Двое в лодке, не считая дракона

Пока Гермиона превращалась в Альбуса, её мысли витали, словно дементоры на третьем курсе — где-то над шпилями замка. Сознание вернулось к нему в тот момент, когда настало время пить сорбент. С одной стороны, он понимал, что именно эта несчастная таблетка не даст ему отвлечься от ужаса, пережитого на рождественском пиру, но с другой стороны, не выпив её, ему бы пришлось пережить другой, не менее жуткий — в уборной и в личине Альбуса. Поэтому, вновь проглотив противную таблетку, Альбус направился в деревню. Решение отправиться пешком до Хогсмида было верным. Возможность проветрить мысли и успокоить организм после такой ментальной атаки Волдеморта помогла Альбусу отвлечься и настроиться на ужин. По пути его догнала профессор Меррисот, которая, хоть и оставалась молчаливой, одним лишь приветствием по имени дала понять Альбусу — она настроена на сегодняшний вечер и отпустила все формальности, которых они раньше придерживались. Возраст Галатеи, как и любого пожилого волшебника, было сложно угадать. Но сам факт, что она когда-то учила настоящего Альбуса, говорил о её преклонных годах. Директор Диппет упоминал, что преподавать она начала ещё пятьдесят лет назад и уже тогда была весьма зрелой дамой. Но, как настоящий джентльмен, он отказался говорить о её возрасте. Галатея была невысокой, но статной волшебницей. Её голова уже полностью покрылась седыми волосами, но это не мешало её внутреннему стержню проецировать в мир ее силу. Острые черты лица и тяжёлый взгляд отвлекали внимание от морщин на её лице. Альбус, будучи в душе маленькой девочкой, искренне хотел узнать секреты этой женщины. Гермиона всегда мечтала одним лишь видом вызывать то же чувство магического могущества, что и ведьма, идущая сейчас по правую руку. Честное слово, такими женщинами нельзя не восхищаться. Когда Гермиона посещала её занятия, она была в искреннем восторге. Именно такие уроки объясняли откуда взялась сила многих волшебников старой школы: они были максимально структурированы, а баланс между теорией и практикой — поистине изящен. Профессор Меррисот давала необходимый объем знаний, чтобы защитить себя и своих близких. Если бы у них с друзьями преподавал такой профессор, то отряду Дамблдора было бы нечем заняться. Ещё одной приятной чертой профессора Меррисот было её молчание. Уже долгое время, находясь с ней на дежурствах и за едой, Альбус искренне наслаждался таким положением вещей. Никогда прежде ему не было так комфортно просто быть рядом с кем-то в полной тишине. Так и сейчас, просто созерцая звёзды на ясном небе, они в молчании дошли до паба. Заведение, полное постояльцев, оживлённо гудело. Со всех сторон слышались разговоры и смех, а повсюду висели игрушки и взрывались волшебные хлопушки. От одного только запаха, заполнившего помещение, можно было опьянеть. Пожилая владелица, мадам Райан, завидев Альбуса и Галатею у дверей, сразу направилась к ним, чтобы проводить их в одну из гостиничных комнат, где преподаватели собирались инкогнито закладывать за мантию. Вряд ли родители учеников, которые могли случайно оказаться здесь этим вечером, обрадовались бы при виде подвыпивших учителей своих чад. Их встретил профессор Кеттлберн, уже пребывающий в нужной кондиции. Глядя на него, казалось, что Хагрид ещё легко отделался со своим увлечением магическими существами, или же его великаньи корни прекрасно сочетались с любовью к самым опасным питомцам. Сильванусу Кеттлберну повезло меньше — вместо руки у него уже был странный протез с двумя металлическими жвалами на шестерёнке. Но, похоже, его вовсе не смущала эта замена — стакан с какой-то яркой, ядреной на вид жидкостью держался в протезе просто отлично. Насколько помнил Альбус, это была не последняя конечность, которую потеряет Сильванус за годы работы в Хогвартсе. Не дав двум престарелым коллегам даже выдохнуть после прогулки, Сильванус сразу же предложил им своего напитка. Альбус и Галатея максимально вежливо отказались, выразительно переглянувшись, словно соглашаясь, что пока ещё рано опускаться до такого уровня. Возможно, лет так через