Между огнем и туманом

Задолго до Эпохи Раскола

      После визита Амона появление новых добровольцев стало лишь вопросом времени. К вящему удивлению Мелины, у нее действительно появились последователи. В основном это были такие же, как и Амон, беглецы с Вершин Гигантов. Не последнюю роль в этом сыграл и сам Амон, которого Мелина однажды застала за написанием письма, и тогда беглый монах сознался, что хотел бы написать весточку своим товарищам, которые так же, как и он, были разочарованы в пламени Гигантов и больше не хотели иметь ничего общего с тем, что их калечит и убивает.       Их группа постепенно разрасталась — Мелина предпочитала относиться к этому, как к обществу единомышленников, но все же, отступники относились к ней по-другому и явно считали ее чем-то большим, чем… Чем кто? Мелина и сама затруднялась ответить на этот вопрос. Последователей явно восхищали её способности, и они очевидно в своих мыслях видели, как однажды она возглавит восстание — и поведет их прямо в столицу, прямо к подножию Древа Эрд, чтобы расправиться с крепнувшим день ото дня Золотым Порядком и забрать всю власть в свои руки. В глубине души Мелине и самой хотелось этого — вернуться в столицу уже не на правах беглянки и не на правах человека, которым всю жизнь манипулировала Марика, нет, вернуться так, как и подобает настоящей королеве, которой и принадлежит Междуземье. В конце-концов, Марика сама однажды сказала ей, что Мелине «достанется всё», пускай даже и в ином ключе. А обладание Руной Предначертанной Смерти ставило Мелину выше всех остальных — и девушка с удовольствием это осознавала, наслаждаясь тем, что в её руках находится самое сильное оружие в Междуземье.       И все же, чем больше росло и развивалось их «общество», которое со временем все больше и больше стало напоминать культ, тем больше они привлекали внимания. Однажды за Мелиной даже прислали наемных убийц — которые не смогли причинить девушке никакого вреда, но от которых она выпытала, что их послала Марика, и что Марика ищет её живой. Как только тело наемника рассыпалось в пепел, Мелина вновь подумала, о том, что живой она не сдастся.       Единственное, что её тревожило — это то, что примкнувшие к ней монахи были довольно слабы. Они не владели никакой магией, кроме калечащего огня Гигантов. Да, они могли его призывать в бою, но какой был в этом смысл, если с каждым таким использованием им становилось все хуже и хуже? Мелина хотела видеть рядом с собой сильных соратников, которые могли бы владеть полноценной магией, а не инвалидов и калек. Один только Амон, как оказалось, обладал еще и недюжинным талантом кузнеца — и поэтому ковал и чинил оружие для всей их группы.       «Вот бы поделиться с ними частичкой своих способностей…» — часто думалось Мелине, особенно в те моменты, когда её взгляд падал на ослепительно сияющее Древо Эрд, и она понимала, что рано или поздно она окончательно пойдет против Золотого Порядка. Иногда она возвращалась к воспоминаниям про Игли и разглядывала чашу, которую та ей дала, но которой Мелина так и не нашла никакого применения. Она понимала, что это — артефакт, обладающий незаурядной силой, но вот только пока не могла понять, какой. Пару раз она давала Амону выпить воды из этой чаши, но тот сказал, что ничего не чувствует, хоть и понимает, что это не совсем обычная вещь.       