Между гармонией и раздором

«Мне как-то нехорошо сегодня весь день. Что-то не так с магическим равновесием».    Обычно Первый не обращал внимания на эту способность, отсутствовавшую у него, но почему-то сейчас слова Дискорда его насторожили. Хоть и считал он привилегию чувствовать баланс глупой, но не мог отрицать её всегда подтверждающего факта. Когда они поселились рядом с пони, то Дискорд сразу заметил, что по праздникам чувство баланса начинало шататься из раздора в гармонию, как на детских качелях, но потом всё снова становилось нормально. Но сегодня не был праздник, и сегодняшние качели он описывал как стремительное падение.    Только вот было ли это плохо? Если это было из-за магии Императора, то им не должно быть дело до этого. Но если это было из-за чего-то другого, то оставалось лишь ждать беды. «А в какую сторону нарушено?» — спросил его Первый. «Я бы сказал, что хаос начинает становиться выше гармонии, но необычным образом. Слишком стремительно. Слишком варварски».    Значит, было дело за чем-то очень сильным. Может быть, и вправду Грогар использует магию, ведь он создание раздора и это в его власти? А может быть, это Сирены? Но Дискорд после игр описывал, что в тот момент равновесие трещало лишь по капельке, а это слишком стремительно. Оглядев остальных Исследователей в комнате, Первый призадумался: стоит ли им об этом говорить? Он не хотел мешать планам Императора, но, быть может, они что-то знают об этом? И всё же риск был слишком велик. «Не обращай внимания. Если всё было излишне серьёзно, то Гасти уже бы вмешалась».    Однако она была существом, рожденным из гармонии, поэтому не могла чувствовать равновесие всей магии. Но как-то же держала всё это время! Значит, и сейчас сможет!    В Королевском замке собрались пока не все Исследователи: не хватало Аморе, хотя по последним новостям её все же нашли после того, как Свирл использовал магию. Здесь не было так же Кайзара, хотя именно его магия призывала сюда всех. — Я, конечно, рад, что находился в Эквестрии, когда меня позвали, и мне не пришлось несколько часов непрерывно лететь через пустыню, — начал Аварус весьма недовольным тоном, склонив голову от усталости. — Но, во-первых, с каких пор меня впутывают во внутренние проблемы другого государства? А во-вторых, что, так сложно не опаздывать?! — У нас нет конкретного назначенного времени для прихода, — так же весьма недовольно ответил Сендак. — И если у тебя нет мозгов понять, как сильно тебя используют, то бери пример с Фортиса: стой и помалкивай. — Не заводи эту песню снова. Я только начал от неё отвыкать.    От споров их отвлек приземлившийся на протянутое копыто Свирла феникс, держащая в клюве сложенную бумагу, даже не помещённую в конверт. Послав птицу к ученицам, единорог бегло осмотрел послание, после чего сказал в более радостном тоне: — Мой ассистент закончил расследование и выяснил, как Сирены могли оказаться здесь спустя столько времени… — Ты поручил важную работу ассистенту? — решил уточнить Аварус. — Стикс - очень умный единорог, пусть и в практике у него проблемы. Мне пришлось уходить сюда, поэтому я попросил его всё закончить и ни секунды не сомневался в нëм, — объяснил Свирл. — Если обобщать, то после изгнания Вендиго сразу наступило порабощение Императором, а потом Великая Гасти распространила гармонию. Сирены попросту не могли вернуться, пока эти двое стояли на страже. — Гасти исчезла почти сто пятьдесят лет назад, — напомнил Морс. — Но ведь не стразу после победы над Императором. До этого она закрыла все гештальты, что могли навредить мирским. Возможно, Сирены попали под её горячее копыто и унесли копыта. А сейчас набрались храбрости вернуться. — То есть их появление не связано с Вэйем? — поинтересовался Сендак. — Пока всё указывает, что нет, — ответил единорог. — Но не исключено, что именно он их направил сюда. — Хм-м, найти сакральное существо? — подал голос Фортис, повернув голову к Первому. — Дискорд, скажи, как один из них, много ли заглядывают к вам смертные? — Чаще, чем вы думаете, — спокойно ответил он. — Но за всех я говорить не могу.    Он даже не знал имён других созданий магии, чего уж говорить о месте проживания и представлении физического тела. Да что там, он даже не знал количество проживающих на данный момент созданий раздора, а уж про гармонию вообще лучше не вспоминать. Беседа в королевском зале могла бы продолжиться, если бы кто-то нагло не раскрыл дверь. Аморе ворвалась в комнату с надменной ухмылкой, вызвав у всех тошнотворное чувство, кроме у Свирла, который был рад видеть её живой и здоровой. — Вот и пришли все нынешние Исследователи, — подметил Аварус. — С тобой случайно нет Кайзера там? — Не видела его со вчерашнего дня, после того, как мы разговаривали о том, что я пропустила, когда один единорог выбросил меня с поля.    Аморе украдкой посмотрела в сторону Свирла, который опустил голову в стыде, виновато отводя взгляд. Она не выглядела как та, у которой произошли какие-то проблемы. Первый и Дискорд вспомнили, как некий силуэт её утащил, но она не обмолвилась об этом. Может, им показалось? — Аморе, что с тобой случилось? — решил поинтересоваться драконикус напрямую. — Ты не встречала Вэйя? — С чего вдруг должна была? Я пролетела половину Эквестрии, ещё и стукнулась сильно, — ответила она, потерев копытом шею сзади. — До сих пор болит. Я могла бы свернуть шею из-за кое-кого.    Она вновь рассержено посмотрела на единорога, который сразу принёс свои извинения. Сама она об этом силуэте ничего не говорила, но, может быть, тоже не заметила или Император стëр ей память об этом моменте? — Касательно Вэйя, я весьма разочаровалась круглому нолику в результатах, — продолжила Аморе. — Два Исследователя взялись этим заниматься, и толку никакого. — Что ж ты тогда к нам не присоединилась, раз такая умная? — Сендак спросил её с небольшой улыбкой, но по нахмуренным бровям было видно, что он рассердился с её слов. — Или не провела своё собственное расследование? — К сожалению была занята играми, едва на похороны выделила время. — Неужели? — продолжил кентавр в том же тоне. — Морс что-то нашёл время хоть немного помочь. К тому же сейчас новые распоряжения и проверки по головам ко всем ходят. Наша маленькая единорожка не так хороша, как описывает себя? — Как же здесь было спокойно пару минут назад, — тихо пожаловался Морс. — Наконец-то что-то интересное, — ухмыльнулся Первый. — Не сравнивай ваши работы и мои обязанности, мы на разных уровнях, — продолжила Аморе. — Я не стремилась стать Исследователем, не работала всю жизнь для этого. Я стала им просто потому, что могла, и всë. — Аморе, ты чего? — вдруг позвал еë Свирл с непонимающими глазами. — Прости, что я отбросил тебя, я не хотел, но остальные здесь ни при чём. — О да, просто Стар Свирл захотел забрать славу себе, ведь его положение оставляет желать лучшего, — надменно проговорила Аморе, закатив глаза. — Вы с Сендаком оба взялись за это дело, но не можете его продолжить. Может быть, двум первым Исследователям пора уходить в отставку? — А, мне всего за тридцать, — спокойно напомнил он. — По твоей бороде скажешь, что за семьдесят. — Всë, мне это надоело, — произнёс вдруг Аварус на одном дыхании, едва сдерживая повышенный гневный тон. Он направился к единорогу. — Надо с тобой о кое-чем поговорить. — О, смещённый с должности, — поприветствовала его таким образом Аморе. — Что же ты сделаешь, Аварус? Поджав копыта, полетишь на любимую родину? — Ничего такого, я просто сделаю то, что явно старшие не вложили в тебя: преподам тебе небольшой урок о взаимоуважении!    