Секреты естества

Артур быстро понял, что сокол-Мерлин мало отличается от обычного сокола. Общался он звуками, свойственными птицам. Если что-то спросить у него, тот, конечно, ответит, да толку от этого было мало. Он не мог делать ничего, что было бы недоступно птицам. У Артура были предположения насчёт того, что тот всё-таки мог бы использовать магию, но ответы Мерлина на его вопросы были, понятное дело, весьма расплывчаты. Не очень понятно, что он имел в виду. Был, однако, плюс в том, что с ним всё-таки была не обычная птица. Простой сокол бы просто улетел прочь, а Артур не хотел оставаться один. Одно дело спешить за отцом в лесу недалеко от фамильных владений, и совсем другое — в месте, населённом непонятными духами и оснащённом их странными жилищами и тропами. Артур уже натерпелся всех этих испытаний в лесу на острове Авалон и не горел желанием снова проходить через нечто подобное. Как минимум не один. Может, присутствие Великого волшебника вообще будет работать, как оберег, и духи не посмеют зло играть с ним. Однако его надежды на лёгкую дорогу были смыты дождём, начавшимся через пару часов после того, как сей нелёгкий путь начался. Поворачивать было бессмысленно — вполне возможно, что дождь закончится прежде, чем он доберётся до Кецхераля. Оставалось только найти укрытие поблизости, дабы переждать явно зачинавшийся холодный ливень, о чём он и оповестил сокола, сидевшего на макушке у лошади. Птица обернулась. Понятно, что у пернатых нет бровей, но мордочка этого недоделанного голубя выглядела так, словно он поднял одну. Артур застыл на время, размышляя, что могло вызвать такую реакцию у старика, скрывавшегося под личиной сокола. Когда же понял, в чём может быть дело, он нахмурился. — Да не буду я больше прятаться в сидах! Злопамятная птица отвернулась, не желая слушать. "Дожили" — подумал Артур. — "Разговариваю с птицей" Он уже привык относиться к нему, как к птице, а не как к человеку. К счастью, недалеко от того места, где он спорил с птицей, нашлась небольшая пещера с низеньким зёвом. Для маленького Артура этого было более, чем достаточно. Однако прежде, чем вознамериться спрятаться в ней, он внимательно оглядел стенки на предмет подозрительных статуй и барельефов, какие неизменно присутствуют в интерьерах каждого сида. Ничего такого он там не обнаружил, и потому со спокойной душой спрятался вод защиту каменных стенок. Уверенности ему добавило то, что и сокол залетел внутрь. Значит, точно не опасно. Сидя в пещере с подтянутыми к груди ногами, он посмотрел на выданную ему лошадь. Артур не стал её привязывать, думая, что та захочет сама найти себе укрытие. Однако кобылка продолжила стоять на месте, точно охраняя его. — Дикая ягода, — обратился он к ней, дав ей имя, исходя из того, как ей полюбились ягоды, растущие у ног, — ты можешь пойти к нам. Она посмотрела на него этими умными, всё понимающими глазами. Эта лошадь точно не сравнится с той, на которой он уехал из Камелота. Она не только словно и речь человеческую понимала, но и слушалась его точно и не лошадь вовсе, а верный пёс. К такому компаньону просто невозможно было не испытать приятие и уважение, совсем как к человеку. Верно распознав смысл его слов, лошадь пригнулась и с трудом вошла под защиту пещеры. Так они и сидели вместе: сокол, принц и лошадь. В такой ситуации Артур чувствовал себя одним на всём белом свете. Словно в холодном мире за пределами пещеры больше никого нет. От нечего делать Артур наблюдал за тем, что с природой делает дождь. Небольшая тропинка, что протоптал Артур, завидев это чудное место, была усеяна травой высотой до самого бедра. Местами она была зелёной, а местами пожухла и вовсе усохла в преддверии неумолимо надвигающейся зимы. Стебельки и листья усыпали капли, а между ними можно было увидеть зачинающиеся лужи, грозящиеся стать непроходимо глубокими. Их укрытие располагалось в сени деревьев, и, если сосредоточиться на окружающих звуках, можно было услышать, как капли дождя стучат о листья и ветки. Лёгкие наполнил запах свежевымоченной листвы. Из-за сырости стало холодно, и Артур наблюдал за природой не без грусти. Наверняка когда дождь пройдёт, в лесу нельзя будет найти ни одной сухой ветки, а ему бы так хотелось погреться возле костра! С понижением температуры воздуха его стало постепенно клонить а сон. Словно через окно, он наблюдал за небольшим кусочком леса. Пейзаж оставался неизменным за занавесью капель дождя, и эта статичность только больше нагоняла дрёму. Вскоре он и правда уснул. Когда Артур в следующий раз открыл глаза, наступил поздний вечер. Дождя не было слышно, и мальчик решился взглянуть за пределы пещеры. Тяжёлые тучи продолжали плыть по тёмно-синему предсумеречному небу, угрожающе нависая. Казалось, они в любой момент готовы обрушиться на мальчишку, оставшегося в одиночестве. Однако дождь и правда обходил его стороной. Скоро станет темно, хоть глаз выколи, а в таких условиях лучше не путешествовать. Пользуясь случаем, Артур решил развести костёр, чтобы согреться и отогнать диких животных, если таковые вдруг появятся на горизонте. Так как не знал, польёт дождь снова или нет, огонь он решил развести возле своей пещеры, чтобы, если что, можно было побросать всё и быстро спрятаться в укрытие. Общеизвестно, что для любого костра нужен сухой хворост. После проливного дождя такой вряд ли где-то завалялся, но ему очень хотелось согреться, поэтому он всё равно решил попытаться. Благодаря дёрну земля сильно не размякла даже после такого ливня. Разумеется, ни сухих веток, ни травы Артур не нашёл, поэтому принялся собирать вообще всё подряд в надежде, что хоть что-нибудь из этого загорится должным образом. Полученную кучу он свалил в подле пещеры. Сверху положил доску, которую искренне считал самой сухой, и стал покручивать на ней палку. Естественно, ничего путного не получилось. Спустя десятки бесславных попыток он отложил прутик, который отчаянно вертел, пытаясь вызвать искру, и озадаченно посмотрел на гору мокрых насквозь деревяшек. Затем посмотрел на сокола, примостившегося рядом, и спросил больше у самого себя, чем у птицы: — Может, я что-то делаю неправильно? Однако его невольный собеседник в долгу не остался. Он громко гаркнул, и из разинутого клюва изверглось пламя. Волшебный огонь тут же зажёг костёр даже из веток и брёвен, лежавших несколько часов под дождём. Артур радостно воскликнул: — Значит, магия всё ещё при тебе, пусть ты и птица! Может, он и птица, но даже пернатые могут смотреть скептическим взглядом, что Мерлин и продемонстрировал. Артуру, впрочем, было всё равно, и он радостно выставил руки, стремясь скорее почувствовать тепло. В лицо пыхнуло жаром, и ему пришлось отвернуться в холодную тьму леса. Тогда он кое о чём вспомнил, после чего ему пришлось ненадолго расстаться со столь желанным теплом. Вокруг пещеры было множество камней разных форм и размеров, вросших в землю, и не каждый из них можно было вытащить. Артур проверял каждый с целью извлечь. Когда это удавалось, он перетаскивал их к костру и укладывал по кругу, следя, чтобы они как можно плотнее прилегали друг к другу. Это нужно было для того, чтобы, пока он спит, огонь не разошёлся и не учинил лесной пожар. Духи довели его до сумасшествия только из-за того, что он посмел залезть в их жилище. При этом, по словам Мерлина, сами же его туда и привели. Трудно представить, что будет, если он станет причиной гибели их любимого леса. Разобравшись с этим, он примял мокрую, начавшую подсушиваться возле костра траву и лёг спать. Было тяжело, влага промачивала одежду и доставляла неприятности. Однако он смог сосредоточиться на контрасте холода и жара от костра. Тогда он смог уснуть и очнулся только утром. Предрассветные сумерки только отошли прочь, и было ещё довольно темно. За деревьями пряталось пылающее солнце, только начавшее восхождение на небосвод. По-хорошему, нужно бы ещё ненадолго остаться, но Артур рассудил, что, чем скорее двинется в путь, тем быстрее доберётся до безопасного Камелота. Он потушил огонь, проверил ещё раз, не осталось ли каких тлеющих угольков, могущих привести к пожару, и двинулся в путь. Лес сопровождал его сумасшедшими запахами, источаемыми мокрой травой, и пением ранних пташек. Их стройную мелодию нарушало гулкое кукованье. Артур умиротворённо улыбнулся, мерно раскачиваясь в седле, и спросил: — Кукушка-кукушка, скажи, сколько мне осталось? Та незамедлительно начала отсчëт. Один год, два, десять... Внимание Артура сбил чересчур громкий шорох в кустах. Мальчик приостановил лошадь, всматриваясь в