Между огнем и туманом

      Больше всего Мелине хотелось выйти из комнаты и больше никогда не возвращаться к этому разговору. Девушке хотелось обдумать все произошедшее в тишине и одиночестве, а не под пристальными взглядами Селлен и Оливии, которые как будто сговорились против неё в какой-то момент, который она упустила.       Хотя, судя по выражению лица Оливии, она тоже тяжело обдумывала сказанные слова. Одна лишь Селлен, казалось, стремительно складывает все кусочки в единый, понятный пока только ей пазл.       — Что значит запечатана? — наконец нахмурилась Погасшая.       — В буквальном значении, — ответила ей Селлен. — Отчётливо видно чужое воздействие, причем такую сильную магию я раньше не встречала.       От этого обсуждения Мелине стало неуютно, и она поежилась, машинально закутываясь в плащ ещё сильнее, после чего со вздохом устроилась в одном из кресел в комнате.       Если это правда, то кто мог ей заблокировать часть памяти? И за что? Что она такого сделала?       Интуиция подсказывала, что это действительно связано с её прошлым. Она смутно помнила момент своей смерти, как её тело охватывал огонь. Но она не помнила ни лица убийцы, ни того, что было до этого.       А ведь, возможно, это и было напрямую связано с её последующим перерождением в виде призрака, со странной печатью на глазу. Сколько она себя помнила в таком состоянии — печать, похожая на птичью лапу, у неё была всё время, с самого момента её пробуждения       — Может быть это имеет отношение к печати? — полюбопытствовала Оливия. — Её можно как-то снять?       — Хороший вопрос, — волшебница задумалась, перебирая в уме все возможные варианты.       — Я не думаю, что это имеет большое значение, — возразила Мелина, подавив желание машинально дотронуться до закрытого глаза. — И это никак не поможет нам победить Годвина.       — Годвин устойчив ко всем воздействиям на него, более того, до него даже не получится добраться, — возразила Оливия. — Мы должны искать любые зацепки. На войне все средства хороши.       Выражение «на войне все средства хороши» заставило Мелину поморщиться.       — Мелина, а как ты обрела свое тело? — осторожно спросила Селлен, с изучающим видом склонив голову чуть набок.       В выражении лица Оливии читался тот же вопрос.       Мелину возмущал допрос, который они вели вдвоем, пытаясь убедить её в том, что вызывало у неё резкое отторжение. Они никогда не использовала магию Предначертанной Смерти. С Апостолами Мелина встречалась лишь в бою. А её пытаются убедить в том, что она совершала вещи, о которых не могла даже помыслить, и её это сильно задевало. Вопрос про тело задел совсем уж глубокие и даже интимные струны в её душе. Она никогда ни с кем это не обсуждала, и каждый раз, когда Погасшая пыталась что-то аккуратно у неё выспросить — Мелина уходила от вопросов. Мелина пыталась что-то выяснить в одиночестве, читая разные книги и свитки, но не нашла ни одного сколько-нибудь отдаленного случая, похожего на свой собственный. Но деваться было некуда, и девушка чувствовала себя загнанной в угол.       — Это может прозвучать странно, — издали решила начать Мелина, тщательно подбирая слова. — Это началось вскоре после того, как Оливия подожгла Древо Эрд.       Краем взгляда Мелина заметила, что Погасшая отвернулась и сделала вид, что разглядывает картину на стене, то ли потому что не хотела смущать Мелину, то ли потому, что сама не хотела все это вспоминать.

