Между гармонией и раздором

Вернуться в этот дом было неожиданностью.    То сделал Первый, не Дискорд. И, вернувшись в старый дом около ледяных пик, два драконикуса там не обнаружили каких-то видимых изменений. Либо Грогар стал аккуратным и пунктуальным, либо он не заходил сюда с того самого дня, когда они видели его в последний раз. «Зачем тебе это нужно?»    Дискорд впредь действительно перестал понимать намерения Первого. Во-первых, он вернулся в их старый дом, хотя всегда боялся, что Император ходит где-то рядом. Может быть, ему самому надоела эта паранойя и он решил попросту сдаться? Во-вторых, он работал над заклинанием в сводках, что было еще не так удивительно, но сам факт, что он не скрывал этого, вызывало подозрение. Причем он не скрыл и дополненное зелье с мощным магическим составом, благодаря которому можно было видеть прошлое, и само заклинание перемещения во времени на пару секунд, которое недавно изобрел Стар Свирл. Как раз над последним он сейчас и работал, но Дискорд не понимал почему. — Быть может, я смогу переместиться в прошлое, когда формировалось это тело, и избавиться от тебя, кто знает? «Ты уже много раз пытался это сделать, но всё, что у тебя получилось, - это сформировать магией другое существо». — Я смотрю, после своего удачного выигрыша ты позабыл, кем был всё это время. — Первый, не останавливаясь ни на секунду, продолжая расписывать заклинание. — Знаешь, не превозносил бы ты себя так сильно. Я бы тоже выиграл в той игре, раз уж Сендак решил поддаваться. «Он не поддавался». — Глупец, я играл с ним много раз, и он не показал и половины того, что демонстрировал мне. «Ты врешь! Я был свидетелем всех твоих игр…» — Видимо, наблюдательностью ты не отличаешься, — сразу прервал его Первый, закончив расчеты. — Могу поспорить, что ты даже не заметил пропажу одного из источников нашей магии. «О чем ты?» — Как знал, что ты не поймёшь этого: испытуемый или же, как ты его назвал, Тестери - он исчез пару месяцев назад. А значит, Император нашел его. «Как же ты это понял? — спросил Дискорд в каком-то более надменном тоне. — Ты не возвращался в то помещение после того раза». — Резко перестал чувствовать волшебство, исходившее от него, — объяснил Первый, покручивая одним когтем в ладони, создавая воронку нежно-голубого волшебства. — Как я много раз говорил, Грогар все это время рядом с нами. Он знает все, что каждый из нас делал или говорил, возможно, даже сейчас слушает этот диалог. На твоем месте я бы лишний раз не высовывался: Император все еще знает, что ты пошел против его планов. «Я ничего никогда не ощущал, связанное с Тестери. С того момента, как ты бросил его, я понятия не имею, в каком он состоянии!»    Последнее прозвучало непривычным для дух драконикусов хриплым тоном. Дискорд и сам не понял, почему вдруг сказал об этом именно в таком ключе, но это была не минутная ярость - она продолжилась. Почему-то он вдруг вспомнил мольбу Тестери, обращенную именно к нему. Жалостный крик испытуемого вызываемый о том, чтобы Дискорд не бросал его. А то, как Первый мешал Свирлу с поиском Вэйя, до сих пор отдавалось у Дискорда каким-то чувством стыда и гнева, но он не мог понять, к кому именно - к себе или к Первому. «Послушай, по поводу случившегося с Вэйем, — снова начал Дискорд обычным голосом. — Даже если ты оказался прав, и в этом действительно замешан Грогар, то твои действия такие же неправильные: думаешь, он стал бы оставлять столько следов, если бы сам того не хотел?» — Хорошо иметь союзника на другой стороне. «Но не хотел бы он, чтобы остальные прознали, не отпустил бы этого единорога так просто!» — Помолчи уже! — крикнул Первый. — Дай мне сосредоточится.    Настоятельная просьба была весьма понятна Дискорду, хотя продолжить разговор ему очень хотелось. Если Грогар рядом, то почему ни разу не пришёл поговорить? Если это он сотрудничал с Вэйем, то почему оставил столько зацепок и легко отпустил этого единорога? Тот разговор был последним? Это всё, что Император хотел сказать своим ученикам после стольких лет, проведённых вместе? «Мы даже не попрощались»    Возможно, именно эта фраза сбила Первого, а может, он сам напортачил, но его колдовство начало странным образом трясти из стороны в сторону, а потом оно вспыхнуло и распространилось холодным ветром на ближайшую округу. Когда дрожь от этого прошла, то Первый немного дёрнулся, осмотрев потолок и комнату. Вроде ничего не поменялось. «О! О! Оцени межвременную шутку! — снова подал голос Дискорд. — Ну и когда мы?»    