Все ваши вещи мертвы

Без четверти шесть. В дверь настойчиво затарабанили. — Тааш, Тааш, Тааш! — голосила вернувшаяся в родной дом Иветта. — Прием, ты там? У меня был усрачно тяжелый день, мне позарез необходим релакс! Только заикнись, что передумала! Тааш вздохнула и пошла открывать. Может, оно и к лучшему. Повод развеяться после «Виммарка» и борьбы со смартом Стэнтона. До легкого тумана в голове напиться кампариты в компании шустрой и быстрой на знакомства Иветты. Прижать ухо к земле, слушая местные сплетни. Гарцевавшая в холле барышня Монтилье выглядела... причудливо. Атласная золотая блузка с пышными рукавами и поддельными кружевами. Темно-синие штаны-буфф. Сетчатые чулки и туфли с огромными сверкающими пряжками. Она распустила волосы, обильно подчернила глаза, вывела губы в пунцовый цвет и осыпала лицо слабо мерцающей пудрой охристого оттенка. — Скажи, клевенько? — Иветта бурей ворвалась в номер. Бросила взгляд на кунари и заверещала: — Какого демона ты до сих пор торчишь в трусах и майке? Я тебя не в пляжную обжираловку тащу, а в трушное стильное местечко! Ты же столичная штучка! Позорище! Где твои шмотки? — Там, — обреченно указала Тааш. Монтилье метнулась к гардеробу, ожесточенно роясь на полках. — Иветта... может не надо, а? — Это фишка заведения! — негодовала Иветта. — Там клубятся сплошные гики, как ты и Рене! Которые текут мозгами по всякой херне типа «Инквизиции», — она нашла тисненую замшевую жилетку с пряжками и цепочками. Поцокала языком, швырнула приунывшей кунари. Добавила штаны из синтетокожи и цветастый шарф. — Пакуйся, да пошустрее. Ради тебя пришлось брать напрокат эту фигню с кружавчиками! — Знала бы, привезла косплей, — пробухтела кунари, сражаясь в спальне с чрезмерно облегающими задницу штанами. — Спасибо за хлопоты, Ив. Кстати, тебе очень идет. Конкретный образ или что-то по историческим мотивам? — Бабуля в прокате уверяла — Алый век. Портрет богатенькой фифы из Антивы, — Иветта изобразила ослепительную улыбку, покружилась и пожаловалась: — Уфф, жарковато. Ты еще и косплеер? — Есть грешок, — Тааш скрутила шарф, соорудив из него пояс. — Так сойдет? Барышня Монтилье округлила глаза и завистливо вздохнула: — Ты в курсе, что выглядишь, как одна из суровых косситских дамочек былых времен? В один прекрасный день они сносят городские ворота, сгоняют жителей на площадь и говорят — слушайте сюда, засранцы! Или все дружно с песней принимают Кун, или мы начинаем рубить головы. — Гнусная клевета и имперская пропаганда, — возмутилась кунари. — Между прочим, мы даже с Тевинтером заключили мирный пакт. Хотя винты усердно пялили нас пять веков подряд без смазки и перерывов на обед. — Вот только давай без лекций по истории, — отмахнулась Иветта. — Накрасить тебя мы не успеваем, но с такой фигурой и нюдово сойдет, — она глянула на спрятанный под кружевной манжетой браслет. — Хватай топор, время грабить и насиловать! Мадам Хосефа при виде расфуфыренной племянницы и ее спутницы неодобрительно поджала тронутые розовым блеском сухие губы. Блэквуд показал из-за спины тетушки большой палец. Подумал, ухмыльнулся, выразил всей бородой сугубый эстетический восторг и показал два. — Тетя, теперь-то отчего не слава Создателю? — заскулила Иветта. — Мы идем приобщаться к богатой городской истории! Тааш, подтверди! Кунари послушно закивала. — Вот, Тааш знает. Она умная. — Монна Тааш, — голос хозяйки пансиона был исполнен смирения и кроткой печали, — уверена, вы серьезная и достойная девушка. Умоляю вас о величайшем одолжении. Как только эта юная особа начнет вести себя неподобающим образом, затолкайте ее в багажник такси и отправьте домой. Я оплачу все расходы по доставке. Не покупайтесь на ее уговоры и доверяйте ни единому ее слову. — Вот зачем ты так? — надула губки барышня Монтилье. — Что теперь Тааш обо мне подумает? — Она должна знать, с кем имеет дело, — стояла на своем мадам Хосефа. — Напомни, что случилось с твоим последним поклонником? — Я-то здесь каким боком, если придурок сам виноват? — не дрогнула Иветта. — Никто его за язык не тянул. Представляешь, сидим в пабе, до отказа набитом болельщиками. Идет второй тайм полуфинала, парни нервно потеют и хлещут виски кегами. Этот идиот берет и на голубом глазу вякает, мол, «Близняшки» отстой. Он болеет за денеримских «Грифонов». — Жив-то хоть остался? — посочувствовала Тааш. — Ой, да ладно! Всего три недели в койке. Я ему пятнадцать процентов скидки на пластический ремонт физиомордии выклянчила. Стал даже краше прежнего. Тетя, дядя Рене, карета у подъезда. Пока-пока, увидимся с похмельного утреца. — Иветта!.. — умоляюще воззвала любящая тетушка, но барышня Монтилье со всех ног устремилась навстречу ночным соблазнам. — Точно говорю, старый хрыч вспомнил молодость и делает на тебя стойку, — высказалась она, едва захлопнулись дверцы такси. Машина покатила сквозь дремлющие в летних сумерках улицы. — Все, тебе пиздец. Будешь всякий вечер сидеть на диванчике и таращиться в квадратное окно на старомодное дерьмище. — Может, я ничуть не возражаю против общества пожилых джентльменов, — чопорно заявила Тааш. Иветта расхохоталась: — Рене сто лет в обед стукнуло. Он пердит, кряхтит и скрипит при ходьбе. А еще, — она привалилась упругим боком поближе к кунари, — готова поспорить, он воображает себя кем-то наподобие вашего любимчика Хоука. Одиноким, жестоко брошенным на произвол судьбы последним героем безжалостного мира. — Блэквуд вправду твой дядюшка? — Тааш отметила неожиданную меткость характеристик болтливой и вроде бы легкомысленной девицы. — Не-не, — помотала кудрями Иветта. — Рене просто Рене, хотя на самом деле он почти уже семья. Смотри сюда. Жили-были в Антива-сити сестрички Монтилье, Хосефита и Палометта. Хосефа была дамочка деловая и целеустремленная, что твоя ракета «Терновник». Как-то фирма запульнула ее торговым представителем в Орлей. На шикарной