Пепел на зеркале

ГЛАВА 10. Пиратский корабль 15 апреля 1992 года Марн-Ла-Валле Парижский Диснейленд Дисклеймер: элементы гета! — Не знаю, Витторио, как ты уговорил меня на это безрассудство… и как я могла согласиться! Кажется, людей здесь больше, чем на карнавале в Рио-де-Жанейро, или на параде Марди Гра в Барселоне! — Мунира вздохнула и покачала головой, умело притворяясь, что в самом деле испытывает какие-то сомнения или колебания. — Наверное, вчера я была немного не в себе, после того, как ты все-таки убедил меня попробовать пастис… (1) Она поправила затемненные очки, закрывавшие пол-лица, и запоздало пожалела, что с утра слишком обрадовалась яркому солнцу и теплу, поэтому не надела ни шейлу, ни шляпу с широкими полями. — Только прикажите, принцесса, и я немедленно отвезу вас обратно в Париж! — галантно поклонился Вито, прекрасно понимая, что прекрасная Мунира ни за что не согласится проделать обратный путь, так и не взглянув поближе на все чудеса Диснейленда. Оставив «бугатти» на парковке, они только что прошли через главные ворота и попали в ожившее сказочное королевство. Прямо перед ними возвышался прекрасный, как сон, розовый замок с голубыми башенками и золотыми шпилями, серебряными арками и пестрыми флагами. Несмотря на будний день, площадь и аллея, ведущая к замку, были до отказа заполнены посетителями. Среди них умело лавировали актеры, переодетые в костюмы Микки Мауса, Плуто, Дональда Дака и прочих сказочных персонажей. Один из них — вислоухий пес Гуфи — радостно перегородил им дорогу и не отпускал, пока Вито не взял у него карту парка, а Мунира не потрепала за плюшевый нос. В весеннем воздухе над центральной площадью парка сгустилось облако соблазнительных ароматов: из стилизованных под американский городок павильонов с кофейнями и лавками тянуло ванилью, шоколадом, воздушной кукурузой и сахарной ватой. Постоянным фоном играла задорная музыка, на цветочных полянах танцевали феи, пели белочки, или выкрикивали призывы распорядители шоу. Среди всего этого великолепия носились тучи детей разного возраста и оглашали пространство восторженным визгом и громким смехом. За ними безуспешно пытались уследить их родители и, хотя старались сохранить чинный вид, порой издавали не менее громкие вопли. К услугам гостей, желающих осмотреть все чудеса парка и в то же время не слишком утомиться, были и настоящая железная дорога, где по большому кругу катался паровозик с желтыми расписными вагонами, и разнообразные экипажи — от респектабельных ретро-автомобилей и конного трамвая до шикарных карет, запряженных холеными белыми лошадьми в разукрашенной сбруе. — Нет, Витторио, я не хочу возвращаться в Париж! — живо возразила Мунира. — Но у меня есть к тебе одна большая просьба… — Всего одна, принцесса? — Вито чуть приподнял бровь и улыбнулся так, чтобы у Муниры не осталось никаких сомнений, что не только сегодня, но и в другие дни он готов исполнить любые ее капризы и пожелания. — Пока только одна, но очень серьезная! Пожалуйста, перестань называть меня принцессой! В первую секунду Вито опешил — он впервые встретил молодую красивую женщину, не пожелавшую принять такое обращение — но постарался вернуть контроль над ситуацией: — Ах, простите, как я мог так постыдно ошибиться! Конечно, вам подобает более высокий титул! — вспомнив разом все, чему его когда-то учили в пансионе на уроках хороших манер, он склонился перед дамой в сдержанном светском поклоне и повел рукой в сторону ожидавшей их коляски: — Позвольте помочь вам подняться в экипаж, ваше величество! Она благосклонно приняла его ухаживание, но, сев на подушки, предупредила: — Если ты не перестанешь говорить со мной, как со школьницей, я рассержусь… и тебе придется одному кататься на аттракционах и угощаться сахарной ватой! — О… прошу прощения, у меня и в мыслях не было тебя сердить. Но ведь мы в сказке! — он огляделся по сторонам, как