Между гармонией и раздором

Поразительно, как много могут сделать небрежно брошенные коньки...    Но перед этим Дискорд вспомнил еще один момент, о котором он никому не говорил. Он провел в мире смертных не один год и часто менялся с Первым перед другими. Неужели никто не мог догадаться или предположить? У них не было явных и четких признаков, по которым они могли определить, что с ними говорит кто-то другой. Но спустя десять лет после смерти Кайзара это произошло. Спустя десять лет Дискорд вновь увидел Аваруса.    В царстве безобидного хаоса, где драконикус нашел временный покой для души, гиппогриф появился неожиданно и незванно. Драконикуса не так удивило отсутствие печати, блокирующей магию, сколько сам вид гиппогрифа: он по-прежнему был весьма атлетически сложен, имел нормальную массу тела и выглядел бодрым и более-менее здоровым. Но взгляд Аваруса Дискорду не понравился. Он все еще помнил то отражение агонии и печали, но теперь глаза гиппогрифа смотрели хищно, немного задорно, но угрожающе. Прошло десять лет с их последней встречи, и если физически гиппогриф ни капельки не изменился, то внутренний стержень если не сломали, то наточили или переделали. Птица, оказавшаяся в логове волков, может смириться со смертью, а может уподобиться им. Аварус стал другим: в нем что-то изменилось. — Занимательно, у каждого рожденного раздором своя особая площадка для игр? — спросил гиппогриф весьма задорно, но все же держа расстояние. — Я тоже считаю, что обычная чернота весьма скучная. — Что ты здесь делаешь? — прямо спросил его Дискорд. — Тебе здесь никто не рад после убийства Кайзара, да и в других странах тоже. — Смотрю, ты вошел в совет королей, — подметил Аварус. — Как там дела у Новы? — Прекрасней некуда, а теперь отвечай на мой вопрос. Пока эти земли находятся под моей магией, ты больше не войдешь в них незамеченным.    Гиппогриф бросил тихий смешок, явно понимая, что Дискорд имеет в виду всё то же убийство. Но Аваруса это будто не разозлило и не опечалило, а вогнало в глубокую задумчивость, после чего он более стойким тоном сказал: — Я не хотел убивать Кайзара. — А что, лапа дернулась? — спросил сразу в ответ Дискорд. — Я сам не понимаю, почему убил его, — признался Аварус. — Причем я не сразу понял это. Мне казалось, что мы спокойно разговаривали, и в один момент он просто упал, но когда ты направил на меня черную магию, я вдруг вспомнил, как убил его. Только вот даже спустя десять лет я не могу понять, зачем я это сделал. — Не заговаривай мне зубы своим красноречием, я прекрасно понимаю, где ты был все это время. — Дискорда уже начинало раздражать подобное. — Зачем ты вернулся? — Есть две причины.    Он самодовольно приложил когти к клюву, отводя взгляд вниз, имитируя мышление, хотя на самом деле давно всё решил. Наверняка использовал такой прием много раз в своем новом месте проживания, отчего это уже стало привычкой. Четко проговаривая слова, но имитируя расслабленно-деловой тон, Аварус начал говорить: — Во-первых, это одна из стран, где активно практикуется волшебство, а я его изучаю. Во-вторых, мне нужно было встретиться с тобой и расспросить о том, на что способны другие создания магии. — Понятия не имею, — честно, но настороженно ответил Дискорд. — Я ни с кем не веду светские беседы. — Вот как. Печально, — проговорил гиппогриф, опуская лапу, вновь смотря на собеседника. — Знаешь, семь лет назад я встретил одного из ваших. Выходит, мне нужно задавать свои вопросы ему? — Если уж вы так дружите. — Ха! Боюсь это обернется для меня новыми условиями. — Мне все равно, что у тебя происходит, в мою страну тебе вход воспрещен. — Дискорд создал позади гиппогрифа дверь со множеством указателей, отчего гиппогриф немного дернулся, ненадолго посмотрев назад. Видимо, выработал реакцию. — Прошу с багажом на выход. — Видимо, ты не осознал всю прелесть моего положения, — хитро посмотрел Аварус. — Твоего положения? Ты персона нон-грата в любой стране, а в одну из них тебе и вовсе нет никакого прохода. — Я говорю о другом положении. Я своя фигура в Клужтауне, поэтому имею связи с теми, кого избегают остальные. А еще я связан с одним из подобных тебе. Это очень заманчиво. — Что-то не кажется мне, что это сотрудничество. Но мне все равно, во что ты вляпался. — Дискорд уверенным шагом направился к собеседнику, встав достаточно близко. — Уйди отсюда, прошу по-хорошему. — Я думал, тебя будут интересовать подобные дела, — самоуверенно проговорил гиппогриф. — Ты захватил в Эквестрии власть и вступил в совет, держа эту страну как собственную площадку для игр. Ее можно расширить. — Меня не интересуют подобные подпольные дела, — чётко ответил драконикус. — И уж травоядных я тебе точно поставлять не буду. — Тебе до них есть дело? Что с тобой стало? Я помню тебя другим.    Проницательный взгляд Аваруса вцепился в непоколебимые глаза существа раздора перед ним. И тогда Дискорд различил на его морде задумчивость и удивление. — Это точно ты, Дискорд? — спросил гиппогриф настороженно, а потом отлетел на полметра назад. — Кто ты такой?    Изучающий взгляд гиппогрифа скользил по существу перед ним. Быть может, он не понял всё основательно, но догадался, что все эти годы не знал ничего об этом драконикусе. Он пытался найти подвох, но Дискорд взял всё в свои лапы: — Я - Дискорд, рождённый из раздора. Лорд хаоса и физическое воплощение своей магии. И я правитель Эквестрии, а ты здесь - нон-грат персона!    