Под свой безудержный смех драконикус и не заметил, как Первый в диком раздражении то ли от провала, то ли от этого каламбура, наклонился в расчёты. Особых изменений в окружении он не заметил. Они точно куда-то переместились?    Ответ сразу оказался рядом, в виде знакомой синей шерсти и комплекции, которую Первый узнал краем глаза и резко развернулся с немного учащенным дыханием. Перед ним стоял Император Грогар. Он просто смотрел на другую сторону комнаты, мимо драконикуса, будто и вовсе не видя его. Может быть, ждал, что сам Первый начнёт разговор? Придя сюда, он предполагал, что увидеться с ним. Предполагал, но не был готов. — Грогар, я… — Нет, подожди! Вот сейчас вообще не правильно.    Император не обратил на драконикуса никакого внимания, пройдя мимо к… другому драконикусу, который имел то же самое тело. Абсолютно идентичный двойник Первого развернулся к Императору, а позади него на уровне головы в воздухе зависла черная сфера, чья магия иногда вспыхивала в разных частях. — А как нужно? — спросил этот двойник. — Я представляю себе точку, к которой приближаюсь по мере проецирования энергии. — Грогар остановился рядом с ним. — Попробуй тоже. Контролируй только себя, дай магии самой расшириться… — драконикус прикоснулся когтем к чёрной сфере после этих слов, закрыв глаза. — Вот так более верно. Но всё ещё есть где поработать. Тонкая грань материи и окружения. — То есть, можно сделать так?    От удара когтей этого драконикуса об магию по всей комнате прошёлся своеобразный эффект, будто рябь на воде от упавшего камня. А затем из стены вылетели стая золотистых рыбок, что устремились в потолок и хлопнули фейерверком. И Грогар смотрел на это всё очень спокойными глазами. — Можно и не только это сделать…— начал говорить Император.    Но дальнейшая его фраза обрывалась в жутко меняющихся образов и звуков, пока всё вовсе не исчезло, и здесь стало так же тихо, как раньше. Два образа исчезли, и перед глазами Первого встала та же пустая комната, где стоял он один. И что же это было? «О, классно! — вдруг послышался радостный тон Дискорда. — Ты нарушил грань пространства и времени. Вот это очень здорово!» — Если бы ты мне под лапу не говорил, — проворчал Первый, снова наклонившись к записям, не обращая внимания на распространяющуюся чёрную магию в другой комнате. — И так теперь во всём мире? «Я тебя умоляю, там магии было всего ничего. Едва ли на этот дом хватило». — А ты прямо разбираешься?! — крикнул драконикус, перелистывая все черновики. — И как это убрать теперь?! «Зачем? Не надо ничего убирать, — пытался заверить его Дискорд. — Это же лучше фотографий! Может, мне тоже где-то подобное сделать?» — А ну сиди на месте! — громче обычного рявкнул Первый. — Сейчас ещё Гасти обнаружит это и кое-кто отхватит по полной. И это будем мы. «Думаешь, она узнает? Она ведь - гармония и не чувствует магическое равновесие». — Зато, как неприкасаемое существо, она может ощущать многие магические потоки. «Тогда надо удирать отсюда».    Впервые за долгое время Первый был с ним полностью согласен. Собрав все расчёты и черновики, он сжёг всë, кроме своих сводок. Его личное дело в волшебном мире и доказательства исследования. Доказательство жизни.    Когда драконикус собирался уходить из дома, то вновь увидел тело, похожее на собственное. Это снова был не Первый, но сам драконикус помнил этот день. Этот час. Он поскорее направился к выходу, чтобы не вспоминать его. — «Дискорд» - отныне твоё имя...    Первый захлопнул дверь с силой только затем, чтобы не слышать эти слова, а затем направился ближе к скрывающему дом барьеру. Теперь он точно желал более никогда не возвращаться сюда, а еще использовать это заклинание повторно. Поэтому он добавил в сводках еще одну мелкую надпись, как напоминание о том, что это колдовство, сопряженное с риском. Но не только на него повлияло увиденное в доме: из воспоминаний можно что-то заблокировать или подавить, но нельзя стереть что-то из истории. «Первый, — позвал его вдруг Дискорд. — Скажи, ты любишь нашу магию?» — Что? С чего вдруг такой вопрос? — явно не понял он резкую смену настроения его второй личности. — Думаешь, после всего случившегося что-то могло поменяться? «Просто я… — немного замялся его голос. — После слов Флина я задумался и попытался вспомнить, почему сижу здесь. Может быть, потому что мне не нравится тёмная материя?» — От тебя только такое и можно ожидать. — Первый подошёл к границе барьера, открыв для себя проход одним щелчком, и шагнул дальше, закрыв его с другой стороны. — Ты ведь у нас лишь Второй, тебя вообще не было в планах Грогара. Поэтому он так отчаянно следил за тобой, чтобы ты не мешался, а я помогал. «Не знаю… В тот день, он хотел убить нас». — Мы не говорим об этом, — сразу яростно напомнил драконикус. «Знаю. Он тоже никогда не говорил».    