Между гармонией и раздором

— А потом он гонялся за мной целый день! — со смесью жалобы и раздражения крикнул Свирл. — Между нами: Вэй - тот еще придурок. — Я понятия не имею о ком ты.    Первый взаправду не мог поддержать этот диалог, который Свирл единолично выстраивал. Он бы предпочел пройтись в тишине, но на подобные мольбы единорог не отвечал взаимностью. Драконикус даже не знал, что его раздражало больше: нескончаемая болтовня или то, что он сам не может ничего сказать в эту сторону. Это облизывание костей личностям, о существовании которых Первый до сего момента не имел понятия, продолжалось на протяжении часа, когда они шли по лесу.    Треп Свирла остановило лишь то, что они приблизились к заветной цели: выйдя из лесу, перед ними открылось широкое поле, а вдалеке показалось строение города. Первый этим пейзажем не очень впечатлился, в отличие от Дискорда, который восторженно присвистнул в их подсознании. Свирл тоже воодушевленно смотрел вдаль, будто никогда не видел населенного пункта со стороны. К чему испытывать восторг? К куче домов? — О! Вижу цель остановки! — крикнул единорог, задорно пойдя вперед. — Пойдем, познакомлю с кое-кем!    Первый был уже сыт по горло и его компанией, но не мог не признать, что объект, к которому Свирл устремился, выглядел интересно. Это был кентавр, склонившийся возле нескольких цветов, услышав крик единорога, посмотрел на него не с добротой и радостью. В нем смешалось раздражение и ирония. — Сендак! Приятно тебя встретить! — задорно крикнул Свирл, остановившись рядом. — Не могу сказать того же самого, — ответил он без того же энтузиазма. — Знаешь, если ты хочешь поиграть со мной, то не обязательно устраивать «случайные» встречи. Ты знаешь, где я живу, к моему сожалению. — Да кто я такой, чтобы шпионить за тобой?! — возмутился единорог. — За мной очень много подобных тебе шастает временами. Оправдываются тем, что боятся подойти, потому что не уверены, что я - это я. И их даже не смущает при этом, что я единственный кентавр, живущий в этой стране. — Да, я таких тоже не понимаю, но клянусь: я со своих дел шел, — уверял Свирл. — Вот, познакомился с кое-кем. Это - Дискорд.    Он наконец-то указал на драконикуса позади себя, который во время этого диалога спокойно стоял, рассматривая то, что было перед его глазами. Сендака окружали разные стеклянные сосуды, в которых виднелись различные травы. Некоторые из них были открыты и стояли рядом с ним. Неподалеку стоял весьма маленький котелок, у которого рядом лежало что-то еще из больших заполненных сосудов. Значит, он столкнулся с зельеваром. Не успел Первый и слова вставить, как Сендак вновь обратился к Свирлу: — Играешь в дружбу с созданием раздора? — Мы не друзья, — сразу вставил Первый. — Да, я просто его проводник в наш мир. Мы случайно встретились, — подтвердил Свирл. — И он хороший, правда… — Пару недель назад ты говорил это про каменных аллигаторов. — Сендак максимально высоко поднял свои брови. — Ну, там я ошибся, а с ним нет. Он безобиден, надеюсь.    Поймав на себе презрительный взгляд кентавра, Свирл нисколько не отступил под его напором, а напротив: с серьезным выражением отстаивал свою позицию. Сендак явно не менял своих домыслов, но точно понимал, что спорить с этим единорогом бесполезно, поэтому тем же недоверчивым взглядом оглядел драконикуса перед собой. — И что же нужно тебе от нас? — спросил он. — Зачем пришел сюда? — Ищу развлечение, — отчеканил Первый. — Развлечение? Твоё снисхождение до мира смертных обусловлено обычным самолюбием? — Хватит, Сендак! — вмешался Свирл. — Не тебе ему говорить про смену обстановки.    На это кентавр недовольно хмыкнул, но, очевидно, подкол удался, раз он вновь опустился к растениям, осматривая их лепестки и аккуратно срезая стебель. Какие-то, очевидно плохие, он не трогал. Первый знал о зельеварении достаточно много. Кажется, он даже встречал имя «Сендак» пару раз в некоторых книгах, но, тем не менее, Свирл все равно решил его представить: — Этот грубый кентавр - Сендак, — указал он на него. — Его официальный статус: «Исследователь зельеварения и прикладной магии». Слышал о таком? — Пару раз, — кивнул Первый. — То есть о нем ты слышал, а обо мне нет! — возмутился единорог, повернувшись к знакомому. — Ты успешнее меня, Сендак. — Я прямо скачу от радости, — саркастично ответил тот. — И много вас таких? — поинтересовался Первый, вспоминая, что Свирл говорил о себе пару часов назад. — Мы из Исследователей, — ответ Свирла не возымел на драконикуса большого эффекта, который тот очевидно прочитал. — Ты не знаешь? В какой дыре ты жил все это время? «Около ледяных пиков».    Ответ Дискорда услышал только Первый, но никак не среагировал. Не то чтобы он чувствовал себя неловко, чего-то не зная, но такая реакция единорога раздражала, будто драконикус сказал, что не знает, сколько будет два плюс два. — Группа существ с общим интересом, но изучающая разные ответвления, — послышалось от Сендака уже довольно спокойным тоном. — Так он ничего не поймет! — возразил Свирл. — В общем, совет королей регулирует магические знания и силу… — Пытаются, — вновь вставил слово Сендак. — Но они не могут скрыть талант, упорный труд или интерес, поэтому есть мы - Исследователи. Нам дозволено изучать и углублять абсолютно любую область магии, заходить в секретные архивы. В общем, за нами следят побольше, чем за другими, но пока мы ничего опасного не делаем, то всё в порядке. — Я бы поспорил на фразе «пока не делаем ничего опасного», — укоризненно посмотрел кентавр в сторону Свирла. — У тебя второе имя - Фортуна. Если бы я хоть один кавардак устроил, то скандал растянулся бы на месяц. — У меня нет умыслов причинить кому-то вред, — ответил ему очень четко единорог. — Ошибки и просчеты есть всегда. — Я бы на месте Кайзара перестал принимать отговорку: «Я случайно». — Касательно магии, — Первого из их диалога интересовало только это. — Я не могу просто начать изучать ее? — Можешь, конечно, — ответил Свирл. — Но законным путем ты не сможешь углубиться в ее познаниях, если не имеешь разрешения для этого. — А незаконный слишком привлекает внимание, — вставил вновь своё Сендак, но теперь почему-то ухмыльнувшись. — Но тебе-то с него что? — Как раз привлекать лишнее внимание я и не хочу, — ответил Первый. — Может, станешь Исследователем? — предложил Свирл. — Силы тебе наверняка хватит, а правил против того, чтобы существо из магии им становилось - нет. — Потому-что эти правила писались для смертных, нет? — грубым голосом возразил кентавр. — Меня поражает, насколько сильно изначальная идея отошла от себя: Аморе, Фортис - с чего они вообще носят это звание? Теперь еще и существо раздора припишем сюда? Может, для Императора еще двери распахнем? Они всего лишь состоят из магии, понятное дело им все удастся. — Ты просто хочешь вернут те времена, когда только мы с тобой обладали этими привилегиями, — весьма осуждающе отчеканил единорог. — Нет! Я признаю вклад Аваруса, Морса и Вэйя в магическое сообщество. Даже Кайритас, которая стала исключением, сделала больше, чем два последних голодранца. К этим четверым у меня ноль претензий. Но сейчас это звание становится цирком, раз разрешения может получить кто угодно. — Чего ты так завелся? — поинтересовался Свирл. — О! Раз у нас возник спор, то, может, и разрешим его? — Нет, — сразу отрезал Сендак. — Во-первых: я не хочу играть. Во-вторых: ты признаешь мою правоту, но споришь ради спора? — С чего вдруг я признаю твою правоту? — Ты проиграл мне пятьдесят шесть раз подряд. Думаешь, что-то измениться? — Не попробуешь - не узнаешь. — У меня еще вопрос!    Первый показательно поднял один коготь, чтобы вновь обратить на себя внимание. Влезать в их спор он не хотел, да и не знал толком его основную причину, но слушать дальше не желал, поэтому сразу продолжил говорить, когда два существа перед ним перевели на него взгляд: — Что нужно, чтобы стать этим… Исследователем? — Для начала: магическая лицензия, — ответил Свирл. — Но ты наверняка сдашь экзамен академии. Его можно сдавать и не учась в ней. А вообще, будет неплохо проявить себя, показать возможности, предоставить новое… — Что? — не понял он. — Ну, например: Аморе продемонстрировала своей магией триста вариаций минералов… — во время этого объяснения от Свирла, Сендак закатил глаза в раздражении, промычав что-то вроде «воображала». — Ты можешь продемонстрировать что-то из своего арсенала. У тебя есть особые умения? «Да, накладывать темноту».    