Секреты естества

В темноте опускающегося на округу вечера перед ним стоял высокий старик. Мужчина был полностью сед, при этом имея длинные волосы. Одет он был странно, чуждо для Камелота, земель за которым Артур ещё не видал. На нём было длинное синее платье. Ворот его наглухо закрыт пуговицами, на талии повязан пояс. Оно было сильно ниже колен, но чуть выше щиколоток. Из-под него виднелись белые свободные штаны. Старик был обут в чёрные лодочки на голую ногу, что тоже удивило Артура. Во-первых, в Камелоте люди не носили такое. Во-вторых, стояла осень. Довольно прохладно для подобной одежды. Его платье не выглядело тёплым. Рукава до самых запястий так сильно обтягивали, что не оставалось никаких сомнений — под ним ничего не было, кроме штанов. При этом дедуля был по пояс мокрым. Артур ничего не сказал, только посмотрел за спину старика, тоже внимательно его рассматривающего. Он, очевидно, прибыл на белой лошади, что стояла неподалёку. К её седлу наподобие копья был прикреплён длинный изогнутый посох с разными верёвочками, фенечками и перьями, привязанными к древку. Всё это выглядело странно. Мужчина тем временем спросил: — Как ты здесь оказался, мальчик? Артур, недолго думая, показал пальцем на лошадь: — Она привезла меня сюда. Нечего было скрывать, он держал на животное обиду. Кобыла продолжала плыть в сторону противоположного берега, навстречу свободной жизни без тяжеловесных рыцарей и странных мальчиков, пытающихся оседлать её натруженную спину. Находя своего спасителя подозрительным, Артур не ведал, насколько странным выглядел он сам. Нечасто увидишь десятилетнего мальчика на лошади. Разглядывая его, старик прищурил глаза. — Кто ты такой? — спросил он. Артур не хотел говорить правду. Не ясно, кем являлся этот мужчина. При нём не было оружия, но оно и не понадобится, если тот вдруг захочет что-нибудь с ним сделать. Артур был наследником короля Камелота, его единственным ребёнком. Что, если этот мужчина окажется достаточно бесчестным, чтобы пленить его и просить выкуп? Что, если он увезёт его к врагам Камелота? Ему было десять лет, но положение обязывало сознавать ценность своей жизни и беззащитность. В то же время он вообще-то понимал, что обычные мальчики не скачут на лошадях. Кто бы ещё позволил ребёнку из крестьянской семьи или ремесленников воссесть на коня? Они дорогие. Угробит ещё скотинку, и семья останется без лошади. На чём товары возить? Или поля, кто поля вспахивать будет? Иные и лошади могли не иметь, только крошечный выпас свиней, чтобы поесть немного грязного мяса*. — Я — сын сэра Леона, — первое, что пришло ему в голову. Старик посмотрел на него оценивающе и резонно заявил: — У него нет детей. Артур застыл. Это дезориентировало его. От волнения рассудок вновь помутился, и он с ужасом выдал: — Откуда Вы знаете? — Я не знал, — старик усмехнулся, кажется, ему-то как раз было весело. — По правде, я даже не знаю, кто такой сэр Леон. Артур раскрыл рот. Ушлый дед подловил его! — Да кто ты сам такой?! — Артур был красный, как рак, от стыда. — Я — старец из Кецхераля. Артур подозрительно сощурил глаз. Несмотря на юный возраст, ему доводилось видеться с этими людьми, и все они были не самыми благонадёжными. То была не случайность, а закономерность, которую довольно просто объяснить логически. Волшебники были крайне привязаны к родной земле. Насколько Артур знал, у них есть поверье, что тридцать три волшебника скитались по белу свету, пока одному из них не явился один из Старых богов и не донёс послание о том, что нужно идти на остров Авалон, находившийся в Английском канале**. Там он построил первый храм Старым богам, после чего приказал всем забыть его прежнее имя и называть новым. Теперь его звали Гвидион. Он стал первым королём волшебников и заложил основы их государственности. Отсюда, в частности, берёт начало традиция монархов Кецхераля разделять мирское имя и тронное. Как бы то ни было, оставив остров для священных, полумистических нужд, волшебники перебрались на Альбион. На побережье напротив Авалона они построили город Кецхераль и стали там жить. К сожалению, когда первая династия их королей, ведущая свою линию от короля Гвидиона, выродилась, Кецхераль кто только не захватывал. Самые разные короли со своими вассалами занимали эту землю, пока к власти не пришёл нынешний король Кецхераля — Великий волшебник, Его Величество Эмрис. За время войны за Кецхераль волшебники обрели удивительный по своей силе патриотизм и не спешили покидать родные земли. Но Артур всё-таки видел их в Камелоте. Почему? Дело в том, что это были недостойные волшебники, которых прогнали из Кецхераля за какие-либо преступления или мошенничество. Изгнанные из родного дома, они, в первую очередь, бежали в места, подчинённые союзнику их прежнего короля — королю Утеру, отцу Артура. Они знали, что без суда и следствия их здесь не тронут, дабы не дай Бог не обидеть короля Эмриса, отличавшегося крутым и жёстким