Между огнем и туманом

      Ворох корреспонденции ждал, чтоб с ним разобрались, и Погасшая немедленно начала разбирать письма, сортируя их по важности в несколько стопок, которые все росли и росли на столе, отбрасывая чернильно-черные тени, покачивающиеся в свете лампы. Едва Оливия добралась до середины стопки, как из вороха бумаг выпала вдвое сложенная записка.       «Это что, ещё одна загадка от Вечной Королевы Марики?»       Девушка задумчиво подобрала записку и повертела ее в пальцах — она не была подписана, и на ней не стояло никаких печатей. Просто аккуратно сложенный вдвое лист бумаги, который Погасшая развернула, вчитываясь в текст.       Записка была написана идеально ровным почерком, а буквы были украшены замысловатыми завитушками.       В самом начале значилось всего несколько слов:       «Я знаю твой секрет»       Едва Погасшая прочитала эти слова, как у неё внутри все похолодело. Она судорожно огляделась, вглядываясь в каждый угол в комнате, словно подозревая, что она здесь не одна. Затем она еще раз всмотрелась в незнакомый почерк. Естественно, никакой подписи не было.       Может ей случайно попала эта записка в корреспонденцию и на самом деле адресат — это не она? Нет, это слишком подозрительно. Такого просто не может быть.       «Нужно встретиться. Сегодня. Приходи одна» — далее шло время — почти час ночи, и указание улиц. Самая окраина Лейнделла.       Отправитель письма идеально подгадал время, и до встречи оставалось совсем немного времени. Надо было уже собираться, чтобы успеть добраться в дальнюю часть города.       «Может быть сказать Мелине? — задумалась Оливия, машинально теребя пряжку на плаще. — Хотя мне совсем не хочется её в это втягивать… Кто знает, что там может быть.»       Девушка смяла записку в ладони и бросила её на стол — и та с неприятным шорохом замерла возле сваленных писем.       Надо было идти одной. И поторапливаться.       Эта часть Лейнделла была совсем заброшена — самые окраины, больше всех пострадавшие от кровопролитных войн. Здесь до сих пор земля была изрыта большими ямами, словно следы тяжёлой болезни на теле земли. Из некоторых ям торчали огромные стрелы, ярко рисуя в воображении эпичные осады, которые пережил Лейнделл. На мгновение Оливии представилось, как многочисленные армии воинов-призраков вновь бегут в атаку.       «Лейнделл как раковина с жемчужиной. А жемчужина это — Кольцо Элдена». — подумала девушка, стряхивая с себя наваждение.       Вспомнилось Погасшей и то, как она здесь проходила первый раз — одинокий странник посреди пустоши. Вдалеке возвышались крыши города, укрытые ветвями Древа Эрд. Тогда в ее душе все замирало от величия этого города, пусть он и не был так красив, как во времена расцвета Золотого Порядка, который сама Оливия, конечно же, не застала, но легко могла себе представить. Тогда ей казалось, что путешествие скоро подойдёт к концу, ведь Кольцо Элдена было так близко — нужно было всего лишь добраться до Древа Эрд.       «Страшно представить, что за безумие здесь творилось когда раскололось Кольцо Элдена. Интересно, что почувствовали люди, полубоги и боги, когда Кольцо разбилось? И как Марике удалось разбить нематериальную метафизическую абстракцию?»       Как бы то ни было, Кольцо Элдена было восстановлено, если к идеям и концепциям, вообще может быть применимо такое понятие как «восстановление». Для того, чем на самом деле являлось Кольцо Элдена, пока что не придумали слов, описывающих природу данного явления. И не смотря на то, что Оливия собственными глазами видела Кольцо — понимания у нее не прибавилось. Руны богов, полубогов и героев на ощупь казались каждый раз разными — то гладкими, как стекло, то шершавыми, как кора дерева, то скользкими, как чешуя змеи, то мягкими, как перина на кровати, то казались цветными… Но как может чувствоваться «цветное» на ощупь?       Каждый раз кольцо Элдена путало её сознание и восприятие. Казалось, будто эта «вещь» вообще не принадлежала этому миру.       На самой окраине Столицы ютились несколько маленьких домишек — и именно тут пожелал встретиться неизвестный автор записки. Домишки использовались как складские помещения — тут никто не жил, да и обживать территорию не было желающих из-за близости кладбища. Кладбище было огорожено магическими печатями из-за стремительно усиливающегося влияния Годвина.       В этот поздний час вокруг было совсем пустынно — лишь только холодный ветер изредка взметал вверх остатки пепла, заполнившего ямы от снарядов катапульт. Сколько Оливия не вглядывалась в силуэты домов, — разглядеть ей никого не удалось. Дома смотрели на нее иссиня — черными глазницами окон, и в них не было даже намека на присутствие человека.       Когда Погасшая подошла ближе к домам, она замедлила шаг, и взяла в руку священный меч Повелителя Элдена. Оставалось только гадать, кто же желал встречи с ней — если, конечно, отправитель сам сюда заявится. И все же, Оливию не покидало неприятное, тянущее ощущение, что за ней следят и словно бы ждут, каким же будет ее следующий шаг. Долетающие порывы ветра приносили с собой сырой кладбищенский воздух, заставляя морщиться. И этот запах словно бы усиливался с каждой минутой — Оливии даже показалось, будто она стоит не посреди изрытого ямами поля, а в одной из гробниц, коими щедро было усыпано все Междуземье.       В ночной тишине не был слышно ничего, кроме шумного хлопанья крыльев птиц.       Или одной большой птицы.       Гигантская птица спикировала на Погасшую внезапно, изрыгая из клюва серо-голубой огонь — Оливия в последний момент успела отскочить в сторону, прикрыв глаза и почувствовав обжигающе холодные языки огня в опасной близости от своего лица.       Едва огонь рассеялся, как Оливия увидела, что неподалёку от нее на землю, подняв в воздух облака покрывавшего ее пепла, опустился оживший скелет птицы с непропорционально большой головой в виде выбеленного временем черепа с маленьким клювом — или обломком клюва. Голова крепилась на неестественно длинную шею, извивающуюся из стороны в сторону. За спиной у отродья торчали небольшие крылья, покрытые жесткими темными перьями, по которым время от времени пробегали серо-голубые блики огня. В когтистой лапе тварь держала длинную заостренную палку с зазубренным изогнутым наконечником — подобие примитивного меча или посоха.       Птица Смерти.       Оливия уже давно таких не видела — в особенности так близко к Лейнделлу. Ей вообще казалось, что всех Птиц Смерти перебили, а те из них, кому мог остаться в живых — точнее, в своём условном подобии жизни — давно покинули Междуземье.       И вот она из них стояла сейчас прямо перед ней, с шумом скребя острыми когтями о землю, прицеливаясь для удара. И хотя глазницы существа были пусты, Погасшая чувствовала в них разум — холодный, молчаливый и зловещий, как сама ночь вокруг них.       Непропорциональный скелет твари дёрнулся вперед, и Птица нанесла размашистый удар своим клинком. Погасшая в последнюю секунду вновь отскочила назад, блокируя удар мечом.       «К магии кристаллов и звезд Птицы устойчивы, а вот святой магии Древа Эрд и зачарованного божественного оружия они боятся как… огня. Не самое удачное сравнение».       Птица навалилась на Оливию всем своим весом, пытаясь выбить оружие из рук, жутко щелкая клювом. В нос ударил запах смерти и разложения. Шумно взмахнув вспыхнувшими серым огнем крыльями, тварь взмыла в воздух, кружа над Оливией и выжидая момент для следующего удара. Изогнутый наконечник оружия Птицы объяла призрачная магия и, плотно сложив крылья, чудовище вновь спикировало вниз, разрезая воздух. От ее клинка в разные стороны взвились клубы серого ледяного огня, и Погасшая еле успела перекатиться в сторону, с трудом переводя дыхание. При взгляде на призрачный огонь что-то хаотичное и безумное шевельнулось внутри неё — что-то, обжигающее до боли в глазах, что находило призрачный огонь мерзким и отвратительным.       Птица рванулась вперед, царапая когтями землю — от её лап оставались длинные глубокие борозды. Изогнув шею, тварь попыталась цапнуть девушку клювом — но Оливия вновь перекатилась в сторону, и клюв птицы с громким щелканьем врезался в землю.       Более подходящего момента трудно было найти — и Оливия со всего размаха ударила мечом по мерзкому черепу. Тварь с шипением отлетела назад, схватившись лапой за голову. По грязной кости с хрустом разрасталась сетка трещин. Часть черепа обвалилась внутрь, в зияющую темную пустоту — и тут же Птица словно вспыхнула изнутри. В темноте трещин переливался призрачный огонь, клубясь в глазницах. Крылья разрослись, став намного больше — и в объявшем их пламени отчетливо виделись деформированные человеческие фигуры, превратившиеся в подобие перьев.       «Это только разозлило её.» — мрачно подумала Оливия, тяжело дыша. Нужно было максимально восстановить дыхание перед следующим раундом.       Птица размахнулась и стукнула своим клинком о землю, тут же вздыбившуюся серо-голубыми языками огня — и сквозь плящущее перед глазами пламя Оливия с трудом разглядела узкую дорожку, не затронутую магией. Она тут же рванула по ней вперед, ныряя под длинную лапу Птицы — и всадила клинок в приятно хрустнувшие костяшки, проворачивая меч до упора и чувствуя, как рвутся перчатки на руках и как сдирается до крови кожа о рукоятку меча. Тварь вновь зашипела, резко ударив Погасшую лапой. В этот раз Оливии не хватило реакции на уворот — и удар сбил её с ног. Оливия прокатилась по земле, чертыхаясь. Каким-то чудом ей удалось не выронить оружие из рук. Птица вновь замахнулась клинком — и на девушку стремительно полетела вспышка призрачного огня.       Погасшая вновь не успела увернуться — и вспышка врезалась в нее, сводя все кости и мышцы изнутри ледяной судорогой. Девушка охнула, стиснув зубы от боли, стараясь устоять на ногах. На языке появился противный металлический привкус крови. От столкновения с инородной энергией внутри вновь заскреблось нечто обжигающее. И это что-то очень просилось наружу.       