***

      Мелина наблюдала издали за пожаром, не чувствуя ничего, кроме бесконечной внутренней пустоты. Но эта пустота кричала, пустота злилась, бесконечно задавала один и тот же вопрос: почему?       Ведь это Мелина должна была поджечь Дерево.       Это было её предназначение, к которому она относилась не иначе, как к святыне, тщательно оберегая её.       А теперь это предназначение отобрали.       И человек, который отобрал её предназначение, к которому она так сильно привязалась, пусть и отрицала это, теперь находился под влиянием одного из самых жутких Внешних Богов.       Мелине казалось, будто огонь с треском пожирает сам себя, расплескиваясь желто-оранжевыми всполохами. Как будто что-то ему мешало двинуться дальше. И препятствовала ему стагнация, вызванная Золотым Порядком.       Но Мелина знала, что должно произойти дальше. Когда они пришли в столицу и оказались у самого подножия Древа Эрд, её понимание сути своего предназначения оформилось окончательно. Может быть, так повлияла сама энергия Древа Эрд, может быть и то, что «эхо» слов Марики здесь слышалось гораздо яснее, чем где-либо еще в Междуземье — у Мелины не было на это точного ответа.       Но зато она точно знала, что дальше Погасшая должна высвободить Руну Предначертанной Смерти.       Так как тот, кто идет рука об руку с пламенем, однажды встанет на путь Предначертанной Смерти.       Это непреложная истина. Аксиома.       Знала она и то, что найдет Погасшая эту Руну в Фарум Азуле — затерянном в небесах городе, бесконечно разрушающимся и созидающемуся, находящимся вне временной линии. Фарум Азула был всегда и никогда одновременно.       Девушка устроилась возле одного из мест Благодати на Плато Альтус, наблюдая за пожаром. Больше ничего не оставалось делать. Она вытащила кинжал из ножен на поясе и осторожно провела пальцем по изогнутому изящному лезвию. В клинке отражались блики пожара, из-за чего оно само казалось желто-оранжевого оттенка. Она подумала о том, что будет дальше. Если у Погасшей всё получится, и она дойдет до Кольца… Это значит, что им придется сразиться. Какая горькая ирония была в том, что одно её предназначение заменилось на другое — то, чего она не возжелала никогда бы в своей жизни.       Она представила, как они сражаются, и как клинок входит в тело Погасшей — аккурат в район сердца. А может быть удастся перерезать горло, или задеть важную артерию и тогда Оливия умрет от кровопотери.       Плачущая пустота внутри казалась физически ощущаемой даже в собственном призрачном теле.       Но в какой-то момент все изменилось. Небо заволокла красно-черная вспышка, резко устремившаяся к пылающему Древу Эрд и сразу же окрасившая пламя в такие же кровавые оттенки. Пожар изменился. Огненные языки, словно освободившись от чего-то, набросились на Древо Эрд, не жалея ничего на своем пути. С шумом отвалилась одна из огромных веток и с грохотом обрушилась вниз, а за ней и следующая. Как только ветки сталкивались с землей, тут же раздавались мощные подземные толчки. Повалили искры и пепел, разносимые в разные стороны. Мелина протянула руку и в раскрытую ладонь упало несколько кусочков пепла. Издали девушка видела бродящих по плато Альтус рыцарей — теперь они стояли и смотрели на огненное зарево, полностью поглощенные зрелищем.       Все Междуземье наблюдало за происходящим.       Но на самом деле изменился не только пожар. По собственным ощущениям, неуловимо изменилась буквально сама ткань мироздания. Будучи призраком. Мелина отлично чувствовала любые «возмущения» астрального плана, и сейчас она это ощущала всем своим существом. Даже, пожалуй, слишком остро.       Сонливость навалилась внезапно. И это было странно — призраку не нужен был сон, не нужна была вода или еда, ничего из того, что требовалось обычным людям. Пару минут Мелина пыталась оставаться в сознании, максимально фокусируясь на происходящем, изо всех сил цепляясь за свои мысли — но это было бесполезно, и темнота унесла её прочь, за собой.       Когда она очнулась, что-то было неуловимо не так.       Чувство холода.       Налетающие порывы ветра заставляли кожу покрываться мурашками.       Чувство жажды. Голод.       Навалившиеся скопом ощущения были чуждыми, но в то же время и смутно знакомыми, что Мелина не сразу поняла, что происходит и как это объяснить.       Затем она осознала, что дышит. Грудная клетка поднималась и опускалась. Сердце методично разгоняло кровь по венам и артериям. Мышцы затекли от нахождения в статичной позе.       Девушка открыла глаза — но смогла открыть только один. Печать на другом глазу все еще функционировала.       Этого не могло быть. Этого никогда не могло произойти.       Она больше не была призраком. И у нее было тело. Живое. Функционирующее.       Мелина медленно огляделась, изумленно рассматривая окружение и пытаясь привыкнуть к происходящему. Затем осторожно ущипнула себя за руку. Щипок отозвался болью, и это ощущение тоже было и знакомым, и незнакомым одновременно.       — Где я? — хриплый тихий звук собственного голоса показался чужим, хоть он и не изменился.       Девушка сидела по центру арены. Вокруг возвышались огромные колонны, в некоторых из которых виднелись окаменевшие скелеты зверолюдей. Эти колонны и стены, окружающие арену, разрушались. Каменные осколки разных размеров, громадные куски колонн и даже отломанные части мостов висели прямо в воздухе, недвижимые, пойманные кем-то во времени и пространстве. В бесконечно сером небе изредка виднелись стремительно кружащиеся вихри. Вдалеке на арене сохранился кусок арки, даже в полуразрушенном виде не потерявший своего былого величия — в его центре сиял выгравированный рисунок, невообразимо похожий на Кольцо Элдена, но с небольшими отличиями в виде длинных ветвлений по краям. Под гравировкой находилась странная статуя в виде сидящей девушки со сложенными в молитвенной позе ладонями. Её обступили три волка — но не чтобы напасть, а дружелюбно, ластясь, словно большие собаки.       Город, застывший во времени.       Фарум Азула.       Но как она тут оказалась?       Мелина осторожно поднялась на ноги, привыкая к движениям. В первую очередь, отсюда надо было выбраться и вернуться обратно в Междуземье.