заросли. Лучше издали заметить надвигающуюся опасность, чем продолжать путь, не ведая, что ждёт впереди. Он вглядывался какое-то время, но ничего необычного не увидел. Легкомысленно пожав плечами, он двинулся было дальше, но снова услышал шорох, только на этот раз тот зазвучал под аккомпанемент чьего-то глухого рычания. Артур пискнул от страха, остановился и побледнел. Он скосил взгляд больших испуганных глаз на сокола, составлявшего ему компанию. — Это же не может быть что-то хорошее, верно? — задал он риторический вопрос. В подтверждение его слов из кустов ленивой походкой вышел целый медведь, до сего момента отлично скрываемый утренними сумерками. Было достаточно светло, чтобы разобрать дорогу, но, как оказалось, недостаточно для того, чтобы вовремя заметить нечто столь большое и опасное, как целый медведь. Они встретились с Артуром глазами и какое-то время просто смотрели друг на друга. Кукушка, как самая разумная, перестала издавать какие-либо звуки, остановив отсчёт. Маленькие птички высоко над головой продолжали щебетать, сидя в гнёздах, потому что им-то точно ничего не будет. "В конце концов, кукушка отсчитала достаточно много, прежде чем замолчать" — подумал Артур и с силой ударил поводьями. Дикая ягода рванула прочь, а медведь — следом за нею. Это была достаточно длинная погоня, во время которой Артур в очередной раз успел попрощаться с Камелотом. В его памяти также всплывала служанка, запрещавшая ему уходить вслед за отцом, и слова Мерлина о том, как сложно бывает завести наследника. От страха он свернул с намеченного пути, поведя лошадь по сторонней тропе, настолько плотно окружённой деревьями, что их ветки чуть не выбили Артура из седла. Сослепу ему показалось, что медведь всё ещё следует за ним. В то же время тропа, по которой он гнал лошадь, очевидно, никуда не вела. Поэтому Артур принял решение продираться по кустам, пока не оказался на небольшой полянке. Тогда они остановились и прислушались. Было тихо. Не похоже, что кто-то до сих пор за ними гонится, поэтому Артур слез с лошади, давая бедняжке отдохнуть и осматриваясь. Вокруг него были лишь плотные ряды деревьев с небольшой тропинкой где-то даже визуально в стороне от нужного маршрута. Кроме этой тропинки больше не наблюдалось каких-либо других выходов, кроме того, который проделали они сами. Арутр взглянул в ту сторону, откуда пришёл, и с удивлением понял, что деревья как будто сами собой затянулись, как кожа на рану, и скрыли проход. Бедолага широко раскрыл рот, поражённый случившимся, и, показывая в это место, затараторил: — Не, ну ты видел это? Видел? Он обернулся, чтобы увидеть сокола, к которому и обращался, рассчитывая обнаружить его где-то рядом с лошадью. Но никого не нашёл. Испугавшись, что в битве с лесом потерял такого союзника, как бессмертного мудрейшего волшебника, пусть и в образе птицы, он стал вертеться из стороны в сторону, пытаясь его найти. Сокол ведь всё путешествие предпочитал сидеть на голове лошади, словно надзирая. Неужели во время беготни он зацепился за ветку или слетел с лошади? С другой стороны, может, поняв, что разъединился с Артуром, он прекратит это и примет человеческий облик, чтобы держать ситуацию под контролем? И тогда он благоразумно проводит Артура до дома? Только он подумал, что, пожалуй, это лучший исход событий из всех возможных, как сокол объявился. Он спокойно себе гулял по травке. Глядя на него, Артур сгоряча подумал: "Да о чём ты вообще думаешь?" А если бы медведь всё-таки сцапал Артура? Как бы Мерлин потом оправдывался перед Утером? Старые боги обещали возвращение принца после Самайна, но не сказали же, в каком виде? — Что тебя надоумило превратиться в птицу? — вслух возмутился Артур, на что тот даже каркнуть в ответ не потрудился. — Куда мне теперь идти, по-твоему? Вопрос и правда был сложным. Ему нужно было либо пойти по загадочной тропе, либо попытаться найти путь обратно. Однако деревья сами собой приняли прежнюю форму, и штроба, оставшаяся после Артура, вряд ли была достаточно чёткой. Он легко мог заблудиться, идя по этому пути, и не найти потом возможности выбраться из глубин леса, меняющегося каждую минуту и таящего опасности. К тому же, наверняка дарованная ему лошадь хочет пить после безумной пробежки по лесу. Так что неплохо было бы найти источник воды. А Артур точно знал, что в той стороне, откуда он пришёл, её нет. Потратив совсем немного времени на раздумья, он взял Дикую ягоду под уздцы и повёл в сторону загадочной тропы. Сокол издал звук, который Артур не назвал бы иначе, как курлык, и склонил головку набок, словно спрашивая что-то. — Глупо отрицать, Мерлин. Мы заблудились! — взмахнул руками Артур. — И я сомневаюсь, что мы вернёмся на прежний путь. Но из леса точно должен быть выход. Может, идя по тропинке, я смогу выйти на какие-нибудь поселения, а там люди подскажут мне дорогу в Камелот. Даже если бы Мерлин попытался как-нибудь ему возразить, Артур всё равно бы ничего не понял. Идя в направлении, указанном тропой, он встречал по дороге большое количество разных грибов. Это было неплохо, потому что бедолага был голоден настолько, что стал завидовать лошади, которая ещё и выбирает, какая травинка повкуснее. Но в то же время и не совсем хорошо, потому как это значило, что поблизости нет людей, которые могли бы их собрать. Делать особо нечего. В любом случае нужно пользоваться дарами природы, пока они есть. Артур задрал рубаху так, чтобы в неё можно было уложить сколько-нибудь грибов, и стал собирать те, что казались ему съедобными. По дороге он приговаривал, обращаясь к соколу: — Эх, а вот если мы дойдём до озера или чего-то подобного. Представляешь? Рыбу можно наловить. Тот в ответ склонил голову набок. По какой-то причине Артур понял, что значит этот жест, и поэтому легкомысленно произнёс: — Да а чего там уметь-то? Берёшь и ловишь. Пока всё шло по Артурову замыслу, и они действительно дошли до небольшого озера. Оно было живописным, а главное чистым — небесная гладь отражалась от его поверхности, а взглянув вниз, можно было увидеть каменистое дно. — Оно такое прозрачное, — обрадовался Артур. — Должно быть, я смогу ясно видеть рыбу и хватать её руками. Он расположился на берегу и расплылся в широкой улыбке, подняв лицо к солнцу. К этому времени оно поднялось достаточно высоко, чтобы подарить остывшей за ночь земле частичку тепла, которой Артур не повременил воспользоваться. Немного отдохнув, он собрал с берега камни среднего размера и сложил в относительно ровную площадку недалеко от берега. Затем на них положил грибы. Артур надеялся, что так разная живность будет куда меньше зариться на его еду. С куда большей уверенностью оставив грибы, он отыскал длинную палку, взял неровный, острый камень, уселся в траву и принялся старательно точить прутик, чтобы получить эдакое небольшое копьё. Его он планировал использовать, чтобы наловить рыбы, но даже если какое зверьё подумает покуситься на его небольшой урожай, можно попробовать пригрозить нарушителю остриём палки. Зайдя в озеро по колено, он только промочил ноги студёной водой, но особых успехов не добился. Видите ли, рыба не собиралась кружиться вокруг него в ожидании смерти. Она вообще, можно сказать, пыталась оплывать его стороной. Даже если какая и не успела отплыть на достаточное расстояние, Артур настолько активно и вместе с тем неловко пытался наколоть бедолагу на палку, что та, может, раз десять успела бы от него скрыться. Ему, очевидно, не доставало опыта. Даже медведь справился бы лучше, потому что у него это хотя бы заложено в инстинктах. Человек же стал сильно далёк от охоты и собирательства, и с годами будет только лишь дальше. Промочив всё, что только можно, он вернулся к грибам, которые всё-таки у него были, чем весьма обнадёживали. Подойдя, он обнаружил, что часть из них осталась лежать на камнях, а часть была выброшена в траву. Артур огляделся, пытаясь восстановить ход событий, разворачивавшийся за его спиной. Но из видимых живых существ обнаруживались только Дикая ягода и Мерлин-сокол, из которых первая стояла достаточно далеко от места преступления, в то время как второй находился подозрительно близко. Как оказалось, виновника определить было не так сложно. Артур нахмурился и строго произнёс: — Зачем ты это сделал? Понятное дело, Мерлин-сокол не имел возможности ответить. Он же птица. Вполне возможно, что вместе с обращением в пернатого его захватили птичьи повадки, отчего у него и имеется непреодолимое желание растащить пищу, которую даже не собирается есть. Артуру не оставалось ничего, кроме