Между огнем и туманом

      Оливия не могла отвести взгляд от красно-фиолетовых кристаллов, где-то в глубине которых была спрятана душа Селлен. Первородный камень покоился в руках Ренналы, которая осторожно и внимательно, точно боясь повредить, изучала его. Переливаясь острыми гранями, играя на солнце разными оттенками сапфирового цвета с бордовыми, похожими на артерии, прожилками, камень производил впечатление чего-то живого, несмотря на свое очевидно неорганическое происхождение.       «Кажется ли этот камень тебе отвратительным?» — всплыли в памяти Оливии как-то невзначай сказанные слова Селлен, после того, как первородный камень перекочевал в новое тело. И снова, при взгляде на эти притягивающие своим видом кристаллы, Погасшая не могла и мысли допустить о том, что это что-то ужасное и скверное. А иногда нет и нет, но проскальзывала у нее мысль — что было, если бы она тоже училась в Академии Райи Лукарии? Был бы у нее такой же камень? Камень, обещавший бессмертие, но только до той поры, когда есть тело, в которое его можно поместить.       И вновь все упиралось в новое тело. Вызволение камня из плена монструозной сферы было решением половины проблемы. Погасшая вспомнила башню волшебника Селлувиса, заполненную полу-живыми телами «куклами». И хотя увлечение мага этими куклами и их созданием наводило на крайне мрачные мысли, все же и был у него один хороший поступок в виде создания нового тела для Селлен. Но, к сожалению, это был единственный шанс получить новое тело от него. Сам Селлувис теперь был мертв, а подходящих для камня Селлен тел не предвиделось. И поэтому Оливия абсолютно не представляла, куда двигаться с этим камнем дальше. Их совместный мозговой штурм с Ренналой проходил уже довольно долго, и находились они вновь в том же самом зале, где ранее обсуждали найденный в Нокроне кинжал. Конечно, оставался еще вариант с Руной Нерожденных, но… Стоило лишь только вспомнить, что происходило с теми, на ком была опробована сила этой части Кольца Элдена, как любые мысли о её возможном использовании напрочь пропадали. Руна была дисфункциональна.       Взгляд Погасшей машинально пробежался по углам зала, в которых клубились тени. На секунду ей показалось, словно она повторно видит странные, ползающие по полу силуэты в синих мантиях — тех людей, на которых была вдоволь использована сила Руны Нерожденных. С юношескими лицами, ничего не выражающим взглядом, как будто младенцы — но только в подростковых телах. Их ноги были закрыты мантией, но при взгляде на нее, появлялось тошнотворное ощущение, будто вместо ног там какая-то масса из плоти. Однажды даже Бок, желая перестать быть полу-человеком, просил Оливию помочь с перерождением при помощи Руны, и девушка до сих пор была рада, что ей удалось его отговорить от этой затеи. При мысли, что её добрый и немного наивный друг мог бы так же ползать по этому полу с пустым взглядом, по спине пробежал холодок.       Поэтому использование руны Нерожденных было исключено, и круг возможных вариантов, что можно было сделать с первородным камнем Селлен, сужался до предела.       — Значит, ты его нашла в Нокроне? — задумчиво переспросила Реннала, словно размышляя вслух. Её плавные, изящные черты лица выделялись на фоне сгущающихся сумерек и, озаренная светом свечей, Реннала казалась похожей на фарфоровую статую какого-нибудь божества. Оливия кивнула, и женщина также задумчиво продолжила, бережно держа в руках скопление кристаллов:       — Есть одна идея, но она основана на гипотезе, не имеющей строгого научного подтверждения. Как я уже говорила, скорее всего, такие сферы, в одну из которых превратилась Селлен, появились из-за разрастания первородного камня. И это разрастание потенциально можно ограничить.       — Через новое тело?       — Да, — кивнула Реннала, — но потенциально можно использовать не только те тела, которые…использовала Селлен, хотя они наиболее предпочтительные.       Оливия не могла понять, к чему подводит ректор Академии.       — Ты ведь наверняка видела в Нокроне существ, которые меняют свой внешний вид по своему желанию?       — Мимики? — резко выдохнула девушка, снова вспомнив столкновения с ними.       — Именно, — согласилась Реннала. — Но это всего лишь предположение, и никто ещё не пытался провести подобный эксперимент.       Оливия снова всмотрелась в кристалл, словно надеясь увидеть там что-то.       — Даже я не могу дать гарантии, что все пройдет успешно. И если не получится, то боюсь, жизнь Селлен…       Реннала не стала заканчивать предложение, Оливия и так все поняла. От этих слов во рту появился горький привкус. Но вновь отступать было некуда. Наверное, и сама Селлен согласилась бы пойти на это.       — Давайте попробуем это сделать, — наконец сказала Оливия после минутных размышлений. — Но где взять мимика? Поймать его в Нокроне?       — С мимиком проблем нет, — ректор Академии приулыбнулась. — Один из них есть у нас в виварии. В идеальном состоянии, спешу заметить.       — Я предлагаю провести этот эксперимент завтра, если нет возражений. Необходимо освободить место и подготовить виварий, — Реннала осторожно вернула первородный камень Оливии, затем вложила в её руки утонченный серебристый ключ. — При желании можешь остаться здесь на ночь, я и все в Академии рады предложить гостеприимство.       — Благодарю, — улыбнулась Погасшая.

