Лунный Ореол

      Вокруг кабинета, где проходил допрос, собрались все обитатели и гости поместья. Стояла гробовая тишина, никто не решался что-либо сказать. Они прислушивались со всей внимательностью к тому, что происходило за дверью кабинета. Братья Флеки спокойно курили возле открытого окна, рядом с ними стояли обеспокоенные супруги Лайалл, Илва сидела на кушетке вместе со своей младшей сестрой Луной, приобнимая девочку за плечи, все Фенрисера стояли поодаль, Радольф с женой надменно смотрели куда-то в сторону, а Эркуф выглядел уж совсем поникшим. Только лишь Курт сидел на полу рядом с дверью, положив на колено локоть, поддерживая голову и запустив пальцы в светлые волосы.       Они слышали каждой вопрос вампира и утвердительный ответ оборотня, постепенно ужасаясь услышанному. Убедившись, какого он о нём мнения, Курт с каждой минутой закипал, сжимая челюсть до боли, но продолжал молча слушать дальше. Все трое были игрушками на пути к достижению признания. Эта мысль неимоверно злила Курта. Единственным, что его останавливало сейчас от того, чтобы ворваться в кабинет и избить до кровавого месива Гервульфа, был Дан. Получив признание, он подкрепит доказательства, и убийца получит по заслугам. Настанет справедливость. Но Курт осёкся на своих мыслях. Эти чувства неправильные, нельзя желать кому-то зла. Но как бы то ни было, Гервульфа ждала только казнь, и все это понимали.       Когда речь зашла про Эркуфа, Курт взглянул на него и увидел, как на его лице отразилась обида и настоящий шок. Это было неудивительно. Родной брат его предал, бессовестно отравил, желал смерти, хотел выставить преступником вместо себя.       В какой-то момент Курт поймал себя на мысли, что ему жаль парня. Не заслуживал он этого, как бы он ни был ему неприятен. Но разве слова сочувствия могли помочь или исцелить нанесённую рану? Тем более от его неприятеля? Все вокруг смотрели на Эркуфа с жалостью, кроме его родителей, которые с невероятной выдержкой держали лицо. На лице наследника Фенрисера отразилось презрение. Ему явно не нравилось чувство немой жалости, исходящее от других. И Курт разделял его чувства, ему было тоже больно.       Вскрывшаяся истинная цель Гервульфа прозвучала громким заявлением в напряжённой тишине. Преступник заявлял свои права на Илву, крича, что никто её не достоин, кроме него. Девушка закрыла глаза, вздохнула и вскочила с места. Курт взволнованно проводил её обеспокоенным взглядом. Всё то время Гервульф преследовал одну цель — заполучить альфу и обрести треклятое признание. Это был немыслимый любовный четырёхугольник. И неотъемлемой его частью стал Курт, больше всех не желающий участвовать в нём. Илва вышла на улицу, чтобы не выслушивать дальше признания убийцы.       Эркуф вдруг подорвался с места и пошёл за ней. Курту тоже захотелось выйти на воздух, поскорее убежать от страшной правды. Илва стояла около крыльца, держась за голову. Курт вышел и чуть было не налетел на Эркуфа, который не отрывал глаз от девушки. Парни переглянулись. Обычно они испытывали друг к другу неприязнь, но сегодня было всё иначе. Настроение у всех стало паршивым донельзя. Курт только сейчас ощутил, какими похожими они были. Их объединяла любовь к одной девушке, и из-за этого они оба чуть не погибли той ночью. Но различие всё же было и будет. Курта и Илву связывал договор родителей, а чувства Эркуфа к девушке были настоящими. И из-за них Фенрисера не мог вымолвить сейчас ни слова.       — Ты как, Илва? — спросил Курт.       — Отвратительно, — обернулась она, показывая своё милое лицо в слезах. — Это так унизительно: все тянут меня, словно одеяло, словно я вещь, кусок мяса, который можно выгодно продать!       — Не все. — Курт пожал плечами. — Если тебе станет легче, я и не претендовал на тебя. Люблю тебя, но как подругу, а не спутницу жизни. Так и знал, что из этого договора не выйдет ничего хорошего. Никогда не понимал браки по расчёту. Конечно, в нашем мире это в порядке вещей, но, согласись, это глупая традиция.       — Значит, я не нравлюсь тебе как женщина? — Она вытерла слёзы и прищурилась лисьим взглядом.       Курт заметил, что его откровение подействовало на Илву. Она начала отвлекаться, но всё ещё нуждалась в поддержке именно друга, а не любовного интереса. Эркуф переминался с ноги на ногу, не находя подходящих слов, чтобы поддержать беседу. Его чувства к ней стали известны всем, включая неё, и это останавливало. Парень не хотел спугнуть или давить, просто старался быть рядом, поддерживая её молча.       — Ты очень красивая девушка, это бесспорно. Возможно, у нас бы что-нибудь и получилось через много лет, а может, и нет. Не исключено, что мы могли выбрать свободные отношения, ты бы любила того, кого желала, как и я. Но благо родители освободили нас, и мы вольны решать сами. Ты не кусок мяса, как выразилась, а личность, имеющая право выбора. Как и я, как и Эркуф.       Илва мельком взглянула на Фенрисера и неловко отвела взгляд. То же самое сделал и Эркуф. Девушка подошла к Курту и крепко обняла его. Тот похлопал её дружески по спине. Задержав ладони на худеньких плечах, он обратился к ней и Эркуфу:       — Насчёт Гервульфа не загоняйтесь. Конечно, желать ему смерти неправильно, чтобы он ни натворил.       — Это сделали с ним родители. Всю жизнь презирали и унижали за то, что он родился омегой, — с грустью произнёс Эркуф.       — Сожалею. Но ничего не поделаешь. Увы, мы ему уже не поможем, но у меня такое ощущение, что могли бы, — сказала Илва, глядя на поникшего Фенрисера.       Вдруг дверь отворилась. На крыльце появился Дан, который накинул капюшон на голову. Трое уставились на него с некоей надеждой и страхом, что вампир сообщит новые подробности. Но детектив лишь предупредил:       — Не стоит оправдывать преступника, который пытался убить вас без промедления. Какой бы его жизнь ни была тяжёлой, он сделал свой выбор — более лёгкий и низкий. А желаемое признание можно обрести и другим путём, но более сложным и тяжёлым.       Дан знал, о чём говорил, ведь сам проходил через это, в юности постоянно доказывая, что достоин злосчастного признания своих сородичей, для которых статус имел важную роль в жизни. Он помнил, как долго выгрызал возможность пройти инициацию и стать бессмертным высокородным вампиром. Трое юных оборотней смотрели на него осознанными взглядами, хотя они и понятия не имели, каково это — выбивать себе место в высших кругах. Ранее Дан не мог даже предположить, что и у других рас существовали похожие приоритеты, но у вампиров с этим всё было сложнее.       Дни шли, становясь всё жарче и длиннее. Семья Лайалл любезно предоставила Дану спасительные пакеты с донорской кровью. Оборотни замаскировали всё так, что изымаемая кровь требовалась тяжело больному человеку. Поэтому вопросов у людей не возникало, ведь Лайалл постоянно помогали всем нуждающимся. Отчасти легенда оказалась правдой, однако оборотни умолчали, что кровь требовалась именно раненому вампиру. Дан наконец полностью восстановился, с радостью избавившись от бесконечных перевязок.       Весть о преступлении и поимке убийцы быстро распространилась среди сообщества оборотней. Общество было взбудоражено этими новостями. Кто-то возмущался, что вампир влез в их дела, кто-то, наоборот, восхищался детективом. Это в очередной раз доказывало, что не стоит с предубеждением относиться к целой расе. Как и везде, они были разными, хотя оборотней объединяла общая черта — они боялись полной луны. Это было их страшным проклятием, из-за которого они впадали в неконтролируемую ярость и не могли отличить друга от врага. Курт рассказывал Дану случаи, когда наутро после полнолуния нередко оборотни находили растерзанных ими своих близких.       Приближалась самая важная ночь. Гервульфу должен вынести приговор верховный судья Саблинари — так назывался скрытый мир оборотней. Конечно, представители этой расы проживали не только в этом мире, но и среди людей, а бывали случаи, когда узы любви привязывали их к скрытому миру другой расы. Вампир, никогда не бывавший в Саблинари, с нетерпением ждал, когда отправится туда. Он, как раскрывший преступление детектив, был обязан присутствовать. Дан знал, что, как и во всех скрытых мирах, другим существам давали право пройти, но преодолеть таможенный контроль было особенно сложно именно вампирам, которых недолюбливали оборотни. В мир вампиров мало кто из других рас стремился попасть. Там можно было встретить либо торговцев, либо переговорщиков, либо влиятельных личностей и очень редко туристов. Дан предполагал, что причиной этому служили продолжительные сумерки; едва проникающее днём солнце; влажный климат, где практически постоянно было пасмурно и слякотно; пепельная пустыня, обрамляющая территорию города и примыкающих поселений, славящаяся песчаными бурями и множеством опасных монстров; презрение, высокомерность и холодность местных аристократов. Для других рас этот мир был не так приятен, а вампиры только и радовались, что их не беспокоят чужаки.       