«Девушка»-ромашка

      Сюэ Ян:       Утро началось с жуткого похмелья. Голова раскалывалась, во рту была пустыня, до горизонта покрытая кактусами, и один из них определённо застрял у Сюэ Яна в глотке. Пить хотелось до блевотины…       С огромным трудом юноша приоткрыл глаза и тут же опять зажмурился — резануло. Он лежал на кровати лицом к распахнутому настежь окну, а за окном уже поднималось солнце.       «Вот… чёрт!.. — мысли ворочались тяжело, — Чёрт!.. Чёртова мадам… Я же хотел… собирался… хотел… пойти проверить, что у неё там… за письмо… Ночью… попозже ночью… Не дошёл? Вот чёрт! Блядство!.. Сколько же я выпил?.. На… почти пустой желудок! Идиот!..»       В памяти кружились обрывки: сладковатое виски, второе пойло — пряное, с привкусом каких-то трав и жжёного сахара… и, вроде бы, ещё что-то третье… или нет?.. его, Сюэ Яна, мысли, метавшиеся стаей воронья… желание и обида, раздиравшие на части… кажется, от них даже наворачивались на глаза слёзы… боль в паху — от возбуждения и рваные движения собственных рук, чтобы её унять… боль где-то в груди — от отчаяния… Это-то отчаяние и хотелось залить… утопить, чтобы в нём не утонуть…       Надо было вставать… Хотя бы сесть. И подумать, что же теперь делать с мадам: в борделях обычно спать ложились под утро, а просыпались — кроме какой-нибудь мелкой прислуги — не раньше полудня. Значит, время ещё было. Время добраться до этой тварины и её секретов…       Сюэ Ян заставил себя ещё раз разлепить глаза и, щурясь на утреннее солнце, попытался приподняться…       Рядом полусонный голос пробормотал:       — Снова плохо? Голову свесь…       — Что?       — Голову… свесь, если тошнит: там таз…       Думать по-прежнему выходило с трудом: «Что там таз… это хорошо… Но вот… кто здесь?.. Я же… кажется… всех выгнал… — от блеска за окном сводило глаза — юноша перевёл взгляд на стену. Потом — на одеяло, которым был накрыт… Комната была другой: никаких кружев, простая обстановка… — Это же… я… у себя?.. — было похоже на правду, — А — как?.. И… с кем?..»       На «с кем?» Сюэ Ян попытался взглянуть, но его тотчас пихнули в плечо, заставляя опять повернуться к окну:       — ТАМ таз!       — Да мне… не надо! — юноша неуклюже — подрагивали руки — толкнулся в ответ.       Рядом айкнули.       Холодея от предчувствия, Сюэ Ян дёрнул с себя — и с того, кто лежал рядом — одеяло и перекатился-таки, кривясь от всё же накрывшей дурноты, на другой бок, лицом к «кому-то»…       — Что за… тифозный вид?!       Из-под длинных, полуопущенных ресниц в Сюэ Яна стрельнул взгляд недовольный больше, чем заспанный:       — Рад, что тебе лучше…       — Лучше?       Не отвечая, Синчэнь нашарил одеяло и, накрывшись по грудь, отвернулся — на виду остались лишь перевязанная рука и плечи — неприкрытые бельём или одеждой — и «тифозный» затылок: волосы были криво, каждая прядь по-своему, обкромсаны, скорей всего — ножом и доходили теперь только до середины шеи…       — Син… — сорвалось с губ само собой, а рука легла на чужое плечо, — …чэнь…       Человек рядом вздрогнул. Не ответил. Пальцы Сюэ Яна, едва касаясь, скользнули по лопатке, потом вдоль позвонков и зарылись в остриженные волосы:       — Ты… это… зачем?.. — чужая спина напряглась, — Син…       Шумный выдох и голос, ровный и бесцветный:       — Не надо, Ян-Ян…       — Что?       К Сюэ Яну соизволили повернуться, но — не удостоить взглядом:       — Ты… ушёл… вода осталась… Одной… — голос споткнулся, чужие зубы прихватили губу — там, где уже багровел синяк, — рукой… длинные я бы не промыл…       Ответить было нечего. Ну не: «Мог бы дождаться, пока я вернусь» — в самом-то деле?!       Сюэ Ян отвернулся. Сел. Стало хуже — заныли виски, а желудок скрутило так, что нельзя было не признать: новость, что рядом на полу стоит таз — самая лучшая за сегодняшнее утро! И — возникли такие подозрения — за прошедшую ночь тоже…       Но в брюхе было пусто — в таз юноша только попялился, судорожно сглатывая омерзительно кислую слюну.       Позади на кровати опять тихонько заворочались.       — Там, на стуле…       — А?       