дцать. Не зная, что выбрать — ведь познания Альбуса в ассортименте «Трёх метел» ограничивались сливочным пивом и огневиски, — он решил заказать то же, что и Вилкост. Она, похоже, оценила жест, и Альбус охотно подыграл ей, умело скрывая свою совершенно целомудренную натуру. Профессор Кеттлберн всячески пытался расшевелить своих коллег, но, наткнувшись на стену их равнодушия к песням и пляскам, поник и принялся ждать более раскрепощенную жертву. Следующей на праздник пришла профессор астрономии Стелла Канопус. Несмотря на торжество и свою звёздную профессию, она выбрала простое чёрное платье с такой же тёмной утеплённой мантией. Без макияжа её глаза всё равно казались обрамлёнными чёрными тенями. Бессонные ночи у телескопа и дневные пары о космических гигантах давали о себе знать. Гермиона ещё на её уроках замечала, как эта женщина средних лет напоминала представителей субкультуры, кажется, бинтов… Нет, марли, которая как раз зарождалась в её детстве и нередко пугала людей на улицах Лондона во время её летних визитов. Не отклоняясь от своего образа, профессор Канопус заказала странный напиток «Клыки вампира», который больше напоминал свёрнутую кровь, хоть и пах смородиной. Альбус порадовался, что не пришёл в паб вместе с ней, иначе ему пришлось бы либо заказывать то же, что и она, либо пить то, что Сильванус называл «настоящим бодрящим зельем». Следующим, будто из ниоткуда, материализовался Гораций и сразу оказался рядом с одноруким профессором. Хотя он тоже вежливо отказался от настойчивых предложений Кеттлберна разделить его выпивку, с удовольствием достал из небольшого кармана своей мантии крупную бутылку медовухи и предложил повысить градус их вечернего настроения. Последней на вечер прибыла преподавательница прорицаний — хотя способности её были даже менее впечатляющими, чем у Трелони, зато она не носила эксцентричных одежд и шали. Альбус никогда не пересекался с ней — ни по работе, ни по учебе, — но Диппет вкратце поделился с ним её биографией. Кассандра Кейси была женщиной средних лет, недавно примерившей на себя роль преподавателя. Её сильной стороной были расклады Таро, но и остальные разделы прорицаний, по словам директора, она преподавала вполне достойно. В общем, обычная женщина, не стремившаяся выделяться ни поведением, ни нарядами, ни предсказаниями смерти. Единственное, что смущало Альбуса, помимо её предметного интереса, — это тюрбан на голове, навсегда ставший в его глазах символом двуличия. Хорошо хоть, что у Волдеморта пока есть своя голова на плечах. Другие преподаватели не приняли приглашение на данное мероприятие, приняв стратегическое мудрое решение напиться подальше от коллег, которых временами так хочется проклясть в учительской. Как оказалось, коктейль «Пророческая гроза», который Альбус делил с Галатеей, был назван так не случайно. Уже после первого глотка, который Альбус с трудом сделал, даже не смотря на апельсиновую отдушку, все его органы чувств начали сходить с ума. Странные вибрации окружили его, а воздух заполнился запахом озона, как перед ударом молнии. Галатея, сидящая рядом и глубоко вдыхавшая, явно ощущала то же самое. Эти необычные ощущения длились всего несколько секунд, но сильно напугали Альбуса. Тем не менее рука сама собой потянулась к стакану за вторым глотком. Щеки Галатеи слегка порозовели — она явно начала хмелеть. Напиток был крепкий: он обжигал горло, но Альбус почувствовал тепло только в гортани, а по мере того, как алкоголь спускался ниже, ощущение становилось всё слабее. Сорбент задерживал большую часть градуса, но за короткое время, пока напиток достигал шайбы, «гроза» всё же немного попадала в кровь. Недостаточно, чтобы опьянеть, но вполне достаточно, чтобы согреться и расслабиться. Альбус откинулся на свою сторону дивана, с интересом слушая неожиданно разговорчивую профессора Меррисот. Видимо, алкоголь слегка смягчил её внутренний стержень и позволил расслабиться. Шестеро преподавателей разбились на пары и тихо беседовали, обсуждая далекие от школьных дел темы. Первая порция напитков постепенно подходила к концу, но, словно по