Его долгое молчание после этих слов поражало Первого. На такие темы надо затевать с ним разговор, чтобы он в итоге заткнулся? Драконикус был бы не против, если бы сам не желал стереть из памяти момент приближающейся смерти, или момент осознания единственной улыбки, которая могла появиться у Императора, или этот самый момент, когда Второй получил своё имя. Дискорд всё же продолжил разговор, чего Первый ждал на самом деле: «Первый, ты говорил, что покинув Грогара, больше не обязательно следовать его правилам…» — О чем ты? — сразу уточнил он, предзнаменование либо что-то масштабное, либо опасное. «Мне не даёт покоя, что мы обманываем Флина. Наше раздвоение всё ещё сокрыто. Но мы теперь знаем, кто он и что сотворил. Это нечестно». — С каких пор, ты говоришь о чести? «Мне просто обидно, — честно признался Дискорд, ощущая тяжёлый вздох от первой стороны. — Прости, это было лишнее». — Нет, тут ты прав, — на его удивление согласился с ним Первый. — Меня это тоже тревожит. «И куда ты сейчас?» — Попробую поискать его и всё обдумать. У меня с того дня чувство неполноценности.    Дискорд даже удивился такому честному и чистому признанию. Сначала он даже не поверил, но Первый и правда направился в дом Свирла, отдаленный от обычного населения. Единорог, который стал его путником в другую жизнь, ставший связующим билетом. Звеном, что соединил цепь мирского и сакрального. Единственная точка возврата и слабость.    Но дома Свирла не оказалось, зато Первый в наглости заглянул в его расчеты, заметив там формулы заклинаний, связанных с временем. Одно единорог выпустил в свет, но, похоже, как и Первый, собирался его улучшить. И не то чтобы драконикус не понимал, зачем единорогу это было нужно, но точно выбрать одно из двух не мог: исправить собственно прошлое или же изменить то, что произошло недавно. В любом случае, такие игры весьма опасны, и Первый сегодня это понял. Здесь также лежали различные сообщения об учащенных случаях вражды в разных точках Эквестрии, временами переходящие в массовые столкновения. Ниже подпись корявым почерком, очевидно, самого Свирла: «Сирены?». Объявились они весьма большое время спустя. Такая большая передышка? Может быть, Свирл ударил по ним сильно гармонией в тот момент, и они восстанавливали силы? Так долго? — Да что же происходит в магическом обществе? — задался вопросом Первый.    Происшествие с Вэйем и то, что происходит сейчас, - не совпадение. Кто-то стоит за всем. Кто-то похитил Аморе, пытаясь подселить в ее разум сразу несколько других созданий. Почему именно ее? Кто-то выпустил Урс, а сейчас выпускает Сирен, когда вздумается. Кто-то работал с Вэйем. Существо, рожденное магией раздора, работало с гармонией, чтобы подселить кого-то в чужой разум. Для чего? И является ли это Грогар?    Свирл и сам искал ответ на эти вопросы, но, похоже, исходя из точки, которая стояла сейчас, разобраться в этом было невозможно из-за банального незнания. Его здесь нет, но Первый нашел записку с его кривым почерком, которую единорог, возможно, оставил для своего ассистента: «Вызвали во дворец». Вот где его надо было искать.    На самом деле и до руин в настоящем времени этот замок выглядел не особо лучше. Ему явно нужна была тотальная реконструкция, но сейчас сил и средств на это у Эквестрии не было. И очевидно, раз Свирла вызвали сюда, что у Кайзара что-то было к нему, что драконикусы решили подслушать. Оба они не считали подобное пороком, как и чтение чужой переписки, но предпочитали подслушивать и читать лишь то, что интересно. Исходя из росписей в доме, Первый подумал о том, что этот разговор может касаться Сирен или же существа, рожденного магией. Касаться Грогара…    Однако разговор был явно не об этом. Настало время пасть еще одному. — Сбежал? — непонимающе спросил Свирл, видимо, уточняя деталь разговора, которую драконикусы пропустили. — Насколько мне известно, — задумчиво ответил Кайзар. — Его последняя фраза «Спасайте себя сами». Весьма странно для него, не находишь? — О чем ты? — Ввоз контрабанды всё ещё высоко висит над Груфонстоуном. Меня это сильно продолжало беспокоить. А теперь ещё и дезертирство отчаянно преданного королю и идолу грифона, — объяснил аликорн. — Свирл, в твоих силах разузнать, что там творится.    