будто желал убедиться, что волшебство не исчезло, и замок, феи, цветы и говорящие звери не похищены коварными джиннами. — Честно говоря, я даже ненадолго забыл, сколько мне лет… словно снова стал ребенком! — Я тебя понимаю… — Мунира смягчилась и подарила ему благосклонный взгляд. — Здесь и правда очень красиво! В свои десять лет я пришла бы здесь в полный восторг! — Тогда я не совсем понимаю тебя! Разве ты не хочешь хотя бы ненадолго побыть в роли прекрасной принцессы в бальном платье или королевы в драгоценной короне? Неожиданно у него мелькнула игривая мысль: «Ах, Мунира, если бы ты сегодня ночью согласилась предстать передо мной только в одной диадеме, я бы на это с удовольствием посмотрел…» — и ему пришлось прикрыть губы пальцами, чтобы спрятать не совсем уместную улыбку. Мунира, к счастью, ничего не заметила и ответила с прежней серьезностью: — Нет, ни за что! Вместо короны я лучше надену уши Микки Мауса… или пиратскую шляпу! — Странный выбор… — Почему? Что в нем странного? Вито, не желая, чтобы возница, наряженный в камзол и завитой парик, прислушивался к разговору, сделал ему знак трогаться с места. Едва зацокали лошадиные копыта и зашуршали колеса, он со жгучим интересом снова бросился в беседу, принявшую столь неожиданный оборот: — Ну, до этой самой минуты я наивно полагал, что ты, как все девочки, обожала Белоснежку или Золушку и постоянно играла в них со своими школьными подругами. — Я не играла… — прошептала Мунира и опустила голову, как будто придавленная тяжестью воспоминаний. — Почему ты.? — Вито осекся на полуслове и внимательно взглянул на спутницу, сообразив, что допустил в отношении нее какую-то бестактность. Помедлил несколько секунд, придвинулся ближе — так, что ощутил тепло ее кожи и жасминовый аромат духов — и осторожно уточнил: — Неужели там, где ты росла и училась, даже такие невинные игры были под запретом? Она не отстранилась от него, но ответила немного нервно: — Я не играла в принцессу — меня растили как принцессу… но сейчас я даже слово это терпеть не могу! — Не скажешь мне, почему? — Нет, я… то есть… — Мунира смешалась, подбирая слова, и наконец набрела на приемлемую версию: — Просто мне всегда больше нравились пираты, чем принцессы! В детстве я любила смотреть на корабли в море и мечтала стать пиратским капитаном… или в крайнем случае королевой пиратов! Скрыть новый приступ веселья оказалось невозможной задачей. Вито от души рассмеялся, а Мунира подозрительно поинтересовалась: — Что тебя так насмешило? — Ты не поверишь, но мы с моим братом и сестрой тоже постоянно играли в пиратов! — Вот как! — Да! Руди обычно бывал капитаном и канониром, я — боцманом или рулевым, а Лаура… — Наверное, пленницей пиратов?.. — Как бы не так, ты не знаешь мою сестру! Она иногда соглашалась побыть корабельным врачом, тренировалась накладывать нам повязки на раны и ставить уколы… но чаще желала сама быть капитаном или офицером королевского флота, который гонялся за нами по всем морям! Мунира тоже засмеялась, но спросила с легким оттенком недоверия: — Неужели родители разрешали вашей сестре играть с вами на равных… да еще в такие грубые игры, неподобающие девочкам? — Да, конечно… — Вито опешил во второй раз. — Родителям и в голову не приходило вмешиваться в наши игры или заставлять Лауру играть отдельно! Единственное, что нам запрещали — это всерьез ссориться и драться друг с другом. А ты разве никогда не играла со своими братьями? Сколько их у тебя? — Нисколько. Я — единственная дочь у моего отца… — неохотно ответила Мунира, отодвинулась и всем своим видом дала понять, что ей надоели разговоры о семье. — Куда ты меня повезешь теперь? — Ну раз принце… эммм… королевские замки тебя не привлекают, а детские сказки мы оба переросли, то… как насчет «Храма судьбы» — подземной пещеры ужасов из «Индианы Джонса»? — Ой, нет! Не люблю пещеры! — Надо же, мы снова с тобой