Под снежным куполом счастья

Это была пытка, из которой Му Цин раз за разом выходил проигравшим. Каждый раз, когда он думал, что это ничего не значило, он понимал, что обманывает себя. Каждый раз, когда копна пушистых волос, которых то волосами назвать сложно, появлялась в поле его зрения, он понимал, что пропадает. Безнадежно и безвозвратно. Он знал, как легко тонуть в горящих янтарях, полных чувств, которые она предпочитает оставлять при себе. Он пропадает и будет пропадать дальше. И в этот раз было так же. Новый год, к которому Мин Дэль готовилась с начала зимы, наступил так быстро, что Му Цин и вовсе не успел заметить этого, целыми днями разбирая молитвы. Он устал, но пропустить праздник было бы чем-то неправильным, а ещё он хотел увидеть ту, которая избегала его последние две недели. Их ссоры едва можно было назвать чем-то неприятным. Это стало обыденным делом, как и драки с Фэн Синем. Он знал, что был не плохим человеком, знал, что заслужил похвалу и уважение большим трудом, пробравшись на небеса тяжёлым трудом. Он хотел, чтобы она хотя бы раз посмотрела на него, как на достойного человека. С Мин Дэль было сложно. Повелительница снега и льда не подпускала никого к себе, оставаясь всегда в стороне. И тем более он знал, что к своему сердцу она вряд-ли подпустит его. Он знал ее ещё ребенком, следил за ней и волей-неволей был рядом, даже в день ее вознесения, когда клан Мэй пал, Му Цин встретил ее на небесах, едва живую, но с такими же золотыми глазами, как и всегда. Как и сейчас. Му Цин в который раз поправил заколку в волосах, идеальную, как и всегда. Серебро волос, которое он скрывает за черной краской иногда просвечивалось в лунном свете, и Му Цин надеялся, что она его не заметит. Его совершенствование пошло крахом, после встречи с ней. Он знал, что вернуться было нельзя. Он знал, что шансов практически нет, но... Безнадежно влюбленный бог надеялся, что у него будет шанс начать все с начала. Это было грубо. Слова, которые каждый раз слетали с его языка, предавали его, обижая Дэль обидными и колкими фразами. "Поди прочь, твоя компания меня отвлекает" — прости, я груб, но, пожалуйста, не уходи, "Что в этот раз? Снова спала с мокрыми волосами, что те невольно превратились в воронье гнездо?" — твои волосы чудесны, а сама ты — прекрасна. Эти фразы слетели раньше, чем он успел остановить себя. Они стояли на мосту возле его сада, куда Дэль пришла по просьбе Линвэнь, чтобы отдать ему завершающую часть ее молитв от их совместных миссий. Она была в платье. Красивом, нежно-голубом, с фиолетовыми вставками. Такая красивая, что глаз отвести было бы грешно. И он не отвёл, смотрел до самого конца, мечтая о том, о чем не должен был. Но он съязвил, обидел, и прогнал ее прочь, не зная, что делать с этим. Он молча принял тот факт, что даже сидя за одним столом на празднике Нового года, Му Цин не смел поднять на не глаза. Он бы ушел, но Пэй Мин давно уселся рядом, бросая на него глаза. — Она сегодня особенно прекрасна, не так ли? Чертов Пэй Мин видел всё. Генерал Мингуан не раз делал комплименты в сторону Дэль, обращаясь ласковым и нежным "Цветочек", а после поглядывал на Сюаньчженя, не скрывая ехидной улыбки. Он знал о его глупых чувствах, потому что не раз бросал Дэль в его объятия, когда та полностью была пьяна. И сейчас, такая же пьяная, с ярким румянцем на щеках, Дэль сидела неподалеку, в компании Юйши Хуан, смеялась, рассказывая веселые истории из жизни, а вместе с этим пила не крайнюю чашу вина. — Ты ошибаешься. Пэй Мину не нужно было даже уточнять кого именно он имел ввиду. Взгляд бога войны и любви был ясен, как белый день. Мингуан не насмехался над ним, но что-то, что говорило : "Ты полный дурак", — так отчётливо виднелось в темных омутал мужчины. Му Цин