Не то чтобы приговор был формальностью, но существовал шанс, что преступника объявят невменяемым и поместят в лечебницу. Если же случится обратное и окажется, что Гервульф понимал, что делал, то смерти ему не избежать. Дан, конечно, предполагал второй вариант.       Когда солнце скрылось за горизонтом, Флеки вместе с Даном покинули поместье. Густой лес, называемый Сильва и окружающий целый город Сильвестрис, был полон жизни и таинственности. Последние лучи уходящего солнца едва пробивались сквозь густую листву, создавая на земле узоры света и тени. Ветки высоких деревьев покачивались на ветру, шелест листьев создавал приятную мелодию. Было слышно, что где-то долбит по стволу дятел, где-то шуршат перелетающие птицы, где-то трещат сухие ветки, когда по ним прыгает кролик или лисица. Флеки и Дан шли по хорошо вытоптанной дорожке. Впереди компанию возглавляли братья Дельфус и Эдон, позади шагали их жёны, Нукс и Раффина, и о чём-то негромко сетовали, за ними следовало следующее поколение — Конри вместе с женой Анкалией, которой было уже трудно передвигаться. Девушка часто жаловалась на тянущую боль внизу живота, из-за чего оборотни старались идти медленно. Замыкали отряд Дан с Куртом, который рассказывал вампиру про свой мир. Парень не раскрывал каких-то тайн, просто объяснял, как в Саблинари всё утроено. Дан слушал с нескрываемым любопытством.       Он узнал, что всеми оборотнями правил «Лунный Альфа» — самый сильный и мудрый. Как и все правители скрытых миров, он выступал от лица представителей своей расы, принимал или отклонял предложенные законы своего правительства. И в критической ситуации собирался с остальными лидерами, принимая решения. Как и в других мирах, у оборотней была своя судебная система, политика, экономика и культура. Местные фермеры, рыбаки и строители сбывали свою продукцию торговцам, которые, в свою очередь, обменивались товарами с купцами других рас. Главной промышленностью Саблинари были строительство, добыча леса, железа и стали из рудников. Оборотни не брезговали, в отличие от вампиров, позаимствовать у людей изобретения в виде электричества и прочих удобств. Хотя очень боялись, как и другие расы, технологического прогресса человечества и их нового стрелкового оружия. Дан отлично помнил, как узнал от отца, что довольно часто переговоры между правителями затевались ради одной цели — сдерживания развития людей. Ведь их изобретения и умы гениев могли породить технологии, способные раскрыть существование их миров. Поэтому закон о секретности был не так давно ужесточён.       Вскоре они вышли на небольшую поляну. Между деревьями протекал небольшой ручей, а сама территория была усеяна цветами. Посередине поляны возвышалось огромное многовековое древо, чьи стволы были переплетены между собой и образовывали внушительную дыру, через которую можно пройти без препятствий. Дельфус сделал надрез на руке и приложил окровавленную ладонь к деревянной корке. Кровь оборотня засветилась зелёным светом, он распространился по стволу, словно вены на руке. Когда свет достиг верхушки, дыра засветилась, и вместо неё появилась прозрачная дымка. Дан понял: это был портал в Саблинари. Оборотни по очереди вошли в него. Когда они остались вдвоём, Курт движением руки пригласил вампира пройти. Взволнованный Дан медленно преодолел завесу.       Перед ним возник большой холмистый мир, усеянный лесами и реками. Внизу светился огнями внушительных размеров город, окружённый скалами. Их размещение было похоже на полумесяц, словно горы охраняли покой местных жителей. Вдали Дан заметил огромное озеро и примыкающее к нему сооружение, похожее строением на башню. В небе ярко сияла растущая луна. Ближе к скалам возвышался замок, и вампир предположил, что там обитало правительство. На краю города виднелся дым от заводов и фабрик, множество лесопилок располагалось вдоль лесного массива. С другой стороны была огороженная территория. Дан предположил, что там находится военный городок.       Флеки уже отдалились вниз по дороге из каменных плит, пока Дан любовался видами. Лёгкий толчок в плечо отрезвил вампира, Курт позвал его за собой. Они спустились, быстро нагнав остальных. Свет фонарей светил так, что могло показаться, будто здесь так же светло, как и днём. Минуя многочисленные дома, Дан чувствовал на себе взгляды местных жителей. Он ощущал несколько разных аур, поэтому предположил, что здесь проживают не только оборотни, и не удивился, ведь межрасовые браки были разрешены. Только в его мире при браке с вампиром существо другого рода должно принять их кровь и стать таким же. Со слов Курта он узнал, что чаще всего оборотни роднятся стаями, предпочитая продолжать род со своими же, но бывают исключения. Существо из другого мира принимает их законы, если пара желает обосноваться в Саблинари. Полноценные семьи собираются в стаи, а маленькие семьи или одиночки вступают в другие, более многочисленные и влиятельные.       