Птица обошла Оливию по полукругу и вновь занесла сверкнувшее магией оружие для замаха. Даже воздух вокруг, казалось, стал плотнее, насыщаясь призрачной энергией смерти.       «Сейчас или никогда».       Оливия перехватила рукоятку меча двумя руками, собирая все свои силы и фокусируясь. Птицы Смерти ненавидели святую магию.       В считанные мгновения клинок вспыхнул ослепительно ярким светом, заставив Погасшую сощуриться. Птица Смерти с щелканьем и шипением бросилась вперед, стараясь дотянуться до Оливии. Но было слишком поздно — от клинка уже пошла вперед волна из золотистого сияния. Тварь была слишком близко и уже не успела бы увернуться или взлететь в воздух. Но она и не стремилась избежать удара — лишь рванулась навстречу, совершенно не боясь святой магии. Птица смерти в исступлении прорывалась сквозь магический поток, пытаясь дотянуться до Погасшей, вкладывая в свой последний рывок всю оставшуюся силу. Серо-голубой огонь смешался с золотым светом, превращаясь в размытую какофонию цветов.       Оливия попыталась отскочить в сторону, но она слишком вымоталась от использования заклинания, поэтому маневр получился слишком медленным — и клинок Птицы врезался прямо в левое плечо Оливии. Погасшая взвизгнула от боли, хватаясь за рану, а Птица Смерти в тоже время повалилась вперед, рассыпаясь в прах. И, смотря на гаснущий призрачный огонь в глазах Птицы Смерти, Оливия вновь ощутила, как на неё в ответ изучающе, спокойно смотрит чужой разум, дремлющий глубоко под землей у корней Эрд.       Перед глазами у Оливии все троилось, превращаясь в вихри смазанных пятен. Раненное плечо пульсировало растекающейся болью, отдающей в ладонь. Погасшая залпом опустошила бутылку с зельем багровых слез, но рана и не думала затягиваться и, приглядевшись, Оливия увидела, что из раны выходит что-то зеленое, смешанное с кровью. Мерзкая субстанция постепенно пропитывала одежду и доспехи.       «Это яд, оно отравило меня…Или ещё хуже, это токсин».       Слова пульсировали в висках в такт с болью.       У Погасшей не было при себе фиолетового мха. Чувствуя, как отрава стремительно заполняет тело, Оливия, проклиная свою беспечность, стала отчаянно рыться в сумке, словно надеялась, что сможет найти хоть что-то. Оливия взглянула на простиравшийся вдалеке город, похожий на черно-бурую кляксу. Столица казалась ей настолько недоступной, словно она находилась на другом конце Междуземья.       «Я не успею дойти. Просто не успею».       Оливия отчетливо представила, как её изможденное тело падает в одну из ям. Не останется больше сил бороться за жизнь, и тогда токсин закончит свою беспощадную работу.       И все закончится. Возможно, её окоченевшее тело найдет кто-нибудь. Может быть, это будет Мелина. Может быть, Мелина заплачет.       Внезапно мысли Оливии пронзила яркая вспышка озарения.       Где-то неподалеку здесь был госпиталь. До боли в глазах всмотревшись в горизонт, Оливия наконец заметила его — старое обветшалое здание, сливающиеся с окружающим ночным пейзажем. Но сейчас это было для неё это было единственным спасением.       Из последних сил Погасшая побрела в сторону госпиталя, борясь с накатывающими на нее волнами слабости. Рациональная часть её сознания все еще продолжала анализировать происходящее:       «Как странно, что тут оказалась Птица Смерти, ведь магический барьер на кладбище не пропускает нежить. Как будто птица специально приманили, чтобы подготовить засаду. Как странно, что эта тварь использовала отравленное оружие — я никогда раньше не видела, чтобы Птицы Смерти использовали токсины».       Едва Оливия проковыляла мимо ограды кладбища, как в глаза ей бросились магические печати, закрывающие вход. И, если они раньше сияли ровным синим светом, то сейчас казалось, будто эти печати были сломаны — можно было даже заметить тонкие черные трещины, ползущие по ним, вплетающиеся в саму структуру магии.       «Печати ставили маги Академии. И, соответственно, сломать их мог только…»       Погасшая застонала от бессильной злости и от боли. Но в то же время ярость и желание отомстить придали ей сил двигаться дальше. Что-то обжигающе приятное внутри нее одобрительно откликнулось на эти чувства.       Оливия почти не помнила, как она добралась до госпиталя. В окнах дома горел тусклый свет, и это вселяло надежду. Плохо помнила Оливия и то, как она стучала в дверь, и как на пороге появилась молодая женщина с завязанными в длинный хвост рыжими волосами. Она тут же всплеснула руками, едва заметив Оливию и затащила её внутрь.       Пришла в себя Погасшая уже сидя на кушетке, облокотившись о стену. Мутная пелена перед её глазами рассеялась, хотя все еще чувствовалась сильная слабость. Последние несколько часов она провела практически в бессознательном состоянии — Оливия лишь смутно помнила то, что ей дали какой-то горький раствор, от которого хотелось кашлять, но в тоже время, и пульсирующая боль в плече тут же стала стихать.       Девушка медленно осмотрела комнату — ничем не примечательное помещение, со стоявшим в углу столом, заваленном бумагами, со шкафом с историями болезни пациентов, кушеткой и столиком с мешаниной медицинских инструментов. За приоткрытым окном расстилалась темнота, которую прорезал лишь слабый свет лучей Древа Эрд. Оливия вспомнила, что это за место — это был маленький госпиталь, в котором пытались лечить пострадавших от Безумного Пламени. Теперь же большую часть пациентов составляли те, кто пострадал от корней смерти. Персонала из-за участившийся активности скелетов и зомби все время не хватало.       «А теперь ещё и Птицы Смерти появились» — от воспоминаний о крылатой бестии по спине пробежал ледяной холодок.       — Как самочувствие? — к Оливии подошла лекарь. Она доброжелательно улыбалась, хоть и несколько неловко. Иссиня-черные мешки под её глазами выдавали крайнюю степень изнеможения.       — Замечательное. Вы меня спасли, — благодарно произнесла Оливия. — Я теперь у вас в долгу! Я обязательно отплачу.       «Надо будет обязательно её наградить…» — подумалось Оливии. Она не хотела представлять, что было бы, не будь здесь неподалеку госпиталя. Должно быть, она бы уже билась в предсмертных конвульсиях в какой-нибудь яме.       — Не стоит благодарности, для меня это честь, — молодая женщина покорно склонилась, но Погасшая тут же помахала рукой, прерывая её.       Лекарь вновь улыбнулась, и в уголках её глаз собрались морщинки. Вид у неё был уставший. Очевидно, что ночные дежурства и без появления на пороге раненой Погасшей давались ей нелегко.       — Некоторое время еще будет слабость, но, главное, что яда в Вашем теле больше нет, — сказала лекарь, указывая на рану в плече, рваные края которой уже начали постепенно затягиваться. — Кто же Вас так?       — Нежить, — Оливия попыталась помахать левой рукой, но поморщилась от боли. — Но она больше никого не побеспокоит.       Воспоминания о сбитых печатях вновь пробудили в груди волну злости. Оливии подумалось, что как только она найдет, того кто это сделал, то спустит с него шкуру живьем.       — Позвольте…       Голова лекаря неестественно дернулась в сторону и тут же встала на место.       — ….мне еще раз осмотреть левую руку, — произнесла лекарь, протягивая ладонь вперед. Её лицо расплылось в кривой улыбке.       Что-то в ее голосе показалось странным.       — Зачем это? — тут же переспросила Погасшая.       — Мне. Нужно. Осмотреть, — повторила женщина пугающе монотонным голосом. — Мне надо осмотреть. Там. Что-то. Застряло. Оно…. Вам. Нам. Мешает.       Запястье обдало жаром, и Оливии показалось, будто игла Микеллы еще сильнее впивается в нее, плавясь изнутри.       «Что-то тут нечисто».       — Не нужно, я ухожу, — Оливия посильнее перетянула повязку на руке.       Что-то было очень сильно не так.       — Куда это ты собралась уходить? С тобой еще не закончили, — вдруг раздался голос.       Оливия перевела взгляд на лекаря.       Девушка смотрела на нее в упор с совершенно жутким выражением лица. И её глаза стали ярко-жёлтого оттенка, знакомого до физической боли. В руках лекарь сжимала скальпель.       Оливия вскочила на ноги, хватая ртом воздух. Из-за слабости от противоядия перед глазами на несколько мгновений все поплыло. Липкие пальцы паники схватили её за горло.       — Заражённая, — выдохнула Погасшая.       — Заражённая? — насмешливо приподняла брови лекарь. Ее глаза были исполнены демонического веселья. — Вот так называешь тех, кто помог тебе спасти девчонку?       Оливия попятилась в сторону двери. Если бы перед ней сейчас из ниоткуда материализовался Зверь Элдена, это было бы не столь пугающе, чем видеть то, как эта девушка стоит перед ней и улыбается настолько неправильно, что сразу становилось понятно, что это существо из совершенно другого слоя реальности.       «Можно сколько угодно убегать от прошлого, вот только оно рано или поздно догонит».       — Шабрири?! Ты же только в мёртвых вселяешься?!       — Поверь нам, погасшая девочка, — усмехнулся Шабрири с неприятным смешком, не сулящим ничего хорошего, — Наши компетенции находятся далеко за пределами твоего понимания.       Он медленно пошел на Погасшую, наклонив голову в сторону — с хрустом, неестественно, подвернув шею лекаря под невозможным углом.       — Думала, что перехитрила нас? Ты думала, что раз нашла иголку этого мелкого выродка, то все теперь позади и можно выдохнуть? — оскалился на нее демон (или кем бы это существо не было на самом деле). — Неужели ты думала, что исцелилась?       Шабрири перехватил скальпель, и Оливия с ужасом увидела, как его рука и пальцы с противным щелканьем изгибаются совсем не так, как они гнутся у обычных людей — и от этого к горлу резко подступила тошнота. Казалось, будто ее сейчас вывернет прямо под ноги.       — Ты что, забыла, кто ты? Ты — часть Нас, — несмотря на внешнее спокойствие, в голосе Шабрири чувствовалось ледяное бешенство. — Забыла, кем мы тебя сделали, Оливия?       От нахлынувшей паники было трудно соображать. Зажимая рану, Погасшая бросилась было к стоявшим в углу мечу и посоху, но Шабрири изломанной тенью метнулся ей наперерез. Оливия отпрыгнула назад.       Шабрири дважды провел скальпелем по щекам лекаря, оставив неглубокие надрезы, после чего направил окровавленный скальпель на Погасшую.       Капли крови закапали на пол. Звуки их тихого падения на пол оглушали.       — Тебе не надоел этот маскарад? — прошипел Шабрири. — Кого ты из себя пытаешься изображать? Добрую и хорошую Повелительницу Элдена? Нам на тебя смотреть противно!       — И даже немного смешно, — добавил он и голова лекаря затряслась вправо-влево, орошая пол кровью.       Шабрири сделал скальпелем выпад вперед, целясь в руку Погасшей. Оливия еле успела увернуться, и свист разрезавшего воздух скальпеля пропел прямо над ухом. Погасшая панически обшаривала комнату взглядом, пытаясь найти хоть что-нибудь. В углу стоял все тот же столик с окровавленными инструментами.       — Сделка есть сделка. Одностороннее изменение контракта не допускается. Быть, может, нам стоит напомнить тебе условия нашего соглашения? — Шабрири сделал шаг вперед, и Оливия с ужасом увидела, как колени лекаря сгибаются и разгибаются под немыслимыми углами.       По телу одержимой бегали волны искр, поддерживающих её равновесие.       Не отводя взгляда, Оливия пятилась назад. Кровь стучала в висках. Девушка в панике шарила рукой позади себя, пытаясь найти столик.       — У-убирайся, — свой же голос со стороны прозвучал, как неуверенный всхлип.       — Обманщица и лгунья! Все отвернутся от тебя, когда узнают, кто ты на самом деле и кто помог тебе стать Повелительницей Элдена, — Шабрири испепелял Оливию взглядом, полным инфернальной злобы. — Ты это мы. И мы никогда тебя не бросим.       Кончики волос лекаря загорелись огнем.       — Обещаем, будет не больно! Хахаха! — рассмеялся Шабрири.       Оставшиеся силы стремительно покидали Оливию.       «Нет, если я сейчас сдамся, это будет конец, это будет конец, конец» — мысли метались в сознании как вихрь испуганных птиц. Ноги подкашивались. Мир кружился вокруг в какой-то безумной пляске.       Спиной Погасшая ударилась об стол. Металлический звук падающих инструментов жутко прогремел у нее в голове. Оливия запустила руку назад и стала искать хоть что-нибудь. Она не в силах была отвести взгляд от Шабрири — от горящих волос, от неестественно желтых глаз, от крови на лице…       Наконец ее пальцы нащупали позади что-то металлическое — кажется, ножницы.       «Есть! Получай!»       Погасшая тут же наотмашь полоснула воздух перед собой — заставив Шабрири быстро отступить назад.       — Ты не сможешь сопротивляться вечно, — хриплый голос Шабрири звучал подобно сломанному музыкальному инструменту. — Мы можем вселиться в кого угодно — даже в твою столь любимую Мели…       Кровь ударила к голове.       — Заткни свою пасть! — от вспышки адреналина перед глазами на мгновение прояснилось, и Погасшая вновь взмахнула ножницами, пытаясь попасть в шею.       Шабрири легко уклонился и бросился под руку, стремясь нанести удар из слепой зоны. Оливия метнулась в сторону, другой рукой толкая столик, отгораживаясь. Инструменты с грохотом рассыпались по полу. Удар каждого предмета об пол усиливался тысячекратно, как будто на пол падали не невесомые инструменты, а тяжелые металлические брусья.       Тьма, словно шатер накрыла Оливию и Шабрири. Весь мир сузился до нескольких квадратных метров.       «Выиграть-время-мне-нужно-выиграть-немного-времени»       Шабрири был похож на неумолимо преследующую тень, выныривающую из ниоткуда и пересекающую любые попытки сопротивления. Казалось, ему это доставляет удовольствие — изматывать Погасшую.       Темнота полностью поглотила все вокруг. Оливия не видела даже собственного тела, лишь светящиеся в темноте желтые глаза.       «Это конец». — подумала Оливия и закрыла глаза. Ей не хотелось видеть два желтых уголька, святящихся из того, что когда-то было глазами лекаря, словно два факела.       Шабрири зашептал на оба уха Оливии одновременно:       — Там, куда мы отправимся, не нужны глаза, чтобы видеть. Мы так и остались навсегда на дне Кузни Гигантов. Мы подделка, Мы холст для картины, Мы сосуд для Пламени. Все, что мы видим нереально. Забудем о фантазиях цепляющегося за жизнь уголька, которому уготовано разжечь пожар. И мы зажжем очищающее пламя и все поглотит пламя и все станет пламенем и тогда…       Скрип открывающейся двери был настолько громким, что Оливия вскрикнула и схватилась руками за голову.       Едва переступив порог, Мелина тут же замерла на месте.       Оливия немного пришла в себя. Тьма отступила.       Шабрири хищно сузил свои горящие глаза и медленно отошел от Погасшей, поворачиваясь к Мелине.       Моментально оценив ситуацию, Мелина молниеносно подскочила на носках. Уже в полете она выхватила свой кинжал и взмахнула им прямо перед собой. Лезвие ослепительно вспыхнуло цитриновым светом, за доли секунды превратившимся в магическую дугу.       В последний момент Погасшая заметила, что хаотический огонь в глазах лекаря стремительно гаснет.       Изо всех сил Оливия толкнула женщину в сторону — и та упала навзничь, ударившись о шкаф с лежащими в нем свитками и карточками пациентов — они свалились на пол, подобно рою насекомых. Золотистая дуга со свистом пролетела мимо, больно царапнув Оливию по уху — и врезалась в стену, тут же рассыпавшись с жалобным звоном. В воздухе запахло озоном.       Но Погасшая даже не успела выдохнуть.       — Что ты творишь?! — Мелина яростно налетела на нее, практически сбив с ног и прижав к стене. — Почему ты ее защищаешь?! Ты теперь одна из них?!       — Она ни в чем не виновата! — просипела Погасшая и почувствовала холод упирающегося ей в горло лезвия.       — Я видела ее глаза, — тихо процедила Мелина.       — Это был Шабрири, — с трудом выговорила Оливия, пытаясь отодвинуть Мелину от себя, — убери нож.       Едва услышав имя Шабрири, Мелина еще сильнее подалась вперед, надавливая на лезвие. Взгляд её единственного открытого глаза — сияющая золотом бездна — не выражал абсолютно ничего, но сам воздух вокруг наэлектризовался, наполнившись золотистыми искрами. Мучительно медленно Мелина провела рукой в сторону — и сквозь острую вспышку боли, на мгновение затмившую сознание, Оливия почувствовала, как по шее стекает кровь. Её кровь.       Погасшая не пыталась сопротивляться, тяжело дыша и не отводя взгляда от Мелины. Мир вокруг плыл больными пятнами, а земля уходила из-под ног. Казалось, будто она висит где-то в пустоте.       Это длилось всего мгновение, показавшееся вечностью — прежде чем Мелина опустила кинжал и отошла назад. Оливия тут же схватилась за порез — он был совсем неглубокий. Недостаточно, чтоб перерезать горло, но достаточно, чтобы показать, что может произойти.       Мелина провела по окровавленному лезвию пальцем, не смотря на Погасшую — словно бы её тут не существовало — а затем спокойно, как ни в чем не бывало, вытерла кинжал о край накидки. То, насколько будничным выглядел этот жест, заставило Оливию с кристальной ясностью осознать, что Мелина действительно может её убить. И это не вызовет у неё никаких угрызений совести.       Оливия оперлась о стену как будто это была единственная опора во всем мире. Мелина же обошла лежащее на полу тело лекаря, напрягшись и явно ожидая очередного нападения.       Странно, что никто не сбежался на шум. И как её вообще нашла Мелина здесь?       В воздухе пахло жжеными волосами. От головы лекаря медленно поднимался дым. Весь пол был заляпан кровью.       — С ней нужно разобраться, — голос напарницы прозвучал приглушенно, как будто сквозь пелену. Мелина присела на колени и осторожно приложила ладонь к шее лекаря пытаясь нащупать пульс.       — Она ни в чем не виновата, — снова повторила Оливия и попыталась махнуть рукой, но жест получился совсем вялым.       — Но она такой же носитель, она одержимая. Как и… — начала было говорить Мелина, но осеклась. Ее взгляд оценивающе скользнул по Оливии.       — Как кто? Как я? — почему-то Погасшей захотелось нервно рассмеяться. — Эта девушка не одержима. Я думаю, что Шабрири может вселяться и в живых, если их сила воли ослаблена.       Мелина ничего не ответила, лишь внимательно осмотрела глаза лекаря, отодвинув той веки.       — Что Шабрири хотел от тебя?       — Напомнить мне, — еле выдавила из себя Погасшая. — Обо всем.       Мелина не стала ничего спрашивать дальше, но её лицо помрачнело еще больше. Погасшая же пыталась отдышаться и прийти в себя.       — Боги, да у нее все кости сломаны… И на лице, само собой, останутся шрамы… — тихо пробормотала Мелина, стиснув свою печать для призыва молитв в руках. Костяшки пальцев едва заметно побелели от напряжения.       Услышав про сломанные кости, Оливия почувствовала, как к глазам подступают слезы. Нервное напряжение схлынуло, оставив лишь пустоту. Она оперлась рукой о стену, пытаясь прийти в себя и успокоиться. Оливия дотронулась рукой до шеи — порез все еще кровоточил, и по ладони лепестками расползались в разные стороны красные пятна.       Лежавшая на полу девушка была похожа на сломанную куклу с раскинутыми в разные стороны руками и ногами, вывернутыми под разными углами. Мелина осторожно ощупывала ее, готовясь призывать исцеляющую молитву.       «Если бы я сюда не пришла, с ней было бы все нормально… — пронеслась шальная мысль в голове Оливии, — Но теперь абсолютно ни в чем неповинный человек пострадал из-за меня. Это все из-за меня…»       Мир вновь начал закручиваться в ледяную удушающую спираль тревоги. В сознании замельтешили знакомые лица — Селлен, Кале, Родерика, Рая, Хельге, Бок — каждый из них был под ударом.       