Между огнем и туманом

      Все время, пока Мелина была без сознания, ей снились безумные сны. Перед глазами постоянно мелькали лица, которые разбавляли внезапные вспышки света, в ушах шуршало тихое эхо неуловимых разговоров, — все это смешивалось в её разуме в жуткую какофонию цветов, звуков и символов. Откуда-то ей пришло внезапное осознание, что в детстве ей тоже снились подобные лихорадочные сны, и в это время её мать всегда была рядом с ней, нашептывая успокаивающие слова. Как ни старалась Мелина, ничего запомнить ей не удалось, а полубредовые видения оборвались совершенно внезапно — в сознание она пришла резко, словно вынырнув из глубокого темного озера. Мелина поняла, что лежит на мягкой кровати, накрытая одеялом, в комнате, похожей на больничную палату. В закрытые окна монотонно скреблись капли дождя на фоне бесконечной серости, окутавшей город. Оливия стала первой, кого она увидела. Девушка сидела на самом краю кровати, нервно теребя руки, но на её лице промелькнуло облегчение, когда она поняла, что Мелина пришла в сознание.       — Я так рада, — с этими словами она неожиданно подалась вперед и обняла Мелину. Её горячее дыхание обожгло щеку. — Я думала, я потеряла тебя.              Не успела Мелина что-либо сказать или обнять её в ответ, как Погасшая тут же её отпустила, явно смутившись от того, что дала волю чувствам. — В общем, как ты себя чувствуешь? — осторожно сказала Оливия.       — Нормально, на удивление. Сколько прошло времени? — хрипло ответила Мелина, и действительно, о произошедшем давала знать только сильная слабость и ощущение затекших от отсутствия движения мышц. Мелина потянулась за кувшином с водой, но Погасшая её опередила и налила ей воды в стакан. Их руки на секунду соприкоснулись, прежде чем Мелина сдержанно поблагодарила за заботу.       — Три дня.       Мелина поймала себя на мысли, что и сама в глубине души рада видеть Оливию в целости и сохранности после всего произошедшего. Последнее, что она помнила — это провал в кататоническое состояние и проносящиеся перед глазами осколки скомканных видений: лезвие блестящего черного клинка, вонзающегося в безвольно обмякшее тело, ломающего позвонки, то, как на белой, как будто фарфоровой коже проступает изогнутая наполненная клубящейся тьмой метка, похожая на сколопендру с длинными ножками.       — Что с Годвином? — спросила Мелина, откашливаясь.       — Затишье. Василисков и нежити пока не видно, но думается мне, что это ненадолго. В Лейнделле строят укрепления, мирные жители эвакуируются в сторону Лиурнии, там ситуация спокойнее. Те, кто остался, вооружаются.       — Как мы выбрались? — снова спросила Мелина.       — Я вытащила тебя оттуда, — помедлив, ответила Оливия и отвела взгляд в сторону, едва столкнувшись с удивленным выражением лица Мелины.       — Ох… — девушка прикрыла глаз, пытаясь обдумать произошедшее. Её спасли. Она попыталась представить, как Оливия, с которой они были примерно одного телосложения, разве что та была несколько выше ростом, тащит её к выходу из пещеры. Рискуя своей жизнью. Снова.       — Спасибо… Но тебе не стоило рисковать из-за меня, — произнесла Мелина, отчего-то почувствовав укол раздражения.       — Я не могла тебя там оставить, — резко оборвала её Погасшая, скрестив руки на груди.       Мелина не стала ничего возражать, и перевела взгляд на окно, по которому ползли мутные разводы от дождевых капель. В области печати на глазу внезапно появилась ноющая боль, и девушка аккуратно потерла глаз, надеясь, что неприятные ощущения уйдут.       Она перевела взгляд и заметила, что она укрыта разноцветным пледом. Ткань на ощупь оказалась очень мягкой и приятной. Было видно, что над плотном очень долго корпели.       — Откуда это? — удивленно спросила Мелина, перебирая пальцами плед.       — Это Бок сделал, — легко улыбнулась её Погасшая.       В замешательстве Мелина не знала, что и ответить. Слишком уж она не привыкла к тому, что о ней заботились. Отчего-то часть её души протестовала против этого. Как будто она не заслужила этого всего. Мелине вновь подумалось, что существовать в виде призрака было гораздо проще. Можно было бы просто исчезнуть. Оставаться незримым наблюдателем. А, форсированно вернувшись в физическое тело, она не только стала часто попадать в неприятности и, казалось, растеряла часть своих сил, но и с трудом понимала собственные чувства. Словно бы, потянув за одну нитку в этом клубке из эмоций, неизбежно запутаются и другие.       — Кстати, — перевела тему Оливия, — тебе случайно не снились необычные сны, пока ты была без сознания?       По интонации её голоса было видно, что она что-то скрывает. За все время их совместного путешествия Мелина безошибочно научилась понимать, когда Погасшая темнит, и интуиция ей подсказывала, что банальный на первый взгляд вопрос имеет серьезную подоплеку под собой, и Мелине это совсем не понравилось.       — Нет, — ответила девушка, — к чему такие вопросы?       — Просто любопытно, — натянуто ответила ей Оливия, но тут же, прислушавшись к чему-то, приподняла палец к губам.       Из-за стены доносился приглушенный диалог, но чувствовалось, что он идет на повышенных тонах. Один из голосов был женским — судя по всему, он принадлежал одной из лекарей, работающих в больнице. Второй голос был мужской, очень напряженный, но хорошо узнаваемый. Едва услышав его, Мелина сразу же вспомнила подземелье, и как в ногу Дэвина словно пиявка впился длинный черный корень.       Оливия резко встала с кровати и направилась к выходу, шелестя мантией.       — Подожди, — Мелине стало тоже интересно. Она осторожно встала с кровати и, быстро потянувшись и убедившись, что она может нормально ходить и двигаться, направилась в сторону выхода.       Голоса, один из которых, казалось, вот-вот сорвется на крик, доносились из соседней палаты.       — Извините, сэр, боюсь, повреждения настолько серьезны, что мы помочь не можем…       — Не может такого быть, чтоб ничего нельзя было сделать! Вы бездари!       Девушки переглянулись между собой, и Оливия толкнула дверь в комнату. На деревянном стуле в углу сидел Дэвин, одетый в черную рубашку и штаны. Ворот рубашки он придерживал, словно скрывая что-то. Его лицо было бледным и осунувшимся, как будто он был тяжело болен, а его глаза были похожи на два ярких кусочка льда. Рядом со стулом стояла трость, а одну ногу мужчина вытянул вперед, как будто ему было постоянно больно. Рядом с ним стояла высокая женщина в белой мантии с темными, убранными в хвост волосами, по всей видимости, местный лекарь. Она неспешно собирала металлические медицинские инструменты на поднос, а её лицо выглядело крайне уставшим. Заметив Оливию и Мелину, она поздоровалась и хотела было спросить у Мелины про её самочувствие, но её перебил Дэвин.       — Вы, — тяжело выдохнул он, едва заметив маячивших в проходе девушек, еще сильнее сжимая воротник.       — Девин, что с тобой произошло? — Оливия медленно подошла ближе, рассматривая его. Стук капель в окно стал настолько сильным, что мог заглушить даже тихий разговор. Где-то вдалеке мелькнула молния, резко очертив тени предметов в палате.       — Это вас не касается, — огрызнулся Девин, с едва слышным стоном сквозь зубы согнув ногу и оперевшись другой рукой на трость. — Убирайтесь!       Мелина, хоть и стояла чуть поодаль, смогла различить донесшийся до нее запах, от которого резко поступил тошнотворный комок к горлу.       Это был запах гниющего тела.       — Насколько все серьезно? — снова с расстановкой произнесла Оливия, не обратив внимания на слова Дэвина и, достав посох, медленно потянулась его навершием к воротнику.       Стиснув зубы, мужчина наконец отпустил побелевшей рукой ткань и, что-то пробормотав, отвернулся в сторону. Погасшая аккуратно отодвинула воротник, и Мелина физически смогла ощутить напряжение, звенящее в воздухе. Гнилой запах усиливался.       Не отводя взгляда от Дэвина, Мелина машинально сделала пару шагов вперед и попыталась различить то, что было у него на его теле прямо под выпирающей ключицей. Это было похоже на бугры раздувшейся, посеревшей плоти с начавшимися следами разложения. По центру нароста находились симметричные бледные бляшки. Как будто киста, или опухоль, пожирающая окружающую кожу. Но, вглядевшись, Мелина заметила еще одну деталь, и от её осознания по спине девушки побежали ледяные мурашки, несмотря на стоический характер.       Опухоль была в виде лица.       Бледные бляшки, выпирающие из бугров плоти, каким-то невообразимым образом напоминали слепые глаза. Провалы в коже под ними были похожи на разлагающуюся носовую щель. Иррационально Мелине подумалось, что не хватает только ракушки и светлых волос для завершения картины. По позеленевшему лицу Погасшей было заметно, что она думает о том же самом.       — Он…поглощает меня, — процедил в тишине Дэвин, затем отодвинул посох от своей шеи и, собравшись с силами, встал на ноги, оперевшись на трость, после чего захромал к выходу, протиснувшись мимо Мелины и лекаря и одарив их ледяным взглядом.       Оливия дернулась было за ним, но Мелина быстро схватила её за плечо, удерживая. Погасшая взглянула на Мелину, и широко распахнутые зеленые глаза Оливии выглядели почти черными на бледном, потерявшем все краски, лице.

***

      Селлен в очередной раз пролистала дневник Марики. Закрыв глаза, она могла уже с точностью воспроизвести в сознании все его страницы, настолько часто и внимательно она их разбирала. Но ни малейшей идеи не приходило на ум. Волшебница перепробовала все возможные шифры, но все было тщетно. Если бы задача была связана с магией звезд, то все было бы гораздо, гораздо проще.       Оперевшись руками на стол, волшебница задумалась. А что если она подошла к задаче не с той стороны? Взяла неправильную начальную гипотезу? Что, если это действительно не шифр, а что-то другое?       В сознании всплыл образ Королевы Марики. Женщина с раскинутыми в стороны руками, со склоненной головой и длинными, ниспадающими локонами светлых волос — так её изображали на статуях и картинах. И хотя церкви, посвященные Марике, были практически повсюду в Междуземье, про неё саму мало что было известно, а её образ был окутан огромным количеством мифов и легенд. Вместилище Кольца Элдена, не просто королева, а божество во плоти, обладающее сверхспособностями, недоступным даже магам, не то, что обычным людям. И что-то заставило её разбить Кольцо и запустить всю цепочку событий, которая привела к сегодняшнему дню. И интуиция подсказывала Селлен, что дело не только в убийстве её первенца Годвина — это была лишь часть глобальной картины.       Рассеяно обведя взглядом книги, Селлен подошла к одному из шкафов и пробежала пальцами по корешкам книг, пока её взгляд не зацепился за одну маленькую тоненькую брошюрку, спрятанную между двумя древними фолиантами. Брошюра была довольно простенькая и явно выпущенная в те времена, когда Марика только пришла к власти.       «Королева Марика, единственная в своем роде и неповторимая…» — буквы в первом же абзаце были почти стертые из-за неумолимого времени. Мысли Селлен немедленно зацепились за первое предложение.       Единственная и неповторимая.       «Дневник для самых сокровенных тайн королевы. Конечно же, она не хотела, чтобы кто-то, кроме нее самой мог прочитать что там написано».