совпали — я тоже не фанат подземелий! — признался Вито. — Так, ну тогда можем побыть покорителями Дикого Запада! — Да? И как же мы будем его покорять? Неуступчивая насмешливость красивой женщины могла бы обескуражить слабого духом мужчину, но Витторио Колонну подобные «горки» только возбуждали. Он принял вызов и без всякого труда развернул перед Мунирой живописную картину в стиле «go West»: — На железном коне, с револьвером в руке! Сперва мы от души накатаемся по руднику, в вагонетках золотоискателей, а потом постреляем в тире… повоюем с индейцами, как и положено настоящим ковбоям! Как тебе такой план? — Мммм, так себе… голова индейца в качестве приза за меткость меня не прельщает! Что ты еще можешь мне предложить? — Ну… мир будущего Жюль Верна мне кажется не самым правильным выбором, если только ты не увлекаешься фантастикой. — Из фантастики я за всю жизнь посмотрела только один фильм — «Звездные войны»! — А… дай угадаю: он тебе тоже не понравился, потому что там была принцесса Лея? — Да я бы на него вообще не пошла по своей воле… но к сожалению, сеанс выбирала не я, а… мой родственник! — заканчивая фразу, Мунира снова немного сбилась и покраснела. Вито отметил невольный проговор собеседницы насчет «не своей воли», и почему-то вспомнил, что «арабские злоключения» Эдгара, продлившиеся без малого двенадцать лет, начались как раз с увлечения парня «Звездными войнами» — поездка в Тунис по местам съемок оказалась хитроумной западней… Ему вдруг стало мучительно стыдно за свое глупое поведение, а если сказать точнее — за самое настоящее шпионство за другом, которое он затеял из-за таинственного арабского послания, полученного Эдгаром на субботнем обеде. «Ох, Эдди, прости мне мою подозрительность… и с чего это я вообразил, что у тебя вообще может случиться интрижка на стороне с каким-то арабом?.. Да все с того, что ты отшутился на мой вопрос о письме, а я не настоял на честном ответе! Вот и затеял слежку! Подслушал в «Фигиге» твой разговор с барменом, подкупил его, чтобы выведать про свидание в саду, проследил за тобой, чтобы поймать с поличным… Матерь Божья, как стыдно, что я все это устроил! И вот вышло наоборот: не я поймал, а меня поймали! Глаза газели и мускусные локоны, как пишут в твоей книжке со стихами… Благодаря игре в шпиона, я встретил самую прекрасную и удивительную девушку в мире! А значит, это судьба, мактуб, как ты всегда говоришь, и только это меня оправдывает!» — Витторио, я вижу, твои идеи иссякли, словно ручей в засуху… — огорченно заметила Мунира и взглянула на него уже без тени насмешки. — Послушай, мы можем и не ходить ни на какие аттракционы, это вообще была довольно глупая идея — насчет Диснейленда… хотя вчера вечером, за ужином, казалась забавной! Давай просто побродим здесь, раз уж приехали, поедим мороженого, и… — Шшшш… — Вито притронулся к нижней губе кончиком пальца, и, понизив голос, выложил главный козырь: — Прекрасная донна, я больше не в силах скрывать, что где-то здесь, в бухте Приключений, на якоре стоит настоящий пиратский корабль! — Где, где?.. — Мунира попыталась отнять у него карту парка, чтобы свериться с направлением, но Вито не позволил — свернул карту на манер подзорной трубы, приставил к правому глазу и сделал вид, что изучает океанский простор, как заправский вахтенный матрос: — Да! Определенно вижу «Веселый Роджер»! Эй, рулевой! Курс норд-вест! Идем на абордаж! — Есть, господин капитан! — неожиданно отозвался возница, как будто только и ждал команды, пошевелил поводьями, подбадривая лошадку, и та резво потрусила налево, в объезд сказочного замка, туда, где и в самом деле виднелись мачты и корпус пиратского брига. **** Мунира далеко не в первый раз посещала парк развлечений. В детстве отец несколько раз возил ее в американский Диснейленд, а во время свадебного путешествия с Амиром ей довелось покататься на всех аттракционах Тибидабо. (2) Она