«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       — Да?!       — Ну да. — повторил Сюэ Ян.       — Мать мисс Цзян?       — Да. — и ещё раз. Последний.       — Мать мисс…       — А давай, как будто ты ещё десять раз уже переспросил, а я — ответил?..       — Но почему?.. Когда ты рассказывал… эту историю про Вэнь Чжулю, ты не сказал…       «Рассказчик» пожал плечами:       — А зачем?       — Но ведь…       — Если они… Я ж думал, они померли оба — так чего трепать? Это про живых болтать толк обычно есть: ты одно сболтнёшь, а кто другой — другое тебе в ответ, глядишь и что новое, бывает — нужное даже, разузнаешь… А про дохлых… Так, брехни ради? Так я не мисс у тётушки в гостях и не приличный мистер — со скуки кофе пить и языком молоть!.. Будь я им ещё родня какая… ну или наследства они мне пообещай… пока живые были… тогда ещё ладно!.. А так…       — Но… — сказанное казалось по-своему правильным. Во всяком случае, не лишённым некоторого смысла. Однако… — Но… мисс Цзян? И её брат! Они… Это же их мать!       — И?       — Они… я думаю, должны… должны были… знать о… о таком…       Сюэ Ян фыркнул — насмешливо, но взгляд сверкнул льдом:       — Ну во-первых… а зачем? Хоть так, хоть эдак — мамка их всё равно померла! Знай, как, не знай, как — что, воскреснет что ли?.. А во-вторых, кто, по-твоему, это им рассказать должен был? Вэнь Чао что ли? Или кто из людей, что вместе с ним цзянскую усадьбу жгли?       С последним было не поспорить — Сяо Синчэнь опустил голову. В затылке тихонько заныло.       За здоровую руку потрепали:       — Ну-ну, не реви, сладкая… Им же всем всё равно: и мамаше цзянской — уже, и мисс с мистером… Или плохо? Тебе? Башка болит?..       — Нет. Немного.       — Вот и славно. А то пугаешь… Опять… А про семейку эту… Ну ты им… мисс с мистером… растрепи, что с их мамкой вышло! Только потом, когда наше с тобой дело устроится уже… А то мало ли…       Упоминание «общего дела» заставило встрепенуться. И устыдиться: за волнениями и разговорами о прошлом и возможном будущем почти забыл о насущном!       — Послушай, а… Ян-Ян, ты сказал, что думаешь… то есть, что Вэнь Чжулю не даст нас повесить из-за мисс Цзян… то есть, из-за её матери… из-за миссис Цзян… Ты думаешь, миссис Цзян тоже жива? И она где-то здесь? Раз жив Вэнь Чжулю?..       — Не знаю.       Сяо Синчэнь поднял на него глаза и Сюэ Ян повторил, разводя руками — не раненой рукой:       — Не знаю. Я… Не помню я, честно говоря, как эта миссис выглядела! Хотя, вроде, видел пару раз… Или раз? Мельком… В общем, плохо я её… Да и время… Год… два… или полтора?.. Чёрт её… Не помню я её почти. Так, мельком… Но сегодня, сам же видел, в женском, вроде, не было никого! Ни на улице, ни… Я вот даже скво сегодня не видал!.. А ты?       — Н-н-н… Не… Кажется, нет, никого…       — Значит, никого! Хотя она — живая если и, если там была — могла и в мужском быть! Но к Чжулю-собаке после… Как петлёй начали грозить, помнишь?       Сяо Синчэнь покачал головой.       — Нет? А ты им даже говорил… «Мы не хотим… Не причиним?.. никому зла…» — так, кажется… Не помнишь? Славно же тебя башкой… Когда ублюдки краснокожие колотить устали и вцепились с пола поднять… Вот тогда и орали, что вздёрнуть нас надо — на своём, конечно, но ясно ж было: удавками трясли!.. Так вот, когда вцепились, Чжулю-собака подошёл… А вот к нему никто не подошёл… И потом, пока сюда тащили, тоже, вроде бы, один он был… Хотя точно, конечно, так нельзя сказать: подошёл бы кто — значит точно этот кто-то был, а нет — может и не было, а может и был, да больно осторожная… Так что чёрт её знает, миссис эту! Может и живая она! А может — нет! Может — здесь где, а может — на Территории где далеко! Или в каком штате соседнем! А то вовсе — в Мексике или на побережье где!.. Хоть на Восточном, хоть на Западном! А может вообще — в Европу уплыла!.. — Сяо Синчэнь фыркнул, силясь спрятать смешок. Не вышло, но Сюэ Ян не обиделся — тоже фыркнул, — Так что чёрт её знает, эту миссис!.. Да и не важно на самом деле…       — Почему?       — Потому что главное — её вспомнить было! Первым делом. Как ясно стало, что за рожа встретилась… Услышит ублюдок этот про девку… мадаму свою — решит сразу нам кровь не пускать, чтобы было у кого узнать в чём дело, и правда ли или брешем!.. И другим не даст… И — так и вышло, как видишь!..       Сяо Синчэнь кивнул. Но не мог не спросить:       — А дальше?       — Что?       — Ну… мы… в тюрьме. В индейской…       Сюэ Ян только махнул рукой:       — А, про это… Так в тюрьме — не в петле! Ха! И не с пулей в черепе!.. Устроится всё, мой сладкая… Или не веришь?.. Сейчас… Ну то есть, к завтрашнему, я думаю, дню ублюдок этот краснокожий подумает как следует обо всём… И тогда прибежит…       — Куда?       — Ха! Сюда! И-и-и…       — И?       — И с патрулём договориться. И нас отпустят!..       Это было объявлено так просто и вместе с тем так торжественно, что Сяо Синчэнь опешил. А опомнившись, не сразу сумел подобрать слова.       — Почему? То есть… Ян-Ян, откуда ты?.. То есть, зачем ему?.. Откуда?.. Почему ты так думаешь?       — Потому что он свою мадаму двадцать… больше!.. лет не видел, что она за другого вышла знал и знал, что она со Стариком враги и что ни черта ему с её прелестей не будет больше, чем по молодости было: она миссис приличная, а он — индейское отребье! Но как ей стали кольтами грозить — и про всё прошлое, и про всех, кому обязан был, забыл и ради неё башку свою под чужие… под своих ещё людей пули сунул! Значит так она его крепко ещё когда за член и за яйца взяла, что сколько лет прошло, а всё держала! Значит, никуда он от неё никогда не денется! Мог бы — делся бы уже за столько-то лет! А нет — значит у мадамы этой над ним такая власть — верёвкой крепче не привяжешь и костылём не прибьёшь!.. Так что… Да и сегодня: не было бы ему больше дела до неё, мы бы с тобой сейчас тут не сидели! Живые. В покое… Так что дело ему до этой миссис… мадамы его… тётки Цзян ещё есть! И до выблядки… до девки твоей цзянской тоже есть — иначе… — замолчал, а на лице читалась: «Угадай!»       — Хочешь сказать, иначе нас сегодня уже уби… попытались бы убить? Ты ведь упомянул именно мисс Цзян… Хоть я не думаю, что ты бы им так просто это позволил…       На мгновение лицо Ян-Яна застыло маской решительной и отчаянно-жестокой:       — Не позволил бы… Не тебя…       Спеша прогнать эту жуткую гримасу, Сяо Синчэнь прижался к чужому плечу:       — Ян-…       Преуспел: Сюэ Ян, потёрся лбом об его скулу:       — Слад… Синчэнь… мой Синчэнь… — глубоко вдохнул и вернулся в благостное расположение духа, — Ничего, мой сладкая… Да, я так тоже думаю: если именно девку цзянскую вспомнил, а Чжулю-сука сразу нас прикончить не дал, значит дело ему есть и до неё!.. А уж из-за мамаши её, ради мамаши её… жива ли её мамаша — не так пока важно! Главное, ему до этой дуры дело есть! А про эту дуру: где она и почему — только мы с тобой знаем!.. То есть, знаем-то, конечно, не только мы, но ему рассказать — только мы сейчас можем!.. Так что придётся ему наши дела устроить! Нет он, конечно, не сразу явится… Сперва расспросить про нас попробует… Ну и время ещё потянуть может — чтобы мы, тут сидя поизвелись, не зная, чего ждать, и сговорчивее были… Ну хочет — пусть потянет! Полудурок… А потом, когда расспросит и не вызнает ничего, прибежит… Тогда, конечно, грозить будет… Да, в голове у себя держи: просто так «Что знаете и откуда?» не спросит! Будет или прибить грозиться или друг на друга обозлить попробует… Или скажет: «Молчать будете — вздёрнут вас обоих, но, если кто заговорит — вот он жив останется…» — так вот эту брехню не слушай даже! Пусть сколько хочет вопит!.. Как объявится, скажем, что пока не отпустят, ни черта он от нас не услышит — и пусть беснуется! Поорёт да одумается!..       