Первый был согласен с саркастичным выражением Дискорда. Темный раздор он знал хорошо, но вряд ли мирские создания будут от него в восторге. Скорее всего, он напомнит им об Императоре. Глядишь, еще и догадаются об их связи. «Тогда, может, я изменю окружение по своему усмотрению?» — предложил Дискорд. «Твои игрушки бесполезные. Впечатлят, но им нужна магия, которой они сами смогут управлять, поделиться друг с другом. Твои умения даже здесь бесполезны». — Но ты что-нибудь знаешь из магии? — поинтересовался Свирл после весьма долгой паузы. — Больше всего я господствую в хаосе, но я что-нибудь придумаю, — заверил его Первый. — Неужели! Вот это удивил: существо раздора хорошо разбирается в хаосе! — вновь послышался голос Сендака, который следом поднялся и направился к другим вещам. — Аварусу надо срочно подвинуться, раз здесь такой конкурент. — Я не знаю о ком ты, — снова повторил Первый.    Кентавр явно не скрывал своего отвращения к этой идее, но Первому она нравилась. Незаконность привлекает слишком много внимания, а он бы хотел выстроить к себе доверие, чтобы узнать секреты их магии. На мнение других ему было все равно, главное - удовлетворить требования совета королей. К тому же у него уже был один плюс в виде Стар Свирла, который был готов ему с этим помочь. И все же сама госпожа удача позволила ему встретиться именно с ним, ведь если бы это был Сендак, то Первый не пришел бы сюда. — Невозможно знать всё с самого рождения, — вновь вступил в спор с коллегой Свирл. — Сакральным существам тоже надо многому учиться. — Я не изменю своего мнения, Свирл, что бы ты ни сказал, — ответил Сендак, начиная мысленно всё считать. — Магия дается годами сложных дисциплин и тренировок, — тем не менее продолжил единорог. — Это правило едино для всех… — Да-да, — кентавр сбился под его слова, поэтому отмахнулся раздраженным тоном. — Нам кажется, что сакральные всесильные, но только потому, что они живут дольше нас, а особенно дольше меня. Но каждый, кто этого хочет, достоин стать великим и показать свои возможности. — Я понял тебя, — вновь сбился Сендак, ответив еще более разгневано. — Мы все начинаем с равных позиций… — На морде Свирла воссияла хитрая ухмылка, и она стала больше тогда, когда кентавр в раздражении задрал голову. — Не важно, рожден ты плотью или магией, простое желание самосовершенствования - неплохое… — Если я с тобой поиграю - ты замочишь?! — Да.    Единорог сразу мило улыбнулся, явно довольный приведением спора в эту сторону. Сендак раздражённо махнул лапой в сторону того маленького котелка, под которым сразу вспыхнуло пламя. И пока вода закипала, кентавр разделил поровну несколько ингредиентов, говоря под нос: — Ладно, зато это будет быстро.    Первый не совсем понимал, что они делают. Очевидно, что речь шла про какую-то игру, но он не понимал, какую. Да и не было похоже, чтобы они что-то достали, вроде шахматной доски или карт. Они лишь встали по разные стороны котла, и, пока Сендак смотрел на единорога с усталостью и раздраженностью, тот счастливо улыбался. — Обещаю не тревожить тебя до конца дня, если проиграю! — радостно крикнул он. — Жаль не на всю жизнь, — печально вздохнул кентавр. — Хорошо, если я вдруг проиграю, то приму твою позицию.    Так просто принять чужую позицию из-за проигрыша? Очевидно, что он просто шутил, ведь был уверен в себе на сто пятьдесят процентов. Сендак поднял зажатую в когтях монету и кинул жребий, который следом и выиграл. По очереди они начали бросать в котёл разные травы, плоды и порошки. Первый сначала хотел оставить этих двух личностей, но его позже заинтересовали их действия. В зельеварении он разбирался, даже мог судить то, что каждый из них делал, но вот конечная цель оставалась неясна.    Когда зелье вспыхнуло, заимев густой болотно-зеленый оттенок, а Сендак, без лишней радости в голосе, протянул унылое «Та-адам», Свирл тихо процедил сквозь зубы: — Надо было всё же добавлять выделения острополоха. Ладно, запомню на следующий раз. — Пятьдесят седьмое поражение на твоём счету, — напомнил Сендак. — И я даже не знаю, какая моя победа. В любом случае, благодарю за отведённое время.    Вообще последнее следовало сказать Свирлу, ведь именно он вывел кентавра на игру. И единорог хотел его поблагодарить в ответ, но затем увидел, как его недавний соперник в раздумьях глядел на испорченное варево, а потом взял что-то из своих запасов. — Мы же не играли на жизнь, — сказал Свирл. — Ты обещал не доставать меня до конца дня, — грубым тоном напомнил кентавр.    А потом он начал добавлять разные ингредиенты в котелок, при этом что-то тихо бубня себе под нос. Свирл отошёл в сторону, больше не смея ничего сказать Сендаку, вместо этого он обратился к Первому: — Придумал уже что-нибудь? — Что это была за игра? — спросил он в ответ. — Из какой пещеры ты вылез? — сразу озадачился единорог. — Я думал что сакральные не так далеко ушли от мирских. — Я правильно понял что цель: не позволить зелью сгнить? — Да, почти, нужно чтобы оно не испортилось, — поправил он. — Эта игра называется «Испорченное зелье», принцип ты уже видел. Сендак в ней очень хорош. Уже много лет его никто не может одолеть, в том числе и я. Но я не сдаюсь. Однажды я одержу победу над ним.    После их краткого разговора Первый увидел, как кентавр с более спокойным выражением, нежели чем раньше, зачерпнул немного содержимого котла. Вода стала прозрачнее, да и неприятный запах пропал. Перед Первым явно стоял профессионал своего дела... Если это можно так назвать. Для драконикуса прикладное волшебство стояло на втором месте, и он не считал, что это то, чем стоит гордиться, однако он разбирался в нём, как в одной из отраслей магии. Не сосчитать, сколько раз он варил снадобья и читал множество книг, на которые у этого кентавра ушла бы вся жизнь.    Если Сендака в мире смертных считали непобедимым гением, то для Первого он был не более чем «чуть выше худшего». Но раз этим существам нужны доказательства его ума и силы, то сыграть с этим кентавром - меньшее, что драконикус мог сделать. Он в своей жизни ни разу не поиграл. — Я сыграю с тобой.    Сначала Сендак удивлённо вскинул брови, а потом бросил тихий смешок. — Узнаю этот самоуверенный тон, — с улыбкой проговорил кентавр. — Каждый, кто бросал мне вызов с ним, потом стоял в негодовании. Нужно ли тебе ломать свою высокую самооценку? — Ты не представляешь, сколько я изучал прикладное волшебство. Я не похож на всех, кого ты встречал до этого...    Первый замолчал, так как увидел, что кентавр передразнивает его, подняв лапу: — Бла-бла-бла, я и магия неразлучные друзья. Бла-бла-бла, поэтому я тебя одолею. — Он опустил лапу, на секунду задрав глаза, но потом более спокойно продолжил: — Типичный юнец. Я эту песню знаю наизусть. — Ты боишься существа магии или того, что потеряешь титул? — А! Вот мы к чему метим! Тогда вперёд, милости прошу. — Сендак опрокинул котёл, из-за чего его содержимое пролилось на траву. — Таких самодовольных индюков ставить на место я люблю. — Самодовольных индюков? — переспросил Первый. — «Сейчас, ребята, я приду в Эквестрию и покажу, что я лучше всех», — передразнил он уже высоким голосом, отчего следующие слова грубым тоном выглядели максимально контрастными: — Всем плевать на тебя и твои амбиции. Твоё эго поубавится, когда реальность поставит тебя на место. И да здравствует рутинная работа! — Вот сейчас и посмотрим.    Ответное заявление ещё больше раззадорило кентавра, и он вновь наполнил котёл водой, начиная повторное приготовление. На это шоу Свирл сам с радостью был готов смотреть, ведь битву интеллектов между созданием раздора и кентавром редко увидишь. Первый продолжал быть уверен в себе. Этот кентавр и рядом не стоит с ним, а уж тем более с Грогаром. Дискорда он мог бы обыграть, а вот его - нет. — Не хочешь себе особые привилегированные условия игры? — задал Сендак вопрос перед началом. — Условия игры? — Мы со Свирлом их не обговариваем, потому что они всегда одни и те же, — объяснил он, ненадолго глянув на единорога. — Сколько времени тебе нужно, чтобы сделать ход? — Секунд шесть? — Не прыгай выше головы, я дам тебе десять минут. Если хочешь, то у меня есть с собой парочка моих сборников, я разрешу тебе смотреть в них… — Твои писания мне точно не понадобятся. — Ха! Как хочешь. Свирл, будь так добр. — Сендак бросил единорогу монетку, которую тот перехватил магией, а потом кентавр вновь обратился к Первому: — Кстати, лучше начинать вторым. — Твои подсказки не уместны в данной ситуации.    