нравом. Однако и в Камелоте их гнали ото всюду: на рынках торговцы не спускали с них глаз; в публичные места не впускали, из церквей гнали прямо со двора; их не принимали на работу ни в одно приличное место. Однако в другие места путь им был заказан. Пойди они в Бат, Неттлтон-Шраб или, что ещё хуже, в Карлеон, Каэрвент или Лидни, их бы убили тут же, как только они бы раскрыли рот! В целом, беглые волшебники делились на два типа. Первые занимались безобидным разводом, таким как гадания, ворожба, сглаз, зелья для всякой чепухи, вроде удачи, урожая или привлечения мужских взглядов. Они, может, и умели предсказывать какие-то аспекты будущего, умели ворожить и правильно наложить сглаз, могли привлечь в дом благополучие и богатство, но по каким-то причинам всегда обманывали. Будущее предсказывали либо то, что и так уже известно, как "ты выпьешь стакан воды завтра" или "в это воскресенье ты не пойдёшь на работу", либо какие-то абстрактные вещи, которые можно переложить на всё, что угодно. Приворот и вовсе ни в каком виде не работал, сглаз — по чистой случайности. Зелья удачи, богатства, здоровья, потенции и больших гениталий всегда на вкус подозрительно напоминали воду. Второй тип занимался чистым криминалом: варили яды, продавали зелья для причинения вреда, изготавливали проклятые вещи. Первые были хорошими психологами. Они изучали клиента, и чем более отчаянно тот выглядел, тем больше денег с него брали. Кто-то даже умудрялся должать этим мошенникам, а некоторые велись на разные "ну, вот в следующий раз зелье точно поможет" и "твоя карма слишком плохая, здесь одним приёмом зелья удачи не обойтись". Вторые просто были умельцами, хранителями большого запаса знаний о ядах, противоядиях и проклятьях. Собственно, хорошо, что первых было больше. Они казались безобиднее прочих. Разумеется, увидев волшебника вечером в лесу, Артур не мог не вспомнить всех этих ребят. Вдобавок ко всему, он странно представился. Так-то он вполне себе старец и может быть даже из Кецхераля, но какой человек в здравом уме будет так представляться? Это всё равно, что Артур скажет "я мальчик из Камелота". Внезапно глаза волшебника блеснули и во мраке мягко засияли. Артур никогда прежде такого не видел ни от тех шарлатанов, которых знал, ни тем более от прочих. Его глаза горели, как золото, плавящееся на огне. Артур был одновременно так восхищён и напуган, что не сразу заметил, как высохла его одежда. Когда же до него это дошло, он сначала осмотрел себя, а затем перевёл взгляд на старика. Тот был сух, словно и не заходил в воду. — Что же мне с тобой делать? — вслух думал старик. — Как тебя зовут, мальчик? — Джонатан, — не моргнув и глазом, соврал Артур. — Можно просто Джо. — Кто твои родители, Джо? — Рыцарь, — без раздумий заявил он. — Мой отец — рыцарь. Матери нет. На этот раз он не солгал. Его отец, как король и воин, и правда был рыцарем. Да только рыцарей много на свете. — Стало быть, твой дом недалеко от дворца. — К чему Вам эта информация? — Артур подозрительно сощурил глаза. — Хотите сдать меня отцу? — Конечно. Ребёнку опасно гулять одному в ночном лесу. — Вы...не живёте в Камелоте? — Нет, — в его словах звучала гордость, как и у всех волшебников, когда речь заходит о родине. Артура как раз в этот момент посетила идея увидеть Кецхераль. Познать быт чужих земель, выбраться куда-нибудь подальше от дома. Им завладел приключенческий дух. Интересно было увидеть место, откуда пришли все те странные люди. Артур всегда интересовался волшебниками, чем вызывал недовольство отца. Иногда мальчику казалось, что этот интерес к волшебникам неспроста был в нём, и в будущем судьба ещё не раз свяжет его с ними. — Значит, держите путь в Кецхераль, — на манер старика предположил Артур. — А возьмите меня с собой? — Зачем же ты мне нужен? — Ну, а вдруг я окажусь полезным? По хозяйству помогу? Я хоть служкой могу быть! Или оруженосцем. — С чего ты взял, что мне нужен слуга? У меня нет оружия. Может, у меня и дома-то нет, откуда ты знаешь? — О, как минимум, Вы точно не из бедных, — Артур со знанием дела кивнул, а старик поднял бровь. — Ваши одеяния хоть и просты, но пошиты из хорошей ткани. Это видно, если приглядеться. Бездомные не ходят в дорогой одежде. Старик присмотрелся к нему и словно задумался о том, чтобы приютить мальчишку. Но, всё ещё неуверенный, решил поинтересоваться: — Почему ты так сильно хочешь сбежать с первым попавшимся незнакомцем? — Потому что у меня нет желания возвращаться домой. Отец хочет, чтобы я вырос учёным мужем, и пичкает бесполезными знаниями о геральдике и всём подобном. — Ну, может, это полезно. — Мне десять лет! — Артур возмущённо всплеснул руками. — Я хочу почувствовать себя десятилетним ребёнком. Моей сестре разрешаются разные вольности. Хоть девочкам не положено драться на мечах, её этому обучают, потому что ей нравится. Она может читать сколько угодно любовных романов в любое удобное время. Потому что ей