Драконикус возник перед ним достаточно быстро, касаясь лапой груди гиппогрифа. Знакомое для него ощущение прошлось по всему телу, придавив грузом плечи, закутывая сердце и лёгкие. Знакомая магия: ещё одна пятикратная печать. — У тебя две минуты, прежде чем она схлопнется, — проговорил Дискорд, наблюдая, как гиппогриф с долей страха смотрел на появляющиеся оранжевые линии на теле, а также прогибался под их тяжестью и болью, являющимися актом предупреждения. — Я говорил, уйди по-хорошему. — Да? Тогда я скажу тебе то же самое, что и Нове на прощание, — с тяжестью ответил Аварус, излучая жестокую ненависть. — Ты ещё вспомнишь обо мне.    В нескрываемой ярости он щелкнул когтями, в последний раз покидая эти земли. И более Дискорд не видел и не слышал о нём ничего долгие тысячу лет. Но его и не интересовало, чем занимался этот гиппогриф в Клужтауне. Точно так же он не задумывался о том, что происходило за границами Эквестрии.    Однако наказание за бездействие настигло его. «Любой выбор приносит раздор или порядок, даже если решить ничего не выбирать». Аморе погибла из-за эгоистической жажды отмщения, а страдания, выпавшие на плечи кристальных пони, возникли из-за его бездействия. Сомбру он припугнул, но когда сестры заключили его в камень, этому единорогу больше не было смысла обходить Эквестрию стороной, и эта страна и жители в ней погрузились в новые проблемы. Но Дискорда уже не было.    Только первые года сидение в камне он мог считать наказанием, но потом произошло смирение, обдумывание всех своих действий и решений, признание их неправильной стороны и осознавание последствий. Косвенно он был виноват в смерти Аморе, и произошло это из-за глупой жажды мести, погубившей многих непричастных. И это не успокоило душу, а наоборот - доставило больше боли. Месть определённо была не тем, чего драконикус хотел достигать. Он вспомнил свои слова пять сотен лет назад:    «Это решение - ложь. Никто не заслуживал так страдать, кроме тех, кто изначально начали это».    И тогда он простил Свирла.    Сотня лет сидения в камне была похожа на тот долгий месяц пребывания в собственном разуме. Но раз теперь Дискорд не был связан с миром, то мог себе позволить окутать тело чернотой, как делал с ним когда-то Император, просидеть в ней года, а потом погрузиться в чертоги разума, ощущая магическое равновесие. Но и это наскучило за сто с лишним лет.    Первый уж точно не был приятным сокамерником: он предпочитал сидеть в тишине и не особо реагировал на попытки Дискорда развлечься. Наверное, в те дни он как никогда жалел, что бросил затею о разделении. Сначала и Грогар пытался отделить Первого от Второго, но в итоге тоже сдался и поставил печать. Но всё же, сидя в каменном заточении магии гармонии, Дискорд чувствовал, как его энергия протекает по телу. Он вспомнил момент, когда впервые смог на секунду ощутить свежесть живого мира, когда Грогар намеревался убить Первого. А затем пришли воспоминания ощущений, когда он полноценно выбрался из этой темноты и начал двигать телом. И ещё тот случай перед игрой с Сендаком, когда печать треснула. Почему он выбрался, несмотря на правила блокировки и связывания? В каменной темнице Дискорд ощущал равновесие и как эмоции восполняют силу его раздора. Только его. Должно было быть хоть что-то, что можно сделать!    И тогда он понял, что не обязан подчиняться правилам печати, но и не надо ломать её, чтобы сохранить текущее положение общего разума. Энергия, текущая только в нём, обладала такой же возможностью сотворения. Он не был ничем иным, как мешком, наполненным силой оживления. Первый был прав: эта магия сформировала тело, а значит, сможет создать его снова. И Дискорд потратил несколько лет, чтобы восстановить первобытное ощущение рождения себя.    С целью создать астральный образ!    Силой собственной магии выйти из тела, всё ещё привязываясь к нему. Иметь возможность наблюдать и слушать, покуда волшебство может отследить точки нарушения магического равновесия. И когда у него это получилось, каменные оковы перестали драконикуса сильно волновать.    Все оставшиеся четыреста лет он мог свободно передвигаться вне чьих-то глаз. Селестия все это время даже не подозревала о его наблюдениях. О том, что драконикус видел, как магия завладела её родной сестрой, и луна приобрела рисунок волшебного существа на долгие годы. Постройка Кантерлота, заключение Грифонстоуна в границу Эквестрии - Селестия сделала многое, чтобы наладить производство после эпохи хаоса. И, конечно, Дискорд увидел носителей шести элементов до официального знакомства.    Эта цифра уже начинала раздражать, но только Гасти знала, что означает каждый кусочек этой силы. Только созданий магии Дискорд более не встречал в этой форме. Поистине неуловимые существа. Наблюдение за носителями элементов, что бы это ни значило, позволило разузнать их слабые стороны, а потом и надавить на них. После долгих лет бездействия эта игра принесла ему массу удовольствия, но в итоге он проиграл силе гармонии, как и Грогар когда-то.    Но проигрыш не растроил его, как и повторное заключение в камень. Это не было для него серьёзной проблемой, а просто определёнными неудобствами. Возвращение Империи, повторная атака чейнджлингов на Эквестрию - всё это было спектаклем, где он был зрителем. Такое для него было привычно. И такое он любил.    