Гиппогриф возвысился над ней с помощью крыльев, схватив за голову, поднимая её надменные глаза. — Прояви хоть немного почтения. Тебе до Сендака и Свирла, как до луны, так что поубавь этот нахальный тон, — проговорил Аварус, с настойчивым гневом глядя в ее глаза. — Всё смотрю на тебя и не могу понять: ты правда ждёшь, что все будут сложа лапки слушать твоë зазнайство? «Я надеюсь, они сейчас устроят драку», — проговорил Первый своему подсознанию. — Аварус, я знаю, что ты очень энергичный и эмоциональный, — попытался его остановить Сендак, — но не трать силы на неё, это того не стоит. — Ты обычно не сталкиваешься с проблемами уважения к себе, поэтому для тебя это что-то из ряда вон выходящее, — продолжил Фортис. — Остальные к этому привыкли. И если им надо, они сами за себя постоят. Оставь её.    Ещё недолго вцепившись в единорога сердитым взглядом, гиппогриф всё же отпустил еë, начиная отлетать. Аморе приняла этот жест отступания с самодовольной ухмылкой. — И всё же ты поджал копыта, — произнесла она. — Ты всегда отступаешь, что сейчас, что когда менялся твой статус. У тебя нет сил довести дело до конца. — Мне просто нет особой разницы, как я буду называться на бумаге, если продолжаю заниматься теми же делами, — попытался объяснить он. — Мы с тобой оба воспитаны в королевских садах, но, видимо, меня обучали манерам и общению получше. — Ха! В одном с Сендаком можно согласиться: тебе пора давно снять розовые очки и посмотреть на всю твою так называемую славу. — Фантазии не хватает что-то своё придумать в мой адрес? — Просто ты этого не стоишь, — так же весьма бодро и нахально ответила Аморе. — Не забывай: я именно та, кто обошла все ваши глупые правила. Я состою в правительстве, так что даже выше над такими надменными существами, как вы. Ты правда думаешь, что я хоть кого-то должна уважать здесь? Укромных мышей, что не вылезают из норок?    Первый заметил, как Свирл на неë непонимающе и удивлённо уставился, будто не ожидал подобных слов. Да даже драконикус, который лишь наслышан о Аморе, не представлял, что именно такое она и будет говорить. Однако Первый не мог не признать, что ему нравится такое внезапно развернувшееся шоу. — Удивительно, — продолжила Аморе. — Всех вас принимали в одну лодку, чтобы выделить ваше рвение и силу, но как же так могло получится, что все Исследователи оказались обычными трусливыми учёными в халатиках? Было бы кого уважать здесь - таким отношением к магии вы позорите свой статус. — Аморе, ты, как всегда, доказываешь, что безнадёжная фальшивка среди нас, — выступил вдруг Морс. — Глупая самодовольная девчонка, которая всë не может осознать своё место. — О! Кто это сейчас заговорил? Некромант, что не может уже много лет сделать и шагу в своих исследованиях? — Она повернулась к нему с безумно кокетливыми глазами. — По сравнению с тобой лучше даже грифон, который может лишь ломать камни. С каких пор я должна почитать тебя? — Аморе, закрой уже рот! — крикнул Аварус. — Противно слышать это от единорога, который в подметки здесь никому не годится. Кто-нибудь знает заклинание молчания? — Есть зелье, приглушающее любой звук, исходящий от тебя, — ответил Сендак. — Давай, — гиппогриф протянул лапы, сложенные в замок, до хруста. — Я буду её держать. — Можете не париться, я здесь только затем, чтобы передать кое-что Кайзару, но и вы сгодитесь, как посыльные. — Аморе показательно прокашлялась в копыто. — Кристальная Империя понесла довольно много ущерба в последнее время, мне не до ваших собраний. Хотите обсуждать за круглым столом план - пожалуйста. Вышлите мне телеграмму об окончательном решении, принятом через пять часов споров.    И она ушла быстрее, чем кто-либо успел что-то ответить. В воздухе осталось напряжение, но Первый внутри посмеялся, что она придралась к каждому стоящему здесь, кроме него. А всего лишь надо было тихо стоять в стороне и наслаждаться шоу. Притворяться мебелью намного проще, чем он думал. «Ты сегодня подозрительно тихий», — подметил Первый у себя в голове. «Голову режет, как арбуз ножом».    Такое заурядное сравнение свидетельствовало о том, что в общем смысле с Дискордом всё нормально, лишь чувство баланса не давало покоя. Если всё настолько плохо, то почему Гасти не вмешивается? Тревожит ли это других созданий раздора, которые могут ощущать равновесие всеобщей магии? — Дискорд, над чем думаешь? — задал вопрос Свирл. — Стоишь с задумчивыми глазами весь день.    Немного помедлив, рассудив, что раз Гасти ещё не вмешалась, то это может быть не связано с Грогаром, Первый решил сказать не совсем честно: — Я чувствую, что магическое равновесие нарушено. — Нарушено? — переспросил напуганно, но всё же задорно Свирл, видимо, ожидая, что это связано с Вэйем. — Как? Где?! «Вопросы адресованы тебе», — подметил драконикус для Дискорда. «Не находясь в управлении тела, мне тяжело отслеживать источники».    Едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза, Первый пропустил его. При появлении Дискорд сразу прикоснулся к голове, чем обескуражил всех. Затем он закатил глаза настолько сильно, что зрачки перестали быть видны, уже немного напугав присутствующих. — Кажется, это где-то на юге, — не очень уверенно говорил он. — По-моему, в районе Хуфингтона. — Подождите, вы же не собираетесь туда отправляться? — поинтересовался Аварус. — Я не чувствую баланса магии, но даже я понимаю, что с этим не шутят, — пояснил единорог. — Тем более, это в пределах Эквестрии. — Но это не наше дело. — Не наше дело?! — вдруг крикнул Свирл. — А вдруг это связано с Вэйем?! А вдруг в этом замешаны Сирены?! А если бы это происходило на горе Арис, что бы ты тогда сказал?! — Успокойтесь, — попросил Сендак. — Пойти и посмотреть всегда можно. — Это лучше, чем стоять без дела, — чётко подметил Морс.    С ним все сразу согласились, решая немного прогуляться. Все они встали поближе друг к другу, но перед тем, как телепортироваться, Дискорд попросил Первого снова поменяться, аргументируя это: «Я сейчас поддерживать разговор и что-то либо делать совсем не могу».    Оказались они вместе на окраинах города и не успели даже ничего подумать, как сразу разинули рты и глаза, застопорившись на месте. Недалеко от них был огромный медведь размером с большую драконью особь. Но его мех выглядел иначе: он напоминал голубое ночное небо, а тело и вовсе было немного прозрачным, в нём красиво вращались несколько созвездий. Во лбу у него ярко горела шестигранная звезда, а хвост был длиннее положенного. — Большой Урса?! — крикнул Аварус. — Это малый, — более спокойно поправил его Сендак, но с тем же ошеломленным тоном. — Это мелкий?! Да он с больших драконов ростом! Как он здесь?!..    Гиппогриф не договорил, так как ему и всем остальным пришла одна и та же мысль. Поэтому Исследователи устремили взгляд на конкретного единорога. — Это не я! — сразу начал отрицать Свирл. — Я не настолько сумасшедший, чтобы тревожить Урс.    Первый тоже стоял на месте, находясь в небольшом шоке. Такого увидеть он точно не ожидал. Урсы никогда не приходят в чужие поселения самостоятельно, но он не мог просто начать отрицать увиденное. Фортис был первым, кто дёрнулся в сторону медведя, но только за тем, чтобы спасти пони от падающих обломков здания. Это всех сразу привело в чувство, и Свирл крикнул практически со всего голоса, встав для рывка на задние копыта. — Аварус, Дискорд, помогите пони, остальные - вперёд! — Ты теперь командуешь? — тихо поинтересовался Первый, когда все побежали, а гиппогриф взмыл в воздух.    «Как Урса здесь оказался?» - у них не было времени думать над этим вопросом. Аварус и в одиночку смог защитить жителей города, заслонив каждого волшебным куполом. В это время Сендак, Свирл и Морс замкнули вокруг Урсы общую линию магии, которой затем повязали ему все четыре лапы, из-за чего медведь с грохотом упал. Однако этого оказалось недостаточно: Урса сразу вырвался, с еще большей свирепостью продолжая наносить ущерб пони. Слишком долго медлить было нельзя, поэтому Свирл сразу крикнул грифону: — Фортис, ты сможешь его подбросить?!    Не отвечая на вопрос, пернатый спикировал ниже, едва уклоняясь от огромных лап с когтями, которые могли бы сразу избавить его от несчастной жизни под проповедью. Он остановился прямо у него под брюхом, начиная изо всех сил толкать его вверх. Сначала он делал это весьма гуманно, но потом принялся наносить удары, чтобы Урса оторвался как можно выше.    Соединив рога, Морс и Свирл воссоздали достаточно много магии, которая поднялась выше и трансформировалась в сеть. Она полностью закрыла Урсу, словно в мешке, заставив нависнуть над городом. Рога двух единорогов могли взорваться от такого напряжения, уж слишком большим было это существо. Но затем к ним присоединился Аварус, подкрепляя сеть собственным колдовством, благодаря чему нагрузка на двух единорогов уменьшилась, и впредь они так не напрягались. Ураса в ярости хотел выбраться, но уже не мог ничего поделать. — Я думал, что Урсы обычно не нападают на города, — произнес Аварус. — Обычно да, они не агрессивные создания, — согласился Свирл. — Этот малыш, видимо, просто испуган. — И его испуг стоит безопасности многих жизней, — подметил гиппогриф, оглядывая всё сверху. — Очевидно, он не сам пришел сюда, они с матерью никогда не выходят из своей пещеры. Нужно как можно быстрее доставить его в вечнодикий лес, пока…    Единорог не успел договорить, так как именно в этот момент стал слышен грохот, земля задрожала на несколько секунд, затем прекратила, но потом снова продолжила. И так по кругу несколько раз. От сильной тряски стоящие на земле в непонимании и страхе упали и не смогли более контролировать магию. В одиночку Аварус не мог удержать свирепого большого медведя, который своей силой легко пробивал эту магическую сеть, поэтому Урса сразу упал, чуть не раздавив несколько пони, которых Фортис успел унести.    Малыш сразу в панике убежал, разрушив на своем пути несколько домов, дрожание земли из-за этого только усилилось, но затем все стало спокойнее, не так сильно. — Не походит на обычное землетрясение, — подметил Морс, поднимаясь на копыта. — Это не оно, смотри. — Сендак сразу указал вдаль, где виднелась фиолетовая точка. — Вот чего стоило опасаться: мать свое дитя не бросит. — Она отдаляется? — сощурился в ее сторону некромант. — Поэтому перестало так трясти? — Скорее всего, ориентируется по запаху, — предположил кентавр. — Но мелкий сейчас настолько напуган, что будет в панике бегать, а с такими габаритами пересечь сотни тысяч километров не так сложно. — Может забежать в Грифонстоун, — сразу понял Фортис. — До горы Арис ему все равно далековато, но не исключено, — добавил Аварус сверху. — Если он туда и направится, то только через кентавров. — В таком случае я его даже останавливать не буду, — саркастично добавил Сендак. — Давайте не будем стоять и паниковать по поводу того, что может произойти, а попытаемся что-то сделать, — серьезным тоном предложил Свирл. — В конце концов, сейчас эта проблема касается всех нас. — А сколько мать примерно по габаритам? — спросил гиппогриф. — В полный рост я ее никогда не видел, — ответил единорог. — Но малый Урса ей с ладонь. — Отлично! Просто фантастика! — Аварус, явно немного напуганный, опустился на землю. — А что обычно Урсы едят?! — Это медведи, — таким же не самым смелым тоном начал Морс. — Я предполагаю, что мясо. — Вообще-то, Урсы ничего не едят, но для большой мы сродни муравью, раздавит - не заметит, — комментарии Свирла не особо всех радовали. — У кого есть идеи?    Все они сразу призадумались, но следом посмотрели на Первого, который всё это время наблюдал со стороны, ничего не делая. Его пришествие Урс удивило не меньше, но вмешиваться в это он не собирался. — С его волшебством справились бы побыстрее, — сообщил Сендак. — Меня это дело не интересует, — сказал он правду. — От всей этой разрухи и криков страдающих у меня действительно побаливает голова, но в ней я чувствую себя как рыба в воде. Да и не припомню я, чтобы подобные мне помогали вам с проблемами. Я не Гасти, блаженной защитой и опорой не стану. — Но ты помогаешь нам в деле с Вэйем! — припомнил Свирл. — Помогает? — переспросил Аварус, указав когтем на Свирла. — С неделю назад ты за этим заходил в его рабочий кабинет? — О, кто-то позабыл о нашем договоре? — отреагировал Первый. — Ты сделал что?! — Сендак, изучающе глядя на драконикуса, направился ближе к нему. — Так это ты путаешь нам карты? — С неделю назад он еще… — Фортис! — сразу прервал его Первый. — Осторожнее, говоришь все же о тайнах Грифонстоуна.    Грифон сразу ожидаемо замолчал, но неувязка и напряжение не пропало. Ошибка в виде весьма говорливого Аваруса проделало трещину в этой лжи, покрытой слоем льда, но Первый не был бы созданием раздора, если бы вся эта ситуация его напугала. Серьезно посмотрев в глаза кентавра перед ним, он спокойно ответил: — Ты выдаёшь желаемое за действительное, Сендак. У меня нет причин помогать Вэйю в сокрытии улик для вас. Я его вообще не знал. — Или мы просто все так думали, — настороженно сложил кентавр лапы на груди. — Мне следовало догадаться: ты не просто с ничего решил помочь нам, лишь видя процесс, можно его контролировать. — Быть может, ты говоришь про себя? — спросил в ответ Первый. — Не распоряжение Ворака - ты бы никогда не согласился помочь Свирлу. — Эй, сейчас не время выяснять отношения! — попытался всех успокоить Свирл. — Займетесь этим после. — Согласен с ним, а еще с Аморе, — продолжил драконикус. — Вот поэтому я не хочу вам помогать. Я считал, что подобный статус обозначает выдающихся личностей. Но что мы имеем в итоге? Глупый упертый некромант, не видящий фактов. Гиппогриф, которому никогда не постичь силу хаоса. Жалкие остатки грифона, который никогда не прыгнет выше головы: магия перекроет любую физическую силу. Невежественный единорог с никчемными страхами. И ты, Сендак, твоими умениями и знаниями действительно можно поразиться, но есть ли что-то за этим? И все это понимают, поэтому никогда не воспримут тебя никем больше, кроме как зельеваром на побегушках. Что уж интересно: один из вас прикончил другого и свободно ходит где-то. Аморе открыла мне глаза: никто из вас не достоин уважения. Вы все абсолютно ничего не стоите. — Тогда что же ты делаешь среди нас, господин создание раздора?    Первый видел, как Сендака задели те слова о нем, как его тело непроизвольно дернулось. Эту почву он уже прощупал с помощью Аморе на играх. В чем интерес самому сеять раздор? Первый был готов лишь подкинуть дрова в костер, но не разжигать его самостоятельно. Ему всегда нравилось лишь пожимать плоды, даже если их посеяло другое существо. — Пожалуйста, у нас будет время во всём этом разобраться, но сейчас давайте подумаем, как нам решить проблему! — опять крикнул Свирл. — Я повторяю: эта проблема касается всех, так что давайте на время забудем о разногласиях и просто подумаем вместе. Хотя бы один раз. — Может, убить их? — спокойно предложил Аварус, посмотрев на Морса. — Справишься?    