ненавидел это. Сюаньчжень пытался побороть это. Он действительно пытался, но не смог. Не прошло и половины пира, как Му Цин с раздражением покинул стол, направляясь в сторону своего дворца. Он не мог и дальше оставаться там, не смог бы даже, если мог. Богин, которой уже давно принадлежало его сердце, не видела в нем никого, кроме раздражающего ее бога войны и глупого мужчины. Настолько глупого, что спустя триста лет соблюдения обета безбрачия, он решил в одно мгновение разрушить его. Дэль не знала, но его сердце уже давно было в ее руках. Небольшой фонарик, который он сделал сам, лежал в рукаве который день. Му Цин думал, что он не пригодится ему, что это, возможно, будет выброшено на следующий день, но он так и не смог выкинуть его. Маленький огонек приятно обжёг кожу пальцев. Он был таким дураком, что решился сделать это сейчас. Говорят, если загадать желание в Новый год, оно обязательно сбудется. Му Цин не верил в это, но все же голубой фонарик, который до этого покоился в рукавах бога, взлетел вверх, посылая звездам и верхним небесам всего пару слов, которые так и не слетели с губ мужчины. Он был богом войны, но не любви. Но желание, одно единственное, которое Му Цин уже тридцать лет хранил в своей душе, храня под всеми возможными замками, теперь было слышно небесам. И он надеялся, что когда-нибудь оно будет услышано той, которой Му Цин молился бы веками. Он был бы самым верным последователем, другом, тем, кто любил бы ее всегда, не бросал в беде и был рядом. Она была единственной, кого он любил так же сильно, как и покойную матушку. Она была единственной и окончательной женщиной, которую он посмел пустить в свою жизнь, которую посмел полюбить. Он был достойным богом, добился всего сам, вознёсся тоже сам, но добиться единственной женщины он так и не смог. Это был его единственный проигрыш, признавать который он не хотел. Му Цин, стоя в саду, прикрыл глаза, молясь ещё один раз, желая, чтобы небеса в коем-то веке услышали его. Но они молчали, так же, как и всегда. Он знал, что просил слишком многого, но иного желания у него не было. — Долго ещё там стоять будешь? — голос Пэй Мина донёсся до его слуша, как моль, над ухом, — Она соскальзывает и довольно тяжёлая. Му Цин, раздражённо обернулся, явно намереваясь прогнать северного генерала, но так и застыл на месте, уставившись на русые волны волос, все так же аккуратно уложенные в красивую прическу. Пэй Мин держал Дэль на руках, переигрывая во всех смыслах. Му Цин не раз отводил эту пятницу в ее дворец и он знает, что она не такая тяжёлая, чтобы заставить генерала женских сердец страдать от тяжести ее тела. — Почему ты привел ее сюда? — рассерженно спросил Сюаньчжень, нечитаемым взглядом уставившись на богиню, вяло мотавшую головой, — Ее дворец находится в шаге от твоего. Какого черта? Пэй Мин, вздохнув так тяжело, будто Дэль весила целую тонну и давила на него всеми силами, заворчал, ловким движением сокращая между ним и Му Цином расстояние, но лишь для того, чтобы передать пьяную девицу в руки того. — Что ты..? — Она хотела увидеть тебя, — галантно откинув волосы назад, бог войны севера усмехнулся своей фирменной ухмылкой, — Не упусти момент, хо-хо! Потом жалеть будешь. — Да что ты вообще понимаешь? — Я? — Мингуан приподнял бровь, вновь обернувшись к Сюаньчженю, — Не сравнивай меня с собой, Сюаньчжень. Я не такой, как ты, но по крайней мере я не слеп, чтобы не заметить то, как ты смотришь на нее. Она выпила больше обычного, так что позаботься о цветочке как можно лучше, но не переусердствуй. Она ещё совсем юна. И не сказав больше ни слова, Мингуан исчез в темноте ночи, оставив бога войны с богиней снега на руках одного, посреди цветущего сада, усыпаного едва заметным слоем снега, который все так же сыпал с