***

      — Так ты была в Фарум Азуле? — удивленно спросила Селлен.       — Ты мне никогда об этом не говорила! — с плохо скрываемым возмущением прокомментировала Оливия.       — А я должна перед тобой отчитываться? — быстро нашлась с ответом Мелина. — Ты мне тоже не обо всем говоришь, и это всегда оборачивается для меня неприятными сюрпризами.       Погасшая недовольно поджала губы и снова отвернулась, скрестив руки на груди. Затем, помедлив, сказала:       — Арена, которую ты описываешь… Я сражалась там с Маликетом. И там же высвободила Руну Предначертанной Смерти.       — Что с ней стало после её высвобождения? — снова спросила Селлен.       — А я и не знаю, что с ней произошло, — вдруг неожиданно для всех глухо ответила Погасшая, снова не спуская глаз с Мелины. — Она исчезла. В отличие от остальных Рун, которые я находила. И в Кольце Элдена её нет. И ни Эния, ни Два Пальца не могут дать внятного ответа, что же на самом деле произошло.       В комнате повисла тишина. Каждый обдумывал сказанное. Мелина облокотилась на колени и уткнулась лицом в костяшки пальцев рук. Оливия, прикрыв глаза, массировала виски. Селлен же задумчиво смотрела куда-то в пространство, полностью погруженная в себя. От мысли, что они вдвоем подводят все доказательства под какую-то свою идею, а у Мелины нет даже никакой возможности возразить, внутри снова разворачивалось чувство гнетущей пустоты. К горлу подкатил комок, и Мелине подумалось, что она бы не отказалась сейчас от бокала вина, лишь бы отвлечься. Сказывалось и позднее время, ведь за разговорами они просидели до глубокой ночи, и за окнами зияла темнота.

***

      — Мне нужно показать тебе одну вещь.       С этих слов Погасшая начала следующий день, как будто за ночь ей пришло какое-то озарение. Мелине не очень понравился её тон, и она уже заранее ожидала чего-то по меньшей мере странного. Предчувствия её не обманули — Оливия потащила её на склад, где хранились все редкости, найденные Погасшей в путешествиях. Артефакты, редкое оружие — если ему не было применения, оно оседало здесь, в тщательно запертых сундуках.       — На первый взгляд, это может показаться бесполезным, — заранее предупредила Оливия, копаясь в сумке и ища ключ от довольно длинного сундука, стоящего в самом углу, так что его можно было легко не заметить.       — Боюсь даже предположить, что же там такое.       — Эту вещь охраняли Апостолы Божественной Кожи, — тихо ответила Погасшая.       Упавшие в тишину комнаты слова заставили Мелину напрячься, но ни единым движением она не выдала своих эмоций. Крышка сундука с легким скрипом отодвинулась, и взгляду девушки предстал…клинок. Длинный и тяжелый меч, сделанный из черного металла, покрытый странной неизвестной вязью — Мелина никогда не видела ничего подобного. Но самым странным была не эта вязь, а форма оружия — оно состояло из двух закручивающихся друг вокруг друга спиралей с острыми концами, образуя между собой некое подобие пустого канала. Эта странная форма делала этот клинок практически бесполезным, церемониальным и Мелина с трудом представляла, как его использовать в настоящем бою. Сама же девушка никогда не стала бы использовать подобное оружие — уж слишком тяжелым и громоздким оно было. Мелина в бою предпочитала быстрые и удобные кинжалы.       — Апостолы Божественной Кожи охраняли его как святыню. Я нашла его, когда исследовала Божественную Башню в Каэлиде.       — Я не понимаю, — отрезала Мелина, наблюдая, как Оливия с трудом вытаскивает меч из сундука. — Какое я к этому имею отношение?       Вопрос был риторический. Естественно, они с Селлен считали, что она по какой-то причине была когда-то связана с этим жутким культом, и не хотели ничего слушать в опровержение — хотя никаких доказательств у Мелины не было, и все же белые пятна её истории как будто нарочно сюда вписывались.       — Попробуй, — с этими словами Оливия сунула, охнувшей от тяжести Мелине, клинок.       Меч оказался еще тяжелее, чем выглядел на первый взгляд. Мелина еще раз осмотрела вязь, провела пальцем по чуть затупившемуся от времени лезвию. Было видно, что этот клинок очень древний. Напрягшись и взявшись за оказавшейся неожиданно удобной рукоять, девушка попыталась им взмахнуть — движение вышло медленным и неуверенным. В бою это было не просто бесполезно, но и фатально. Да и еще и этот непонятный канал между спиралями. Для чего он был нужен? Может быть, для какой-то магии?       Но никакой даже отдаленной похожей магией Мелина не владела.       — Откуда мне знать? Может быть, его сами Апостолы и использовали, — с этими словами девушка осторожно оперлась мечом об пол, держась обоими руками за рукоять.       — Нет, — снова возразила ей Погасшая. — Они её охраняли. Для них это было чем-то очень важным.       — Да почему вы считаете, что я могла быть этой Сумеречноокой королевой и что я имею какое-то отношение к магии Предначертанной Смерти? — девушка потеряла терпение. Вся эта ситуация стала казаться ей каким-то фарсом. — Это мог быть абсолютно кто угодно!       — Но в сфере святой Трины…       — Я не собираюсь слушать про эту сферу, — огрызнулась Мелина. — Мало ли, что тебе наплел Шабрири.       — Но он меня не обманывал, — вспылила Оливия в ответ.       — Я не могу поверить, что ты его защищаешь! — смотря на Погасшую, которая, казалось, действительно не видела проблемы, Мелине хотелось её придушить. — Это он тебя искусил на принятие Пламени Безумия!       — Ты думаешь, я бы тебе позволила умереть ради того, чтобы я дошла до Кольца Элдена? — вызверилась Оливия, и на секунду Мелине показалось, будто в её глазах мелькнули почти незаметные желтые искры, но это были лишь отблески света.       Мелина промолчала, борясь с нахлынувшими эмоциями. Они опять перешли к своему извечному спору. Она опустила взгляд на рукоять меча и заметила, что в какой-то момент их спора Погасшая, видимо желая забрать меч, тоже положила руку на эфес, накрыв своей ладонью ладонь девушки. Оливия тоже это заметила, и, вздрогнув, убрала руку, как будто ошпарившись.       — В общем, я хочу, чтобы ты забрала этот меч себе, — бесцветным голосом сказала Погасшая.       Мелине не хотелось брать меч, он был ей неприятен.       «Но если посмотреть на это с другой стороны… Это весь подарок от Оливии».       Едва почувствовав, что щеки становятся красными от смущения, Мелина тут же отвернулась.       — Не представляю, как эту штуку можно использовать в бою. Но коли ты настаиваешь, я принимаю подарок. Спасибо тебе.