Единорог поднял взгляд на свой рог, выпустив оттуда немного магии. С самой смертельной магией, с меткой магического черепа, он жил не под таким сильным давлением, как Сендак. Быть может, потому что он не был сильным затворником, и ассистентов брал, но Первый не мог не признать эту иронию над кентавром. — Малого точно смогу, а вот с большой не уверен на все сто, — ответил Морс, успокаивая магию. — Нет! Нельзя их убивать! — сразу пресёк эту идею Свирл. — Небеса могут расколоться! — Ты серьёзно веришь в эту старую сказку? — разочарованно протянул гиппогриф. — Что за сказка? — спросил грифон рядом. — Давным-давно магия Императора Грогора, окутавшая весь мир своей чернотой, была настолько сильная, что навредила небесам, — начал быстро тараторить Аварус. — И когда Великая Властительница Гасти победила его, то заметила, как сильно пострадали созвездия малой и большой медведицы. Она попросила другое создание раздора вытащить их с небес и исцелить. Так появились Урсы, и так они поселились в вечнодиком лесу. И если их убить, то небеса расколятся. — Звучит очень глупо, — подметил грифон. — Глупо это или нет - я не хочу проверять, правда это или вымысел, — утвердил Свирл чётким голосом. — Нужно найти другой способ и вернуть их в лес. — Хорошо, капитан суеверный, предложите свой вариант, — продолжил Аварус тем же тоном. — Ответьте на вопрос: если мы каким-то невообразимым чудом поймаем большую Урсу, как донесём до леса? — Нам не надо её ловить, она за ним пойдёт, — вмешался Сендак, который в раздумьях прижимал лапу к подбородку. — Нужно думать, как поймать мелкого. — Задача облегчилась, но не намного. — Может, попробуем вместо убийства усыпить его? — предложил Свирл. — Нашу магию он пробил физической силой, в сонном состоянии его будет проще отправить в лес. — Потрясающее умозаключение, Свирл, — саркастично ответил кентавр, на что единорог не обратил внимание. — Фортис, ты можешь привести его сюда, но не прямо в город, мы будем чуть дальше от него? — На поставленный вопрос грифон развел лапами и улетел в ту же сторону, куда убежал Урса. — С умениями Аморе, конечно, было бы намного проще… — Даже не думай, — сразу пресёк эту мысль Аварус. — Как знаешь. Тогда я создам заклинание, которое позволит сделать подобие колыбельной. Если у вас есть другие идеи, как гуманно доставить его домой, то я открыт для предложений.    На этом он поставил в разговоре точку, и только Свирл мог просто взять и сказать «создам заклинание», ведь для него подобное не имело особой трудности, если заклинание будет легкого или даже среднего уровня. Все они отошли подальше от города, дабы он не пострадал, параллельно отправив Кайзару письмо о случившемся.    Ситуация с Урсами была весьма интересна и необычна, Первому даже стало интересно, мог ли Грогар наслать их в качестве отвлечения внимания, дабы выманить Исследователей... «Слушай, давай поговорим об этом?» — вдруг попросил Дискорд. «О чём?» «О твоём страстном списывании всё на копыта Императора. Я понимаю, Грогар весьма своеобразен, но за всю нашу совместную жизнь он никогда не делал подобного». «Ты забыл, что мы с тобой ушли от него, будучи двумя частичками его магии? Естественно, он захочет вернуть нас». «Но ему незачем подобным образом выманивать нас. Далеко не всегда всё происходит из-за него, а ты делаешь его в каждой бочке затычкой». «Сразу видно, кто из нас управляет раздором, а кто с ним просто играется. С чего ты взял, что он не сеял семена раздора в тайне от нас?» «Слушай, я обожаю путаницу. Тоже люблю, когда не всё понятно. Но тебе не кажется, что твои доводы звучат полнейшим бредом?» «О, мой тёмный брат, каждый раз, когда слышу тебя, думаю, что упасть ниже уже нельзя. Тебе ещё хватает наглости учить меня раздору? Неужели не забыл, сколько знаю я, а сколько ты? Сколько я просуществовал в мире, пока ты сидел вне его?»    Пока они говорили об этом, Первый перестал наблюдать за Исследователями, поэтому немного поразился увиденной картине: Свирл, Аварус и Сендак стояли перед котлами и явно готовили зелья. Морс в это время наполнял весьма большой бидон, в котором обычно хранили воду, жидкостью, которая, судя по цвету, была молоком. Он использовал для этого три ведра, которые магией таскал в поселение и назад. Так, Первый определенно пропустил важный момент из-за Дискорда, но на его любопытство Свирл сразу заговорил: — Знаешь, Аварус, я подумал сначала, что ты шутишь, но ты прав. Это нам поможет. — Хоть они и не нуждаются в пище, но перед дневным и ночным сном детям можно дать стакан молока, чтобы они уснули быстрее и спокойнее, но злоупотреблять этим не стоит, — продолжил гиппогриф с мягкой ухмылкой. — Мне иногда делали горячее молоко с ложкой меда. Но в нашем случае сонное зелье усилит эффект и поможет Урсе уснуть крепче. Мы ведь не сможем телепортироваться с таким большим объектом. — Были бы мы рядом с вечнодиким лесом, то можно было бы обойтись без зелья, — рассудил Свирл, посмотрев затем на кентавра впереди. — И не знал бы я тебя, Сендак, подумал бы, что ты делаешь что-то не так. — Ваших порций должно быть достаточно, иначе мы перебьем вкус, — объяснил он. — Я делаю зелье для нас, с повышенной стойкостью и сохранением равновесия, чтобы больше не падать при топоте большой Урсы. — А, понятно, молодец.    Кентавр явно в похвале не нуждался, но зато смог приметить, что Свирл находиться все еще в весьма задумчивом состоянии. Это даже Первый подметил: единорог с паузами, но начал думать о чем-то еще задолго до того, как увидел Урс. Именно поэтому он заметил тогда это же состояние в Первом и решил поинтересоваться. — Ты явно обеспокоен не только Урсами, — заметил уже Сендак. — Тебя волнуют Сирены? — Нет, дело не в них, — ответил Свирл. — Ты не заметил ничего странного в Аморе? — В ней? Нет. Совершенно, — кентавр махнул головой в подтверждение слов. — Если ты про её поведение, то она всегда такая. Она никого в грош не ставит. — Я бы не сказал. Она очень молода и не так сильна, как остальные. Она понимает это, поэтому пытается казаться с другими на одном уровне, но только потому, что уважает других больше, чем кто-либо другой. — Ой, да прямо… — Вэй говорил, что уважает, и где он сейчас? — припомнил единорог. — Никогда не поверю, что Аморе могла такое сказать. Никогда не поверю, что она могла просто бросить проблему на нас. — Всегда верил, верю и буду верить в это, — уверенно произнёс кентавр. — Не все в этом мире понимают последствия своих решений. Но, надеюсь, до неё это однажды дойдет. — Такие, как она, заимев всё, сразу это потеряют, — подключился Аварус. — Ну, нам осталось ждать недолго. Нова говорила мне, что стоит вопрос о её коронации в королеву, а значит, со званием Исследователя она скоро попрощается. Исключением, как Кайритас, она вряд ли будет. — Мы как-то выпивали вместе, — вдруг продолжил Свирл, явно пропуская некоторые фразы их диалога. — С Аморе. Она не так плоха, как вам кажется. Во многом она просто не верит в себя. Она бы никогда не сказала, что работа любого из нас недостойна внимания. — Повторяя слова Дискорда: «Ты выдаёшь желаемое за действительное», — ответил ему Сендак.    