небес уже вторую ночь. Му Цин молча уставился на умиротворённое лицо спящей девушки, удобно устроившейся на его руках. Он промолчал, не кричал вслеж Мингуану о том, что ему стоило отнести Дэль в ее дворец. Вместо этого он застыл, все также не отрывая взгляд от лица Дэль. Она всегда была красивой. В его глазах так точно. Даже эти пушистые волосы были такими мягкими и приятными, что будь его воля, он бы в оставшуюся жизнь заплетал их, оставляя призрачные поцелуи. Как и сейчас. Му Цин слегка наклоняется вниз, оставляя след поцелуя на мягких пушистых волнах. Они были одни, в саду, укрытые от чужих взглядов. Здесь их вряд-ли бы кто-то увидел, за исключением младших служащих, да и в праздник здесь не было никого. Под покровом снежных пушинок, Му Цин мог отнести ее обратно во дворец, но... Неспеша покидая сад, Му Цин думает, что, возможно, он немного жаден. Особенно сейчас, прижимая любимого человека к груди, он думает, что может ненадолго позволить себе одну маленькую вольность. Дэль убьет его. Очевидно и сразу же, как только опьянение пройдет. Младшие чиновники, встречая генерала в коридорах, молча склоняют головы, не задавая лишних вопросов. Подобное было обыденным делом, хотя обычно Мин Дэль врывается в его покои, когда они снова что-то не поделили. Но сейчас она спит на его руках, без намека на раздражение и ярость. Такая спокойная и умиротворенная. Дэль ерзает, когда дверь его покоев закрывается громче, чем следовало бы. Она молча приоткрывает глаза, уставившись на знакомые слои одежды. Му Цин не говорит ни слова, просто продолжает идти, слабым светом зажигая по пути свечи. — Му Цин? — слабый голос доносится до ушей, подобно меду, — Ты снова делаешь это. Бог хотел бы ответить, но он застывает на месте, все ещё не смея посмотреть на богиню. Дэль тихо смеётся, свободной рукой обхватывая бога за шею, но лишь для того, чтобы мягко притянуть его ниже. — Если снова будешь говорить, что ненавидишь меня, — пробурчала Дэль, ворочксь на его руках, — Лучше выброси меня вниз, если тебе так будет легче. Му Цин устало опускает взгляд на Дэль, вздрагивая при том, как прохладные пальцы закрываются в его волосы. — Я не ненавижу тебя, и никогда не ненавидел. Дэль, которая пьяно пыталась сфокусировать взгляд, внезапно застывает на его руках. Она странно смотрит, прежде чем рассмеяться. Му Цин, будь проклят всеми возможными способами Пэй Мин, не знает что делать, в который раз мысленно закатывая глаза от происходящего. Голос Пэй Мина как на зло повторяет в его голове лишь одно : "Не упусти момент, хо-хо! Потом жалеть будешь" И он, возможно, не упустит, но смерть от рук этой прекрасной девушки ему явно обеспечена. Дэль тем временем перестает смеяться, протягивает ладошки вперёд и хватает бога за щеки, притягивая его лицо так близко, как только может. Дыхание Му Цина сбивается и он невольно опускает взгляд ниже, на слегка приоткрытые губы Дэль. Он не знает, чего ожидает, но покорно ждет, что всё-таки она будет делать дальше. — Я тоже не ненавижу тебя, — большой палец Дэль невольно начинает гладить кожу, горящих от неожиданных прикосновений, щек, — Но каждый раз, когда ты мне вот так снишься, ты говоришь иначе. Му Цин сдерживает порыв расспросить ее получше об этом. Вместо ответа он продолжает путь, намереваясь уложить пьяную девицу спать. — В этот раз ты слишком реальный, — ему с трудом удается разобрать шепот богини, особенно когда она вот так вот, сжимая его лицо, дышит тому в высокий ворот одежд. Доспехи становятся слишком тяжёлыми. — А ты слишком пьяна. — Пьяна, — на удивление Му Цина Дэль говорит открыто, но с придыханием, и кажется слова удаются ей с трудом, — Поэтому ты рядом. Ее руки соскальзывают с лица, падая на плечи мужчины. Му Цин не отвечает, но взгляд предательски