На трясущихся ногах Сюэ Ян доковылял до стула. На спинке висело какое-то бельё. Только сейчас юноша вспомнил, что не одет, но мысль эта удивительно быстро потерялась: после того, что вышло вчера, кое-кто необученный стучаться, вряд ли мог увидеть ещё что-то, чего прежде не видал! Ну, если только за ночь у Сюэ Яна на спине крылья не прорезались! Или хвост…       Мысли стали связнее, но главная: что и как… и когда… лучше предпринять с мадам, так пока и не обратилась никакой полезной задумкой…       Стоило всё-таки одеться.       Юноша потрогал развешенные на стуле вещи — они было чуть влажные. Постирано? Бордель — не гостиница, тут таких услуг не предлагают! Да и в гостинице — не во всякой!..       — Ты… — попытался усмехнуться, — среди ночи ещё и стирал что ли?       Вышло натянуто. После вчерашнего дня всё выходило натянуто. И, почему-то, не хватало духа обернуться и посмотреть в глаза.       Синчэнь ответил не сразу. В тон: тихо, отрывисто:       — Мне надо было… чем-то себя занять…       И опять Сюэ Ян не нашёл, что сказать…       А возможно, это было знаком небес: стоило вообще прикусить язык! Вот только тишина была слишком невыносима. Слишком — натянута… Её хотелось — непременно! Немедленно! — разогнать, разорвать, заполнить хоть чем-нибудь… Любой глупостью…       — Ну-у-у… полезное дело… А… что ты ещё делал?..       — Что ты вчера делал? — после недолгого молчания раздалось в ответ, и Сюэ Ян почувствовал, что по спине побежали мурашки.       — Я?.. Ну-у-у… я…       Всё то, что уже удалось и удавалось сейчас, нервно поводя лопатками, к которым, чудилось, прилип чужой взгляд, выудить из памяти, начиная с момента, когда скрипнула, отвлекая от мытья, дверь вот этой самой комнаты, и вплоть до… где-то между допитой бутылкой кукурузного и начатой — другой — цельная картина мира окончательно разваливалась на отдельные, невнятные и бессмысленные куски — вызывало желание застрелиться!..       Оглядываясь назад, на всё, что вышло, юноша ощущал себя редкостным дураком… Идиотом! Полудурком!! Олухом!!!.. Унизительней, чем чувствовать это всё, было бы только в этом признаться…       — А что?..

***

      Сяо Синчэнь:       — А что? — всё не поворачиваясь, буркнул Сюэ Ян и Сяо Синчэнь не знал, расстроиться от такого обхождения сильнее прежнего или — искать в нём зыбкий повод для надежды: «Если он не хочет хвастаться тем, что у него… произошло этой ночью с… о небо! Не хочу даже думать, что и с кем!.. если не хочет хвалиться, может быть… сожалеет?..»       «А может быть, — ужасно некстати подсказал здравый смысл, — он просто, когда всё вышло, был уже так пьян, что ничего не помнит…»       Увы, такое было весьма вероятно: ночью, когда после отвратительного происшествия с мадам Мэн, Сяо Синчэнь дотащил-таки безобразно пьяного мальчишку до их комнаты и ослабил хватку, его «тяжкая ноша», задев ногой и едва не опрокинув таз, но, не попытавшись ни уцепиться за того, кто стоял рядом, ни выставить перед собой руки, срубленным деревом повалилась на кровать.       Но тотчас же вскочила и, шипя:       — Мраз-зи-и-и… Тв-ари-и-и… — попыталась броситься в дверь.       — Ян-Ян! — Сяо Синчэнь поймал мальчишку за локоть — тот обернулся и зло и резко толкнул другой рукой в грудь, — Да успокойся же! Тебе нельзя!.. Нас… на улицу выставят!..       На миг Сюэ Ян замер. А потом резко подался вперёд и в его широко распахнутых, немигающих, волчьих глазах Сяо Синчэнь, не смотря на ночной полумрак, смог увидеть собственное перекошенное удивлением и тревогой лицо.       — Т-т-ты-ы… мн-н-не… н-не… НАС-С-с! Т-ты м-м-н-не… — злость мальчишки обернулась на того, кто был рядом, но изъясняться внятно уже не позволяло количество выпитого. Было видно, что от этого словесного бессилия Сюэ Ян распаляется всё сильней, — т-т-ты мн-не… мр-ра-аз-зь! С-с-с-сука! Т-ты — не н-нас!.. Й-я… т-ты… т-т-ты… ты нич… нич-чего… ни-че-го!.. Да т-ты-ы не з-зна-а-а-е-еш-шь ни-и-ч-чего! Не в-ви-и-иди-ишь! НЕ Х-ХОЧЕШЬ!.. Т-т-ты… я к теб-бе-е… й-я те-ебе… я с… с-с-с-с… я… дл-ля т-те-еб-бя… А ты!.. А у м-меня… да я с-с тобо-о-ой… Ты м-м-н-не… в-всю ты д-ду… ДУШ-ШУ МНЕ! С-сука! С-су… Не м-могу!.. Ты! Вс-сё т-ты!.. Из-за те-еб-б-бя-я-я… — изменившись в лице, мальчишка сдавленно икнул и Сяо Синчэнь едва успел подтолкнуть его к тазу…       Потом Сюэ Яна выворачивало ещё несколько раз. Наверное, до тех самых пор, пока в желудке