«Девушка»-ромашка

      Кингжао:       «Гость» запрокинул голову — Кингжао была довольна: не нужно будет корчить рожу, будто бы и ей нравится. Среди «гостей» бывали дураки, которым было мало поебаться — непременно хотелось, чтобы девки под ними стонали и извивались, точно им взаправду хорошо!       Но этому, кажется, не было дела… Пока девушка, прихватив хвост, мяла его у корня пальцами, всё собираясь с духом, «гость» только дёргал её за волосы и шипел сквозь зубы:       — Ты!.. Ах, ты ж!.. — но не отталкивал и не орал остановиться — выходило: и так был доволен…       — Ну? — Кингжао подняла глаза — «гость», теперь смотревший на неё, цыкнул, — Что… пялишься?.. Не умеешь? А деньги… вперёд хотела! Лживая… — сплюнул на пол, фыркнул и уже деловито кивнул на уродливый кружевной пеньюар, — Давай-ка… сверху!.. И не снимай!       Девушка не сразу — коленки затекли — встала; ещё, подзабыв, уцепилась «гостю» за ноги — он опять цыкнул — и…       …в этот самый момент в коридоре бабахнуло — не иначе, кто-то из уже пьяных «гостей» саданул в стену — и мужской голос — молодой — взвизгнул:       — Не смейте!..       Кингжао только потёрла ухо — один упился в говно, скоро и прочие за ним, и начнут все вопить, а потом, глядишь, и драться, а вышибала уже старый, пока растащит…       Но «гостя» этот вопль как будто напугал: он вздрогнул, бросил взгляд на стену, на Кингжао, на свой хвост, опять на стену… побелел, свёл ноги и, нащупав своё полотенце, торопливо прикрылся им…       — Уходи…       Кингжао захлопала глазами: «Это вдруг почему? Доволен же был…»       — Э, да мы ж… ты сказал…       «Гость» заорал:       — Вон пошла! — покрасневшую рожу у него перекосило так, что Кингжао и самой захотелось убраться. Жаль было только денег: плакали теперь, семьдесят центов! Хорошо, если за ночь мадам вперёд взяла… — Подожди! Стой!       Девушка обернулась.       «Гость», опять бледный, велел:       — Выпить принеси! Поняла?.. Виски мне бутылку принеси! Или две…       Бутылка кукурузного нашлась в гостиной в баре только одна. Кингжао прихватила ещё давно початую какого-то ликёра…       Когда она вернулась с выпивкой, «гость», снова в полотенце, встретил на пороге комнаты. Отнял принесённое и легонько вытолкнул девушку вон:       — Пошла!       — А деньги?       — Утром!       — А-а?.. — Кингжао невольно обиженно — зря, выходит, столько старалась! — кивнула на его топорщивший полотенце хвост.       — Управлюсь! — рявкнул «гость» и захлопнул дверь.

***

      Мадам Мэн:       Устроив дело с Сюэ Яном, Мэн Ши уделила пять минут и себе: перед поставленным на стол зеркалом в дрожащем свете свечи поправила пудру и румяна. С годами нежно-кремовый цвет лица потускнел — приходилось прибегать к хитростям. Поразмышляла, стоит ли прилечь, но решила не оставлять нерадивых работниц надолго одних.       Когда она вышла из комнаты, на неё почти натолкнулся гость — тот, что явился сегодня вместе с Сюэ Яном. Его друг, молодой доктор.       Вид у него был такой, что женщина воскликнула:       — Пожар?!       Доктор, растопыривший руки, чтобы не задеть, удивлённо ахнул:       — Пожар?       У Мэн Ши отлегло от сердца — когда бегут от пламени, знают, от чего бегут. Она усмехнулась — одними губами, как всегда гостям:       — На вас глядя подумала…       Гость вспыхнул румянцем:       — Простите… Я не хотел напугать, я… — он зарделся сильней, — Мадам… госпожа Мэн, я… я ищу… Сюэ Яна… Это глупо прозвучит, но… вы… ваши… люди… не видели… не знаете, где он?       Мэн Ши пожала плечами… развела руками… — пока раздумывала, как ответить — но не придумала причины, почему не сказать правды:       — Он взял двоих девушек и…       Гость вздрогнул и побелел до сероты. Он опустил глаза и тихо, от и дело закусывая губу так, что под конец на ней остался кровоподтёк, произнёс; с усилием, как будто давился каждым словом:       — Взял… двоих… Сейчас?..       — Минут… может быть десять… или пятнадцать как.       Гость прошептал:       — Почему?..       На этот странный вопрос Мэн Ши не сразу нашла, что ответить.       — Да, как вам сказать… — она улыбнулась — только губами, — Здесь же гостиная… Или вы?..       — Я знаю… — перебил гость довольно резко. Но сразу опомнился, — Простите, мадам. А он… что… что он говорил?..       — Что хотел бы самую красивую! Или двух… На всю ночь!       — Д-двух… в-всю ночь… — заикаясь, повторил гость, — И… и… он?..       — Он и вам кого-нибудь обещал?       Гость поднял глаза и тут же потупился опять — быстро, затравлено, точно вчерашний школьник, впервые ступивший во владения дамы Мэн:       — Нет…       Мэн Ши, справедливо приписав такой ответ робости и хорошо помня, что такие — вежливые и робкие — обычно платят не скупясь, подхватила его под руку и ласково предложила:       — Ну, так давайте, я устрою…       — Нет-нет, не нужно…       Он ответил так торопливо, что в Мэн Ши всколыхнулась обида:       — Думаете, мои девочки нездоровы?       — Нет, что вы…       — Так за чем же дело встало?       — Простите… — гость пытался освободиться, — я… не любитель…       — Совсем? — Мэн Ши не отпускала, — Может, просто негорячи? Так это не беда, мои девочки — мастерицы… Или любите что-то особенное? Уверяю вас, они могут! По-всякому: и сверху, и… Или, — она погрозила гостью пальцем, — решили устроить вчетвером?.. Дурные мальчишки! Такое — за отдельную цену…       — Уверяю вам, нет!       — А может, вы из тех, кто любит посмотреть? Или — послушать?.. Совсем недорого! — и подмигнула и шутя, и стараясь угадать интерес, — Хотите послушать… нашего общего друга? Можно их предупредить… или — потихоньку…       Гость шарахнулся:       — Нет! — он вырвался от Мэн Ши, но всё ещё стоял рядом, — Это…       — Многим нравится. И есть, знаете, те, кто любит, когда его страсть видят или слышат! Возможно, и наш общий друг…       Гость опять шарахнулся и ударился о стену.       — Не смейте!.. — взревел он — Мэн Ши, подумав, что сейчас молодой доктор бросится на неё с кулаками, отскочила к другой стене, но он только прошипел, — говорить… так… о нём…       Мэн Ши мысленно усмехнулась: ««Друг? — Друг». — и такие страсти? С чего бы?..»       Это стоило запомнить. И — передать А-Яо. Он во всём умел найти толк, вдруг и в этом найдёт… И — не стоило больше разводить респектабельность с наглецом, пренебрегающим её гостеприимством и вздумавшим портить стены.       Мен Ши упёрла руки в бока и сурово свела брови:       — Будете брать девушку?       — Нет. — гость ни на мгновение не задумался.       — Тогда мне нечего вам предложить! Сейчас время для клиентов! И я не стану тревожить девочек за работой… и того, кто платит… за целую ночь… Если вам…       — Нет. — гость отвернулся, и Мэн Ши показалось, что его плечи дрогнули, — Не нужно… мне ничего не нужно… — хозяйка проводила его взглядом до отведённой ему комнаты…       Позже, ночью, когда Мэн Ши хотела было опять ненадолго подняться к себе, у двери комнат её снова ждал Сюэ Ян. По-прежнему — в полотенце.       Юноша был пьян. Пьян настолько, что не мог стоять, не держась за стену. Пальцами другой руки он ковырялся в дверном замке.       — А-Ян! — Мэн Ши вознегодовала прежде, чем успела подумать.       — А-а-а, мраз-з-зота-а-а-а… — просипел он и вдруг, удивительно резко для ужратого, выбросил вперёд руку и вцепился женщине в плечо, — Я… тебя-я-я… тв-в-варин-ну!..       — А-Ян! — под железными пальцами заплакал, расползаясь дырами, шёлк платья.       — Не!.. Не наз-з-з… з-зывай!..       Его глаза горели как у дикого зверя. Чувствуя, как подгибаются колени, Мэн Ши всё же воззвала к остаткам разума, судя по тому, что юноша ещё мог что-то излагать, не до конца растворившегося в алкоголе.       — Как не стыдно! Девушку! Мать… Да если бы А-Яо был здесь!..       Сюэ Ян через сомкнутые зубы втянул ртом воздух и, скалясь точно цепной пёс — так, что были видны дёсны — за плечо подтащил женщину ближе к себе.       — А-Я-я-я-о-о — с… с-сука… — от него разило так, что и у привычной к подобному Мэн Ши зачесались глаза, — Тв-варь! К-к-как па… па-папашка его!.. У-у-у… убл-л-людок!.. Да й-й-й-е-его!..       Материнское сердце сковал страх. Не понимая, что делает, Мэн Ши ойкнула и замотала головой.       Юноша, осатанев сильнее, зарычал:       — Ч-ч-то? Ду… дум-маешь не на-а-айду? Да й-й-й-я его!.. — а плечо будто пробили гвоздём.       