на всю жизнь запомнила жуткий ужас, охвативший ее в недрах красного самолета с пропеллером, как будто собранного из картона и подвешенного на подобии строительного крана. Пока хлипкая конструкция, скрипящая и дребезжащая так, словно готовилась развалиться на части, совершала неспешные круги над бездонной пропастью, Мунира дрожала как осиновый лист, цеплялась за мужа и молила Аллаха вернуть их на землю целыми и невредимыми… Никогда еще она не обращалась к небесам настолько искренне и горячо — Амир же безжалостно смеялся над ней и говорил, что у нее сердце зайца; он вовсе не считался с тем, что шестнадцатилетняя девушка, едва закончившая школу, и не должна обладать такой же храбростью, как взрослый мужчина, к тому же — дипломированный пилот Королевских ВВС! (3) Самолет благополучно высадил их через несколько минут, но пристыженная Мунира испугалась, что разочаровала Амира, и он больше не захочет такую трусиху… и сама предложила ему пойти на еще более страшный аттракцион — извилистые и высокие русские горки, обегающие весь периметр холма. Амир мгновенно согласился, даже не спросив, как она себя чувствует после самолета, и готова ли в самом деле к новому испытанию своих нервов… Мунире снова пришлось взывать к Творцу и послать ей сил выдержать все до конца, не опозориться на глазах у мужа. Аллах был милостив, все обошлось и на этот раз, но, выбравшись на трясущихся ногах из вагонетки, она расплакалась. В обычной жизни Амир не выносил женских слез и капризов, казалось, вспышка гнева неминуемо падет на голову принцессы. Она собиралась с силами, чтобы безмолвно выдержать упреки и принять наказание… только почему-то вышло иначе. Принц принялся нежно утешать ее, спросил, какую награду она желает получить за проявленную отвагу, за ужином преподнес ей великолепные серьги из рубинов, осыпанных бриллиантами, и до конца дня проявлял себя самым внимательным и заботливым мужем, а ночью — страстным и ненасытным любовником. С тех пор отношение Муниры к подобным паркам изменилось не в лучшую сторону. Аттракционы перестали быть невинным супружеским развлечением и превратились в место искушения. Каждый раз ее захватывал адреналин и желание совершить какой-нибудь «подвиг», но после этого она всегда делала что-то недозволенное, запретное и порочное. Она нарушала запреты с Амиром, пока он был жив, и этому еще можно было найти оправдание — если бы она в принципе искала их… став же вдовой, просто грешила от всей души, не считая нужным кому-то давать отчет, и не боялась наказания. Знакомство Муниры с Витторио Колонной в Люксембургском саду состоялось при таких необычных обстоятельствах, что вполне могло бы стать сюжетом для фривольной французской пьесы или эротической арабской сказки. Бывший раб и любимый наложник принца Амира, сбежавший из восточного плена много лет назад, вдруг возникает из небытия, как джинн… Начинает с того, что сходит непрошенным гостем со страниц чересчур правдивой и очень опасной книги, потом является во плоти перед вдовой принца — и как бы случайно знакомит ее с родным братом своего нынешнего покровителя… Это просто не укладывалось в голове и выглядело — возможно, небезосновательно — изысканной ловушкой, сладкой приманкой для любопытной осы. Витторио Колонна мог оказаться обыкновенным вертопрахом, одним из тех пустоголовых богачей, что без конца мелькают на выставках, премьерах и фуршетах, и, по сути ничего из себя не представляя, исправно поставляют новости для светской хроники и бульварных газет. Он же предстал перед Мунирой, как молодой бог, в полном расцвете мужественной красоты, в блеске ума, обаяния и сексуальности. Хайе (4) оставалось только бесславно отступить перед харизмой этого марсельца, истинного сына Средиземноморья. Прогулка по аллеям Люксембургского сада завершилась совместным обедом на бульваре Сен-Жермен. Потом Мунире нужно было вернуться в институт, поскольку