Но всё это померкло, когда спустя тысячу лет кто-то вновь назвал его своим другом. Когда Флаттершай, не знающая пороков магии хаоса, признала её, как Гасти когда-то, прилив сил произошёл небывалый. Радость, восхищение - вот эмоции, подпитывающие его раздор. Вот его энергия хаоса. И поразительно, как много могут сделать небрежно брошенные коньки. Какие воспоминания и чувства они могут пробудить.    Отданный на хранение дневник без последнего слова от единорога, которого Дискорд мог бы назвать другом. Первая и последняя мольба Императора остаться с ним. Похороны единорога, что не справился со своей проблемой. Эти коньки были его собственным гробом.    Ярче всех сияло воспоминание об осознании последствий чёрного раздора. О том, сколько мучений и боли он приносит телам мирских. Первому был нужен он, а Дискорду - нет. Но была ли теперь ему нужна собственная магия, если в памяти навеки застрянут эти брошенные коньки? — Очень хитро, Флаттершай. И умно.    Дискорд не знал, был ли у элемента доброты план, но подумал, что если он был, то всё сработало. И когда Дискорд рассеивал магию, то за тысячу лет впервые на мгновение наконец-то ощутил покой в душе.    «Всё закончилось», — так он подумал. Но на самом деле ему пришлось вновь столкнуться с последствиями давних решений. Созданные им семена наконец-то проросли, и на этот раз гармония должна была восстановить равновесие. Попутно дав новоиспечённой принцессе урок о том, что проблему надо решать, а не сидеть и защищать своё величество, Дискорд искренне обрадовался восстановлению магического равновесия. Всё было прекрасно...    Конечно, до той поры, пока он не увидел тот злосчастный сундук. «А не слишком ли много гармонии? — спросил он в чертогах разума. — От такого количества весь мир пострадает». «Я в ваших делах с Гасти не участвую, — раздражительно ответил Первый. — Не донимай меня этим». «Но зачем так много? — после повторения вопроса, Дискорд не обратил внимание на тихое ругательство Первого. — Равновесие восстановлено, элементы вернулись к дереву. Зачем это нужно?» «Это не для мира, — в отчаянии заявила другая сторона. — Кто враг Гасти?» «Грогар, — сразу ответил драконикус. — Но почему сейчас?» «На коленях молю, перестань задавать мне эти вопросы, — с каким-то нервным смешком сказал Первый. — Спроси об этом Гасти. Или иди поговори со своими новыми друзьями. Я - создание раздора. Я сижу безвылазно в разуме тысячу лет. Почему ты спрашиваешь об этом меня? Оставь меня уже в покое».    Разговаривать с ним об этом было трудно, поэтому Дискорду оставалось лишь рассуждать самостоятельно. Важны были два факта: после каких обстоятельств появился этот сундук и для кого он предназначался. Ответ на второе нашёлся сразу - шесть скважин для ключей. Так что это определённо был подарок не для шести яков или киринов. А вот обстоятельства его появления были весьма волнующими: сундук появился после того, как нападение семян на дерево гармонии было отбито. А эти семена принадлежали Дискорду. «А что, если против меня? — задал он сразу вопрос, вновь проигнорировав тяжёлый выдох Первого. — Сундук появился после моей атаки на баланс. Гасти хочет… избавиться от меня?» «Может быть, от тебя. Может быть, от Грогара. Может быть, от Урана. Я не знаю! Иди и спроси её!»    К предложению Первого действительно стоило тогда прислушаться, но Дискорд поступил по-другому. Он давно перестал прислушиваться к голосу в разуме. Нелегко подходить к Великой Властительнице гармонии, которая, возможно, желает твоей смерти за всё содеянное после клятвы, и спрашивать, хочет ли она действительно избавиться от него. Именно поэтому Дискорд решил заняться тем же, чем и раньше - наблюдением.    И то, что происходило после, давало драконикусу повод не сомневаться в мысли по поводу гармонии в сундуке. Чем больше носители элементов получали ключей, тем больше драконикус чувствовал, как все его мышцы холодели от страха. И когда оставался лишь один ключ, то он уже мысленно наталкивал себя на то, чтобы рассказать о своём, как он узнал намного позже, неверном мнении касательно сундука.    Но всё в его голове стало проще, когда Селестия сказала ему о Тиреке. Кентавры являются сильными соперниками сами по себе, а если их опьяняет жажда власти, то даже один превратиться в серьёзную угрозу. К тому же Тирек провёл в Тартаре тысячу лет, его юношеские годы прошли мимо него, поэтому его здравый ум ослепила ненависть. Через чувство равновесия Дискорд легко мог выследить Тирека, но что, если взрастить этого кентавра до такой угрозы, чтобы лишь магия Гасти вернула всё на круги своя? Однако просто дать ему ходить на свободе нельзя было из-за множества пунктов: Дискорду предъявят по полной за бездельничество, Селестия пошлёт кого-то другого, и он уже схватит Тирека, этот кентавр не является милосердной натурой, поэтому может убить тысячу пони ради своей цели, а ещё, самое страшное, - Грогар может заставить Тирека сотрудничать с ним, и тогда уже Император будет большей угрозой.    «Значит, нужно самому», — колени задрожали от этой мысли, но она была верная: если Дискорд защитит Тирека, а заодно и жизни ни в чем не причастных, позволит ему собрать магию, а потом вся гармония направится на кентавра, а не на него, то всё станет как прежде. Обмануть Гасти? Такое возможно? «Глупые же у тебя планы».    