презентации она возьми да познакомься с бравым орлейским воякой, шевалье Арманом де Тууром. — Вскоре над ними запорхали голуби, повсюду висела кристальная благодать гирляндами и звенели свадебные колокольцы? — догадалась кунари. — Угу. Шевалье воспарил эдаким карьерным орлом, тетя Хосефа не отставала. Только с детишками у них не сложилось. Тем временем Палома и ейный муженек, ну, матушка моя с папаней, бодро настрогали аж шесть спиногрызов, — Иветта поморщилась. — Милый Создатель, я люблю свою семью, но это ж Антива. Ор в доме стоял с утра до вечера и с вечера до утра. Хоть вешайся. Я об ту пору в старшую школу ходила, ну и решилась намекнуть тете — спаси. Она шустренько примчалась. Заявила с порога, мол, нефиг юной деве прозябать в провинции, нянчась с малышней. И забрала меня. В Орлей, в Монтсиммар. Когда Арман бригадным генералом вышел в отставку, мы перебрались в Киркволл. Коттедж этот купили. Де Туур зазвал в соседи давнего сослуживца, сэру Блэквуда. Они с Арманом в начале Прогрессивных оттрубили три не то четыре года на Сегероне. Люди шепчутся, на треклятом островке даже сейчас отнюдь не тропический курорт, а тогда вообще был сплошной мрак и ужас. — Верно шепчутся, — машинально кивнула Тааш. — Армана тамошние сепоры в джунглях нехило так подстрелили. Он хромал, с палочкой ходил. Но ничего, всю дорогу бодрился. Милейший был дядька, покуда его инфаркт не хватил. Ирония судьбы — скопытился прям на тусовке ветеранов. Бывалые вояки сползлись прибухнуть в память какой-то исторической орлейской драчки. Арман толкнул пафосную речь, потянулся за стаканом... р-раз, и вот он уже тихий, синий и грустит под столом. Тетя жутко расклеилась. Заедала бренди транками. Блэквуд здорово тогда ее поддержал, без подъебок говорю. Семейный пансион — его идея. Чтоб тетя Хосефа отвлеклась и не страдала. Гульдеры на счет, опять же. Не все на арманову пенсию от орлейских щедрот в нитку тянуться. Тетя уговорила Рене перебраться к нам на постоянку. Якобы помогать с делами и бухгалтерией. Я думала, через годик-другой эдакой помощи он заменит ей Армана. Тетушка до крутых парней в форме сама не своя. — А он чего? — А ничего, — фыркнула Иветта. — Джентри старой закалки. Ходит кругами, восхищенно таращится и сопит в бороденку. — Собирается с духом, — хмыкнула Тааш. — Да сколько можно собираться? — недоуменно всплеснула руками барышня Монтилье. — Так весь дух улетучится, останется сморщенный гондон. Приехали, на выход! Их высадили у пределов Старого города, неподалеку от причалов туристических лайнеров. «Морская королева», должно быть, еще стояла в порту, ожидая возвращения пассажиров. Шли по вечерним улицам, вымощенным неровными булыжниками, переходя из одного светового пятна в другое. Туристов стало едва ли не больше, чем днем. В распахнутых дверях заведений мелькали цветные вспышки стробоскопов и ритмично гремели танцевальные хиты. Тысячами светодиодов мерцали перекинутые через узкие улочки полотнища световых занавесей. Где-то надрывно хохотали, где-то хором блажили под караоке. Повиснув друг у друга на плечах, шатались захмелевшие компании. Одолевая испытание легендарной Киркволльской лигой — пройти демонову дюжину заведений, опрокинув в каждом не менее трех шотов. Иветта целеустремленно ныряла в темные подворотни и извилистые, не нанесенные на спутниковые карты проулки, следуя к известной ей одной цели. Кунари шагала следом. Мрачным видом шугая невнятные силуэты, якобы ненавязчиво пристраивавшиеся в кильватер. На какой-то из глухих брандмауэрных стен мелькнула светящаяся надпись Red в перечеркнутом овале. Ночной Киркволл обладал специфической, тревожной привлекательностью. Наводя на мысли о том, что блеск неоновых вывесок и дрожь электронных аккордов ничуть не изменили его темную, древнюю, кровожадную сущность. Искаженные тени прохожих на стенах вполне могли вести самостоятельную жизнь. Затемненные окна древних особняков пристально следили за суетой беспечных людишек. Они протолкались сквозь небольшую толпу, обступившую уличную труппу. Актеры показывали фаершоу с чашами, наполненными завесным огнем. Зрители ахали, хлопали в ладоши, визжали, вели хронику в прямом эфире. Иветта взбежала по лестничке в пяток крошащихся ступенек, свернула в тупик и остановилась у облупленной двери с табличкой «Для персонала». Поправила волосы и кружева, нажала на скрытую каменным выступом сенсорную панель. Они терпеливо ждали, прислушиваясь к отдаленным всплескам музыки, пока дверь малость не отодвинулась в сторону. Отточенным жестом Монтилье сунула в темную узкую щель сложенные вдвое купюры. Внутри зашуршало. Дверь распахнулась пошире. Шевельнулась массивная, бесформенная тень: — Запрыгивай на борт, подруга. Правила хорошего тона помним? — Ни в жисть не забудем, — отозвалась Иветта, хватая Тааш за запястье и просачиваясь в недра заведения. — Спасибо, милый. За мной не заржавеет. В полумраке кунари несколько раз споткнулась о составленные вдоль стен узкого служебного коридора ящики в жестяной обивке. Иветта на ощупь раздвинула плотный занавес. Они вошли в перенасыщенную звуками и запахами атмосферу. Словно с головой окунулись в бурлящую теплую воду целебных источников Эмприз-дю-Леона. — «Висельник», — в голосе Иветты звучали патриотические нотки истинной киркволлер, пусть и не рожденной в Городе Цепей. — Самый что ни на есть натуральный. Наверху даже музей Чемпиона и его команды есть. Вот. Типа, добро пожаловать. — Ух ты, — честно признала Тааш. — Сногсшибательно. Если верить энциклопедиям и хроникам, подлинное здание легендарной таверны «Висельник» было сильно повреждено взрывом двести лет тому в ходе беспорядков Бессонной Ночи. Уцелели только подвал и часть помещений первого этажа. В последующие годы владельцы фактически отстроили таверну заново. Ориентируясь на сохранившиеся записи воспоминаний очевидцев и несколько зарисовок с натуры. Тааш мудро