никто не отменял взятых на себя деловых обязанностей; Витторио галантно проводил ее до площади Мухаммеда Пятого, попутно очень ловко выяснив все подробности о характере ее занятий в Институте арабской культуры и расположении офиса, а на прощание предложил встретиться позднее, чтобы беседу, начатую за обедом, продолжить за ужином… Предыдущий роман Муниры закончился шесть месяцев назад. Она посмотрела в глаза Витторио, сияющие как звезды, на его лицо превосходной лепки, на губы любовника, напоминающие темную вишню, на торс и сложение, достойные древнеримского героя — и сказала «да». В то мгновение она прекрасно понимала, что за ужином последует продолжение, но не загадывала, каким оно будет. Европейское образование, светский образ жизни, статус бездетной вдовы и бесконечная снисходительность любящего отца — богатого и влиятельного бизнесмена, давали Мунире полную возможность принимать самостоятельные решения и вести себя так, как хочется. Постоянно живя в Париже, она не сжигала мостов, ведущих в родную Александрию, к египетскому клану Нахди аль-Фуад, и ничего не делала напоказ. Сторонилась любой публичности и умело избегала скандалов. Она считала, что соблюдать приличия разумно — но по меркам современной Франции, а не стран Ближнего Востока, во многом живущих по правилам Средневековья. Ассорти из пирожных, поданное к десерту в отеле «Ритц», само по себе было сплошным плотским соблазном, дразнящим чувственность, и намекало на изысканные удовольствия, которым мужчина и женщина могут предаться наедине. Витторио Колонна был таким красавцем, что одним своим видом склонял ко греху, а его манера говорить завлекала в силки не только тело, но и душу… Мунира понимала, что ничего иного и не следовало ждать от вечера, проведенного в «Ритце», если бы не призрак мужа, неотступно маячивший перед мысленным взором и как будто грозивший ей. Она нервничала, смущалась, отвечала невпопад, так что Витторио пару раз терял нить беседы и сам смущался, думая, что неудачно пошутил — или показался принцессе чересчур настырным в своих ухаживаниях. Наилучшим вариантом было бы вместе подняться в номер и завершить свидание бурным сексом, может быть, до самого утра… а утром разъехаться в разные стороны и никогда больше не встречаться. Увы, Мунира не могла сказать вслух о своем желании, наоборот, за кофе дала понять, что время позднее, и ей пора ехать домой. Она не знала, какой реакции ожидает от Витторио — но точно не предложения вместе посетить парк аттракционов! Взрослая женщина могла счесть приглашение на свидание в Диснейленд эксцентричной шуткой, желанием пооригинальничать… или прологом к более откровенному обмену идеями; но если поклонник надеялся именно на это, то ошибся. Мунира испугалась. Испугалась так, что едва не выронила чашечку — и пролила кофе на скатерть. Витторио явно удивился и огорчился, мягко спросил, все ли в порядке, не позволил ли он себе излишней дерзости. Мунира поспешила успокоить его, улыбнулась и призналась, что вообще-то боится аттракционов: — На скорости у меня закладывает уши, а на высоте все время кажется, что вот-вот произойдет катастрофа!.. — Так в этом же и весь смысл аттракционов — испытать самые острые ощущения! Но со мной ты будешь в полной безопасности даже на самом головокружительном из них! Готов поспорить на мой «бугатти»! — Вито воспользовался моментом, взял ее руку и приложил ладонью к своей груди. — Знай, здесь бьется сердце льва, что не ведает страха! Мунира в самом деле почувствовала биение мужского сердца — сильное и гулкое, но, глядя на Витторио, она вдруг отчетливо увидела Амира, с его дерзкой улыбкой и вечной бравадой отважного воина, требующего такой же отваги и от других… Столь явное приближение призрака неожиданно придало Мунире сил. «Оставь меня! Возвращайся в свои сады Аллаха… или в ту обитель преисподней, где пребываешь! Дай мне покой!» — и она