Между огнем и туманом

      Чем ниже спускались Оливия, Нефели и Мелина, тем более разрушенным становилось окружение: обломанные каменные навесы, раскрошившаяся кладка стен, в которой местами виднелись тонкие узоры паутины. Кое-где даже пола не было, вместо плит торчали лишь островки грязной земли, лишенной любой привычной растительности. Спертый воздух давил на легкие. Звуки окружающего мира становились все тише и тише, и вот уже ничего, кроме шагов, слышно не было, хотя где-то совсем вдалеке слышался медленный стук капель воды. По пути им встретилась стая больших агрессивных крыс, но компания быстро разделалась с ними.       Надо было отдать Нефели должное ⁠⁠⁠⁠— проходы к реликту действительно были закрыты и тщательно охранялись. Встречающиеся им часовые приветствововали их, и Нефели отдавала им указания, что делать дальше.       Наконец, они открыли последнюю дверь на пути к реликту.       Нет и нет, но происходящее напоминало Оливии спуск в обрушившийся лаз рядом с Лейнделлом, и ей казалось, что в любой момент откуда-то могут появятся василиски. Но единственное, что они увидели, кроме крыс — это побеги корней смерти, пробирающиеся сквозь каменные стены, да клубы сырого и холодного тумана, сгущающегося все больше и больше. Вскоре путь уперся в невысокий обрыв, ведущий в огромный зал, дно которого было затоплено.       — Я пойду первой, — сказала Оливия, рассматривая зал. Затем, ухватившись руками за край обрыва и свесившись с него, осторожно спрыгнула. Вода в зале доходила чуть выше щиколотки, и Погасшая зябко поежилась, чувствуя, как ноги начинают промокать. По поверхности воды клочьями стелился туман, мешая рассмотреть окружающее пространство, но все же было видно, как из белесой пелены выступают темные силуэты — это были сгнившие остатки лодок, внутри которых лежали скрючившиеся скелеты. От некоторых из них осталось всего несколько выбеленных временем костей.       Мелина и Нефели также быстро спустились с обрыва и осмотрелись.       — Мне кажется, или на стенах тоже эти корни? — воительница указала пальцем куда-то в сторону, прищурившись.       Девушки обернулись в сторону, куда показывала Нефели, и Оливия ахнула — действительно, стены полностью покрылись побегами. Они были повсюду, похожие на свернутые клубки змей, и не было даже видно каменной кладки за ними — и, хуже того, на них виднелись те же самые прорези, похожие на глаза, что Погасшая видела в Доминуле.       — Мерзость, — тихо сказала Мелина, держа руку на ножнах с кинжалом. В пожирающей все вокруг серости благородный золотистый цвет её радужки был единственным теплым оттенком.       Они медленно побрели вперед. Зал, в котором они находились, соединялся с другим залом, больше похожем на пещеру. Над огромным проемом висело какое-то грязное полотно, как будто повешенное с целью закрыть грот, но со временем оно истлело и оборвалось, поэтому совсем не доходило до пола, являя то, что занимало большую часть пещеры.       Оно было похоже на какой-то деревянный нарост, сзади которого стены грота обвалились, как будто это что-то с невероятным упорством пробилось прямо сквозь толщу земли. Форма этого нароста угадывалась безошибочно. Словно лицо, вросшее в большую раковину, из которой росли побеги корня смерти. Странные, как будто состоящие из множества щелей, глаза безжизненно взирали куда-то наверх, словно обладатель этих глаз стремился вырваться наружу, в мир, от которого его однажды так бесславно отрезали, закопав глубоко под землю. Под глазами виднелись провалы деформированного носа, от которого остался лишь остов. Казалось, будто весь нарост окружен каким-то странным бледным свечением, но его скрадывал окружающий туман, который усиливался с каждой секундой. От реликта шло слабое бледное свечение, а ползущие в ледяной воде корни подрагивали, словно качающие кровь артерии.       — А вот и реликт, — тихо пробормотала Погасшая.       — А как вы думаете, как образовалась эта пещера? — внезапно спросила Мелина, запрокинув голову. Эхо её вопроса растворилось между убегающими ввысь скалистыми сводами.       И правда. Если зал, находящийся за ними, был похож на часть Замка Грозовой Завесы, просто очень древнюю, то эта пещера выглядела так, будто её или специально вырыли, или же часть почвы каким-то образом обвалилась, возможно, вымытая подземной рекой. Оливия задумалась о расположении этой пещеры относительно других мест, находящихся под землей.       — Мы должны быть не так далеко от реки Сиофры, — предположила Оливия, и по её спине пробежал холодок. Если часть Годвина находится прям под этой этой огромной подземной рекой, то ничего удивительного, что вместе с её шумными водами его зараза распространялась все дальше и дальше, появляясь в самых разных местах Междуземья.       — Может просто попытаемся его вырезать? — предположила Нефели, проводя по воздуху секирой, но Оливия лишь покачала головой. ⁠⁠⁠⁠      — Надо осмотреть его.       — Вы это слышите? — вдруг встревоженно спросила Мелина.       И правда, в давящей тишине подземного грота раздавалось тихий глухой стук: так-так-так.       Подойти ближе к реликту они так и не успели. Быстро переглянувшись, девушки одновременно заняли круговую оборону. Костяные останки, лежащие в сгнивших лодках, стали медленно собираться, подсвеченные все тем же сиянием, что и реликт. Так как не у всех останков хватало частей, то некоторые из них собирались во что-то, лишь совсем отдаленно напоминающее людей.       Первой отреагировала Нефели — в поднявшуюся нежить тут же полетел зачарованный горшок со святой водой, и ближайший к ним скелет тут же вспыхнул и, объятый золотистым сиянием, с плеском рассыпался в воду. Скелет больше не поднимался — магия Золотого Порядка разрушила те невидимые нити, которые поддерживали в нем его не-жизнь. На остальных скелетов обрушился весь магический и немагический арсенал, имевшийся у компании. В нежить врезались блестящие магические кристаллы, заставляя скелетов падать, и тогда их уже точным движением добивала Мелина при помощи кинжала. Какой-то из скелетов попытался подняться рядом с Нефели, но та его сразу же разрубила его на части.       Сражение закончилось так же быстро, как и началось.       Погасшая перевела дух, но посох убирать не стала. Эти скелеты поднялись только сейчас как будто их что-то…спровоцировало?       — Почему они ожили только сейчас? — обеспокоенно спросила Нефели, затем, наклонившись, подобрала одну из костей, пристально её рассматривая. ⁠⁠⁠⁠— Мы наблюдали за реликтом, все было спокойно!       Тук-тук-тук-тук — нарастала интенсивность постукивания.       ⁠⁠⁠⁠— В реликте что-то есть! ⁠⁠⁠⁠— вдруг выкрикнула Мелина, показывая пальцем куда-то наверх реликта. Всю его верхушку скрадывал туман, но теперь команда смогла различить то, что из него торчало. По верхней части реликта шла постепенно расширяющаяся трещина, являя под собой непроглядную тьму, в которую медленно погружался чей-то силуэт, словно в болото. Компания разделилась и обошла реликт с разных сторон.       Как только Оливия подошла вплотную к реликту, то заметила знакомую синюю мантию. От вспышки понимания, кого она видит, её пробрала дрожь.       В трещине реликта лежало ничто иное, как скорченное тело карианского посла. Его лицо как всегда было закрыто непроницаемой маской, но Погасшая могла поклясться, что под маской что-то шевелится, и это что-то совсем непохоже на человеческое лицо. Безвольно вытянутые вперед ладони торчали из под рукавов потрепанной мантии. Внутри серой кожи что-то подрагивало, натягивая ее, словно кусок мешковины. Под грязными ногтями кишели лоснящиеся нити черных лоз, струясь ниже по гладкой поверхности реликта. Его тело ниже пояса было обвито корнями смерти, то ли пытающимися затащить внутрь, то ли пытающимися вытолкнуть его наружу. Посол не дышал, оставаясь абсолютно неподвижным, но все же было понятно⁠⁠⁠⁠— он жив. Что бы теперь не подразумевалось в его случае под словом “жизнь”. Оливия чувствовала, что он на них смотрит, но сквозь маленькие прорези в маске не было видно ничего, кроме шевеления.       В груди свернулось чувство животного отвращения. Примитивные инстинкты умоляли бежать подальше от этого реликта...или же предать тут все огню.       ⁠⁠⁠⁠— Что это за.... ⁠⁠⁠⁠— Нефели едва слышно выругалась, ее лицо было бледным под стать туману. ⁠⁠⁠⁠      — Какого черта он тут делает? ⁠⁠⁠⁠—Оливия не сводила взгляда с посла. ⁠⁠⁠⁠— Этого человека ищут по всему Междуземью! ⁠⁠⁠⁠      — Его тут не было! ⁠⁠⁠⁠— воскликнула Нефели, перехватывая секиру. ⁠⁠⁠⁠— Все проходы к реликту закрыты и круглосуточно охраняются! При последней смене часовых все было нормально!       Погасшая взглянула в лицо воительницы. Обычно Нефели воплощала собой образец спокойствия и воинской стойкости, но сейчас ее взгляд бегал из стороны в сторону, а костяшки пальцев побелели от напряжения. Но, возможно, её тревожит не сам этот реликт? ⁠⁠⁠⁠      — Может быть ты его все это время здесь скрывала...? ⁠⁠⁠⁠— ⁠с расстановкой произнесла Погасшая. ⁠⁠⁠⁠— Знаешь, что бывает с теми, кто покрывает преступников?       ⁠⁠⁠⁠— Я его не скрывала, клянусь Великой Волей! ⁠⁠⁠⁠— Голос воительницы звенел, как натянутая струна. ⁠⁠⁠⁠— Я вижу его первый раз! Я бы никогда в жизни не стала бы помогать врагу!       Что-то в её голосе выдавало искренность. ⁠⁠⁠⁠      — Сначала нужно разобраться с ним, ⁠⁠⁠⁠— вклинилась в диалог Мелина. Как бы она не старалась сохранять спокойствие, её голос все равно дрогнул. ⁠⁠⁠⁠— Он...врос в этот реликт? Что он теперь вообще такое...? И когда он успел сюда проникнуть?       ⁠⁠⁠⁠— Наконец-то у нас есть время на дружескую беседу, ⁠⁠⁠⁠— разрезал возникшую паузу голос.       Маска посла была повернута прямо к ним. И что бы ни было за этой маской ⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠— оно им улыбалось.       