как простить ему это недоразумение. Он же не станет махать на него кулаком и кидаться мелкими камушками, что бы сделал с обычной птицей, вздумай та чинить неудобства. Однако, когда он стал поднимать откинутые в сторонку грибы, чтобы положить их обратно, сокол стал выбрасывать их прямо у него из рук. — Да что с тобой?! — Артур в смятении замахал руками, а затем подумал и пришёл к ужаснувшему его выводу: — Ты... воруешь грибы не просто так. В подтверждение его слов сокол издал громкий звук. — Это что же, получается, они все ядовитые, что ли? И снова птица как будто бы утвердительно закричала, только в этот раз принялась ещё и празднично танцевать на месте. Артур же от шока призадумался. Представить страшно, что бы с ним произошло, если б он радостно нажарил себе эту охапку. Но с другой стороны, что всё ещё происходит в голове Мерлина и что бы он сказал Утеру, случись с наследным принцем Камелота отравление посреди безлюдного места? Конечно, боги сказали, что принц вернётся после Самайна, но над некоторыми вещами даже они не имеют власти... А вообще, сэр, война так война, мне надоело придумывать причины. Я и сам, знаете ли, в шоке. Ему от души хотелось высказать всё накопившееся этой безумной птице, однако он понимал, что это, скорее всего, бесполезно. Мерлин что-то задумал, и медведь с грибами доказали, что отступать он не намерен. В связи с этим, Артур уныло поплёлся искать ветки для импровизированного вертела. Успешно отыскав подходящие, он сложил их рядом с собою и принялся перекладывать площадку из камней в круг. Сделав это, он снова набрал мокрой древесины, на этот раз особо не выбирая из них самые сухие. Потом заточил одну из веток с двух сторон и нанизал на неё грибы. Водрузив своеобразный шампур на незамысловатую конструкцию, он выжидающе посмотрел на Мерлина. Птица встретилась с ним глазами и уставилась так, словно не понимает, чего от неё хотят. — Ну, сделай, как в прошлый раз, — объяснил Артур. — Разожги огонь. Птица принялась скакать на месте, возмущённо каркая. Артура такое поведение разозлило. Он не сдержался и всё-таки сделал выговор: — Как, по-твоему, я разведу огонь своими силами? Нужно признать — после такого ливня здесь не осталось ни одной сколько-нибудь сухой ветки. Так что будь добр, помоги мне! Мерлин почему-то не горел желанием помогать, о чём сигнализировало его промедление. Артур уже был готов угрожать ему тем, что, если наследный принц Камелота погибнет по пути домой, вредного волшебника может ждать война. Скорее, конфликт с ослабленным Камелотом будет лишь неприятным укусом для набирающего силу Кецхераля, но он будет. Однако прежде, чем эти слова слетели с уст, Мерлин повторил прежний трюк: он разинул клюв и дохнул на мокрые ветки огнём. Артур сузил глаза. — Вот так бы сразу, — бросил он. От такой наглости птица молча раскрыла рот. Когда же нашлись силы, она громко гаркнула и стала безумно скакать в разные стороны, но Артур предпочёл заниматься своими делами, не обращая внимания на безумного волшебника. От запаха жареных грибов сводило желудок. В такой ситуации особо нет дела до пляшущих танец ярости птиц. До момента, когда грибы начали подрумяниваться, Артур даже и не предполагал, насколько голоден. Конечно, он понимал, что ему необходимо питаться, чтобы продолжать это опасное путешествие, но не представлял даже, что в действительности хочет есть столь сильно. Не удержавшись, он прямо с палки откусил от одного удивительно большого грибы и, едва захлопнув рот, распахнул его, потому что сильно обжëгся. Он побежал к воде, зачерпнул в ладошку немного и тут же отправил еë в рот. Студëная, она ненадолго охладила его язык и нëбо, но жар возвращался с новой силой. Еле проглотив гриб, он высунул язык. Несмотря на пережитые страдания, ему немедленно захотелось откусить ещё немного, ведь так-то прожаренный гриб был сочным и вкусным. Сокол схватил его клювом за одежду и потащил прочь от грибов. — Что тебе нужно? — возмутился Артур, но горячие грибы есть перестал. — Чего это ты вдруг оттаскиваешь меня? Когда на меня набросился медведь, ты ничего не делал! Тем не менее, он занялся жаркой других грибов, пока ждал, когда остынут первые партии. Получилось четыре небольшие порции, которые он с течением времени и съел. Это прибавило ему сил, после чего он, потушив огонь, продолжил путь. Он шёл достаточно долго, прежде чем правда наткнулся на каких-то людей поблизости. От радости Артур уже хотел было подойти к ним и наконец-то разузнать дорогу. Ему надоело, между прочим, уже второй день блуждать в лесу совсем одному в компании сокола, имеющего маниакальные наклонности. Однако, когда он присмотрелся, его укололо сомнение в благонадёжности встреченных им индивидуумов. Это были трое мужчин. Один — тощий, точно скелет. Он был лысый, правая сторона лица закрыта тряпьëм, очевидно, прикрывая неблаговидные повреждения, вроде рубцов от болезни или откровенно безобразных ран. Во рту не хватало половины зубов, а оставшиеся были столь гнилы, что, скорее всего, выпадут к весне. Тем не менее, в руках его было достаточно сил, чтобы держать топор. Второй тоже выглядел так, будто не переживёт зиму, которые были здесь ещё более суровыми, чем в землях за Английским каналом. На первый взгляд этот коренастый и широкий мужчина выглядел самым наполненным жизненными силами. Однако, если присмотреться, живот, за счёт размеров которого он и выглядел самым, скажем, зажиточным, был странной формы. Он не висел, как мешок картошки, над поясом, а был подозрительно круглым, как шар. Артур знал, отчего так бывает, благодаря тому, что жил он в тяжёлые времена. Часто случалось так, что людям нечего было есть. Урожай регулярно оставляет желать лучшего, человеку не достаёт хлеба, а скотине — кормов. В отчаянии кое-кто из людей решается на альтернативные способы поиска пищи. Например, съедать лесную траву, какую придётся, землю и прочий мусор. От подобного питания и раздувается живот. Если что-то с этим не сделать, вздутие неизбежно приведёт к смерти. Королевский лекарь Камелота часто занимался лечением подобных эпизодов в качестве безвозмездной помощи. Поэтому Артур знал, что здесь, по большому счёту, ничего уже не поделаешь. Третий мужчина на их фоне выглядел, как цвет нации, высокий и более-менее упитанный, пусть и не без видимых проблем. Щёки его были слегка впалыми, а под глазами виднелись синяки. Учитывая всё это, Артур понял, кто перед ним. "Вот же Гаюс, настоящий ворон!" — в памяти ещё были свежи слова сенешаля Кецхераля о людях, нападающих на других из-за голода. Его одного можно было не заметить, но вот тёмненькая по окрасу Дикая ягода сразу выделялась в свете яркого солнца. Артур огляделся по сторонам в надежде быстро и незаметно скрыться, но как раз в процессе эта невесёлая компания голодающих заметила его. — Хэй, — у худого глаза были навыкат, и, когда он посмотрел на Артура, стало максимально не по себе. — Стой-стой-стой! Ма-альчик... Потеряв самообладание, Артур, который как раз вёл лошадь подле себя, а не ехал верхом, попятился. — Не убегай, — голос мужчины был сиплым, как у больного некой проказой, от которой тяжело дышать или возникает кашель. — Дело в том, что у тебя такая здоровая и крепкая лошадь... Пусть они и голодны настолько, что предпочли бы захватить человека, нежели какие-либо богатства, горстка от былых моральных принципов у них всё же осталась. Для успокоения души предпочтительнее съесть лошадь, нежели человека. — Нет! — визгливо закричал Артур. — Даже не смотрите на лошадь. Я вам её не отдам! Для Артура Дикая ягода была уже сродни человеку. Тем не менее, он не мог просто воссесть на неё и умчаться. У худого имелся топор, который тот легко мог метнуть. В лошадь, вероятно, нетрудно попасть, учитывая, что лиходей прав — она правда была совсем не дурна собой. — Прямо скажем, разве есть какой-то выбор? — философски заметил разбойник. У Артура на голове волосы встали дыбом. И похоже, коренастый смертник заметил это, потому что подошëл и попытался немного сгладить обстановку: — Мальчик, ты нас неправильно понял. Мы путники, понимаешь? "Вижу я, какие вы путники!" — подумал Артур, но сказать это в лицо негодяю не решился. — Да-а, мы путники, дружочек, — подтвердил худощавый так, что его неуверенность в собственных словах услышал бы, пожалуй, и совсем глухой. — Мы так давно в дороге, совсем изнемогли и устали. Нам бы очень пригодилась твоя лошадь. Вопреки своим словам он, в первую очередь, протянул руку именно к Артуру. Но неожиданно перед лицами злодеев расцвёл бетон из пламени. Оно тут