И вот сейчас Мелина вновь разглядывала серебристую поверхность этой чаши, чувствуя легкое покалывание в кончиках пальцев. В этот раз девушка со своим «обществом» обосновалась в каких-то руинах на пути в Каэлид. Они остались с Амоном наедине, пока остальные монахи тренировались где-то в соседних помещениях. Парень сидел на полу, затачивая стальной меч — он, конечно, не особо хорошо сражался в ближнем бою, но старался стать лучше. К тому же, было неизвестно, когда Марика пошлет за ними очередных убийц — в последнее время у Вечной Королевы появилась тенденция отправлять сразу несколько групп на расправу с Мелиной, но все её попытки были тщетны. И все же, девушка сама себе боялась признаться в одной мысли, которую она старательно загоняла на самый край сознания, не говоря об этом никому — что будет, когда Марика пришлет за ней Маликета…? Мелина понимала, что однажды это может случиться, когда Вечная Королева решит перейти к более жестким методам. А пока Мелина со своим «обществом» особо не высовывалась, Марика как будто играла с ней в кошки-мышки, чего-то выжидая. И Мелина явно не хотела провоцировать её на более решительные действия. К тому же, она все еще питала теплые чувства к Маликету, хоть и пыталась отгородить эти эмоции от себя непроницаемой стеной, убеждая себя, что зверочеловек — не просто верный подданый Марики, но создание Великой Воли… А значит, не имеет никаких своих собственных мыслей и устремлений. Во всяком случае, Мелина старательно повторяла это каждый раз, когда ностальгические воспоминания об их совместном времяпрепровождении нет и нет, но посещали её.       Она вновь одернула себя, понимая, что слишком увлеклась своими мыслями и что даже не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Но все было тоже самое — загадка чаши все еще не была решена, а Амон вернулся к изучению каких-то найденных книг, пытаясь найти способ сделать так, чтоб Пламя Гигантов перестало его ранить. Однажды он даже нашел описание кровавых ритуалов, связанных с некоей Бесформенной Матерью, но эти сведения были слишком фрагментарны, чтобы составить из них внятное понимание.       Но мысль, что некоторое виды магии способны передаваться через кровь, не покидала Мелину, и она изо всех сил пыталась их развить…пока к ней не пришла идея, поначалу показавшаяся ей безумной. Она уставилась на свое искаженное отражение на дне чаши, пытаясь вновь осознать эту идею. Мелина даже не стала ничего говорить Амону, слишком занятому своими книгами — он даже не заметил, как она встала и подошла к каменному столу, водрузив на неё сосуд, тускло поблескивающий в свете факела.       «Возможно, сокрытой в чаше силе нужен катализатор. Нечто, способное её высвободить».       Девушка налила в сосуд воды, а затем вытащила меч из ножен. Не так давно она избавилась от своего кинжала, с которым проходила почти всю свою жизнь. Амон сильно для неё постарался — и выковал клинок, идеально подходящий для её способностей. Два исписанных витиеватой резьбой лезвия закручивались друг вокруг друга — все время близко, но не соприкасаясь. Меч был сделан легким, несмотря на свои габариты, и Мелина легко могла им управляться даже одной рукой.       Амон все еще продолжал разглядывать книги, что-то бормоча себе под нос и, казалось, совсем не обратил на неё внимания. Но и тем лучше.       Девушка поудобнее перехватила меч и, недолго размышляя, провела лезвием по ладони, не проронив ни звука. Из неглубокого пореза тут же выступила алая кровь, и Мелина наклонила руку над чашей, давая каплям крови падать и растворяться в воде, оставляя красные разводы. В эту же секунду ей показалось, будто по поверхности серебряной чаши пошло едва заметное свечение, но с таким же успехом это можно было списать на обман зрения или обманчивую игру теней от факелов на стенах.       И все же, что-то неуловимо изменилось. Мелина это чувствовала всем своим естеством. Порез на ладони слабо пульсировал, заставляя девушку едва заметно морщиться.       — Амон, подойди сюда, — тихо скомандовала Мелина, не отрывая взгляда от чаши. На её поверхности среди красных разводов она видела свое отражение, больше похожее на тень с фиолетовыми глазами.       — Да, моя королева, — чего Амону было не отнимать, так это его преданности и рвения исполнять любую просьбу Мелины. Иногда ей казалось, что если она скажет ему убить себя каким-нибудь мучительным способом, то он это сделает без промедления и с улыбкой на устах.       Должно быть, таким же Маликет выглядел в глазах Марики.       Девушка прикрыла глаза, пытаясь прогнать очередные мысли о Марике. Амон же покорно подошел ближе и встал рядом. От его внимания не укрылся наполненный смесью крови и воды сосуд, и беглый монах с любопытством его разглядывал, не смея задавать вопросы, и терпеливо ожидая, что скажет ему Мелина.       — Мне нужно, чтоб ты это выпил, — сухо сказала девушка, показывая рукой на чашу. — Я решила провести небольшой эксперимент.       — Конечно, — повиновался монах, осторожно беря в руки чашу, — А она тяжелая. Что в ней?       — Это неважно, — Мелина поморщилась, чувствуя, как вновь начала саднить ладонь. Девушке снова показалось, что по бокам чаши вновь пробежало красноватое мерцание, переливаясь и множась в витиеватых узорах. Неужели опять блики от факелов?       Амон смиренно кивнул, и, ничего больше не спрашивая, осторожно наклонился к чаше, после чего он сделал первый глоток, закрыв глаза.       И в эту же секунду вода в чаше вспыхнула, извиваясь чернильными всполохами. Амон хрипло закашлялся, давясь и пытаясь отстраниться, но неведомая внешняя сила как будто приковала его к чаше, не давая выбросить её. Монах пытался кричать, захлебываясь, но это было бесполезно — огонь жадно объял его руки и голову, безжалостно карабкаясь по телу.       Мелина завороженно смотрела на происходящее, не отрывая взгляда. На секунду у неё промелькнуло воспоминание про Элиота — падающая на землю худощавая фигурка, объятая черным пламенем — но Мелина тут же прогнала этот образ. В конце концов, сейчас её захватили совершенно другие эмоции. В этот раз ей совсем не было страшно — наоборот, ей было любопытно, что произойдет дальше.       За считанные секунды Амон превратился в столб пламени. Не было видно ничего, кроме кружащихся красных искр и сплетающихся языков огня, не отпускающих свою жертву. Мелина могла поклясться, что Амон неистово кричал от боли — но ничего не было слышно. В какой-то момент Амон все же смог выпустить чашу — и она с громким стуком покатилась по полу, и на ней не было ни единого следа от пламени, хотя любой другой предмет должен был бы оплавиться или хотя бы обуглиться. Сам же Амон повалился на пол, и Мелине показалось, будто фигура внутри огня как-то странно деформируется, но она списала это на обман зрения. Девушка сделала еще пару шагов вперед, пристально всматриваясь в огонь, пытаясь различить хоть что-нибудь и на всякий случай положив ладонь на ножны с мечом.       Лежавшее на полу тело перестало дергаться и извиваться, безропотно покорившись своей участи. Но едва огонь начал медленно исчезать, растворяясь в сыром воздухе, как Мелина с изумлением поняла, что на полу лежит вовсе не Амон.       Сгорбившееся на полу существо и человеком назвать было сложно — оно было больше похоже на бледную статую, обнимающую себя непропорционально длинными руками. Глаза существа были закрыты, и Мелина, вытащив меч, подошла ближе, готовясь в любой момент атаковать. Но едва девушка подошла почти вплотную к этому созданию, как оно открыло глаза, оказавшиеся желтого, змеиного оттенка, и непонимающе уставилось на неё, явно пытаясь осознать происходящее.       — Амон…? — осторожно спросила Мелина.       Существо не отвечало, все еще непонимающе её разглядывая. Тогда Мелина сжала рукоять меча, по которому тут же податливо поползли черные языки огня, намереваясь закончить с жизнью этого существа прежде, чем оно что-либо вытворит.       — Моя королева… — лежавшее на полу создание медленно протянуло руку вперед. Голос существа звучал хрипло, надломленно и он совсем не был похож на голос человека. Едва заметив свою ладонь, существо принялось её разглядывать, но на бледном, похожем на маску, лице не отразилось ни единой эмоции. Могли ли вообще быть эмоции у этого существа?       