так хочется! Никакой геральдики, астрономии, божественного права или философии. Её даже на охоту с собой берут. И когда я спрашиваю, почему ей можно, а мне нельзя, мне всегда отвечают, что, мол, ей уже целых двенадцать лет! Старик призадумался ненадолго, а затем решил: — Хорошо, я возьму тебя к себе. Не оставлять же тебя, в конце концов, в лесу. Но не жди, что жизнь будет лёгкой! Тебе придётся выполнять любую тяжёлую работу из всех, что я тебе предложу. Когда кивал, Артур не знал, на что соглашался. Тем не менее, они решили не ехать никуда в ночь, а подождать до раннего утра. Старик не желал оставаться на территории леса, принадлежащей Камелоту. Одним плавным движением он залез на лошадь, да так, что Артуру пришлось забираться в спешке. Он ещё дивился: как человек в столь почтенном возрасте может делать это так легко и свободно? — К-как я могу к Вам обращаться, сэр? — Зови меня Мерлин, — сказал он, давая лошади знак идти вдоль реки. Артур украдкой его разглядывал. Мерлин держался в седле крайне уверенно, сразу видно большой опыт в этом. Он был весьма подтянутым стариком, в хорошей форме. Мальчик опустил взгляд на посох, прикреплённый к седлу вместо копья. Этот предмет ясно говорил о том, что мужчина — волшебник, но ничего более не раскрывал. Чем этот волшебник занимается? Какое имеет положение в обществе? Качество одежд и прекрасная лошадь говорит о том, что у него явно есть деньги на всё это. То, как он держится в седле, наталкивает на мысль, что тот, вероятно, участвовал в боевых действиях. В процессе размышлений Артур даже стал думать, что, кажется, не нужно было ехать куда-то с первым попавшимся стариком. Но тот так настойчиво пытался отвезти его домой, что мальчик сдуру рассудил: "ну, он, наверно, такой хороший". "О чём я только думал?!" — завопил Артур у себя в душе, прежде чем увидел мост через речку, отделяющую Камелот от Кецхераля. Артур не мог припомнить каких-либо мостов в этом месте. Только вброд её можно было перейти за много километров отсюда. Брёвнышки, из которых была сколочена переправа, виднелись у самой поверхности воды и напоминали больше дорогу, чем мост. Лошадь медленно шла по ним, и её копыта издавали звук, который Артур мог слышать, когда в дождливый день в Камелоте королевская конница ступала по лужам. По непонятным причинам размеренный плеск капель оказывал на него какой-то полумистический усыпляющий эффект. Как будто он сидел в подземельях, и слышал этот неясный, далёкий звук так, словно это было где-то рядом. — Ты когда-нибудь был на той стороне этой речушки, Джо? — Нет. — Ты мог подумать, что это мост, — поучительным тоном предположил Мерлин. — Но это дорога. Она называется тропой духов. В Кецхерале таких много. — Она просто так называется подобным образом или..? — Её построили не люди, а духи. Только они решают, кто сможет пройти через этот мост. — Откуда тогда Вы знаете, что духи позволят Вам пройти? Мерлин ответил просто: — Куда ж они денутся? Да, этот старик был странным. На стороне леса, принадлежащей волшебникам, они быстро нашли ночлег. По пути к этому месту Мерлин с помощью магии отправлял понравившиеся ему ветки и небольшие брёвна в руки сидевшему перед ним Артуру, поэтому хворост у них был. Мальчик выкопал небольшое углубление в земле, а Мерлин сложил в ямку хворост. Его глаза снова блеснули золотом, и из веток и брёвен мгновенно выросло пламя. Яркий свет от огня тут же осветил всё вокруг, и Артур, заглянув за спину Мерлину, застыл так, словно над головой старика занесли меч. Подивившись реакции спутника, Мерлин поднял бровь и обернулся. Так, будто ничего примечательного там не увидел, он повернулся обратно и спросил: — Что такое? Артур снова указал за его спину: — Ты разве не видишь? Что это там? Пока огонь не поднялся, эта штуковина сливалась с общей темнотой. Но стоило свету упасть на неё, как он увидел гигантское строение, напоминавшее сплющенный купол. Прямо на них смотрел каменный проход, во мраке которого скрывался конец тропы, ведущей к нему. — А, это. Дом для духов. — Это...это гробница? — Вроде того, — старик улыбнулся ему. — В этой части леса много сидов. И чем ближе к Кецхералю, тем их больше. Он не сказал по этому поводу больше ничего существенного. Только перед сном предупредил: — Ложись спать и не иди на шорох, если вдруг его услышишь. Духи любят шалить. Также не иди за белыми зверьми, иначе рискуешь попасть в иной мир. — Почему? — Они провожают людей туда, — закрывая глаза, пробормотал Мерлин. — В целом, старайся не отходить от костра. Его свет защитит нас от ужасов ночных. И лучше тебе покрепче спать — расслабься, закрой глаза да не открывай их до рассвета. — Но разве не нужно следить за костром? Чтобы он не потух или не разгорелся слишком сильно? — Это ни к чему. Духи последят за пламенем вместо нас. Как сказал это, так тут же и уснул. Артур поражался такому спокойствию старика, ведь сам он ещё долго не мог сомкнуть глаз. Мальчик всё