Особенно Первый любил конфликты, которые разгорались без его участия, и этот был одним из них, как и ситуация с убийством кирина. Уж в чем-чем, а здесь его лапы были чисты. Доварив каждое зелье, смешав его с молоком, сузив верхушку с помощью магии Аваруса, они все недолго ждали прибытие Урсы. Медведь разъяренно бежал за Фортисом, и именно в тот момент рог Стар Свирла засиял волшебством. Поднялся слабый тихий ветерок, но шелест листвы, цветов и травинок преобразовался в мягкую дивную мелодию. Она сразу остановила Урсу, и, покачиваясь на лапах, медведь постепенно засыпал. В ход пошло вместилище с молоком и зельем, которое мгновенно его усыпило, а магия Морса и Аваруса держала его в невесомости, следом к ним на помощь присоединился Свирл. В спящем состоянии его было проще держать, ведь более он не пытался выбраться. — Я всё же опубликую об этом статью, — сообщил единорог, поправив шляпу. — Кому-то она поможет, если Урса снова придет в город. — Ладно, тогда все лавры тебе, — согласился Аварус.    Их уши пронзил громкий разъярённый рёв, хотя фиолетовую точку они видели еще далеко. Теперь предстоял самый сложный этап: поскольку телепортировать такой большой объект никто не мог, пришлось бежать в нужную сторону. Но, конечно же, их скорость не была сравнима с широким шагом огромного существа. Сендак еще приготовил всем зелья на скорость и выносливость, но магия далеко не всесильная. Когда все Исследователи почувствовали топот лап большой Урсу, Аварус решил поинтересоваться: — Слушай, Свирл, а если мы отдадим ей мелкого, она же угомонится и пойдет домой? — Не думаю, что она при этом будет смотреть под лапы или обходить города, — ответил он. — Надо довести хотя бы к окраинам леса. — Фортис, а ты не можешь ее как-то приостановить? — продолжал гиппогриф. — Боюсь, у меня слишком маленькие по диаметру лапы для этого, — ответил он. — Я ее скорее насквозь пробью. — Отлично, — процедил в ответ гиппогриф. — И чего мы просто не дали Сендаку поглотить магию и стать больше? — Во-первых, это противозаконно, — подал тот голос. — Во-вторых, чтобы сравняться с ней, мне нужна вся Эквестрия. И то не факт. — Прекрасно, у нас вообще никакого запасного плана. Мы самая расчетливая компания из всех.    Видимо, у Аваруса защитная реакция в стрессовых ситуациях была - саркастичные шутки. Но на подобное никто не обратил внимания, ведь большая Урса была у них прямо на хвосте, пока малыш мирно спал под общей магией, даже не представляя, что его мать была совсем рядом. Её грозный рёв и сильный топот становились всё сильнее, и всем было уже попросту страшно оборачиваться, ведь лишь на своих спинах все ощущали её хищный, разозленный взгляд. С природой никогда нельзя шутить, особенно если дело касается хищников с травоядными. В один момент Урса была настолько близко, что начала протягивать лапу в их сторону. Неожиданно, к большому удивлению для всех, в том числе и Первого, её натиск остановил Фортис, быстро вылетевший вперед, использующий всё своё тело. От напряжения и трения у него стерлась кожа и лопнули несколько вен, дозволяя пролиться его пострадавшей от долгих магических операций черной крови.    И всё же он отбил, чему как раз все и удивились. Но это был одноразовый приём, наносящий слишком много повреждений. Больше Фортис такого не повторит. Однако за его тело не стоило переживать: пока это возможно, Грифонстоун будет вечно заглатывать ему раны, а затем просто повторит эксперимент. Он выиграл им время, но не прямо много. Они специально избегали населения пони, дабы свести разрушения и жертвы к минимуму, но при такой разнице в размерах сохранять расстояние было невозможно. Да проще Цербера от ворот Тартара отогнать, чем гуманно довести Урс до леса! «Давай поменяемся» — прозвучало предложение Дискорда. «С чего вдруг? — поинтересовался Первый. — Хочешь помочь им? Расслабься и наслаждайся шоу». «Сейчас не тебя равновесие бьет по голове. Не тебе приписывать что-то Императору. Не ты решаешь судьбу других. Так что дай мне выйти!» «Тише-тише, я бездействую и ради тебя. Подумай, может, это ты неправ? Ты готов предстать перед Грогаром после сделанного?» «Если понадобится - предстану, — заявил Дискорд. — А если ты так благоговеешь его правилами, не забывай: один не препятствует второму. Дай мне выйти!»    На этот раз, закатив глаза, Первый поменялся местами, уходя в подсознание. Дискорд заблокировал следующий удар Урсы резиновым полотном, который не сразу, но отрекошетил назад. Это дало драконикусу время подняться выше и заглянуть в рассерженные глаза гипнотическим взглядом. Бескрайнее космическое пространство опьяняло и манило погрузиться в него. Оно плыло, показывая свою вечность и силу, что дала этому существу форму. Могущественная энергия раз за разом проносилась в теле.    Урса застыла на месте, бездумно глядя в глаза существа, рожденного из хаоса. Однажды такой подарил ей и сыну жизнь. Однажды она разглядела во мраке вечной ночи свет прекрасного существа. Однажды она услышала ее голос, дозволивший ей остаться в этих землях. Великие души царствовали над миром мирских созданий, но редко приходили к ним. С высоты Урса смотрела на это вечно, пока весь мир не окутала темнота. С небес ей было дозволено видеть сотворение и разрушение. И единственное сказанное слово за всю жизнь, адресованное лучику света, что помог ей найти дорогу в этом новом мире, прозвучало вновь. — Воплощенье.    Не ясно было, действительно ли действует на нее сознательная магия, или же она вновь увидела тот самый свет, успокоивший ее размеренную душу. Снисхождение созвездие вновь ощутило холод созидания и тепло разрушения. Успокаивающий голос, что помог ей остановиться. «Всё будет хорошо, небесное создание», — прозвучал в голове Урсы её голос. — Дискорд, отпускай! — послышался усиленный магией голос Свирла издалека.    Проморгав глазами, драконикус развеял магию, и медведица направилась в нужную сторону. Спокойная и счастливая за то, что с малым Урсой ничего не случилось, она вилянием длинного хвоста едва на смерть не задела Исследователей на земле, которые проводили ее домой взглядом. — Мне кажется, что у меня только что развилась мегалофобия, — сообщил Морс. — Мне кажется, у меня тоже, — покачав головой, присоединился Сендак.    От кентавра это прозвучало в слегка ироничном контексте особенностей его расы. Но все они могли выдохнуть спокойно, ведь всё закончилось без лишних жертв, и Первый с Дискордом вновь поменялись местами без лишних сказанных слов друг другу. Узнав о случившемся, Кайзар через ту же призывающую магию вновь всех собрал, поблагодарив лично каждого, хотя Первому его слова поперёк горла не уперлись. Может, из-за того, что этот аликорн, не скрывая подозрений, смотрит на него? Лишь Фортиса Груфер сразу забрал, сказав лишь о том, что всё будет хорошо. — Что ж, может, все вместе вы чего-то и стоите, — произнесла Аморе, проигнорировав суровые взгляды в свою сторону. — Дискорд, а мы можем поговорить об этой ситуации, случай с Сиренами и неудачным расследованием Вэйя наедине? — Со мной? — не понял Первый. — Ты думаешь, что хорошо сыграл роль мебели утром? Я тебя не трогаю, потому что сакральное существо превосходит других. Ты и я стали Исследователями потому, что просто могли, а не хотели. У нас есть что обсудить. — Да, вы очень хорошо смотритесь вместе, — подковырнул саркастично Морс. — Дискорд очень помог нам, — Свирл сделал несколько шагов вперед. — Но мы все сделали немало. Если тебе нужно знать больше, то мы можем рассказать тебе… — Знаешь, почему я вам помог? — прервал его Первый. — Не из чувства некой правильности. Просто мне стало вас безмерно жалко. Вы так старались и всё равно без существа из магии не смогли бы закончить. На твоём месте, Свирл, я бы перестал верить в глупые легенды и просто прикончил бы Урс на месте.    