Между гармонией и раздором

Эти полгода были самые продуктивные для Первого, которые позже ни с чем не сравнятся.    Произошло несколько событий, но для Первого эти полгода также были тем, что он охарактеризовал: «Потраченное в пустую время». Дело в том, что, всерьез заинтересовавшись идеей некромантии, он предложил своё сотрудничество Исследователю, который ее изучал, — единорогу Морсу. Тот с радостью принял предложение, с искренней улыбкой счастья. Видимо, не особо кто-то хотел ему помогать в этом ремесле. Вместе они убили кучу времени на, оказалось, бесполезную вещь. Спустя полгода Первый всё понял и ушел из проекта со словами: — Это бессмысленно.    Несмотря на вполне хорошее отношение до того момента, Морс от его слов пришел в ярость, так как сам еще ничего не понимал. Он назвал Первого обращением безвольного существа, не способным доделать работу до конца. Сам же драконикус, когда Дискорд поинтересовался внезапному решению оставить дело оживляющей магии, ответил: — Морс глупец, каких только можно поискать.    Лишь три события за эти полгода стали для него по-настоящему значимыми. Во-первых, Сендак иногда заходил к единорогу и предлагал участие в сторонних проектах. Видимо, именно Морс был его неким содействующим партнером, да и темперамент у них был примерно похожий. Иногда единорог соглашался, иногда нет, но это не радовало и не злило кентавра, он довольно легко все воспринимал. Для Первого появление Сендака означало, что он может попытаться взять реванш, ведь достаточно далеко продвигался в изучении зельеварения. Однако все же проигрывал раз за разом. Поначалу кентавр говорил, что драконикус становится лучше в этом искусстве, но потом его, очевидно, начало раздражать, что их отношения сводятся лишь к игре, и он попытался убедить Первого перестать заниматься тем, что ему не нравится. — Что ты хочешь услышать? — прямо спросил он. — Ты уже получше многих, кого я видел. Тебя ведь интересует колдовство, это видно, тебе не очень по душе такая точная наука, как прикладная магия. Так что перестань тратить на это силы и время, займись своими делами.    Первый это воспринял как прошение оставить кентавра в покое, ведь ему на этом поприще было достаточно Свирла и других самоуверенных единорогов или же тех, кто просил с ним поиграть ради того, чтобы просто поиграть с самим Исследователем зельеварения. Но Первый не сдавался, намереваясь уже скорее полностью узнать, на что способен Сендак, ведь даже его личные исследования зельеварения, записанные в сводках, не мешали кентавру побеждать раз за разом. Морс тоже как-то попросил оставить Сендака в покое, подчеркивая, что последний раз он проиграл лишь пяти единорогам-зельеварам, которые все вместе играли против него ради общего интереса, но потом он и их одолел. Факт был внушающий, но не заставил отступить.    Вторым событием стал Стар Свирл, обошедший обычное заклинание защиты против призывов. Первый и Дискорд давно носили на себе защиту против призывов и телепортации к ним. Это делали все сакральные существа и многие мирские ради своей безопасности и спокойствия. Некоторые заклинания обходили подобную защиту, как, например: Исследователей могли призывающей магией позвать один из членов совета королей или же телепортировать к ним небольшой предмет вроде письма. Первый точно не знал, с ним ли только такое не проделывают, или же совет королей сам по себе не сильно беспокоит всех, поэтому драконикуса не особо волновали подобные расклады, раз его оставляют в покое. Но Свирл нашел способ его достать! Оказывается, всё то время, пока драконикус был с ним, единорог изучал магию раздора внутри него. И, поскольку Первый и Дискорд - сакральные существа, состоящие из волшебства, этот единорог вызубрил их колебательную систему и смог призвать по исходящей магии.    Это, конечно, было невероятно. Но теперь единорог углубился в изучение строения сакральных существ, поэтому очень часто призывал драконикуса к себе. Иногда он просто рассказывал некоторые соображения из других отраслей магии, обговаривал планы на ближайшее будущее. Сказать, что это раздражало, - ничего не сказать. Особенно Первого выбесило то, что этот единорог показал это заклинание Кайзару. Тот, благо, его сразу убрал от всеобщих глаз, но из памяти Свирла его убрать было нельзя, Дискорд пробовал. В качестве извинения Свирл познакомил их со своими ученицами, но как будто бы это Первого интересовало! Он успокаивал себя лишь тем, что если этот единорог однажды сделает слишком большой выброс, то призовет Императора, и тогда ему придет конец. Однако намного позже Первый узнал, что Грогар специально изменил свою привычную колебательную систему, дабы не быть замеченным Гасти.    Третьим событием стало понимание всей интриги, развернувшейся вокруг одного грифона. Пока Первый работал с Морсом, у него было время расспросить о Фортисе и узнать чуть больше, чем то, что он знал изначально. Единорог с ним не был в дружеских отношениях, да и никто с ним не общался. Фортис редко заходил на территорию Эквестрии, как Аварус и Кайритас, но, в отличие от них, не особо приходил к кому-то с предложением поработать вместе. Он напоминал Аморе, которая тоже не особо цеплялась за совместное исследование с кем-то, но она хотя бы была открытой, однако раздражала всех бахвальством сильнее, чем грифон, который не лез ни к кому, и никто в свою очередь не лез к нему. Хотя Морс отмечал, что он более дружелюбен и рассудителен, чем многие его сородичи, и может легко поддержать темы разговора, не выводя никого на конфликт.    