падает вниз, натыкаясь на потемневший янтарь. Дэль смотри прямо на него, совсем не так, как обычно. Что-то в этом взгляде проскальзывает так быстро, что Му Цин едва успевает это заметить, прежде чем пушистые ресницы опускаются вниз. Му Цин понимает, что, возможно, совершил глупость, приведя ее сюда. Он пытается не думать об этом, даже тогда, когда опускает вялую девушку на кровать. — Не уходи, — хватка на воротнике становится маленькой преградой между ними. Му Цин пытаетс Яне смотреть на нее, боится, что пропадет, сделает что-то, о чем потом будет долго жалеть. Он попросил боится, но никак не признает этого, — Ты всегда уходишь. Дэль ворчит, совсем не замечая, как поток духовных сил проскальзывает с ее ладоней в чужое тело, вызывая бурный поток реакций. Му Цин застывает на месте, ладонями упираясь в кровать. Шею жжет так сильно, что бог едв успевает заметить замешательство на лице Дэль, прежде чем его притягивают ближе. Прохладные губы касаются его кожи, подобно расксленному пламени. Поток Ци врывается сильнее и Му Цин впервые не может вырваться. Щека горит под натиском холодных губ, отрезвляющим, но в то же время таких жгучих и мягких. В этот момент его сердце, грозившееся превратиться в пепел, возгорается в тысячи раз, возрождаясь из пепла как феникс. Когда-нибудь она действительно погубит его раз и навсегда. Ее руки отпускают ворот и вместо того, чтобы отпустить его, она обвивает его шею, притягивая ещё ближе. Губы неуклюже соскалызывают дальше, едва заметно задевая уголок рта. В этот момент по коже Му Цина пробегает чертова дрожь. Он вырывается, чувствуя жгучую боль внутри. Все тело горит, полыхает и сжимает золотое ядро так сильно, что его треск слышится в ушах подобно звону колокола. Му Цин думает, что это чертов конец. Возможно, дело было в чужеродной Ци, а может быть в нарушенных им обетах. Но... Он едва успевает ощутить прикосновение чужих рук, и объятия, идущие следом. Пушистые волосы затмевают взгляд, а знакомый запах, подобно ласке, успокаивает, прогоняя боль на считаные секунды, прежде чем резкий поток Ци бьётся прямо грудь. Дэль не отстраняется, неуклюже сидя рядом с ним на холодном полу. Ее Ци успокаивает, нежно обволакивает и наконец-то убирает боль. Му Цин впервые чувствует свежий морозный запах на своей коже, и если, следующий за ним, как молитва. — Это пройдет, подожди немного, — ладонь нежно скользит по его спине, пытаясь успокоить, и ей это удается, — Совсем немного... Пьяна Мин Дэль была совершенно другим человеком. Прежде, чем обнять ее в ответ, Му Цин подумал, что, наверное, никогда не сможет узнать эту сторону. Нежную, ласковую и заботливую. Совсем не такую, какую он не знает. Но сейчас, даже это большее, р чем он вообще мог мечтать. Кожа,куда прикасались ее губы, все ещё полыхает, и Му Цин надеется, что это ощущение исчезнет ещё не скоро. — Ты же обещал мне, — тихо бурчит Дэль, когда ее голос становится тише, а сон снова наваливается на худые девичьи плечи, — Что не бросишь меня... — Дэль сонно подняла на него взгляд, с трудом подняв голову, — Тогда почему ты тогда ушел? Му Цин не ответил, но взгляда не отвел. Он думал, что она забыла о том случае в ее далёком детстве, когда они впервые встретились. Под тем мандариновый деревом. Он обещал, что не уйдет и станет другом. Но он ушел и не вернулся, пусть и следил за ней дальше, хотя ей это знать не обязательно. — Прости, — Дэль внезапно упирается головой в его грудь, тихо смеясь. Ее смех был полным горечи и Му Цин думает, что хочет стереть его навсегда, — Я обозналась, Му Цин. Это ведь ты, а не он. Му Цин так и не отвечает ей, вместо этого они так и остаются на его полу у кровати, не разрывая объятий, думают о своем, пока небесную столицу засыпает снегом в эту долгую новогоднюю ночь.