волшебству, мадам Райан уже вернулась с новыми стаканами и парой весьма необходимых закусок. Атмосфера становилась всё уютнее и спокойнее. Профессор Меррисот увлечённо рассказывала историю о том, как в молодости, в составе исследовательской группы, они охотились на катоблепаса в Эфиопии. Гермиона читала о катоблепасах, когда пыталась отыскать хоть малейшую подсказку о Чудовище Слизерина, и именно тогда она наткнулась на это создание. Долгое время она думала, что именно этот полукабан-полубуйвол прячется в Тайной комнате, ведь его взгляд также способен превращать в камень. Причем настолько эффективно, что катоблепасы почти вымерли, каждый год, во время спаривания, каменея от взгляда друг на друга. В восемьдесят четвертом году были найдены последние каменные изваяния этих существ, после чего их объявили вымершим видом. На втором курсе эта теория казалась наиболее правдоподобной, хотя оставался вопрос о перемещении существ по замку. Гермиона долго ломала голову, как эти парнокопытные могли бесшумно передвигаться по школе, да так, что никто их не слышал, кроме Гарри, который благодаря парселтангу, знал, когда чудовище было рядом. И только когда пришла догадка о трубах, а затем появились два жёлтых глаза — явно не катоблепаса… Сейчас, слушая захватывающий рассказ о встрече с этим опасным существом и отчаянных попытках его обездвижить, Альбус не сводил с собеседницы восхищённого взгляда, лишь изредка кивая. Галатея, словно почувствовав в нём тот же исследовательский пыл, придвинулась ближе. — Мы потратили почти сутки, чтобы в конце концов обезвредить его. Насколько мне известно, сперва его доставили в исследовательский центр при Уагаду, где тогда работал известный африканский магозоолог Агу Бура, а затем переправили в местный Отдел тайн. До сих пор получаю рассылки с исследованиями, которые ведутся на основе его изучения, — закончила Галатея и залпом допила свой напиток. Альбус прикрыл глаза, на мгновение представив, как сам отправляется исследовать магический мир и делать поразительные открытия. Какое это было бы удовольствие — быть не просто самой умной ведьмой столетия на основе школьных оценок, а великим учёным и исследователем, подтвердившим свою квалификацию делом. Он готов был отдать все, чтобы почувствовать себя однажды на своем законном месте. Но вместо этого он почувствовал лёгкое прикосновение к плечу. Медленно сообразив, что это рука Галатеи, осторожно гладившая его, Альбус отогнал остатки мечтаний и встретился взглядом с её лукавыми, несколько пьяными глазами, в которых наоборот вовсю бушевала фантазия. К такому жизнь его точно не готовила. — Знаешь, я думала, ты — искатель снитча на чужом поле… — Пальцы Галатеи плавно добрались до воротника его мантии, едва коснувшись кожи, отчего Альбус, словно улитка, постарался втянуть шею, лишь бы избавиться от этого щекотливого ощущения. Паника явно отражалась в его глазах, но Галатея смотрела куда угодно, только не в них. Ему не хотелось даже думать о том, куда именно. — Но с таким взглядом, каким ты смотришь на меня весь вечер, вряд ли можно быть равнодушным к женщинам. Сказать, что Галатея ошиблась, и он всё-таки гей? Но как воспримут это в этом времени? В Англии уголовное преследование гомосексуалов отменили только в семидесятых, но как на это смотрят в магическом мире? Гермионе никогда не приходило в голову проверять такие вопросы: её друзья, по выражению Меррисот, никогда не интересовались «квиддичем в чужие ворота». Поэтому было достаточно опасно подтверждать, что Альбуса куда больше интересовала гладкая кора тиса, а не шероховатая. Но прекратить эту ситуацию как-то надо, и желательно не испортить отношения с Галатеей. Что могла с ним сделать эта могущественная женщина за отказ не хотелось даже представлять. Мерлин, люди в её возрасте этим всё ещё занимаются? Какая гадость! В поисках выхода из неловкой ситуации Альбус не слишком заботился о том, чтобы скрыть свои эмоции. Поэтому выражение паники на его лице было более чем очевидным, но, похоже, Галатея восприняла его совсем иначе. — Не переживай, Альбус. У многих есть фантазии о своих учителях, даже