Не увидь Первый магию, цепляющуюся в сознание Фортиса, посчитал бы, что он просто не особо социальный, как и другие Исследователи. Но проблема в том, что он это увидел. Расспрос Сендака после очередной проваленной игры помог более сильнее осознать происходящее. Кентавр не общался с ним даже более сильнее, чем кто-либо, и подчеркнул важные детали: — Он обычный грифон, разве что слегка вежливее. — Всего-то? — решил Первый уточнить. — Нам с ним совершенно не о чем разговаривать. Операции, тренировки - я представляю, что от этого он всё же замкнулся. Улучшение тела прикладной магией - достаточно сложная и опасная тема, ему пришлось многое пережить, и у этого есть свои последствия. — Последствия? — При добавлении стойкости, дабы само тело выдерживало удар и отдачу, он перестал быть особо гибким. По крайней мере, он так объяснял свою прямолинейность движений, что звучит разумно. Отчаянный он парень, жертва пропаганды, причем достаточно сильная. В этом плане у нас с ним очень разная позиция. Вряд ли он вообще обо мне хорошо думает, как, впрочем, и я о нём.    Многие старики не особо жаловали дарованный Фортису статус, считая, что физическая сила никогда не сравнится с магической. Первый был с ними в целом согласен, но не возникал на этот счет. Он просто сложил в голове несколько деталей: не особо общительный грифон, согласившийся подвергнуть своё тело множеством операций, дабы стать воплощением идола. И всё это как раз в тот момент, когда у грифонов были ужасные проблемы с нападками драконов. Первый бы не обратил внимания, как и все, посчитав всё это закономерностью и патриотизмом, но не знал таких последствий, при которых магия впивается в сознание. Точнее, он знал такие последствия, но они были далеко не своевольны. И лишь одно сознательное заклинание могло так долго держаться на ком-то: проповедь, поставленная прикладным волшебством. И лишь Первый смог понять это. Только он смог это увидеть. Скорее всего, именно его происхождение из магии позволило это ощутить и увидеть, тогда как мирские не обладали этой возможностью. Эта проповедь очень сильно отличалась от обычной, влияние магии практически не было видно, и многими явными последствиями она не обладала. Но Первый был уверен, что это было оно - всемирно запрещенное колдовство, извращающее разум.    Дискорду он ничего не сказал, ему такое знание будет без надобности, хотя его вторая сторона интересовалась, почему Первый так сильно увлекся грифоном. Для пущей надобности драконикус провел над пернатым парочку тестов. Если очевидные просьбы и приказы связать с Грифонстоуном, его безопасностью, то Фортис это выполнит сразу, невзирая на последствия и то, что всё сшито белыми нитками. Часто он возвращался израненным, замученным, уставшим, но делал всё, что Первый говорил. Такое отношение было соразмерно тому, что он не подчинялся конкретно тому, кто ставил проповедь, как это было обычно. Конечно, он подчинялся Груферу, но на первый план всё же выходила защита Грифонстоуна, ради которой его и создали.    «Создали» - для Первого звучало забавно, будто грифона специально с самого начала сделали и взрастили для этого. Груфер довольно хорошо обошел все штампы, по которым распознавали проповедь, и драконикусу даже стало интересно, как именно. В любом случае Фортис мог быть ему полезен, да и с самого начала докладывать о запретном заклинании Первый не собирался. Пусть всё остаётся как есть, как было до него, глядишь, они и сами догадаются однажды, а до тех пор Первый использует это знание с лихвой.    Это был действительно хороший момент за все эти бесполезные полгода. Грогар на связь больше не выходил, а возвращаться в дом около ледяных пиков ни Первый, ни Дискорд не желали. Затворничество прерывалось лишь выходом ради взятия литературы о магии, которую Первый, как и хотел, изучал дальше, а вместе с ним и Дискорд, который просто находился в том же подсознании и поэтому от нечего делать тоже читал вслед за Первым и наблюдал за ее проявлением. К тому же, когда они менялись из-за того, что одному надо было уйти в подсознание, таким образом имитируя мирской сон, а второй в это время овладевал телом, Дискорд также пробовал некоторое прочитанное, но не так целеустремленно и фанатично, как другая сторона. Первый не говорил о том, что общее изучение весьма раздражает, так как все еще искал способы разделения двух разумов, что по воле судьбе оказались заперты вместе, но все это начинало напоминать ему потраченное время с Морсом.    Однажды пришло письмо: «Уважаемый драконикус Дискорд, Исследователь магии раздора,    С прискорбием сообщаем вам о смерти, постигшей вашу дорогую коллегу и нашего верного партнера - королеву киринов Кайритас, Исследователя по применению волшебства в медицинских отраслях. Её вклад был высоко оценен, поэтому потеря для нас весьма трагична. В её смерти также обвиняется один из ваших коллег - единорог Вэй, бывший Исследователь магии гармонии. Сообщаем вам, что его статус был убран и в данный момент он находится в розыске. Всех Исследователей в обязательном порядке просим явиться на прощальную церемонию в королевство киринов. Вас встретят и сопроводят. В спокойствии и смирении просим вас проститься с вашей коллегой, сделавшей для всеобщего развития множество вещей.