Его соперника это только смешило, из-за чего Первый начинал злиться. Особенно его задевало и то, что его вторая сторона в голове говорила не надеяться на многое, ведь, судя по всему, этот кентавр изучает магию всю свою жизнь, как и они. «Слушай, ты в этом вопросе вообще не стоишь переменной. Так что помолчи и дай мне сосредоточиться».    После этого заявления в голове стало тихо, благодаря чему Первый выиграл пари монеткой, самодовольно сходив, вылив где-то половину травяного настоя, дабы основа стала более четкой. — Что-то ты все же знаешь, — подметил Сендак. — Но ты далеко не первый такой.    Игра оказалась сложнее, чем он думал, но все же она не пугала Первого. По большей части она ему даже не понравилась: от смешивания ингредиентов есть желание получить результат, и ничего не принесет радости, если их тратить на игру с существом, которое не стремится прийти к чему-то в итоге, кроме выигрыша. Но и Первый тоже был таким. И он проиграл через тридцать ходов. — Двенадцать минут, бывало и получше, — без радости произнес Сендак. — Вы, кстати, не делали ставки, — припомнил Свирл. — Ах, да. На интерес, получается, сыграли, — развел лапами кентавр. — Ну и ладно, мне от него ничего не нужно, — следом он опустил взгляд в котел. — Так, мы добавляли шелковую траву, посмотрим…    Он начал что-то смешивать из своих ингредиентов, а потом выплеснул получившееся в котелок. Затем кентавр начал делать что-то еще, на что Первый поначалу не обратил внимания. Он вспоминал каждый момент этой игры и пытался найти тот просчет, но совершенно ничего не понимал. — О чем я говорил? Потом вы стоите с таким выражением и пялитесь в котел, — наполнил свои слова Сендак, но его голос вдруг немного смягчился: — Слушай, не нагружай себе мозги этим. Может, ты где-то не соблюл граммовку? Может, запутался? Может, я специально довел зелье до почти испорченного состояния, чтобы ты следующим ходом его добил?.. — И часто ты так делаешь? — поинтересовался Свирл. — Профессиональный секрет, — загадочно кинул он взгляд в ту сторону. — В конце концов, я бы не стал главным Исследователем зельеварения, если бы проигрывал каждому встречному. — Дело только в наличии выигрышей? — поинтересовался Первый. — Даже если бы ты вдруг каким-то невообразимым чудом обыграл меня сейчас - ты бы не занял моё место, — укоризненно глянул на него кентавр. — Смирись, ты мне не соперник. — Тогда ты не побоишься сыграть еще раз? — Окстись! Вы и так вдвоем тратите мои материалы. Из-за вас мне придется возиться до вечера, если мы еще раз сыграем, то мне идти завтра. — О, у тебя тоже проблема с выделенными средствами в этом месяце? — вдруг спросил Свирл, не обращая внимания вновь на раздраженный взгляд Сендака в свою сторону. — У меня тоже. Некоторые мои проекты весьма дорого обходятся. — В плане их последствий? — спросил он в ответ. — Да будет тебе известно, что многие профессионалы сами собирают и подготавливают некоторые материалы. — Что, и колбы сам дуешь?    Сендак взглянул на единорога очень неодобрительным и уставшим взглядом: его веки опустились, будто в сонном состоянии, а челюсть чуть упала, будто он не совсем понимал, что ему надо ответить на такой вопрос. В конце концов он обернулся к Первому, проговорив: — И этот единорог еще думает, что сможет обыграть меня. — Не бойся, я это сделаю раньше, — ответил драконикус. — Плюс еще один ненормальный в моей жизни, — подметил кентавр, высыпая несколько грамм серого порошка в котел. — Что ж вас всех притягивает ко мне, куда бы я ни переехал?    Его эмоциональная дилемма Первого не интересовала. Больше его привлекал вид испорченного им зелья, что постепенно становился лучше по мере того, пока кентавр добавлял новые компоненты. — Что ты делаешь? — спросил драконикус прямо — Вывожу зелье из неблагоприятного состояния в более удовлетворительное, — объяснил Сендак. — Чтобы в случае его принятия организм не сильно пострадал. — Не понимаю. — Обычно в этой игре делаются ставки, и когда ставят свою жизнь, это означает, что проигравший выпивает получившееся зелье, которое победитель может так же доработать. Я всегда стараюсь уменьшить его негативный эффект, это позволяет лишний раз погрузиться в свою работу. К тому же, должен я хоть что-то иметь со своих постоянных выигрышей. — Вместо того, чтобы ухудшить состояние противника, ты ему делаешь поблажку? — Если ты про отравления, то я не из этих, — четко разъяснил Сендак. — Если бы я и хотел кого-то отравить, то мне не нужна была бы для этого игра. — Сендак, — позвал его Свирл, лишь услышав последнее. — Это я просто к слову. Мне уж тем более нет смысла устраивать среди вас эпидемию. — Все равно в этом мало смысла, — вновь обратил на себя внимание Первый. — Я думал, что ты, как главный государственный зельевар, должен думать о всевозможных созданиях оружия, а не о пустяках. — Ты учишь меня после того, как влегкую проиграл? — спросил Сендак в ответ, подковырнув для драконикуса эту ситуацию. — Много же у тебя цинизма. Тем более рядом с ним надо думать именно над тем, как исправлять последствия.    С последней фразой он когтем указал на Свирла, что единорог встретил прищуренным взглядом осуждения, явно не желая слышать такое в свой адрес при существе раздора, даже если это была правда. Но Первому было все равно на правду. Очевидно, Сендак знал секреты в мастерстве зельеварения, которые не знал он. Неужели этот кентавр действительно такой умный и многознающий? Подобное превосходство Первый признавал лишь в Грогаре, но сейчас не мог сослаться даже на удачу, ведь в этой игре ее не было.    Но даже если бы он выиграл, то Сендака действительно вряд ли бы подвинули. Да и сейчас Первый понял, что у этого кентавра работы ничуть не меньше, чем у Свирла, а ему это не подходит. Он хочет лишь изучить их магию, а не сидеть над разработками и формулами ночами. Но, видимо, ему придется немного поработать, дабы, не привлекая внимания мирского правительства, заполучить их знания.    У него было две проблемы в этом случае: становление Исследователем и внешний вид. Сендак тоже сразу понял, что он - создание раздора, лишь едва взглянув, а значит, поймут и другие. Это поймет вся толпа и соберется посмотреть, как на экспонат, поэтому с обликом придется что-то делать. — Свирл, если я сделаю заклинание, которое позволяет менять облик, этого будет достаточно? — Ну, ты говоришь об этом так легко, но заклинания, касающиеся физического тела, всегда сложны, — ответил он. — Но даже если ты сможешь, то перед тем, как предоставить его, тебе нужно будет сдать академический экзамен ради магической лицензии, иначе ты не будешь числиться официальным магом, которым дозволено работать над волшебством. Потом нужно встретиться с Кайзаром, но тут я смогу помочь тебе, а еще… — В теории всё это возможно? — прервал он единорога. — Да, но это все на словах звучит просто.    Сендак неодобрительно закатил глаза на их разговор, но ничего не сказал, пойдя дальше по своим делам. Но теперь Первого было не остановить. Стоило засиять на пути магии - он сразу начал тянуться к ее источнику. Однако для начала стоило решить другие вопросы, например: место проживания. Возвращаться назад к ледяным пикам определенно не хотелось, Первый мог жить и на природе, в этом для него не было сложностей, но натолкнуться на случайного пони был велик шанс. Нет, конечно, как и раньше, он мог начать утилизацию, но это не страшные заснеженные аномальные пики, велик шанс привлечь внимание не просто какого-то поселения, но и правительства. Проблемы ему были не нужны.    Первое время он действительно таким образом существовал подальше от цивилизации, более не встречая Свирла и Сендака. Но ни он, ни Дискорд не могли быть одни. Никогда. Наличие второго делало свои минусы, ведь Первый теперь уже не особо хотел, чтобы Дискорд знал о его замыслах. Возможно, он впервые захотел хоть немного отделиться от второй пары глаз, создать что-то личное для себя. Его вторая часть могла чувствовать магическое равновесие, и как раз то, что этого не мог делать Первый, раздражало его.    Ко всему прочему, ему нужно было еще одно создание раздора, чтобы понимать особенности их строения и магии. Так и появился испытуемый - часть магии раздора Императора, которая находилась в Первом. — Магия создала это тело. Магия создает тело для других своих порождений. Значит, изменение облика возможно.    