***

      Было ещё одно дело, которое решила сделать Мелина. Хиетту она высматривала долго, наблюдая за ней издали. Увидев, как девушка легко спускается по одной из лестниц, Мелине до невозможности захотелось подойти и столкнуть её. У этого было бы и объяснение (она же слепая, как-никак), и результат был бы быстрый. Мысль о том, как Хиетта лежит у подножия лестницы со сломанной шеей и с её лица наконец-то сходит эта вечная полуулыбка, вызвала мрачное удовлетворение.       А ведь с ней надо было разобраться раньше. Но что-то останавливало Мелину.       Дождавшись, когда девушка свернет за угол, Мелина стремительно бросилась за ней — та не успела воспротивиться, когда Мелина затолкнула её в один из изолированных тупиков, практически швырнув на стену. Хиетта даже не вскрикнула — лишь молча повернулась, оперевшись одной рукой о каменную кладку, к перегородившей ей путь Мелине, легким и выверенным движением выхватившей кинжал из ножен.       — Я догадываюсь, то ты задумала, — прошипела Мелина и, сделав два быстрых шага вперед хотела было приставить кинжал к горлу Хиетты, но та с поразительной для слепого человека скоростью перехватила её руку. Вцепившиеся в неё пальцы были обжигающе горячими.       — Я сделала что-то не так? Мы же теперь одна команда — снова улыбнулась девушка, обнажив зубы. Эта ухмылка выглядела неестественно. И хотя часть лица девушки закрывала бежевая повязка, Мелина понимала, что Хиетта сейчас смотрит на неё в упор.       В висках появилось странное стреляющее чувство. Мелина прикрыла глаза и еще сильнее устремилась вперед, стараясь дотянуться до горла. Под алебастровой кожей виднелись тонкие нити артерий.       — Твои штуки на меня не подействуют, — хрипло пробормотала Мелина. — Сделай одолжение и убирайся отсюда вместе с Шабрири, оставь нас с Оливией в покое.       — Она меня сама здесь оставила, — мелодично ответила Хиетта.       — Ты пользуешься чувством вины и манипулируешь, — выдохнула девушка. — Убирайся туда, откуда ты пришла.       — Мы с мастером Шабрири даём выбор, в отличие от тебя и Золотого порядка, — ненавистная улыбочка стала еще довольнее. — Её никто не заставлял.       Шум крови в висках становился невыносимым.       — Я предупреждаю.       — А я думала, что наш общий враг — Годвин, — то, насколько беспечно звучал голос Хиетты, вызывало чувство легкого диссонанса. — Так что лучше бы тебе на нем сфокусироваться, а то ведь никто не знает, что будет дальше. Наша ссора только на руку Годвину — с издевательскими нотками в голосе добавила Хиетта.       Не отрывая глаз от Хиетты, Мелина медленно убрала руку с кинжалом. Хиетта ослабла хватку и отпустила её. На запястье остался красный след и слабо кровоточащие лунки от впившихся ногтей.       — Что это вы делаете? — неожиданно раздавшийся из-за спины встревоженный голос Оливии застал их врасплох. Погасшая стояла в конце коридора и, по всей видимости, всего их диалога не услышала.       Мелина незаметно спрятала кинжал в ножны на поясе, затем обернулась, делая вид, что ничего не произошло. Вид Хиетты, по привычке сцепившей руки перед собой, так же оставался невозмутимым.       — Разговаривали о будущем, — сдержанно ответила Мелина, бросив на не шелохнувшуюся даже Хиетту выразительный взгляд.       — Меня ждет Эния, — кивнула Хиетта и удалилась, шелестя платьем.       Дождавшись, когда шаги стихнут вдалеке, Оливия перевела уставший взгляд на Мелину:       — Что у вас опять стряслось?       — Пока ничего. Ты и сама знаешь, что мне не нравится её присутствие здесь.       «А еще мне не нравится, как ты её покрываешь её все время» — захотела добавить Мелина, но в последний момент прикусила язык. Опять все возвращалось к одному и тому же разговору.       — Мы это уже обсуждали, — произнесла Оливия. — Сейчас меня волнует другой вопрос.       — Какой?       — Я про Девина.       Мелина хмыкнула. С того самого момента, как они видели Девина в больнице, он не появлялся нигде. Перед глазами снова встала та страшная картина — пожираемая неизвестной заразой плоть, превращаемая во что-то омерзительное. Как оказалось, даже столь ярые фанатики Золотого Порядка, как Дэвин, бессильны против Принца Смерти и чумы, которую он распространял.       — Его нельзя оставлять в таком состоянии, — продолжила Погасшая. Взгляд зеленых глаз был встревоженный, как будто она постоянно в мыслях прокручивала неприятные события. — Надо его найти.       «И то верно».       — Я пойду с тобой, — кивнула Мелина.       