С уважением, члены совета королей!»

— Вэй? — не понял Первый, прочитав возникшее из воздуха письмо. — Кто это? «Помнишь, когда Кайзар нам всех представлял и там был один единорог? Мы с ним не говорили, достаточно быстро пролетели. Вроде бы это он».    Никто другой и не подходил на этот счет. Исследователь гармонии, значит? Странно, что о нем Первому почти ничего не говорили. Может, потому что изучал противоположную магию? В любом случае, не зная его, Первый ничего не испытывал: ни гнева, ни уважения. Да и Кайритас он не оплакивал, уж слишком мало они виделись и говорили. Всего два диалога, один из которых был на той церемонии получения статуса, когда собрали всех, а второй - случайная встреча после игры с Сендаком, когда она зашла к Морсу по делам. И каждый этот диалог чуть не привел к пожару. Чего говорить: идти на похороны он не хотел. «Давай я схожу»    Предложение от Дискорда было хорошим, но разницы не вызывало, так как Первый все равно это увидит. Однако разговаривать и участвовать в этом не хотелось, поэтому он отдал тело в распоряжение своему второму «я» и с долей иронии наблюдал за траурным событием.    Когда всё закончилось, то он вернулся к своей работе с более трезвым взглядом, чем раньше. Первый просмотрел все черновики, перечитал рассуждения о неудачных попытках разделения и вновь сказал ту же фразу: — Это бессмысленно.    Раз даже Император не смог, то он и подавно, но заимел наглость попробовать его обойти. Если всё так, то более ему было делать в своей рабочей зоне нечего. А испытуемый? Его в любом случае обнаружит Император как часть своей магии и заберёт. Первый решил сделать это небольшим извинением за то, что полтора года находился не рядом, за то, что ушел, и за то, что посмел думать, будто сможет преуспеть в том, в чем не преуспел Грогар.    Слова Дискорда о том, что лучше будет либо забрать Тестери с собой, либо напрямую отдать Императору, либо поглотить магию назад, он проигнорировал. Это просто лабораторная крыса, и грустить о ней - слишком низкая планка для него. В любом случае, он думал, что дальше жизнь станет размеренной и спокойной. Он будет изучать магию, иногда пользоваться Фортисом и играть с Сендаком, но один единорог сразу разбил все грёзы, телепортировав его к себе. — Ещё хоть один раз призовешь меня, и все уже соберутся на твои похороны, — недовольно сказал Первый. — Я тоже рад тебя видеть, — отозвался Свирл. — Мне нужна помощь, а где ты живёшь, я не знаю. — Что тебе нужно? — Ты угадал тогда: я буду искать Вэйя. Сейчас это особо важная задача. Но одному это будет сделать сложно, поэтому я вынужден попросить помощи. — Кажется, я тебе говорил своё отношение к этому, — припомнил Первый слова Дискорда. — Я не тебя об этом буду просить, но мне нужна твоя помощь сейчас: помоги убедить Сендака. — Сендака? — не понял сначала он ход мыслей. — Он на гениальном уровне знает прикладное волшебство, он может очень сильно помочь, — объяснил Свирл. — Пока это государственные дела, Исследователи к этому не причастны, но это не значит, что мы не должны искать предателя. Сендак обо мне не самого лучшего мнения… — И я с ним уже солидарен. — Мне просто надо поговорить, а ты будешь мускулами, весомым аргументом, — продолжил он. — Пожалуйста, и я тебя больше никогда не призову. — Умеешь же ты подбирать выражения, Флин. — Первый глубоко вздохнул. — Ладно, может, еще и поиграю с ним заодно. — О! Отличная идея!    Единорог сразу воодушевился, быстро направляясь на улицу. Первому, принимавшему облик пони, пришлось догонять его. Лично у кентавра дома он не был, даже не знал, где он живет. Это вызывало небольшой интерес, но не подогревало радостным настроением Свирла. Дорога заняла около получаса, во время которого пони немного озирались на них, к чему драконикус не особо привык, но понимал, что это из-за его спутника.    С виду дом выглядел совершенно обычным, разве что через окна выглядывали не самые привычные для взгляда растения. Довольно громко постучав в дверь, Свирл сделал шаг назад, как раз вовремя, чтобы не столкнуться с ней при открытии. Голова Сендака сразу показалась из-за щели, и он недовольно посмотрел на гостей, особенно сильно нахмурившись, когда единорог попал в его поле зрения. — Я занят, не сейчас, — произнес кентавр. — Я не насчет игры, — сразу заверил Свирл, помотав головой. — Можно войти?    Видимо, этого Сендаку было достаточно, раз он сразу освободил проход, махнув лапой в приглашении. Его дом был завален травами, склянками и котелками, но всё это стояло очень аккуратно и на своих местах. Этим дом кентавра отличался от дома Свирла, но из-за этого Первому и Дискорду здесь было менее комфортно. Прихожая была большая, сразу уходящая в смесь кухни и рабочей зоны, едва перекрываемая лишь лестницей, ведущей на второй этаж. Деревянные доски немного скрипели под тяжестью, но всё еще были в отличном состоянии, видимо, Сендак их чем-то покрывал. Драконикус сразу трансформировал тело назад, когда вступил на мягкий круглый коврик с длинным ворсом и спокойно прошел вслед за кентавром и единорогом.    