Мелина молчала, не сводя от него взгляда, чувствуя, как напряжены до предела мышцы. Она шагнула вперед, приблизившись так, чтобы достаточно было одного удара для того, чтоб все закончить.       «Не стоило этого делать, — с резкой вспышкой раздражения подумала Мелина, — теперь я лишилась своего лучшего слуги. С чего я вообще решила, что артефакт будет работать?»       — Объясни, кто или что ты, или я оборву твою жизнь, — пришлось приложить немало усилий, чтобы речь звучала спокойно, без внутреннего напряжения, захватившего все сознание девушки.       — Моя королева! Это я… Амон, — существо медленно поднялось с пола. По его движениям было заметно, что бывший монах пламени пытается осознать, какие необратимые метаморфозы с ним только что случились, но сам до конца не верит в это. И все же было в его движениях что-то змеиное.       «Возможно, он думает, что это сон…» — пронеслась мысль.       — Почему я должна тебе поверить? — Мелина пристально смотрела в его глаза, пытаясь угадать, действительно ли за зверино-желтой радужкой скрывается сущность Амона. Амон — или нечто, что пыталось притвориться Амоном — упал на колени, упираясь лбом в пол.       — Я сам не знаю, что произошло! — сипло пробормотал он. — Но я все еще служу Вам верой и правдой! Я сделаю все для вас! А если Вам неприятен мой облик, то я с радостью приму смерть от Вашей руки, это будет честь для меня!       Мелина несколько смягчилась, поняв, что первое, что сделало это существо после своих метаморфоз — это склонилось перед ней. Но ослаблять бдительность все еще было нельзя.       — Хорошо, — она легко взмахнула в воздухе мечом, и монах тут же сжался. — Тогда скажи мне то, что мог знать только Амон.       Бывший монах вскинул голову, преданно на нее смотря.       — Конечно! — он торопливо кивнул — Именно я придумал Вас называть Сумеречноокая королева! Потому что Ваши глаза такого необычного цвета!       Мелина сухо кивнула, но меч убирать не стала. Такое её прозвище действительно придумал именно Амон, а остальные её союзники из числа беглых монахов с легкостью это подхватили. И нельзя сказать, что Мелине это не понравилось.       — Хорошо. А теперь скажи мне про этот меч, — с этими словами Мелина провела пальцами по извивающемуся лезвию, не обращая внимания на тлевший на нем огонь. — Что ты знаешь?       — Это я выковал вам этот меч! Я применил все свои знания и умения!       — Продолжай.       — У него облегченная конструкция, чтобы Вам было удобно им пользоваться! Пространство между двумя спиралями так и задумано, чтобы черное пламя легче удерживалось между ними! А форма в виде спирали действует как резонатор, усиливая огонь! Без этих спиралей пламя не способно так далеко распространяться, а с ними — на добрых два метра! Я помню каждую деталь, могу по дням, по часам рассказать процесс его создания! А преподнес я Вам этот меч ровно месяц назад! Я верю, что однажды Вы поведете нас в бой, прямиком на столицу, и мы свергнем Золотой Порядок!       Монах выпалил это на одном дыхании, без малейшей запинки. Мелина вновь кивнула и опустила меч, опершись о него. Едва она легко сдавила рукоять, то пламя Предначертанной смерти тут же погасло.       — Довольно. Мне важен еще один ответ, — девушка показала пальцем в сторону покосившейся двери. — Готов ли ты убить всех, кто за этой дверью, если я тебе скажу?       — Одно лишь Ваше слово, — Амон (теперь уже не было никаких сомнений, что это он), вновь склонился и протянул ладонь вперед. — одно лишь Ваше слово, и я разберусь со всеми, кто осмелится Вас потревожить.       И тут Мелина с удивлением заметила, что по алебастрово белой ладони бегают черные искры.