*На следующее утро*

И все же память Мин Дэль действительно ужасна. Му Цин в который раз уворачивается от снежка, который богиня бросает в него посреди его же сада, куда он пришел несколькими минутами ранее. Он знал, что отнести ее в ее же покои было куда лучше, чем оставить у себя до утра. Но чертов Пэй Мин снова влез туда, куда не следовало. Именно поэтому бог войны с нечитаемым выражением лица смотрит на Повелительницу снега, которая, краснея с каждой минутой, не успокаивается, бросая в него клубки снега, выпавшего прошлой ночью. — Высказалась? — безразлично спрашивает он, все ещё стоя под цветущей вишней, за которой тот бегло прятался от нападения богини, — У меня полно работы, а ты только и делаешь, что отвлекаешь меня. Взъерошенная девушка яростно смотрит на него, прежде чем бросить последний снежок, который прилетает прямо в ствол дерева рядом с его головой. Му Цин и глазом не моргнул, когда холодные снежинки коснулись его лица. — У тебя совести нет, Сюаньчжень! Да как ты мог?! — прикладывая ладонь ко лбу, Дэль сдерживает последующее "избиение" снежками, прежда обвиняющие посмотреть на Му Цина, — Ты мог ему отказать! — Но я не сделал этого, — приподнимая уголок губ, Му Цин отталкивается от дерева, подходя к богине ближе, — Ты действительно ничего не помнишь? Дэль, краснея пуще прежнего, отводит взгляд, бросая его на маленький прудик. Му Цин ожидает ответа. Он ничего не рассказывал ей о прошлой ночи, и вряд-ли бы рассказал. — Что именно я должна была запомнить? — облизывая пересохшие губы, Дэль поднимает на Му Цина взгляд, встречаясь с темными омутами бога. В них, как всегда пусто, и он знает, что она ничего не сможет там прочесть. — Вспомнишь — расскажу, — он уходит, резко развернувшись на каблуках. Он пытается не думать о том, как рассеяно выглядела Дэль и о том, как ее губы вчера касались его кожи. Он невесомо касается своей щеки, все ещё чувствуя всю нежность мимолётного поцелуя. Он запомнил его на всю жизнь, но вряд-ли когда-нибудь Мин Дэль узнает об этом. Он сохранит это в секрете, как и многое, что действительно было ему дорого. Снег, усыпая тропинку в саду, приятно холодит кожу. Му Цин знает, что он обязательно унесет их маленький секрет вместе с собой. Единственный человек, которого Му Тур когда-либо полюбит, любит и будет любить — Дэль. И это всегда была только она.

*Нынешнее время*

Му Цин не сводит взгляда с янтарных глаз, улыбается и целует пушистые волосы Дэль. Они сидят вместе у пруда, под снежным куполом, спрятанные от посторонних глаз. Дэль удобно сидит рядом с ним, в его объятиях, читая очередной дурацкий, по его мнению, стих. Он думает, что это все сон, но вряд-ли такое может быть им. Снег падает пушистыми хлопьями и Му Цин отдал бы все, лишь бы оставаясь здесь навсегда. Повелительница снега, его жена и единственный, любимый человек был рядом. Живой и невредимый. Возможно, это было бы глупо, но он действительно был счастлив. — Если ты снова будешь драться с Фэн Синем, я выброшу чжаньмодао с небесных врат и ищи потом его по миру смертных, Му Цин, — шутя, ругается Дэль, перелистывая книгу в поисках чего-нибудь интересного. — Не я затеваю драку, — фыркает он, обнимая ее покрепче. — Но ты дерзишь, — возмущается Дэль, приподнимая голову, но вместо хмурого выражения лица, онабыстро целует его в уголок губ, вновь возвращаясь к книге, Н Дурак. — И я тоже люблю тебя. — Я все равно больше, — хмыкает Дэль, прежде чем отложить книгу в сторону и наброситься на бога с поцелуем. Му Цин улыбается и думает, что они пройдут все невзгоды вместе, и в их перерывах все будет хорошо. Он думает, что человек, которого он любил, всегда была только она. Тогда, сейчас и навечно.