оставалась хоть капля алкоголя…       В конце концов, обессиливший и присмиревший, он позволил Сяо Синчэню уложить себя — на бок, так, чтобы свесив голову с кровати, выходило сразу склониться над тазом; укрыть одеялом; распахнуть окно, впуская в комнату свежий воздух, и не спорил, не пытался оттолкнуть руку, гладившую его плечи, волосы…       От мысли, что эти плечи ещё совсем недавно гладили, обнимали, хватали по-хозяйски две самые красивые, что в эти волосы зарывались их пальцы, когда хищные губы касались его губ… хотелось завыть — совсем как тогда, когда вернулся в комнату, только узнав обо всём от мадам…       Когда Сюэ Ян забылся сном, Сяо Синчэнь выждал ещё недолго и, прихватив таз, быстро спустился вниз в надежде разыскать дорогу на задний двор, а на дворе — помойную яму. На первом этаже в большинстве комнат свечи уже не горели — на обратном пути возле кухни юноша больно споткнулся о глиняную кадку с каким-то растением…       — А что?       — Ты… мне показалось… выпил немного лишнего…       Подобное обхождение: излишне терпимое там, где стоило бы проявить твёрдость, редко доводило до добра. Куда чаще — расхолаживало.       Вот и мальчишка, по-прежнему демонстрируя спину — как Сяо Синчэнь ни боролся с собой и как ни изводился мыслями о сегодняшней ночи, а взгляд сползал по загорелой коже всё ниже и ниже… — заносчиво фыркнул:       — Да?       Пришлось-таки осадить:       — Ты перебрал! И вёл себя…       Сюэ Ян дёрнул плечом:       — Интересно, как?..       — Нехорошо!       — Да ну!       — Вызывающе и… без стыда…       — Это… — голос, наконец, дрогнул, — как же?       — Сначала ты пытался драться. Потом кричал…       — Что… кричал? — от недавней спеси не осталось и следа. Мальчишка даже чуть повернул голову и закосил.       — Кричал… что это я во всём виноват. И… и что я тебя не понимаю… Потом тебя рвало. Выпитым, судя по всему. Несколько раз…       Но Сюэ Ян уже не слушал — к нему вернулось прежнее нахальство:       — И что?.. И перепил! Что? С кем не бывало?.. Бордель этот спьяну не спалил? Нет!.. Или поколотил кого?.. Ну и всё!.. Да и спалил бы… Ты, что ли, тут мадам? А?.. Тебе-то что?.. Что рожу…       От обиды заколотило сердце и дало волю языку:       — Почти!       — Почти мадам? — глумливо уточнил мальчишка и хохотнул, скаля зубы. Но только попытался запрокинуть голову — цыкнул и схватился за затылок.       — Ты — отчеканил Сяо Синчэнь, — почти подрался. С мадам.       — Брешешь! — Сяо Синчэнь покачал головой — Сюэ Ян, обернувшись, глядел ему прямо в глаза, — Чёрт…       Мальчишка, в миг сделавшийся задумчивым, тихо опустился на краешек стула.       — Чёрт… — повторил он.       Боль и досаду в сердце потеснило сочувствие.       Возможно — не оно одно: сейчас, когда лицо Сюэ Яна не кривили больше дурные гримасы, от него опять невозможно было отвести взгляд. И от этой загорелой шеи… этих ключиц… груди… эти плеч и рук… и спины… и живота… и…       В голове у Сяо Синчэня сделалось почти пусто, а между ног — тяжело… «А я ещё, — стыду и раскаянию не было предела, — думал о нём дурно и свысока, потому, что ему было довольно моих прикосновений, чтобы воспылать…»       — Зачем же ты так напился?       Сюэ Ян пожал плечами — точно не знал… ну конечно не знал!.. как при этом ходят под кожей его мышцы и играет жилка на шее…       — Мне… было плохо…       «Плохо? — Сяо Синчэнь мог поклясться, что в окно разом ворвались дождь и ветер… Торнадо… И град… И снег… которого в этих краях насыпало лишь в середине зимы и от силы пару дюймов, — Плохо? Дурно? Потому, что?.. О не… Оттого, что я… мои… что я, когда бинтовал ему ногу, опять пробудил в нём желание? Ему… от этого было плохо? Неприятно?.. — вспомнился вопль: «Вон! Вон уйди!.. Уходи!» и стремительное бегство, — Ну конечно было!..»       — …Так что там… вышло с этой чёртовой мадам? — взгляд мальчишки, цепкий и испытывающий и побелевшие скулы заставили на время смирить собственные терзания.       Сяо Синчэнь пересказал ночное происшествие, как только мог подробно: от женского крика в коридоре до сдавленного вздоха за спиной, когда уже прикрывал за собой и Сюэ Яном дверь в комнату — последний слушал внимательно, а выслушав, пробормотал:       — Вот чёрт…