решила оставить полезные сведения при себе. Углядев в толпе приятелей, Иветта поволокла новую подругу знакомиться. Кунари бодро кивала, пожимая руки и светски щебеча «Очарована, очень приятно, как поживаете?». Знакомцы барышни Монтилье были шаблонно симпатичны, социально приветливы и подчеркнуто не пялились на ее рога. Когда большая часть компании отчалила на танцпол, кунари потихоньку сместилась к барной стойке. Надежной и неприступной, как бастионы Киркволла. Засела с бокалом кампориты, где среди тающих кубиков льда совершала героический заплыв одинокая оливка. В разбитом опорными колоннами на условные секции просторном зале с низким сводчатым потолком сочно пульсировала знакомая мелодия. Навострив уши, Тааш опознала старую как мир «Девушку из Ред-Кросса» в синтет-аранжировке с преобладанием струнных. В уголке затишья большая компания азартно резалась в карты. Отсеченная от столиков страховидными ржавыми решетками с гроздьями пластиковых черепов, тянулась полоса танцпола. До отказа забитая посетителями в пестрых исторических нарядах. Большинство гостей довольствовалось условной стилизацией под Благословенный, Драконий и Алый века, но попадались и настоящие жемчужины швейной реконструкции. Меж танцующими искрой мелькнула золотая блузка Иветты Монтилье. В глубине зала высилось некое подобие позорного столба с деревянной колодкой. В данный миг из отверстия торчала курчавая головка орлейской леди в кружевной маске. Рядом, небрежно помахивая тонким хлыстом, громко вещал о грехах и добродетелях здоровенный кунари. С эффектным замахом (однако совершенно безболезненно) экзекутор стегнул наказуемую по откляченной заднице. Дамочка заверещала и задергалась, плаксиво каясь. Ее друзья взахлеб гоготали, делали фотки и наперебой подсказывали, в каких грехах повинна их заблудшая подруга. Баллада о погибших в Ред-Кроссе влюбленных сменилась залихватской шанти про отважную пиратку Беллу Наггетс. Перфоманс покаяния шел полным ходом. Мертвый Стэнтон лежал в холодильнике морга городской больницы святой Доротеи. О, ну перестань же. Тааш постучала по стойке, жестом прося повторить заказ. Барменша, тоненькая шустрая девица с крашенными в лазурный цвет волосами и накладными эльфьими ушками, выставила перед ней бокал. Мозг упорно отказывался расслабляться, так и эдак комбинируя скудную россыпь сведений. Она по глоточку тянула приторно-сладкую кампориту, прислушиваясь краем уха к всплескам болтовни по соседству. Посетители карабкались на высокие табуреты. Заказывали напитки, сплетничали, флиртовали и растворялись в шумной круговерти. Компания игроков завершила партию, рассчиталась, уступила место следующим. Орлесианку у позорного столба сменил рыжебородый дверг. Он громко возмущался, пока его спутники хором требовали достойной кары не верящему в Андрасте еретику. Кунари поиграл мускулами и отвесил гному шлепок куда покрепче, чем трепетной девице. — …чтоб мне сдохнуть, треклятая собачья шерсть была повсюду! Я говорю — знаешь, дорогая Элис, катись нахрен со своим Ферелденом и своими вонючими мабари. После эдакого отпуска я на врачах и антигистаминах разорюсь. Не будет тебе никакой записи на сеанс у мастера Гаона, и не зуди. Она обиделась и третий день подряд не дает, сучка драная... — …прорывается на левый фланг, пасует Рафаэлю. Тот обходит одного, другого, третьего, выходит один на один с вратарем. Стадион надрывается, этот антиванский ублюдок бьет — и... И прикинь, прям под финальный свисток кладет мяч в свои же ворота! Судья фиксирует гол. Парни из фанатского сектора в ахуе. Кто-то швырнул на поле фальшфейер — и понеслось... — …напомни, который год они рожают иглосвина хвостом вперед? Сначала эффективным менеджерам вштырилось сменить движок. Когда все предсказуемо посыпалось, концепт-отдел высрал новую гениальную по тупости идею. На волне хайпа шустренько перекроить отличный сингл под многопользовательский режим! Команда взбеленилась. Не, признаю, с забастовкой они малость погорячились. Но массовое увольнение сценаристов и разработчиков — это не выход. Это дно дна, когда снизу настойчиво стучат. По итогам теперь ни анонсированной игры, ни внятных перспектив, одно сплошное говнометание со всех сторон... — …Альфонс багровыми пятнами пошел, что твой оскверненный ебанурис, и давай блажить. Мол, и руки у меня из задницы, и мозгов отродясь нет и не было. Без его кредитки я через пару дней сдохну под Селестиновым мостом, трахнутая бомжами. Я стою-слушаю, обтекаю помаленьку, и чего-то вдруг такая досада меня разобрала. Годы впустую извела на это дерьмо поросячье. Столько сил угрохала. Врезала паразиту по роже, развернулась и ушла. Сразу из подъезда набрала адвоката. Теперь вот судимся. Детей жаль, а его — ни капли. Отстойно, что извели под корень всяких там Антиванских Воронов. Я б сейчас любых денег не пожалела. Наняла ассасинов с одним-единственным условием: кончить говнюка долго и мучительно. Отсняв процесс во всех подробностях. Зацени, каково потом сидеть с рюмочкой пиконьи, пересматривать и тащиться... Барные полки с множеством разноцветных бутылок тянулись до самого потолка, имитируя крепостную стену. В центре сверкала подсвеченная музейная витрина. На подложке алого бархата красовался здоровенный, причудливой формы старинный арбалет с длинным ложем. Время изрядно его потрепало — где-то сгинули добрая часть серебряных накладок и расположенных вдоль прицельной планки рунных камней. Пропали одна из стальных дуг и тетива. Даже поврежденное, древнее оружие устрашало. Оно было напрочь чуждым мирной эпохе социальных сетей и всеобщего взаимопонимания. Под витриной поблескивала большая медная пластина в виде обгоревшего куска пергамента. Тааш прищурилась. «Драгоценная Бьянка!