же обожгло лицо, лохмотья на теле несчастных загорелись, распространяя жар по всему телу. Это был единственный магический трюк, на который, по актуальным наблюдениям Артура, способен сокол-Мерлин. Поэтому мальчик быстро понял, в чëм дело, и не стал размениваться на лишние действия. Он тут же забрал из ослабших рук худого топор и забрался на лошадь так быстро, как никогда в своей жизни. — Эй, а ну, вернись! — совсем не дружелюбно закричали голодранцы и кинулись за ним. К их несчастью, Артур был на здоровой и пышущей жизнью лошади, а они были способны побороть разве что ребëнка, вроде него. Был бы с ним взрослый мужчина, тот бы дал по головам всем троим, особо ничего для этого не делая. Про какого-нибудь волшебника, если он не птица, и говорить не приходится. Разумеется, Артур достаточно быстро оставил весëлую компанию позади. — Фух, кажется, отстали, — Артур оглянулся, а лошадь сменила галоп на размеренный шаг. — Что же теперь делать-то? Как ему теперь обращаться за помощью, если он не мог с уверенностью сказать, что на уме у незнакомца? А самое главное, теперь он совсем не знал, куда идти. До этого он думал идти по тропинке, но из-за разбойников снова оказался в незнакомом месте. Пока уныло скакал по лесу неспешной рысью, Артур развлекал себя мыслью о том, что Мерлин точно страдает маразмом. А он-то думал, что тот в целом нормальный такой дед, в своëм уме и с мудрыми советами. Но какой нормальный человек будет устраивать нечто подобное? За размышлениями он не заметил, как пришëл к реке. — О, — Артур остановился. Он помнил, как Мерлин перешёл через неë, когда переходил со стороны Камелота на Кецхеральскую. Учитывая особенности перехода, включающие в себя решения своенравных духов, Артур не мог, если честно, понять, рад он или не особо. — Значит, мы на верном пути, да? — несомненно, было самой радостной из сторон вопроса. — Как думаешь, духи пустят меня обратно? Сокол гаркнул. — Да, ты прав, — грустно заметил Артур. — Сначала нужно найти их тропу. Не помню, чтобы здесь был какой-либо человеческий мост. Нужно было идти вдоль реки, только неясно, в какую сторону. В подобной ситуации лишь случай решает. И такой как раз подвернулся Артуру — опустив взгляд, он обнаружил на жухлой траве иней и красные опавшие листья. Казалось бы, ну, иней и иней, однако за время, проведëнное в Кецхерале, Артур хорошо выучил, что всë белое — это следы духов. Так, например, после путешествия на остров Авалон, даже какие-нибудь растущие невпопад белые цветы вызывали у него чувство тревоги. Если же в комплекте с белым идëт что-то красное, то это вообще определëнно точно проделки Старых богов. Надо полагать, что, если б у Мерлина были красные глаза, с его белыми волосами местные бы почитали его, как бога в человеческом обличье. Артур поморщился. Если честно, после недавних выходок духов он не знал, как относиться к их знакам. Кто знает, может, они хотят заманить его в ловушку для забавы? В этом плане они были теми ещё затейниками. — Посмотрю немного и сразу уйду, если начнëтся что-то странное, — пробормотал Артур. Вопреки всяким опасениям, ничего сверхъестественного так и не произошло. След из наледи просто привёл его к тропе духов, как он и хотел. Артур поднял бровь. "Надо же, как великодушно с их стороны" — подумал он. — "И как подозрительно" — Артур больше не мог сохранять веру в счастливый случай. Наверняка они привели его сюда только для того, чтобы он, попытавшись пройти по их дороге, упал в воду. Но другого способа перейти реку он, честно говоря, не видел. Можно было попробовать поискать брод, но кто знает, как далеко придëтся идти? Артур решил успокоить себя той же мыслью, что и прежде: "Попробую пройти, но, как только что-то пойдëт не так, сразу поверну назад" Однако снова ничего из ряда вон выходящего не произошло. Он просто благополучно перешёл на противоположный берег. Это откровенно напугало его, он не верил, что духи могут делать что-то хорошее, если от этого не зависит их существование. Однако и деваться Артуру некуда. В конце концов, он был почти уверен, что, если он вдруг вознамерится пойти вопреки намеченному Старыми богами пути, те всë равно сделают так, чтобы он, во-первых, пожалел об этом, во-вторых, всë-таки оказался там, где они ему начертали. Учитывая всë это, он уныло поплëлся вдоль по тропе, по пути мечтая: — Вот бы я мог, как ты, разговаривать с ними. Тогда бы они, возможно, объяснили, что им вечно от меня нужно. Взгляд на него сокола трудно было прочесть. Может, он хотел сказать, что не объяснили бы, а может, что и попытались бы, да он бы всë равно ничего не понял. В любом случае, не было похоже, что опытный переговорщик с духами хотел оставить положительный отзыв обо всëм этом. В какой-то момент лошадь свернула с пути на поляну необыкновенной красоты. День близился к концу, и яркое, как никогда, закатное солнце рыжим пламенем опаляло кончики удивительно зелëной и свежей травы, какой не найти на исходе осени. Видит Бог, это не обычная трава. — Стой, Дикая ягода! — Артур пытался тянуть еë за уздцы, но ничего не помогало. — Не ешь эту траву! Она наверняка отравленная! Вот, к чему вели его Старые боги. К умерщвлению его лошади! Он верхом еле преодолел полпути за два несчастных дня. Без лошади у него нет совсем никаких шансов добраться до дома. Так и сгинет в этом лесу. Даже не позаботившись о том, чтобы наездник слез со спины, она наклонилась и принялась щипать волшебную травку. Артур тут же спешился и попытался отвернуть морду от злосчастного корма, но та упорно сопротивлялась. В конце концов, кто такой восьмилетний мальчик, и кто такая лошадь в самом расцвете сил? В итоге, ему пришлось сдаться, и он устало упал на землю. Спины его тут же коснулась чуть влажная трава, а переднюю часть тела согрели лучи солнца. Решив, что, если не можешь предотвратить, возглавь, он прикрыл глаза, наслаждаясь теплом. Может, ему вообще последний раз в жизни дозволено понежиться на солнышке. На пороге смерти он разоткровенничался: — Знаешь, Мерлин, кажется, я понял, почему ты предпочëл сопровождать меня в виде птицы вместо того, чтобы по-человечески это сделать. Тебя попросили об этом Старые боги, верно? Тот решил ему ничего не отвечать. Артур бы так и лежал себе, если б в кустах неподалёку не послышался шорох. Помня о диких животных, он вскочил, перепугавшись, и принялся оглядываться по сторонам. Источником шума оказалась девочка, на вид, чуть старше его. Наверно, она могла сойти за ровесницу Морганы. На ней была привычная Артуру крестьянская одежда, без изысков. Длинная коса русых волос была перекинута через плечо. В руках девочка держала корзинку. — П-привет, — смущëнно пролепетала она. Артур растерялся. В мире, полном опасностей, он не знал, как реагировать. С одной стороны, малютка, вроде неё, вряд ли способна причинить ему вред. Даже Артур способен справиться с обычной девчонкой. С другой стороны, мир полнится и разными чудесами, в том числе и устрашающими. Если Мерлин может превратиться в птицу и начать вести себя соответственно, любой другой коварный волшебник способен обернуться безобидной девочкой и заманить его в ловушку. Незнакомка недоумëнно посмотрела на него, словно силясь разгадать, слышит он еë вообще или нет. Глупо было продолжать просто молчать, поэтому он испуганно пикнул: — Привет! В его голосе хорошо читались эмоции. Вероятно, только сейчас девочка поняла, насколько он напряжëн. Искренне желая помочь, она чуть выступила вперëд и спросила: — Кто ты? Что делаешь здесь? Ты заблудился? Похоже, это было правдой. Несмотря на то, что каким-то чудом всë-таки переправился через реку, он понятия не имел, где находится. Далеко ли, близко ли? Не факт даже, что тропинка, с которой сошла лошадь, чтобы пожевать подозрительной травы, вообще ведëт в Камелот. Он сдался: — Похоже на то. Мерлин не обращал на неë внимания. Учитывая это, Артур решил, что она, скорее всего, обычная девочка и не более того. Если б она правда пришла к нему с недобрыми намерениями, получила бы струю огня в лицо, как разбойники до этого. Но тогда весьма опрометчиво с еë стороны подходить к незнакомцу, который, при такой близости к королевству волшебников, мог оказаться магом, например, заманивающим маленьких девочек во всякие нехорошие места, приманивая образом хорошенького мальчика. Артур, мягко говоря, не советовал бы ей так поступать. — Тогда куда ты держишь путь? — В Камелот. — В Камелот? Ух, — она растерялась и завертелась по сторонам в поисках чего-то. — Матушка! Не могла бы ты подойти сюда? Минутой позже и правда появилась