В рабочей зоне уже виднелся небольшой беспорядок. Например, был стол, заваленный бумагами с небрежными записями, видимо, черновики, а на рабочих столах Сендак, похоже, что-то нарезал и раскладывал по стеклянным банкам. Здесь также стояло множество рабочих котлов, что были абсолютно пусты. Наверное, Сендак делал что-то вроде заготовок на будущее. Первый отодвинул стул возле заваленного бумагами стола, заметив, что среди явных черновиков с расчетами лежали также списки с перечеркнутыми пунктами и королевскими печатями разных мастей. Наверное, то были своего рода прощения от высокопоставленных из разных стран для создания партий зелий и отправки. Глядя на всё, создавалось ощущение, что свободного времени у кентавра почти не бывает, отчего Первый передернулся в благоговении от того, что всё же не занял его место. — Я хочу поговорить о произошедшем с Кайритас, — начал Свирл. — Знаю, ваши исследования иногда пересекались, и вы часто работали вместе. Поэтому я надеялся, что ты захочешь найти ее убийцу. — К твоему сожалению, между мной и ней не было ни любви, ни дружбы, — ответил Сендак, размельчая что-то ступой в чашке. — Так получалось, что она заканчивала некоторые мои расчеты пропорций, отложенные в долгий ящик. Или присылала мне работы дополнительной. А насчет Вэйя, извини, но у меня нет желания гоняться за единорогом, который прыгнул выше головы. — Да будет тебе, помоги мне, — умолял Свирл. — Тебе не надоело сидеть над котлом в четырёх стенах? — Вот только не надо сейчас упрекать меня. Ты затворник не меньше. — Слушай, ты живешь с пони уже шестой год. Помоги им хоть раз. — Хоть раз?! — резко сорвался кентавр. — Знаешь, что я тебе скажу: я столько раз разгребал проблемы, которые создал ты, что у тебя передо мной должок размером со всю эту страну! Сделай одолжение, хоть раз - оставь меня в покое!    Лишь указал он назад на дверь, как в нее сразу постучали, из-за чего кентавр посмотрел в ту сторону весьма раздражительно, сузив брови. Такого поворота не ожидал даже Свирл, заинтересованно переводя взгляд то на Сендака, то на дверь. А ведь по началу Первый и кентавр подумали, что этот единорог что-то задумал. — Что за день сегодня? — тихо спросил кентар, сделав глубокий вдох. — Открыто!    От его крика даже банки задрожали, так что немного стало жалко тех бедолаг, что попадут под его горячую лапу. Немного помедлив, дверь раскрыли два кентавра, проходя вперед не особо уверенно из-за сурового взгляда хозяина дома. — Становиться интересно, — прокомментировал Первый. — А мы, наверное, пойдем, — не особо уверенно произнес Свирл. — Стоять! — сразу указал на него Сендак, переводя взгляд на сородичей. — Я слушаю вас, господа.    Они неуверенно переглянулись, явно понимая, с какой личностью разговаривают. Один из них протянул свернутый свежий пергамент, забирая который Сендак тихо проговорил: «Надеюсь, не еще один заказ». Оказалось намного хуже. Когда он развернул, то второй кентавр, немного нервничая, проговорил: — Если кратко, то это согласованное распоряжение о том, что нынешние и дальнейшие исследовательские работы должны быть согласованы и предоставлены в подробном отчете. — О, после истории с Кайритас ужесточили требования, а мне Кайзар ничего не говорил. — Комментарий Свирла явно не особо обрадовал Сендака. — Хотя я слышал, что Аваруса просто проверяли. — Распоряжение идет от той страны, где вы числитесь Исследователем, — заключил тот же кентавр, объясняя всё единорогу.    Пока они говорили, а Сендак всё внимательно читал, Первый тихо наблюдал за всем, вновь приняв облик пони, когда два кентавра вошли. Очевидно, почему они начали всех проверять после произошедшего, но странно, что этого пока не поступало в Эквестрию, ведь именно её представитель совершил преступление. Может, Кайзар не хотел доставлять остальным хлопот из-за одного конкретного индивида? Первый сразу облегченно вздохнул, что оставил лабораторию как раз вовремя, ведь если проверки дойдут и до них, то к нему возник бы ряд вопросов. Хотя распоряжения Сендака были совершенно другими, добавляющими ему хлопот. — В данный момент мне нечего сообщить Вораку, и в ближайшее время я планирую заняться поисками бывшего коллеги. — Свирл не сразу понял смысл слов Сендака, но затем радостно подпрыгнул, а кентавр, пытаясь оставаться спокойным, свернул бумагу. — Я думаю, что устного донесения будет достаточно. Если у Ворака будут к этому предъявления, то я приму их лишь лично. А теперь убирайтесь из моего дома и дайте мне спокойно обсудить с коллегой детали.    Явно этого было недостаточно в связи с новым распоряжением от его родины конкретно к нему, но, чувствуя, что Сендак едва сдерживает ярость, чтобы не срывать гнев на обычных лакеев, они сразу ушли. Как только дверь хлопнула, кентавр в явной ненависти порвал напополам распоряжение, начиная каждой лапой сминать одну из частей. — Глаза, — вдруг выдавил из себя Сендак, едва сдерживая гнев. — Мне нужны его глаза. — Ты хочешь вырвать королю Вораку глаза? — поинтересовался Свирл очень настороженно. — В его очи я просто посмотрю, а вот Вэйю, может, и вырву. Надо же так взять и подсунуть свинью.    Он соединил два куска в один большой комок, а затем прошел к мусорке и выбросил его. Пока он этим занимался, Свирл обернулся к Первому, тихо поблагодарив Ворака, ведь именно из-за нового распоряжения Сендак согласился помочь. — Знаешь, почему это не очень вовремя, Свирл? — подал вновь голос кентавр, уже более спокойным тоном. — Ты о распоряжение или убийстве? — решил уточнить тот. — Я о нашем деле, — ответил Сендак. — Сейчас все возбуждены предстоящими играми, в толпе спрятаться будет очень легко. — Но мы же не участвуем, как раз и обратим внимание на мелкие неурядицы в обществе. — О каких играх идет речь? — подал голос Первый.    