Единорог непонимающе посмотрел на драконикуса, как и на Аморе, и продолжал смотреть в их уходящий след, едва улавливая разговор других. — Да что?.. — не смог сформулировать Аварус сразу. — Почему он метается из одного состояния в другое?! — Слушай, мне давно надоело угадывать, что с ним не так, поэтому я принял вариант, что он просто псих, — ответил Морс. — Это многое объясняет, поверь. — Аварус, — позвал его вдруг Свирл, развернувшись. — Перед тем как ты улетишь, могу я тебя о кое-чем попросить? — Звучит романтично.    Это было последнее, что Первый и Дискорд услышали перед телепортацией, но далеко не последний раз, когда они видели любого из этой группы. Бояться Аморе было бы весьма глупым решением. Несмотря на то, что Первый был согласен с ней касательно других, но это же касалось ее саму. Однако взаимоотношение с будущей кристальной правительницей принесло бы ему определенные выгоды. Быть может, он сможет поставить на нее проповедь и манипулировать, как Фортисом? Да, надо только пробраться в лаборатории замка грифонов и изучить их записи, чтобы повторить этот едва видимый эффект.    С хитрой ухмылкой он направился с ее вспышкой света в Кристальную Империю, вновь ощущая незначительное давление магии гармонии на организм. Для маскировки он вновь принял облик единорога, но среди кристальных все же выделялся, да еще и шел за королевской особой. Она вела его по улочкам, приближаясь к огромному кристальному замку, вместе с ним и к сердцу, что питало и защищало эти земли. — Ты хочешь устроить мне королевскую аудиенцию? — спросил он единорога прямо. — Формальности. Не желаю, чтобы нас видели и слышали. Не вся информация должна уходить в общество.    Дискорд сразу сделал вывод, что здесь что-то не так, да еще и добавил, что за ними наблюдает Аварус следящим облаком. Это походило на курьезную ситуацию, в которой вновь разрастется конфликт, поэтому Первый был даже рад этому. Вращающееся сердце вновь привлекало внимание, но впредь уже Первый прошагал мимо него, поднимаясь по кристальной лестнице, смотря Аморе в спину. Она провела его мимо стражи и многих комнат, в которые он смог бы попасть, воспользовавшись ее именем. Принимая облик кого-то конкретного, всегда велик шанс наткнуться на него и образовать путаницу, поэтому в данном варианте проповедь все еще лучший вариант.    А может, просто убить Аморе и занять ее место? Не самый плохой вариант, но для начала нужно изучить повадки этого единорога, чтобы отыгрывать её, а для этого потребуется время. Привязка к стране и обязанностям не имеет значения, если в один момент можно просто уйти, и никто ничего не узнает. «Загадочное исчезновение» - вот так бы назвались заголовки газет. Первый был бы не прочь нажиться таким раздором, даже если бы ему пришлось самому посетить его.    Пустой тронный зал его не впечатлил: когда абсолютно всё состоит из кристаллов, то более они лишь вызывают тошноту. Быть может, после всех интриг, которые он развернул бы здесь, Первый пригласил драконов, устроив им пир, которого у них никогда не было в истории. Исчезновение целой страны через чужие лапы. Он даже представил эмоции выживших. Аморе направила свою магию в самый высокий кристалл на троне, отворив люк в полу. — Есть в этом замке одна комната, о которой не многие знают…    Повернувшись к Первому, ему впервые показалось, что она нездорово выглядит: глаза ее устало закрывались, кожа под белоснежной шерстью посинела, будто от недостатка притока крови. Она устало клонила тяжелую голову, но все еще была в ясном разуме. Может, заболела чем-то? Уединенному месту был рад и Первый, ведь именно там можно сделать то, о чем другие не узнают и не услышат. По таким же кристальным ступенькам они не спустились до конца, а остановились возле входа в маленькое помещение, напоминавшее чуть более широкую каморку. В ней почти ничего не было, кроме настенного флага империи, пару полупустых шкафов, покрывшегося пылью стола и трех больших сундуков, поставленных друг на друга. — Как так получилось, что Урса остановилась? — вдруг задала Аморе вопрос, проходя дальше по комнате. — Сознательная магия, — уже с некой настороженностью ответил Первый. — Не ври. Уж ты не смог бы ее остановить, — довольно уверенно заявила единорог. — Ты видел Гасти там? Она приходила? — Гасти? — настороженно переспросил Первый. — Нет, с чего бы вдруг? — Протащить Урс от самого Хуфингтона, при этом не попадая под силу большой, - это высшее везение. Этот грифон, конечно, молодец, но не в силах отродья раздора сдержать гнев другого существа.    Первый не совсем понимал, чего Аморе добивается от него. Быть может, Дискорд бы не заметил Гасти, будучи отвлеченным на Урсу, но Первый бы приметил образ нечто странного и непонятного. Единорог начала, задыхаясь, глотать пыльный воздух, а потом отхаркнула кровь с выпавшим зубом. Теперь уже Первый был согласен со второй стороной - всё это выглядело до боли странно, особенно состояние единорога, но помимо всего это драконикус кое-что вспомнил: — Не было никому сказано где именно появились Урсы.    Свирл написал об этом Кайзару, но вслух об этом не обговаривалось. Конечно, Аморе могла узнать об этом лично от аликорна, но драконикус отбросил эту мысль, когда единорог развернулась к нему и широко улыбнулась с оставшимся окровавленным пятном в области рта. Именно в этот момент Первый всё понял: — Ты их привела туда. Но зачем? — Выманить из своей берлоги создание гармонии, но, видно, не ей одной сейчас есть дело до смертников. Ты оказался там по чистой прихоти, как и пришел сюда… — Аморе начала на него медленно надвигаться. — Телепортация из этой комнаты невозможна. Убегать поздно. Ты пришел и легко получил свой статус, пока остальные работали над этим много лет. Для тебя это все игрушки, ты даже не можешь вообразить, сколько сделали остальные. Сколько они унижаются перед теми, кто ничего не стоит. Высокомерные ублюдки, думающие, что можете смотреть на других лишь из-за происхождения.    Никакого разговора явно и не должно было состояться. Аморе медленно продвигалась к Первому, который встречал ее угрожающий взор равнодушно и спокойно, готовясь совершить свой собственный возникший план. Единорог дернула головой, выплюнув остатки крови изо рта, с огромной злобой поднимая взгляд на невозмутимого драконикуса. — И вот настанет тот час, когда я раз и навсегда заставлю смолкнуть еще двух Исследователей.    Первый не обратил внимания на эту фразу, так как подготавливался к удару, лишь потом его смысл достиг его. Это случилось уже после того, как на ступеньках послышался громкий топот, и нашедший комнату Стар Свирл отразил удар Аморе, сразу пересилив ее магию. Он быстро заставил ее отступить назад, а затем сковал магией. Он проницательно смотрел на единорога, который не мог выбраться из его пут. Именно в тот момент тело Первого пронзило странное ощущение: от передних лап по плечам и спине пробежала волна мурашек, шерсть приподнялась, распушилась. Он непроизвольно сделал шаг в сторону, поднимая правую лапу на уровень груди. Затем он заметил, что его плечи были скованы, уши опущены, а хвост поджат под тело. Такое состояние он пару раз наблюдал, но не у себя. Обычно так делали те, чья смерть была близка, но это никогда не относилось к Первому. Или относилось? У него было воспоминание, будто он находился в ощущении, когда легкие будто наполняло нечто тяжелое, и это было далеко не в те моменты, когда Император заставлял его сидеть в темной магии.    