довольно крупная женщина. Высокая и широкая, как великан, но с удивительно добрым лицом. Нежным голосом она спросила у дочери: — Что случилось? — Тут мальчик, — в доказательство своих слов она указала на него пальцем. — Он заблудился. Говорит, ему нужно в Камелот. — Камело-от? — важно произнесла женщина, потирая пальцем подбородок. — Я знаю, где это, но понятия не имею, как туда идти. Артур приуныл, и она с ободряющей улыбкой добавила: — Но точно уверена, что отец наш может помочь в этом деле. Он часто ездит туда, чтобы продать там свою посуду. — Здорово! — Артур тут же обрадовался. — Не могли бы Вы отвести меня к нему? Та без какой-либо задней мысли согласилась. Похоже, только Артур переживает, что какие-то на вид безобидные дети окажутся волшебниками, охотящимися на в действительности беззащитных мальчиков с целью их съедения или продажи. Вдвойне неловко от того, что истинный облик такого предполагаемого волшебника в голове Артура подозрительно идентичен тому, как выглядит Мерлин... А впрочем и неудивительно. Артур искренне считал, что человеку в столь почтенном возрасте не пристало заниматься всеми теми вещами, какими он промышляет в облике птицы. Эти двое, скорее всего, живут здесь неподалёку и не первый год, а потому на зубок выучили, какие опасности могут здесь встречаться, а каких уже давно не видали. Вскоре предположения Артура насчёт их близкого места жительства подтвердились, когда они сказали, что нужно будет идти в посëлок, что за лесом. Как оказалось, бесстрашные мать с дочерью отправились по грибы и даже не из нужды, а чисто ради удовольствия. Так-то их семья не голодала благодаря тому, что отец семейства был неплохим ремесленником, изготавливал чудную посуду. "Это так опасно" — подумал Артур. Времена сейчас везде, прямо скажем, не очень. Только в Кецхерале люди живут относительно неплохо благодаря богатой добыче с военных компаний и сплочëнности волшебников. В остальных же королевствах люди, в основном, сами по себе. Государство, конечно, пытается им помочь, но всем не поможешь, особенно если территория обширна. Есть те, кто оголодал настолько, что нападает на прохожих, как уже случалось с Артуром. И не зря он подумал о волшебнике, превращающимся в безобидных, на первый взгляд, людей и нападающим на них. Изгнанные волшебники уже не могут пользоваться поддержкой Кецхераля. Им едва ли легче, чем остальным, пусть они и обладают магией. Особенно учитывая то, как они распоряжаются ею за пределами родины. Когда Артур поделился переживаниями с бесстрашными дамами, которые его подобрали, те заявили, что всë в порядке. Мол, в юности отец подрабатывал оруженосцем у рыцаря, пусть и не особо славного, но научившего его кое-каким приëмам фехтования. В каждую поездку с целью продать чего-нибудь он берëт с собой меч. Вскоре девушкам, разумеется, стало интересно, кто Артур такой, откуда путь держит, как так получилось, что мальчик путешествует один и всë в этом духе. Хорошо, что у него уже была заготовлена крепко сбитая история о себе. Вероятно, если в густом лесу, где, кажется, нет ни души, начать мямлить что-то и путать факты своей биографии, это будет выглядеть подозрительно. Даже таких наивных барышень, как эти двое, смутило бы нечто подобное. — Меня зовут Джо. Я прислуживал одному знатному волшебнику в Кецхерале. Заработал немного деньжат, теперь хочу проведать отца. Девочка, назвавшаяся Алани, тут же уточнила: — То есть твой родной дом в Камелоте? Артур кивнул. — Здорово, — выдохнула она с тенью некой зависти. — Если бы папенька жил в Камелоте, ему бы не пришлось ехать туда опасной и долгой дорогой. — Но как ты оказался в Кецхерале? — насторожилась мать, назвавшаяся Айфе. — Получается, ты волшебник? — Нет. Знатный волшебник, у которого я служил, подобрал меня, как раз когда был в пути между Камелотом и Кецхералем. Ему захотелось помочь мне, и он играючи предложил поработать у него. — Что ты его знатным волшебником да знатным волшебником? Имя у него есть? — Его звали Мерлин. Айфе подняла бровь: — И что, отец просто так отпустил тебя с каким-то незнакомым волшебником? Несмотря на всë то, что о них говорят? Артур ненароком подумал, что Утеру, пожалуй, даже разговоров о них не нужно было бы, чтобы он побоялся отпускать сына с волшебником. У него перед глазами был пример Мерлина собственной персоной... По крайней мере, Артур не слышал от отца ни одного доброго слова, когда тот говорил в его присутствии о коллеге. А это он ещё не знает про причуды с превращением в птицу. — Если честно, отец не знает, где я, и что со мной, — Артур почесал затылок, потому что со стороны и правда кажется не очень хорошим поведением, когда тот даже весточку отцу не посылает. Но у него были причины! — Так он наверно давно подумал, что ты сгинул. Нынче в одиночку дети недолго ходят по земле. То же самое ему говорил Гаюс. Артуру было нечего сказать в своë оправдание, поэтому он просто пожал плечами: — Значит, он обрадуется, когда я вернусь. — Смотря, насколько вы бедны, — Айфе задумчиво потëрла подбородок. — Не в обиду тебе, малыш, но реальность такова, что, если вы и до этого жили впроголодь, то не думаю, что он будет прям уж так сильно рад... — Так мы и не жили настолько бедно, — Артур нахмурился. — С чего вы вообще взяли, что мы с отцом голодали? Мать с дочкой красноречиво оглядели его с ног до головы с таким выражением лица, что порядок их мыслей становился максимально понятен. Всë-таки, Артур второй день блуждает в лесу. По нему прямо было видно, что за всë это время он перекусил только грибами. К слову, если бы не Мерлин, выбравший из них ядовитые, как знать, может, их встреча бы и не состоялась... — Ты... выглядишь неблагополучно, — наконец, подобрала слова Айфе. — А кто твой отец, раз вы не живëте голодно? — Отставной рыцарь. Он участвовал в войне против Кецхераля. Но сейчас он так, — Артур показал жест, говорящий, что, мол, и там, и сям. В целом, он не сказал ни слова неправды. Его отец и правда был рыцарем, а то, чем он занимается сейчас, можно считать, как и там, и сям. — А почему ты говоришь только про вас с отцом? — вдруг спросила Алани. — Почему ты не говоришь о матушке? Айфе подала дочери знак не задавать глупых вопросов, но Артур всë же решил ответить: — Моя мать погибла в родах. — Оу, вот как, — девочка явно расстроилась, а заодно поняла, почему не стоило совать свой нос в эти дела. Артур не чувствовал себя каким-то слишком обделëнным из-за отсутствия матери. Конечно, грустно, что она скончалась, едва успев подарить ему жизнь, но плохие вещи случаются. Кому-то повезло даже ещё меньше, чем ему. Кого-то родители бросили, а у кого-то оба доверили душу Господу. И ничего, живут же как-то люди. Поэтому вместо того, чтобы наматывать сопли на кулак, он решил подбодрить девочку: — Всë нормально. Мы с отцом, может, и не голодаем, но вы же сами говорили, что, если прибавить к нашей семье ещё человека, то нам, наверно, было бы не так уж и легко прокормиться. Так ведь? — Как ты можешь так говорить? — нахмурилась Алани. — Мы же говорили про тебя. — В смысле? Думать так обо мне, значит, нормально, а вот уже о моей матери — не очень? — Ну, ты же живой, — она пожала плечами, как бы говоря, ну, что уж тут поделать. — А она уже на Небе. Всегда как-то неловко говорить так о ком-то, кого нет с нами. За подобными нехитрыми разговорами они даже и не заметили, как вышли из леса. За деревьями раскинулось большое поле с повядшей, пригнувшейся к земле травой. Вероятно, это был луг, и, если подключить воображение, легко можно представить, как зелëная трава поднимается выше колен и шелестит от дуновения ветерка, наполненного ароматом цветов, спрятавшихся меж стебельков. Сейчас же всë вокруг выглядит пустынным, точно здесь прошлись полчища солдат, потоптавших растительность тяжëлыми сапогами. Антуражу добавляло закатное солнце, делающее всë вокруг ещё более жëлтым, увядшим. Они шли по тропке, где трава уже долгое время была намертво примята к земле, и уже через полчаса увидели дом. И пусть в деревне было много таких, именно этот, стоявший ближе всех к кромке леса, принадлежал сей маленькой благополучной семье. Как и подобало зажиточным людям, деревянное здание с кухней и жилыми комнатами имело большие размеры. Скатная крыша, однако, несколько обветшала. Пристроенная мастерская выстроена уже из камня. Сразу понятно, какое из зданий ценилось владельцами больше всего. Даже дранка на односкатной крыше, устроенной больше по типу навеса, была обновлена. Дом не мог сравниться в размерах с замками, в которых жил Артур, но он всë