Теперь драконикусы поняли, о чем идет речь. Но если Дискорд лишь примерно осознал суть, то Первый сразу понял все на сто процентов: он выбрался. С Фортиса спала проповедь. Как? — это ему не было известно, но, судя по его последней фразе и побеге, ответ напрашивался только такой. — Разве Дискорд не расследовал это дело? — припомнил Свирл. — Да, но боюсь, он мог что-то упустить… или вовсе ничего не расследовать, — признался Кайзар, отчего драконикусы насторожились. — Свирл, пожалуйста, ты должен найти ответы на эти вопросы. — Для чего? Это внутренние дела другого государства. Не знаю, как тебе, а мне и Сенкака с Вэйем поперёк горла хватило. — Свирл явно смотрел на это без энтузиазма, развернувшись к выходу. — Раз уж сами разбирались с делом Аваруса, то и тут справитесь. — С Фортисом всё иначе! — крикнул ему вдогонку Кайзар, чтобы остановить. — Обстоятельства его дезертирства просто «странными» не назовешь. Нова приняла решение касательно своего Исследователя. Она поступила так, как должна была. И хоть она в трауре, но всё ещё королева. Она знает, что ей надо делать. Груфер же ведёт себя иначе: ещё более скрытен, чем раньше, параноидально оглядывается по тёмным углам…    Дискорду эти слова весьма сильно напомнили поведение Первого в последнее месяцы. Когда есть, что скрывать и кого опасаться — вот, что означало такое поведение. Только драконикус тогда не мог понять из-за чего Груфер мог так повести себя. — Свирл, тут что-то нечисто, — продолжил Кайзар. — Знаешь, как Груфер вступил в совет? Он предоставил Фортиса, как мощного одиночного солдата. Он разменялся им, как монетой. Если Фортис так позволял пользоваться собой, то почему ушёл с такими словами? Узнай это. — Аликорн подошел к нему ближе. — Тайна, что Груфер похоронил в ущельях Грифонстоуна, - тебе это под силу.    Такие слова на единорога явно оказывали большой эффект. В любом случае, узнает он ответ или нет - Фортис дезертировал, а значит, перестал считаться Исследователем. Конечно, узнай они сейчас всю правду, не будут считать его преступником, так как все клятвы грифон говорил в одержимом магией состоянии, но даже так - он не объявится в ближайшее время. Сохранение, после снимания проповеди, работало таким образом, что твой сон никто и никогда не потревожит. Произойдет все, что угодно, от путаницы дорог до просто внушаемой мысли, что путнику надо повернуть - магия не даст потревожить восстанавливающего. Поэтому это и носило название «сохранение»: остановка развития тела в состоянии до сна, без возможности как-то навредить ему. Проповедь - очень сильное сознательное волшебство, и после снятия оно выбрасывает все накопившееся. И только магия хаоса, само сотворение, может предотвратить попадание в сохранение.    Скорее всего, прошло уже несколько часов, и этот грифон давно спит в укромном месте. А судя по тому, что Фортис был под специально извращенной и усиленной магией многие годы - спать ему предстояло очень долго. И, конечно же, этого не знал пока Свирл, поэтому, подумав немного над просьбой Кайзара еще какое-то время, он устало и отчаянно закивал головой и тихо добавил: — Мне под силу…    И после этого единорог, немного склонив голову, вышел из комнаты. Его глухой цокот копыт какое-то время слышался в ушах, отдалившись от этой комнаты. Кайзар тоже с тяжестью выдохнул, зашагав в другую сторону, но до этого аликорна двум драконикусам не было дело. «Значит, Фортис сбежал? — подытожил все Дискорд. — Вот так просто?» — Я как-то не сильно удивлен, — весьма тихо признался Первый. Не то чтобы он ждал этого момента с предвкушением, но понимал, что рано или поздно это произойдет. Значит, можно сейчас идти в Грифонстоун и смотреть на записи Груфера, подчинить Аморе, но надо ли оно всё это сейчас? Какой в этом толк? Первый не знал, чего хочет добиться этим. Просто как спонтанная идея? Быть может, что-то, что поможет Императору в чем-то?… Но он давно не появлялся. Что-то было не так. Что-то явно было не так! Где Первый ошибся? В каких суждениях? Когда он сделал проигрышный выбор? И только Свирл был тем, с кем он мог обсудить эту проблему, желая этого всей душой. И именно то, что произошло с Фортисом, доказало ему в который раз, что правда раскроется, как было с Вэйем, Сендаком, Аварусом - от этого не убежишь. Но можно сгладить углы: раскрыть ее самостоятельно. «Может, к Флину присоединимся, поможем?» — предложил Дискорд. — Нет, с этим он и сам справиться, — отрезал Первый. — Он-то точно докопается до сути. «Как думаешь, что он найдёт?» — Страшную тайну Груфера, — весьма честно ответил драконикус, недоговаривая до конца. — Теперь из-за него грифонов ждут ещё более худшие времена, чем раньше. Тайны весьма опасны своим вскрытием, и Флин тому подтверждение. «Так ты всё же думаешь, надо рассказать?» — Да, пока это не сделал кто-то за нас.    