Звук голоса пробирал до костей. В нем не чувствовалось ни единого отзвука страдания или болезни, учитывая то, в каком состоянии находился сам посол. Так мог бы говорить абсолютно здоровый человек, а не тот, чье тело было полностью поглощено корнями смерти.       — Размозжим ему голову и дело с концом! — Нефели замахнулась было секирой, но Погасшая ее остановила.       — Нет! Его надо достать отсюда и перевезти в столицу. Я уверена, он расскажет много интересного после того, как с ним пообщаются на допросе. А после я его лично вздерну на главной площади.       Боковым зрением Оливия заметила встревоженный взгляд Мелины. Корни, обвивающие посла, стали шевелиться ещё сильнее.       Посол тихо рассмеялся:       ⁠⁠⁠⁠— Ты понятия не имеешь, кто я, Ливи.       Звук собственного имени в устах предателя пробрал до мурашек.       ⁠⁠⁠⁠— А я это сейчас и выясню, ⁠⁠⁠⁠— прошипела сквозь зубы Погасшая, медленно приближаясь к нему, доставая меч. ⁠⁠⁠⁠— А потом вздерну тебя. И твое тело будет висеть в Лейнделле в назидание остальным. В том и забава ⁠⁠⁠⁠— землекопа взорвать его же петардой.       ⁠⁠⁠⁠— Тут что-то не так, Оливия, он тебя провоцирует! ⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠— взмолилась Мелина. ⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠— Не надо его трогать!       Но Погасшая уже решительно шагала вверх по реликту. Мелина не отставала от нее, и в тишине было слышно ее негромкое встревоженное дыхание. Нефели тоже аккуратно поднималась по реликту с другой стороны. Посол все также неподвижно лежал, не отворачивая от них маски. Оливия старалась не смотреть на него руки, словно покрытые смятым серым пергаментом, на шевеление лоз под мантией. От этого зрелища накатывали волны тошноты.       ⁠⁠⁠⁠— Ну а теперь... ⁠⁠⁠⁠— Оливия медленно потянулась к лицу посла, пытаясь усилием воли подавить дрожь в пальцах. Золотая маска была прямо перед ней ⁠⁠, бесстрастная, со ртом, зашитыми нитями. Что бы ни скрывалось за маской, оно на неё выжидательно смотрело. Единственное, что ощущала Погасшая ⁠⁠⁠⁠— это липкое чувство страха, похожее на заполонивший грудную клетку сироп. Она чувствовала, как потеет под перчаткой ладонь, сжимающая рукоятку меча. ⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠      «Безумное пламя внутри вас может убить Годвина⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠» ⁠⁠⁠⁠— вспомнилась ей фраза Хиетты настолько ярко, словно буквы этих слов зависли прямо у нее перед глазами. Руки дрожали.       Она рывком потянулась к маске, но тут же ее пальцы уперлись в воздух, натолкнувшись на невидимую преграду.       ⁠⁠⁠⁠— Что за... ⁠⁠⁠⁠— Оливия еще сильнее потянулась вперед, но в воздухе под её пальцами лишь забегали серебристые искры, бросившись врассыпную, словно насекомые. ⁠⁠⁠⁠— Тут барьер!       Погасшая тут же отдернула руку, судорожно размышляя, как сломать его. Ударить мечом? Магией? Может быть им всем троим ударить одновременно? ⁠⁠⁠⁠      — Могу облегчить задачу, раз ты так хочешь узнать, кто же я... ⁠⁠⁠⁠— с этими словами посол неспешно потянулся к маске. Его ладони двигались слишком проворно. Из странно бескровных ран в коже вились черные побеги, похожие на гротескные нити. ⁠⁠⁠⁠— Но скоро я с вами лично познакомлюсь...       Он снял маску.       В горле Погасшей застыл возглас одновременно отторжения и узнавания. Все ее сущее напрочь отказывалось воспринимать то, что она узнала человека под маской.       Когда-то она помнила этого человека полным жизни. Добрым, ироничным. Одним из самых умных людей, которых Оливия встречала на своем пути. И которого сгубило его же неутомимое любопытство, пока он не встретил объятия мучительной смерти прямо в Крепости Круглого Стола. Но теперь же его лицо было лишено абсолютно всех красок. Нечеловеческие глаза. В деформированной темной радужке плескалось несколько дрожащих точек зрачков. И голос. Голос был не его. Погасшая бы никогда его не узнала. ⁠⁠⁠⁠      — Рожер?! ⁠⁠⁠⁠— кажется, они воскликнули это одновременно. Шокированно. С отвращением.       Маска покатилась к ногам Погасшей, и та рефлекторно откинула ее в сторону наконечником меча, царапнув сам реликт.       Ей вспомнилась странная, хромающая походка посла.       Всю свою жизнь Рожер искал ответ на единственную загадку ⁠⁠⁠⁠— кто убил Годвина? И в своих исследованиях он зашел слишком далеко. Оливия помнила последние минуты жизни волшебника. Тот все время сидел на балконе в Крепости Круглого Стола, скрываясь ото всех, пряча собственные ноги под огромным пледом. Из-под светлой ткани все равно проглядывались тонкие побеги корней смерти, как бы он не старался это скрыть. Невозможно было и скрыть сладковатый тошнотворный запах разлагающейся плоти, неотвратимо сдающейся под напором чумы смерти. К нему часто приходила Фия, а Дариан все время злился и говорил, что общение с ведьмами вроде нее не может привести ни к чему хорошему.       ⁠⁠⁠⁠«Я чувствую, что уже вот-вот... Меня охватит глубокий... беспробудный сон. И что-то мне подсказывает, что это накличет на тебя беду⁠⁠⁠⁠⁠⁠». ⁠⁠⁠⁠— это было последнее, что Рожер успел сказать Оливии перед смертью.       ⁠⁠⁠⁠— Бедняга Рожер так хотел узнать правду про мою смерть...Чтож, я вознаградил его труды самым лучшим образом, ⁠⁠⁠⁠— продолжил говорить чужим голосом лже-посол. Его зрачки были похожи на антрацитовые звезды, дрожащие в темных небесах.       ⁠⁠⁠⁠— Этого не может быть... ⁠⁠⁠⁠— пробормотала Мелина.       ⁠⁠⁠⁠— Надо его вытащить оттуда! ⁠⁠⁠⁠— Нефели примеривалась для удара секирой, желая разрубить корни. ⁠⁠⁠⁠— Его надо спасти!       ⁠⁠⁠⁠— Нет! Это не Рожер! ⁠⁠⁠⁠— Мелина бросилась ей наперерез, хватая древко секиры.⁠       ⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠⁠— В награду я показал Рожеру свой сон... ⁠⁠⁠⁠— продолжил не_Рожер, ⁠⁠⁠⁠— если увидеть сон Принца Смерти, то нельзя остаться прежним...       Множество зрачков заполняли радужки некогда волшебника, дергаясь и смотря одновременно и на Оливию, и на Нефели, и на Мелину. ⁠⁠⁠⁠      — Ты так и не ответила ему на просьбу о дружеской беседе, ⁠⁠⁠⁠— в голосе лже-Рожера слышалась улыбка, но он не улыбался.       В груди стучала злость, словно кулаками по стеклу.       ⁠⁠⁠⁠— Это уже был не Рожер! А вот ты поплатишься за то, что ты с ним сделал! ⁠⁠⁠⁠— Оливия перехватила меч двумя руками, фокусируясь на сокрытой в нем магии. Лезвие тут же вспыхнуло золотым свечением.       Удар пришелся аккурат по центру барьера⁠, издавшему оглушительный звон.⁠⁠По щиту прошли серебристые трещины, расползаясь словно круги по воде. Энергия барьера ударила по рукам, заставив зажмуриться. Перед глазами поползли золотисто-серебряные пятна.       ⁠⁠⁠⁠— Пойман тот, кто хотел поймать, ⁠⁠⁠⁠— нараспев произнес не-Рожер.       Тело Рожера рухнуло в реликт, словно его что-то туда утащило. Он даже не пытался сопротивляться, и последнее, что увидела Погасшая ⁠⁠⁠⁠— это то, как его руки скрываются внутри трещины, похожие на два пятна на фоне океана тьмы. Рядом с реликтом золотой кляксой блестела маска.       И в этот момент пещеру сотряс оглушительный скрежет.       Реликт треснул.       Оливия с ужасом наблюдала, как неотвратимо расходятся деревянные части, обнажая тьму, как будто под реликтом не было ничего, кроме бесконечной пустоты. И вместе с тем, буквально на краю слышимости, раздался размеренный звук, похожий на жужжание сотен мух.       Нефели выхватила из сумки еще один горшок со святой водой. И хотя её лицо было сосредоточенно, было видно, что она так же напугана, как и остальные. Мелина быстро провела рукой по кинжалу, и тот снова засиял золотистым светом.       Но прежде, чем они успели что-либо сделать, сияние вокруг реликта усилилось…и в эту же секунду во все стороны разошлась силовая волна. Оливия попыталась заблокировать атаку магией, но её защиту смяло, а саму Погасшую опрокинуло на землю и протащило вперед. Она закашлялась и рывком встала на ноги, боковым зрением наблюдая, как поднимаются Мелина с Нефели. Мелина выронила кинжал и торопливо подобирала его.       Земля задрожала под ногами. Со всех сторон к щели повалил туман, полностью заполняя собой пещеру. В какой-то момент девушки вообще перестали что-либо различать и полностью потеряли друг друга из виду.       — Нефели! Мелина! — крикнула Погасшая, но её голос полностью растворился в тумане.       Наконец, когда локальное землетрясение закончилось, Оливия взмахнула мечом и золотой поток света рассек плотную стену тумана.       По центру реликта, возле разлома стояла фигура. Волна золота обогнула его с двух сторон и ушла куда-то дальше в туман.       Фигура напоминала антропоморфное существо — высокое, почти три метра в высоту. Сгорбленный гуманоид, со спутанными белесыми волосами, висящими мокрыми слипшимися клочьями. Лицо его было изможденным, с остро выделяющимися чертами, как будто его владельцу пришлось долго голодать. Несколько раз Оливия видела портреты Годвина при жизни в Лейнделле, и лицо, запечатленное художниками много лет назад, было очень похоже на то, что она сейчас видела, несмотря на все мутации и деформации. Руки плетьми висели вдоль непропорционально длинного тела, но было видно, что они не принадлежат человеку, а похожи на конечности какой-то амфибии — покрытые сероватой чешуей и увенчанные длинными острыми когтями. Та же чешуя островками покрывала бледную и липкую кожу. Ноги существа закрывало длинное темно-синее полотно, похожее на остаток от тоги, но и стояло существо не так, как человек, а как будто какое-то животное пыталось его имитировать.       Понимание того, что это за существо, сдавило виски железным обручем.       Инстинкт самосохранения умолял немедленно оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда.       