И Мелина тоже.       — Может я могу помочь? — хрипло переспросила Погасшая, и собственный голос показался ей чужим в этот момент.       Но это было глупо. Чем она могла тут помочь? Разве что уйти из города куда подальше, чтоб больше никто из-за неё не пострадал.       Мелина отрицательно покачала копной светло-каштановых волос и, взяв лекаря за руку, призвала исцеляющее заклинание — и вот уже сломанные кости начали срастаться, а на щеках проступил здоровый румянец. Девушка тяжело вздохнула, и ее ресницы затрепетали.       Оливия же подошла к перевёрнутому столику и поставила его на место, разложив на нем рассыпавшиеся инструменты.       — Я сделаю так, что она будет думать, что это всего лишь сон, — проговорила Мелина, вновь фокусируясь на заклинании и проводя ладонью по закрытым глазам девушки. В воздухе плавно засветилось еще несколько печатей.       Всего лишь сон. Хотелось бы Погасшей сейчас, чтоб все произошедшее ей тоже просто приснилось. Она подошла к шкафу и собрала рассыпавшиеся карточки пациентов, апатично пролистав их, скользя взглядом по одинаковым симптомам — язвы, кисты, агрессивность, галлюцинации и потеря памяти. Каждый из людей, попавших сюда, пострадал от корней смерти — и теперь медленно терял свою человечность, мучительно превращаясь в нежить.       И с этим ничего нельзя было сделать. От чумы нежити не существовало лекарства. Также как и не существовало лекарства от Безумного пламени — один раз коснешься, и все. Путь в один конец.       «Кто знает, быть может пройтись по палатам с ножом, избавив бедолаг от мучений будет лучшим решением. Нет, так нельзя поступать. Так поступил бы только бессердечный повелитель Безумного Пламени…»       Мелина закончила читать заклинание и еще раз осмотрела лекаря, явно довольная результатом своей работы. Затем они с Погасшей вместе перетащили её на кушетку.       — Утром она проснется, и все будет «нормально», — констатировала Мелина- Про шрамы её разум сам что-нибудь придумает. Теперь все будут считать её «странной». Впрочем, это лучше чем смерть или одержимость. — будничным тоном добавила она.       Её взгляд не выражал абсолютно ничего.       — Осталось убедиться, что наших следов тут не осталось.       «Как будто мы скрываем следы преступления…» — подумалось Оливии, но она молча кивнула.       Когда они вышли из лазарета, на улице уже светало. Утро медленно сменяло ночь, и небо постепенно начинало бледнеть, теряя иссиня-черный оттенок, словно краску разбавляли водой.       — Как ты меня нашла? — спросила Погасшая. Только сейчас она в полной мере осознала, насколько странным и внезапным было ночное появление Мелины в госпитале где-то на окраинах.       Мелина молча вытащила из кармана бежевой юбки смятую записку — ту самую, которую Погасшая нашла в стопке корреспонденции.       — Хорошо, что ты не уничтожила эту записку, — сказала Мелина и убрала лист пергамента обратно в карман. — Расскажи мне, что случилось?       — На меня напала Птица Смерти, — нехотя ответила Погасшая. — Она меня ранила и отравила. А в госпитале меня уже поджидал Шабрири.       С каждым произнесенным словом выражение лица Мелины становилось все более и более тревожным.       — Предлагаю обсудить это завтра, — добавила Оливия, понимая, что на нее сейчас посыпется ворох вопросов, к которым она была не готова.       Некоторое время они шли молча, обходя ямы, в которых до сих пор лежал белесый пепел. Возвышающийся впереди Лейнделл был похож на видение, которое, казалось, вот-вот исчезнет, растворившись в прохладном утреннем воздухе.       — Я должна уйти из города, — наконец сказала Оливия. Она даже не успела договорить, как заметила удивлённый взгляд Мелины.       — Зачем?       — Слишком много людей может из-за меня пострадать, — сухо бросила девушка. — Это лучшее решение.       — И оставить все Годвину? Ну, даже для тебя это чересчур недальновидно, — язвительно возразила Мелина и тихо добавила. — А им это только на руку.       Она обогнала Погасшую и встала перед ней. Оливия попыталась было обойти её, но Мелина лишь осторожно, но настойчиво перехватила её локоть. Погасшая удивленно взглянула на её руку.       — Они этого и добиваются, — напористо произнесла Мелина. На её лицо падали тени, из-за чего она казалась снова похожей на призрака. — Я думаю, Шабрири будет безмерно рад снова подкараулить тебя где-нибудь в темном углу. И Годвин. Они все хотят, чтобы мы были по одиночке. Так с нами будет проще расправиться.       Погасшая ничего не ответила, неопределенно дернув плечами. Ей вспомнилось, как она первый раз встретились с Шабрири. Кто знает, как сложилась бы жизнь, окажись тогда Мелина рядом с ней. Она бы точно отрубила голову несчастному Юре до того, как Шабрири начал рассказывать свои сладкие речи устами мертвого мечника.       — Нам нужно держаться вместе. Мы же напарницы.       —Напарницы? Ты мне час назад пыталась перерезать горло, — рука Погасшей машинально дёрнулась к шее. Порез хоть и зажил, но ей все равно казалось, будто она до сих пор чувствует на коже острие кинжала. — Держи друзей близко, а врагов еще ближе? У тебя такая философия?       Мелина не нашлась с ответом — лишь расстроенно посмотрела на Оливию.       — Думаешь, мне это нравится? — наконец спросила она, удивленно приподняв брови. — Да я каждый день проклинаю тот момент, когда ты спустилась в эти катакомбы.       Теперь уже Погасшая не нашлась с ответом и Мелина, перехватив инициативу, с нажимом продолжила:       — Я некоторое время наблюдала за тобой после того, как ты выбралась на поверхность…       — Я так и знала! — тут же перебила её Оливия, чуть ли не подпрыгнув на месте.— Я так и знала, что ты за мной следишь, только на глаза не показываешься!       Легко было это вспомнить — и периодически появляющиеся синие искры в воздухе, и ощущение постоянного взгляда в спину. Удивительно только, что Мелина в этом созналась, а не отрицала это до последнего.       Напарница выглядела смущенной и некоторое время молчала, явно собираясь с мыслями. Когда она заговорила, казалось, будто она тщательно взвешивает каждое слово.       — Я видела, как оно тебя меняет. — Мелина неопределённо махнула рукой, — и возле Кузни Гигантов, когда ты обратилась ко мне этим… жутким голосом. Это было невыносимо.       Погасшую тут же пробрал озноб. Захотелось провалиться куда-нибудь под землю — возможно, обратно в катакомбы к Трем Пальцам, подальше ото всех. Ей там самое место.       Чувство дереализации стремительно захватывало все сущее Оливии:       «А может я и правда лежу на дне Кузне Гигантов вместе с Шабрири и все это не более, чем фантазии…»       — А я ведь пыталась тебя остановить тогда, там, под землей, но ты меня не послушала. — продолжила Мелина, не отводя взгляда от Оливии. — И посмотри теперь, что происходит. — на последних словах обычно спокойный голос Мелины надломился.       Не выдержав смотреть в глаза Мелины, Погасшая перевела взгляд в сторону — но тут же заметила очередную груду пепла возле одного из домов.       Пепел лежал и под её сапогами, и рассветное солнце неторопливо окрашивало его в светлые цвета, вызволяя из темноты ночи.       — Я не могу позволить этому повториться, — неожиданно для Оливии вполголоса прошептала Мелина. — Услышав имя Шабрири, я полностью потеряла над собой контроль.       Слышать от Мелины фразу про потерю самообладания было странно. Это было совсем на нее не похоже.       — Это не должно повториться, — эхом отозвалась Оливия.       Небо с каждой минутой становилось все светлее и светлее, переливаясь нежными оттенками пурпурного и синего, обнимая приглушенно светящиеся ветви Древа Эрд. Утренняя прохлада дарила ощущение свежести налетающими легкими порывами ветра. Город все еще не проснулся, а весь окружающий пейзаж был исполнен сонливого спокойствия и тишины.       Момент мог бы даже показаться романтичным, не будь он омрачен всем то, что произошло ранее. Девушкам хотелось верить, что вместе с ночной темнотой, лучи солнца забирают с собой и все их ночные злоключения.       Оливия почувствовала, что Мелина все еще держит ее за запястье. Не напряженно, вцепившись в него, как будто пытаясь остановить, а…нежно. Приятная прохлада ее пальцев чувствовалась даже сквозь слой ткани. Мелина стояла так близко, что Оливия могла заметить, как отблески восходящего солнца переливаются в её волосах, из-за чего казалось, будто они светло-розового оттенка.       Хотелось, чтобы этот момент длился вечно.       Погасшая не выдержала и осторожно протянув руку, заправила выбившуюся прядь волос Мелине за ухо. А затем, поколебавшись, провела пальцем и по линии подбородка. Безмерно хотелось следующим движением прижать девушку к себе.       «Интересно, о чем она сейчас думает.?»       Мелина опустила взгляд и заметила свою ладонь на руке Погасшей — и тут же, растерянно моргнув, отпустила ее, чуть ли не оттолкнув от себя.       Все очарование момента тут же исчезло, вернув их в неприглядную реальность — в которой они стояли неизвестно где на окраинах города, обе грязные, уставшие и замученные.       — Не думай, что я тебя вдруг простила. — холодно произнесла Мелина, отстраняясь. — Ты думаешь, я забыла, кто ты?       — Да, знаешь, Шабрири мне сказал примерно тоже самое! — тут же бросила Погасшая, скрестив руки на груди и ненавидя себя за чрезмерную резкость в голосе.       Мелина вздрогнула и ничего не ответила. Весь ее вид выражал смущенную растерянность, как будто ее — всегда собранную и готовую ко всему — внезапно застали врасплох.       — Пошли домой, — с этими словами Оливия махнула рукой в сторону Лейнделла. Продолжать их извечный спор совсем не хотелось. Единственное, чего сейчас хотелось Погасшей — это упасть в кровать и поспать хотя бы пару часов.