бывших… — Она придвинулась ещё ближе, её пальцы уже играли с его бородой. Оглядев пространство в попытке найти предмет, которым можно шандарахнуть Галатею, чтобы привести ее в чувство, Альбус наконец нашел то, что может ему помочь. — Гораций! — Альбус резко вскочил на ноги. Слагхорн вздрогнул, оторвавшись от байки, которую как раз рассказывал Кеттлберну, и ошеломлённо уставился на Альбуса. — Гораций! Ох, прошу прощения, Галатея, у нас ведь был намечен важный разговор, совсем из головы вылетело, — Альбус, стараясь выглядеть почтительно, попятился спиной к своему спасителю. — Альбус! Наконец-то решил присоединиться к нашему мужскому кругу? — Что? Да! Очень хочу! — Альбус наконец-то рискнул развернуться, с надеждой, что в спину не прилетит никакое противное заклинание. — Здесь как-то скучновато, не находите? Нужно что-то делать! — Альбус, старина, наконец-то дельные мысли! — Профессор Кеттлберн, словно только и ждал этого момента, нетвёрдой походкой направился к корзине в углу комнаты и вернулся с ней в руках. Сдернув с корзины потрёпанную ткань, Сильванус извлёк оттуда изящную бутылку с нежно-розовой жидкостью внутри. — Святой Мерлин, это то, о чём я думаю? — Гораций смотрел на бутылку с благоговейным трепетом, как будто перед ним был годовой запас Феликса Фелициса. — Ну, только если ты думаешь об эликсире счастья, — Сильванус нежно провёл пальцем по стеклу бутылки. — Как она тебе досталась? Они же в дефиците после того, как наводнение уничтожило все ветряные цветы в Китае. — Кто ищет, тот всегда найдёт, — Сильванус отвёл взгляд от своего сокровища и хитро ухмыльнулся Горацию. — Эликсир счастья? — Альбус с подозрением разглядывал бутылку. — Ох, Альбус, неужели не узнаёшь? — Гораций всплеснул руками, встречая его непонимающий взгляд. — Это же настойка из виноградолистной анемоны! Самый качественный и редкий алкоголь! Никакого похмелья, только чистая эйфория! Как можно такого не знать! — Что ж, пора просветить нашего новообращённого товарища, — Сильванус покрепче обхватил бутылку своими щупами. — Так что, просто разопьем бутылочку? — спросил Альбус, ничуть не смущаясь. Внутри у него был маленький секрет, который обещал уберечь его от всяких последствий. Гораций задумчиво почесал подбородок. — Я слышал, больше трёх стопок никто не выдерживает — настойка даёт столько эйфории, что после и не хочется. Предлагаю пари: кто осилит… ну, скажем, вдвое больше, то есть шесть стопок, тот… — Гораций, нахмурившись, придумывал достойную награду победителю. Это был шанс Альбуса. Он, конечно, не станет разглашать про тайную комнату Слагхорна на глазах у всех, но ему нужно было что-то, что позволило бы позже выбрать именно этот трофей. В своей победе Альбус ничуть не сомневался. — Давайте так: победитель загадывает желание каждому, кто не выдержит, — предложил Альбус, вопросительно глядя на Горация и надеясь, что тот примет условия. — Что-то как-то слабовато, Альбус, — Гораций сморщил нос, словно Альбус предложил ему нюхнуть застоявшееся зелье. Видимо, участвовать в соревновании без чёткой ставки ему совсем не улыбалось. Будучи истинным слизеринцем, Гораций не собирался тянуть кота в мешке. — Знаешь ли ты, что бывает при передозировке этой настойкой? — с лёгкой небрежностью спросил Альбус, пытаясь найти веский довод для Горация. — Хм, насколько я знаю, никто ещё не осмелился выпить больше, так что информация отсутствует… — Гораций внимательно следил за Альбусом, стараясь уловить скрытый смысл. — Ну что ж, давайте проверим! А если доживём до утра, тогда и решим, какой приз нам положен. А то, кто знает, может, и некому будет пользоваться победой. Гораций на мгновение задумался, взвешивая риски. Кажется, он пришёл к выводу, что в случае чего не станет спасать победителя, чтобы, не дай Мерлин, с него не потребовали больше, чем он готов отдать. В конце концов, он согласился. — Разумно, — отозвался он. Сильванус, похоже, вообще не собирался вмешиваться в их диалог. Ему было всё равно, чем это закончится. Главное, что он всё равно получит то, чего желает — хорошенько напьётся. Троица уселась за ближайший