Оливия почувствовала, как её магия закручивается, разгоняя кровь по телу, устремляясь к пальцам — по посоху тут же пробежали магические искры. Она взмахнула им, намереваясь атаковать стоявшую перед ними тварь, но Нефели опередила её — яростно вскрикнув воительница, с размаху кинула в гуманоида освященный горшок.       Существо дернулось и с какой-то извращенной грацией поймало запечатанную ёмкость когтистой лапой.       — Негос-с-степриимно, — утробно просипело создание, затем, взглянув на зажатый в когтях горшок, сжало его. Сосуд с громким треском лопнул, и по руке существа потекла святая вода.       Святая вода, которая уничтожала Тех-Кто-Живет-в-Смерти…       Пролилась по когтистой амфибиеподобной конечности, не причиняя никакого вреда, как будто это была просто обычная вода.       В этот момент Оливия обрушила на гуманоида град магических кристаллов — они материализовались и, со свистом рассекая воздух, помчались к существу. Оно не шелохнулось — кристаллы врезались в него и тут же, фальцетом прозвенев, рассеялись. Нефели и Мелина, подбежав с разных сторон, атаковали одновременно, но порождение корней смерти, расстопырив перепончатые пальцы, отмахнулось от них лапой, словно от назойливых мух — удар сбило девушек с ног, отшвырнув на несколько метров. Нефели тут же взметнулась на ноги и размахнулась — её руку моментально объяло электричество, превратившись в подобие копья. Девушка метнула грозовое копье вперед — и оно врезалось в пошатнувшееся существо, не причинив ему никакого вреда. На секунду Оливии показалось, будто похожая на Годвина тварь улыбнулась, увидев это заклинание, растянув губы в мерзкой усмешке.       Погасшая снова сфокусировалась на своей магической энергии, абстрагируясь от окружающего, видя перед собой лишь мертвецки бледный силуэт. Водоворот магии внутри неё закрутился с новой силой, и Оливия отвела руку с посохом назад, чувствуя, будто сам воздух вокруг давит на неё, электризуясь лазурными искрами. Это заклинание требовало от неё всей отдачи и максимальной концентрации. Дрогнув, потоки воздуха стали закручиваться вокруг навершия посоха в ослепляющую спираль.       Фокусировка магии достигла предела.       И в этот же момент спираль превратилась в напоминающий комету луч, с шумом понесшийся вперед и врезавшийся прямо в чудовищную фигуру, в тот же момент оказавшуюся в эпицентре вспышки света. Весь мир сузился до темного силуэта внутри луча. И вот он вздрогнул и как будто бы поплыл, плавясь внутри луча магии. Оливия чувствовала, как стремительно заканчивается её собственный запас магии, но терять фокус и ослаблять заклинание было нельзя. Краем глаза она заметила золотые вспышки — похоже, Мелина призвала какое-то поддерживающее заклинание. И точно, сил на удержание потока магии стало больше.       Наконец синий свет полностью поглотил безмолвно стоявшее в нем существо. Его даже не было видно. Тем временем заклинание исчерпало всю магию Погасшей, которая ощущала себя абсолютно выжатой. Даже стоять на ногах было тяжело. Переводя дыхание, она дрожащими руками опустила посох, наблюдая за тем, как сияние медленно рассеивается.       В полумраке пещеры все еще стояло оно. Напоминающая Годвина тварь, вокруг которой все еще кружились оставшиеся искры магии, выглядела изрядно потрепанной и даже как будто бы оплавленной. Вместо лица было бледное месиво, вместо рук торчала какая-то бесформенная масса. По коже прошла рябь и, не издав ни единого звука, существо буквально за секунду восстановилось.       Происходящее было похоже на оживший кошмар.       Выхватив меч, Оливия помчалась к порождению, судорожно перебирая в уме оставшиеся варианты. Существо что-то неразборчиво прохрипело, и дёрнулось вперед, размашисто атакуя. Оно дотянулось до Нефели, подбежавшей слишком близко и замахивающейся секирами и, схватив её, с размаху швырнуло об стену, словно какую-то куклу. Воительница вскрикнула и упала на землю, неподвижно замерев.       В этот же момент Погасшая с усилием вонзила меч прямо в живот существа. Клинок вошел в хлюпающую плоть, совершенно непохожую ни на что. Как будто нож вошел в податливое, вязкое тесто. Ни единой капли крови не выступило — ничего даже отдаленно похожего на кровь. Существо снова что-то прохрипело, даже не обратив внимание на удар, — все его внимание было обращено на Мелину, которая пыталась призвать атакующее заклинание.       — Ты… — наконец удалось разобрать хрип.       