Именно эту крохотную часть он отделил от себя, и теперь ему оставалось лишь ждать, когда она примет облик. До этого момента он занялся другим: зельеварением. Первый не мог успокоиться и принять факт победы какого-то кентавра над ним. Поэтому он начал изучение прикладной магии. Однако мало ее просто знать — нужно обнаружить то, чего не знает даже сам Император, поэтому Первому предстояло долго работать над не самым любимым способом проявлять магию. Но как же тяжело было держать все формулы в голове, не забыть то, что уже смог узнать. Поэтому он раскрыл один мягкий чистый переплет и подписал:    «Сводки Первого драконикуса».    Помнится, Свирл упоминал, что подобное у Исследователей имелось, но после публикации всех своих рассуждений и открытий они избавлялись от них. Но Первый никогда не избавится. Первые три страницы он сразу заполнил всеми возможными формулами и замечаниями в области зельеварения, а потом задумался об укрытии, что будет скрыто от мирских глаз. Будет плохо, если испытуемый появится в таком открытом пространстве, как лес, и кого-то увидит. Но это должно быть место Первого, и к Дискорду оно не должно иметь отношения. «Почему ты что-то скрываешь от меня?» — сразу послышался вопрос Дискорда. — Одно из правил гласит, что дела одного не касаются другого. Теперь это правило играет в большем масштабе.    Ему не нужно знать, где находится временное место. Ему не нужно знать, как туда попасть. А для всего этого надо просто отвести взгляд. Просто не смотреть, и всё. Создать что-то вне своего поля зрения. Император умел создавать и направлять волшебство вне зависимости от положения своего тела, и этим умением Первый овладел. Но самое главное было, чтобы его не нашли, поэтому всё он спрятал под толстым слоем земли и раздора, который, благо, был способен блокировать телепортацию сквозь себя. Была проблема и с испытуемым, ведь он будет способен принимать облик, что увидит, поэтому Первый решил обволакивать своё тело темнотой, пока сам не сможет понять, как его изменить. А еще… «Пожалуйста, подожди. Я ведь тоже могу тебе помочь».    А еще была проблема с ним. Очевидно, что Дискорд не хотел оставаться в стороне. И край для него стал тогда, когда Первый смог узнать, как скрыть некоторые записи в сводках от его любопытных глаз. Впервые за долгое время их положение начинало раздражать. — Может быть, я смогу нас разделить? — задался Первый вопросом. — Если я смог вывести магию, то можно попробовать и с тобой. «Ты хочешь избавиться от меня?» — Как это было бы славно: заиметь собственное тело, больше не слышать голос другого в голове. Мы смогли бы пойти каждый своей дорогой, а не считаться друг с другом. Это было бы прекрасно.    Он не понял вопроса. Дискорд спрашивал не о том, почему Первый хочет разделиться, а о том, хочет ли он его убить. Осторожность этого драконикуса дошла до предела: он каждый день проверял, всё ли на месте, обходил свою территорию, чтобы найти неприятного гостя. И, боясь стать для него этим незваным и ненужным существом здесь, если у Первого всё же получится отделиться, Дискорд отчаянно предлагал свою помощь в чем-то. В рутинной грязной работе, дабы избежать такого исхода для себя. И пока Первый корпел над формулами и сводками, в которых всё же написал парочку заклинаний для «защиты», ведь не знал точно, что его ждет в мире мирских, Дискорд подчищал за ним всё, а также занимался развитием испытуемого, которому дал имя.    Тестери не мог не заметить, что их стало двое. А может, он знал об этом изначально. На самом деле Первый создал нужное ему заклинание через три месяца после его появления, поэтому впредь менял перед ним облик, который тот сразу копировал. Однако драконикус все еще оставался в своей лаборатории, дабы найти ответы еще на парочку вопросов, например - разъединение. То, чего не смог сделать сам Император, а в мыслях Первого он был главной миссией мира. Его раздражала выдача имени обычной магии раздора, поэтому он называл Тестери, как и прежде, - никак.    Но все же разделение оказалось сложнее, чем он думал. Поэтому Первый бросил идею в долгий ящик, решив не терять еще один год. Экзамен, скорее всего, будет либо в конце весны, либо в начале лета, а до того момента у него остался лишь месяц. Облик пони максимально отличался от их обычного тела. Чего уж стоит то, что выделение магии работало по-другому. В толпе нужно было сойти за своего, а помочь с этим ему мог всего один пони, которого он знал достаточно близко. Сводки Первый обычно оставлял в другой от Тестери комнате, когда покидал своё убежище ненадолго, на случай, если испытуемый все же выберется и доберется до них.    Прошло восемь месяцев с тех пор, как драконикус видел Свирла в последний раз. Благо, единорог оставил ему информацию перед расставанием, где живет. Настало время встретиться вновь. Наверное, приходить к кому-то поздним вечером означало показать себя некультурным, но у Первого были свои оправдания на этот счет: он потерял чувство времени под землей и побаивался, что новая форма все еще несовершенна, поэтому не хотел показываться большому скоплению народа. Дом Свирла казался таким же отшельническим, как и оставленный ими в далеких горах. Вокруг не было ни души, а до населенного пункта было по меньшей мере полчаса ходьбы. Свет слабо горел в окнах, значит, единорог еще не спал, поэтому Первый без зазрений совести постучал в дверь. А даже если бы и спал, то драконикуса это не остановило.    Свирл открыл дверь довольно резко, чуть не ударив ею гостя на пороге. Усталость на морде сменилась непониманием. Но все же первое слово взял он: — Не припомню, чтобы я что-то делал. Но если что, то я всё исправлю. — Это я, Дискорд, — сразу сказал драконикус. — Помнишь меня? Было видно, как этот единорог взбодрился: он подскочил на месте, вскинул бровями и раскрыл рот. Через секунду на нем красовалась счастливая улыбка. — Конечно, помню! — довольно громко крикнул он. — Проходи. Облик пони, да? — Да, я над заклинанием работал всё это время… — Первый даже удивился, как быстро он перешел к делу. — Думаешь, его можно предоставить? — Думаю? Да многие мечтали о подобном! Ты должен всё мне рассказать! — Это все не так просто. По большей части, я долгое время привыкал к изменению строения тела. Понимаешь? Скелет и все прочее…    Пока Первый старался это объяснить, единорог обходил его против часовой стрелки, оглядывая тело. Первый сам понимал, что облик серого единорога получился весьма удачный. В воздух он редко поднимается, так что обойдется без крыльев, а вот для магии потребуется выход, без нее будет непривычно. Свирл на секунду замешкался лишь на крупе, но не стал пока ничего говорить, а лишь снова вышел вперед. — Хорошо, я потом почитаю об этом, — согласился он. — У нас есть сейчас другие заботы… — У нас? — прервал его драконикус. — Конечно, не каждый день мне удаётся сделать существо раздора своим коллегой. Подожди меня здесь, я скоро.    И он сразу ушел, прежде чем Первый это осознал. За время разлуки он даже забыл, каким этот единорог был шебутным. Зато теперь у него появилось время осмотреть прихожую, которой как бы и не было: уже отсюда начинали беспорядочно стоять столы, заваленные пергаментами и химическими приборами, но они открывали большое пространство в центре, видимо, для теста магии. Этот научный беспорядок особенно радовал Дискорда, а Первому напоминал их прошлый дом. Он бы рассматривал всё это дальше и посмотрел бы записи на столе, если бы его не прервало странное кряхтение слева. Смесь чириканья и кашля исходило от ужасно выглядевшей птицы: у неё не осталось ни одного пера, глаза были нездорово выпучены, а лапы едва держали тело на жердочке. Несмотря на всё это, ее клетка была достаточно огромной, на четверть комнаты. Когда Первый сделал к ней заинтересованный шаг, она сразу начала так же неприятно кряхтеть, и было ощущение, что от каждого его шага она задыхается всё больше и больше. Может, подавилась?    Как можно так запустить птицу? Первый знал, что некоторые ученые в порыве изучения знаний забывают о своих питомцах, но чтобы настолько. Лишь когда он вплотную приблизился к ней, как его удивление не закончились: птица вдруг загорелась, превратившись через секунду в горсть пепла, который рассыпался с деревянной жердочки. Первый застыл с ошеломленным взглядом, и именно в этот момент Свирл вернулся. — Так, я нашел кое-что…    Он не мог не заметить этой сцены, как пораженное существо раздора стоит перед пустой клеткой, полной пепла. На секунду появившаяся улыбка сразу упала, и, положив принесенные вещи, Свирл постарался сделать очень рассерженный голос: — Не понял, где моя птица? — Я подошел к ней, и она… сгорела.    