равно понимал, что для какой-то деревушки на границе двух королевств это было внушительное строение. Посему Артур спросил: — Не боитесь ли вы, что таким очевидным достатком привлечëте беду? Даже если глава вашего семейства умеет обращаться с мечом, что вы делаете, когда он уезжает на заработки? — Нам помогают соседи. — Вы так уверены в них? — Артур поднял бровь. — Случись на их долю малейшая беда, и они может быть даже и не прочь одолжить у вас денег или товаров, разве нет? — Полно тебе, Джо, — удивлëнно вскинула брови Айфе. — Ты слишком мрачно мыслишь для своего возраста. Мерлин уже говорил ему нечто подобное. Но Мерлин хотя бы в чëм-то, может, был и прав. Всë-таки не такую уж и большую сыновью почтительность демонстрируют слова о том, что, мол, если с его наследником что-то приключится, он оперативно сделает себе нового. "Интересно, как он отреагирует на моë долгое отсутствие?" — это был первый раз, когда Артур задумался об этом. — "Если прям разозлится, вряд ли зарплата, которую мне выдали в Кецхерале, утешит его хоть немного" Вот если бы он был рыцарем среднего достатка, может, и был бы какой-нибудь шанс задобрить его этими грошами. В такой ситуации ведь и наследник небольшая потеря, и деньги лишними не бывают. Его отец король. Не то, чтобы он совсем денег не считал, но столько, сколько Артур может принести, он платит сотне слуг в собственном замке. Несмотря на то, что девушки явно задержались в лесу, отец семейства не спешил их разыскивать, а предпочëл озадаченно стоять во дворе. Это был седеющий мужчина лет сорока с умными карими глазами и усами щëточкой над верхней губой. Держал он спину ровно, руки завëл за спину, сжав одну ладонь другою. Из одежды на нëм была потрëпанная рубаха, шерстяные штаны и старые сапоги. Сверху накинута овечья телогрейка. Как-никак, ещё чуть-чуть и наступит зима. Увидев жену с двумя детьми, он глухо рассмеялся: — Ты пошла в лес за грибами, а принесла мне мальчика и одну неплохую лошадь? Считаю, славная добыча. Айфе закатила глаза: — Джо потерялся в лесу и ему нужна твоя помощь. Мужчина тут же поднял бровь: — Моя? Алани подбежала к отцу, взяла его за руку и как-то совсем уж по-детски сообщила: — Он отправлялся в Камелот. И теперь совсем не знает дорогу. Тот озадаченно сложил руки на груди: — Кто же отправил ребëнка куда-то через лес, не удостоверившись, что он точно знает, как идти? — Да есть тут один, — фыркнул Артур, скосив взгляд на сокола. Птица недовольно повернула к нему голову. Артур хотел продолжить укоризненно смотреть на него, как бы говоря "Да-да, это о тебе речь сейчас была", но не хотел вызывать каких-либо подозрений. Он лучше ему всë в лицо выскажет, когда волшебник примет более подобающий вид. — Я, конечно, знаю дорогу, — однако мужчина с сомнением глядел в догорающий закат. — Но не думаю, что сейчас целесообразно куда-то выдвигаться. Лучше дождаться утра. Ему позволили остаться на ночь в доме их семьи и пригласили к ужину. Отец семейства носил имя Эйдан и был удивительно хозяйственным для мужчины — например, он сам приготовил похлëбку на ужин. Грибы же он положил в кувшин с водой и насыпал туда ложку соли. — Может, стоит их пожарить сейчас и добавить в похлëбку? — поинтересовалась дочь. Он ей ответил: — Ничего страшного. Полежат до завтра и ничего с ними не будет. Разумеется, Эйдану тоже было интересно, кто их новый гость, и откуда, поэтому за столом Артур рассказал то же, что и девушкам до этого. При этом он находил забавным, что у него была весьма складная и даже вполне правдивая история про себя для других, но не для отца. Направляясь в Камелот, он до сих пор не придумал, где пропадал эти два месяца. Когда они с Мерлином последний раз говорили об этом, тот ничего путного не посоветовал. Только сказал, что даже ребëнок, вроде него, способен одурачить незадачливого папашу. "Как он себе это представляет?" — думал Артур. Что он должен был сказать? Старые боги похитили его, потому что...это было весело и в целом они ничего зазорного в этом не видят? Весьма похоже на их логику, и Артур, проживший какое-то время среди волшебников, даже не удивился бы, если б ему такое сказали. Однако не уверен, что отец, совсем ничего об этом не знающий, поверит во что-то подобное. Как бы то ни было, Эйден оказался первым человеком, у которого история Джо вызвала сомнения. Он нахмурил брови и уточнил: — Ты хочешь сказать, что тебя взяли к себе из жалости эти златоглазые сукины дети? — Папа! Артур неловко почесал затылок: — Ну, вроде того. Эйден покачал головой и категорично заявил: — Такого не может быть. — Почему это? — Я довольно близко знаком с ними и изучил их привычки, — взгляд его стал каким-то жëстким, словно они не за ужином сидели, а на военном совете. — И точно знаю, что эти упыри с золотыми глазами, от мала до велика, на уровне инстинктов ненавидят всех, кто не обладает магией. — Ну, есть такое, — задумчиво произнëс Артур. — Но не всë так плохо! По всей видимости, предвзятое отношение к волшебникам было большой частью его жизни. Артур решил так, потому что лицо мужчины стало ещё более суровым, а сам Эйден хрипло спросил: — Что ты имеешь в виду, малец? Артур теперь и не знал, стоит ли вообще что-то говорить. Однако решил, что будет как-то ещё более неловко промолчать, поэтому поделился подробностями своих взаимоотношений с волшебниками: — Конечно, поначалу другие слуги относились ко мне холодно. Если мне нужна была помощь, на них не стоило рассчитывать. Но волшебник, которому я служил, в целом, относился ко мне положительно и даже слишком. — Слишком? — Например, в его доме было место, куда нельзя заходить посторонним. Хоть я и не знал, что туда нельзя заходить, невооружённым глазом было видно, что это место не для посторонних. Я прошëл, и он толком не отругал меня. Мужчина заговорщиски прищурился: — И что там было? Артур удивился: — Где? — В том месте, в которое нельзя заходить. — Не могу сказать, — мальчик покачал головой. — Секреты моего господина останется между нами. Эйдан раздосадовано цокнул. Похоже, он воевал на стороне Камелота или его союзников давным-давно, однако привычка вынюхивать что-то о волшебниках осталась. Хорошо ещё, что Артур не догадался поведать этой семейке о том, как выучил гойдельский язык, после чего как раз его отношения с окружающими и наладились. Как ни странно, стоило разговору о волшебниках завершиться, Эйдан тут же успокоился и превратился в обычного себе такого приятного мужчину средних лет. Он поинтересовался, делился ли отец с ним секретами воинского искусства. — В общем и целом, — неопределëнно ответил Артур. — Я всë ещё одинаково не очень управляюсь и с лошадью, и с мечом. — Что ж, — произнëс Эйдан, заканчивая трапезу. — Если возникнет у тебя такое желание, я могу показать тебе пару приëмов, которым меня научили сражения. Эта идея Артуру пришлась по душе. Он улыбнулся и сказал: — Было бы здорово. Взгляд Мерлина-сокола был всë же весьма недоверчив. Его можно понять. После странного разговора о волшебниках Эйдан внушал намного меньше доверия. "Ну и ерунда" — внезапно подумал Артур. — "Он же птица. Как у него вообще может быть какой-либо взгляд?" Ему начало казаться, что он специально придумывает себе разные реакции Мерлина, чтобы было не так одиноко. Хотя танец ярости был правдоподобным. Когда они закончили трапезничать, было уже темно, хоть глаз выколи. В небе мерцал осколок растущей Луны с россыпью звëзд. Благодаря последним небосвод был похож на тëмно-синюю, почти чëрную ткань с вышитыми на ней мелкими-мелкими бриллиантами. Ему постелили соломы в мастерской, где было всегда тепло, и пожаловали одеяло из шкуры медведя. — Трофейное, — важно заметил отец семейства. — Практически от сердца отрываю. Артур принял сию постель с благодарностью. Он понимал, что здесь ему не королевские покои. Здорово, что его вообще приютили эти добрые люди. За день Артур столько натерпелся, что уснул, стоило ему прикрыть глаза. Ночью перед ним было окно, дарующее тусклый свет звëзд, а проснулся он от ярких лучей солнца. Он сладко потянулся, сидя на жëсткой, зато от всего сердца ему пожалованной постели. Это пробуждение было приятным во многом благодаря чувству безопасности. В этом месте было сухо и тепло, здесь можно не бояться диких зверей или бандитов. Эта маленькая мастерская с корохотным окошком на всë помещение не идëт ни в какое сравнение с пещерой, продуваемой всеми ветрами через большое дупло. Когда он вышел к очагу, семья, приютившая его, уже собралась за столом. Эйден покачал головой: — Эх ты, кулëма, слуга он. Чего ж спишь