Они так разговаривали, будто совсем забыли, что здесь еще есть один. Драконикус собирался уходить, раз Сендак уже согласился помогать Свирлу, даже если это произошло не из-за него, но упоминание неких игр его заинтересовало. — Об Эквестрийских, — уточнил Сендак. — Они начинаются буквально на следующей неделе, поэтому никто сейчас не обращает внимание на подозрительные вещи. — Твоё объяснение мне совершенно ничего не даёт, — ответил Первый. — Тебе надо чаще бывать на улице, — вступил в разговор Свирл. — Раз в несколько лет пони с разных городов Эквестрии собираются и участвуют в спортивных соревнованиях, представляя свои города. Также к этому событию присоединяется Кристальная Империя. В этом году соревнования проходят на их территории. — Ладно. — Драконикус разочарованно сложил лапы вместе. — Я уже подумал что-то интересное. — После объединения трех племен эти игры стали традицией, — продолжил единорог, — чтобы укрепить гармонию и не навлечь Вендиго. — Ты серьезно в них веришь? — поинтересовался Первый. — Он во многое что верит. — Сендак с тяжелым позади закатил глаза. — Если уж он верит, что когда-то два сакральных существа всем раздали магию, то легенду о трех пони, которые силой дружбы и песнями растопили магический лед, тем более. — Я не исключаю, что легенда приукрашена, но это не значит, что в ней нет правды, — твердо заявил Свирл. — Давай вернемся к нашей проблеме? — предложил кентавр. — У тебя есть идеи, с чего начать? Или ты попросил помощи на пустом поле? — Я сразу взялся за это дело и с другими единорогами проверил место сражения, парочку интересных моментов мы нашли. Все записи об этом я оставил в своей рабочей зоне в замке…    Пока Свирл объяснял это, Первый поднялся со стула и начал идти по направлению к двери, махнув на прощание лапой. На этот жест Сендак безразлично ответил, продолжая слушать единорога. — Если я правильно помню, то мы заметили много проявлений магии раздора в тех местах. — Эти слова заставили драконикуса ненадолго притупиться и замедлить шаг. — Вэй всегда использовал гармонию, но мог легко научиться сотворению. — Таким образом он обошел слежку за Исследователями, — понял Сендак. — Выходит, он и сейчас ей пользуется, раз его все еще не нашли. — Именно так. Мне нужно будет вывести до конца колебательную формулу, чтобы иметь возможность отследить его колдовство. Он все еще под исследовательским надзором, так что стоит ему лишь один раз использовать магию, то мы сразу узнаем, где и для чего. — Тогда пошли. — Для начала я хотел бы отправиться в королевство киринов, чтобы расспросить о состоянии тела в момент убийства, — остановил его Свирл. — Зная Кайритас и ее способности, я предположу, что она оставила в своем теле подсказку. — Хочешь вскрыть труп одной из совета королей и бывшей Исследовательницы? — уточнил Сендак. — Безрассудности тебе не занимать. — Главное, не разжигать огня, — скаламбурил единорог. — Да и сам я такой работой не занимаюсь, поэтому зайдем за одним экспертом? — Не понимаю, зачем я тебе нужен. — Понимаешь, у меня язык без костей, тем более я тоже единорог, а у киринов сейчас по отношению к нам сомнительное мнение… — Ты меня собираешься использовать только для переговоров? — решил снова уточнить Сендак. — Поначалу да. — Идёт. Это всё ещё лучше, чем новое распоряжение.    После таких саркастичных фраз на грани отчаяния его даже становилось немного жалко. Первого в их диалоге заинтересовало другое, а именно то, что сказал Свирл про магию раздора. Вспоминая то присланное письмо, драконикус так же не мог составить факты: если его основным занятием была гармония, то когда он научился раздору? Он смог овладеть им настолько, что победил еще одного из Исследователей, и не то, чтобы Первый знал силу Кайритас, он только знал ее вспыльчивость, но представлял, насколько тяжело сражаться против боевого медика. Но как тогда поняли, что это сделал Вэй? Значит, он всё же использовал свою магию, над которой стоял надзор. Получается, что проявления хаоса было не так много.    Еще одна проповедь? Первый не заметил ее, когда видел этого единорога полгода назад. Быть может, ее поставили после этого? Только вот проповедь не придает тебе больше силы, чем было изначально, поэтому над воплощением идола Грифонстоун работал много после того, как поставил магию на Фортиса. Напрямую это заклинание противозаконно, его применение сразу отслеживается, а также ненатренированным взглядом сразу виден эффект, накладываемый на разум. Случай с Фортисом немного другой: во-первых, прикладную магию отследить невозможно, поэтому на Сендака и оказывают такое большое давление, во-вторых, все эффекты и последствия были либо убраны, либо максимально снижены, чтобы встраивались в образ характера. Получается, в случае Вэйя проповедь наложили незадолго до убийства, или же Грифонстоун плетёт интриги. «Слушай, я не думаю, что здесь дело в проповеди. Вряд ли они не проверяли эту возможность».    