смотрел на чернильный зёв обиталища для духов, и то и дело ему слышались звуки. Ветки в костре потрескивали, и словно за ширмой этого умиротворяющего звука слышался шорох, писк и как будто чьи-то голоса. Лес сходил с ума, и не ясно, что послужило тому причиной. "Чудеса" — всё дивился Артур. Над головой шелестели листья высоких деревьев. Смешение запаха дыма от костра и аромата ночного леса кружило голову и затуманивало рассудок. Под действием этой свежести, проникающей в тело через лёгкие, и убаюкивающего тепла, исходящего от пламени, веки его со временем точно сами собой опустились. Последнее, что, как ему казалось, он увидел, был белый кот с красными ушами, на краткий миг появившийся перед ним, прежде чем раствориться во мраке ночном. Проснулся Артур от собственного крика. Он рывком сел на твёрдой, как камень, земле и часто задышал. Холодный воздух моментально заполнил лёгкие, опалив грудь, а изо рта вырвался пар. Он быстро осмотрелся по сторонам. Утренняя роса легла на землю, траву и потушила огонь. В кострище остались только тлеющие угли. Было холодно и свежо. Солнце спряталось за ширмой из рассеянных облаков. Белый, несколько тусклый свет, льющийся с неба, освещал всё ещё спящий лес. Разбуженный его криком, Мерлин тоже беспокойно открыл глаза. — Что случилось? — спросил он сонно. — Я...я видел белого кота! — взволнованно ответил Артур. — У него были красные уши***? — Кажется, да. Но почему ты спрашиваешь? Мерлин лишь нахмурился. Он на короткое время задумался о чём-то, а затем встал и объявил: — Нужно убираться отсюда. Они быстро потушили остатки костра, чтобы ничто не смогло загореться после их ухода. До того, как сесть на лошадь, Мерлин взял Артура за руки и спросил: — Ты не замёрз? Артур пожал плечами: — Немного. Глаза Мерлина мягко загорелись золотом, и Артур едва не задрожал от тёплой волны, распространившейся от рук по всему телу. Волшебник коснулся ладонью его раскрасневшейся от тепла щеки, чтобы убедиться, что мальчик не замерзает и уж точно не насмерть, после чего подошёл к лошади. Так же изящно, как и в прошлый раз, он вскочил на неё, а потом подал руку спутнику. — Давай, забирайся, — мягко попросил он. К этому моменту у Артура было больше уверенности в том, что он делает. Хоть и было странно уезжать в другое королевство со странным стариком, гулявшим по лесу, не было никаких признаков того, что он связался с плохим человеком. Старец был неплохо одет. Он заботился об Артуре — следил за тем, чтобы мальчик не околел, предупреждал об опасностях, что могли поджидать в лесу. Немалую роль играло и то, что мальчик чувствовал, словно бы может ему доверять. Это было тоже что-то вроде магии, которая неожиданным образом связала их вместе. Если до этого сердце Артура билось чаще из-за беспокойства, то теперь это происходило от предвкушения будущих приключений. Не далее, чем через час, они вышли, наконец, из леса. Широкая тропа вела через сельскохозяйственные угодья прямо к городским стенам. За ними ничего не было видно — ни башен, ни куполов. Вероятно, из-за того, что Кецхераль находился на берегу Английского канала, который мог уходить вниз, к воде, хотя было странной идеей строить замок в низине. Вблизи стены казались просто огромными. Они были намного выше, чем те, что окружали владения его отца! Может ли быть так, что за ними не видно ничего не из-за снижения уровня земли, а по причине невероятной высоты? На вершине имелось множество сторожевых башен. Две из них находились по бокам от главных ворот. Те были сделаны из брёвен высотой с целые деревья, скреплённых чугунными перекладинами с помощью больших калёных гвоздей. Через бойницы в сторожевых башнях было видно фигуры людей. Очевидно, такие тяжёлые ворота можно открыть только магией. Когда они отворились, Мерлин спокойно въехал в город. Немало Артура удивило то, что, когда старик проезжал мимо, стражники, бывшие на земле, низко ему поклонились. Это показалось примечательным. В Кецхерале, вероятно, не существовало такого чёткого разделения города на районы, как в Камелоте, потому что население было относительно однородным. Здесь не было слишком бедных и крайне богатых. Может, у них были и те, и другие, лет сто или, может, двести назад, но затяжная война уравняла шансы. Лишь в последние десять лет город стали постепенно восстанавливать, и аристократия просто не успела образоваться. Оттого и странно, что стражники поклонились ему. Артур заметил, что волшебники явно отдавали предпочтение высоким постройкам. Когда он сказал об этом вслух, Мерлин объяснил, что такое положение дел обусловлено двумя причинами. Из них самую большую роль играл земельный налог. Власть в этом маленьком королевстве была централизованной. У Эмриса не было вассалов, как у короля Камелота, он ни с кем не делил ни территории, ни полномочия. После победоносной войны право распоряжаться всеми землями получил король. Тот распределил её между подданными, но обложил