«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       После побега белой и гнедого у Сюэ Яна было скверное настроение, а после разговора с Вэнь Чжулю — испортилось совершенно.       Под конец обеда — обедали на улице у землянки купленными в салуне кукурузными лепешками — индеец завёл речь сперва о Вэнях: о том, что здесь в салуне вместе с Сяо Синчэнем видел бывших вэньских людей — на это Сюэ Ян только хмыкнул, а потом — о Ван Линцзяо, которая теперь стала миссис Вэнь, и о слухах о её тягости…       — Вот, вся сволочь выблядков себе понаебла!..       Белая кобыла, точно понимая, недовольно захрапела — хозяин замахнулся в её сторону, но в итоге только сплюнул. Ни Синсин, ни Малышу, вопреки опасениям Сяо Синчэня, от Сюэ Яна не досталось: тот то ли на деле разбирался в скотоводстве лучше, чем можно было заподозрить по его ворчанию, и понимал, что есть времена, когда животине не пойти против природы, то ли успел привязаться к лошадям сильнее, чем пытался показать кривляясь…       Миссис Вэнь однако не удостоилась от него такой же милости:       — И ничто эту мразь не берёт! И вот дура дурой же — а всё живёт! И уже «миссис»! Ха-ха-ха! — губы изогнула усмешка, а глаза были холодны, — Миссис Вэнь!.. А Старик вот умный был — а помер! Умора!.. А может не зря Пани брешут: ведьма? Ха-ха!.. И ведь точно, вывернется ещё небось!.. Да и про тягость — не брехня ли? Может, сами Пани и брешут! А может — миссис эта набрехала! А-Чао-полудурку! Ха! А может — вместе с ним прочим олухам!..       Вэнь Чжулю покачал головой:       — Может так… Может — нет: у белых примета есть: про тягость свою, женщины своей не рассказывают. Духов, сглаза боятся. Нет?..       Сюэ Ян фыркнул:       — Не рассказывают. Только вот по миссис Вэнь деревянная вдова тоскует! А это, как по мне, пострашнее сглаза примета! Ха-ха!.. А в тягости девок не вешают! Так что, может, это всё — для «вдовы» и шерифских брехня!..       — Может. Если так — нехорошо: про семью неправду — нехорошо… А если нет… нехорошо. Плохо…       Сюэ Ян пожал плечами, точно говоря: «Ну тебе не угодишь!»       — …Плохо: в тягости она, а покоя нет… Тяжело…       Ответом было хмыканье.       — Опасно: в дороге, в седле… Людей мало, говорят, при них осталось…       Снова хмыканье. А взгляд, брошенный на индейца, сделался цепким.       — А законники нагонят…       Сюэ Ян вновь пожал плечами. Будто бы с ленцой:       — Сказал же тебе: не вешают в тягости!       Вэнь Чжулю кивнул:       — Не вешают. Если схватят и в суд возьмут, не повесят. А не станут если? Если сразу стрелять станут?..       — Ну тогда пристрелят, значит!.. — брошено было с подначкой.       Лицо индейца посуровело. Сяо Синчэню почудилось, что он собирался возразить: порывистее своей обычной манеры повернулся к Сюэ Яну — но промолчал.       Завёл речь о Шепчущем Бизоне:       — Нет Бизона людей. Ждали их, а нет их! Говорят… Говорить стали: может, не будет их… Говорят, Бизон на север ходил, хорошо там убил — и может, поэтому его людей нет…       — Кто говорит?       — На рынке говорят, в салуне говорят…       — А вчера не говорили? — взгляд, острый и злой, замер на Вэнь Чжулю.       Индеец ответил, не меняясь ни голосом, ни в лице:       — Нет.       Сюэ Ян мрачно хмыкнул.       Кривясь, покусал губы и задумчиво изрёк:       — Значит… и Бизон суки-Цзиня боится? Хм…       Больше он ничего не сказал.       Вэнь Чжулю тоже хранил молчание, а лицо его сделалось отрешённо — будто бы мысль была далеко. Невозможно было понять не только, согласен ли он с услышанным, но даже того, расслышал ли?       Не дождавшись от своих спутников ни вопросов, ни разъяснений, Сяо Синчэнь тихонько кашлянул и когда Сюэ Ян обернулся к нему, осторожно спросил:       — Почему ты так думаешь? — вспоминая, какую бойню учинили индейцы на ферме мистера Цзиня, в пугливость их предводителя не верилось.       — А с чего б ему ещё не ехать? — прозвучало в ответ.       — Ну-у… Возможно, в их племени что-то случилось? И поэтому…       — Хм!       — Нет?       Сюэ Ян протянул:       — Может и так… Но обычно новости такие по прериям быстро разносят: они только белым брехать горазды, что «два белых как два койота: знай грызутся», а на деле и сами и койоты, и вороньё: по старой от племён вражде или из-за приграничных дел, — речь, очевидно, шла о контрабанде, — кишки друг другу повыпустят, а потом сами же болтовню об этом и разнесут!.. Так что, если в племени вышло что, небось бы болтали… Болтают?       