До сего момента Первый вслух рассуждал об этом в их разуме, пока Дискорд не прервал его. Вот касательно проповеди драконикус верил, что могли и не проверить, раз на Фортисе всё еще не нашли. А что делать? Разбираться в личных мотивах? Они вообще есть? — Если отталкиваться от темы столь слабого проявления раздора, то Император вполне мог поставить на этого бедолагу проповедь… «Подожди, при чем здесь он?» — Третий участник, чтобы Гасти не обнаружила. И убийство как знак для нас. Предостережение мне, о котором он говорил и сам стал воплощать. Он хочет вернуть меня. «Это как-то не в его стиле». — Почем тебе знать его стиль? Что ты можешь сделать? Думаешь, от прочтения парочки книг стал всë понимать? «Грогар уже долгое время не появлялся перед нами. Я не понимаю, зачем ему создавать раздор через третьего, чтобы лишь привлечь наше внимание? Он никогда не плëл такие интриги». — Помолчи! Не забывай, что ты лишь номер два в нашем теле. Раз уж мне не хватило сил разделить нас, то возвращаемся к старым правилам: один не мешает другому в его деле. И раз у тебя нет никаких дел во время контроля тела, то не лезь в мои дела.    И в голове наконец-то наступило молчание. Благоговейная тишина позволила Первому рассуждать дальше: если Свирл найдёт что-нибудь, что приведёт к Грогару, то об этом узнает целый мир, и это добирается до Гасти. Он не мог этого допустить.    Кажется, Свирл говорил про комнату в замке? Надо добраться туда раньше, чем он с Сендаком вернутся из королевства киринов. Найти нужную дверь для существа раздора не было так сложно: он всего лишь остановил солдата и пролез в его мысли сознательной магией, а потом отпустил бедолагу, случайно попавшегося ему в ту минуту. Говорят, что у стен замков есть уши, но Первый в подобные бредни не верил. Вряд ли Кайзар в курсе о его прибытии, а если драконикус всё сделает быстро, то об этом будут знать только два существа, одного из которых никогда не будет слышно. В конце юго-западного коридора показалась нужная ему дверь.    Конечно же, здесь стоял магический замок, об этом Первому следовало догадаться. Это было весьма умелое сочетание магии, оно соединяло в себе смесь мелких заклинаний в одно большое. Разгадать их по отдельности довольно просто, но все в куче они доставляли проблемы. Драконикус концентрировал магию в самом центре, не представляя даже, сколько у него еще есть времени. «Можно мне попробовать?» — прозвучало предложение Дискорда. «Помолчи. Не отвлекай меня. Если уж мне сложно с этим, то ты и подавно не справишься».    До сего момента Первый не считал Свирла единорогом, чья сила может стать ему преградой. Многознающим - да, а вот всё прочее для драконикуса было неважно. Под трещание магии он не сразу услышал порхание крыльев. Ему пришлось одернуться очень резко, но он сразу понял, что гиппогриф всё увидел. Аварус на него смотрел немного удивленно, держа в одной лапе скрученную в трубочку бумагу. — Вот это встреча, ты чего тут делаешь? — зачем-то оглядев Первого полностью, спросил он. — А ты? — сразу решил драконикус перевести стрелки — Получал разрешение на экспедицию в Эквестрии. В доказательство своих слов Аварус поднял выше сверток, не разворачивая его. Подкопаться к нему, очевидно, было нельзя в этом плане, так что вопросы и встречные предъявления сразу отпадали. У Первого словно язык высох, поэтому гиппогриф продолжил этот неловкий диалог: — Это, кстати, рабочая зона Свирла. — А, да? — с глупой улыбкой драконикус решил притвориться дурачком. — Я перепутал. — Ты не понял: эта комната принадлежит Свирлу.    Практически мгновенно он развернул тело, ударив в дверь копытами, которые тогда у него еще были. Раздался не самый громкий грохот, но такой силы удара было достаточно, чтобы дверь открылась. Первый в непонимании переводил взгляд то в открытый проход, то на гиппогрифа, который, будто доказывая недавние слова о хозяине этой комнаты, развел лапами. — Спасибо, — сам не ожидая, поблагодарил его Первый. — В чем подвох? — Если Свирл узнает, что у меня здесь будет экспедиция, то навяжется. Ты не видел меня - я не видел тебя.    Видимо, ему действительно было все равно, но он мог использовать данную ситуацию как шантаж или штык после. На его месте драконикус бы сразу что-то заподозрил, особенно после произошедшего убийства. Может, стереть ему память об этом моменте? Первый этого не умел, в отличие от Дискорда, но лучше позволить номеру два исправить положение, чем потом заиметь неприятности. — Не забудь потом закрыть, — продолжил Аварус. — Или сделай вид, что проник посторонний.    Первый вдруг вспомнил, что Кайзар называл этого гиппогрифа хулиганом. И часто он такие проникновения устраивает? Скорее всего, в грош не ставит Свирла, поэтому на подобные выходки драконикуса закрывает глаза. А может, он был бы против, если бы это была его комната, а на чужие ему все равно. — Я слышал, тебя проверяли после этой истории с убийством, — припомнил Первый. — Да, но когда нечего скрывать - нечего и бояться, — утвердил Аварус. — Хотя они узнали, что я люблю вязать, но это еще пока законно.    Он махнул на прощание лапой, полетев в другую сторону, явно не выражая к действиям драконикуса негативного эффекта. Первому было все равно, чем этот гиппогриф решит заняться, главное, чтобы не проболтался. Если Аварус это сделает, то последствия для всех вовлеченных, а особенно для него, станут очень тяжелыми, и приговор вынесет именно драконикус.    