Одним щелчком он перенесся назад к дому единорога и зашел в него так же легко, как раньше. Абсолютную тишину и покой прерывало только слабое чириканье Феламины, которая, немного почистив свои яркие перья, решила спать дальше, пока не вернется хозяин. — Подождём его. — Первый прошел вперед по комнате, развернув магией к себе стул. — Все равно он вернется сюда. «Можно я скажу первым?» — весьма настойчиво спросил Дискорд. — Да, пожалуйста. — И в ответ на это быстрое и легкое согласие Первый почувствовал удивление второго, даже не заглядывая в разум. Он будто сам воспалился, загудел, затрещал, но только на секунду. — Я всё равно тебя уже не остановлю. «О чем ты?»    И теперь уже настала очередь Первого сильно надавить на общий разум от колоссального удивления и непонимания. Он шутит или серьезно ничего не заметил? Грогар ведь обучал его сознательной магии, так почему он не заметил эту трещину в магии, а Первый заметил? Драконикусу даже стало смешно от такого понимания ситуации. И перед кем он тут тогда пресмыкается? Перед идиотом? — Дураки и вправду смешат, — ответил Первый со слабой улыбкой. — Но если ты ничего не видишь, то мне так даже лучше. Выходи.    Дискорд его словам поражался от непонимания, а не формулировки, она уже пару сотен лет как приелась. Получив тело, он оглядел сначала его, а потом прикрыл глаза и погрузился в чертоги разума и все же нашел. Это было настолько маленькое, но такое невероятное, что до глубокого погружения драконикус бы не заметил этого никогда. — Печать Грогара треснула? — спросил он, сделав так же вывод. — Но когда? «Ты вообще ни в чем не разбираешься? — спросил Первый. — Какое одно из правил установки этой печати? Мы меняемся лишь по обоюдному согласию. Ты, возомнивший себя кем-то великим, нарушил его». — Вышел без твоего согласия? — переспросил Дискорд. — Когда с Сендаком играл?    Теперь он припомнил, что в ушах у него на секунду произошел звук треснутого стекла, значит, это случилось тогда. И теперь ему стало ясно, почему Первый без лишних споров и вопросов уходил в разум, когда Дискорд того хотел: не было уже смысла следовать этому правилу. — Сломать печать Императора? — задался драконикус вопросом. «Она работает на наш разум, так что нам это сделать легко, — отозвался Первый. — Я думал встретить Грогара, чтобы он залатал, но его дома не было». — Думаешь, будут проблемы? «У них есть аликорн, которая посещает сны. Думаю, если бы проблемы были серьезные, то мы бы ее уже встретили в нашей голове».    Значит, защита разума от проникновения и подчинения все еще работала, но такое положение двух драконикусов все же не радовало. Дискорд, похоже, в тот день сильно ударил по магии Грагара, раз смог пробить, и если ударить еще раз, даже самую малость, то все спадет, и тогда настанет время ужасных первых дней. Только бы этого не случилось. Только бы все стало как раньше.    Только бы Грогар пришел к ним.    Или же это можно принять как наказание за побег? Может быть, поэтому Император не появляется? Больше не хочет иметь дел. Сразу вспомнилась последняя фраза Фортиса, которую драконикусы услышали сегодня: «Спасайте себя сами». Такое Грогар мог бы сказать им в ответ на просьбу беглецов залатать собственную магию. Дискорд надумал себе именно это и сразу отмахнул эти тревожные мысли. Больше его уже пугала не эта трещина, а принятая у Первого паранойя чего-то масштабного и невозможного. Это все глупые домыслы, Грогар не способен на такое.    Или способен?...    Такая тревожность позволила ему не ощущать время, которое неумолимо неслось вперед, заставляя прикоснуться солнце к горизонту. И наконец-то во входной двери послышался щелчок. Феламина более радостно зачирикала, когда Свирл, немного поникнув, зашел домой, делая глубокий вздох. Не было сомнений, он узнал, что на Фортисе стояла проповедь. Однако, увидев драконикуса, единорог немного преобразился, и к нему пришло немного энергии. Все же, не каждый день он видел Дискорда, который ждал единорога в его собственном доме без приглашения. — Ты чего здесь делаешь? — задал он сразу вопрос. — Тебя жду, — поднялся Дискорд с места. — Ладно.    