землю налогами, для каждого типа деятельности свой. Местные священники, называемые друидами, платили одну сумму, ремесленники — другую, жильё облагалось вообще третьим налогом и всё в том же духе. В частности, Артура удивило то, что налог платило и духовное сообщество. Разве их земля не отдана в услужение Господу? Они же, можно сказать, на всё королевство работают, поклоняясь богам, за каждую живую душу отвечают. Однако Мерлин покачал головой. — Мы не поклоняемся богам. — Как так? — удивился Артур. — У вас же есть вера в Старых богов, мне учителя рассказывали. — Есть, — волшебник благосклонно кивнул. — Но мы не поклоняемся им. Главное отличие нашей веры от веры в Иисуса Христа в том, что нас наши боги не создавали. По нашим представлениям они…что-то вроде высшей расы. Они умнее людей, могущественнее людей, им ведомо то, что нам никогда не постичь, а живут они в таинственных и тёмных мирах, где человеку не выжить. Мы же являемся для них кем-то вроде подданных или вассалов. Каждый волшебник имеет шанс диалога с ними, но боги не очень хотят общаться просто так, а иногда и не могут. — Не могут? — Видишь ли, когда-то давно они имели обширные контакты с людьми. Например, у первого короля волшебников были определённые родственные связи с богом света. Однако позже им пришлось удалиться в те странные миры. Оттуда достучаться до нашего весьма проблематично, а из нашего — до их, из-за чего просто так они неохотно идут на контакт. Для этого мы и строим храмы. — Они помогают вам разговаривать с богами? — Верно. Наши храмы представляют собой обособленную магическую систему, позволяющую богам спокойно разговаривать с нами. — А если бы весь мир представлял собой один большой храм? Что тогда? — Ну, — Мерлин замешкался, потому что вопрос сам по себе был весьма странный, чего и следовало ожидать от ребёнка. — Тогда общаться с богами можно было бы из любой точки мира, полагаю. — Но если вы не поклоняетесь богам, зачем, в таком случае, вы им нужны? Зачем им говорить с вами? Мерлин поднял бровь: — А вы своему богу нужны только потому, что поклоняетесь ему? — К-как можно? — вопрос обескуражил Артура и даже показался в некой степени вульгарным, неприличным, из-за чего лицо мальчика покраснело. — Мы же, получается, дети Его. Он создал нас. Разве Вам поклоняются Ваши дети? Вне зависимости от того, да или нет, разве Вам придёт в голову заботиться о детях только потому, что они поклоняются Вам? — У меня нет детей, — скучающе заметил Мерлин. — Но, думаю, их заводят в первую очередь для того, чтобы те помогали по хозяйству, продолжили дело родителей. Им важно, чтобы после них жизнь на земле продолжалась и цвела. В любом случае, мне кажется, ничего из этого не относится к вашему Богу. Вы ничем ему не помогаете, и у него нет дел, которые необходимо продолжать кому-то, а при желании он может создать миллионы таких, как вы, из целой горы рёбер, оставшихся от вас, и песка. Ну, или из чего там был создан человек. Артур как-то раздосадовано покачал головой: — Господь просто любит нас. Но вас с богами, судя по всему, связывает не любовь. — Я бы назвал это партнёрскими отношениями. Мы делаем то, что они просят, а боги открывают нам истины, ведомые только им. Как и всем, кто забрался выше остальных, им интересно наблюдать за развитием жизни на Земле, в общем, и за нами, волшебниками, в частности. Возвращаясь к земельному налогу, вся соль была в том, что он рассчитывался дворцовыми казначеями, исходя из занимаемой площади и вида деятельности. Соответственно, если человек строит жильё, например, под сдачу его кому-то, он будет платить одинаково налогов и за двухэтажный дом, и за трёхэтажный. Нетрудно догадаться, какой дом ему выгоднее построить. Ремесленнику выгоднее спроектировать мастерскую так, чтобы на нижнем этаже находились рабочие помещения, а на верхнем — жилые. Второй аспект заключался в магии. Для того, чтобы построить высокое здание, обычному человеку нужны леса и рабочие, способные поднимать тяжести. Волшебники могут поднимать сколь угодно тяжёлые вещи на любую высоту из тех, что обозримы, поэтому им намного легче построить высокое здание. И они, как видно, этим пользовались. Когда Артур спросил, почему король не придумал, как брать налоги со всего имущества, Мерлин покачал головой: — Когда эта земля стала нашей, она лежала в руинах. У людей было лишь то, что они могли унести на руках. Не нужно отбирать у них больше, чем они могут позволить себе отдать. В принципе, это было видно. После войны волшебники в первую очередь привели в порядок заброшенные каменоломни. Те не использовались захватчиками, потому как узурпаторы сменялись один другим, и никто не занимал эту землю так долго, чтобы озаботиться налаживанием жизни. Волшебники были твёрдо намерены остаться в этом месте и любым способом защищать его, а каменоломни нужны были для добычи строительного материала. Из него они возводили свои высокие дома. Причина, по которой