допоздна? От смущения Артур не знал, что ответить. Айфе же сжалилась над ним и мягко произнесла: — Садись, поешь, мы и на тебя приготовили. Радостный Артур тут же сел за стол. Как только он поднял ложку над кашей, Эйдан недобро нахмурился и спросил: — Ты что, не произнесëшь благодарственную молитву? Артур так и замер с ложкой в руках. "А ведь действительно" — что-то щëлкнуло у него в голове. — Э-э, да, — он прочистил горло. — Забыл что-то. Все сидящие за столом посмотрели на него так, словно из головы у бедолаги уже было рога полезли, поэтому Артур больше ничего не произнëс, кроме молитвы. Не хотелось бы снова произнести какую-нибудь чушь. Он даже и не заметил, что за время жизни в Кецхерале совсем отвык от некогда привычных процедур. Христианские молитвы были у волшебников не в чести. Теперь же, когда покинул город, он попал в мир, где можно сойти за бесноватого, если не поблагодарить Бога за еду. "Какой ужас" — думал Артур, пока несколько тревожно ел кашу, — "а ведь я и перед сном не помолился" И вообще. Нужно быть более внимательным. Этот Эйдан явно из тех людей, которые везде чуют подвох. Вероятно, сказывается военное прошлое. Когда с трапезой было покончено, Айфе обратилась к дочери: — Алани, дорогая, возьми Джо с собой и наберите воды из рудника. Та сразу согласилась, а Артуру ничего не оставалось, кроме как пойти с ней. Пройдя через скрипучую дверь и двор, в котором семья выращивала всë необходимое для пропитания, начиная овощами и заканчивая курой, они отправились вниз по тропе. У каждого на плече по коромыслу с парой вëдер. Артур был в таком замешательстве, что только на середине пути вспомнил про Дикую ягоду, которая могла бы им пригодиться при транспортировке тяжëлых вëдер с водой, о чëм он и сообщил спутнице. — Да ну, — Алани надула губы, не оценив его идею по достоинству. — Ты же пока будешь ехать, всю воду расплескаешь. Лошади не прикажешь идти ровнее. — Как будто на своих двоих я прям не расплескаю, — буркнул Артур, на что девочка тут же его приструнила: — Ты же будущий рыцарь и уже тренируешься с мечом. Так будь мужчиной и донеси вëдра с водой. Если девочка, вроде меня, каждый день их таскает, то разве это может стать проблемой для кого-то, кто в будущем планирует носить тяжëлый меч и доспехи? В еë словах была известная доля правды, поэтому Артур не стал спорить. Алани же, немного подумав, спросила: — Неужели ты никогда не носил воду, будучи в услужении у того волшебника? — Но остальные-то слуги были волшебниками. Даже самые юные из них могут передвигать вещи с помощью заклинаний, — кроме Мерлина, которому последние были без надобности. — Зачем, в таком случае, им вообще слуги? Если они всë могут делать с помощью магии. Протирать полы, полки, мыть посуду. — Если ты будешь делать всë это с помощью магии, то твои полы, полки и посуда останутся грязными, просто не так уж сильно, — Артур покачал головой. — Ты можешь перемещать тряпку вдоль предмета и от одного к другому, но не можешь нужным образом надавить. В итоге ты либо сломаешь предмет, либо не отмоешь въевшуюся грязь. Особенно касательно посуды. Зато у волшебников просто чудные моющие средства. Есть техника, при которой грязь разъедается с помощью магии, когда волшебник смотрит на пятно или что-то подобное. Но он может пропустить местами. К тому же, есть грязь, которую сложно заметить, например, пыль или жир. И как ты еë уберëшь, если не руками? По этой причине они стирают бельë и одежду так же, как и все. — Вот это да, — в глазах Алани появилось некое уважение. — А ты и правда служил у них, получается. — Пф, — Артур обиженно запыхтел. — А ты сомневалась? — Меня не в чем винить, — категорично заявила девочка. — Сам подумай, это же странно, что тебя, обычного мальчика из Камелота, взял к себе на службу волшебник. Всем известно, что златоглазые не любят чужаков. — Я успел испытать это на себе, — грустно вздохнул Артур. — Но, как я уже говорил, волшебник, взявший меня на службу, был тем ещё чудаком. Он был состоятелен и стар. Полагаю, ему уже не было дела до предрассудков. Он просто развлекался, делал, что хотел. Алани посмотрела на него чересчур пристально. Затем с искренним интересом попросила: — Расскажи мне немного о нëм? — Ну, он был знатным волшебником, — задумчиво протянул Артур. — Всем в городе он был известен, как Мерлин Собиратель. Ну ладно, здесь он немного приврал. Никто его так не называл. По крайней мере, в лицо. — Всë потому, что в качестве развлечения он любил выходить за город и собирать в поле да в лесу разного рода мусор. Ветки, листья, какие-то травы, ягоды и камни. Он мог выйти из дома на прогулку, а назад притащить мешочек земли, которая, по его словам, была очень ценной для чего-то. У него в доме был целый кабинет, уставленный шкафами, полки в которых забиты этими предметами. — Какой кошмар, — Алани зажала рот ладошкой и ахнула от испуга, когда на неë гаркнул сокол-Мерлин. Чтобы тоже не испытать его гнев, Артур поспешил пояснить: — На самом деле, эти вещи действительно пригождались ему для изготовления мазей и зелий, которые и правда хорошо работали, — но чтобы прям не захвалить его, добавил: — Беда в том, что у него никогда не хватало времени для того, чтобы использовать их все. Поэтому большинство из этих вещей, к сожалению, так и оставалось мусором, запертым в его кабинете. Алани нахмурилась. — Он использовал эти вещи, чтобы готовить яды? — Сколько я там был, он всегда готовил лишь лекарства, — покачал головой Артур. — С чего ты взяла, что он прям яды готовит? — Папа рассказывал, — она пожала плечами, а когда собеседник посмотрел на неë с недоумением, нашла должным объяснить: — Он говорил, что волшебники только то и могут, что сеять зло. Повернувшись спиной к Спасителю, они служат иным богам и сеют лишь проказы. — Честно говоря, я думаю, это потому, что он воевавший, — задумчиво ответил Артур, а затем пожал плечами: — Любые противники привычны рассказывать друг о друге небылицы. Алани же заупрямилась: — Хочешь сказать, что слова отца неправда? — Не берусь утверждать, что совсем никто из них не занимается всем тем, о чëм ты сейчас мне поведала. Но и в хвалебных речах рыцарей о самих же себе я слышал много такого, по сравнению с чем могу простить им яды и поклон в сторону иных богов. — Что это такое? — Алани нахмурилась и смерила его подозрительным взглядом. — Сначала забываешь помолиться перед едой, теперь выгораживаешь златоглазых. Может, ты ещё и в божков их уверовал? — Н-нет! С чего ты взяла! Он не стал говорить, что, если по правде, в Старых богов верится пока что намного охотнее, чем в Иисуса Христа. Последний за всю короткую жизнь Артура не снизошëл ни до одного хотя бы малюсенького знака для него, в то время как Старые боги регулярно о себе напоминают. Хотя пока что они проявили себя лишь с сугубо отрицательной стороны. Артуру бы точно никогда в голову не пришло молиться кому-то, вроде этих ребят, даже пусть они будут последними богами на земле. Ну, он так думал. Когда возвращался вверх по тропе, Артур метко подметил, что Алани тяжело взбираться, в то время как он шëл относительно легко. — Конечно, ты же занимаешься с отцом-рыцарем, — не без завести произнесла она. — Справедливости ради, у тебя тоже отец — оруженосец, обучавшийся у рыцаря. — А толку-то, — махнула девочка рукой. — Он не хочет учить меня обращению с мечом. Говорит, что меч — штука дорогая, а обороняться от кого-либо с помощью деревянного меча — такая себе затея. Это только герои из книг так могут. Артур поднял бровь: — Постой, ты хочешь сказать, что читала про Годрика Деревянный меч? — В редких случаях, когда отец брал меня с собой в Камелот, я шла в библиотеку и там читала. Алани была горда собой, так как знала, что очень мало людей во всех королевствах Альбиона, кроме, пожалуй, бесовского Кецхераля, умеет читать, а она знакома с целым романом. Конечно, это была развлекательная литература, но иные могли ознакомиться с ней только из песен бардов и рассказов обнищавших мелких дворян, бежавших от взыскателей долгов. Однако гордость — не то, чем обычно хвалятся. В моде была скромность, и оттого еë щëки опалил румянец. Нехорошо, ой нехорошо свысока глядеть на других! — Здорово! — Артур, правда, вовсе не обратил на это внимание. — Мне нравится сэр Годрик. Хочу однажды стать похожим на него. Тут и птица, и девчонка посмотрели на него странно. Конечно, в произведении Годрик представлен славным рыцарем, но у него деревянный меч, потому что за свои подвиги он отказывается брать деньги, а следовательно не зарабатывает хотя бы на меч