От боли к женщине вернулся разум. Побои от пьяных клиентов не были редкостью в публичных домах. Даже, порой, в гостиных. Конечно, мало находилось наглецов решившихся бы поднять руку на мадам, но Сюэ Ян… дурного обхождения с девочками и даже, говорили, с настоящими леди, когда во время ограбления какого-нибудь дилижанса от пассажирок любезно просили выворачивать сумочки и открывать саквояжи, за ним прежде не водилось, но… проверить на собственной шкуре, значит ли «прежде» — «всегда» Мэн Ши не имела желания. Тем более — видя этот звериный взгляд…       Женщина закричала.       Её мучитель вздрогнул, а потом, шипя сквозь зубы:       — Бл-лядь!.. Тв-вар-р-рь!.. — опять встряхнул свою жертву…       Спасение пришло раньше, чем Мэн Ши услышала топот вышибалы на лестнице.       Чья-то рука, ухватив Сюэ Яна поперёк груди, оторвала его от женщины.       Плечо, от которого долго, не смотря на усилия подмоги, не хотели отцепиться железные пальцы, грызла боль, а распустивший руки пьяница всё продолжал шипеть:       — Я… н-найду… вас-с-с с-сук!.. Я в-в-вас… Я з-знаю! Уз-зна-аю!..       — Ян-Ян!       Мэн Ши бросила взгляд на своего спасителя — молодой доктор, бледный, почти раздетый и… что у него было с волосами?..       Сюэ Ян рванулся — женщина вздрогнула — но не вырвался и, теперь впиваясь пальцами в руку доктора, извернувшись, выплюнул тому в лицо:       — Ты… м-м-мраз-зь!       — Мадам Мэн, — доктор прижал буйного к себе уже двумя руками, — что здесь?..       Мэн Ши, стараясь утишить дрожь в голосе и трепыхание сердца и мысленно благодаря небеса, расплылась в улыбке — как всегда должно гостям:       — Вот напился… Беда!.. Вы уж присмотрите за ним, раз друг! Тем более вы и доктор…       — Вы… сильно пострадали?       Мэн Ши с той же улыбкой помотала головой…       Сюэ Ян дёрнулся:       — Тв-варин-на!..       — Ян-Ян, успокойся!..       — Да держите! Держите же его!..       Доктор поволок упиравшуюся пьянь к их комнате… Лишь когда за мужчинами закрылась дверь, Мэн Ши привалилась к стене и прижала руки к всё не способному угомониться сердцу. И мельком вспомнила о ноже, который, по обыкновению многих девушек, носила при себе… которым и не подумала воспользоваться… о котором… забыла от ужаса…       В её комнате на столе догорала свеча. По стенам скакали тени: самой Мэн Ши, дрожащих от порывов ветра занавесок, каких-то ночных насекомых, залетевших в окно… даже шкафа и кровати… Всё это множило страхи и тревоги, не давая уняться исступлённому сердцебиению…       Женщина привалилась к столу. Кружилась голова. Пьяный ублюдок напугал до усрачки. Образно выражаясь…       «Что, — повторяла себе Мэн Ши, — за дьявол в нём проснулся? С А-Яо они всегда… — сердце пропустило удар, — Неужто, сын писал об этом? Что же промеж них вышло?.. Что… что этот… недоносок… может сделать сыну? Что он говорил?.. «Найду… Знаю… Узнаю…» Что он может найти? Что знает? Что уз… может узнать?..»       На ум шло только одно — письмо от сына. Мэн Ши схватилась за голову и кинулась к шкафу…       Дрожащие пальцы не сразу нашли в декольте ключ, а ключ на дверце — замочную скважину. Тени на стенах, шарахаясь, оборачивались то демоном, то койотом, то озверевшим Сюэ Яном…       Заскрежетал замок и дверца, скрипнув, отворилась — Мэн Ши зашарила по полкам. Письмо было на месте…       «На месте сейчас, но Сюэ Ян обычно ловкий малый… Почему он сегодня нажрался до потери себя?.. — Мэн Ши почувствовала, что на лбу выступил пот, — А если… это… пьяная выходка — ловушка? Как он быстро и ловко кинулся… Что если?..»       Взяв письмо, женщина подошла к столу. Склонившись к остаткам свечи, перечитала. На сердце было всё неспокойней.       Вернулась к шкафу. Обернулась — огарок подмигивал глазком чахнущего пламени — оранжево-алым, почти неотличимым от раскалённого фитиля, на котором дрожал.       Мэн Ши глубоко вдохнула.       Снова подошла к столу. Обошла его.       Хранить письма А-Яо, перечитывать их было усладой для материнского сердца. Но сейчас…       Огонёк — меньше половины ногтя — жадно набросился на бумагу. Пополз, растёкся, оставляя лишь хлопья почти чёрного пепла…