Порождение махнуло бледной рукой. И тут же из каменистой земли сбоку под ногами Мелины, как по команде, выскочил корень смерти. Мелина не успела увернуться. Со выражением лицам, полным изумления она взглянула под ноги. И в этот же момент       корень       смерти       пронзил       её       насквозь       Оливия плохо помнила, что происходило дальше. Весь её мир схлопнулся до безжизненно замершего силуэта. Глаза Мелины были закрыты, а потерявшее все краски лицо сохраняло спокойное выражение. Можно было бы даже подумать, что она спала, если бы не тонкая алая струйка крови, стекающая из приоткрытого рта. Она стояла, чуть наклонившись вперед, и из её груди раскрывался окровавленный побег корня смерти. Кинжал, утративший магию, выпал из разжавшихся пальцев. Погасшая ринулась к ней, но в поле её зрения бледной тенью метнулось нечто, и в следующий же момент Оливия почувствовала, как её мертвой хваткой схватили за горло, а ноги отрываются от земли. Девушка захрипела и вцепилась в руку, пытаясь разжать пальцы. Кожа была холодная и склизкая на ощупь, как у лягушки.       — Ах, ты, должно быть, новая повелительница Элдена, — хриплый голос существа звучал, казалось, внутри самого сознания Погасшей, вгрызаясь в него так же, как и когтистые пальцы в её горло. — Приятно познакомиться. Я давно наблюдаю за тобой глазами марионетки. Мое имя — Годвин. Когда-то меня называли Годвин Золотой. Наконец-то воля, тело и разум вновь стали едиными. А душа, спросишь ты у меня? А душа и не нужна для того, чтобы жить.       Оливия попыталась его пнуть. Бесполезно. Она снова вцепилась в руку, тщетно пытаясь выбраться. Хватка несколько ослабла.       Погасшая различила странный акцент у Годвина. Сомнений не было — при жизни он разговаривал, как и вся королевская семья, но теперь же это было что-то иное. Как будто дикое животное не то что бы научилось разговаривать, а овладело некоей концепцией языка, и теперь пыталось говорить как человек.       В этот момент у Погасшей пронеслась мысль, что если бы он хотел её убить — он бы это сделал сразу. Он мог её задушить или свернуть шею. Ему же нужно было что-то другое.       — «Ты убил Мелину и Нефели!» — хотела сказать она, но из горла вырвалось лишь сдавленное сипение.       — Тебе жаль, я понимаю, — голос звучал низко, даже вкрадчиво. — Фортиссакс много о тебе рассказывала… А ты её убила. Дважды.       Оливия нашла в себе силы взглянуть в глаза Годвина. Полностью черные, похожие на бездонную пустоту, из которой он же и появился. Иногда в этой пустынной тьме почти незаметно поблескивали какие-то мелкие серебристые искорки. Он моргнул — и на секунду глаза заволокла полупрозрачная пленка. Третье веко.       — Погасшая, которая все же добралась до трона, — принц Смерти потряс её, и из глаз Оливии полились слезы. — Даже не верится.       Не хватало воздуха. В ушах звенело, а в голове, казалось, образуется вакуум, поглощающий все происходящее. Сердце колотилось где-то в горле.       — Я так долго ждал, когда же выберусь на поверхность после всех этих тысячелетий под землей — Годвин огляделся, рассматривая пещеру, как будто никогда её не видел. — Вот во что превратился Золотой Порядок. И мой дальний потомок Годрик. Я хотел ему сказать, чтоб он прекратил играть с магией приращения… Впрочем, в живых его уже нет. Благодаря тебе, как я понимаю.       Годвин вновь пристально разглядывал Погасшую, склонив голову набок, и белесые волосы частично падали на его лицо. Он усмехнулся, приоткрыв рот, и девушка заметила ряд тонких игольчатых зубов, как у барракуды.       — Знаешь, это такое странное чувство… Когда тебя убили, а ты продолжаешь жить. Но ничего не можешь сделать. Но теперь, благодаря Фие и Рожеру, для меня найдется место в этом мире. И для моей паствы. Жаль, что Фия не дожила до этого момента… Она не рассказывала про нас…? Неудивительно, она же потеряла почти все воспоминания.       Цепкие пальцы сомкнулись сильнее.       — Это была война с драконами. Столица полыхала от их огня и молний, — слова Годвина слишком живо представлялись в воображении Оливии. — Впервые я встретил Фортиссакс в битве. До чего же она была прекрасна! Наверное, тогда я и полюбил её. Я сразил её в бою, но пощадил, не стал добивать. У неё был такой удивленный взгляд, ты даже не можешь себе это представить. Она потом постоянно спрашивала меня — почему я тогда её пощадил, что меня заставило?       Выражение лица Годвина ожесточилось.       — Мы любили друг друга, — продолжил Принц Смерти. — Мы собирались пожениться. Когда оказалось, что Фортиссакс — еще и самая ближайшая родственница Пласидусакса, то наш брак вдобавок ко всему стал политически выгодным. Он должен был навеки скрепить драконов и людей, положив конец всем спорам и разногласиям. Всем это было выгодно. Пока не вмешалась одна маленькая эгоистичная Лунная принцесса со своими неуёмными амбициями. Когда моя душа умирала, я видел, что в этот момент делала Ранни, наверное потому, что нас убивали одной и той же Руной Предначертанной Смерти.       Годвин еще сильнее сжал горло Погасшей. Та закашлялась и захрипела.       — Я ведь даже не был ей конкурентом на трон. Логичнее было бы избавится от других Эмпирианов ­- почему не Маления и Микелла?. Почему я? Хотел бы я сейчас пообщаться с Ранни наедине.       