Первый даже не знал, как это можно правильнее описать, поэтому сказал как есть. Он медленно поворачивал к единорогу голову, даже не замечая, что тот едва сдерживает смех, из-за чего громко крикнул, дабы казаться более разозлённым: — Ты поджег мою птицу?! — Я ничего не делал. — Недавно читал, что популяция оленей начала резко снижаться - это тоже ты?! — Какие еще олени? — Они начали пропадать сразу, как ты объявился у нас! Теперь еще и моя птица. Тебя чем-то не устраивают наши животные?!    Первый впервые в своей жизни не знал, что можно сказать. Против нападок единорога козырей у него не было, поэтому он лишь в нервотрепке посмотрел на горсть пепла, стараясь уже сам себя убедить, что ничего не сделал. Через секунду послышался дикий и громкий смех единорога. Больше сдержать его он не мог. — Ладно, Феламина, хватит пугать его.    В ту же секунду из пепла вылетела прекрасная огненная птица и под еще один приступ смеха своего хозяина уселась на ту же жердочку. Это был феникс. Первому показалось, что птица смеется над ним ничуть не меньше, чем единорог. — Говорят, животные похожи на своего хозяина, — послышалось от Свирла все еще с небольшим приступом смеха. — От меня она набралась пристрастия к смеху, поэтому всегда тянет до последнего с сжиганием, думая разыграть моих гостей. Но обычно они знают, что у меня есть феникс, поэтому не особо пугаются. — Выходит, я такой дурак? — рассерженным тоном спросил Первый. — Извини, но я тоже не смог пройти мимо, когда увидел твоё выражение.    Магией он поднял весь пепел в ее клетке, убирая в один из сосудов. Первый видел фениксов, но не в моменте, когда один из их циклов жизни подходит к концу. То, что его поймали на такой глупости, даже раздражало, особенно и то, что Дискорд смеялся в их разуме, хотя и сам сначала ничего не понял. — Не думал, что мирские заводят себе таких питомцев, как фениксы, — решил он увести тему. — Обычно не заводят. Но у нас с Феламиной случайная встреча: гнездо с ее семьей разнесли драконы, едва она птенцом была жива. С того дня мы с ней вместе. За это время она столько раз себя сжигала, не сосчитать уже. — Свирл встал рядом с драконикусом, смотря за фениксом, которая начала чистить перья. — Сама их жизнь коротка, но практически вечная из-за перерождения. Однажды, где-то через три тысячи лет, ее перерождения закончатся. — Как раз из-за такого срока их и не заводят. — Передам её ученицам, как только выйду на пенсию лет через шестьдесят. Она выросла в домашней среде, уже не сможет прижиться в дикой. Иногда она улетает на пару дней, но потом всегда возвращается. — Зачем ты мне это рассказываешь? — настороженно поинтересовался Первый. — Не знаю. У меня нет семьи, а одними друзьями и ученицами сыт не будешь. С ней не так одиноко. — А где твоя родня? У вас ведь есть кровные связи.    Свирл тяжело вздохнул, но не ответил. Он медленно развернулся и пошел тихим шагом к столу, на который ранее положил книги и свертки. Явно вопрос он проигнорировал, но Первый настаивал: — Это как-то связанно с тем, что тебя зовут «Флин»? — Прости, но я о себе ничего рассказывать не буду. Важнее сейчас ты, — перевел он тему. — Облик единорога - это хорошо, но есть две проблемы: во-первых, отличительная метка.    Он снова приподнял свой плащ и показал свою, повернувшись боком, а потом копытом указал в сторону Первого, который даже не дернулся. — Пустой бок слишком привлекает внимание, — сразу объяснил Свирл. — Иронично, не правда? — спросил в ответ Первый. — В любом случае что-то сразу заподозрят. Ты же можешь нарушать некоторые магические законы? Сделай себе рисунок на боку. — Ладно. — Если не сможешь, то я могу что-то начертить, но не уверен, что получится одинаково. — Давай поговорим о второй проблеме, — попросил Первый, и Феламина, будто поддакивая его словам, негромко прочирикала. — Вторая касается использования волшебства, — объяснил он. — Мало выглядеть как единорог, надо еще им быть. Поднимать что-то левитацией, открывать всё с ее помощью, про телепортацию я вообще молчу. — И в чем проблема? — В том, что наше устройство магии отличается. Для тебя это равносильно тому, что заново учиться делать то, что ты уже умеешь. У нас чуть больше месяца времени, поэтому я научу тебя левитации, телепортации и всему, что будет на экзамене. С горем пополам сдашь, но если что, есть следующий год. — Значит, я все же не смогу использовать весь потенциал, — понял он. — На это придется потратить много лет. Но у тебя есть одно преимущество перед остальными: ты не спишь. У тебя времени в два раза больше, раз не надо тратить его на отдых.    Про отсутствие сна он наверняка рассуждал, исходя от других созданий магии, но всё же у драконикусов было преимущество в другом формате. Сам их сон означает уход в разум, поэтому им можно просто меняться местами, чтобы создавать ощущение, будто отдых им не нужен. Знания можно поделить и таким образом получить лицензию. Письменной части можно было не бояться, ведь теорию Первый и так хорошо знал, а вот заново обучаться магии пришлось. Днём он изучал одно, а ночью выходил второй, который изучал другое.    Хотя было два пункта, которые они изучили вместе: поддержка облика пони и левитация, так как это были самые важные аспекты. Помимо этого, пришлось научиться делать магией самые обычные вещи, как отворение дверей шкафов, полок, так и доставание чего-то с верхних полок. Это было нужно, чтобы выработать привычку и не отличаться от остальных единорогов. Свирл к ним не лез. Мог что-то подсказать или рассказать, удовлетворительный ли результат того или иного колдовства, но сам занимался своими делами. Первый тоже привык заниматься магией в одиночестве, поэтому ему такое отношение было в радость.    Пока они пребывали в его доме, то усвоили несколько особенностей жизни и быта этого единорога. Во-первых, запиралась лишь входная дверь, тогда как в доме проходы между комнатами всегда были открыты. Во-вторых, в спальне Свирл не задергивал шторы, когда ложился спать. В-третьих, он пил понемногу, но каждый день. Обычно ему хватало стакана односолодового виски после пробуждения, но иногда он пил его и перед сном. В-четвертых, Первый подмечал, что этому единорогу неприятна темнота. Не то чтобы он ее боится, просто ему менее комфортно в темное время суток. В-пятых, касательное его исследовательской деятельности, он не подпускал драконикуса к своим делам намеренно, но даже искоса глядя, Первый заметил, что подчерк единорога был не лучше, чем у Дискорда.    Кстати о нем, назло Первому, но он закончил свою половину на неделю раньше, однако не намеревался продолжать изучать волшебство в новом облике. Вместо этого он часто гулял по ночам, заходил к Тестери или просто бездельничал. «Видимо ты ближе к мирским созданиям по уровню развития магии, чем к нам», — заверил его Первый.    К концу месяца всё было отточено, если не идеально, то весьма неплохо. Как сказал Свирл: «Достаточно, чтобы числиться Эквестрийским волшебником». Он давно договорился о его присутствии на экзамене и даже замолвил словечко перед Кайзаром. Последнее, пусть и было через чур, но всё же не лишнее. И наконец-то, после целого года затворничества, настал день, чтобы показать себя.    Но не всё оказалось так легко. И дело было не в тесте, а в скоплении народу. Чем больше единорогов заходило в аудиторию, тем сильнее Первый начинал мысленно суетиться. Было странное ощущение, будто они все знают, кто он такой. Будто они могут обойти защиту Грогара и читать их разговоры. Отличительную метку за месяц он сделал: это был круг, который во все направления пересекали векторные стрелы. И хоть благодаря этому знаку он вписывался в общество пони, но Первому всё равно казалось, что все на него смотрят и видят другого. «Давай я за тебя напишу?»    