получше, не говоря уже о том, что по той же причине большую часть времени постелью его выступают камни да трава, а одеялом — ветер в чистом поле. Юношей, восхищëнных его похождениями, он не берëт в оруженосцы, как бы те его не просили, но, справедливости ради, он ему и не нужен, ибо нести добру молодцу будет нечего. У его потенциального господина особливо-то и нет оружия. Доспехи такому искусному воину просто не нужны, а на меч из стали, как уже известно, денег у него нет... Разумеется, только из-за его излишней скромности, которая только и делает, что красит. Так в смысле ты хочешь быть похожим на него..? Сам же Артур был рад поделиться восторгами с кем-то, кто тоже читал сей текст. Никому больше из окружения не доводилось особо читать его. Он пытался заставить ознакомиться с чтивом Моргану, но эта девчонка, обложившаяся любовными историями, наотрез отказалась. — Вот когда этого рыцаря будет интересовать что-нибудь, кроме чудовищ и петушиных боëв, тогда я, может, и подумаю! — говорила она. Возмущению Артура не было предела: — Ты назвала рыцарский турнир петушиными боями?! И в ответ следовало еë категоричное заявление: — Чем заниматься ерундой, пусть лучше найдëт себе даму сердца и остудит, наконец, пожар в седалище! Оказалось, Алани тоже относилась к этому скептически. Она иронично ответила: — Что ж, ты уже скитаешься по свету без крыши над головой. Возьми палку и не возвращайся к отцу и будет тебе счастье. — Да нет же, — Артур, идеалы которого в последнее время осмеивают, насупился. — Я хочу стать столь же сильным, а не таким же бездомным. Когда они вернулись, Эйдан, встречавший их, спросил, отчего Джо такой хмурый. Он сначала посмеялся над Артуром, но после того, как мальчик уточнил, что в Годрике Деревянный меч его привлекает именно сила, а не христианская скромность, тот покачал головой. — Как по мне, умный рано или поздно одолеет сильного, — философски рассудил он. — Да и вообще, ты видел бронированных рыцарей на турнирах? Это пером можно написать, что доблестный сэр Годрик смог деревянным копьём побороть соперника и сбросить его с седла, ведь Господь даровал ему такие силу и ловкость, какие иным недоступны. Но на деле...не советую кому-либо проверять, как именно оно работает. Артур вздохнул: — Вы все слишком серьёзно относитесь к вымыслу. И раз уж они всё равно заговорили об этом, Эйдану стало любопытно взглянуть, чему Артура успел научить его рыцарь-отец. Разумеется, он делал скидку на то, что восьмилетний мальчик вряд ли научился многому. Из-за того, что деревянного меча, который не страшно дать ребëнку, не было, пришлось воспользоваться мечом, бывшим в пользовании у самого Эйдана. — А ты неплохо справляешься, — уперев руки в бока, Эйдан окинул оценивающим взглядом Артура, взмахнувшего мечом. — Поднимаешь его, пусть он и тяжеловат для кого-то, столь костлявого, как ты. — Вы мне льстите. Алани завистливо хмыкнула и ушла по своим делам. Артур проводил еë глазами. Похоже, она правда очень хотела бы тоже научиться. — У моего отца был друг на войне, — начал Артур, показывая Эйдану разные движения, о которых тот просил. — К сожалению, он погиб, и его жена тоже не дождалась окончания войны, погибла от горячки, когда дочке был всего годик. Друг же этот перед смертью попросил моего отца помочь его семье всем, чем тот сможет. Поэтому он взял дочку этого рыцаря под опеку. Она старше меня на два года и почти как сестра мне. Она очень хотела заниматься боевыми искусствами и езде. И он позволил ей учиться этому. — Решил мне морали читать, малец? — Эйдан усмехнулся и покачал головой. — На самом деле, она знает кое-какие приëмы для самообороны. А большего ей знать не нужно. Ни к чему делать из девчонки рыцаря. Она хорошенькая и руки у неë золотые. Мне не хотелось бы, чтобы шрамы изувечили еë милые черты, а ладони покрыли мозоли. Поверь, они никому не доставляют радости, ни мужчинам, ни женщинам. Те, кто гордится шрамами, делают это лишь для того, чтобы не было так печально. Как бы то ни было, он показал Артуру несколько полезных приëмов. Демонстрируя на нëм движения, которые могли бы пригодиться при защите и парировании ударов, он довольно ловко обращался с оружием. При этом объяснял на удивление доходчиво, из чего Артур сделал вывод, что Эйдан не только, по-видимому, умелый боец, но и прекрасный учитель. Уж кто-кто, а принц, которого обучал с десяток рыцарей, точно мог судить о таком. Они закончили с этой небольшой тренировкой к обеду. Во время еды он ни разу не забыл прочесть молитву, а после трапезы пришло время собираться в путь. У Артура особо не было пожитков, кроме тех, что выдали ему безжалостные люди из Кецхераля, а вот Эйдан решил, что, раз уж он решил помочь ребëнку добраться до Камелота, нужно взять с собой тех изделий для продажи, какие были готовы к этому времени. Поэтому Артур вызвался помочь перетаскивать посуду. Когда же и с этим было покончено, Эйдан хлопнул ладонью по телеге и объявил: — Попрощаемся со всеми и тронемся. Заночуем по пути, и утром уже будем в Камелоте. Там я тебя и оставлю. Артур согласно кивнул. Казалось бы, он познакомился с этими людьми только вчера, но от этого становилось трудно расставаться ничуть не меньше. Особенно учитывая то, что они легко могут больше никогда так и не повстречаться. На прощание они сказали друг другу несколько добрых слов. В частности, Айфе пожелала ему больше не попадать в такие ситуации, ведь повсюду так много людей, которые бы и перед лицом младенца не отступили от своего. — Надеюсь, твой отец будет действительно рад возвращению сына, — заявила она. В исключительно доброжелательной манере, конечно же. Но... что с тактом у этой женщины? Еë дочь туда же со словами: — И не забывай больше Господни молитвы. Пусть Его имя будет у тебя на устах и в радости, и в горе. И не смей отворачиваться от Него в пользу ложных богов. Тогда всё в жизни у тебя будет складывается наилучшим образом. "Не уверен" — к своему стыду подумал он. Об этом Артур размышлял с тех пор, как повстречался с явными знаками Старых богов. Каждый раз он чувствовал себя не очень хорошо из-за этого. Насколько он понял, Бог един. Просто не существует других богов. Но как же то, что он видел собственными глазами? В таких случаях говорят, что Господь испытывает его, но зачем ему это нужно..? Может, Старые боги — черти, выдающие себя за богов, а Мерлин — сатанист? Это могло бы звучать, как объяснение, но Артур не хотел думать о Мерлине, Гаюсе и всех тех ребятах, которые подружились с ним, как о плохих людях. Себе самому он пообещал, что поговорит об этом с Мерлином, как с представителем этой религии. — Кыш, кыш! — его мысли прервал Эйдан, замахавший на было увязавшегося за ним сокола. — Поди прочь! — Не надо его отсылать! — заступился Артур. — Это мой сокол. Он должен поехать со мной. — Твой сокол? — Эйдан взглянул на него с недоверием. — Маловат он для сокола. Где ты такого подобрал? — Первоначально он сам полетел за мной следом, — что было как бы правдой, а как бы не совсем. — И скрашивал моë одиночество в этом путешествии. — Слушай, а ты уверен, что это обычный сокол? — с каждой минутой этот бывший оруженосец становился всë более подозрительным к птице, и очень проницательно заявил: — У него зенки золотые. Я знаю, у кого ещё золотые глаза... — Не всякий, у кого есть золотые глаза, прямо связан с волшебством, — пусть мужчина и был прав, у Артура всë равно было чувство, что он разговаривает с душевно нездоровым человеком. — Иногда это просто необычные глаза и больше ничего. К тому же золотой цвет радужки так-то не редкость у животных. — Может быть. Но не столь чистые, как пламя или чëртов золотой слиток. Артуру только и оставалось вздохнуть: — Не везде должен быть подвох. На самом деле, он его не винил. У всех людей, заставших неспокойное время, были свои привычки, связанные с войной. Кто-то купался прямо в штанах, а кто-то продолжает вынюхивать что-то про волшебников спустя столько лет. — А про лошадь что скажешь? — напоследок спросил Эйден. — Тоже по пути прибилась? — Еë одолжил мой добрый господин-волшебник. Н-но уверяю тебя, это самая обычная лошадь! На этот раз Эйдан не стал спорить, а лишь презрительно фыркнул: — Тоже мне, добряк. Отправил ребëнка в лес без какого-либо сопровождения. С чего он вообще взял, что ты сможешь усидеть в седле? Он был в курсе о рыцарском происхождении твоего папаши? — Это раскрылось случайно после пары метких вопросов с его стороны, — кивнул Артур. — Но на удивление его это не смутило. Как я и говорил, он был... довольно странным стариком.