Вдаваться в подробности он не стал, хотя на его месте любой нормальный единорог начал бы предъявлять претензии. На самом деле, Свирл, в обычное время, тоже что-нибудь сказал бы об этом проникновении, но сейчас единорог был не в том состоянии, и в голове у него было столько мыслей, что ему не хотелось что-то выяснять. Свирл прошел к клетке Феламины, чтобы выпустить ее полетать, параллельно сказав: — Я тебе сейчас такое расскажу, ты на месте не устоишь… — Перед этим позволь мне тебе кое-что сказать, это очень важно, — оборвал его Дискорд, из-за чего единорог заинтересованно глянул на него. — Мы многое пережили, но… В общем, сейчас и раньше, когда ты думаешь, что говоришь только со мной, на самом деле это не так.    Быть может, не стоило об этом говорить так в лоб, но Дискорд не знал, как это объяснить по-другому. Что действительно не стоило делать — говорить об этом сейчас. В такое время. Свирл, ожидаемо ничего не поняв, побегал глазами из угла в угол, пытаясь осмыслить фразу, а потом магией отворил решетку, выставив копыто, куда приземлилась феникс. — Чего? — переспросил единорог.    Сделав глубокий вздох, Дискорд продолжил: — С появления на этом свете, у меня был связан разум с другим похожим созданием.    Драконикус хотел продолжить объяснение, формулируя предложения в более понятные, но дождался, когда единорог пройдет к двери и выпустит птицу. С долей раздражения, на сильном выдохе, Свирл обернулся к нему и прямо спросил: — Что за бред ты несëшь? — Я максимально серьёзен, и я не свихнулся, — ответ Дискорда заставил единорога нахмурить брови, чтобы начать вникать в слова. — По крайней мере, пока не свихнулся. Когда это тело сформировалось, в нем смешались два разных существа… — Ты уверен, что два? — прервал его неуверенно Свирл, оглядев полностью. — Я имею в виду разум, а не внешность, — от этого пояснения маг еще сильнее нахмурился и приоткрыл рот. — Флин, ты сейчас говоришь не только со мной. «Дискорд» - это моё имя, но мы оба его используем. Мы играли одно существо, но… Ты же и сам замечал это: нашу разницу. — Я… — На секунду единорог прикрыл глаза, потряс головой, видимо, обдумывая всё сказанное, а потом произнес: — Подожди, я не понимаю, о чем ты говоришь. «Дай я попробую» — попросил Первый.    Просьба была весьма настоятельного тона. Интересно, а может ли теперь из-за трещины Первый так же выходить без соглашения? Проверять сейчас, когда печать уже надломана, не хотелось, поэтому Дискорд уступил ему, рассуждая, что следом может сказать дальше он сам. — Хорошо, теперь это я, — произнес уже Первый, положив лапу на грудь, под непонимающий взор единорога. — Здравствуй, Флин. Моего имени ты не знаешь, но мне принадлежит прозвище «Первый». Именно я вышел тогда к тебе, в день нашего знакомства.    Раскрытие этого факта произвело на морде Свирла секундное удивление, которое потом сменилось таким же непониманием. Он либо сейчас считал их сумасшедшими, либо осмысливал всё сказанное. А может, и то и другое. Первый решил не проверять судьбу так сильно, поэтому начал с самого начала, чтобы утрясти все вопросы заранее: — Когда Великая Гасти одолела Императора Грогара, некоторая сила его магии скрылась глубоко в лесу. Эта магия создала жизнь, создала тело перед тобой, но сшила крепкими нитями два разума. Не знаю, может быть это было скрепление, может быть раскол, но нас всегда было двое, с самого начала.    Непонимание Свирла сменилось простой задумчивостью, все же он не мог отрицать подобное магическое воздействие, ведь слишком много знал сам. Однако, когда Первый сказал следующие слова, единорога вновь поразило удивление и доля страха: — А потом Грогара нашёл свою магию, но не стал забирать... — Император раздора погиб от магии Гасти, — наконец-то сказал что-то Свирл, очень точно, чтобы увериться в этом. — И это было более трёхсот лет назад. — Нет, он живой, — на ответ Первого маг немного отшатнулся назад с поражающе раскрытыми от изумления глазами. — Смертные настолько сильно боялись его, что предпочли считать мёртвым, чем принять правду: Гасти не убила Грогара. Лишь сильно ослабила. И Император собирает свою магию по частям, и мы одна из них… — Вот, кто твой наставник, — сразу сообразил Свирл, покивав головой для уверенности все с таким же удивленным и немного напуганным взглядом. — Да, он мой уважаемый учитель. Он обучил меня многому, что знал сам. Но в тот день, когда я познакомился с тобой, когда он внушил тебе ненадолго уйти, мы разошлись и… — Он был в тот день рядом со мной?! — прервал его криком Свирл. «Первый, далеко не заходи» — посоветовал сразу Дискорд. — А что насчет истории с Вэйем?! — сразу продолжил единорог, ничуть не успокоившись. — Это он работал с ним?! — Мы предполагаем, что да. Но мы не видели Императора с того самого дня, как познакомились с тобой.    