Первый был прав - здесь всё решалось доверием. Расскажи он пони о подозрениях к сундуку, то всего бы избежали. Но если они так верно следуют за гармонией, то станут ли внимать жалким оправданиям носителя раздора? Хотя ему уже ни с какой стороны нет места, ведь Грогар тоже намеревается избавиться от него, забрав магию. — Я не хочу исчезать.    С такими словами Дискорд уверенно поставил для себя план и направился прямиком к ещё слабому Тиреку, даже не понимая, что сама Гасти сделала тот сундук, дабы его магия направилась на того кентавра и распространилась по миру. Для начала драконикус, конечно же, отдал Твайлайт их общий дневник дружбы с закладками на нужных страницах. Если гармония работает так, как он понимает, то именно эти вещи наделяются их магией. Осталось лишь сделать собственный ключ от раздора. Ради этого Дискорд был готов играть по правилам.    К Тиреку подойти оказалось проще, чем он думал. Нужно было просто натянуть еще одну маску для сцены спектакля, а потом быстро сменить ее на другую. Так они с Первым делали множество раз в прошлом. — Я удивлен, что некто с твоим интеллектом не видит, что вся эта дружба - лишь новые оковы для повязки. Тебе ведь пришлось отказаться от сути рожденного раздором, чтобы завоевать их симпатию, не так ли?    Тирек не знал, о чем говорит и какую именно речь из пьесы Дискорда произносит. Магически рожденный не откажется от своей сути никогда и ни за что. Это просто невозможно, но любой может сбавить обороты. Как говорил Уран: «Раздор можно сеять по чуть-чуть, но зато каждый день». Конечно, времена безобидного хаоса Дискорд вспоминал с теплотой, но, как вдыхающий жизнь, он понимал, что ничего не вечно. Даже само понятие о времени бесконечно меняется в зависимости от эмоций. Его больше заботил сундук и гармония в нем, чем старые дела. — Ничего подобного я не делал, — ответил драконикус в свойственной ему манере исполнения магии, но все же весьма честно.    Чтобы создать убедительную ложь, надо сказать наполовину правду. Тогда жертва попадется в ловушку и не будет точно знать, где была истина. И как итог, Тирек продолжил гнуть свою линию: — О, перестань. Я уже видел это раньше, но он был слабоумным... «Он про своего братишку или учителя?» — задал хороший вопрос Первый, но отвечать простому зрителю было некогда. — Ты ведь Дискорд - живая легенда. Ты не можешь попасться в ту же ловушку, — продолжал кентавр. — Помоги мне собрать всю силу Эквестрии, и ты будешь вознагражден нечто, что более ценно, чем дружба - свобода.    После стольких лет сидения в Тартаре она была ему важна, и за это можно было зацепиться в их недолгих ложных отношениях. Но для начала Дискорд сыграл озадаченность и удивление, будто сам только из Тартара вышел. Это сработало, поэтому Тирек продолжил: — Как только вся магия Эквестрии падет под мои копыта, ничего более не принесёт мне счастья, кроме как вывернутый наизнанку мир. И скажи мне, кто с этим справиться лучше, чем сам Лорд Хаоса?    Тирек кого-то напоминал Дискорду. Даже в игре в задумчивую гримасу, драконикус действительно рассудил об этом. Способный волшебник, возомнивший о себе слишком многое, который пытается доказать свою значимость в глазах чужих ожиданий. «Он так похож на тебя», — проговорил Дискорд в общем разуме. «Что?» — со смесью непонимания и осуждения переспросил Первый. — Переходи на мою сторону, Дискорд. Верни величие, что когда-то шагало рядом с тобой, — продолжил Тирек, оторвав из мира разума драконикуса, даже немного напугав. — Конечно, если роль мальчика на побегушках у этих пони не предел твоих мечтаний.    А вот теперь, немного проимитировав задумчивость, можно было соглашаться. Тирек сказал всё, что было в подготовленной Дискордом пьесе, поэтому драконикус с хитрой и довольной ухмылкой пожал ему лапу. Это тоже не было фальшивой игрой, а реальностью, ведь в этот момент Дискорд сказал Первому еще кое-что: «Обожаю, когда меня считают идиотом. Это всех так заставляет яро скакать на задних лапках»    Однако с легкостью новой игры драконикус явно переборщил, ведь было три острых кола в этом спектакле. Во-первых, взгляд пострадавших пони: высасывание магии из их тела - это не шутки, а полное истощение. Но то, как у них хватало сил с угасающей надеждой смотреть на Дискорда перед тем, как провалиться в сон, драконикуса понемногу трогало. Как член совета королей, он однажды поклялся не предоставлять им угроз, и из-за подобного взгляда при каждой новой партией пони создавалось ощущение, что это те же самые единороги, пегасы и земнопони, которые, несмотря на все пороки правления эпохи безобидного хаоса, верили в его магию. Как будто бы они передавали взгляды тех, кто пострадал после второй атаки Сомбры на эти земли.    Это было ужасно, но на подобные выражения Дискорд просто отворачивался, оправдывая себя тем, что никто еще не умер. Ни обычные жители, ни посланные Селестией новые военные фигуры. Драконикус с ними гуманно разбирался за секунду, а потом наблюдал все тот же угасающий взгляд во время магического истощения. Но с их гривы и волоска не упало. Дискорд попросту не давал Тиреку ничего сделать, аргументируя это тем, что трупы не могут никому подчиняться.    