— Торговое наречие, изящный размашистый почерк. Начертание букв до-Реформенное, сильно устаревшее. —Спешу донести пригоршню удивительных новостей прямиком из обледеневшего сердца Морозных гор. Небо разорвано пополам, повсюду кишат демоны, однако я все еще жив и местами даже цел. Конклав Джустинии в полном составе взлетел на воздух (не верь слухам, наш боевитый друг из Киркволла на сей раз точно ни при чем). Выжившие отступили в Хейвен. Местная банда лихих неудачников, отступников и еретиков носится с идеей возрождения Инквизиции. Представь себе, из руин храма к ним вышел натуральный остроухий вестник самой Андрасте, и теперь мы...» Этими строчками, тающими в пламени, завершались заставки второй и третьей «Инквизиции». Знаменитый обрывок письма, якобы написанный мастером Варриком Тетрасом и адресованный задушевной подруге. Может, доподлинный. Может, сотворенный талантливым подражателем. Может, одновременно другой умелец трудился над копией Бьянки. Ведь любому известно: знаменитый гномий арбалет был уничтожен в стычке с безумным эльфийским магом, считавшим себя воплощением Ужасного Волка. Но ведь это Киркволл и «Висельник». Настоящая или поддельная, Бьянка должна красоваться на почетном месте. Иначе как выдержать бешеную конкуренцию и привлечь внимание туристов? С другого конца стойки брызнуло радужной россыпью стразов. Тааш пригляделась и обреченно втянула воздух сквозь зубы. Где-то в ее психопрофиле наверняка скрывается пометка мелким шрифтом: «Помимо любви к вымышленному персонажу, страдает неодолимой тягой к ярким женщинам и элегантным человеческим мужчинам. При виде последних испытывает приступы спазматического рефлюкса, позорится и отчаянно комплексует». У незнакомца были уложенные безупречной волной темные волосы. Бронзовая кожа и отлично пошитый из белого и бежевого шелка наряд тевинтерского магистра. С полностью открытой левой рукой, схваченной браслетами. В полутьме таверны жгуче сверкали кольца, серьги и пряжки. Небрежно облокотившись на стойку, он болтал с барменшей — не той, что изображала эльфийку, а второй, одетой под антиванскую пиратку. Кунари украдкой мазнула пальцем по губам, проверяя, не капает ли слюна изо рта. Со вздохом заказала «Белый срез». Если уж топить горе в вине, то делать это со вкусом. Вдруг сегодня для разнообразия все обойдется? — Вот ты где, — из-под локтя вынырнула довольная, раскрасневшаяся Иветта в соблазнительно распахнутой блузке. — Потанцуем? Эй, чего такая смурная?.. Тааш взглядом указала направление. Барышня Монтилье сдавленно пискнула. Цапнула ламинированный листок меню и принялась яростно обмахиваться. — Бля, — выдавила она. — Ой-ой-ой, держите меня семеро, шестеро не сдюжат... Не придумав ничего лучше, Тааш нырнула в спасительные глубины «Белого среза». — Чего расселась? — зашипела над ухом Иветта. — Ждешь гласа Создателя с небес? Avanti, вперед! Иди, завоюй его! Она настойчиво ткнула кунари острым локотком под ребра — и неизбежное свершилось. Межреберные мышцы судорожно сократились. Надгортанник решительно преградил путь очередной порции текущего в пищевод алкоголя. Тааш передернулась и робко икнула. Помоги ей пресветлая Андрасте. — Горизонт чист, конкуренток нет, — настаивала Иветта, понятия не имея о близкой катастрофе. — Отличный шанс! — Ни единого, — сдавленно прохрипела Тааш, напрягая диафрагму в надежде пресечь бунт паникующего организма. — С какой такой радости? — вскинулась Монтилье. — Че за непроработанные юношеские комплексы? — Да ты просто глянь на меня. Серая кожа. Рога, — она опять икнула, теперь с тоненьким привизгом. — Я слишком здоровенная. Любой человечий мужчина вынужден пялиться на меня снизу вверх. — Хорош мотать сопли на кулак. Ты красотка. И вовсе даже не серая, а оттенка «влажный перламутр», — Иветта нахмурилась. — Только рыгаешь, как этот, как его, болотный рыбожор. Вдохни и не дыши. Медленно считай до десяти. — Не поможет, — кунари выхватила из бокала лимонную дольку и злобно впилась в нее зубами. От едкого привкуса немедля свело скулы и брызнули слезы. Она заикала в очень резвом темпе, смачно побулькивая в такт. Монтилье закусила губу, отчаянно пытаясь не ржать над чужой бедой. Барменша глянула с усталым сочувствием, ткнув пальцем куда-то вниз: — Монна, держите харч при себе. Латрина в подвале. Осторожно на лестнице. Тааш опрометью метнулась прочь из зала. Возможно, красавчик-магистр удостоит ее позорное бегство единственным рассеянным взглядом? Она скатилась по крутым ступенькам, едва не своротив раковину. Открутила кран, жадно нахлебалась безвкусной пузыристой воды, прополоскала рот, сплюнула. Икота не сдавалась. Кислый лимонный вкус намертво впитался в корень языка, разъедая слизистую. В одной из кабинок кто-то не терял времени даром, до отвращения энергично развлекаясь. Кунари злобно пнула выполненную под старину дверцу: — Эй, потише там! Блевать мешаете! — Отвали, — гаркнули изнутри. Парочка не остановилась. Звуки стали приглушенней и сдавленней, словно кому-то с размаху зажали рот ладонью. Тааш испробовала метод «руки вверх» и слегка попрыгала, ужаснувшись перекошенному лицу в зеркале. За какие грехи ей выпало столь жестокое проклятие? Всякий раз при виде симпатичного мужчины на нее накатывает жгучий интерес пополам с жуткой икотой. И не проходит, пока кунари публично не выставит себя неудачливой дурищей. Может, это ниспосланный Создателем знак того, что ей не суждено никаких «долго и счастливо»? Мол, хватит уже рогатой косситке облизываться на недоступных человеческих парней? Женщины любой расы, сородичи, дверги и эльфы столь бурной реакции не вызвали. Отношения с сородичами по разным вздорным причинам упорно не клеились. Двергов Тааш воспринимала исключительно как друзей, коллег и деловых компаньонов. Что касается элвен, Старший Народ активно компенсировал века угнетения, став желанной и недосягаемой мечтой для всего мира. Куда уж ей. Когда она вернулась — сконфуженная, в промокшей жилетке и с екающим скользким комком за грудиной — под сводами таверны нежно и щемяще витал эндинг «Инквизиции». Ухмыляющаяся Иветта восседала на ее табурете. Перед ней красовался высокий четырехгранный бокал, искривший слоями зеленых и лиловых оттенков. Сверху торчала обсыпанная сахарными кристаллами веточка долийской мяты. Очередной несостоявшийся парень ее мечты смылся. — Я сказала магистру, как он тебе приглянулся, — сходу выпалила Монтилье. — Разъяснила, мол, ты натура впечатлительная и трепетная. От восхищенного нервяка у тебя кишки намертво в узел скрутило. Он тебя ждал, между прочим. Такой милаха. Но компания буйных друзьяшек уволокла его бузить дальше. Вот, оставил тебе презент, — Иветта звонко постучала ногтем по краю бокала. — «Темный соблазн», самый дорогой в карте. Кунари сгорбилась, в расстройстве чувств боднув колонну. Прочный кирпич содрогнулся. Шокированные игроки в Порочную добродетель нестройно присвистнули. — Спасибо, Ив. Ты настоящий друг. Беги танцуй. Не стоит тебе со мной унылиться. — А ты? — Буду одиноко страдать, — Тааш уткнулась в бокал. — Беспросветно и безнадежно. Не впервой. — Да ладно тебе. Парни что автобусы — не выгорело с этим, подцепишь другого, — Иветта бесцеремонно ухватила косситку за качающуюся цепочку, подтянув ближе. Звонко и бесцеремонно чмокнула в лоб, туда, где костяная пластина рогов истончалась, сменяясь плотной кожей. — Надоест маяться дурью, подгребай к нам. Прошвырнемся, еще куда-нибудь заглянем. Глядишь, в соседнем кабаке наткнемся на твоего злобного колдуна. — Чтоб я опять начала икать без остановки. Ага, спасибо. Монтилье хихикнула и утешающе похлопала кунари по плечу. На танцполе запустили что-то старомодное и тягучее. Часть посетителей, измученная после танцев нестерпимой жаждой, хлынула к стойке, обеспечив барменш работой. «Соблазн» оказался на удивление забористым. Передумав разбавлять коктейль горькими слезами, Тааш позволила себе порцию сладких грез. Кто-то шумно взобрался на табурет по соседству. Постучал кулаком по стойке, приглушенно и свирепо рыча в мобильник: — ...напомни, на какое число был уговор? На двадцать шестое!.. Барышня, сообрази «Извержение в Кэл-Шероке», будь добра, и вискарика не жалей... Да я не тебе, тупица! Ну что ты заладила — Кадаш, Кадаш? Кадаш может все, но Кадаш не может все сразу! Да, понимаю, Старлетка изволили согласиться. У твоих реконов немедля встало, как разводной чугуниевый мост через Минатер. Но блядь, я не держу в кармане три десятка статистов! Обходитесь тем, что есть! Эту ораву надо еще в Каменюги доставить и обратно вывезти, а кто этим будет заниматься? Ты? Ты, Леске, зудишь и бесконечно сношаешь мой мозг. Спасибо, барышня!.. В общем, че могу — то сделаю. Готовь за срочность заказа тариф в двойном размере, вазелин и жопу. Что значит — нет? Сволочь ты, Леске. Взахлеб надрачиваешь со своими человечьими дружками, а мне даже Старлетку толком разглядеть не удалось. Если я и на этот раз окажусь в пролете, хрен те в глотку, а не смазливые статисты. Все, катись, дела у меня!.. Реконы. Каменоломни. Тоненькая дрожащая ниточка, которая вполне может оборваться в пустоту. Невнятный след лучше, чем вообще никакого. Кунари аккуратно развернулась. Рядом лелеял здоровенную кружку дверг. Один из той компании, что заливисто реготала рядом с позорным столбом, когда там вразумляли рыжего гнома. — Звиняюсь, монна, — рассеянно буркнул он, поспешно листая на экране толстым пальцем записную книжку. Тааш моргнула и сосредоточилась, снова превращаясь в туристку. Восторженную, любопытную, подвыпившую и не очень умную. — Очень прошу прощения, сэра, что невольно подслушала ваши переговоры, — робко заикнулась она. Гном оторвался от мобилы, с головы до ног окинув кунари настороженным взглядом прищуренных глазок. — Я верно понимаю, речь шла о... о Братстве исторической реконструкции? — Н-ну, допустим, — коротко согласился дверг. — Понимаете, я... я приехала из Вал Руайо в Киркволл провести отпуск. Но сколько можно тупо валяться на пляже и шататься по ресторанам? Хочется испытать что-нибудь эдакое... Внезапное. Выходящее за традиционные рамки и грани. Друзья очень рекомендовали посетить частное мероприятие в Каменоломнях... но в Сети нет совершенно никакой информации! Я представления не имею, как туда попасть и к кому обратиться! Кунари изобразила застенчивый взор. Отлично зная, что смахивает на друффало, хмуро пырящегося на врага из-под опущенных рогов. Дверг хрюкнул в кружку. Испытанный метод сработал, и кунари отважно поперла напролом: — Понимаю, сэра, нечасто приходится слышать подобную просьбу от незнакомки, но... Вы срочно разыскивали статистов для участия в шоу? Может, я подойду?.. — Плясать умеешь? — спросил дверг. Тааш поспешно кивнула. — Нервишки крепкие? Реконы пацаны такие, малость с прибабахами. Могут сходу брякнуть — вот, напяливай старые шмотки. Не в том смысле, что немоднявые, а в натуре рванье. Или выдать милипиздрический насисьник, как на эльфячьих статуях в музее. А потом начнут хором мацать за жопу. Мол, суровые времена. Никакого тебе уважения к личным границам. — Ух ты, — завороженно вздохнула кунари. — Иммерсивное шоу с сенсорным контактом? Ой. Ой, как увлекательно! Конечно, я бы с радостью согласилась! Вы не представляете, какой это энергетический всплеск! Какой чистейший экстаз — своими руками воссоздавать исторические события! Дверг шумно почесал клочковатую каштановую бороду: — Ага. Тот еще экстаз, чтоб его. Он подумал и представился: — Кадаш. Разветвленный клан Кадаш только в Киркволле насчитывал до двухсот кровных сородичей. Личного имени гном разумно не назвал. Что ж, в эту игру могут сыграть и двое: — Тааш. Они дипломатично чокнулись напитками. — Расклад такой, — деловито заговорил дверг. — Завтра... хотя нет, — он глянул на часы, — завтра это уже сегодня. Его пропускаем, значит, послезавтра. В четыре пополудни будь как штык на платформе «Планасен». Глянь на навигаторе, это около входа в нацпарк. Иди к памятному