они строили не из дерева или глины, в том, что каждый человек здесь, будь то взрослый или ребёнок, собственными глазами видел огонь войны. Каменную постройку сложнее поджечь или разрушить. Город частично всё ещё лежал в руинах. Даже с помощью магии нельзя отстроить его заново за каких-то десять лет. Если деревянную хату сожгли, пепел нельзя обратить в деревья. Если кирпич или камень разбился, а раствор рассыпался, куски камня нельзя снова сделать целой глыбой, а для того, чтобы удержать их вместе, всё-таки понадобится новый раствор. Волшебники смогли заключить мир с некоторыми областями и даже наладить с ними торговлю несмотря на то, что все они лежали за одиннадцатью королевствами, взявшими передышку, но не сложившими оружие. Дело в том, что с теми регионами, с которыми у волшебников установился мир и деловое взаимодействие, не воевали и те одиннадцать областей. Они не могли трогать их повозки, а вот торговцев, идущих со стороны Кецхераля, убили бы сразу. Поэтому в Кецхераль приезжали чужеземцы и занимались обменом товарами здесь. Однако значительная доля международной торговли Кецхераля приходилась на страны, находящиеся за каналом. Немаловажно было и то, что Кецхераль вышел из войны с Камелотом и теми самыми дружественными ныне областями победителем. Деньги с контрибуции пошли в королевскую казну. Их не раздавали людям просто так. На первое время населению с них не было никакого проку. В первую очередь нужны были пища и кров. Королевская администрация платила этими деньгами земледельцам за работу на полях. Строителям платили за возведение жилья. Торговцев снаряжали в экспедиции. Ремесленникам платили за кухонную утварь, мебель и прочие вещи, необходимые в быту. Швеям платили за одежду. Государство как бы закупало у них работу и продукты, а затем жертвовало нуждающимся. Таким образом, у всех всё было, но никто ничего не получал даром. Строители ели хлеб, произведённый земледельцами, а те жили в построенных ими домах, и обе эти группы людей пользовались предметами, произведёнными ремесленниками. Впоследствии, когда жизнь потихоньку наладилась, необходимость в приобретении рабочей силы и продуктов у государства отпала, обмен товарами и денежный оборот закрутился по всему королевству. Люди торговали друг с другом и с доходов платили налоги в государственную казну. Артур видел, что жизнь не то, чтобы кипела, но развивалась в каком-то своём умеренном темпе. Лошадь Мерлина никуда не сворачивала, а люди, стоящие у них на пути, расступались и тут же опускали голову. Разумеется, у Артура возникли подозрения по поводу старика, которому явно не случайно на пути попадаются кланяющиеся люди. "С другой стороны, это же не обязан быть именно он, верно?" — подумал Артур. В конце концов, не один Эмрис воевал за Кецхераль. У него были военачальники, которые по окончании войны просто не могли не стать важными людьми. Может, Мерлин — это один из них? Как оказалось, прямая дорога, по которой они ехали, вела в королевский замок. Когда тот замаячил на горизонте, Артур осторожно скосил взгляд на руки Мерлина. На правой, на безымянном пальце было кольцо. Точно такое же висело у самого Артура на шее, скрываясь под туникой, на серебряной цепочке, потому как пока что он не мог его носить даже на большом пальце. "Как же так?" — подумал Артур. — "Я столько его разглядывал! Как я мог не заметить этого кольца?" С другой стороны, непонятно было, можно ли его винить? Старик только с виду казался простым, на самом деле он был полон интересных деталей. Артур с самого детства носил это кольцо — символ Камелотского мирного договора. Пусть и был мал, мальчик являлся принцем, и был поставлен в известность, что ради сохранности мира между королевствами он обещан старому королю Эмрису. Из-за того, что на время заключения договора мальчик едва родился, Великий волшебник пошёл на уступку. Она заключалась в том, что Артур должен обвенчаться с ним тогда, когда примет корону отца. Во всём остальном у короля Камелота не имелось особого выбора. Даже венчание должно было происходить не перед лицом Господа, а по языческим традициям волшебников. В любом случае, пусть ему не нравилась идея однополого брака, да ещё и с глубоким стариком, он проиграл. Если б он отказался, королевство бы просто уничтожили. Но Артур не особо переживал по этому поводу. Во многих королевских семьях Альбиона, в отличие от королевств на континенте, не зазорно организовывать браки по расчёту между мужчинами. Всё началось с короля Магбета, у которого не было иных свободных детей, кроме наследника престола. Кандидатуры более дальних родственников его оппонента, короля Меригора, уже не устраивали, и, скрепя сердцем, Магбету пришлось отдать за сына противника своего наследника, чтобы скрепить мирный договор. Проблема производства наследника в этом случае решалась просто — тот супруг, который был готов к появлению такового, зачинал его с наложницей. Другой тоже мог