Решая забыть про эту ситуацию, Первый тут же зашёл в комнату, закрыв дверь, чтобы не привлекать лишнее внимание. Рабочая зона Свирла в этом замке напоминала его дом, пусть и в меньшем масштабе: те же бумаги, те же приборы… Видимо, иногда он работал прямо здесь, когда надо было решать какие-то срочные вопросы. Ничего, кроме недавнего происшествия, Первого не интересовало, и поначалу он пытался найти то, что ему было нужно, но в таком бардаке это было сделать сложно. «Подожди. Скорее всего, это те, что в стеллаже возле окна. Это единственные полки, где среди ровных книг виднеются небрежно брошенные».    Логику Второго драконикуса Первый не понял, но посмотрел в нужную сторону, совершенно ничего не видя ничего подозрительного. Он уже намеревался уничтожить здесь абсолютно всё, дабы не тратить время, но тут Дискорд снова заговорил: «Посмотри на третий снизу, которые ближе к столу»    Закатив глаза, Первый всё же притянул сшитые бумаги к себе. Бегло просмотрев, сначала не особо вникая, он через тонну кривого почерка осознал, что это нужная ему сводка. — Похоже, на что-то ты всё же годишься, — проговорил Первый, сжигая листы в лапе.    Драконикус не стал в них вникать, искать доказательство того, что это могло быть связано с Грогаром. Да и кому ему что-то надо доказывать? Дискорду? В любом своём решении и действии он всегда был уверен на все сто процентов. И если он что-то решил, то сделает это, и чтобы его остановить, потребуется намного больше, чем лишний голос в голове. «И что теперь?»    Вопрос был к месту, но Первый уже всё давно решил. Скорее всего, не увидев записей, Свирл вновь решит вернуться на поле битвы, дабы проверить, остались ли там магические следы, поэтому их надо было убрать и оттуда, но не магией. Если Первый сам что-то сделает, то в итоге единорог выйдет в сторону драконикуса, и тогда хлопот прибавится. Нужен тот, кто разнесёт поле битвы, и об этом драконикус уже знал, кого попросить. Он начал переворачивать столы, раскидывать беспорядочно бумаги и оборудование, дабы создать видимость того, что кто-то здесь что-то искал. Последним действием он распахнул окно, и, видимо, стражники наконец-то услышали лишний шум, поспешив сюда, но Первый просто телепортировался, не оставив после себя и намёка.    Он переместился за границы Эквестрии, к Грифонстоуну, сразу принимая нужный облик, чтобы не выделяться. В такое время на улице было достаточно много грифонов, их быт и дела драконикуса не интересовали, он искал одного конкретного. Обычно Фортиса можно было найти ближе к дворцу, а там можно снова залезть в разум случайно попавшегося стражника, дабы узнать, где он конкретно. Похоже, он пришёл вовремя, так как нужный ему грифон, очевидно, заканчивал диалог, был слышен незнакомый Первому до этого голос короля Груфера: — На сегодня всё. Отдохни. Завтра приди сюда ближе к рассвету, до того момента ничего не ешь. Свободен.    Послышались его шаги, но они сразу остановились, когда тот же голос продолжил: — Ещё, Фортис! В последнее время наблюдается активность драконов возле наших границ. Перед тем, как будешь ложиться спать, облети округу и, исходя из ситуации, действуй самостоятельно. — Как обычно: несерьёзное - доложить утром, серьёзное - решать самому? — Да, действуй в своих соображениях. — Так точно.    Первому было весьма забавно слышать диалог про своевольничество, которое Груфер говорил перед тем, на кого поставил беспрекословно подчиняющееся колдовство. Видимо, при накладывании он дал ему небольшую свободу в плане размышлений, но ограничил определенными рамками.    Когда Фортис вышел из зала, то он выглядел весьма потрёпанно, немного смыкая сонные глаза. Его вид был весьма уставшим, да и поесть до завтрашнего дня он не сможет, видимо, что-то еще будут добавлять в его тело через прикладную магию. Первый наполнил глаза чернотой, дабы еще раз убедиться в наличии на нём заклинания, хотя это можно было понять, исходя из диалога с Груфером, но драконикус всегда проверял, лишь завидев грифона на горизонте. — Фортис, доброго дня или для тебя это уже вечер? — оказался драконикус в том же образе, который грифон не узнал. — Это я - Дискорд. — Ты? — переспросил он, начиная настороженно смотреть на него. — Что тебя занесло в наши края? — У меня для тебя информация большой важности. Это касается безопасности Грифонстоуна.    Стоило лишь сказать ему это, и Фортис сразу начинал внимательно слушать. Распознать все аспекты правил работы его проповеди было трудновато, но этот пункт о защите королевства грифонов Первый понял практически в первую очередь. Они медленно шли по коридору замка, отдаляясь от королевской комнаты, ведя не самый честный диалог: — Стар Свирл сейчас активно занимается поисками Вэйя и смог узнать, что он вёл подробные записи о твоей стране, — начал Первый. — Он наблюдал за внутренней системой, узнаванием нынешнего положения армии и идола. — Зачем? — Чтобы передать это вожаку драконов для возобновления военных действий. Он собирался передать данные, но Кайритас его остановила. Он спрятал их где-то на поле битвы. — Где именно? — сразу спросил грифон следом. — Не знаю, наверное, где-то под землёй. Драконы перероют там всё, если захотят, поэтому Свирл тоже намеревается быстрее туда прийти. — Свирл? — Может быть, он не собирается ничего делать, но будет плохо, если приближенный короля Эквестрии узнает о некоторых ваших внутренних делах. — Первый остановился на месте, едва сдерживая ухмылку. — Моё дело - сказать тебе об этом, а дальше решай сам.    