***

      На следующее утро Мелина проснулась совершенно разбитой. Ей удалось поспать урывками в течение буквально нескольких часов — и она постоянно просыпалась, словно ожидая нападения. Все её нервы были напряжены до предела.       Ей с тоской подумалось, что один из однозначных плюсов существования в виде призрака — это отсутствие необходимости отдыхать. Помнится, в её самую первую неделю пребывания в физическом теле чувство усталости было настолько в новинку, что Мелине тогда показалось, что она умирает.       Вся прошедшая ночь была каким-то мрачным кошмаром. В душе скреблось чувство вины и злости из-за того, что она упустила Шабрири, и то, что она позволила ему вновь подобраться к Оливии.       Когда они с Погасшей вернулись в Лейнделл, то договорились встретиться утром в комнате Оливии для того, чтобы обсудить все произошедшее наедине без лишних глаз, куда Мелина и направилась, борясь с вновь нахлынувшим чувством сонливости.       Оливия явно ждала её — точно также, как и ждали две приютившиеся на подносе чашки с горячим кофе. Мелина удивлённо приподняла брови, смотря на напитки, от которых исходил приятный аромат и пар. Неужели это Погасшая для нее сделала? Ей это было даже представить сложно.       Мелина устроилась в кресле и сделала глоток кофе — пряный напиток оказался очень вкусным. По телу разлилась приятная теплота, возвращая чувство бодрости.       Один из однозначных минусов существования в виде призрака — это отсутствие еды и напитков.       Пользуясь тем, что Оливия занята размешиванием кофе в своей чашке, Мелина украдкой на нее взглянула. Сегодня Погасшая была без своих черных доспехов — в белой рубашке и штанах. И, судя по виду девушки, спать она так и не ложилась. На ее руках не было перчаток, и взгляд Мелины задержался на ожогах.       Едва заметив её взгляд, Оливия смутилась и молча потянулась за новенькими черными перчатками из тонкой ткани.       — Не надо, — прервала её Мелина. — При мне можешь не прятать их. К тому же, я и так видела твои ожоги.       — Тогда, в Нокроне, это была вынужденная необходимость, меня же ранил мимик, — хмыкнула Погасшая, но перчатки все же положила обратно на стол.       Пару минут они сидели в тишине, собираясь с мыслями. Пережитая ночь все еще давала о себе знать, отзываясь усталостью в теле. В комнате царил приятный полумрак.       Глядя в глаза Оливии, Мелине на секунду показалось, будто она смотрит в темный хвойный лес. На пути Мелины встречалось множество Погасших, и у каждого из них был свой цвет глаз — и голубые, и карие, и зелёные. Мелина всегда находила глаза Погасших по своему красивыми по сравнению с стерильно золотыми глазами остальных жителей Междуземья, — тех, кто был связан с Благодатью. Зрячий глаз же самой Мелины был такого же золотистого оттенка, но нет и нет, но Мелина пыталась представить себя с глазами другого цвета. Пыталась представить, что значит быть не связанной с Благодатью.       Она перевела взгляд на ладонь Погасшей и внезапно поймала себя на мысли, что теперь думает о том, как бы до нее дотронуться. Например, если она захочет взять что-нибудь на столе, и тогда можно…       «Я не выспалась, вот и лезут всякие странные мысли в голову, — тут же одернула себя Мелина. — А может быть она мне что-то подмешала в кофе!»       Судя по выражению лица Оливии, она догадалась, о чем думает Мелина.       — Тебе не нравится кофе? — как бы Погасшая не старалась скрыть расстроенные нотки в голосе, у нее не получилось.       «Она его точно сама готовила».       И Мелина не могла понять, какие чувства у нее это вызывает.       Один из плюсов существования в виде призрака — многие вещи были гораздо, гораздо проще.       — Надо обсудить все, — кашлянула Погасшая, выдернув Мелину из размышлений.       — И нужно понять, кто мог оставить эту записку — с этими словами Мелина положила на стол изрядно помятый клочок пергамента. — Мог ли это сделать сам Шабрири через кого-нибудь?       — Но на меня напала Птица Смерти, считай, протеже Годвина, — сказала Оливия, потянувшись за запиской. На мгновение их пальцы соприкоснулись. — Мне кажется, Шабрири подгадал идеальный момент, чтобы появиться, но автор записки был кто-то ещё.       — Или они действуют сообща, — пробормотала Мелина. Она сделала глоток кофе, ощутив приятный вкус пряностей.       — Я так не думаю, — со вздохом Погасшая облокотилась на стол, протирая глаза — Слишком разные по своей природе. Безумное пламя ненавидит призрачное пламя, как огонь никогда не сможет подружиться со льдом. К тому же, кто-то сломал печати на кладбище рядом с местом встречи.       — Думаешь, в академии завелся предатель?       — Вероятно, — рассеянно ответила Оливия, словно бы перебирая в уме варианты возможных подозреваемых, — Реннала заключила союз со Столицей, но вероятно, в академии хватает тех, кто хочет свергнуть карианцев. Нам нужно выяснить, что происходит в академии, но так, чтобы не поднимать шуму и не спугнуть предателя. И чтобы Реннала ничего не заподозрила. Учитывая, что я жива, предатель наверняка в курсе, что его план провалился и на некоторое время он заляжет на дно.       — Нам не не стоит забывать, о том что Шабрири может повторить свой визит.       — Он сказал мне, что может вселиться в кого угодно, — тихо произнесла Погасшая, отводя взгляд в сторону, — даже в тебя.       — Пусть попробует, — фыркнула Мелина. — Я ему организую теплый прием. Что касается лекаря — думаю, что твоя теория верна, эта несчастная выглядела смертельно уставшей, её сила воли была ослаблена. Кроме того, она ведь долгое время ухаживала за одержимыми. Безумие, знаешь ли, заразно. Впрочем, когда Шабрири ушел, все признаки заражения исчезли. Вывод будет очень простой — мы должны изолировать всех носителей Безумного Пламени.       Оливия кашлянула.       Мелина недовольно посмотрела на Оливию. Они поняли друг друга без слов.       Мало кого в Междуземье Мелина ненавидела столь сильно и столь искренне, как Шабрири, и эта ненависть была, как иногда казалось самой Мелине, единственным ярким чувством, которое она испытывает. Каждый раз при мысли о чудовищных деяниях глашатая Безумного Пламени в ее душе разверзалась гроза. Ей хотелось взять в руки кинжал и раз за разом, раз за разом, всаживать его в грудь этого богохульного создания.       Но вслух она об этом не сказала.       — Кстати, Мелина…а ты ведь тоже была призраком, — Вырвавшая Мелину из размышлений фраза Погасшей прозвучала не то как вопрос, не то как утверждение.       — Можешь спросить прямо.       Оливия вздохнула.       — Ты когда-нибудь видела Шабрири на том плане бытия? — Погасшая провела пальцем по воздуху, словно разрезая его — Он же тоже призрак, или демон…       Мелина отстранено взглянула на нее, с глухим стуком поставив кофе на стол.