Предложение Дискорда сразу проигнорировалось, но будто придало сил, из-за чего Первый сразу погрузился в выданные свертки. К такому ему даже готовиться было не нужно, в отличие от практического: телепортация, трансфигурация, зельеварение, мелкие простые заклинания. Дискорд и Первый не менялись с такой периодичностью никогда, но этого никто и никогда не мог узнать, кроме, конечно, Грогара. Результаты он сразу попросил прислать Свирлу. Следующие дни не были наполнены для него страхом и нетерпением узнать результаты. Первый вернулся туда, где остановился, - в магию. Даже Свирл поражался его рвению к ней, ведь ничего большего драконикуса не интересовало. Когда через два дня Феламина принесла письмо, Первый ничуть не дернулся. — Ты сделал почтового феникса? — лишь спросил он. — Единственного в мире.    Конечно же, он всё сдал, и из конверта вместе с письмом выпала лицензия. Практическая часть хуже теоретической, поэтому нужно было еще поработать над магией в ином образе, но зато теперь этап подготовки в много месяцев завершился. Первый сразу направился предоставлять заклинание, расписанное сразу в двух формулах выпуска магии со всеми недочетами, а они там были. Очень сложно и больно было перестраивать скелет, вес. Да еще и постоянно поддерживать эту форму магией. Заклинание многими желанное, но далеко не из простых. Вряд ли из-за таких сложностей многие будут учить его. Только это колдовство драконикус был готов предоставить, несмотря на то, что в сводках уже имелись формулы других заклинаний и результаты работы с зельями.    Но поскольку он был никем для этих пони, сначала предоставленное захотели проверить. Тем более это было заклинание, составить которое до этого никто не был в силах, пусть и все очень желали. Сначала Первый в душе разозлился ожиданием и побоялся, что его творение может кто-то украсть, но сказали подождать всего час. Для него это были сущие пустяки, но потом его вновь заставили поволноваться. Даже не поволноваться, а просто удивиться, ведь ему назначали встречу с королем Кайзаром. Так быстро попасть на главную шишку? Это был шанс получить статус быстрее, но Первый прекрасно понимал, что здесь что-то не так.    Ловушка? Хотят убить его? Пони он не боялся, ведь был четко уверен, что сильнее, однако данная ситуация его корёжила. Причем его захотели видеть сразу, а не назначать дату, это означало, что разговор серьезный. И он покорно встретился с избранником Гасти в одном из коридоров замка в вечнодиком лесу, с самым первым аликорном Эквестрии - Кайзаром. — Можешь сказать своё имя? — Дискорд.    Говорят, не врут перед уважением к суду и королю, но ни к тому, ни к другому Первый это уважение не испытывал. К чему судья тому, кто может сотворить что угодно? И чем слабый король может вызывать гордость перед созданием магии? В коридоре было тихо, и были лишь они вдвоем. Кайзар явно не хотел, чтобы кто-то слышал диалог, поэтому возымел храбрость остаться с Первым наедине. — Кажется, твоё имя я слышал от Стар Свирла, когда слушал его речи о магии, — припомнил аликорн. — И так, кто же ты такой? — В каком смысле? — решил переспросить драконикус. — Ты не видишь явные знаки: копыта, грива, рог... — Не считай меня дураком, Дискорд. Создал заклинание, позволяющее менять облик, подал его сразу, едва получил магическую лицензию. Один из лучших, кто сдал теоретическую часть, при том, что практическая едва тянет на «хорошо». То есть, ты точно не пони и не кирин. — По-твоему, я не могу разбираться в теории, но плохо работать на практике? — Не для того, кто сразу подал заклинание, которое многие годы никто не мог сотворить, — почему-то у него возникла ухмылка. — Так кто ты? — А у тебя есть предположение? — Целых два, — удивил Кайзар. — Сначала я подумал о заслонном кентавре или горгулье, дабы у Ворака была возможность знать, чем занимается Сендак, но, учитывая твоё нахальное поведение сейчас, а также создание заклинания, которое способно изменять облик живого организма, я предположу, что имею честь говорить с самим созданием раздора. — Свирл тебе сказал об этом. Вряд ли ты бы догадался до этого. — Свирл молча протянул прошение о жаловании на следующий месяц. — Кайзар закатил голову, явно понимая, что всё заключил правильно. — Значит, я прав. И что же нужно такому, как ты, здесь? — Затворническая жизнь показала, что я не всё знаю о магии, — решил ответить Первый честно. — Ваше волшебство хоть и слабее моего, но всё же незнакомо мне. Я хочу изучить его. — Самолюбия тебе не занимать. Думал пройти, как обычный единорог? Сделал официальную лицензию мага. Думал стать Исследователем, да? Что, если я обрушу твои планы? Ты здесь не нужен, раздор уже кое-кто изучает. В правилах можно менять один статус на другое значение, но такого еще не делали. И я не вижу причины это делать сейчас. — Думаешь, я не понимаю, зачем нужна эта организация? Вы контролируете магию. Контролируете тех, кто в состоянии сравнять ваши установленные законы с землей. После того как мирские лично лицезрели мощь магии раздора и гармонии в лике Императора Грогара и Гасти, они захотели приблизиться к этой силе. Силе, которую никогда не смогут контролировать полностью. Вы подражаете тем, кто состоит из магии. — Тем не менее создали основу, которая привлекла тебя, — его ответ немного разозлил Первого. — Один из Исследователей стоял на твоём месте пять лет назад. Очень хотел перебраться под мой контроль. Даже над рожденным из плоти я долго думал, думаешь, сейчас ситуация в твою пользу?    Наверняка он имел в виду Сендака, поскольку не мог даже представить, что Первый с ним знаком. Но в отличие от кентавра драконикус не собирался унижаться или обещать невыполнимое. Если Кайзар уже всё понял и больше смысла играть по его правилам нет, то Первый вынудит его пойти навстречу: — Предполагаю, что из-за дипломатических отношений переброс одного дурачка был сложен. Только вот я никому не принадлежу. Я знаю, кто ты такой. Гасти выбрала тебя, обычного земнопони, который даже сейчас, спустя много лет, ничего не стоит рядом со мной. Даже рядом с посредственными единорогами, которые сдавали экзамен. Она отдала тебе силу всех трех представителей вашей расы. Отдала всем народам магию аликорнизации. Волшебство, позволяющее правителям жить дольше положенного. Она решила приравнять вас к нам. Решила, будто это поможет вам встать наравне со мной. Решила, будто это поможет одолеть меня, если я захочу распространить мою магию, как Император. — Мне воспринимать это, как угрозу? — прямо спросил Кайзар. — Как здравомыслие, — резко поправил Первый. — Не дашь статус ты - я пойду к другим. Кто-то наверняка будет рад взять под своё распоряжение создание раздора. Невероятная военная мощь, а Эквестрия взяла себе много территорий. — Ты не будешь подчиняться правилам ни одного государства. — Откуда тебе это знать? Может, мне сходить к Вораку? Или грифонов навестить? Я слышал, у них были некоторые проблемы с драконами. О, а может, я и с ними сойдусь? — Шантажируешь? — В моих силах развалить твою страну, как, впрочем, и Свирлу. Так чем же я отличаюсь от него? Тем, что рожден из магии? Я не сделаю вам абсолютно ничего. Когда мне будет надо, я покину вас, оставив в покое. — Ты слишком много думаешь о себе. — Разве? Я вообще о себе никогда не думаю, — заявил Первый. — Я уже подчинился вашим правилам. Если этого тебе и другим мало, то я добуду то, что я хочу, не мирным путём. Мне это под силу. — А вот это уже угроза, — заключил Кайзар. — По-твоему, я должен взять и на слово поверить тебе? Даже поставив на тебя проповедь, я бы не подпустил тебя к нашим поселениям.    В ответ на это Первый поднял сжатую лапу, постучав по веску, и, чтобы аликорн понял, что он имеет в виду, создал колдовством характерно громкий звук металла. — Обойдемся без проповеди, а простым магическим договором, — предложил он сразу. — Я подчинюсь твоим словам, но только и всего. — Готов поставить на кон собственную магию? — уточнил недоверчиво Кайзар. — Для вас это, как отдать жизнь. — Для тебя это недостаточное доказательство, что я не намерен порабощать вас? Кстати, об этом: что вы будете делать, если кто-то из подобных мне вновь решит наполнить мир своей магией? Гасти бросила вас. Надеетесь справиться своими силами?    После хорошо поставленного вопроса от драконикуса, Кайзар наконец-то сдвинулся с места и направился к собеседнику. Он и сам мог прекрасно понимать, каким могуществом сулит нахождение рядом магического творения, но у него были и свои условия на этот счет: — Можешь играть в толпе пони сколько захочешь, но все равностоящие с тобой и выше будут знать, кто ты такой. Я доверю им в плане их силы и знаний полностью. Уж поверь, ты с ними легко не справишься.    