стол, и Альбус, как профессор трансфигурации, наколдовал перед ними изящные стопки. Женщины, стоявшие в стороне и наблюдавшие за очередными глупыми затеями мужчин, которые всегда стремятся к саморазрушению, с любопытством сгруппировались вокруг стола. Галатея, видимо, решила, что теперь является спутницей Альбуса, присела рядом с ним и шёпотом произнесла: — Покажи, на что способен, профессор. Первая стопка исчезла в Альбусе незаметно, ведь он очень стремился отвлечься от этого смущающего его взгляда Галатеи. Сюрприз поджидал его откуда не ждали. Настойка счастья уже с первых секунд соприкосновения с его сенсорными органами начала давать градус. Это значило лишь одно — хоть шайба и впитает в себя большую часть алкоголя, он всё равно опьянеет. Оставалась надежда, что это произойдёт уже после его победы. Сильванус тут же налил новую порцию. Гораций, слегка подтолкнув себя, потянулся за стопкой. Не теряя времени и не делая пауз, они сразу же осушили содержимое стопок. Альбус почувствовал, как расслабляется его тело. Гораций сидел с выражением лица, словно перед ним была амортенция, готовая околдовать. Сильванус же смотрел на женщин с завороженным видом, как будто среди них были прекрасные диринары, которые могли исчезнуть, если на них не смотреть. Альбус старался свыкнуться с новыми ощущениями. Он чувствовал себя… спокойно? Откуда он знает это чувство? Эйфория медленно разливалась по телу, но явно не в тех же объёмах, что у его соперников. Третья стопка, являющаяся ключевой, ведь свыше этого уже придется прилагать волю для продолжения спора, далась с трудом. Слагхорн вымученно уставился на неё, но, в конце концов, всё же поднял. Сильванус, словно вернувшись к реальности благодаря толчкам своих магических птиц, но все же не отрываясь от любования, тоже захватил стопку. Выдохнув, троица осушила свои напитки. Тяжело, очень тяжело. Как пережить ещё один такой удар, Альбус не знал. Ему хотелось просто пойти в библиотеку и лежать там целую вечность, вдыхая запахи старых книг и пергаментов. Но он знал, что нужно поднажать. В голове крутились счастливые моменты его жизни: первая похвала профессора Макгонагалл, первые посиделки у камина в гостиной Гриффиндора с новыми друзьями, первый романтический танец… Гораций плавно съехал со своего стула на пол, с блаженством на лице нашептывая что-то, напоминающее рецепт зелья. Сильванус же уже направлялся к Стелле, которая, смущаясь под его откровенным взглядом, слилась цветом с напитком в своей руке. Альбус не мог видеть, куда они направились дальше; ему было слишком трудно удерживать свой разум в узде. Особенно когда Галатея продолжала нежно поглаживать его плечо. Или локоть. Альбус не совсем понимал, что именно она трогает, но что-то она определенно наглаживала. Слова застревали у него в горле, и, в конце концов, он просто указал пальцем на Горация, как бы интересуясь, будет ли его друг и дальше наслаждаться горизонтальными поверхностями или ещё составит конкуренцию. Женщины, вооружившись палочками и руками, пытались вернуть Слагхорна на его трон; кто-то даже налил еще по стопке. Альбус поднял свою порцию. Гораций, хныча, как ребёнок, которого заставляют есть кашу с комочками, всячески пытался отвернуться от стопки, которую ему подсовывала чья-то женская рука. Это явно не была Галатея, ведь ее рука уже занималась его коленом с узором лондонской подземки. Опрокинув ещё одну стопку, профессора приняли совершенно противоположные позиции: Гораций откинулся на спинку стула и тяжело пыхтел, а Альбус уронил голову на поверхность стола, надеясь, что это придаст хоть немного ясности его разуму. Если его так штормит, то что же происходит с Слагхорном? У Виктора, несмотря на его физическую форму, были очень мягкие предплечья, за которые Гермиона любила держаться во время прогулок. Обворожительная улыбка Логхарта, словно сияние луны, притягивала ведьму. Его тёмные волосы… Она почувствовала в своей руке движение и, приподняв голову, увидела новую порцию адского зелья. Прошептав одними губами «нет», она взглянула на женщину рядом, которая настойчиво пыталась заставить её