***

      Конечно же, она не просто видела Шабрири. Она специально его искала.       Вскоре после того, как Оливия на Вершинах Гигантов заявила ей, что найдёт «другой способ» сжечь дерево, и Мелина с ужасом поняла, к чему все идет.       Попытки выследить Шабрири не увенчались успехом — пока Мелина не поняла, где его следует искать. И для этого пришлось вернуться аж в Озерную Лиурнию, в земли, зараженные хаосом, находящиеся далеко на одной из возвышенностей, прилегающих к Плато Альтус. С этих земель открывался захватывающий вид на Академию Райя Лукарии, выступающую из туманной дымки.       Но сами эти земли были кошмаром наяву. Мелина даже будучи призраком ощущала разрушительную хаотическую энергию, поразившую это место. Она отравила все — землю, деревья, воду. Грязный закопченный воздух, казалось, горел изнутри, хоть видно этого и не было. Изредка встречались зараженные люди — они или бродили, шаркая и схватившись за голову, или замирали на месте, держась за глаза, как будто видели — или не хотели видеть — то, что доступно только им. Иногда из высокой травы торчали гроздья желтого ока, переливаясь на солнце, лопаясь и истекая ядовитым соком. Эманация хаоса изменяла все вокруг под себя.       Так бы выглядело это место для обычных людей. Но нахождение в астральном мире вносило сюда свои коррективы. На этом слое бытия ничего никогда не было на одном месте. Стоило заметить хоть одну деталь — как она тут же исчезла, лишь для того, чтобы появиться в другом месте. Та же самая деревня, которую заметила Мелина, уже несколько раз оказывалась с разных сторон — то с севера, то с юга, то с запада. Ветки желтого ока иногда возникали прямо в воздухе, и их оранжевый сок стекал прямо в ослепительно голубое небо.       Но это все были лишь особенности потустороннего мира. И, как ни странно, в призрачной версии этих земель неизменным был только хаос.       Вдалеке возвышалась заброшенная церковь, изрезая остроконечным шпилем небо, и Мелина направилась к ней, пытаясь побороть нехорошее чувство, что за ней пристально следит множество глаз.       Это была одна из церквей Марики — поразительно, насколько контрастно она смотрелась здесь, в этих зараженных землях. В таких церквях легко можно было услышать эхо слов самой богини Марики Вечной — стоило лишь немного настроиться на нужный лад, и Мелина тут же их слышала, словно кто-кто словом за слово шепчет ей на ухо. Но здесь она не слышала ничего, а все, что она чувствовала — это горящий изнутри воздух.       Мелина была здесь чужаком. И она понимала, что они — кто бы это ни был — знают, что незваный гость уже ступил на их землю.       В церкви было, на первый взгляд, пусто. Перед самой церковью стояло кресло с уже мумифицировавшимися останками, одетыми в лохмотья, в которых до сих пор безошибочно угадывалась одежда Служанок. Возле дальней стены возвышалась статуя Марики с расставленными в стороны руками и склоненной головой. Выражение ее лица было лишено привычного спокойствия и благосклонности, а казалось, будто оно исполнено невообразимой печали. Часть стен обвалилась, и по разные стороны лежали камни. Никто не смог бы сюда вернуться и восстановить эту церковь. Да и сама эта церковь сейчас выглядела, как насмешка над всем происходящим. Зараженным Безумным Пламенем вера в Великую Волю была однозначно не нужна.       Девушка обвела взглядом руины. В этот момент ей показалось, что перед ней вновь выход из церкви, хотя она точно стояла спиной к нему.       Ощущение, что за ней наблюдают, усилилось.       Медленно шагая к центру церкви, Мелина вдруг заметила собственную искривленную тень, непропорционально ползущую в сторону статуи Марики вопреки тому, как падал солнечный свет.       Девушка остановилась на месте, а тень продолжила увеличиваться в размерах, пока на ней не стали распахиваться десятки пар глаз — иррационально выглядевшие, больше похожие на огненные вспышки в темноте.       Но ее это совсем не испугало.       — Призраки не отбрасывают теней, — бесстрастно произнесла Мелина, гипнотизируя взглядом смотревшие на нее глаза — Я знаю, что ты здесь.       На секунду ей показалось, будто кто-то тихо рассмеялся у нее за плечом, и тень тут же исчезла.       Навстречу ей из пустоты шагнул молодой мужчина, улыбаясь — но совсем недружелюбно, а зловеще. То была улыбка убийцы, сгубившего не одну сотню жертв.       В нос тут же ударил резкий и неприятный запах пепла и гари — Мелина чувствовала это даже несмотря на то, что ее призрачное тело не было способно на физиологические ощущения.       — Мы ждали тебя, — вкрадчиво произнес незнакомец вместо приветствия, — с твоей стороны очень смело явиться сюда.       Несмотря на то, что он говорил так, как будто знал Мелину, они виделись в первый раз. Девушка внимательно разглядывала его, стремясь запомнить каждую деталь внешности.       Темные короткие вьющиеся волосы. Острые, почти изможденные черты лица человека, словно бы страдающего от голода или тяжелой болезни. Высокий — Мелине приходилось поднимать голову, чтоб смотреть на него. На нем была одежда, которую обычно носили аристократы Междуземья — расшитая золотом мантия из дорогих тканей.       Но на самом деле первое, что увидела Мелина — и что она с тех пор никогда не сможет забыть, сколько бы ни прошло времени — это его глаза. В пустых глазных впадинах стоявшего перед ней человека горел ярко-желтый огонь, то тлея, становясь похожим на маленькие кровавые угольки, то разгораясь с новой силой. И стоявшему перед ней человеку явно было совсем не больно от этого.       Шабрири сложил руки домиком перед собой, изучающе разглядывая Мелину, сложно ожидая, что она сделает дальше. Девушке бросились в глаза его пальцы — длинные и изящные. Кажется, при жизни этот человек ничего тяжелее пера и чернильницы в руках не держал. Он все еще насмешливо усмехался, и больше всего на свете девушке хотелось стереть эту надменную улыбочку с его лица.       — Я знаю, что ты ей сказал, — Мелина почувствовала, как внутри нее закипает ледяная ярость. — Не трогай мою Погасшую. Никогда.       — А Мы и пальцем её не тронули, — вкрадчивый голос стал похожим на мурлыканье. — Мы с ней всего лишь поговорили, и предложили способ решения вашей проблемы.       — Нет! — Мелина сделала шаг вперед, но Шабрири даже не шелохнулся. — Я знаю, что ты на самом деле хочешь сделать! Ты лжешь! — Мы? — тихо рассмеялся призрак, — Нам подозревается, это ты обманывала свою, как ты выражаешься, Погасшую. Оливия, кажется, её имя? У нее было такое смешное лицо, когда Мы ей сказали, что на самом деле для сжигания шипов нужна жертва. Твоя жертва.       Мелина не знала, что ответить, пытаясь не терять маску абсолютного спокойствия. Шабрири же молча обошел её по полукругу, не сводя с неё взгляда. Трава под его ногами оставалась неподвижной. Если бы в церковь забрел сейчас какой-нибудь незадачливый путник, то он бы никого не увидел.       — Найдите себе другого Погасшего, — вдруг неожиданно цинично для самой себя произнесла Мелина и подумала о том, что энергетика этого места пагубно на неё влияет. — А её оставьте в покое.       — Боюсь, это невозможно, — вновь ухмыльнулся Шабрири. — Зерно сомнения в Золотом Порядке уже посеяно. Она будет искать Безумное Пламя. Кроме этого, откуда ты знаешь, может быть, мы её не примем. Не так-то просто найти достойную подделку для истинного повелителя пламени.       Огонь в его глазах вновь превратился в маленькие тлеющие кроваво-красные точки на фоне воспаленных тканей глазниц.       — Тебе следует радоваться, — продолжил Шабрири. — Кто-то настолько сильно переживает за тебя, хоть ты и призрак. Лишь маленький отголосок. Честно сказать, мы не были уверены, что она на все согласится ради какого-то призрака, а не живого человека из плоти и крови. Потрясающий сосуд, очень перспективный.       Внутри Мелины поднялась настолько ослепляющая волна злости, что она на несколько мгновений потеряла дар речи.       — Если ты это продолжишь, то…       — То что? Ткнешь Нас своим маленьким кинжальчиком? — Шабрири приподнял ладони вверх, кивнув в сторону ее оружия, явно издеваясь.       — Да хоть бы и так! — с этими словами Мелина одним движением выхватила кинжал из ножен и сделала выпад вперед. По ее ладоням потекла святая энергия, опутывая лезвие.       Шабрири тут же наотмашь ударил ее по запястью, и Мелина ахнула от боли, ощутив, насколько горячая у него ладонь — словно бы она сунула руку в огонь. Девушка выронила кинжал, и тот полетел в сторону… В считанные секунды обращаясь в пепел.       Мелина почувствовала, что бледнеет, хоть ее тело и не было на это способно. Только что на ее глазах уничтожили призрачное оружие.       В этот момент она ощутила всю опасность ситуации — что она была здесь совершенно одна, и что она была всего лишь призраком, вокруг которого океаном вздымалась энергия хаоса, способная поглотить её в считанные секунды. Что перед ней стояло существо, которое язык не поворачивался назвать «призраком». Он — это что-то другое.       — В следующий раз хорошо подумай, прежде, чем лезть к нам со своими игрушками, — мягко, словно бы доверяя секрет, произнес Шабрири. — А то не ровен час и вся сгоришь от своих чувств.       Огонь в его глазах разгорелся с новой силой.       — Хотя нет, — вдруг добавил Шабрири, словно что-то вспомнил, проводя пальцем по подбородку. — а то Оливии некого будет спасать, и ничего не получится. Мы уже через это проходили. Ах, Вайк, такой потенциал, такой прекрасный образец… Но не будем отвлекаться.       Окружение в церкви вновь поменялось местами. На этот раз рядом с Мелиной оказалось кресло с останками Служанки — мумифицированное тело вдруг запрокинуло голову назад и мерзко улыбнулось, открыв рот и обнажая сгнившие от времени зубы.       — Рано или поздно я до тебя доберусь и убью тебя, — холодно сказала Мелина.       — Дерзай, — Шабрири явно повеселила её угроза. — Но советую тебе сейчас заняться своей Погасшей, если ты хочешь ее остановить. А то оглянуться не успеешь, а она уже присоединится к нам…       Напоследок он вновь высокомерно улыбнулся, явно наслаждаясь всем происходящим и, плавно взмахнув рукой, исчез. В церкви повисла тишина, прерываемая лишь треском костров, которые зараженные жгли где-то неподалеку.       И в этот момент Мелина ощутила настолько всепоглощающее отчаяние, которого она никогда ранее не испытывала.

***

      Свои воспоминания Мелина пересказала, нарочно опустив несколько деталей из диалога, касающихся Погасшей — из-за чего рассказ получился несколько скомканным и обрывистым. Тем не менее, Оливия все слушала с неподдельным интересом, и с каждым словом её выражение лица становилось все мрачнее и мрачнее.       — И как он выглядел? — наконец спросила она.       — Надменно. Волнистые волосы. Руки как у пианиста. Должно быть, при жизни от поклонниц отбоя не было, — произнесла Мелина, смотря на разводы от кофе на стенах кружки. — А еще у него отсутствовали глаза.       — Это как? — Оливия неприятно поежилась, словно ей было холодно.       — Буквально. Вместо глаз у него огонь.       Оливия нервно побарабанила пальцами по столу, и этот глухой стук был единственным звуком, прерывавшим тишину в комнате. Мелина же искоса наблюдала за ней, рассеяно покручивая в руках кружку, словно пытаясь согреться об её остаточное тепло.       — Я себе его представляла совершенно по другому.       — Как огромное чудовище с когтями и клыками? — переспросила Мелина. — Поверь мне, самые страшные монстры в Междуземье выглядят как люди.       В присутствии Погасшей эта фраза прозвучала двусмысленно.       — Я не тебя имела виду, — тут же оговорилась Мелина, сама не понимая, почему. — Я тебя такой не считаю.       — От того, кем ты меня считаешь или не считаешь, моя сущность… не изменится, — уклончиво ответила Оливия, но Мелина тут же заметила, как на секунду ожесточились её черты лица.       Мелина на успела ничего сказать в ответ, как Погасшая со злостью хлопнула ладонью по столу, как будто ее посетило внезапное озарение:       — Я точно знаю, с кем нам нужно пообщаться!       И с этими словами она почти что выбежала из комнаты.