Девин жил в одном из маленьких домишек на окраине Лейнделла. Он не возвращался в больницу, и не приходил больше в казармы. Никто не видел его на улицах.       Когда девушки подошли к дому, на улицах начинало смеркаться, и из воздуха соткался белесый туман, сквозь который сложно было углядеть что-то дальше пяти метров. Зажегшиеся магические фонари светили сквозь серую пелену как глаза каких-то диких неизвестных животных. На улицах не было ни единой живой души, кроме стражи, совершавшей бдительный обход, и от этого город казался практически безлюдным.       Оливия громко постучала в деревянную дверь.       — Девин, ты там? Открой дверь! — она снова постучала. Окружавший туман скрадывал все звуки. Погасшая прислонилась к двери, прислушиваясь, затем вытащила посох, явно намереваясь выбить дверь.       — Подожди, не надо, — махнула рукой Мелина, останавливая её. — Давай я посмотрю.       Оливия уступила ей место, и Мелина подошла ближе, разглядывая замок на двери. Вскрыть его не составляло труда, и девушка принялась за дело, с тихим скрипом ковыряясь металлической шпилькой в скважине.       — Мне все время было интересно, где ты этому научилась, — полюбопытствовала Погасшая, с плохо скрываемым восхищением наблюдая за девушкой.       — Честно говоря, я не знаю, — качнула головой Мелина, не отрываясь от кропотливой работы. И это было правда. Не могла она и вспомнить, почему она хорошо знает замок Лейнделла, не знала и то, откуда у неё такие умения. В сознании зашевелилось давно забытое ощущение, даже не воспоминание. Словно она все время была одна, ей приходилось прятаться, а одним из немногих развлечений были попытки взламывания разных замков… Эфемерное ощущение рассеялось, словно утекающая вода сквозь пальцы. В этот момент девушке безмерно захотелось все вспомнить, даже если это причинит ей ужасную боль. Кто и зачем ей поставил эту печать на памяти? В этот момент Мелина особенно остро ощутила себя лишь осколком чьей-то личности.       Замок хрустнул, и дверь медленно поддалась, являя за собой черный провал, ведущий внутрь дома.       Оливия тихо прошептала заклинание и сделала почти незаметный пас посохом — над головой возник летающий светящийся шарик. Несмотря на кажущуюся тишину, девушки понимали — внутри дома кто-то прячется. А возможно, и ждет их.       Они медленно зашли в дом, озираясь. Он был одноэтажный, и его внутренняя обстановка, выхватываемая дрожащим светло-голубым светом магического шара, выглядела так, словно обитатель этого жилища никогда не рассматривал этот дом в полноценном его понимании — это выглядело не боле чем временное убежище с весьма аскетичной обстановкой. На столе лежали свитки с заклинаниями и молитвами Золотого Порядка, некоторые из священных символов, призванные защищать дом, были нарисованы и на стенах,. Запах ветхости и затхлости вызывал неконтролируемое желание прокашляться, а еще лучше — немедленно покинуть это место и оказаться на улице и дышать сырым, но все же свежим туманным воздухом.       На глаза попался пергамент с небрежно нарисованным символом, похожим на сороконожку с длинными лапами. Рядом красовался большой знак вопроса. Сам рисунок выглядел странным и отторгающим, как и все, что хоть как-то затрагивало Годвина и Тех-кто-Живет-в-Смерти. Их не должно было существовать никогда. Это ошибка самой системы мироздания, от которой непонятно как нужно было избавиться.       — Это же метка Смерти, — едва слышно прошептала Оливия, — Такая же была на теле Ранни, и у Годвина… Тех, кого тогда убили.       Их отвлек едва слышный стон откуда-то из-за закрытой двери, затерянной в темноте. Мелина выхватила кинжал и одним движением зарядила его магией Золотого Порядка. Она физически чувствовала, как нервы в её теле напряжены до предела. Оливия же покрепче перехватила посох, явно готовясь в любой момент атаковать все, что попадется в поле зрения.       Медленным шагом они направились к двери. Погасшая аккуратно дернула ручку — та не поддалась, лишь жалобно скрипнула. Сдавленные стоны из-за двери, исполненные невыносимых страданий, стали громче.       — Девин, ты там…? — побледнев, что было заметно даже в слабом свете шарика, встревоженно спросила Оливия. — Открой, мы…попытаемся это решить.       «Смелое заявление», — мрачно подумалось Мелине, но она не стала ничего говорить. Она уже понимала, что финал неизбежен. Сквозь дверь просочился уже знакомый сладковатый запах гниения. К горлу подступил тошнотворный комок.       — Ух...