знаку долийцев. Там будет синенький микроавтобус с табличкой «Сбор персонала». Имей в виду, график жесткий. Ждем не более четверти часа, потом все. Кто не успел, тот опоздал. Водиле скажешь, мол, ты от Кадаша. На месте вам распределят роли, выдадут шмот, накрасят и разъяснят, чего и как делать. — Мастер Кадаш, как я могу отблагодарить вас за участие и понимание? — вполне искренне спросила Тааш. — Может, еще разок по «Извержению»? — А валяй. На втором алкозаходе нарисовалась Иветта с заинтригованными приятелями на буксире. Тааш представила Кадаша обществу. На третьем круге шотов все дружно сошлись во мнении, что партия в Алмазный ромб на раздевание — отличная идея. Пока рассаживались и сдавали карты, кто-то ущипнул Тааш за задницу. Она подозревала гнома. Или неваррского дружка Иветты, упрямо настаивавшего, якобы по линии матери он истинный Пентагаст. Или пьяно хихикавшую блондинку в эльфийском платье с таким глубоким вырезом, что просто не оставалось простора воображению. Стало легко и бессмысленно весело, как в любой полузнакомой и изрядно набравшейся компании. Монтилье проиграла арендованную блузку и забралась на колени к ничуть не возражавшему Кадашу. Парочки целовались. Неваррец украдкой запустил руку под жилетку кунари, водя кончиками ногтей вдоль ее голой спины. Было щекотно и приятно. К сожалению, юнец не был эффектным магистром с золотыми кольцами на смуглых пальцах. Его общество не грозило Тааш приступом затяжной икоты. Обычный мальчишка, только и всего. ************************************ Перед отъездом Тааш выложила на столик два мобильных телефона и задумалась. Жизнь такая непредсказуемая штука. Кадаш упомянул, на мероприятии надо будет переодеваться. Вряд ли она сможет повсюду таскать с собой мобильник. Очень не хотелось, чтобы оставшийся без присмотра смарт угодил в чужие липкие ручонки. Без связи она не сможет отправлять снимки и в случае чего позвать на помощь. Впрочем, снимки ей пока не нужны, она едет разведать обстановку. Она в силах постоять за себя. К тому же в Киркволле ей и обратиться не к кому. Не констеблю Доннику же названивать. Дотошный коп опять заподозрит ее в чем-нибудь криминальном. Кунари решительно запихала телефоны в маленький сейф, встроенный в стену спальни. Прижала палец к сенсору, скормив замку папиллярные данные. Натянула самый неприметный прогулочный комплект. Натуго обмотала косички вокруг оснований рогов, чтоб не лезли в глаза. Сунула в карман пластиковую кредитку и храбро отправилась навстречу неизвестности. Иветта или отсыпалась после веселого загула по барам Старого города, или героически потащилась на трудовую вахту. Мадам Хосефа ворковала в гостиной с кем-то из постояльцев. Тааш выскочила на ставшую почти родной и знакомой Вторую Парковую. Доехала на автобусе до платформы монорельса, на нем — до расположенной за пределами города станции «Планасен». Просторная парковка была до отказа забита машинами, трейлерами и издалека узнаваемыми туристическими автобусами. Посетители национального парка «Расколотая гора» ручейками текли под своды каменной арки, образованной скульптурами двух замерших в прыжке оленей с огромными развесистыми рогами. В разбросанных повсюду киосках торговали поддельной эльфийской бижутерией, стеклянными фигурками галл, плюшевыми мабари и плохо сделанными репликами долийских луков. Верещали дети, вымогая у родителей мороженое, пирожки наг-наг, карамельные яблоки на палочке и еще вон того игрушечного дракончика. Тааш сморщила нос. Подумав, что сейчас как никогда понимает Иветту Монтилье, при первой возможности удравшую из родительского дома. Памятный долийский знак высился чуть поодаль. Сложенный из серого лартаса, обросший плющом. Которое столетие с высокомерным презрением наблюдающий за пестрой людской суетой. Обещанный Кадашем синий микроавтобус стоял на месте. Водитель-дверг дымил одноразкой с вонючим привкусом пустынной арники и задумчиво пялился в яркий журнал. Тааш постучала по распахнутой двери: — Привет. Я от Кадаша. Для участия в шоу. — Залазь, — кивнул гном. — Осторожно... — ...с рогами, я в курсе. — Ага. Эй, вы двое! Свалите назад, дайте барышне место. Двое крупных ферелденских парней с недовольным ворчанием перебрались на задние сиденья. Вскоре подошли темнокожая девушка и тощий белобрысый юнец родом явно из Андерфелса, заняв последние оставшиеся места. Двери захлопнулись. Автобус надрывно чихнул двигателем, покатив по серпантинно вьющейся дороге. Начищенным серебром блестел залив. Меж зазубренных скал закладывали лихие виражи катера и водные мотоциклы. Распустив цветные паруса и гордо рассекая волны, шла здоровенная яхта. Тааш украдкой пересчитала пассажиров. Дюжина голов, похожи на уроженцев Вольных Марок и сопредельных стран. Все люди, она — единственная кунари. Социальный статус? Точно невысокий. Попутчики не выглядели рьяными любителями древней истории. Статисты, так их назвал Кадаш. Видимо, участие в постановочных мероприятиях Братства неплохо оплачивается. Лиг через двадцать пересекли арочный мост над бурной рекой и свернули по дороге направо. Шоссе с обеих сторон обступил густой лесной массив. Иногда в просветах мелькали коттеджи и фермы. Лес оборвался, автобус въехал в настоящее горное ущелье. Запетлял, следуя прихотливым изгибам дороги. Со скрипом тормозов остановился на обширной площадке, прежде служившей местом добычи гранита. Огромные блоки блестящего иссиня-черного камня (некоторые размерами почти с коттедж мадам Монтилье), не полностью отделенные от корневой породы, мрачно возвышались над рядком припаркованных машин. Дорогих, отметила кунари. Весьма и весьма дорогих, престижного А-класса. Пресловутые Каменоломни, некогда основа процветания Киркволла. Место гибели сотен тысяч согнанных на добычу камня рабов и былая каторга. Статистов встречала улыбчивая и деловитая женщина-гном с лэптопом наперевес. Помахала