так поступить, будучи отчимом ребёнку своего супруга. В такой семье наследником становились так же, как и обычно, по праву старшинства и, реже, по личным талантам и заслугам. Многие выразили осуждение подобной практике. В основном, это были области, подверженные влиянию христианства, например, Камелот или Арма. Однако короли не христианизированных областей задумались: а правда, почему я должен выдавать своего наследника просто за дочь короля, если могу выдать за того же наследника? Дети, рождённые в этом браке, будут иметь право владения обеими областями! При этом оба эти мужчины не обязаны были и правда спать друг с другом. Вера в Старых богов у волшебников — крайне раскрепощённая религия, поэтому у короля Эмриса не возникло проблем с тем, чтобы пойти на такой шаг. Судя по тому, что он только что поведал Артуру, не знавшему о его личности, волшебники вообще не страдали от каких-либо запретов, предписанных моралью. По какой-то причине он не скрепил союз с Утером. Возможно, его больше привлекала кандидатура кого-то, кто будет править в далёкой перспективе, а не того, кто правит сейчас. У него, в отличие от короля Утера, был выбор. Само собой, даже когда тебе десять и ты не особо взволнован велениями сердца, быть помолвленным со стариком неприятно. Артур регулярно видел старых священников да министров, и ему вовсе не хотелось одного из них в мужья. Однако и серьёзных причин для беспокойства не было. Артур знал, что ему, скорее всего, не придётся делить со стариком ложе. До этого момента вообще существовала вероятность, что он так и не встретится с женихом, потому что старики, как известно, долго не живут. Кто же мог подумать, что его по чистой случайности вызволит из беды сам король Эмрис! По каким таким делам он мог проезжать мимо той речушки? Одноимённая крепость в Кецхерале, их королевский замок, оставалась неизменной на протяжении веков. Тем, кто захватывал эти земли, нужно было защищаться от партизанских и открытых нападений. Ни у кого в такой ситуации нет времени строить новый. Благодаря этому старинный замок уцелел. Ворота открылись, и Артур с ужасом осознал, что они-таки въехали на территорию дворца. Тот и правда находился намного ниже, например, Шервудского леса. Практически на каменистом берегу канала. В этой части города уже прохладно, зато можно было услышать шум волн и дыхание Кельтского моря. Слуги, проходившие мимо, останавливались ненадолго, заметив, что ворота открылись, тихо кланялись королю и отправлялись дальше по своим делам. Кто-то из стражи пошёл звать конюшего, чтобы тот позаботился о лошади Его Величества. Всё происходило в спокойной обстановке, словно не король Кецхераля вернулся домой, а какое-нибудь среднестатистическое государственное лицо. Когда тот спустился с лошади, к нему и вовсе подошёл какой-то старик и очень недовольно окрикнул: — Мерлин! Вид у старичка был, как у сердитой жены, что весьма удивило Артура. Ни робости, ни склонённой головы, наоборот, скрестил руки на груди и нахмурился. — О, Гаюс, — не моргнув и глазом, поприветствовал его Эмрис, как старого друга. — Смотри, кого я к нам привёл. Он поднял Артура на руки и осторожно спустил на землю. Поставил его возле себя и хлопнул по плечу. — Это Джо. — Кто? — пуще прежнего нахмурился старик. — С каких это пор ты привозишь домой детей? Это твой трофей, в лесу наловил? Эмрис наклонился к Артуру и тихо, но так, чтобы этот Гаюс точно услышал, сказал: — Он так шутит. Затем выпрямился и показал на старика рукой: — Джо, это — Гаюс, он наш сенешаль. Если вдруг тебе понадобится что-нибудь спросить, можешь смело обращаться к нему. Гаюс, это — Джо. С сегодняшнего дня он побудет моим слугой. — Кем?! — выплюнул Гаюс. — Зачем тебе вообще личный слуга? — Нужен, — кивнул Эмрис, как будто этим всё сказано. — Послушай, ты же отправился на охоту с Утером. Почему ты вернулся так скоро? Один. Без Утера, в смысле. — Мы поссорились. Звучал он так легкомысленно, что становилось понятно — что бы там ни произошло, он ни о чём не жалеет. — Ты опять нагрубил ему, да? — Положение позволяет мне это, — пожал он плечами. Похоже, Мерлин — это его настоящее имя, в то время как Эмрис — тронное. В любом случае, Артур решил называть его так, как тот сам просил его звать. Судя по всему, никто не понял, кто он такой на самом деле, потому что ему и правда выдали кровать в общей комнате для слуг. Так как Артур прибыл совсем без каких-либо вещей, ему выдали чистую повседневную одежду, представлявшую собой белые свободные штаны и красное платье до колен, а также ночную сорочку. Затем новоиспечённого слугу Его Величества повели осматривать поле будущей деятельности. Оказалось, Мерлину всё-таки нужна была помощь. У него была тревожность в связи с богатым военным прошлым, и он не любил, когда кто-то другой просто находится в его личных комнатах, что уж говорить о том, чтобы убирать какие-то вещи. Услышав об этом, Артур уже было подумал, что его ждёт