В душе Первый на это заявление посмеялся. Да, он проиграл Сендаку в той игре, но после того сильно увеличил свои знания в области зельеварения, да и против колдовства этот кентавр явно не вывезет. А что касается Свирла и прочих, кого он пока не знал, то Первый был уверен в себе на сто процентов. Но поскольку он все же не хотел добиваться всего силой и приводить угрозу в действие, так как это может привлечь внимание созданий магии, в числе которых есть Гасти, он согласился на выставленные требования. Парочка заносчивых индюков, которые о нем знают, не сделает ситуацию хуже. К тому же положение рядом с Кайзаром позволит завоевать доверие к своей персоне, и всё ради возвращения силы для Императора.    На совет королей он пришел в изначальном облике, но всё же они долго решали по поводу отдавания ему статуса. Однако всё же посчитали, что создание раздора сможет больше поведать о нём смертным существам, а также послужить мостом между ними и другими творениями магии. Но ни того, ни другого Первый делать не собирался, кроме одного единственного случая с заклинанием по смене облика. Составив контракт на магию с оговоренными условиями, он наконец-то получил нужный для заполнения бланк о предоставлении заклинания. В нем уже был поставлен уровень безопасности и необходимые разрешения. Это было логично, ведь если выпустить такое заклинание на широкую толпу, то начнется настоящая беспредельщина. Даже статус Исследователя не позволял изучить смену своего облика, хотя при получении особого разрешения они могли научиться ему.    Заполняя анкету, Первый немного притупился на строчке, требующей имя создателя. Они вдвоём всё еще использовали одно и то же, дабы не привлекать внимания, но на сводках драконикус подписал себя как есть. Но их он не собирался никому показывать, даже Дискорду. Он мимолетно бросил взгляд на перо, а потом в ту же пустую строчку. Нужно написать то имя, которое они используют для общества.    Резко нахлынувшее мимолетное воспоминание о недавнем дне, когда вторая личность в этом теле смогла раньше завершить подготовку магии через другую систему, заставило Первого дернуть лапой в бок, образовывая прочерк. Так будет в самый раз. «Ты чего дергаешься? Волнуешься?» — сразу послышался знакомый тон в подсознании. «Я создал это заклинание. Оно не будет принадлежать тебе». «Но мы оба его знаем, и оба его создавали. И мы оба пользуемся этим именем». «Не забывай своё место, Второй. За исполнение грязной работы в соавторство не пишут»    И после этого в голове наступила тишина, которая для Первого была минутой счастья и спокойствия. Наверняка его вторая сторона сейчас злилась, но не знала, что сказать. Ему предначертано сидеть там, а Первый всё еще верил, что сможет разъединить их. На самом деле он отчасти жалел, что пошел таким сложным маршрутом, ведь можно было просто надавить на Кайзара, но благодаря этому он теперь мог, не выделяясь, бродить в мире мирских созданий, да и некое доверие все же заслужил.    Но для того, чтобы стать Исследователем, это было не всё. Впереди его ждала еще одна клятва, но уже устная, как присяга, а их Первый никогда не считал обязательными к выполнению, да и Кайзар прекрасно понимал, что для создания магии это ничего не значило. Правила есть правила, поэтому перед вновь собравшимся советом королей и перед остальными Исследователями, которых всегда собирали вместе лишь в этом случае, он дал клятву под звон колоколов с пустым сердцем и холодной совестью: — Да запечатлятся во времени магические знания, распространяясь по миру во все времена. Именем Императора Грогара - я познаю саму суть силы раздора. Именем Великой Властительницы Гасти - я познаю саму суть силы гармонии. В абсолютном покое я даю клятву о вечном отдавании себя своему делу и служении ему, без угрызения его в создании ненависти, войн и мучений. Когда встретятся вновь кровь, буря и гром - я обрету бесконечные знания, то ореол моей смерти и жизни. И звуки колоколов венчают меня с этой клятвой, я сам по себе, но останусь в компании с магией.    На него не особо радостно смотрели, в особенности его коллеги по статусу, лишь Свирл улыбался и махал, будучи в той же шляпе и накидке. «Он это вообще снимает?»    В особенности негативно на него смотрели Сендак и единорог рядом с ним, с штопаным шрамом на щеке и в черной накидке. Ненароком Первый услышал, как пони обратился к кентавру: — Как думаешь, уже можно уходить работать дальше? — Думаю, надо еще минут десять помелькать для приличия, — Сендак начал оглядываться. — Но если кто-то из моих заговорит со мной о делах, то я уйду раньше.    Видимо, он старался заметить, если в его сторону направится Ворак. Первову даже стало интересно в какой-то степени, почему они играют в кошки-мышки, как малые дети, но явно большого внимания это не стоило. Однако он внял их словам: нужно еще немного побыть в торжественном зале, а потом уйти, дабы не возникало лишних вопросов и подозрений. Но у Кайзара на его счет были другие планы. — Пойдем. — Одним своим крылом он двинул драконикуса за собой. — Сейчас я тебя буду знакомить со всей этой сомнительной бандой. — Не стоит, я… — Вот это Морс, наш некромант.    Не успел Первый опомниться, как оказался перед тем самым единорогом с шрамом на щеке, который в приветствие покивал головой и тихо сказал ему: «Терпи». — Некромант? — переспросил драконикус.    Его заинтересовало только это. Магия, способная оживлять мертвых, - звучит интересно. Любопытно, насколько далеко он в ней зашел? Если узнать подобное, то можно будет создать целую армию оживших мертвецов, которая сможет помочь Грогару одолеть Гасти. Этот единорог - кладезь ценной информации. — Да, — ответил на тот вопрос Кайзар. — Он немного грубый на слова, но мальчик хороший. — И как на том поприще? — спросил его Первый, решая не обращать внимание на тот комментарий. — Мрачновато, — отозвался пони, явно не собираюсь заводить разговор о работе. — Мерзкие запахи, вырытые могилы… — перечислила довольно высокий кирин позади. — Пока я пытаюсь сделать всё, чтобы сохранить жизнь, он ждет ее окончания. — Не окончания, а возобновления.    После того как Морс ее поправил, он сразу ушел в сторону, заметив маленькие языки пламени на гриве. Видимо, из-за различий в исследовательской деятельности они друг с другом не ладили. Кайзар сразу взял слово, представив её: — Это Кайритас, королева киринов. Она сделала огромный вклад в медицину, создав исцеляющие заклинания и зелья. Единственное исключение из правил. — Затем он наклонился ближе к Первому, тихо проговорив: — Её лучше на конфликт не выводить.    Оба драконикуса сразу поняли, почему. И оба предпочли бы отойти еще подальше, как недавно Морс, но Кайзар не останавливался, указав на единорога во многих драгоценных камнях и прекрасной разноцветной длинной гривой. — Рядом с ней Аморе, которая сама дверь с копыта выбила в наш шабаш. — Где-то недалеко бросили смешок два гиппогрифа. — Она кажется спокойной, но на самом деле она у нас резвая, озорная леди.    Он вновь потащил Первого крылом дальше, пока тот подметил, что два гиппогрифа более тише, но намного дольше посмеялись, прикрыв клювы лапами. Теперь Кайзар подтащил Первого к тому, кого он уже знал. — Это Сендак. — Они оба хотели сказать, что знают друг друга, но аликорн сразу продолжил: — Сендак-Сендачёк, славный мальчик. Я его приютил, как маленького хорошего кентавра. Он от переработок сбежал, вот теперь у нас в Эквестрии с зельями балуется.    Кентавр явно был смущен таким представлением своей персоны, но старался не подавать вида. Теперь уже даже Первому хотелось продолжить такое шоу, поэтому он более не сопротивлялся, когда алкорн вновь потянул его за собой, подходя к тем самым двум гиппогрифам возле стола с закусками, которые улыбались, едва сдерживая смех. Одна имела диадему, состоящую словно из кораллов, и, кажется, Первый видел ее на совете королей, а второй выглядел совершенно обычно, нарезая яблоко на мелкие куски. — Можно бесконечно слушать, как он вас представляет, — сказала та с диадемой. — Ради этого я остаюсь здесь каждый раз.    