рукой и велела шагать за ней к откатным ангарным воротам, встроенным прямо в гранитные уступы. Большое помещение за воротами напоминало приемный зал центра социальных услуг — гудящие лампы дневного света, хлипкие пластиковые столы и стулья. Поблизости околачивалось с десяток человек и гномов в фирменных комбезах, украшенных яркими, но неразборчивыми нашивками. — Рассаживаемся! Сдаем мобилки и браслеты, заполняем анкеты, подписываем соглашения о добровольном участии, — бодро распорядилась женщина. — В случае затруднений обращайтесь к нашим служащим. Они помогут и подскажут. Тааш взяла из лотка анкеты, пробежала глазами по строчкам. Стандартный набор вопросов — укажите имя или псевдоним, возраст, вес, рост. Есть ли аллергии на пищу или лекарства. Занимаетесь спортом, если да, то каким и на каком уровне? Умеете танцевать? Петь? Принимали когда-нибудь участие в театральных постановках (любительские и школьные считаются), если да, то какого рода? Листок с кратким и удивительно расплывчатым текстом добровольного соглашения подтверждал готовность клиента принять участие в мероприятии, проводимом частной некоммерческой организацией «Астрариум». Компания не брала на себя ответственность за жизнь и здоровье клиента, обязуясь только предоставить комплекс услуг развлекательного характера. В орлейском суде низшей палаты эдакое соглашение не стали бы даже рассматривать, сходу объявив не имеющим юридической силы. Кунари глянула на сидевших за столами статистов. Большинство, не тратя время на прочтение договора, расписывались и совали листки сотруднице. Не затеять ли небольшой скандальчик с придирками, подумала Тааш. Нет, нет, отмена. Так она ничего не добьется. Слишком велика вероятность, что ее просто выставят нафиг. Она вписала данные, поставила галочки и черкнула неразборчивую закорючку. Гномка шуршала анкетами, вполголоса отдавая распоряжения. Ее подчиненные по двое-трое уводили статистов во внутренние помещения. Распорядитель направилась к столику Тааш. — Здрастье. Кадаш звонил, просил для тебя чего-то особенного, — сообщила она. — Ты случаем не Леске? — догадалась Тааш. — Ага, — разулыбалась гномка. — Она самая. Что, Кадаш сильно бухтел? Идем. Тебя называть, как в анкете — Тааш? — Угу. — Сильно не удивляйся, — болтала Леске, ведя кунари по узким коридорам в глубины бывших шахт и выработок. Мелькали занятые монтажом люди, тележки с оборудованием, куски здоровенных декораций, толстенные кабели и прожектора. — Сегодня у нас очень специфическая программа. А ты такая колоритная, грех задвигать эдакую фактуру в тень. Сюда, — она распахнула дверь в гримерку с подсвеченным трельяжным зеркалом и стойками, обильно увешанными разномастной одеждой. — Вэл, Надия! Работенка подвалила. Из кресел поднялись женщина-человек и гномка — темненькая, в отличие от белокурой Леске. Увидев кунари, дамы изумленно присвистнули. — Ну, это нечто... — высказалась гномка. — Точно, — поддержала напарница. — У вас есть час, чтобы сделать из нее конфетку, — скомандовала Леске. — Потом выход на сцену. Надия и Вэл переглянулись. — Ладно, — решительно шагнула вперед женщина. — Я Вэл, она Надия. Давай, быстренько скидывай с себя все. — Э-э? — озадачилась Тааш. — Костюм! — гаркнула Надия. — На твой размерчик подобрать еще толком надо! Загримировать! Антураж нацепить! Хочешь, блин, стать звездой шоу? — Разве у вас не Старлетка звездой? — заикнулась кунари, спешно выбираясь из штанов и футболки (конечно же, зацепившейся за рога). Костюмерши дружно хмыкнули. — Он, конечно, что-то с чем-то, — мечтательно закатила глаза Вэл. — Там своя команда приехала, — донесся голос Надии, почти исчезнувшей в груде набросанной одежды. — Повыше классом. Пожалуй, начнем с этого. В итоге торс Тааш обмотали сложной конструкцией из перехваченных латунными кольцами блестящих ремней искусственной кожи. Если не придираться к мелким деталям, она вполне убедительно имитировала шократаар, броню кунарийских воинов. Правда, без положенных защитных щитков для рук и ног. В процессе вспыхнул спор из-за аутентичной обуви. Напирая на свой опыт косплеера, Тааш доказывала, что должна ходить босиком. Надия предлагала обшитые серебряной жестью массивные сапоги от комплекта гномской брони. Конец дискуссии положила Вэл, вытащив из недр гримерки сандалии с кучей ремешков. Гномка опасливо потыкала длинной рукоятью расчески волосы кунари и скривилась. — Сунемся расплетать этот кошмар и нихрена не уложимся, — заявила она. — Давай просто залачим намертво, — предложила Вэл. — И бахнем поверх золотым распылителем. — Позолота банальна и предсказуема, — заныла Тааш. — Может, лучше серебро?.. — А что, мысль. Прокрасим вместе с рогами, чтоб казалось единым целым. Надия накрыла ее простыней и усадила перед зеркалом. Щелкнула языком, подкатила столик с косметикой и приступила, велев не дышать и не моргать. Тааш стоически терпела, пока ее отражение обретало черты свирепой воительницы. Под финал гримерша, сверяясь с потрепанной брошюрой по культуре Пар Воллена, нанесла ей на лицо линии витаара. — Жутенько, — признала Вэл, обильно пшикая над головой кунари баллончиком с лаком повышенной степени фиксации. — Да не, шикардос. Публика будет в отпаде. — Готовы? — вбежала Леске, жонглируя лэптопом, блокнотом и картонным держателем с четырьмя кофейными стаканами. — Ох, умереть не встать. Леди, я знала, что могу на вас положиться, — она раздала напитки. Тааш взяла свой, машинально отхлебнув из трубочки. Кофе был умеренно горячим, с горьковатым привкусом мускатного ореха. Леске протянула ей запечатанный блистер с надписью «Тофроксин». — Будешь? Мягкий релаксант. Сертифицированный, с допуском Комиссии по медстандартам. Гарантия на нуль побочек и эффект привыкания. — Это обязательно? — уточнила Тааш. — В принципе, нет, — пожала плечами гномка. — Просто расслабляешься и быстрей вливаешься в местную упоротую