Видимо, Свирла это нисколько не успокаивало. Он отшатнулся назад еще больше, с какой-то нервной улыбкой рассматривая пол под собой. У него начинался какой-то приступ смеха, который единорог подавлял, махая головой. А затем он так же нервно, но тише, задал свой вопрос: — И сколько раз он мог быть рядом? — Я же говорю, что мы не виделись с ним почти три года, — сразу ответил Первый, разведя руками. — Но Император не отпустит свою магию и ученика. У него было бессметное количество шансов. — И ты молчал всё это время?! — снова крикнул громко Свирл. — Я предан Императору, — очень четко отрезал драконикус. — Нас связывает моё обещание. Что касается Дискорда, то у него просто нет выбора. Он - моя тень. — Гасти Великая, тень, Дискорд, я… — под конец единорог помотал от непонимания и перегрузки головой. — Нас двое, и это факт. Всё это время ты знал двух созданий раздора, смешавшихся в одном теле. — Последнее Первый сказал очень громко и четко: — Всё это время ты говорил с двумя.    Похоже, он просто решил вдолбить это в Свирла, раз простое объяснение не работало. Единорог поднял голову, смотря в глаза существа, что знал все эти годы. Думал, что знал. Смотря на того, кому поведал историю жалкого единорога Флина. И оказывается, что рассказал он это не одному существу. И все это время говорил не с тем, кем думал. А с кем и когда он говорил? Имело ли это разницу? Он не знал ни одного из двух, стоящих перед ним.    Видя, как мага начинало немного колотить, и он пытался будто выкашлять комок из горла, Дискорд сразу попросил тело в распоряжение, пока всё это не вышло из-под контроля. Но было уже поздно. — Флин, это снова я, Дискорд, — сказал драконикус, видя еще более пораженный взор единорога. — Первый сказал всё это с немного грубой интонацией, но всё сказанное им - правда. Флин? — Зачем ты мне всё это рассказываешь?!    Более Свирл старался не глядеть на него. На одно тело, которое имело два разума. Возможно, ради сохранения здравого рассудка, он пытался представить, что говорит с одним или с двумя телами в комнате. Но маг прекрасно осознавал, что это не реальность. Быть может, Дискорд врет? Сошел с ума? Ему хотелось верить в это, но почему-то, покручивая проведенные годы, Свирл не признавал успокаивающие объяснение. Увидев, как драконикус приподнял лапы в жесте сдавания и открытости, медленно двинувшись вперед, сердце у единорога забилось намного сильнее, а дыхание будто перехватывало. Дискорд начал спокойно говорить: — У нас нет умыслов использовать или навредить тебе. Просто больше нет смысла скрывать это, раз у нас такая заминка с Императором. Я и Первый, мы оба согласились на этот разговор. Мы многое сделали, всегда были неразрывно вместе, но наш дуэт - часть нас самих, мы не должны скрывать его вечно. Это не может ничего означать, можно, как и раньше, продолжать жить, продолжать общение.    Ответа драконикусы не только не слышали, они даже не видели его в движениях или мимике этого единорога. На нем была гримаса изумления и ужаса. — Флин, скажи, что ты не против стать нашим другом, — продолжил драконикус, подбираясь ближе. — Скажи, что мы сможем продолжать общение, как раньше. Прошу, не молчи, дай нам ответ. Флин, мы сможем продолжить учить тебя раздору вместе, можно сыграть в покер или вновь решить какое-то дело...    Дискорд остановился в двух или трех метрах от него, оставив лапы в том же положении. Свирл отвел взгляд в какой-то нижний угол, глубокими и хриплыми вздохами приводя дыхание в норму. — Пожалуйста, посмотри на меня! — на крик драконикуса маг дернулся, вновь посмотрев в глаза существа раздора. — Ответь: сможет ли всё быть как раньше? Молю, дай нам обоим шанс!    Свирл все еще не выражал ответа, вновь отвернув голову вбок. Его дыхание успокоилось, а выражение не выглядело более таким испуганным, как раньше. Оно было больше отстраненным, вдумчивым. Однако единорог ничего не говорил. Опустив лапы, Дискорд очень тихо спросил: — Что делать теперь?    Однако ответа и на этот вопрос он не получил, единорог просто перевел взгляд в другую сторону. На секунду к нему вновь вернулась паника, поэтому он три раза громко выпустил воздух через ноздри. И хоть он смотрел только краем глаза, но когда Дискорд протянул в его сторону одну лапу, делая маленький шаг, все же крикнул: — Дай мне подумать! — Отступив назад, Свирл уперся в стенку и крикнул тем же громким и тоном, когда драконикус хотел сделать еще шаг: — Оставь меня в покое!    