нужно напиться!