сейчас же вспомнила, что лучший способ победить страх — не бежать, а встретиться с ним лицом к лицу. — Хорошо, Витторио. Я согласна. Отменяю на завтра все дела и еду с тобой в Марн-ле-Валле — если ты первый не передумаешь! — Ни за что на свете не передумаю! — заверил ее Вито и слегка поцеловал в запястье. Он сдержал слово — и пока что все складывалось наредкость удачно… **** К пиратскому кораблю выстроилась огромная очередь — согласно предупреждающей табличке, простоять в ней нужно было не менее полутора часов. Вот здесь впервые по-настоящему пригодились и вип-приглашения, и услуги проводника. Витторио и Муниру провели на аттракцион через отдельные воротца, вместе с парой молодоженов и большим семейством известного английского актера, во главе с ним самим. — Тебе удобно? — первым делом спросил Вито, когда они вдвоем устроились на сиденьях последнего ряда в лодке, вот-вот готовой отвезти их на встречу с пиратами. — Вполне, — улыбнулась Мунира. — Если станет слишком прохладно или сыро, скажи мне сразу, договорились? — Конечно, скажу. Я не привыкла терпеть неудобства… но пока что здесь очень мило, мне все нравится! — Если начнешь бояться, покрепче держись за меня! — предложил Вито своей даме и, вложив в интонацию весь свой актерский талант, прошептал ей на ухо: — Чутье мне подсказывает, что эти морские разбойники предпримут немедленную попытку похитить тебя, едва мы окажемся в прямой видимости их капитана… Если грозный пират Барбаросса еще не утратил второго глаза, то уж точно не проглядит в подзорную трубу такую редкую жемчужину! Но я — марселец, море у меня в крови, и я сумею тебя защитить хоть от сотни его головорезов! В ответ Мунира шепнула: — Ты уверен? Он не промедлил ни секунды: — Даю слово Колонны! «Боже, что я несу… Она ведь не девчонка, падкая на такие глупости, а взрослая женщина… прекрасная и желанная! Ну и почему мы тогда все еще здесь, в этой дурацкой лодке на детском аттракционе, а не в постели, на шелковых простынях? Какого черта играем в спасение от лже-пиратов, а не занимаемся сумасшедшим сексом? Оххх, моя прекрасная Луна, как же я хочу увидеть тебя в одном только облаке волос! Почувствовать твои бедра, попробовать на вкус твою кожу, поиграть с грудью и сосками, разжечь в тебе желание, да так, чтобы ты сама насадилась на мой член и начала упрашивала взять тебя поскорей — и как можно глубже!» — сцена, увиденная им как наяву, подстегнула возбуждение, взвинтила его до максимального градуса. Стойкая эрекция превратилась в болезненную, требующую немедленной разрядки… но приходилось терпеть. Вито придвинулся еще ближе к Мунире и прижался бедром к ее бедру. Она не сделала попытки отстраниться, наоборот — подняла ресницы и нежно улыбнулась ему. Столь явное поощрение едва не свело его с ума, но с губ принцессы не сорвалось ни единого слова. «Я же вижу, как ты отвечаешь на мои взгляды и намеки… чувствую, что ты готова… Будь на твоем месте Элиза, она не постеснялась бы прямо заявить, что хочет заняться любовью, еще и поторопила бы меня! Должно быть, строгое мусульманское воспитание не позволяет тебе поступить подобным образом… Ведь это у вас считается… как же Энджи там говорил… имам? Нет…. хаммам? А, харам! Значит, ты ждешь, чтобы я перестал разыгрывать слугу, превратился в господина и сказал вслух, что желаю обладать тобой!» Вито испытал сильнейшее искушение проверить, подчинится ли она его воле, если он прямо сейчас пригласит ее выйти из лодки и отправиться с ним туда, куда ему заблагорассудится. Мечты о близком наслаждении захватили его, как джинны, и он не стал им противиться: «Что если отвезти тебя в тот самый злосчастный отель, который я так глупо прохлопал и уступил арабам? Если уж старый скряга, маркиз Монвилларжен, расщедрился на парочку билетов в Диснейленд, то пусть будет последователен — добавит к своей компенсации номер люкс для новобрачных, в том крыле, что