Все шли в одну сторону — к замку, окружённому рвом и каменными стенами. Вампир старался держаться подле Курта и его семьи, чтобы не потеряться в толпе, хотя это было несложно, ведь все двигались в одну сторону. Вскоре они достигли огромной площади, хотя Дан всё же удивился, как здесь смогло поместиться столько народу. Он заметил стоящий в центре помост и плаху и опустил взгляд. Вампир представил, сколько же здесь было казнено существ, сколько пролито крови, и с неприязнью поморщился. Смертный приговор никогда не приносил ему удовлетворения, но с этим ничего нельзя поделать. Таков закон.       Неподалёку он заметил всех Лайалл и в другой стороне стаю Фенрисера. Все они стояли впереди, как главные причастные к этому событию. То же самое сделали и Флеки, отчего Дану пришлось протискиваться через толпу. Шум, гам и возня раздражали вампира, он не переносил массовых скоплений. Через время, которое показалось Дану очень долго тянущимся, послышалась барабанная дробь. Повисла долгожданная тишина, показавшаяся ему усладой. На помост зашёл мужчина в чёрной, широкой, ниспадающей до земли мантии без рукавов. Судейская мантия была одним из символов государственной власти, призванным напоминать участникам судебного процесса и всем, кто присутствовал при осуществлении правосудия, об особом статусе судьи. Затем привели в наручниках Гервульфа. А на балконе замка Дан заметил несколько оборотней в костюмах и предположил, что они были представителями правительства. Барабаны стихли. Верховный судья зачитал список преступлений подсудимого, какие Дан выдвигал парню при допросе, и спросил, признаёт ли он свою вину. Выглядел Гервульф полностью обречённым и растерянным, стоял в сутулящейся позе, плечи опущены, а лицо не выражало ничего.       — Да, признаю, — ответил Гервульф, едва сдерживая слёзы.       — Проведение судебно-медицинской экспертизы суд принимает во внимание и признаёт подсудимого вменяемым. Руководствуясь статьями… — судья перечислил статьи, о сути которых Дан догадывался, — Кодекса Саблинари суд приговорил признать Гервульфа Фенрисера виновным в совершении преступлений и назначить ему смертную казнь через обезглавливание. Подсудимый, вам предоставляется последнее слово.       — Мне нечего сказать, ваша честь, — сказал Гервульф дрожащими губами.       — Приговор привести в исполнение немедленно, — заключил судья и покинул помост.       Сменил его палач, который держал в руке хорошо наточенный топор. Народ загудел: кто-то сыпал оскорблениями, кто-то призывал скорее покончить с преступником, кто-то замер в ожидании, кто-то и вовсе отвернулся. Приговорённого толкнули на плаху, его голова повисла. Теперь Гервульф заплакал от отчаяния. Слёзы капали на помост, когда палач замахивался. Дан на миг закрыл глаза, не желая смотреть на это, и услышал, как топор достиг своей цели. Голова покатилась по мосту, деревянное покрытие стало впитывать брызнувшую кровь, которая закапала на светлую плитку под помостом. Вдруг Дан почувствовал толчок энергии, который чуть не сбил его с ног. Взбудораженный вампир взглянул на Курта, тот отвернул голову, пребывая в подавленном состоянии. Женщины Флеки отвлекали близнецов, другие с сожалением смотрели на помост. Неподалёку вампир заметил, как Луна плакала, обнимая сестру, их родители выглядели поникшими. Даже Фенрисера утратили свою стойкость, Аяме вытирала щёки платком, Эркуф едва сдерживался от слёз, а Радольф ушёл с места казни. Казалось, что только Дан ощутил странный поток энергии. Все вокруг вели себя обычно, и лишь он метался в разные стороны, пытаясь понять, что сейчас произошло.       — Дан? Ты какой-то взволнованный, — заметил Курт.       — Не заметил ничего странного? — спросил вампир, нахмурившись. — Не почувствовал никакой энергии?       — Нет, а что такое? — забеспокоился оборотень.       — Надеюсь, ничего страшного, — неуверенно ответил Дан.       — Пойдём отсюда, расскажешь поподробнее, — настоял Курт и направился назад через толпу.       