Оливия снова предприняла тщетную попытку вырваться из смертельной хватки, но это было бесполезно. Силы осталваись только на то, чтобы снова попытаться вцепиться ногтями в ледяную липкую руку Годвина, но тот даже не заметил этого.       — Одна только Фортиссакс всегда была со мной. Я не хотел, чтоб она страдала. О, Фортиссакс, моя милая несчастная Фортиссакс… Я пытался её прогнать, но она не уходила. Она оставалась до тех пор, пока моё проклятье не поразило и её. В конечном итоге, она попыталась превратиться в человека, но это стоило ей потери памяти. Из воспоминаний о прошлом у неё остались только отголоски своего имени, и наша любовь.       Годвин замолчал, размышляя о чем-то.       — Но она меня все равно нашла. И она изобрела способ, как все изменить. Вот только этот выродок её убил. Дважды. С твоего молчаливого согласия. Но, нет, я совсем не сержусь, ведь я и до него добрался… Надеюсь, ему понравилось то, что я с ним сделал за мою Фию.       В воспоминаниях снова появилось окровавленное тело Дэвина, пожранное заживо кистами Годвина. Безжизненный взгляд, уставившийся в потолок темной комнаты.       Погасшая попыталась сконцентрироваться на магии, в тот момент, когда хватка снова ослабла — бесполезно. Магические силы были истощены, и сфокусироваться было невозможно. Шум крови в ушах перекрывал почти все происходящее. Даже собственное тело казалось чужим. Если бы сейчас она стояла на ногах, её бы стошнило собственными внутренностями.       — Я здесь, чтобы вернуть то, что принадлежит мне, — с мрачным удовольствием заключил Принц Смерти. — И теперь у меня достаточно сил.       Он замолчал и приблизился вплотную, смотря прямо в глаза Погасшей, вцепившуюся обеими руками в его руку. При взгляде в эту бездонную пустоту Оливии показалось, будто она сходит с ума.       Годвин сделал несколько шагов к стене, не отпуская Оливию. В поле её зрения снова попало тело Мелины, пронзенное корнем смерти. При взгляде на светло-каштановую макушку из глаз Погасшей снова полились слезы. Она издала что-то, похожее на сдавленный всхлип. Глаза ещё сильнее стало щипать и жечь изнутри.       Одной рукой Годвин прижал Погасшую к стене, покрытой побегами корней смерти, а длинным когтем второй ладони уперся в район солнечного сплетения.       — Я чувствую её внутри тебя, — медленно произнес он. — И я заберу её.       — Чт-т-т… — только и вырвалось у девушки.       — То, что сделала Фия. Её Руна. Наша Руна, — в глухом голосе Годвина послышались нотки исступления.       Погасшая плохо понимала, о чем он говорит. Она не помнила, чтобы Фия ей давала что-то.       — Ты не помнишь? — усмехнулся Годвин, снова обнажая тонкие игольчатые зубы. На его изможденное лицо было невыносимо смотреть.       — Скоро я возлягу с Годвином, — воспоминание возникло в памяти настолько ярко, что Погасшей показалось, будто Фия стоит рядом и снова это повторяет. — У нас будет дитя. Забери его. Обрети власть над Кольцом Элдена.       После этого Фия закрыла глаза и откинулась назад, оперевшись на корни древа. По сравнению с ненормально огромным телом Годвина, вросшим в корни Древа Эрд, она выглядела совсем маленькой и хрупкой, особенно в своем черном платье с капюшоном. На её безмятежном лице застыло спокойствие, а бледные губы тронула легкая улыбка, и в ней не было ни единой тени сожаления. Некоторое время Погасшая пробыла рядом с Фией, ежась возле источника Благодати. Ей не хотелось так оставлять девушку здесь, и она снова подошла к ней. Затем, помедлив, дотронулась до её плеча.       Происходящее далее развивалось стремительно, подобно падению в пропасть. Мир водоворотом закружился вокруг Оливии — и как только она пришла в себя и огляделась, то Фии нигде не было. Но на этой зажатой между огромными корнями Древа Эрд затерянной глубоко под землей пещере стоял, не сводя с неё взгляда невидящих глаз, дракон. Создание, очевидно, страдало от невыносимой боли — оно все было покрыто побегами корней смерти — они беспощадно лезли, обнажая золотую плоть, сквозь прочную черную чешую, выламывая её, словно щепки, пробивали могучие крылья и лапы. Даже из глаз росли те же самые побеги. Но несмотря болезнь, разрушающую его тело, дракон все еще сохранял величественную грацию.       Он стоял перед ней, как будто охраняя изуродованное тело Годвина — водил из стороны в сторону большой вытянутой головой на длинной шее, оскалив клыки, с шумом принюхиваясь. На секунду из пасти показался раздвоенный язык, и тут же скрылся. Кончик напряженного хвоста подрагивал. В глубине души возникло тяжелое щемящее чувство сострадания к этому существу, вынужденному вести неравный бой с чумой смерти. Оливия медленно протянула руку вперед, желая сама не зная чего — дотронуться? Успокоить? Приобнять?       И в этот же момент дракон с оглушительным ревом бросился на неё в атаку.       — Ты ведь не думала, что это будет ребенок в буквальном смысле? — Годвин хохотнул, и его смех был больше похож на шипение. — Это идея. Концепция новой эпохи.       Коготь, которым он упирался в солнечное сплетение, начал бледно светиться, обжигая кожу даже сквозь доспехи.       — Я хотел забрать её, но не успел. Должно быть, ты впитала мою Руну в себя после сражения с Фортиссакс, — с этими словами он погрузил ладонь в тело.       От резкой вспышки боли Погасшей захотелось заорать, но всё, что она могла сделать — это снова сдавленно всхлипнуть и дёрнуться, тщетно хватая ртом воздух. Годвин буквально резал её плоть, шарясь во внутренностях своей лапой.       — Не дергайся, — холодно предупредил Годвин, не спуская с неё глаз. — Тебе же хуже.       Погасшие обладали способностью поглощать силу рун. Другие Великие Руны, которые до этого находила Оливия, сразу же проступали на телах поверженных полубогов. Некоторые из них даже можно было активировать при помощи специального ритуала и получить силу, заключённую в них. Но Оливия перестала чувствовать эти руны в тот самый момент, как приняла Яростное Пламя. Сила Внешнего Бога блокировала связь с с любыми Великими Рунами.       — А ведь ты бы могла вставить мою руну в Кольцо Элдена, — проговорил Принц Смерти. — Не захотела?       Единственное, чего отчаянно желала Погасшая в тот момент, когда восстанавливала Марику и Кольцо Элдена — это то, чтобы все стало снова нормальным. Хоть как-нибудь, но восстановилось.       И нашествие нежити в её планы не входило.       Годвин наклонился еще ближе. На секунду Погасшей показалось, будто он принюхивается, как животное.       Если бы Погасшая попала в такую ситуацию в самом начале своего путешествия по Междуземью — она бы начала молиться. Но после того, как она увидела Марику и Радагона, её вера испарилась, как роса на ярком солнце.       — Я что-то в тебе чувствую, — наконец сказал Годвин, и в его шипящем голосе слышались нотки недоумения. — Что-то…обжигающее. Порочное в своей сути. Мерзость. Зачем ты запятнала себя этой дрянью?       «Да кто бы мне про это говорил», — Погасшей до зубной боли захотелось хотя бы огрызнуться. Ледяная ненависть к стоящей перед ней твари застилала глаза мутной пеленой.       — Но это неважно, ведь это всё уже не имеет значения, — довольно улыбаясь, Принц Смерти медленно отвел ладонь назад, и Оливия с трудом увидела, что в ней покоится нечто, больше похоже на какой-то эфемерный мерцающий слепок в виде круга с отходящими от него в сторону извилистыми линиями.       То, о чем говорила Фия.       Руна Смерти.       С тихим звоном мерцающий символ втянулся в руку Годвина. Тот сжал и разжал пальцы, а его темные глаза на секунду полыхнули яркой серебряной вспышкой. Боковым зрением Оливия снова заметила корни смерти, покрывающие стены пещеры. В этот момент их наросты, похожие на глаза, с громким хрустом распахнулись и уставились на неё. Погасшая поняла — и от этой мысли ей стало еще хуже — что она чувствует в них тоже какое-то сознание.       — Я — это Междуземье, Оливия, — медленно, чуть ли не нараспев, произнес Годвин.       Оливия с пугающей ясностью осознала одну вещь. Она умрёт здесь, в этой пещере. Жалко. Бесславно. Не смогла спасти никого, не смогла спасти Мелину. А теперь падет от руки этой твари, некогда бывшей первым сыном Марики.       Глаза в деревянных глазницах бешено вращались с глухим стуком и хрустом.       Она снова начала задыхаться.       — Прощай, Оливия. Твое правление Междуземьем было спокойным, хоть и коротким. Годвин разжал хватку, и Погасшая обрушилась на землю. Едва её голова ударилась о камни, как в глазах потемнело, и эта темнота полностью поглотила её.

***

      Нефели с тихим стоном начала приходить в себя. Её тело отказывалось слушаться, объятое болью — точно, что-то внутри было сломано, и скорее всего, не одно. Воительница медленно разлепила веки, пытаясь пошевелиться. Каждая попытка движения немедленно отзывалась очередной вспышкой боли, а перед глазами все троилось, отказываясь собираться в единую картинку. Где-то сбоку вспыхнули ослепляющие желтые вспышки, и воительница зажмурилась. Измученное сознание уловило непонятный тихий напев.       Нефели вновь попыталась посмотреть перед собой. В поле её зрения находилась часть её секиры, по всей видимости, упавшей рядом.       Какие-то размазанные камни.       Мерзкий запах крови и стоячей воды.       Пещера.       Воспоминания приходили короткими отрезками в кровавом ореале боли.       Точно.       Какая-то тварь, появившаяся из реликта.       Они пытаются атаковать это существо.       Оно замахивается, хватает Нефели.       Его руки холодные и противные.       С губ сорвался громкий стон. Внезапно в поле зрения появились чьи-то ботинки. Нефели хотела перевернуться и посмотреть наверх, но не смогла. Чья-то рука крепко схватила её за растрепавшиеся волосы, покрытые кровью.       А затем её ударили о землю.