В один момент его затрясло от нарушения магического равновесия. Сначала драконикус списал это в сторону Тирека, но через несколько секунд, после отмазки от разговора с кентавром, отследил источник: Твайлайт получила магию всех аликорнов. Это не было по его плану сценария, но Дискорд не мог не признать, что так всё будет намного удобнее. А когда он увидел, как луна и солнце скачут по небосводу, то даже посмеялся, говоря Тиреку, что это его когтей дело от скуки. — Скуки? — не понял кентавр. — Слишком скучно нападать на мирных жителей, — объяснился он. — Давай пойдем во дворец и встретимся с их сильнейшими магами? — Ха! Что угодно, лишь бы существо раздора рядом не скучало. «Надеюсь, проблем с таким скачком светил не возникнет, — проговорил Дискорд в разуме. — Прости меня, Селестия, если потом будешь разгребать этот дипломатический бардак». «Двигай их сам, — сразу предложил Первый. — Но я согласен, надо идти на финал, а то скучно становится». «Побывав в шкуре правителя, могу сказать, что политический хаос - головная боль».    На самом деле со стражей тоже не было особого веселья, а раз магия аликорнов ушла в одно русло, то и во дворце единственным развлечением станет только возмущенный Тирек. Однако Дискорд, сам того не ожидая, получил еще один кол, когда уже привык к первому. — Как ты мог так поступить со всеми?    Вопрос Шайнинга Армора стал этим вторым ударом. И благо стоял Дискорд к Тиреку спиной, ведь на секунду наполнившиеся испугом и болью глаза выдали бы его. — Почему бы тебе не пойти поразвлечься? — предложение кентавра заставило натянуть ту же маску безразличного баловства и развернуться. — Ты ведь долго этого ждал? Так что не стану мешать тебе.    Ехидно усмехнувшись, потирая лапу об лапу, словно в предвкушении, Дискорд заставил Тирека уйти по своим делам. И лишь остался драконикус один, как актерский образ спал, и реальные чувства вернулись к нему. Он простоял пару минут, чтобы точно убедиться, что никто больше не придет на дворцовую стену. Некогда было унывать или корить себя, нужно было собраться и сделать важные дела: для начала луна и солнце - Твайлайт ещё не может адекватно управлять магией всех аликорнов, поэтому он ее не винил. Дискорд наколдовал карманные часы и посмотрел на время, далее он опустил солнце ниже того, где оно было, дабы оно соответствовало времени, а дальше светило само поплывёт в нужном темпе.    Возможно, именно поэтому у Селестии закрались сомнения по поводу его предательства, ведь, кроме неё и Луны, лишь одно существо в Эквестрии может соблюдать соглашение в полной мере. На это тратилось много сил, но тем не менее всё стало так, как должно быть. Кем бы Дискорд ни был, но настолько сильно доставлять неудобство всему миру - не хотел, иначе это переходило бы грани того, что он дозволял себе, как воплощение раздора.    Его взгляд вновь упал на изможденных стражников и Шайнинга Армора. Он вспомнил все те взгляды ужаса, представил, каково сейчас всем видам пони без их волшебства, ведь без него они стали тем самым скотом, как много лет назад. Дискорд оперся на ограждение, чтобы не упасть, видя, как трясутся его лапы. — Всё нормально, всё хорошо, — пытался он себя успокоить. — Никто не умирает, я никого ещё не убил…    Хотя это было лишь оправданием, ведь действия Тирека также можно расценивать как уничтожение души. От Первого Дискорд услышал, что он слабак, раз не может держать всё это в узде и довести дело до конца, но это было не так - он закончит начатое, и неважно, какое отношение получит к себе после. Рядом с Дискордом появился его клон, который шлепнул оригинал по морде, дабы боль перекрыла страх. И когда взгляд снова упал на Шайнинг Армора, то драконикус лишь сжал покрепче когти и стиснул зубы: — Нужно собраться. Самое сложное ещё впереди.    Наблюдение за тем, как истерил Тирек по поводу ответного хода Селестии, было забавно даже по меркам Первого. Однако кентавр хоть и был излишне самоуверенный и надменный, но все же Сендак бы не взял к себе ученика, не обладающего мыслительным процессом. Он сразу понял, что принцессы передали свою магию, чтобы Тирек не получил ее, просто не знал, куда именно. Пока кентавр разглагольствовал, Селестия искоса глянула назад на Дискорда, который в дрожи от нетерпения и предвкушения изменял рисунки на витражах по своей прихоти. Драконикус задорно и с ухмылкой помахал ей в своем стиле, вырастив еще две кисти из одной лапы, но Селестия без гнева повернулась назад.    Дискорд тогда посчитал, что она просто не хочет говорить с предателем, но, как сама принцесса объяснила потом, она догадывалась, что тут что-то не так. И даже дело было не в соблюдавшемся соглашении, а в том, что Дискорд молчал про Твайлайт, хотя, как создание магии, всё прекрасно ощутил.    Когда они с Тиреком вновь остались вдвоем, чтобы немного подразнить кентавра и раззадорить его скорее начать путь к финалу, драконикус решил начать диалог: — Ты ведь хотел сказать им, что три вида пони подчиняться нашей воле? Да? «Первый, делай ставку, что он скажет! — крикнул Дискорд в подсознание. — «Конечно, я имел в виду это» или «Мы разделим эти земли между нами»». «Первое, — ответил сразу тот. — С добавкой в виде: «я оговорился»»    Но никто из них не угадал, ведь Тирек решил лживо укрепить союз и отвести подозрения Дискорда, а не оправдываться словами: — Конечно. Держи, я хочу давно это отдать тебе. — Кентавр сорвал со своей шеи амулет с гербом своей родины. — Это подарил мне кое-кто очень близкий для меня, а отдаю его тебе, как знак моей преданности и благодарности.    