уходите, — за дверью раздались шаркающие шаги, но по их звуку казалось, будто их владелец с трудом ходит, возможно даже забыл, как передвигаться. — Он ск-скоро яв-вится… Б-бегите…       Они переглянулись с Погасшей. Мелина поняла, что та думает и понимает все абсолютно точно также.       За дверью раздался сдавленный кашель, как будто горло было чем-то забито. Мелине захотелось закрыть глаза и оказаться где угодно подальше от этого места, похожего на кошмар. Она чувствовала, как сердце тяжело бьется о грудную клетку.       — Шт-штормовой за…мок, — снова раздалось хриплое гортанное сипение.       Погасшая махнула рукой, призывая Мелину отойти подальше и сама сделала несколько шагов назад. Мелина жестами предложила снова взломать замок, но Погасшая покачала головой.       — Да...да...риан, прос...сти...меня, — тяжелое бормотание стало чуть громче. — Я не с...смог...уберечь… Я…я…дол...ж-жен…       За дверью резко раздался захлебывающийся хрип.       И в этот же момент Оливия быстро призвала несколько тяжелых магических кристаллов, со свистом полетевших дверь и снесших её с петель. Дверь опрокинулась, подняв облако пыли, а в нос ударил ничем не сдерживаемый мерзкий запах крови и гнили. Откашлявшись, девушки медленно зашли внутрь, держа наготове оружие, и их глазам предстала жуткая картина.       На полу в луже растекающийся крови лежал Дэвин, смотря в потолок отчаявшимся и уже начавшим стекленеть взглядом. Его горло было перерезано одним сильным мощным ударом, и из него толчками была кровь. Кинжал до сих пор лежал в скрюченных пальцах. Взгляд упал на его тело, и Мелину чуть не вывернуло. В прорезях одежды и окровавленных бинтов виднелось множество серых кист с бледными бляшками, напоминающими безжизненные глаза. Они налезали одна на другую, словно борясь за части все еще здоровой плоти, которой оставалось все меньше и меньше. Из некоторых кист выглядывали тоненькие черные ветки уже знакомого корня смерти. Отведя взгляд в сторону, Мелина заметила небольшой таз, стоявший возле кровати, и, присмотревшись к нему, снова почувствовала резкий тошнотворный комок в горле, от которого даже наворачивались слезы на глаза. Таз был заполнен вырезанными с явно живого тела кистами, покрытыми засохшей кровью, омерзительно напоминающими лицо Годвина.       Оливия, часто дыша, оперлась о дверной косяк и тихо шокированно выругалась. Мелина отвела взгляд в сторону, пытаясь совладать с тошнотой и чувствуя, как у нее подкашиваются ноги. Когда она была призраком, больше связанным с миром мертвых, чем с миром живых, на подобные вещи она реагировала намного спокойнее, но теперь её тело гораздо лучше ощущало любые эмоциональные реакции, к чему Мелина до сих пор не могла привыкнуть       Они медленно вышли из комнаты, и пробормотав заклинание, Оливия поставила на дверной проход временную магическую печать. Ни проронив ни слова, девушки вышли из дома. Свежий сырой воздух вскружил голову и казалось, будто то, что осталось внутри дома представляет собой что-то из другого измерения.       Тяжело дыша, Погасшая села на ступеньки возле дома и закрыла лицо руками. Мелина устроилась рядом, обдумывая произошедшее.       Перед своей смертью Девин обращался к Дариану, своему брату. Мелина часто его видела в Крепости Круглого Стола. Несмотря на то, что, как и Девин, Дариан был фанатичным последователем Золотого Порядка и ярым истребителем нежити, он вел себя сдержанно, даже по отношению к Фие, которая большую часть своего времени тоже проводила в Крепости. Их отношения были холодными, пока они не вступили в прямой конфликт друг с другом. Тогда Фия убила его и исчезла из крепости. А потом её же и нашел Девин в попытках отомстить за брата на только Фие, но и лично Годвину как первоисточнику зла. Но в конечном итоге получилось так, что Годвин все же одолел его.       — Его тело надо сжечь, — наконец глухо и с расстановкой сказала Оливия. — Я хочу это сжечь.       Мелина поддавшись внезапному порыву чувств, положила ладонь на спину Погасшей — то ли желая приободрить, то ли успокоить, она сама не до конца понимала. Она ощутила, как напряглась спина девушки.       — Не стоит, Ливи. Не злись. Отправь сюда стражу, пускай его похоронят на кладбище для преступников.       Туман на улице усилился и стал таким плотным, что складывалось ощущение, будто капли конденсированной воды можно даже потрогать.       — Он сказал про Замок Грозовой Завесы, — задумчиво продолжила Оливия. — Мы должны туда отправиться.