***

      В открытые окна залетал сырой и прохладный ветер Озерной Лиурнии, а во дворах Академии зажглись сияющие фонарики, из-за чего старинное здание, и так ставшее символом магии, выглядело еще более волшебным и по-своему чарующим. Академия Райи Лукарии теперь была гораздо более дружелюбным местом по сравнению с тем моментом, когда Оливия оказалась здесь впервые, и когда её чуть не убили враждебно настроенные и обезумевшие студенты Академии. До Ренналы пришлось прорываться с боем, и Оливии казалось, будто она до сих пор слышит стоны покалеченных ею же людей. Но теперь все изменилось.       Комната, которую ей выделили, была больше, чем просто комната — это были просторные апартаменты, предназначенные явно для кого-то из профессорско-преподавательского состава. Рядом с просторной кроватью стоял деревянный столик, покрытый искусной резьбой. Под потолком висела люстра с магической подсветкой. Как и в подавляющем большинстве помещений в Академии, в комнате стояло несколько высоких шкафов, полностью заполненных книгами. Ради любопытства Оливия пролистала несколько из них и узнала монографии, которые они изучали вместе с Селлен.       Отдыхать абсолютно не хотелось, хотя и стоило бы набраться сил перед завтрашним ответственным днем. К тому же, после сражения со сферой Оливия и так чувствовала себя вымотанной. Но при мыслях о сне у нее возникло гнетущее чувство, что ей снова приснится кошмар, связанный с Яростным Пламенем. И Погасшая совершенно не понимала, почему в принципе начались эти кошмары, ведь игла Микеллы раньше исправно подавляла все проявления Пламени с того самого момента, как оказалась в её теле.       Погасшая покинула апартаменты, решив прогуляться, пока окончательно не лишится сил. «Может быть тогда кошмары больше не будут сниться,» — со слабой надеждой мысленно обозначила она себе, шагая по опустевшим коридорам Академии. Пару раз она встретила студентов, сопроводивших её удивленными взглядами, и которые явно хотели к ней подойти, но не решились. Оливии все еще было некомфортно от внимания к себе, слишком хорошо выученное на горьком опыте презрительное отношение к Погасшим давало о себе знать.       Внезапно вдалеке Оливия увидела знакомый силуэт, заставивший её замереть на месте. Быстрым шагом навстречу ей шла девушка с завязанными глазами и знакомой мечтательной улыбкой. От того, что она видела Хиетту в столь неожиданном месте, Академии, Погасшая насторожилась. Первой её мыслью было свернуть в любой первый попавшийся коридор и избежать надвигающейся встречи, но такой возможности не было. К тому же, Оливия находилась не в замке Лейнделла, где у нее было больше возможностей для подобного маневра уклонения. Она понадеялась, что Хиетта пройдет мимо, но её надежды рассеялись, когда они поровнялись.       — Мне не нужно видеть, чтобы знать, что это Вы идете мне навстречу, Оливия, — голос Служанки Пальцев был тих и кроток.       — Что ты здесь делаешь? — как бы Оливия не старалась, её голос все равно прозвучал резко.       — Я здесь по поручению Энии, — лицо Хиетты не выражало абсолютно ничего, кроме все той же мечтательности. — Ей должны передать один свиток из библиотеки.       — Замечательно, — натянуто улыбнулась Погасшая и хотела было обойти Хиетту, как вдруг она легко дотронулась до белой повязки на её запястье, отчего Погасшая резко дернула руку назад, словно ошпарившись.       — Я все думаю о том, как мне хочется, чтобы Вы вернулись. Настоящая Оливия…       От этих слов Погасшей стало не по себе Она быстро обвела коридор взглядом и, убедившись, что никого нет, прошипела девушке на ухо, придвинувшись почти вплотную:       — Забудь. Про. Это.       Поджав бледные губы, Хиетта опустила голову, а Оливия таким же шепотом продолжила:       — Я тебя пустила только потому, что сильно виновата перед тобой, и мне действительно жаль, что все так произошло.       Хиетта молчала, сцепив руки перед собой.       — Так что забудь про Три Пальца. Никто не вернется, — яростно прошипела Оливия и быстро пошла дальше по коридору. Хиетта все так же стояла, опустив голову, сцепив руки перед собой, и весь её силуэт источал одиночество.       Вслед отчетливо донеслись тихие слова, от которых кровь начала с шумом стучать в висках:       — Безумное Пламя внутри Вас сможет убить Годвина.

