«Девушка»-ромашка

      Сюэ Ян:       Сюэ Ян не стал больше выжидать. Здоровой ногой толкнул дверь и, даже не пытаясь подняться, зато держа на изготовке револьвер, быстро высунулся за порог.       На улице ждали его собственная разбросанная одежда: нижняя рубаха угодила в ручей и её унесло течением ниже, где возле берега была небольшая отмель — прогоревший костёр и лошади: Синсин, Малыш, бурый и… чужой жеребец, серый в яблоках.       Жеребец был под седлом — на беглый взгляд, совсем старым и дрянным — а не под поклажей и один.       Сюэ Ян ещё раз поспешно огляделся, но не заметил больше ни животных, ни людей. И не схлопотал за своё чрезмерное и не слишком осторожное любопытство пулю в башку или в брюхо — последнее лучше всего убеждало, что законничьи шавки, получив отпор, решили отступить.       Отступить, но вряд ли отступиться: такое было не их породе… не в породе псов шерифа Вэя: в прошлый раз, после «нижайшей просьбы» отпустить олуха Вэнь Чао, полдюжины этой сволочи, не жалея лошадей, носилось за Сюэ Яном без малого неделю…       Так что сейчас стоило немедля воспользоваться их любезным отсутствием…       …прикосновение к плечу было осторожным, но юноша всё равно вздрогнул.       Обернулся и бросил Синчэню, уже сидевшему рядом и не спускавшему встревоженного взгляда с чужого измазанного кровью бедра:       — Одевайся! Быстро! Убираться надо!..       — Ты…       — Слышал, ускакали? — тот, не поднимая глаз, кивнул, — Так сплюнуть не успеешь, очухаются, перезарядят и вернутся, твари! И пристрелят!.. А может и ещё людишек…       — …ранен.       — Ерунда!       Синчэнь насупился — ясно было, что собрался спорить. Мысленно Сюэ Ян завопил: «ТЕБЯ пристрелят!» — сердце, всполошённое страхом, опять заколотило быстрей:       — Сука!       — Ян-…       Левой ладонью Сюэ Ян обхватил Синчэня за шею и притянул к себе так, что почти уткнулся лбом в его лоб. Хотел рявкнуть: «Сказал, едем!..» — а губы зашептали:       — Синчэнь… Синчэнь, сучечка моя… мой… не сейчас… Убьют тебя…       Тот поднял взгляд — со стыда за свой скулёж захотелось провалиться:       — Я… Ян-Ян… — подался вперёд и уронил голову Сюэ Яну на плечо, — я так… — и мелко вздрогнул.       Сюэ Ян потёрся скулой о его висок:       — Син… — так тоже было паршиво: «Сейчас заревёт, а время…» — но придумать, что сказать, не успел: Синчэнь, уже отстраняясь, тронул щёку поцелуем: безобразно невинным, почти родительским:       — Я… Ты прав… надо… — он кусал губы, из покрасневших глаз уже скатилась пара слезинок. Но держаться и говорить старался ровно, — ехать, да!.. Но только… только я тебя… тебя… Как же они… Они… Ты уже ездил здесь с ними, да? Так они и… Поэтому… они подумали, что… что мы можем быть здесь?..       — Они?       — В-В… В-Вэни… — Синчэнь не с первой попытки кивнул на пятно на стене. На трупы он старался не смотреть.       И Сюэ Ян… тоже кивнул:       — Да.       — Д-да… понимаю… А…? Только… Надо… Только я тебя перевяжу… Туго, чтобы кровь меньше шла. Быстро…       Вот это была хорошая мысль.       Дважды хорошая: стоило ли Синчэню знать — сейчас или когда-нибудь — кто на самом деле были «они»?       О «когда-нибудь» Сюэ Ян дал себе слово подумать — возможно подумать — когда-нибудь, но раньше. А сейчас знать точно было ни к чему: раз шавки сразу взялись палить, значит, наверняка, так им велел их законничий хозяин. Те, что сбежали, и те, кого эти беглые могли притащить на подмогу, из той же своры, значит, у них тот же приказ, а это значит: как только снова догонят, снова попытаются пристрелить… А сладкая, узнай, что это не веньские олухи, а мистеры его кузена, чего доброго задумает попытаться вести с ними дело разговором вместо того, чтобы стрелять наперёд — и поймает пулю.       Или — разжалеется двух уже дохлых и непременно заведёт речь, что их надо похоронить — отчего-то приличные люди мнят, что нельзя бросить других приличных, не прикопав, а грифов и койотов достойно кормить только лежалым мясом добрых людей. Некоторые из числа таких умников велят даже не хоронить те кости, что снимают с виселиц: бросить в прерии, подальше от города, да и дело с концом! — и пока будешь с ним препираться… шавкам и догонять не придётся!..       Так что пока — пока ли? — стоило смолчать. И держать Синчэня подальше от двух покойников…       Первым делом Сюэ Ян заставил Синчэня оглядеть и ощупать самого себя, а ещё раз убедившись, что тот не ранен — потребовал, чтобы он поскорей одевался…       Тут сразу вышла заминка: Синчэнь, ничего больше не слушая, полез осмотреть и его. Не помогло даже брошенное с усмешкой и вскинутой бровью:       — Голый доктор?       — Ты уже всё видел.       Оказалось, дело и правда сущая ерунда: чёртов законник, тот, что сунулся первым со своим коачганом, только попортил Сюэ Яну шкуру. Сбоку в левое бедро попало три дробины — всего-то! Неприятно, но мелочь. И не задели ни крупных жил, ни костей…       — Повезло!       Но «доктор» нахмурился:       — …И опять в левую! — сучья нога, будто услышав, заныла сильнее прежнего, — Да, дробь вошла неглубоко, но попытаться извлечь… Нет, я… Конечно, не здесь и не сейчас! Но и потом, на следующем… остановке… Не думаю, что мне стоит… тем более, что пострадала только мышца… Будет больше крови и грязи, чем если просто перевязывать и надеяться. И заживать, скорей всего, будет хуже… Конечно, нужно наблюдать и если вдруг…       «Пациент», снедаемый тревогой — теперь уж точно не за собственные раны — перебил:       — Только перевяжем?       — Думаю, да…       — Ну так одевайся да бери бинты! — и, пока «доктор» возился с исподним, верхней рубахой, штанами и сапогами, беспрестанно его подгонял, между делом наблюдая за улицей в едва приоткрытую дверь.       Но там было тихо и безлюдно.       Когда с одеванием было покончено — нижнюю рубаху Синчэнь отдал «пациенту», зажать ею всё также кровившие раны — Сюэ Ян ещё раз внимательно обшарил взглядом ручей и склоны оврага и уже открыл было рот, чтобы сказать, что выйдет первым…       — …надо тоже осмотреть…       — А?       Синчэнь кивнул на дохлых шавок, и Сюэ Ян почти скрипнул зубами.       — Что осматривать… после пули в башку?       «Доктор» вздрогнул и, бледнея, метнулся затравленным взглядом на пятно — даже зная, что брякнул то, что брякнул, не только со злости но и для него же, провалиться хотелось сильнее прежнего…       — Не… нет… Я про… — втянул воздух через зубы — …сильнее, чем за недавнее нытьё, — про… Рана глаза… необязательно… должна быть…       …«смертельной» он так и не сказал…       Вышло короткое молчание, каждое мгновение которого крепла убеждённость: «Не отстанет!»       Мысленно выругавшись, Сюэ Ян бросил сквозь зубы:       — Я сам!       Но его опередили: прыти и ловкости Синчэня, когда тот брался корчить врачевателя, впору было завидовать!       «Доктор», бледнея всё больше, склонился над «одноглазым». Быстро оглядел лицо и тотчас приложил ладонь к шее!       Этот жест Сюэ Ян знал — искал сердцебиение! — и только и успел подумать: «Что ж я… Виском надо было эту суку! Уж чтоб точно!..» — как всё, не успев начаться, осталось позади: Синчэнь, кусая губы, помотал головой.       Отпустил чужую глотку и взялся за запястье, но по гримасе было ясно, что уже ни на что не надеется…       Но сердце, сев рядом и приложив ухо к груди, всё равно послушал…       — Ну?       — Мёртв…       Причин тянуть время не осталось.       Сюэ Ян вновь со всеми предосторожностями осмотрел ручей и…       — Я быстро!       — Нет! Син…       Синчэнь нахмурился решительно, но попятился удивительно споро и ловко: знал, что его попытаются поймать:       — Я осторожно. И быстро: у меня обе ноги здоровые.       Это был подлый приём! Откровенная наглость — Сюэ Ян хотел презрительно хмыкнуть, но вышло хрюканье, как ни старался, больше похожее на смешок, чем на угрозу или негодование.       — И… если что… — в левой руке «наглец» сжал револьвер.       Этим револьвером он решил дело с главной законничей шавкой. И спас… не только себя…       Сюэ Ян ещё раз кинул взгляд за порог:       — Взведи сразу! Раз уж лезешь…       А в висках стучало: «Но я всё равно за тебя боюсь… Всегда, наверное, бояться буду…»       Синчэнь — под присмотром Сюэ Яна, караулившего у двери приюта — управился быстро. Собрал лошадей к коновязи, нашёл в седельной сумке бинты и стащил с крыши высохшее исподнее. Напоследок подхватил котелок с прогоревшего костра — половина воды выкипела…       Вернулся взбудораженный, почти напуганный, но по-прежнему решительный.       Кивнул на котелок.       — Нет, — Сюэ Ян мотнул головой, — и так уже… Время, сладкая!       С ним не стали спорить — но и отступиться «доктор» не подумал: дважды быстро, но, насколько позволяло время, тщательно обтёр раненую ногу смоченными в почти горячей воде бинтами и тут же принялся за повязку.       Пальцы у него подрагивали — эта дрожь передалась и «пациенту» — но затянул так, что Сюэ Ян невольно цыкнул.       — Очень больно?       — Туго.       — Это хорошо. Сможешь сам одеться?       «Пациент» кивнул. Но решительность врача нравилась ему всё меньше и меньше…       Рассуждать об этом, однако, было некогда — доверив Синчэню следить за улицей, Сюэ Ян принялся натягивать бельё…       Дальше всё вышло ещё быстрей: Синчэнь сходил к ручью за остальными его шмотками и сапогами, помог одеться и, когда поклялся, что сможет сам уследить, не объявится ли в опять какая-нибудь сволочь, был отправлен к лошадям: «На сером седло есть, на нём пока и поедешь! А мне на Синсин потник положи и седло приготовь… Не спорь, время!.. А остальное всё в поклажу пока! На Малыша…»       Пользуясь его отсутствием, Сюэ Ян, мысленно кляня подстреленную ногу, доковылял до дохлых шавок: у приличных, раз служили шерифу, людей наверняка должно было оказаться с собой что-нибудь да полезное, а им теперь не нужное. Хотя бы деньги.       У «одноглазого» только они и нашлись, монетами не крупнее десяти центов. И полдесятка патронов.       А вот у второй твари… Денег набралось почти на пять баксов — почти половина четвертаками… Был ещё отличный кожаный ремень — но не было времени снимать, да Сюэ Ян бы и побрезговал… Пара ножей, пусть один и почти тупой — вот их грех было не взять! А про револьвер и кучерское ружьё и говорить было нечего: уж на последнее кто-нибудь из впечатлительных, но не слишком умных – или по-настоящему кровожадных: коачган хорош только накоротке, но уж тогда да, рвёт в лоскуты и мясо, и требуху, и кости! – индейцев непременно должен был польститься, хорошо бы, ещё на кордоне! А к револьверу нашлись ещё дюжина патронов и шомпол…       Сунув руку мертвецу за пазуху, Сюэ Ян нащупал какую-то бумагу, а вытаскивая её — оцарапал палец обо что-то металлическое. Ещё один клинок не был бы лишним, даже гнутая ложка не помешала бы, но находка оказалась…       Юноша смачно плюнул трупаку в рожу:       — Что, боялся, тварь, что пристрелят тебя за неё добрые люди?       На ладони лежала серебряная звезда. Не большая и не маленькая, скорей всего, из полудолларовой монеты. Выбитая на передней стороне надпись «Младший шериф округа ***» не оставляла сомнений, что это была за безделица — значок Помощника…       — Ян-Ян, я… Всё готово. Твою нижнюю рубаху унесло, но я и её… Что ты?..       Сюэ Ян быстро сжал кулак: видеть последнюю находку Синчэню не стоило. Стоило вообще, раз на улице всё ещё было спокойно, опять его услать.       Но тот уже заметил в другой руке у Сюэ Яна законникову бумажку.       — Что это? — и впился взглядом так, что ни бросить её, ни сунуть в сапог или в карман не осталось никакой возможности.       Пришлось, чертыхаясь про себя и лихорадочно соображая, что придётся соврать, обнаружься там записка от какого-нибудь шерифа, развернуть.       Бумажка оказалась объявлением. Тем самым, в котором за «убийцу» обещали четыре сотни.       Синчэнь уронил голову:       — Они и это знали…       А Сюэ Ян заторопил:       — Брось ты об этом!.. Готово? Тогда пошли!.. Стой, вот это взять нужно! Дохлым уже всё равно ни к чему, а нам… индейцам предложить можно будет! Они на оружие почти всегда падки!..       Синчэнь, не глядя на мертвеца, кивнул и взялся помогать с собранным добром. Пока он возился, Сюэ Ян успел спрятать проклятую звезду за пазуху.       От сердца отлегло… Почти. Но опять хотелось провалиться…       Выволакивать на улицу трупы было некогда — законничья подмога и так слишком долго не объявлялась! Сюэ Ян только выругался: из-за этих мразей хороший «приют» должен был через несколько дней превратиться в смердящую мертвяцкую! — и оставил дверь открытой — в помощь грифам и ещё каким падальщикам.       Вдвоём с Синчэнем они оседлали белую, а коачган навьючили на бурого. Его пришлось привязать к хвосту серого, а к его хвосту — Малыша.       Пришло время садиться. И — очередь Синчэня подсаживать. В его руках, всё ещё чуть подрагивавших, но державших бережно и крепко, было тепло и неловко…       Потому, когда оба юноши были в седлах — серого, недовольно храпевшего, пришлось крепко держать за узду и оголовье, чтобы не вздумал артачиться на нового седока — Сюэ Ян напустил на себя суровость:       — Ты давай… вперёд поезжай!.. Не спорь, а то будешь опять как обычно… знаю, что говорю!.. И если буду отставать, не возвращайся! Не возвращайся, сказал! Ясно?.. Тут, даже если шагом, не больше двух дней осталось! Отстану — на Индейской территории меня дождёшься! Там сразу ясно будет, что добрался — овраг кончится… И да, левой стороны… русла всегда бери! Впереди… ещё пара развилок будет…