Вампир не считал себя сумасшедшим, хотя таким и мог сейчас показаться. Он даже удивился, что Курт ему поверил сразу, ничуть не усомнившись. Дан был уверен, что почувствовал странный всплеск энергии, ему не показалось, но задавался вопросом, почему только он ощутил его. Пробравшись сквозь толпу жителей, которые постепенно стали покидать место казни, вампир нагнал Курта. Тот повёл его между домов, где можно было поговорить наедине. Они миновали торговый рынок, спальный район и вышли на территорию, где располагались школы и академии. По пути, помимо местных, им встречалось также множество патрулей полицейских, которые особенно внимательно следили за порядком. Остановившись около школы, Дан закурил. Курт осматривался вокруг, чтобы, если заметит кого-нибудь, скрыться.       — Скоро полнолуние, — заметил Курт и мрачно посмотрел на небесный свод, где, помимо луны, сияло множество звёзд.       — Как вы переживаете подобные ночи? — спросил Дан, зацепившись за тему разговора.       — Те, в чьих жилах не течёт звериная кровь, запираются в домах, а мы уходим в глубь лесов. Там под землёй построены камеры, в них мы запираем себя. А если кто-то вырвется, не сможет дойти до города благодаря магии леса. Когда-то чародеи заколдовали его, так что одному туда лучше не соваться, — рассказал Курт и прищурился. — Не переводи тему, выкладывай, что за энергию ты почувствовал.       — Я поддержал разговор, — отмахнулся Дан.       — Конечно, — с явным сарказмом сказал парень, скрестив руки на груди. — Ну?       — Ты всегда такой любопытный?       — Да, но считай, что я забочусь о жителях Саблинари. Единственный вампир в мире оборотней почувствовал нечто странное после казни. Не находишь это немного подозрительным?       — С этим не поспоришь, — ответил Дан, сделав затяжку. — Веришь или нет, я сам ещё не понял, что произошло. Это было так, как будто до меня дошла волна, исходящая откуда-то. Эпицентром был не я, энергия где-то вспыхнула. Мне кажется, что я до сих пор её ощущаю, но очень слабо.       — Где?       — Вроде бы там. — Прищурившись, Дан указал рукой вперёд.       — Где озеро?       — Пожалуй, но я не уверен.       — Пойдём проверим.       Вампир потушил сигарету, бросив её на плитку, и растоптал ботинком. По мере того как они приближались, Дан сильнее чувствовал энергию. Она была такой знакомой, но он не мог вспомнить, когда в своей жизни ощутил её впервые. Вскоре они достигли водной глади. Казалось, озеро простирается до горизонта и было вовсе не озером, а морем.       — В пещерах много залежей лунных камней, а наверху есть платформа, откуда прыгают смельчаки. Там практически источник санидина, в полнолуние он светится ярким светом, — пояснил Курт, но тут его остановил Дан.       — Я больше ничего не чувствую, — испуганно проговорил вампир, пребывая в полном замешательстве.       — Как это?       — Не имею понятия.       — Ладно, пошли дальше.       Курт подобрал фонарь, который стоял рядом с пещерой, и вошёл туда первый. Дан не отставал, хотя был в полной растерянности. Обычно собранный и внимательный, детектив стал рассеянным. Он пытался зацепиться за невидимую нить, докопаться до самых закромов своего мозга, перебирая воспоминания. Внутри пещеры не было ничего примечательного, поэтому парни решили подняться наверх. К сожалению, они не заметили тень, которая мелькнула из тёмного убежища к выходу, когда они шли по лестнице.       Выйдя на воздух, парни отметили, что вид открывался потрясающий. Город был словно на ладони, сверху озеро казалось уже не таким большим, а вдаль простирались равнины, холмы и лесной массив. Курт невольно залюбовался, пока Дан осматривался. На скале пестрили прозрачные лунные камни, и вампир зацепился за них.       Он беспорядочно бормотал:       — Камни… свет… башня… ключ к совершенству… Лилит.       — Что? — Курт повернулся к Дану.       Вампир схватился за голову и дрогнул, словно его поразила молния. Через мгновение он снова стал собой, вернув свою собранность. Вампир мрачно посмотрел на оборотня в ответ.       — Я узнал энергию, раньше её уже ощущал, — пояснил он и вздохнул. — Это было связано с Камнем Первородных.       — С чем с чем?       — Когда-то меня направили на исследование раскопок в мире чародеев. Вместе с магом мы обнаружили древний Камень, принадлежавший Первородной Лилит. Когда я коснулся его, то ощутил тот же всплеск.       — И как это связано?       — Боюсь, напрямую. Но ещё не понял, каким образом. Лишь один маг способен помочь разобраться в этом — Аскольд Серпенс.