поднести стопку к губам. Еле проглотив нежно-розовую жидкость, всё вокруг резко заволокло пеленой. Отчетливые образы мелькали перед её глазами, как она подписывает книги со своими приключениями в поисках новых открытий. Взрослые мужчины и женщины с восхищением смотрели на неё, подавая всё новые и новые экземпляры на подпись. Она была подобна новому Мерлину, светоносной фигуре, окутанной славой. Губ коснулось нечто, мешающее Гермионе видеть эту чудесную картину. Пытаясь ухватиться за неё, она начала вертеться, пока кто-то не схватил её за голову и не начал вливать что-то в горло. Розовая темнота с запахом цветов заполнила её сознание. Когда Гермиона открыла глаза, она уставилась в потолок, который, несмотря на своё месторасположение и специфику, всё равно был пыльным. Она сразу поняла где находится. Повернув голову, она увидела чучело козы, смотрящее на неё своими мёртвыми горизонтальными глазами. Вздрогнув от этого зрелища, Гермиона собралась с духом. Картинки прошлого вечера всё ещё крутились в её памяти, но четкость, увы, от пьяного разума ожидать не стоило. В принципе, всё прошло неплохо, и, по всей видимости, она всё-таки справилась с задачей. Однако эта информация требует уточнения. Как и то, что она делает в Кабаньей голове. В общем, неплохо, учитывая, какие планы строила на него Галатея. Чёрт! А что если она вернулась в своё тело при всех? Вскочив с кровати, Гермиона, слава Мерлину, не чувствовала похмелья — в этом Гораций не соврал. Она собралась бежать искать Аберфорта, но вместо этого грязно выругалась, когда снова осела на кровать. Потратив несколько мгновений, чтобы среди гигантской мантии Альбуса найти свою ногу, Гермиона ахнула. Вся её левая нога превратилась в огромный синяк, и даже стоять на ней было ужасно больно. Как она умудрилась получить такие ушибы? Плохие мысли начали лезть в голову. Ей срочно нужен был Аберфорт. Придерживая ногу и хромая, Гермиона отправилась на поиски. Брат её второго амплуа нашёлся в главном помещении своего паба, восстанавливая столы и стулья, видимо, уничтоженные в ходе рождественских посиделок. Отчаянными глазами смотря на Аберфорта, Гермиона простонала: — Они меня видели? Аберфорт ответил абсолютно спокойно: — Нет, но если бы Меррисот принесла тебя на пять минут позже, она была бы очень удивлена тем, с кем ты так настойчиво хотела остаться на ночь, чтобы «присмотреть». — С ехидной усмешкой он посмотрел на Гермиону, и её тревога немного улеглась. — А что с моей ногой? — спросила она, заметив, как Аберфорт удивлённо приподнял бровь и взглянул на комковатую мантию, сбившуюся у её ног. — А что с ней? — переспросил он, явно не понимая, о чём речь. Гермиона присела на стул, собираясь объяснить ситуацию, но в тот же миг осознала, что ей нужно усесться на совершенно другую поверхность. — Я… Мне нужно в уборную, — призналась она, и, хромая, словно Грюм, направилась прощаться с живыми воспоминаниями о сегодняшней ночи. Навсегда распрощавшись с эйфорией, Гермиона не навсегда попрощалась с Аберфортом. Через камин, который с трудом удалось зажечь и настроить на перенос, она отправилась в свои покои. К её радости, она даже не пропустила завтрак. Решив отправиться в личине Альбуса, чтобы узнать как можно больше об исходе вечера, Гермиона направилась в душ. Перед этим она нежно поцеловала сладко спящего Норберта, прихватив с собой зелье от синяков. Большой зал вернулся в привычное состояние, вновь разделив присутствующих на пять групп. Направляясь к своей, почти не хромая, Альбус с облегчением отметил присутствие как Горация, так и Галатеи. Значит, он получит ответы на свои вопросы. Галатея встретила его холодным взглядом и сухо поздоровалась, вновь вернувшись к формальностям. Стержень вернулся на место, или же она просто обиделась? Альбус надеялся, что её поведение вчера было лишь следствием обстоятельств. — Альбус, я уж начал думать, что наш победоносный лев всё-таки потонул на дне стакана, — с улыбкой произнёс Гораций, поднимая кубок. — Не стоит недооценивать мой факультет, — ответил Альбус, располагаясь, как всегда, по правую руку от Галатеи, которая, в