Не было ничего потрясающей, чем то, что кентавр сам нацепил на драконикуса амулет со словами о символе дружбы. Он отвернется от нее, но если этого не сделает Твайлайт, то этот герб станет ключом, подаренный раздором, но служащий гармонии. Прямо как жемчужина горы Арис! Изначально Дискорд планировал сделать этим символом брошенный когда-то на прощание дневник единорога, которому доверился. Символ прошлых лет, затухшего огня гармонии, но теперь и этот амулет подходил идеально по всем параметрам.    Специально оставленный витраж в честь коронации Твайлайт Спаркл бросился в глаза Тиреку, и тогда кентавр наконец-то осознал, куда нужно идти за сильнейшей магией в мире смертных. Оставалось лишь пережить третий, самый острый и сложный кол: разыграть предательство друга.    Азарт, убеждение, интонация - всё это было выверенно еще очень давно в дуэте с Первым, но все же слезы того, кто спустя много лет назвал своим другом, заставили Дискорда с грустью отвернуться, когда Тирек принялся за дело. Лапа чесалась его остановить, когда он слышал их тяжелые вздохи. Нужно было простоять эти пару секунд. Всего пару секунд, что длились бесконечно долго. — Ты взаправду предполагаешь, что она пойдёт на всё ради них?    Вопрос Тирека проплыл мимо него, но всё же вернул в реальность. Теперь настало время доигрывать спектакль: собрать всё актёрское мастерство, забыть о том, кто лежит истощенным позади. — У Твайлайт магия всех аликорнов Эквестрии, и всё это будет твоим! — он говорил так громко, чтобы не слышать ни единого всхлипа, осуждения или ненависти позади. — Эквестрия будет нашей! Кристальная Империя будет нашей! И скоро весь мир познает нашу силу! Следующая и конечная остановка — сила четырёх аликорнов, и более никто не сможет выстоять против нас! «Давай, Тирек, теперь твои действия в моём спектакле!»    Дискорд стоял на месте, прекрасно осознавая, что кентавр сделает через секунду. Никаким образом он не защищал тело, раскрыв грудь полностью. Он будто сам призывал кентавра поскорее свершить задуманное. — Нас? А кто-то говорит о «нас»? — удивление столь отличное, но всё же лживое, скользнуло по Дискорду, когда Тирек это произнёс. — Ты помог мне набраться сил, уберегал от тех, кто всё ещё был сильнее меня, ты даже дал мне способ завладеть самой вкусной магией пони - аликорнов. Ты жалок, Дискорд. И ты больше не нужен мне.    Его магия обволокла тело драконикуса, который ничуть не сопротивлялся ее действиям, лишь натужно забелив глаза, якобы от тяжести. Он заставил Тирека поверить в то, что он забрал всю его магию. Истощение ему было играть ничуть не легче, ведь огромная энергия, которую Дискорд ощущал даже будучи в камне, с колоссальной силой колыхалась дальше. Но Тирек был настолько самоуверен, что не обращал внимания на актерское мастерство уровня ниже превосходного для Дискорда. Оставалось лишь закрепить амулет связью с гармонией, чтобы Тирек сам завершил создание этого ключа. — Это подарок моего брата. И эта вещь для меня более ничего не значит. Как и он сам. «Кентавр, не представляющий границы дозволенного по передаче магии и не знающий, чем отличается создание магии от рожденного природой, — удовлетворительно подытожил Дискорд в голове. — Анекдот для Ворака». «И для Сендака, — добавил Первый. — Видимо, плохо он его учил». «Кажется, он говорил что-то про то, что Тирека интересовало только, что магия может предложить для улучшения. Остальное из его нудных лекций он вряд ли слушал». «С твоей стороны опрометчиво полагаться на этого аликорна, — сменил Первый тему. — Я понимаю, что ты сам себе перестраховка и исправишь всё в случае провала. Тебе не кажется, что его шанс слишком высок?» «Твайлайт - элемент магии, и я ее поведение в экстренных ситуациях изучил, — ответил Дискорд. — Она справиться. Дружба и гармония - это явно по ее части».    Ключи от сундука наделяются магией носителя, когда он остается верен своему элементу. Это часть волшебства этих пони. И хоть Дискорд не знал, почему все так и как далеко Гасти все спланировала, но драконикус понимал, что элемент магии не буквальный. Он работает только тогда, когда рядом есть другие пять, и именно в сторону этого волшебства Твайлайт должна сделать выбор. Но она пошла дальше. Она удивила его. Она освободила всех своих друзей. — Тирек солгал, когда сказал мне, что этот герб - знак преданности и благодарности. Но когда я это говорю, то я не вру. Это знак моей дружбы.    Он повесил на шею аликорна амулет, слабо ощутив теплоту знакомой магии. И произошло то, что должно было произойти: гармония распространилась по миру, вернула равновесие и наделила носителей элементов своей силой. Так с самого начала планировала Гасти: дать возможность использования силы без проводника, но тогда Дискорд еще не понял этого.    Баланс восстановлен. Магия вернулась ко всем пострадавшим. Гармония искоренила многие участки нежелательного раздора. Но всё не пошло гладко, ведь происшествие с Тиреком раззадорило Грогара, который наверняка также прочувствовал эту волну знакомого колдовства гармонии. Дискорд даже не предполагал, что Император решит пойти ва-банк, поэтому испытал смесь страха и удивления, когда Твайлайт задала вопрос: — Каким был Первый драконикус? «О! Всем привет!» — послышался сразу его голос в разуме.    