не требует ремонта! И тогда я, точно герой из «Тысячи и одной ночи», проникший в гарем, овладею тобой, моя прекрасная арабская принцесса, прямо под носом у твоих соплеменников-шейхов, новых хозяев отеля, вообразивших, что здесь им все дозволено!» Страстные грезы были разрушены грубо вторгшейся реальностью. Прямо над головами посетителей ударил корабельный колокол. Поблизости раздался пушечный выстрел — сигнал к началу аттракциона. Дети, сидящие впереди, радостно загомонили, лодка тронулась вперед, сквозь плети луизианского мха, свисающие до самой воды, и через пару мгновений из яркого французского дня переместилась в карибскую ночь. Из густого таинственного сумрака сперва послышались крики попугая, потом прозвучало зловещее предостережение, что гости вступают на территорию морского братства, где их уже с нетерпением поджидают… Тропическая лагуна с водопадами и остовом разграбленного корабля озарилась светом факелов и алыми отблесками пожара. Запахло дымом и серой. С высокого берега, изображающего стену форта, донесся сильный шум: звон сабель, хлопки пистолетных выстрелов, грубые выкрики и брань. Показались фигуры пиратов и солдат — первые штурмовали форт, вторые оборонялись… и лодка со зрителями попала под перекрестный огонь! Дети снова закричали, одновременно испуганно и восторженно, а самые смелые мальчишки принялись подбадривать актеров и едва ли не рваться принять участие в бою. От ярких вспышек пиротехники зарябило в глазах. Внезапно прямо позади лодки грохнула пушка, над головами гостей просвистело нечто похожее на ядро и плюхнулось в воду рядом с бортом. Мунира вскрикнула, обхватила Вито обеими руками и уткнулась лицом ему в плечо: — Ай-ай-ай! — Я с тобой! — Вито немедленно воспользовался случаем прижать ее к себе покрепче. Он не подал вида, что в первый миг после выстрела и у него сердце ухнуло куда-то вниз, и весело усмехнулся: — Вот увидишь, пока пираты и колониальные войска выясняют, чьи пушки круче, мы проскользнем мимо них, как призраки! А если повезет, то прихватим трофей — сундучок с золотыми монетами… Смотри, вон там эти разбойники складируют награбленные сокровища! — но едва она подняла голову, чтобы взглянуть, как Вито совершенно по-пиратски завладел ее губами и проник языком в желанный рот. Поцелуй сразу стал глубоким, страстным и взаимным, но прервался очень быстро — лодка закачалась, ускорила движение, накренилась носом вперед и стремительно полетела вниз по водяной горке… Примечания: 1. Пастис — французская настойка на спирте крепостью 38-45%, в состав которой обязательно входят анис и лакрица. Напиток может содержать другие травы и специи (более 50 наименований), но без полыни. У каждого производителя свой рецепт, хранящийся в секрете. Пастис очень популярен во Франции, Бельгии и Люксембурге. Его используют не только для употребления в чистом виде и для приготовления алкогольных коктейлей, но и для добавления в выпечку, мясные блюда, супы. 2. Американский Диснейленд, открытый в 1955 году, находится в городе Анахайм, в штате Калифорния, а Тибидабо — старейший парк развлечений в Европе, созданный еще в 1899 году, располагается в Барселоне, на вершине горы Тибидабо. 3. В Саудовской Аравии с 1976 года существовала своя школа подготовки военных пилотов, до ее открытия многочисленные принцы королевской семьи аль Сауди проходили обучение в военных академиях Великобритании (Сандхерст), США и стран Западной Европы. 4. Хайя (араб. حياء — стыд, застенчивость, скромность) — в исламской духовной терминологии особое нравственное качество, побуждающее сторониться совершения дурных и порицаемых поступков, произнесения плохих слов, а также нарушения прав других. У мусульман считается, что хайя — качество, которое присуще человеческой природе. Главнейшая его функция — удерживать человека от стремления удовлетворять любое возникающее желание, как это свойственно животным.