***

      Хиетту Оливия нашла у Энии. Кивнув Чтице Пальцев, девушка быстрым шагом подошла к сидящей в окружении свитков на полу Хиетте и рывком подняла ее на ноги, схватив за локоти. Девушка не издала ни звука.       — Пойдем, перекинемся парой слов, — ледяным тоном бросила Оливия, и вывела Хиетту в коридор.       — Я знаю, это ты сделала! — Погасшая с силой толкнула Хиетту в одну из комнат, использующихся как подсобка.       — О чем ты? — на лице девушки вновь застыло это мечтательное выражение, как будто она все время думала о чем-то отстранённом.       — Ты знаешь, — Погасшая с громким щелчком закрыла за собой дверь и подошла ближе. — Корреспонденция, Хиетта. Вспоминай. Или я напомню.       — Я ничего не делала, — Хиетта сцепила руки перед собой. — Если мне нужно было бы что-то, я бы лично пришла и это сказала, а не пряталась бы за письмами.       — Убирайся отсюда, — процедила Оливия. — И никогда ко мне не приближайся. С меня довольно!       — Просто выгонишь бедную слепую девушку на улицу? Ты такая жестокая, — фыркнула Хиетта и покачала головой. — Но я бы не советовала это делать.       — А не то что? Ты мне угрожаешь сейчас? — единственное, чего сейчас хотелось Погасшей, это своими же руками свернуть Хиетте шею.       — А не то будет печально, если все узнают, что у Повелительницы Элдена есть любопытное хобби — выжигать людям глаза. — Хиетта улыбнулась краешком губ и нарочито поправила повязку на глазах. — Мы ведь уже предупреждали тебя.       — Так это шантаж? Ты не посмеешь, — почти прорычала Оливия, — и тебе никто не поверит!       — Правда? — Служанка Пальцев тихо рассмеялась. — У меня есть свидетели.       — Там никого не было, кроме нас двоих!       — Если ты думаешь, что там никого не было, то это не значит, что они не могут появиться. Найти подходящих марионеток будет несложно.       Хиетта рассмеялась.       — Если ты что-нибудь сделаешь, то…       — То что? Убьешь меня? — с губ девушки сорвался смешок, как будто её искренне веселил весь этот разговор. — Можешь сделать это прямо здесь.       Хиетта легко оттолкнула от себя Погасшую и вознесла руки вверх:       — И пускай все повторится вновь. Правда, в этот раз, ты убьешь меня собственными руками. А потом ты убьешь меня с удовольствием. И ты будешь убивать меня раз за разом, все более изощренными способами, все больше погружаясь в безумие и в конце-концов ты станешь как Хиетта, как Шабрири лишь обособленной частичкой нашего общего Безумия!       Смех Служанки перешел в истерические нотки. Его грохот отражался от стен подсобки, многократно усиливаясь в голове Погасшей.       Оливия неподвижно сверлила Хиетту взглядом.       Хиетта демонстративно потянулась к висящему за спиной Погасшей посоху, но Оливия перехватила её руку за запястье — девушка даже не сопротивлялась.       — Представляю, что потом скажут — продолжила Хиетта издевательским тоном, склонив голову набок — что ты расправилась с бедной Служанкой? Кажется, что наша Повелительница Элдена совсем обезумела…хотя чего еще ждать от того, кто одержим Безумным Пламенем, верно?       — Будешь продолжать, и я затолкаю тебе твои каламбуры прямо в глотку!       Голоса в голове Погасшей одобрительно зашумели.       Оливия потянулась руками к шее Хиетты, но вовремя остановилась.       — Ах, как грозно, я вся дрожу в предвкушении. А ведь ни я, ни мастер Шабрири, ни Мы не желаем тебе зла, — Хиетта расстроенно поджала губы. — А что до записки…советую поспрашивать в академии. В особенности среди тех, кто сюда частенько наведывается. Карианский посол недавно приходил к твоей подруге Селлен, которой ты так доверяешь…       На этих словах Погасшей показалось, будто ее грудную клетку что-то сдавило и дыхания перестало хватать.       — Этого быть не может, — выдохнула Оливия. — Черт, нужно было спросить у Ренналы насчет этого выскочки!       — Так спросите, Госпожа Оливия, — Хиетта равнодушно пожала плечами. — Мелина пыталась тебя убить. Селлен наплевать на тебя, ты для нее лишь удобный инструмент удовлетворения собственных амбиций. И ты им почему-то доверяешь! А Хиетте и Шабрири ты почему-то не доверяешь. Хотя Хиетта и Шабрири так стараются и помогают тебе во всем. И даже сейчас Хиетта так хочет тебе помочь, что совершенно безвозмездно выдает столь важную информацию.       Погасшая тяжело вздохнула.       — Почему ты иногда говоришь о себе в третьем лице?       — По той же причине, по которой мастер Шабрири говорит «мы». Шабрири и Хиетта — лишь обособленные частички безумного пламени, но мы всегда были частью нас. Как и ты, Оливия. Мы все единая сущность. Наши желания и воля едины. И наивно полагать, что дурацкая иголка сможет надолго отделить тебя от нас.       Оливия ничего не сказала в ответ.       Хиетта направилась к двери и, поровнявшись с Оливией, бросила ей через плечо:       — А теперь, раз уж вы передумали меня душить, с вашего позволения, мне пора идти изучать догматы Великой Воли. Я нахожу их весьма занимательными.

***

      Этот вечер Оливия вновь пришла к Кале ближе к закрытию магазина. Торговец как обычно поприветствовал её, подслеповато прищуриваясь, пока девушка собиралась с мыслями, пытаясь максимально обтекаемо сформулировать свою просьбу.       — Что же привело ко мне Повелительницу Элдена в столь поздний час? — хитро спросил Кале.       Оливия вздохнула, отрывая взгляд от полок с аккуратно расставленными на них товарами, и осторожно сказала:       — Нет ли у тебя… снотворного? В последнее время часто стали сниться кошмары.       — Кошмары? — переспросил Кале — а какого рода кошмары?       Девушка замялась, отводя взгляд в сторону. О природе своих сновидений она предпочла не говорить бы никому, хоть Кале она и доверяла. И торговец был одним из немногих людей, которые видели Погасшую после того, как она коснулась Трех Пальцев в подземных катакомбах Лейнделла.       На секунду в ее мыслях вновь возник образ хаотического пламени, зовущего ее, подбирающегося все ближе и ближе. Такого… манящего.       Оливия тряхнула головой, прогоняя эти мысли.       — Там огонь, — на одном дыхании выпалила она, надеясь, что Кале не станет задавать лишних вопросов.       Торговец задумчиво кивнул, не спрашивая ничего больше.       — Мне кажется, я знаю, что тут может помочь, — с этими словами Кале направился к одному из металлических сундуков в комнате. Почему-то именно этот сундук был закрыт не просто на замок, но и обмотан цепью, как будто его содержимому нужна была дополнительная защита. Или же окружающему миру вокруг была нужна защита от того, что было спрятано внутри сундука.       — Эти ингредиенты очень сложно достать, — В тишине магазина тихо звякнула связка ключей, пока Кале искал нужный ему ключ. — К тому же, их свойства опасны, поэтому я держу их изолированно от других.       На секунду у Погасшей появились подозрения, что она знает, что именно сейчас Кале достанет из сундука, и от этих мыслей девушка неприятно поёжилась.       — А, вот и оно… — торговец осторожно вытащил бумажный свёрток из скрипнувшего сундука, как будто это была какая-то драгоценность. В прорези свертка мелькнуло что-то темно-оранжевое. — Встречала ли ты когда-нибудь это в своих странствиях?       Кале с неприятным шорохом развернул сверток, и глазам Оливии предстала отломанная веточка, сплошь усыпанная оранжевыми ягодами. Плоды, похожие на чьи-то изувеченные глаза, начали подсыхать, хоть из них все еще и сочился желтый липкий сок, пропитывая бумагу.       Что-то в груди девушки оборвалось при взгляде на это растение. Конечно же, она уже видела подобное раньше.       В землях, пораженных Безумным Пламенем.       — Может быть и видела, — уклончиво ответила Погасшая. Ей даже не хотелось брать в руки этот свёрток, но Кале настойчиво его протягивал. Она нехотя подцепила обертку руками, стараясь не дотрагиваться до сочащихся желтым соком ягод.       — Это желтое око, — произнес Кале, шаркая обратно к себе за стол. — растет там, где хаос уже пустил свои корни. Оно обладает снотворным и болеутоляющим действием, хоть и токсичное в больших дозировках.       — Почему именно это? Может быть есть что-нибудь другое? — Погасшая закрыла сверток, не желая больше разглядывать ягоды. На секунду ей показалось, что Кале просто решил поиздеваться над ней.       — О, за все прожитые годы я научился различать, что именно нужно людям.— протянул торговец. — и что-то мне подсказывает, что тебе нужно именно это.       — Да почему из всех снотворных, которые у меня есть, ты мне предложил это? — не унималась Погасшая.       — Могу предложить и что-нибудь другое, — согласился торговец, лениво побарабанив пальцами по столу. — но вот только тебе это не поможет. Зачем мне продавать заведомо недействующий продукт?       Оливия вновь опустила взгляд на сверток. Единственное, чего ей хотелось — это отправить его в ближайшую мусорку, а руки тщательно вымыть с мылом.       — Кого ты пытаешься обмануть? — вновь спросил Кале. — Я же не забыл твою…ситуацию.       И все же торговец умел тактично выбирать выражения.       — После столкновения с хаосом нельзя вернуться к обычной жизни, — продолжил Кале. — а то, что с тобой было…       — Но сейчас со мной все нормально, — упрямо перебила его Погасшая, даже не заметив, что слишком сильно сжала в руках сверток, отчего несколько ягод с противным хлюпаньем лопнули. — Эти сны ничего не значат.       — Хорошо, если это не самообман, — хмыкнул Кале. — В любом случае, дело за тобой, я не настаиваю.       — Ладно, — девушка достала тряпичный кошель, отсчитывая нужную сумму. Нестерпимо хотелось убраться отсюда куда подальше, лишь бы больше не продолжать этот диалог.       — Кстати говоря, — Кале внезапно подался вперед, прищурившись, — не встречались тебе в своих странствиях зацепки, где мог бы быть Великий Караван?       «Надо было уйти раньше».       — Нет, никаких упоминаний — больших усилий стоило девушке, чтоб ложь звучала естественно. Она избегала взглянуть в глаза Кале, сделав вид, что опять рассматривает желтое око.— Если что-то найду, то дам знать.       Не стоило Кале знать, что его народ заперт под землей там же, где и были заточены Три Пальца. При мысли о том, что она лжет своему другу, который всегда ей помогал, и рассказал ей самое главное — про существование иглы Микеллы — в душе поднялись угрызения совести.       «Но если Кале узнает правду, то его это сломает… — мысленно возразила себе Оливия. — иногда неведение — лучший выход…»       И все же, собственные мысли казались неубедительными.