многолетний бардак, однако очень хорошо, что Мерлин оказался достаточно чистоплотным, чтобы не привести Артура в ужас. Его личные покои имели сравнительно небольшие размеры. Замок никогда не был столицей обширных земель, и потому сам имел довольно скромные габариты, зато необычайно толстые стены. Здесь было два стрельчатых окна с простыми ставнями из потемневшего от старости и сырости дерева. Они смотрели прямо на пролив. Шум волн в этой части замка был особенно хорошо слышен, и если выглянуть из окна, можно было увидеть, как те бьются о большие чёрные камни на берегу. А за линией воды выглядывал силуэт крупного острова. "Авалон" — понял Артур. Ещё он подумал, что, вероятно, здорово засыпать под шум волн. Холодно, правда, море не самое тёплое, с его стороны дули холодные ветра, просачиваясь через щели в ставнях. К спальне была пристроена небольшая гардеробная комната — её симпатичные резные дверцы расположились прямо напротив большой кровати. По ней было видно — вот что-что, а спать Его Величество очень любил. По одной стороне от кровати стоял сундук, по другой — табурет. На полу у изножья расположилась грелка. Пол устлан коврами, за спинкой кровати висел плотный гобелен. Камин был в стене напротив окон, а перед ним стояла небольшая поленница. Похоже, Его Величество наслаждался теплом, сидя на кровати, потому как больше здесь ничего не было. Кабинет располагался в соседней комнате, и вот он уже был интереснее. Размеры его превышали королевские покои в два раза, создавалось впечатление, что здесь Его Величество проводит основную часть времени. В кабинете было всего одно окно, подле которого разместился дубовый стол. Помимо этого, в центре стоял сундук, а по разным сторонам от него — кресла. Как и в предыдущей комнате, все полы устланы коврами. Стены были уставлены шкафами с полками, а на них — много разных предметов: книги, стеклянные шары, склянки, трубки, мешочки, полные чего-то неизвестного, свитки, шкатулки и всё в том же духе. На столе также было достаточно бумаг, писем и писчих принадлежностей, таких как печати, перья и чернильницы. Здесь стоял запах книг и лечебных трав. А также пыли. Много пыли было и в той, и в другой комнате. Артура даже одолело любопытство, и он спросил: — Почему ты не убираешься с помощью магии? Это же, наверно, так легко. Старик покачал головой. — В моих комнатах слишком много магических предметов. Ничего страшного, когда у тебя есть один или два, но когда их больше, энергия каждого предмета переплетается между собой и создаёт свою особую незримую среду. Она очень сложная, её крайне тяжело диагностировать. Велика вероятность, что, если я попытаюсь убрать пыль с помощью магии, комната взорвётся. — То есть ты вообще не используешь магию в кабинете и покоях? — И ещё в одной комнате, — загадочно ответил Мерлин. Что ж, Артур отказывался называть это комнатой. По сути, это была огромная пристройка, и больше смахивала на домовую церковь, чем...как он там её назвал, комнату? В силу возраста умом Артур ещё не понимал, но эта штука казалась ему похожей на домовую церковь из-за конструкций. Основой служил крестово-купольный свод. На мощных арках покоился барабан, окна в котором освещали всё огромное пространство этого величественного сооружения, вход в которое был, судя по всему, только изнутри замка. А на барабане высился купол, обитый синим бархатом с крупными перламутровыми звёздами. Артуру, раскрывшему рот от изумления, лепестки купола, раскрывающиеся вокруг светового барабана, напомнили одеяния Девы Марии. Это была библиотека. Войдя в неё, Артур с Мерлином оказались лишь на втором ярусе. Он держался на балках из толстенного бревна, заложенных в кладку стен. Пространство было двусветным, и перекрытие из бруса, на котором они стояли, составляло всего около трёх метров. По краю грубо выполненного перекрытия шли перилла с тщательно выделанными резными квадратными балясинами. На пол первого яруса можно было спуститься по двум лестницам, и там, в самом низу, стояло несколько столов для чтения и кресел. Вся же площадь стен, от пола нижнего яруса до барабана, была заполнена полками с книгами, коим не было числа. Если человек хотел добраться до тех, что были слишком высоко, ему пришлось бы использовать длинные лестницы, имеющиеся здесь в количестве около десяти штук. А самое главное, в тени арок скрывались галереи, в которые плохо проникал свет от барабана. Однако если присмотреться, можно увидеть, что и их интерьер составляли книги и свитки, кое-как умещающиеся на многочисленных полках. Артур никогда в жизни не видел столько книг! И ведь под этими тоннами книг и свитков лежат такие же тонны пыли! Если поднять взгляд наверх, всмотреться в слепящий свет, льющийся из витражных окон, можно увидеть множество золотистых искр. Это пылинки сверкают в милостивом сиянии дня. Заметив расширившиеся от ужаса глаза мальчишки, старик напомнил ему: — Я же говорил тебе не ждать лёгкой жизни.