***

      Едва веки Погасшей сомкнулись, и она практически моментально провалилась в сон, как перед её взглядом возникла лесная поляна, укрытая сводами растущих зеленых деревьев. Сквозь плотные кроны шелестящих листьев слабо пробивалось солнце, бросая яркие блики и на устилающий землю травяной покров, и на кору деревьев. Место выглядело столь умиротворенным и лишенным какой-либо суеты, что так и хотелось присесть, облокотившись на дерево, и немного отдохнуть. Посреди поляны возвышались руины, как девушка поняла сразу же — какой-то из церквей, разбросанных по Междуземью. Её крыша и части стен давно обвалились, а оставшиеся обломки покрылись длинными трещинами, из которых рос мох и разнообразные ползущие, словно змеи, растения, выглядывающие бутонами цветов. Оливия медленно двигалась в сторону церкви, и звук её шагов тонул в мягкой траве, щекотавшей щиколотки. И первое, что бросилось её в глаза — это люди. Сидящие на полу возле стен, опирающиеся на колени или руки, зажмурившие глаза с выражением невыносимых страданий на изможденных лицах, больше похожих на какие-то гримасы. Их искажённая мимика напоминала трещины в стенах церкви.       Как только Оливия подошла ближе, она услышала тихий шепот, звучащий, казалось, изнутри её сознания.       — Пожалуйста, забери наши страдания…       — Пожалуйста, мы так не хотели рождаться…       — Сотри их…       — Помоги нам…       — Столько страданий… Так плохо…       Оливия протянула руку и дотронулась пальцами до сжатых век одного из людей; почувствовала, как сквозь неё идет сила, обжигающая её саму изнутри, и вливается в этого человека. По её пальцам забегали, искрясь, ярко-желтые огоньки, а человек быстро съежился, закрыв глаза руками, и Оливии не нужно было видеть его глаза, чтобы осознать, что внутри него тоже теперь огонь, и это чувство принесло ей сладостное удовлетворение, заставив хищно улыбнуться. Она подошла к следующему человеку, и к следующему, и все они хватались за глаза, искривляясь. Шум голосов внутри её сознания постепенно затихал, пока она не увидела, как вдали, в том месте, где обычно находилась статуя Марики, но от которой остались лишь неузнаваемые обломки, стояла Хиетта. Девушка улыбалась своей обычной мечтательной улыбкой, затем, когда Оливия подошла к ней совсем близко, протянула ей руку.       Погасшая вскочила на кровати, задыхаясь и скривившись от боли, обжигавшей левую руку, словно бы плавящуюся изнутри. Некоторое время она, стиснув зубы, ошарашенно смотрела по сторонам, пытаясь прийти в себя и вцепившись побелевшими руками в одеяло, пока мельком не взглянула в окно, за которым простиралась тьма, и в окне она увидела свое отражение.       Буквально на секунду её глаза полыхнули характерным желто-оранжевым отблеском.