Когда единственным движением фигуры перед ним стало опускание лапы, единорога это немного успокоило, но все-таки не до конца. Он смотрел на все в этой комнате: на пустую клетку, заваленные столы, собственные расчеты и рассуждения. Пару минут назад он даже не представлял, кто может находить рядом с ним. Двуликое порождение Императора. Живого Императора раздора. Наконец-то посмотрев на долю секунды в глаза драконикуса, он тихо и жалобно прошептал: — Прощу, уйди.    В такой тихой комнате это стало слышно ясно и четко, но Свирл не мог отрицать, что действительно хотел этого в тот момент, и мог бы повторить эту просьбу криком. Дискорд и Первый не знали многое, что произошло после того, как один из них выполнил просьбу. Они не знали, как этот единорог через секунду выпустил все накопившиеся эмоции, перевернув в ярости все вокруг, разорвав многое и выпустив громкий крик, отдающийся ужасной болью и презрением к самому себе.    Примерно такой же вопль издал и сам Дискорд, но уже в глуши, далеко от населенного пункта. Запрокинув голову, он увидел, как стая птиц, сидевших до этого момента на деревьях и испугавшись такого крика, взлетела высоко в темневшее небо. Дыша столь же сильно и нервно, чувствуя, как надвигающаяся тьма сгущает свою глубину, драконикус постепенно успокоился. Однако за этим успокоением пришла ярость, ненависть к самому себе за глупость. И в такой ярости драконикусам вспоминались последние слова Императора:    «Вы будите одни в толпе мирских, там нет места для вас».    Он знал, о чем говорил, но ни Дискорд, ни Первый его не послушали. Они уподобились слепой вере во что-то несбыточное. Вредные грезы о чем-то несуществующем, что недоступно для созданий вроде них.    «Будто бы имеете хоть малейшее понятие, что такое дружба...»    В чем был смысл последних лет? Ни друзей, ни ответа на вопрос «что делать дальше?». Чем они занимались все это время?! Как же раньше все было понятнее, когда рядом был Грогар, когда драконикусы следовали за ним в его мире, в мире таких же, как они, - созданий волшебства хаоса. Все было напрасно, и в сердце поселилась сильнейшая скорбь, чем когда-либо. Эта скорбь и сожаление вовсе не заставляли рыдать по утраченному и упущенному, а забирались в души, разрывая ее на части. Вот что это была за боль, но уже слишком поздно: ее никто не разделит.    «А потом и подобные нам отвернутся от вас, и только я останусь тем, кому будет до вас дело».    Но уже даже Императору не было дела до двух драконикусов. В следующую их встречу он придет только за тем, чтобы вернуть свое волшебство. Гармония стремится все сравнять, уничтожить, - и это касается даже самих ощущений, само понятие о зарождении чего-то большего. «Дай мне выйти ненадолго».    Дискорд даже не думал препятствовать просьбе Первого, так как хотел убежать как можно дальше из этого мира, укрыться в самых глубоких чертогах этого разума, полностью скрыться. Сокрыться в темноте. В отличие от Дискорда, Первый более прямо показывал своё разочарование и гнев. Сила его волшебства скрывала окружение в своей черноте и густоте. На пару секунд Дискорду показалось, что небосвод скрылся под столь мощным колдовством. Он никогда не сомневался в силе Первого, но всегда опасался увидеть её на полную.    Сам же Первый испытывал гнев от собственной проявленной слабости. Грогар говорил: все мирские уподобились Гасти, и раз это правда, то её гармония ничего не приносит в мир. Сколько ни строй мир, другие будут его нарушать. И в чем же тогда смысл строить порядок и раздавать смертным гармонию, если этого всегда недостаточно? Никто не хочет жить в мире, они жадны до разных пороков, и Свирл один из них. Он точно такой же. — Они действительно все беспечны и глупы. Играют намеренно в слепых, когда это выгодно. Когда хотят показать тот факт, что не видят последствия собственных решений. — Первый так же опрокинул голову, впиваясь в макушку когтями, а сила его магии не отпускала пространство ни на секунду. — Ждите смерти, раз вам так мало гармонии отдали! Как можно относиться с пониманием к тем, чьи слабости настолько презренны?    И всё же, сделав пять глубоких вздохов, драконикус немного развеял волшебство, но далеко не до конца. Ему уже было всё равно с кем он встретиться дальше, с Императором, чтобы исполнить обещание, или с Гасти, которая придёт по его душу. В любом случае конечное положение будет одно и то же, поэтому больше не имело смысла тянуть резину. Быть может, он просто сдался? Но точно не без боя. Не без показа себя.    Настало время напомнить этим блаженным созданиям о временах, которые они вспоминают в страшном сне. Быть может, это научит их ценить то, что они имеют.