Подобные выражения были не по его части, но все же Первый не смог удержаться, услышав свое имя впервые за столько прошедших лет. А может, балаган Дискорда все же повлиял на его ведение разговора? Но слова Первого не так волновали драконикуса, как слова Твайлайт. Вопрос был очень внезапным: Свирл вне времени, а сводки уничтожены, как думал он на тот момент. Единственные, кто еще знает о Первом, - это Гасти и Грогар. Кто-то из них здесь был? У любого из них есть повод сказать, но, судя по тому, что Твайлайт расспрашивала о нем, то сама толком ничего не знала. Она даже не знала, где он и как относиться к Дискорду, поэтому на ее вопрос, умер ли Первый, драконикус ответил: — Можно и так сказать, но это слишком грубое выражение. «Эй! — ожидаемо сразу услышал он его крик в голове. — Я еще здесь!»    Драконикус предпочел оставить вопрос не закрытым, чем обсудить. После случая со Свирлом он предпочел не забегать вперёд, и раз Первый теперь не выходит наружу, то особо разговаривать о нём не было смысла. К тому же, Дискорд предпочитал думать, что именно Гасти снизошла до Твайлайт и рассказала ей о Первом. Такой расклад был бы намного предпочтительнее, чем с Грогаром.    Но действия этого аликорна начало его припугивать, и знания заклинаний Первого ещё не было для него сильным триггером. Он настал, когда Дискорд ощутил прилив сил, как будто впитал магию из ещё одной вещи, хранившей в себе магию Императора. Только в этот раз это было очень знакомое волшебство. До дрожи знакомое. — Тестери, — шёпотом произнёс Дискорд. «Скорее всего», — подтвердил Первый. — Ты же говорил… Он давно умер. «Я не хотел тратить время и свои нервные клетки на твои привязанности к экспонату из магии, — весьма легко и отстранённо ответил тот. — Я сам очень удивлён, что Император не забрал его, но сейчас важно другое…» — Ничего не важно! — прошипел на него Дискорд.    Схватившись за голову, он припомнил последнюю мольбу этого существа, обращённую к себе. Последний крик живого, обречённого на страх и боль, а потом и на смерть. Дискорда терзало произошедшее с Аморе, но он будто позабыл об испытуемом. Почему? Принял, что он давно мёртв? Но на самом деле Дискорд просто оставил его в пустоте и темноте, о которой и сам был недоброго мнения. С Морсом опоздал. Аморе не помог. А к Тестери не пришёл. «Сейчас другое важно, — настоятельно продолжил Первый. — При его смерти магия могла вернуться в тело только в том случае, если бы он захотел сказать о нашем с тобой положении. А кто недавно интересовался насчёт меня?» — Да завались ты, — прошептал озлоблено Дискорд. — Больно надо тебя слушать. Облокотившись об травяную изгородь лабиринта, он немного съехал вниз, но выпрямился, когда его нашла Селестия, после чего на следующий день он рассказал ей о Первом. — И ты рассказываешь об этом только сейчас?! Ты издеваешься?! — ожидаемо вспылила она. — И это опасно? — Не знаю.    Но это оказалось опасно, и просто невыносимо сильно, ведь были те, кто смог разузнать об этой особенности от других. Дискорд не представлял о том, что ходил по острию ножа, когда Аварус направился к носителям элементов, но встреча с Сендаком напомнила ему, чем он рискует. Когда кентавр заговорил о том, как они похожи, как гениальны каждый в своей сфере магии, и как они смогут встать выше всех, то Дискорд, ещё не до конца всё понимая, ухмыльнулся: — Надо же, Сендак, я думал, что тебя будет интересовать нечто большее, чем власть. — Заткнись и не лезь в диалог! Я не с тобой сейчас разговариваю!    Наверняка присутствующие пони сильно удивились такому заявлению, но Дискорда больше поразил не страх, а понимание: Сендак всё знает. У Аваруса были предположения, которые Грогар наверняка подтвердил. Не было смысла больше продолжать играть ту же роль, но пока рядом были другие пони, он не мог выйти из неё на ровном месте. Дискорд украдкой повернул голову в сторону Твайлайт, чтобы та удивилась ложному ответу на вопрос: «А с кем тогда говорит Сендак?» «Ты мастер переводить подозрения, — с каким-то наигранным смехом произнёс Первый. — У этого старика в темнице что-то переклинило, раз он думает, что я буду внимать его словам. Ученик от учителя ушёл недалеко». — У тебя явно мозги потекли, — решил передать это заявление Дискорд. — Ты не дождёшься ответа. — О, я вытащу его, сделав тебя таким, какой ты был, — уверенно заявил Сендак.    Каким он был? Сендак имел представление, но драконикус не мог точно сказать, понимал он, где и когда был Первый, или нет. Угроза не казалась действительной, всё же этого драконикуса нужно ещё заставить выйти. Дискорд так и ответил кентавру, подмечая сам, что Первый уже много лет не влияет на мир даже через чужие лапы. Он просто сидит, ждёт, рассуждает. Но всё же Сендак смог его задеть за живое: — Ты такой же, как Первый: он тоже спас бы свою шкуру, нежели чем сражаться за кого-то. Он никого не уважал и не признавал, так с чего бы тебе отличаться от него? На деле он трус, который убегал, поджав хвост, ведь у него больше ничего не было, кроме себя любимого. Хочешь показать себя лучше, чем Первый? Ты такой же и сам!    Дискорд вспылил лишь на последнее заявление, выпустив немного магии. Но Сендак ошибался. Первый не был верен только самому себе - он служил Грогару. И когда эту веру поставили под сомнение и смешали с грязью, Дискорд услышал его озлобленный голос в голове: «Ладно, так и быть, я тебе помогу. Этот кентавр мне уже тоже порядком надоел. Соглашайся на новую игру».    