Вэнь Чжулю вздрогнул и очнулся от забытья:       — Нет. Не говорят про племя…       — Значит, может и случилось что, а может — и правда бережётся Бизон…       — Но… чем же мистер Цзинь может ему навредить? Я хочу сказать, тут же… Индейская территория, граница… и патрули. Индейские… и…       Сюэ Ян фыркнул с дурной усмешкой:       — Граница, ха! Патрули!.. — но тут же сделался серьёзен, — Навредить кто угодно кому угодно может! Пока живой — уж точно! А граница… Ну вот мы же её переехали! И патрули: встретили мы их — и что? «Пошлину» заплатили и дальше поехали! А был бы нас отряд, хотя бы с десяток, и ехали б мы в Техас или в Мексику, да так, что обратно бы уже не собирались, то могли бы и пошлину не платить: перестреляли бы патрульных — да и делов!..       — Но…       — Говорю же: если бы обратно здесь же ехать не пришлось!.. А у Цзиня баксов много — он отряд нанять может! Если найдёт, конечно, полудурков столько! И пошлёт их за Бизоновыми… по Бизонову душу! А если… А глава округа может и законников и солдат прислать! А может — устроить, чтобы по ту сторону границы ждали: сунется Бизон снова — тут-то его и за рога! Схватят, то есть… Так что, не олух Бизон, что бережётся! Потому и над своими вождь, и живой ещё, что знает, когда и от кого беречься надо!..       Слушая эту тираду, Сяо Синчэнь то и дело косился на Вэнь Чжулю — тот то хмурился, то качал головой, но под конец её кивнул:       — Да, опасно. Беречься надо.       — И… что же тогда делать? — прошептал Сяо Синчэнь, — Ждать? Но ведь…       Его спутники переглянулись. Вэнь Чжулю опустил глаза, а Сюэ Ян раздражённо рыкнул:       — Не знаю! Подумать надо! Могут ведь, если и правда, что сука-Цзинь сквитается, бояться, не успеешь к их стоянке подъехать, и пристрелить со страху! За наши-то белые рожи!..       — Но…       — Но и тут сидеть и ждать… Тоже… Чёрт его знает, чего дождёшься!       — Но ведь… — и Сяо Синчэнь предостерегающе поднял руку, — Послушай! Но ведь они… Бизон… Бизон и его люди оставили… оставили знак… то есть, послание, что они ждут выкуп! Значит, разве ни не должны помнить и ждать, что кто-то приедет с выкупом? Разве нет? Или… — тут пришла невесёлая догадка, — Или они хотят… убить… и забрать выкуп?..       Вэнь Чжулю и Сюэ Ян ещё раз переглянулись. Последний ответил:       — Нет. Говорил же: они кого хотели убить — того убили, что хотели забрать — то забрали!.. Раз оставили про выкуп «письмецо» — значит выкуп хотели! Разве что… если с тех пор изменилось что… Но тут ж… — Сюэ Ян напоказ развёл руками.       Что-то и правда могло измениться. И… Но что? Почему?       В груди у Сяо Синчэня неприятно заныло: что могло выйти с мисс Цзян, отчего за неё могли больше не хотеть выкуп?..       Усилием воли юноша заставил себя не думать о том, что, возможно, могло быть причиной. Только взмолился мысленно: «О небо, хоть бы она была жива! И… и в безопасности! И здорова! И… и неприкосновенна!..»       — Но… — как ни старался владеть собой, голос всё равно задрожал тревогой, — Но мы же не знаем: изменилось ли? Мы же… Ян-Я… Я хочу сказать: мы же не повернём сейчас назад?! Тем более, мы даже не знаем наверняка, правда ли что-то вышло!..       Сюэ Ян смерил колючим взглядом — можно было не сомневаться, догадался, что за жуткие догадки, страхи за кого терзали сейчас чужое сердце. Прошипел себе под нос:       — С-с-су-ука…       Потом метнулся глазами на Вэнь Чжулю — застыл лицом, пытаясь казаться безразличным, но глаза пылали ненавистью и обидой — чернющей, жестокой ревностью…       Но этой ревности не пролилось ни капли: Сюэ Ян прикусил нижнюю губу, оставив на ней бордовую бусину крови, и ответил почти спокойно:       — Не трясись: не повернём! Сам же говоришь: наверняка не знаем! Да и знали бы: не для того сюда столько дней через прерии и через клоповьи городишки тащились! И столько сволочи поперестрелять нас хотело… Тоже, что ли, зря?.. Что-нибудь да придумаем…       Сяо Синчэнь потянулся и поймал его ладонь в свою. И сжал покрепче, без слов благодаря и за слова, чтобы ли сказаны, и за то, что тёмные чувства остались не высказаны!       А когда совладал с собою и разжал пальцы, запоздало спрашивая себя: «Что подумает видевший всё это Вэнь Чжулю? Что поймёт? Что заподозрит?..» — вдруг совсем рядом ойкнули…       Сяо Синчэнь поспешно обернулся на голос, успев подметить, что и Сюэ Ян, и Вэнь Чжулю повернулись тоже, оба попутно сунув руки кто в карман, кто за пазуху…       Подметил это и нежданный и незваный гость: он торопливо вскинул руки, показывая, что в них ничего нет, и затараторил:       — Достопочтимые господа, не стреляйте! Не убивайте! Прошу, достопочтимые господа, выслушайте!..