атмосферу. Надия, давай антураж. Поколебавшись, Тааш сунула капсулу под язык, решив довериться ресурсам организма. В силу генетических особенностей косситы легче и быстрей других рас справлялись с ранами, отравлениями и травмами. Препарат она знала, он в самом деле был безопасен — если, конечно, не заливать таблетки алкоголем и не жрать пяток блистеров кряду. Злорадно ухмыляясь до ушей, Надия с напарницей приволокли длинную связку звякающих цепей. Внушительных на вид, но отлитых из легкого сплава и окрашенных под сильверит с пятнами ржавчины. — Матушка моя Создатель, — причитала Тааш, пока гримерши размещали и закрепляли браслеты на ее запястьях и лодыжках. — Все потому, что у меня рога, да? Угнетение по расовому признаку, между прочим. Запоздалая месть за Век Стали, когда наши малость разгромили Киркволл? — Рациональное использование надлежащего инструмента, — хмыкнула Леске, почти дословно цитируя один из догматов Кун. Вэл застегнула на шее косситки широкий ошейник, заботливо уточнив, не жмет ли. — Дамы, к вам вскоре подвалит следующий клиент. Тааш, идем. Кунари неловко собрала в пригоршни раскачивающиеся цепи и, шаркая скованными ногами, поплелась за бодрой распорядительницей. В коридоре ним присоединился еще один участник постановки. В черном плаще, расшитом пестрыми змеями, и сдвинутой на лоб маске в виде бесстрастного лица. Леске провела их в затемненное помещение с широким покатым пандусом, уходившим в крупные складки занавеса. Из-за плотной ткани вытекала низкая, отдающая вибрацией в зубах мелодия, служившая фоном размеренному речитативу. — Изображай сопротивление, — черный плащ надел маску как следует и выровнял ее. Взялся за цепи на руках Тааш, примерился. — Можешь врезать мне и остальным пару раз. Только умоляю, не бодайся со всей дури. И со сцены не рухни. — Не беги в сторону зрителей, — предостерегла Леске. — Поборолась и хватит. Тебя отведут в нужную точку. Будешь побежденной, но не сломленной кунари, — она прислушалась, — ага, товсь. В узкую щель между полотнищами шмыгнули двое в багрово-синих мантиях, волоча безжизненно обмякшее тело. Женское, закутанное в обрывки белой ткани и густо заляпанное черной кровью. На полу остался размазанный след. Тааш ойкнула. Брошенная под ноги гномке жертва неловко уселась, шумно отплевываясь и протирая глаза. — Встаем, встаем, — торопила гномка. — Бегом мыться и к костюмерам! — Монна Леске, вставьте технарям пропиздного! Клапан в баллоне не фурычит, — нажаловалась вымазанная в бутафорской крови статистка. — Струя криво идет, теперь полон рот этой мерзости. И вокруг алтаря лужа. Старший жрец навернулся, едва руки-ноги не переломал. Красные мантии с двух сторон цепко сгребли Тааш за предплечья. Персонаж в змеях натянул цепь и решительно потащил кунари за собой. Мир за занавесом был багряным, черным и золотым. Перечеркнутым резкими, колючими тенями. Растворившийся в крови тофроксин начал действовать. Тааш ощутила себя удивительно ловкой, неуязвимой и бесстрашной. Сгруппировавшись, как тараном, наподдала выставленным плечом стражнику слева. Вышло эффектно — человек потерял равновесие. Отлетел, шумно плюхнулся на задницу. Угрожающе рыча, кунари рванула вперед, волоча следом беспомощно барахтающихся людей. Ей поставили подножку. В ответ она от души пнула по лодыжке, злорадно хихикнув сдавленному оханью. Развернулась, нацеливаясь хлестнуть кого-нибудь подвернувшегося концом цепи — и тут ее накрыло. Плохо сфокусированным, кратким, чрезвычайно мощным ментальным ударом. В былые времена такое заклинание с легкостью превращало мозги оппонентов в весело побулькивающий бульон. В настоящем магический разряд обжег ее нервы. Скрутил внутренности в мокрую тряпку и вынудил бухнуться на колени. Она не отключилась, не упала в обморок. Просто утратила саму себя. Став на несколько долгих, бессмысленных мгновений мешком протоплазмы. Тело бесконтрольно двигалось в пространстве, пока его передвигали и закрепляли. Растерянный мозг отчаянно слал конечностям тревожные сигналы, паникуя и не получая ответа. Помогли очухаться резь в прикушенном языке и рассаженное о камень колено. Тааш сглотнула горькую слюну, перемешанную с медным привкусом крови. Прокляла отсутствие наколенников. Покрутила головой и дернула плечами. Сознание прояснялось, растерянный дух торопливо воссоединялся с плотью. Ее ударил кто-то неумелый и неопытный, но при этом чрезвычайно одаренный... что было парадоксальным сочетанием. В какой бы стране вы не родились, будучи обладателем Дара, вы с юных лет будете зарегистрированы в надлежащей инстанции. Обучены и экзаменованы за счет государства. Лицензированы комиссией Коллегии чародеев. Выпущены в мир только при условии доказанного умения сохранять контроль над собой в любой экстремальной ситуации. Годами бегающие от властей вольные отступники давно канули в прошлое. Также как внезапно обретающие Дар подростки и взрослые, сохранившиеся исключительно как персонажи фантастических романов и романтических сериалов. Спасибо параноидальной Церкви и ее крайне непродуманной демографической политике на протяжении десяти с лишним веков. В результате чего для нынешнего Века Прогресса характерен крайне низкий уровень магического потенциала и катастрофически уменьшающееся число Одаренных детей. Как следствие, идет постепенная утрата контакта с Завесой и ее обитателями. А здесь кто-то орудовал драгоценным Даром, как кувалдой. С неумелым азартом манипулируя тончайшими потоками Тени. Не задумываясь о последствиях и самоуверенно полагая, что обладание силой решает все. Взять бы засранца за горло и нежненько постучать головой о стену. Пока до куцего мозжечка не дойдет простая мысль: магия требует аккуратного и вдумчивого обращения куда больше, чем готовая взорваться в центре мегаполиса бомба с тикающим часовым механизмом. Ладно, вспомним совет классиков — решать проблемы по мере их возникновения.