Такое было, когда Грогар хотел убить его…    Что же ему сейчас принесло такие весьма редкие для него ощущения? Это чувство не покидало его, но и не нарастало. И вряд ли Аморе могла его так сильно напугать. Тогда кто? Угрозы в его сторону так и не было, но ни Первый, ни Дискорд ни разу не видели Стар Свирла таким напористым и жестким. Они считали его многознающим и за некоторое время убедились в этом, но никогда не видели, чтобы он применял свои знания с такой стороны. Его волшебство было очень сильно. Колоссально. Оно не могло сравниться с магией других единорогов, с магией того же Морса, что он видел много раз. У некроманта была опасная магия сама по себе, но она никогда не давила так сильно, не заполняла собой пространство, находясь всего в одной точке, ее обладатель не был в настолько сильном союзе с ней.    Теперь Первый понял, почему этого единорога считают бескрылым аликорном, лишь узрев слабую крупицу его магии.    Из-за ощущения внезапного страха драконикус не сразу приметил, что в этой комнате появились еще трое: Сендак, Морс и Кайзар. Они все смотрели уже на успокоившуюся Аморе, которая поняла, что не вырвется. Она не сможет перебороть магию Свирла. И тогда он задал первый вопрос: — Где она? — Вот уж интересное событие, — ухмыльнулся в ответ единорог. — Наконец-то решил сложную задачку, Свирл? — Отвечай на мой вопрос. — Магия Свирла начала сильнее расползаться, пережимать его собеседнику горло. — Ты убил ее? Закопал где-то? Я предупреждаю тебя: мне не впервой ломать кому-то шею или заставлять их заживо гореть.    Его тон голоса нисколько не говорил о лжи, лишь о холодной правде. Сейчас он как никогда напоминал Грогара - и этого Первый как раз испугался, завидев его в эту минуту. Император был единственным существом, которого драконикус боялся, но лишь только из-за одного события, о котором никто из них не говорил никогда.    Единорог с весьма спокойным взглядом, несмотря на удушье, посмотрел в сторону трех сундуков. Сендак собирался открыть первый, но потом понял, что они не просто составлены друг на друга: у верхнего нет дна, у второго - крышки и дна, а у нижнего - только крышки. Это походило на поставленные друг на друга коробки, образовавшие оптическую иллюзию. Когда кентавр спокойно опустил верхний, то глазам всем находящимся предстала голова и шея белоснежного единорога, чья доселе прекрасная грива была потрепана, тело заметно исхудало, веки были сомкнуты, а рот слегка приоткрыт. Аморе лежала очень неподвижно. Когда Морс встал на задние копыта, оперевшись об оборот второго сундука, он прислонил ухо к ее едва выглядывающей шее. — Она дышит, — заключил он. — Но сердцебиение учащенно. Похоже на отравление.    Ему ли в этом было не разбираться? Но многих в комнате успокоил факт ее пока целой жизни. Сендак провел большим когтем вдоль губ Аморе, а затем поднес его к своему носу. — Запах почти исчез, но могу судить, что это медленно действующий яд, на основе тяжелых галлюциногенов и металлов, вражда прошлого столетия, — определил он, развернувшись к схваченному единорогу. — Старые ты вещи откапываешь. — Ни много ни мало, как ты, — отозвался тот, набирая в грудь больше воздуха после угрозы. — Знаешь, ложь - это целое искусство, и надо понимать, когда ее необходимо закончить, — продолжил Сендак. — Создавать ложь - это сплетать новую веревку, но рано или поздно она придет к концу. И только ты в силах распорядиться этим концом. — Не тебе мне что-то говорить в поучение. У тебя замороченная голова, но ты уже давно меня понял. Ты на моём месте, Сендак. Поздравляю тебя. — Достаточно, — прервал их болтовню Кайзар. — Морс, Сендак, отнесите Аморе и приведите ее в чувство, вам это под силу.    После слов аликорна два Исследователя вытащили принцессу. Они все будто разом забыли, что в этой комнате находится также и Первый. Никто на него не кидал взгляда и не задавал вопросов. Аликорн лишь развернулся к связанному единорогу, который уже понятно для всех кем являлся. — А мы с тобой потолкуем, — сказал ему Кайзар весьма жестким тоном. — И, конечно, мне бы хотелось, чтобы мой Исследователь находился в своём облике перед законом. — Я никогда не был твоим, — весьма гневно ответил Вэй. — Никогда в жизни моя магия, мои знания не могли принадлежать тебе или кому-то другому. Так что сбавьте пыл, Ваше Величество. Я в состоянии прикончить тебя самыми разными способами, поэтому прекращай смотреть на меня таким взглядом.    Только после этого ответа Вэйя, Сендак и Морс покинули спрятанную от многих глаз комнату. На последок Первому показалось, что кентавр немного осекся на слова единорога, но всё же уверенно пошел дальше, решая оставить разбирательство другим. — Мне кажется, у нас нет выбора, — вдруг подал голос Свирл, — проповедь сделает тебя покладистым. — У тебя хватит духу нарушить закон, Свирл? — спросил в ответ Вэй. — Ох, какой большой красивый флаг империи, не налюбоваться даже, — специально отвернулся Кайзар в сторону.    А Свирл тем временем приближался к связанному преступнику, наполняя рог магией. И только когда он подошел близко, Вэй заговорил: — Я не могу превратиться назад, так как этот облик мне придала не моя магия.    Видимо, этого ответа было достаточно, раз Свирл прекратил наступление. Первый даже не знал точно, умеет ли единорог ставить проповедь через прямое волшебство. Да и вряд ли это знал Вэй, но решился не проверять. — И что ты хочешь от меня, Свирл? — спросил он весьма спокойно — Узнать все с самого начала, — ответил тот. — Довольно скучно. Вы все много работаете, но понятия не имеете, чего хотите добиться. А для того, чтобы сделать себе будущее, нужно узреть чудо, что будет превосходить твою собственную силу. В вашем кругу меня находили лишь постоянные разочарования и слезы: к чему мне надо стремиться, если стоящие надо мной слабее меня? И тогда это существо раздора нашло меня. — Именно в этом моменте все навострили уши, как и Первый. — Сакральному существу, что сильнее меня в десять раз, нужны были мои знания о гармонии. Он признал меня. И спросил, не хочу ли я стать нечто большим, чем сейчас. Он много лет пытался что-то сделать с гармонией, и поэтому ему нужна была моя помощь. Мне признало существо раздора! Легендарное и могущественное! Намного сильнее, чем ты, Свирл!    Его собеседника эти слова не торкали. Свирл смотрел на него проницательно и осуждающе, задрав высоко голову. Голос Вэйя перестал подходить данному образу тела: он стал тихим, иногда переходил на шепот, но потом он резко что-то выкрикивал. — Он оказал мне честь, но его опыт на мне проваливался раз за разом, сколько бы мы ни работали. В конце концов, Кайритас заметила моё состояние. Она увидела то, что не должна была. — Поэтому ты убил ее, — сразу понял Свирл. — Да. Я знал, что после этого на меня ополчатся все. Но какое мне было дело, если на моей стороне было существо, что могло извратить все страны мира за пару секунд?! Я знаю, это он заметал за мной следы. Он перестал выходить со мной на связь, но не перестал помогать мне. И однажды он принёс Аморе: слабую глупую девчонку, не понимающую совершенно ничего в правилах этой жизни. Он поинтересовался, не хочу ли я вернуть свой бывший статус, и превратил меня в нее. Ее напыщенному характеру было легко подражать, никто во мне не усомнился! Никто, кроме тебя, Свирл. Граничащий между никчемным единорогом и многознающим волшебником - не просто предугадать, что ты сделаешь, что ты уже знаешь о других, но держишь в своей голове. Но одно я про тебя знаю: ты давно спекся! Ты взваливаешь на себя всё больше и больше, лишь бы в этом всем не видеть своих слабостей. Давным-давно ты сам в себе разочаровался, и сейчас доказываешь единорогу внутри, что чего-то стоишь. Но ты знаешь: это всё не по тебе. Трус! — Достаточно на этом, — прервал эту неприятную речь Кайзар, сделав пару шагов вперед. — Этого вполне хватит, чтобы заточить тебя в Тартар, к подобным тебе. — Ты действительно думаешь, что существу раздора не под силу проникнуть туда?! — спросил его Вэй с улыбкой. — Пускай проникнет, если действительно считает тебя выдающимся волшебником. Но для смертных ты не запомнишься им.    