***

      Уже в своей комнате Оливия, заперевшись ото всех, раскрыла бумажный сверток, на котором остались липкие следы от желто-оранжевого ягодного сока.       «Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил, что я делаю,» — подумалось девушке, и она еще раз проверила замки, прежде чем вернуться за стол, где её дожидалось желтое око, подобно доказательству тяжелого преступления.       Едва Оливия взяла усыпанную желтыми гроздьями веточку, как она тут же ощутила знакомое покалывание в пальцах.       — Какая мерзость, — пробормотала девушка, отламывая одну из ягод. — невероятная мерзость.       Ей совершенно не хотелось даже просто смотреть на лежавший в руке плод, похожий на глаз, не то что употреблять его в пищу.       Она хорошо помнила, где и как произрастали подобные растения, рассыпаясь созвездиями болезненно желтых ягод в высокой зеленой траве, питаясь хаотической энергией и переливаясь в солнечных лучах, с противным хрустом лопаясь под ногами, если на них наступить. Где-то рядом с этими ягодами обязательно бродили зараженные, хватаясь за глаза или цепляясь руками за волосы.       «Хорошо, что тут нет Мелины», — подумалось девушке, и что-то в груди неприятно защемило. Оливия легко могла представить недовольное выражение лица своей напарницы, если бы та все это увидела. Наверняка она бы сказала что-то вроде «Ну вот, ты опять за свое, я знала, что ты…», и взгляд золотистого глаза стал бы настолько ледяной, что им можно было бы обжечься.       Ну уж нет.       С этими мыслями Погасшая быстро завернула жёлтое око обратно в свёрток и убрала на самое дно сумки.       Сны ничего не значат. Ей это не нужно.       — Со мной все нормально, — снова пробормотала Оливия, но в ночной тишине комнаты эти слова прозвучали совсем не так уверенно, как ей бы хотелось.       Сон объял истощенное сознание сразу, как только ее голова коснулась подушки.       И из окружающей тьмы тут же полетел пепел. Падающие хлопья разных размеров переливались десятками оттенков белого, серого и черного, подобно страшной метели. Иногда куски пепла сталкивались с кружащимися в воздухе желтыми искрами и вспыхивали, проносясь мимо. Оглядевшись, Погасшая с большим трудом поняла, что она в Лейнделле — но эта кошмарная версия столицы была объята пожаром. Некогда красивые дома, над которым столь старались архитекторы, пылали. С чудовищным грохотом обваливались крыши, обгоревшие балки и перекрытия выглядывали из огня, как будто чьи-то кости. Под ногами простиралась черная выжженная дотла земля, на которой больше никогда ничего не вырастет. На пепелище давило желто-оранжевое небо, грозясь смять его. Иногда по небосводу, подобно стае диких животных, метались кроваво- красные облака. Как будто этот мир кто-то ранил настолько сильно, что теперь это была его предсмертная агония.       Вдалеке же возвышалось нечто, что Оливия сначала приняла за бесформенную чёрную кляксу, растекающуюся в разные стороны — и лишь только потом осознала, что это обгоревшие остатки Древа Эрд. И из этих останков, из этого остова некогда величественного Древа Эрд, теплый свет которого был виден из любого конца Междуземья, теперь в небо бил извивающийся столб ярко-желтого хаотического огня, растекаясь по нему.       Со сдавившей грудную клетку смесью ужаса и отвращения к себе Оливия поняла, что любуется происходящим. Словно бы она и была тем художником, что нарисовал всю эту апокалиптическую картину. Ей это нравилось. Она находила это красивым. Правильным.       «Как и должно было произойти» — ей словно что-то впилось раскаленным когтями в разум.       Внезапно огонь расступился, и Оливия заметила, что неподалеку сидит маленькая сутулившаяся фигурка, которая пристально рассматривала что-то в своей ладони. Приглядевшись, Погасшая поняла, что это Мелина.       Девушка ускорила шаг, стараясь поскорее добраться до напарницы сквозь метель из искр и пепла и поняла, что та держит в широко раскрытой ладони маленькое кольцо — свисток для призыва Торрента. Оливия тут же взглянула на свою руку и обнаружила, что кольца на ней не было.       Шум огня нарушило исступленное жалобное предсмертное ржание…и тут же кольцо в ладони Мелины медленно превратилось в пепел, который сорвал налетевший порыв ветра и погнавший его дальше по искореженным улицам, залитым огнем.       «Нет!» — Оливии захотелось закричать, но она поняла, что больше не может разговаривать. Лишь шум и рев огня, казалось, стали сильнее от нахлынувшего на неё отчаяния и попыток сказать хоть что-нибудь.       Пару мгновений Мелина все еще смотрела на свою ладонь, машинально перебирая пальцами, растирая пепел. На её бледной коже оставались грязно-серые разводы. Весь вид напарницы выражал мрачную решимость.       Она медленно повернулась к Оливии, смотря с все той же холодной ненавистью. Из-за гари и копоти её растрепанные волосы казались черного оттенка. Взглянув в глаза Мелины, Погасшая и не узнала её поначалу — глаз, который ранее был медового оттенка, теперь был абсолютно белый, словно бы девушка вдруг ослепла. Второй же глаз был ярко-фиолетового цвета. Оливия никогда не видела подобных глаз ни у кого в Междуземье.       «Мелина?» — и снова Погасшая не смогла произнести ни слова. И снова напористое шипение огня стало сильнее.       Мир мог утонуть в огне, но обжигающе ледяная ненависть, которую Погасшая видела в глазах Мелины, была сильнее.       — Повелитель Яростного Пламени… — отстранено произнесла Мелина, как будто она произносила клятву. — Я буду преследовать тебя… Чтобы передать тебе то, что твое по праву. Предначертанную смерть.       «Я не он!» — шум огня стал оглушительным.       «Уверена?» — возразил едкий мысленный голос, вновь впиваясь когтями в разум.       Оливия потянулась к своему лицу.       И поняла, что лица у неё больше нет.       Тут же кошмар рассеялся, и Погасшая с криком скатилась с кровати, судорожно хватая себя за голову и обливаясь холодным потом. Она задыхалась и никак не могла прийти в себя — мир перед глазами все еще цвел желтыми искрами. Казалось, будто то, что происходило сейчас — сон, а реальность на самом деле другая, исполненная пепла, копоти и огня, поглотившего весь мир. Игла Микеллы раскалилась настолько, что казалось, будто повязка на руке сейчас вспыхнет.       — Проклятье, проклятье, проклятье! — выругалась Погасшая, и звук собственного голоса привел её в чувство. Подбежав к окну, Оливия высунулась из него, рассматривая окружение. Лейнделл мирно спал, обвитый мягким светом лучей Древа Эрд. Тишину разрезало лишь пение ночных птиц и шаги стражи, совершавшей обход. Погасшая зажмурилась и потрясла головой, прогоняя остатки сна.       Подойдя к столу, где так и осталась стоять чашка с водой, Оливия подняла с пола сумку и дрожащими руками выудила оттуда сверток с желтым оком. На мгновение ей показалось, будто выглядывающие из-под слоя бумаги ягоды, похожие на глаза, издевательски на неё смотрят.       — Вы меня не получите, — с этими словами Оливия отломала одну из ягод и бросила её в воду, разминая ложкой. Вода окрасилась в мутный оранжево-желтый цвет. При взгляде на это к горлу подступил тошнотворный комок. Прикрыв глаза, девушка залпом выпила раствор, оказавшийся настолько омерзительным на вкус, что тут же запросился обратно, смешиваясь с чувством головокружения.       Но, едва мерзкое послевкусие ушло, то ощущение, что кошмар все еще ломится ей в рассудок, отступило. Спать совершенно не хотелось, и Погасшая переоделась, надев на себя рубашку с длинными рукавами и черные штаны. Поудобнее перевязала повязку на левой руке, тщательно её осмотрев. Взглянула на свое отражение — темно-красные волосы растрепались и торчали в разные стороны, вид был бледный и напуганный. Зеленые глаза в полумраке комнаты казались чернильно-черными. Затем Оливия подошла к кровати и уселась на пол, облокотившись на неё. Так ее и застал сон — на этот раз без сновидений.