Не обязательно было что-то расписывать или показывать доказательства, Фортис в таких случаях всегда верил. Первый попросил об этом именно его из-за двух пунктов: грубой силы, чтобы разнести поле битвы, дабы физическое воздействие порвало остатки магии, а также затем, чтобы узнать, где проходило сражение.    Конечно же, грифон сразу вылетел, лишь услышав всю информацию, и драконикус скрытно последовал за ним, написав по дороге ту самую информацию, о которой говорил. Он поместил ее неглубоко в землю магией, немного понаблюдав за тем, как Фортис вызывал чуть ли не землетрясение, но нашёл то, что искал, разорвав это на части. Оставалось лишь следить за ходом расследования Свирла, поэтому Первый сразу вернулся к окраине замка, перестраивая строение тела в образ единорога. Слишком частая смена скелета и магического потока за сегодняшний день начала отдаваться болью в суставах. Это заклинание не было легким в исполнении, но драконикуса это не волновало. Он заметил перед входом в замок Сендака в скучающем состоянии, прижавшегося к стене со сложенными лапами. Быстро они со Свирлом вернулись, но, скорее всего, им просто сообщили о разгроме в комнате, поэтому они здесь. — Ты чего здесь делаешь? — заметил его кентавр. — Подумал, что заняться мне все равно нечем, а помощь создания раздора всегда пригодится, — весьма спокойно ответил Первый. — Нет. Не пригодиться, — сразу отрезал Сендак очень грубо. — Не забывай, что я могу чувствовать магическое равновесие. — Только вот ты почему-то о нём не всегда вспоминаешь.    Сендак выпрямился, но продолжал держать лапы на груди. Первого даже напугало немного, что он заметил небольшую неурядицу, но она была настолько незначительна, что кентавр молчал. Ровно как с Фортисом: никто даже не подозревал о том, с кем они говорят. — Ты сам здесь только затем, чтобы отдалиться от подчинения нового распоряжения, — напомнил ему Первый, дабы отвести от себя лишние подозрительные глаза. — Согласись, мотив не самый плохой, — на секунду кентавр оглядел собеседника полностью, будто уже не веря в само тело драконикуса. — Ты прямо как Аморе: получил статус непойми зачем, и большего тебе не надо. В любой момент бросишь работу, и пусть оно идет, как дальше. — Вижу, ты пообщался с Морсом, — ухмыльнулся Первый. — Зачем сам стал Исследователем, если надоедает много работать? От Сендака послышался грохочущий смех, который драконикус ни разу не слышал за эти полгода, и он искренне не понимал, что такого смешного сказал. Однако смеялся Сендак не долго. — Ты такой смешной, — его улыбка дольно быстро упала. — Думаешь, мне прислали письмо с предложением? Я и Свирл слишком выделялись на фоне остальных в нашем деле, вот нас и поставили под общий статус без особого выяснения обстоятельств. Потом к нам подключились Аварус, Морс и другие. Магия - опасное оружие, а желание ее подчинить - безрассудно, но именно это они пытаются сделать. Однако инцидент с Кайритас и Вэйем - доказательство того, что ничего нельзя контролировать. Эта система начала рушиться при приёме в эти ряды Аморе, Фортиса и тебя, а сейчас это перерастает дальше. Я полностью уверен, что они в итоге либо ужесточат эту систему, либо уберут её. И даже не знаю, что из этого будет хуже для нас... Хотя тебе-то будет все равно.    Лишь договорил он фразу, как из замка выскочил Свирл, даже не давая Первому до конца внять словам кентавра. Единорог немного застопорился при виде знакомого образа пони, но сразу улыбнулся, видимо, принимая факт того, что Первый здесь затем, чтобы оказать помощь. — Почему вы здесь так рано? — решил поинтересоваться драконикус. — Я думал подождать вас у входа, ведь вы придёте сюда, но неожиданно вижу вас здесь прямо сейчас. — Мою рабочую зону взломали и переворошили, — ответил Свирл. — Что-то пропало? — сразу спросил Сендак. — Как и ожидалось: сведенья о нашем деле. — Думаешь, это был Вэй? — задал вопрос Первый сразу. — Только ему это и надо.    Свирл не выглядел особо расстроенным, видимо, еще думал сходить на поле битвы, а отвлекло всех троих звук порхания крыльев и приземлившийся на круп единорога феникс, что переливался прекрасными огненными красками. У Феламины в клюве было письмо, которое хозяин распечатал магией, и весьма многосложный листок чуть ли не упал до земли. — Это от Морса, он закончил, — сообщил Свирл, бегло проглядывая написанное. — С этим надо еще разобраться, а пока лучше вернуть на поле боя Вэйя и Кайритас. Феламина, лети к Селестии.    Чуть-чуть дёрнув крупом, он подтолкнул птицу, и та взмыла на один из балконов замка. Первого даже удивило, что им взаправду позволили вскрыть труп королевы, либо Сендак и вправду умеет договариваться, либо у него весьма большой авторитет среди них. Пока Свирл вёл себя расслабленно, поэтому спокойно переместил всех троих в место, которое драконикус посетил не так давно сам. Его спокойствие улетучилось, и даже на морде Сендака возникло изумительное удивление, когда они увидели множество повреждений в округе. — Я конечно понимал, что битва наверняка была не из легких, — начал Сендак, явно оказавшись здесь в первый раз, — но чтобы настолько. — Этого не было раньше. — Свирл быстро активировал магию, но так же быстро и погасил. — Никаких следов магии. Как он мог сделать это без волшебства? — Должно быть ему кто-то помог.    Они бездумно смотрели на руины некогда ровной территории, что пережила на себе в последние дни много потрясений. И никто из них даже не представлял, что виновник этих бед стоит рядом с ними.