Он довольно быстро вышел из комнаты и поднялся вверх по ступенькам, и уже через минуту сюда заглянули четыре стражника. Либо же Первому это лишь показалось, ведь из-за пребывания в забытом состоянии до сегодняшнего дня он даже не сразу понял, что не находится в облике пони перед стражниками, которые не задавали лишних вопросов. Когда они со Свирлом поднимались по лестнице назад, то единорог прервал тишину: — Я заметил его плохое состояние. — Что? — не сразу понял Первый. — Когда мы в последний раз говорили, он был в плохом состоянии. Не знаю, какие эксперименты он проводил на себе с существом раздора, но последствия у него похуже, чем у Фортиса, — объяснил Свирл. — Надо же этим двум так броситься под чужие лапы. Никогда не пойму этого. — Его слова задели тебя? — поинтересовался драконикус, когда они начали идти по коридорам дворца, но ответа не получил. — Твоя магия… Я знал, что ты владеешь сильным волшебством, но не думал, что настолько. — Я ничего не сделал толком. — Мне достаточно было увиденного, чтобы сделать такой вывод, — четко заявил Первый. — Не знаю, может, потому что рожден из магии, поэтому в тот момент я это ощутил. — Обычно единороги проявляют много магии в младенчестве, но потом она постепенно стихает. В сознательном возрасте им приходится заново учиться ее проявлять, далеко не у всех это легко получается, — вдруг начал рассказывать Свирл. — Но я… У меня она будто не стихала никогда. Может быть, я аномальный? Больной?    Явно на тему своего дара ему говорить было намного сложнее, чем на другие темы. Тем не менее он любил своё волшебство, но это граничило со страхом и болью, которую оно ему причиняло. Вэй был прав: в этом единороге действительно всё было странно понамешано, и даже Первый не знал, чего ожидать от него. Быть может, однажды ему что-то ударит в голову, и он станет чернокнижником, нарушит закон и попадет в розыск? Или все же проживет спокойную тихую жизнь? Было ощущение, что сам Свирл не знал, что может сотворить в будущем. — Мои самые ранние воспоминания похожи друг на друга: восторженный до безумия отец и сильно напуганная мать. Я не помню ни как получил метку, ни что делал, но их выражения были настолько яркими, что отпечатались во мне. Отец утверждал, что моя магия всегда была очень сильна. Рассказывал, что, не достигнув года, я опрокидывал в доме мебель, создавая ощущение, будто прошло торнадо или стадо мулов. Рассказывал, как на день рождения я заставил вспыхнуть все свечи в доме. Воск быстро расплавился, стало темно. Я чуть не поджег наш дом. Но я помню лишь их разные выражения, возможно, потому что они преследовали меня всю мою жизнь с ними. Отец радовался за меня, но странным образом, это была другая радость, какое-то безумие. А мать старалась лишь раз со мной не пересекаться. А когда отец ушел, она вовсе…    Дальше он замолчал и шел так всю оставшуюся дорогу. Он редко говорил о себе, а уж тем более о прошлом. Возможно, потому что не хотел его вспоминать. В этом Первый мог его понять: у него тоже был один момент, который ему не хотелось вспоминать, но сегодня это произошло.    Они зашли в комнату, где находились все остальные. Аморе пришла в себя, что не могло не порадовать Свирла. Её вид все еще был весьма изнеможденным. Она тяжело дышала и, похоже, ей было весьма жарко. — Противоядие я ввел, но с такой дозой, тебе пару дней нужно поваляться.    После слов Седака, Аморе явно стало на мгновение хуже. Она склонила с кровати голову, как раз в то место, где было поставлено ведро, в которое ее вырвало. — Это хороший знак, — сразу заверил всех кентавр. — Спасибо тебе, — едва слышно проговорила Аморе, упала назад на подушку. — Определил всё меньше чем за семь минут, профессионала видно сразу. — Да ладно. Я зря что ли после каждой игры над зельем работаю? — Сендак отвел взгляд, то ли в смущении, то ли оттого, что именно Аморе сказала эти слова. Заметив, как единорог в шляпе смотрит на него со смесью осуждения и вопрошания, кентавр добавил: — Ладно, извини, Свирл. Ты был прав насчет нее. — Не передо мной извиняйся, — ответил он с тем же взглядом, но потом направился к принцессе. — Аморе… — Я знаю, что ты хочешь услышать от меня, Свирл, но я почти ничего не помню, — сразу прервала она его. — Помню, как на играх, когда ты спустился на поле, я подумала, что ты поддался этой странной песне, но ты не выпустил враждебную энергию, поэтому на мгновение я расслабилась. Затем меня что-то схватило и понесло, а дальше всё как в тумане. Иногда я слышала уйму голосов. В их криках я не могла разобрать ни слова, мне будто разрывало на части голову. Они были будто у меня внутри, не снаружи. Я ничего не понимала из их речи, но я ощущала, что хотели… Я не знаю, как это сказать… — Выгнать тебя из тела? — сразу понял Первый. — Да, как будто действительно так, — не особо уверенно ответила Аморе. — Я чувствовала их огромную злость. Иногда разум ко мне возвращался, но затем снова накатывала эта волна бессвязных голосов. А потом всё резко стихло. — Под галлюциногенными веществами и не такое почудится, — сказал Сендак. — Но я не понимаю, зачем ты нужна была Вэйю там. — Чтобы довести его до конфликта, — кивнул Морс в сторону Первого.    К нему не сразу все обернулись, да и драконикус не сразу понял смысл слов некроманта. Он находился в раздумьях над словами Аморе. Он единственный здесь понял, о чем она говорит. Но не похоже, чтобы она осознавала, что в ее теле сидит теперь кто-то еще. Значит, она осталась обычным нормальным существом. И всё это было странно. — Он хотел, чтобы ты, Дискорд, ударил его как можно сильнее, — вник в пояснения Морс. — Чтобы ты подумал, будто потерял контроль и убил Аморе. Увидев ее мертвое тело.    С последней фразой он кивнул в ее сторону. Единорог, несмотря на стекавший с нее пот, похолодела от такого внезапного понимания. — Тогда незачем было оставлять ее в живых все это время, — подметил спокойно Сендак. — Нет, есть: разложение трупа, — продолжил Морс. — Время должно было совпадать, иначе я бы сразу понял, что Дискорд здесь ни при чем. — А можно вы не будете разговаривать о моей смерти при мне и таким спокойным тоном? — спросила Аморе, не сдержав новый порыв рвоты.    Первому уже было всё равно, что собирался сделать Вэй, раз его поймали. Состояние Аморе его тоже не сильно трогало, в отличие от её рассказа. Если он всё правильно понял, то в ее тело хотели подселить несколько других разумов. Только вот кому это нужно и кто с этим еще может быть связан? Ответ напрашивался сам собой, указывая на единственное существо, которое знает об их с Дискордом положении. «Ну что, готов все-таки отвечать перед Грогаром?»    Дискорд в ответ молчал, видимо осознавая, что Первый был прав. Сам драконикус предвкушал гнев Императора и встречу с ним. Хвальбу своим действиям и злость на его вторую сторону. Как же он этого жаждал! И пока Первый стоял в предвкушении грядущего, остальные в комнате могли лишь спокойно вздохнуть, ведь их недалёкие умы ничего не знали.    Дело о поимке Вэйя было закрыто.