Второй протянул ей тарелку порезанного яблока и начал делать то же самое себе, оставшись в одиночестве, но ненадолго, ведь Кайзар с Первым подошли достаточно близко. — Это Аварус, наш хулиган. — Улыбка гиппогрифа сразу пропала, и он вопросительно поднял коготь, указывая на себя. — Да, хулиган. Посмотри, что он делает: его не устраивают закуски в предоставленном виде, он добавляет своё авторство. Потому что он немного хулиганить любит. — У меня просто клюв, а не…    Видимо, он забыл слово из-за шока от внезапно навешанного ярлыка. Жестикуляция тоже не особо помогла прийти в себя, но Первый и так понял, что он имел в виду. — Аварус был главным Исследователем раздора до тебя, — добавил Кайзар. — Если что, я не злюсь, — сразу сказал гиппогриф, смотря на драконикуса. — Мне всё равно, как я буду записан на бумажке, главное, чтобы суть осталась прежняя. — Обычно, когда так говорят в лоб, то, наоборот, злятся, — ответил драконикус. — Нет. Просто я знаю тех, кто стали бы злиться, поэтому говорю как есть, — затем он посмотрел на Кайзара. — А по части хулиганства, это к Свирлу.    Лишь услышав своё имя, единорог сразу в восторге улыбнулся и поспешил подойти поближе. — Я как раз думал его пропустить, потому что Дискорд его знает. — Было видно, как после ответа аликорна Свирл расстроился. Однако Кайзар все же наклонился к Первому: — Алкоголик с характером. Мы с ним бдительность держим на пульсе…    Его остановил дикий хохот Аваруса рядом, которому пришлось даже взлететь, чтобы прикрыть клюв двумя лапами. Очевидно, он был из тех, кто любит перемалывать косточки другим за их спинами. — Я не алкоголик, — твердо послышалось от Свирла. — Я люблю алкоголь, но я никогда не валялся на дороге, только у себя дома. — Знаешь, какое первое правило алкоголиков? — подошел к нему Сендак. — Отрицать, что ты алкоголик. — Я защищаюсь от ваших ярлыков, — так же твердо объяснил Свирл. — Их и так уже два. — И какие же еще? — «Бородатый» и «Могущественный маг». Первое - принял. Второе - смирился. Алкоголика не навешивайте. — Я тебя умоляю, никто тебя могущественным тут не считает. — Аварус подлетел к нему ближе и положил когти на шею. — Не забывай простую мудрость, Свирл: многие считают тебя алкоголиком, но ты ещё и ходячая катастрофа. — Ты же понимаешь: я не посмотрю, что здесь много народу, поэтому могу всыпать тебе по полной? — угрожающим тоном спросил единорог. — Да, — с улыбкой предвкушения ответил тот. — Этот гиппогриф еще умудряется спорить: он ли хулиган в нашей команде, — сказал драконикусу Кайзар. — Довел Свирла.    Первый хотел подметить, что аликорн сам первый начал, но тот резко потащил его дальше по залу, приведя к еще одному единорогу, весьма маленького роста. — Это Вэй, — назвал его имя Кайзар, не став говорить далее, да и единорог не особо хотел. — Он не очень общительный. Пойдём дальше, там тоже не самый разговорчивый остался.    Он привел его к последнему, к грифону. И не то чтобы Первый как-то заинтересовался им, но что-то его определенно цепляло в этом грифоне. Какое-то странное, но знакомое чувство. — Это Фортис, — вновь представил его Кайзар. — Ты спросишь: как это возможно, он ведь просто грифон? Но я скажу: он сломает всё это здание, если просто поскользнется. — Вы переоценили возможную ситуацию, — довольно спокойно отозвался он, посмотрев на Первого. — Поздравляю с получением статуса. Многие опасались, что я буду последним Исследователем, так что я рад поприветствовать тебя лично.    Он протянул ему лапу для пожатия. На этот жест Первый ответил, не убирая с него взгляда. Фортис казался самым рассудительным и спокойным из представленных сегодня, но драконикус почему-то чувствовал, что было что-то не так. — С нетерпением буду ждать твоих работ. Хотя бы в теории, но я стараюсь изучить магию для защиты моей родины, — продолжил он. — Грифоны переживали не самые лучшие времена, пока я не согласился воплощать наш идол. И хоть опасность миновала, но мирный договор не подписан. Надеюсь на твоё понимание.    Одарив его заинтересованным кивком, Первый увидел то же самое в ответ, а потом грифон удалился в другую сторону к сородичам, не замечая уставившийся на него хищный орлиный взгляд драконикуса. Не то чтобы он что-то увидел, но чувство было крайне знакомым. И когда он наконец-то понял, что это была магия, то залил на несколько секунд глаза темнотой и увидел, как ее путы накрепко вцепились в разум этого грифона. То была сознательная магия, и Первый почувствовал ее из-за того, что сам был рожден магией. Остальные в зале этого словно не замечали. — С этим грифоном всё нормально? — решил он все же поинтересоваться. — Он более вежливый, чем многие его сородичи, но все же не особо общительный, — ответил Кайзар. — Главное, что проблем не создает. Но я поражаюсь его патриотизму: бесчисленное количество операций на теле с применением прикладного волшебства сделало его тем, кто он есть сейчас. Переживать столько мук, дабы защищать свою родину, - это похвально, но безумно.    Идеальный солдат, да? Быть может, магия, что драконикус увидел, - это последствие операций? Странно только, что Кайзар об этом не обмолвился. К тому же, то ли это было из-за уже возникшего подозрения, то ли просто общая картина, но Первый мог поклясться, что и движения у этого грифона были не совсем обычными. «Не могу поверить, что кто-то тебе действительно стал интересен».    Дискорд не мог видеть того же, что и Первый, когда он заливал глаза раздором. Это драконикус заметил еще при жизни с Грогаром и воспользовался этим фактом, чтобы скрыть некоторые записи в сводках. Зрение у них было общим, но с заполненными раздором глазами. Первый мог увидеть малейшее проявление этой магии в любом предмете, а если Дискорд, находясь в теле, наполнял их темнотой, то просто терял зрение. Первый даже пользовался этим фактом, чтобы доказать его недееспособность, хотя сам не мог чувствовать магическое равновесие.    В любом случае видел это только Первый, а это означало, что всё не так просто и никакими побочными эффектами это не объясняется. Дело было явно в чём-то другом. Он хотел снова поговорить с Фортисом, дабы убедиться в какой-нибудь мысли, но его одернула кирин, тихо подошедшая к нему сбоку. — Слушай меня внимательно, — тихо шептала она. — Очевидно, для тебя этот титул не больше чем шутка, но все остальные к своей работе относятся серьезно. Посмеешь выкинуть что-то в вашем стиле, и отправишься вслед за Императором. — Я видел тебя на совете королей, а теперь узнаю, что у тебя есть этот статус, — ответил ей Первый обычным тоном. — Вы сами не следуете правилам, но требуете это от других? — Не нарывайся, паршивец. — Кайритас явно не замечала, что на ее гриве появлялись искорки пламени. — Твоё высокомерие не позволит тебе научиться магии, ты сгинешь. — Что ты можешь знать о магии? Твоё отношение к моему искусству соразмерно с твоими навыками, они такие же ничтожные, как и рыба в когтях коршуна. Да и чего можно ожидать от избалованной королевы?    Ее пламенная грива едва вспыхнула, но сразу остудилась из-за окатившей сверху воды. Теперь из ее головы выходил лишь слабый дымок, и Кайритас раздраженно повернула голову к Свирлу, который магией держал перевернутое ведро в воздухе. — Я успел! — радостно сообщил он, посмотрев следом на Первого. — А ты! Тебе не говорили, что выводить из себя кирина опасно?! — Кажется, я пропустил это мимо ушей.    Втайне Первому на это хотелось посмотреть, но он решил отложить это для следующего разговора. Но теперь он уже злился на королеву, ведь, пока между ними разыгралась горячая сценка, все грифоны предпочли вернуться на свою родину. Очевидно, и этот разговор ему пришлось отложить, но из-за этого делать тут стало совершенно нечего. Как там Морс говорил? Пойти работать? Самое время, а то со всеми этими обязательствами он и так потерял много времени.    Прощаться он ни с кем не стал, да его не особо желали видеть в привилегированном обществе смертных. Он перенесся подальше от наскучившего замка, сразу проделывая те же махинации с уводом зрения в сторону: на небо, в пол или закрытие глаз вовсе, дабы его второе «я» не видело местонахождение его рабочей зоны. Спускаясь вниз, он стянул со стола сводки, пролистывая последние записи. В том числе, Первый снова наполнил чернотой глаза, дабы посмотреть также скрытые. Надо будет всё расчертить на черновиках, прежде чем писать сюда. А еще подумать о Фортисе, но перед заключением расспросить кого-нибудь о грифоне. Морс с его исследованием тоже весьма заинтересовали драконикуса. Пожалуй, у этих Исследователей и вправду есть интересные области. Нужно будет только…    Открыв дверь в подземное пространство, он сразу закрыл ее, так как увидел, что клетка испытуемого сломана. Видимо, он не очень хорошо закрыл его пару месяцев назад, и у него было достаточно времени, чтобы выбраться.    Именно в тот час на его идеальных сводках образовалась та грубая надпись.