***

      Внезапное открытие силы, сокрытой в чаше, перевернуло жизнь их маленького «общества» с ног на голову. Оказалось, что подарок Игли не только мог специфически видоизменять людей, но и наделял их способностью использовать силу Руны Предначертанной Смерти — хоть и не в полной мере. Пламя Предначертанной смерти не обжигало их, а наоборот, служило им своеобразной броней. Этого было достаточно, чтобы сила их группировки выросла тысячекратно, что не могло не радовать Мелину. Но наивно было предполагать, что ситуация будет оставаться под контролем вечно, и что дорвавшиеся до силы монахи пламени Гигантов не захотят опробовать её в деле — Мелина даже не подозревала, насколько далеко все зайдет. В недалеком будущем она не раз и не два будет корить себя за то, что пустила все на самотек.       Она плохо помнила то, как услышала за дверью бормочущие и возбуждённые голоса, плохо помнила и то, как, перепрыгивая ступени, сбежала по лестнице их очередного убежища. Зато хорошо запомнила, как новообращённые Апостолы — теперь они себя так называли — столпились возле чего-то, лежавшего на полу, что Мелина приняла сначала за груду мяса, от резкого запаха которой началось головокружение. Она почти до крови прикусила губу, пытаясь хоть как-то привести себя в чувство и сохранить самообладание.       Стараясь дышать через раз, Мелина подошла ближе, осторожно ступая по заляпанному кровью полу — и Апостолы покорно перед ней расступились. И первая мысль, пронесшаяся в сознании Мелины — что это все невозможно. Этого просто не может происходить на самом деле.       Ведь лежащее на полу нечто было человеком… Со снятой кожей. И кто-то освежевал его с ювелирной точностью, будто тушу какого-то животного. Мелина, хоть и повидавшая разного рода мерзостей, с трудом смогла отвести взгляд от ярко — красных волокон мышц, от проглядывающих костей. Туда, где было лицо, она так и не решилась взглянуть.       Апостолы же столпились вокруг неё как стая провинившихся животных.       — Что вы наделали?! — голос Мелины звенел от возмущения.       — А я говорил, не надо, — забормотал один из Апостолов, виновато опустив желтые глаза.       — Зато мы им показали свою силу! — возразил ему другой Апостол.       — Но он же считался полубогом…       — Он считался кем? — севшим голосом переспросила Мелина, надеясь, что ей послышалась что угодно, кроме этого.       — Полубогом, — на этот раз голос подал Амон. Мелина заметила, что он держит что-то, похожее на свёрток грязной бледной ткани в руках, и лишь спустя мгновение она с отвращением осознала, что это снятая кожа. — Их же в Междуземье как собак нерезаных.       Мелина и без его реплики это знала. Междуземье в этот момент представляло собой плавильный котел, в котором кого только не было. Да, у Марики было Кольцо Элдена, что ставило ее на порядок выше всех, но по Междуземью бродили и другие могущественные создания.       — Вроде он был как-то с Птицами Смерти связан, — поддакнул еще один Апостол.       Мелина прикрыла глаза, пытаясь сохранить самообладание и проклиная все на свете. Ситуация вышла из-под контроля. Теперь легко представить, что сделает Марика, когда про это узнает.       «А она узнает, ведь у нее глаза и уши по всему Междуземью!»       От тяжелого металлического запаха крови кружилась голова. Апостолы покорно столпились вокруг неё кругом, ожидая приказов.       — Кожу-то вы зачем с него сняли? Зачем издеваться над трупом? — как девушка ни старалась звучать угрожающе, голос её все равно предательски дрогнул.       Апостолы молча повернулись к замершему Амону. Стало понятно, что он и был главным зачинщиком этого зверства.       — Чтобы показать, что они слабее нас, — вдруг неожиданно твёрдым голосом ответил Амон, сжимая в руках кожу полубога, которая почти неслышно скрипнула. Он смотрел в глаза Мелины, но та легко выдержала его взгляд.       «Они слабее нас», — ее мысли зацепились за сказанную фразу.       «Они слабее нас» — кажется, что Мелина сама начала это в полной мере осознавать лишь сейчас, стоя на залитом кровью полу, перед освежеванным телом неизвестного полубога.       «Они слабее нас».       Девушка даже не заметила, как улыбнулась.       Как она сама раньше не догадалась.       Им больше не нужно бояться.