Звучало складно и дельно. Пока Сяо Синчэнь ни вспомнил, что речь шла о — пусть и бывшем — головорезе Вэнь Жоханя. Живот под самыми рёбрами свело судорогой — как от хорошего, с размаху, пинка:       — А если…       — Что?       — Если… Он всё же человек… был человеком Старого Вэня. Если он решит… решит с нами «потолковать»? Как Вэнь… тогда…       Лицо Сюэ Яна сделалось мрачнее предгрозового неба. Какое-то время он молчал, играя желваками. Потом привлёк Сяо Синчэня к себе, коротко поцеловал в щёку, в губы и лишь тогда ответил, «выплёвывая» точно через силу, каждое слово:       — Он — может. Только чтобы так «потолковать», подойти надо. А ублюдок этот один, а нас двое — значит, врасплох «подойти». Только врасплох не получится уже…       — Но он же может…       — Что?       — Зачем ему пытаться застать нас врасплох? Он же может просто… — Сяо Синчэнь кивнул на другую половину комнаты: на стол,за которым старший из патрульных выписал бумагу об уплате пошлины, — сесть и достать револьвер…       Сюэ Ян проследил за его взглядом:       — А? Нет!.. Кто ему тут позволит револьвером махать? Патрульные? Так он не из них! Ну, я так понял… Или если из них, значит с главарём их… старым этим… не прочь друг друга были бы за косы оттаскать — зыркали друг на друга как два койота… Так что тут, в своей конторе, ему патрули воли не дадут. А уж на улице мы с ним… И в шмотках наших тоже — не позволят ему рыться…       Сяо Синчэнь приподнял брови.       И услышал на немой вопрос:       — Лошадей наших патрульные забрали. Как тебя башкой сволочь эта краснокожая… — Сюэ Ян сплюнул, корча зверское лицо, — Тьфу! Красно… Они тут все краснокожие!.. Как тебя ублюдки эти башкой приложили, так почти сразу патрули ворвались. Ну и угомонили… А потом нас с тобой сюда, — обвёл взглядом «темницу», — Я пытался объяснять… руками… А старый самый, из патрулей… сука редкая тоже!.. А, к чёрту! Пытался объяснять… Только толку? Только что на месте сразу не прибили! Сами. И своре этой не дали. А так… Схватили, твари, и тащить!.. Но… — мелькнула злорадная усмешка, — Чжулю-сука к этой суке… к старому… к старой суке бросился и по-индейски болтал что-то!.. Громко даже! Только не понятно всё равно… Ублюдок!.. И притащили и заперли! А потом лошадей… Я Синсин слышал и в дверь видел: и её и бурого, пока спрашивали, зачем я Чжулю-ублюдку рожу бил. Я-то сказал, что он мне, а не я ему… Так вот, поклажа наша на лошадях на месте была…       Речь зашла о найденной в доме мистера Цзиня дамской шляпке и лежавших в ней предметах — объявлении требований выкупа — среди которых нашлось место и обломку бизоньего рога. Могло ли этого оказаться довольно, чтобы указать индейцу, куда держали путь бледнолицые?       В груди царапнуло и заворочалось тревогой…       — А если они сами?..       — А им зачем? Они с тебя пошлину взяли? Взяли! Бумажку тебе свою дали? Дали! Значит решили, что с твоей поклажей всё у них улажено!..       — Однако… это же они нас заперли…       Сюэ Ян назидательно хмыкнул:       — Так заперли за драку! Поклажа тут при чём? Не припомню, чтобы и поклажа наша с индейцами дралась!..       Почти успокоенный, Сяо Синчэнь решил всё же не упускать из виду ещё одно обстоятельство:       — Но… Ян-Ян, ты же сам говорил, что перед белыми индейцы всегда заодно. Вэнь Чжулю — индеец, а мы… Если он их попросит…       — Говорил. А ещё говорил, что когда белых нет, они про меж собой грызутся как собаки… Только тут вообще другое главное: чтоб патрули думали послушать его или нет, он их сперва, как ты сказал, попросить должен. А чтобы попросить — заподозрить, что что-то ему нужное у нас найти можно. Вот только как он это заподозрит?       — Ну-у…       — Я при себе лишних вещей обычно не держу!       Возразить на это оказалось нечего.       — Так что отдыхай пока, мой сладкая. — Сюэ Ян закинул за голову правую руку и привалился к стене, — Прибежит ублюдок этот — вот тогда будет потеха! А пока… отдыхай… Ни черта он без нас про дуру цзянск… про твою цзянскую мис… госпожу не узнает… Да и про нас… Разве что, где границу перешли… Только толку-то ему от этого?.. А так: ни зачем, ни куда едем — кроме нас с тобой никто… — и даже напоказ зевнул, — А интересно, заключённых своих патрули кормят? Никогда раньше вот так им не попадался…       …собиравшийся было последовать его примеру, Сяо Синчэнь замер: когда услышал рядом «не узнает», «куда» и «патрули»…       — Патрули…       Патрульные видели не только Сяо Синчэня возле границы штата и Территории. Они видели — и поняли — что он им «говорил» о том, кто таков и зачем оказался в индейских землях. Одна часть собственного разума отчаянно взмолилась: «Довольно! Пора смириться, что я ничего не смыслю в индейских делах! Сколько уже сегодня… только что успел заподозрить? И всё… кроме матери мисс Цзян — но там другое… оказалось пустое! Или совсем не так, как подумал! Только волную себя, Ян-Яна и выставляю себя же дураком…» Но другая упрямо возразила: «И пусть! И дураком… Лучше заподозрить, спросить и ошибиться — и убедиться, что пустое…» Оставалось только вдохнуть поглубже — и опять пуститься в пустую болтовню:       — Послушай Ян-Ян, как ты думаешь, а если… если Вэнь Чжулю попросит… спросит у патруля… Может ли он расспрашивать о нас не только простых индейцев, но и патрульных?       — Патрульных? — тот прищурился, но «полусонной» позы не изменил, — Попытается, конечно. Но, может, непрямо…       — А они? Как ты думаешь, они могут ему рассказать всё, что знают?       — Думаю, смотря что… Нет, смотря — кто! Вот старый их… — и вдруг посерьёзнел, — Эй, а ты это о чём?       — А что он… что он будет… стал бы делать, узнай он куда… то есть, скажи они ему, к кому, как они слышали, мы едем? То есть, он сразу им поверит или… или может…       От «дрёмы» не осталось и следа — Сюэ Ян прошипел:       — Ты что патрулям наболтал?..       Отпираться было бессмысленно — оставалось лишь надеяться, что «наболтанное» окажется мелочью, но в глубине души Сяо Синчэнь уже осознавал всю тщетность этих надежд…       — Я сказал… Когда они наехали… нашли… когда я им попался на пути, и они стали допытываться, кто я и что мне нужно, я сказал… то есть, руками «сказал», что «смотрю» белую женщину…       Брови Сюэ Яна взметнулись:       — И?       — Но они не поняли. То есть, смотрели, как будто не поняли. А потом… потом я «сказал», что ищу Шепчущего Бизона…       — И?.. — …и сошлись, — Чёртово блядство!.. И? И тогда — поняли они тебя?!       — Д-д… Да. Пожилой… старший потом переспросил… сначала руками, а потом вслух: «Ехать ты Говорящий Тихо Бизон?»…       — Сука!       — Но я же не…       К губам, не давая договорить, прижалась чужая ладонь: изрезанная, оставляя терпкий привкус крови:       — Да понятно, что не знал! Тут никто… Но вот вышло… как вышло! И если так — дело сучье выходит!..       Осторожно, но настойчиво освободившись, Сяо Синчэнь попытался снова объясниться:       — …не знал! И я тогда не подумал…       — Да знаю! — ладонь легла на щёку — Сюэ Ян заставил встретить взглядами. В его глазах Сяо Синчэнь, сколько ни искал, не нашёл злости — только тревогу, — Да понятно, что ты не знал! Ни ты, ни я… Никто про эту суку Чжулю не знал! Только вот… А, это потом!.. Только если вышло, как вышло… тогда не получиться у нас тут заночевать, мой сладкая!.. — и торопливо поднялся на ноги и протянул Сяо Синчэню здоровую руку, — Давай-ка встать помогу! И ты мне поможешь…       — Чем?       — Замок подержишь! А то неудобно будет одной… Говорю же, раз так вышло, не получиться у нас тут… в этом доме… заночевать…       Через мгновение Сяо Синчэнь был на ногах — пока поднимался перед глазами всё поплыло, а спустя ещё пару, едва перестал путать пол со стенами, а стены с потолком — возле решётки.       Сюэ Ян кивнул на навесной замок:       — Держи!.. Попробуй… попробуй скважиной кверху повернуть и подержи! — и, кривясь, нагнулся и достал из сапога нож, похожий на шило…