свою очередь, сидела по правую руку Горация. — Не напомните мне хронологию событий? — Ах, ну да, вряд ли ты что-то помнишь. Шесть стопок, согласно заверениям наших прекрасных дам, — Гораций учтиво склонил голову в сторону Меррисот. — ты всё-таки осилил. Я не смог справиться лишь с одной. Альбус подавил вздох облегчения и ухмыльнулся Горацию. — Значит, теперь в должниках у меня ты и Сильванус, — произнёс он, осматриваясь вокруг. Профессора магических существ не было видно. — А где он, кстати? — Ох, Альбус, вот кому повезло больше всех… — мечтательно вздохнул Гораций, накладывая себе на вилку фасоль. — Хоть он и сдался раньше всех, пока что лишь его желание исполнилось. Повезло, чертяге. — А могло повезти и другим, — вставила Галатея, смотря куда-то вдаль. В её голосе не было обиды, но звучал упрек. С этим можно было работать. — Галатея, — окликнул её Альбус, дождавшись, когда её строгий взгляд встретится с его. — Я хотел поблагодарить тебя за помощь в том, чтобы дойти до брата. — Мне пришлось использовать очень много заклинаний, чтобы донести тебя, Дамблдор, — произнесла Галатея, явно недовольная тем, что ей пришлось быть извозчиком. — И даже с заклинанием левитации ты всё равно умудрился упасть. — Ох, понятно, — кивнул Альбус. Падение вполне объясняло его повреждения. — Так какое же желание ты собираешься загадать мне, Альбус, а? — вклинился Гораций, с любопытством глядя на него. Альбус невольно взглянул на Галатею. С ней нужно что-то делать, и желательно не в постели. Может быть, достаточно намека? Постаравшись звучать как можно более расслабленно, он произнес: — Давай поговорим о моих желаниях в узкой мужской компании, мой друг. Гораций, не замечая подвоха, кивнул и принялся за свой завтрак. Галатея же вопросительно посмотрела на Альбуса, а затем, кивнув каким-то своим мыслям, слегка улыбнулась. Альбус тоже сдержанно улыбнулся. Утро складывалось как нельзя лучше. Удовлетворенный, он приступил к завтраку. Вскоре Меррисот покинула их, и разговор в узкой мужской компании стал более оживлённым. — Знаешь, Альбус, вот от кого угодно, а от тебя не ожидал. Вечно такой правильный, хороший, а потом оказывается, что ты король, — Гораций покачал пальцем, как будто пытаясь пристыдить Альбуса. Тот лишь невинно приподнял бровь в странно знакомом жесте. — Я пока был в Лондоне, не успел выбрать тебе подарок. Но после сегодняшней ночи понял, что ты сможешь оценить по достоинству. — Гораций, одна дружба с тобой — это уже подарок, — произнес Альбус, почти не соврав, но внутренне ударив себя по голове. Подарки! Он совсем о них забыл, ведь атмосфера последних дней полностью поглотила его мысли. Гораций, в свою очередь, расцвел в улыбке и отложил приборы, подвинувшись ближе, как будто собирался поделиться сверхсекретными данными. Альбус повторил его движение, готовый к разговору. — Ты сейчас проводишь свои исследования, и у меня есть кое-что подходящее для тебя, — прошептал Гораций. — Я долго собираю коллекцию. Очень ценную и древнюю. И как все подобные коллекции, возможно, она содержит немного запрещенной и темной информации… Альбус резко отстранился от него, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Кажется, ему удалось и рыбку съесть, и получить доступ к записям Горация без траты своего желания. Гораций, восприняв его реакцию по-другому, попытался оправдаться. — Не подумай лишнего! Это всего лишь ради научного интереса. Уж лучше они будут у меня, чем, не дай Мерлин, у кого-то вроде того Робин Гуда с континента. Я же только для ознакомления, не практики. — И я тоже буду рад воспользоваться твоими знаниями лишь для изучения, а не для использования, — ответил Альбус, стараясь успокоить друга. Гораций расслабился и улыбнулся. — Тогда предлагаю после завтрака отправиться ко мне. Я отбываю после обеда, у тебя будет возможность первично ознакомиться, и, возможно, ты найдешь что-то интересное в качестве литературы на каникулы. Альбус поднял кубок и поднес его к Горацию для тостa. — За друзей и знания. — За друзей и знания! — с удовольствием вторил Гораций, поднимая свой бокал. Шалость определенно удалась.