Первый не учёл только одного: состояние Второго. Дальнейшие партии он вёл сам через его лапы, немного торжествуя над тем, что время одной игры намного увеличилось, когда драконикус вступился за свои идеалы. Только вот после еще одного проигрыша кое-что произошло… «Хорошо, надо было добавлять поменьше листвы чёрной ивы. На следующий раз усвою. Начина… — И в тот момент Первый разглядел, как Дискорд упал. — Эй! Не падай! Нужно продолжать игру!»    Но это уже становилось невозможно, так как смешавшиеся в организме зелья давали о себе знать. Конечно, это не смерть, но выбивание из сил, а потому провал в сон - тело останется просто лежать. «Ладно. Я выйду. Выпусти меня».    Дискорд не сразу понял, какую ошибку в тот момент сделал. Возможно, из-за своего состояния, а, может быть, потому что не хотел оставлять других один на один с Сендаком, он согласился поменяться местами. Всего мгновение, и драконикус осознал содеянное, но уже было поздно: Первый стал управляющим телом спустя больше тысячи лет. Он нарушил данное когда-то обещание. И тогда всё пошло прахом. Ему не было дело до пони, его интересовала расправа над Сендаком. Хоть тело одно, но у каждого драконикуса своя энергия, и именно на неё влияли испорченные зелья, как на источник жизни. Первый был совершенно здоров, в отличие от Дискорда. Но всё же тому удалось повторить тот же трюк, что и много лет назад. Когда Первый, не обращая внимания ни на что, приближался к Сендаку, Дискорд смог снова толкнуть его, как и раньше. Избавить его от воли управляющего телом. Надломать печать.    Он услышал тот же характерный звук треснувшего стекла, когда уже держал над пропастью Флаттершай. И тогда он напрямую обратился к Первому, сказав всё, что хотел сказать за эти прошедшие дни: — Исчезни вовсе, если не умеешь держать данные когда-то обещания. Такой умный, но всё ещё не смог понять, что любой выбор приносит либо раздор, либо порядок. Даже бездействие может посеять их… Думай дважды, прежде чем разбрасываться той жизнью, которая, несмотря ни на что, поверила в тебя снова… И назвала тебя своим другом.    Ложь про судьбу Тестери, ложь про уничтожение сводок - ярость разъедала изнутри, но Первый молчал. Он ничего не сказал даже тогда, когда Грогар пришёл на поле боя, вновь распознав трещину в печати, сразу восстановив её. Императору явно милосердие ударило в голову, раз он оставил всех в покое, хоть на самом деле ответ и был очевиден, почему.    И более Первый редко о чём-то говорил. Дискорду даже становилось непривычно с такой тишиной в голове. Всё же они всегда были вместе и привыкли друг к другу. Свирл часто спрашивал, что он говорил на тот или иной счёт, но драконикус лишь отрицательно мотал головой. Но после происшествия с Вендиго Первый будто проснулся ото сна. Дискорд предполагал, что так будет, когда попросил его о помощи из-за безысходности. И то, драконикус не выпустил его, да и Первый не просил: он направил свой поток энергии сквозь физическое тело со словами: «Не ты один это умеешь»    Это оказалось достаточно тяжело для удержания, но всё закончилось хорошо. Правда, теперь его голос Дискорд слышал намного чаще. Особенно его поразил истерический смех в тот момент, когда Фортис объяснил причину своей неприязни к драконикусу. «Ну и как тебе мои плоды раздора?» — спросил он в приподнятом настроении. «Завались! — прошипел озлобленно Дискорд. — Ты создал то, что разгребать мне! Я не причастен к твоим делам!» «Не припомню, чтобы я заставлял тебя играть мою роль после того, как отправился сидеть здесь. Ты сам это выбрал. Вот и пожимай плоды своих решений… Жалкий второй номер». И, сидя в замке Кантерлота, рассказывая эту историю, Дискорд будто снова пережил все эти эмоции, посмотрел на свои ошибки и просчёты. Но, несмотря ни на что, он был рад, что его прибывание свелось в круг этих живых душ. — Надо было начать добавлять коньяк под конец, — выдохнула Пинки. — А что сейчас говорит Первый? — поинтересовалась неуверенным тоном Твайлайт. — Просто тихо насмехается.    Пони переглянулись между собой, они часто так делали во время рассказа и обговаривали детали. Иногда Дискорд поглядывал на Свирла и в зависимости от того, кивнет он головой или нет, продолжал говорить, ведь отчасти это касалось его жизни. Однако только одну деталь из этой истории Дискорд упустил: первое дело, на которое их с Первым отправлял Кайзар. Деталь чужого погибшего прошлого он изначально решил оставить в могиле. — Вот почему ты так заводишься, когда рядом маячит предмет с магией Грогара, — продолжила Твайлайт. — Ты бросил ему вызов. — Да. И пока вы разбирались с чейнджлингами, я в это же время добыл для себя ещё часть нашей магии, — рассказал он, опрокинув голову на спинку. — Помимо посоха Шторма и колокольчика, осталось ещё несколько. И один из них на горе Арис. — Ты видел его? — сразу поинтересовался Свирл. — Я видел замок. И уже бывал там несколько раз, но никаких намёков на частицы этого хаоса не нашёл. — Драконикус вновь посмотрел на всех в комнате. — Надо расспросить об этом Нову.    А также ей стоило передать, что в их сторону больше нет сильной угрозы от Шторма, поэтому гиппогрифы могут возвращаться на сушу. Пока Старлайт не вернётся с разведки или не подаст сигнал, Эквестрия могла только готовиться к ещё одной атаке, если она состоится. А одна из частей подготовки — это дипломатия.    Дискорд рассказал им многие важные части своей жизни, а как с этим поступить - решать его друзьям. Но, прокрутив в голове историю, Дискорд наконец-то понял слова Грогара: гармонии им с Первым не видать.