***

      Вечером того же дня, как только сгустившуюся темноту на улице стали рассекать лучи света от зажегшихся фонарей, Оливия зашла в лавку Кале, чтобы собрать изрядно истощившийся запас припасов в дорогу. В этот вечер Кале показался ей странно печальным и не таким приветливым, как обычно. Погасшая поначалу списала это на тревожную обстановку в городе, но интуиция ей подсказывала, что это совсем другое. Что-то в выражении лица, в позе её друга подсказывало, что его гнетет нечто глубоко личное.       — Все ли у тебя в порядке? — поинтересовалась Оливия. Вид у Кале был напряженный, он явно хотел что-то сказать, но не решался.       — Да, — сухо кивнул торговец, качнув своей шапкой. — Я хочу задать один вопрос. Но сначала сделка.       «Нет, он же не мог узнать…про свой народ… — страшная догадка вспыхнула в сознании Оливии. — Но ему неоткуда про это узнать!»       Она кивнула, рассчитавшись и собрав все вещи в сумку, включая даже веточки желтого ока. Последним в сумку должно было отправиться какое-то новое лекарство от ожогов, но Погасшая не успела его убрать.       — Ты никогда мне не говорила, где ты обожглась так сильно, — вдруг сказал Кале. Оливия замерла на месте, сжимая в руках злосчастную склянку. Она почувствовала себя грязной. Отчаянно захотелось стереть с себя все то, что стереть было невозможно.       — Это был результат неудачного эксперимента, — тут же ответила Оливия заранее заготовленную фразу, стараясь говорить расслабленно, — я же изучаю разную магию, и вот…       — А скажи мне, ты находила что-нибудь про Великий Караван? — вдруг прервал её Кале, чуть подавшись вперед. — Может быть, ты их встречала?       — Нет, я бы тебе сказала.       Очередная ложь. Оливия с все возрастающей тревогой понимала, к чему идет диалог, но уйти было некуда. Ей казалось, будто она наперед знает, что именно сейчас спросит Кале.       — Может быть ты и обожглась там, где спрятан мой народ?       Вопрос повис в воздухе. По выражению лица Кале Оливия понимала, что он знает. Теперь он все знает. Кто-то ему рассказал.       — Кто тебе сказал это?       В глубине души Оливия знала, что это намеренно мог сделать один единственный человек со всем Междуземье. Точнее, не человек.       Погасшую захлестнула безумная смесь отчаяния и бессильной злости.       — Это неважно, — отмахнулся Кале, и дрогнувшим голосом добавил. — Так это правда? Все это время ты лгала мне?!       — Кале, я могу объяснить…       — Мне не нужны твои объяснения! — Кале встал из-за прилавка, и Погасшая заметила, как его колотит почти незаметная дрожь. — Ты их видела, да?! Где они?! Оливия молчала, пытаясь собраться с мыслями. Но она понимала, что это точка невозврата.       — Они под столицей… — наконец тихо ответила она, не отводя от лица Кале взгляд. — В катакомбах…       На этих словах Кале побледнел и рухнул обратно в свое кресло, прикрыв лицо ладонями.       — Поверь мне, тебе лучше этого не видеть, — начала было говорить Оливия. — Я очень виновата, мне очень жаль, но…       — С каких пор ты решаешь, что кому лучше?! — Кале зло взглянул на неё. — Ах да, ты же у нас теперь Повелительница Элдена! Ты за всех все решаешь! Не спрашивая!       Погасшая молчала, не зная, что ответить. В глазах начало предательски щипать, и в легких не хватало воздуха даже на дыхание, а не то, чтобы сказать что-то.       Кале не простит её.       Он никогда её не простит.       — Я считал тебя своей подругой! Я общался с тобой, пил с тобой, помогал тебе! — Кале распалялся все больше и больше, взмахнув руками и показывая на деревянные половицы. — А все это время мой народ был там! Под землей!       — Кале, ты просто не знаешь…       — Я помог тебе с Иглой Микеллы! — Торговец её даже не слушал. — Я знаю, что без неё хаос бы сожрал тебя полностью! И вот так ты меня благодаришь?!       Оливия не выдержала и отвела взгляд в сторону, прижав руку к груди. Смотря на пол, ей показалось, будто она сама тонет глубже и глубже, возвращаясь в ту самую крипту, слышит печальную мелодию, которую играл народ Кале, видит их сморщенные обезображенные лица, устремленные вверх, как будто они все еще пытались различить хоть один луч солнца с поверхности. Но вместо лучей солнца ответом им был лишь свет хаотического пламени.       — Скажи мне просто, как ты спишь? Зная это все?       Оливия молчала. Повисшая тишина в магазине была похожа на густой вязкий сироп, заполняющий все пространство, забивающий горло и легкие.       — Хотя можешь не отвечать, я знаю, — горько рассмеялся Кале и тут же холодно добавил. — Хреново ты спишь.