«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       — Ну хватит! Сказал же, не люблю, когда ревут!.. — но, говоря так, Сюэ Ян не вырвался и не отстранился — лишь неловко потрепал Сяо Синчэня по плечу, — Давай-ка!.. Нечего…       Слёзы полились сильней.       — Я… не хотел…       — Что?       — Никого… не хотел…       Над ухом хмыкнули:       — Суке этой — и смерть собачья!       — Я думал…       — Хватит! — Сяо Синчэнь поднял глаза — и почти задел кончиком носа вмиг покрасневшему мальчишке щёку, — Сказал, не ко времени! Пореветь хочешь? Будет ещё! А сейчас давай-ка!..       — Что? — слёзы текли сами, а решился задержать дыханье, чтобы их унять — началась икота.       — Не реви! Разобраться здесь надо… Расскажи ещё раз всё с начала. Всё! Кто, сколько, как… Всё, что слышал: громче, тише, кто плевал, кто свистел, на крыльце ссал, блевал, спьяну еле языком ворочал… Что видел: шмотки, сапоги, оружие… может, приметное что… Ну?..       Пришлось ещё раз старательно покопаться в памяти…       Под перемежавшийся всхлипами рассказ, Сюэ Ян снял с крапчатого сумки, фляги и сбрую, тихо и бережно, как человеку, опустил веки, в последний раз провёл пальцами по гриве и, ни слова не говоря, поднялся.       — Ян-Ян…       Мальчишка, кусая губы, только махнул рукой: «Замолчи!»       — Сук этих посмотришь?..       Речь, верно, шла о троих убитых — о ком же ещё? Прикоснуться к ним — к одному из них — было жутко…       Сюэ Ян понял правильно:       — Сам проверю! — и пихнул в руки Сяо Синчэню снятое с коня, — Отнеси! В комнату! Коня проверь! Который остался… Вещи собери! Все! Фасоль, мешок, кружку, ложку… тряпьё всё… пуговицы ещё… на полу должны быть… Всё проверь, ясно? Все углы облазай! Чтобы ничего!.. Понял? Ну, иди!.. — а уже в спину крикнул, — Девичье своё узлом свяжи, не одевай! Понял?..       Сборы потребовали не столько сил, сколько времени — разыскать на полу посреди сора каждую пуговицу и каждую фасолину — но сказать, сколько же его прошло, юноша бы не смог… а ещё то и дело опять начинали душить рыданья…       — Я… я не хотел…       За стенкой забил копытами гнедой — пришлось пойти проверить. Жеребец с массивной грудью и спиной, жидким хвостом, но густой гривой, широко расставленными ушами и небольшим белым пятном на лбу захлопал чёрными глазищами и попятился.       — Тише… тише, мой хороший… — Сяо Синчэнь осторожно вернулся к седельным сумкам и, порывшись в них совершенно по-хозяйски, нашёл и принёс животному кусочек сахара, — Вот, возьми! Не бойся…       — По морде — «подсказали» от порога, — этой твари врежь — он пугливый!..       — Ян-Ян…       — Что? — но ни колотить несчастного коня, ни отнимать лакомство Сюэ Ян не стал, — Всё собрал?       — Да. Я из платья…       Мальчишка перебил:       — Хорошо. — кивнул: «Пойдём!», проковылял к нарам и бросил на них какие-то вещи, — Одевайся!       …рубашка, шляпа, шейный платок, пояс с небольшой — патронов на шесть — сумкой-патронташем, короткая куртка, штаны… — куртка и штаны все в песке. Последние Сяо Синчэнь попытался было отряхнуть и обнаружил, что грязно-песочный и был их исконным цветом…       Закружилась голова…       Юноша нашёл взглядом брошенные на пол сапоги — сильно запылённые, но отличные…       — Я… — от дурноты пришлось схватиться за стену, — я это не надену!       Сюэ Ян уставился как на полоумного.       — Я… я ничего… от этого… нет!.. я… после… этого человека… — в горле снова запершило, — ничего…       — М-да? А чего ж с его конём якшаешься? — точно поняв, что речь зашла о нём, гнедой снова затопал, — Что, Малыш, сдохла твоя сука? — крикнул Сюэ Ян и принялся играть голосом, будто приличном ужине представлял гостей друг другу, — Это — Малыш, на нём А-Пи, тварь с кулаками, ездил… А это… да неважно кто, он на тебе не поедет!..       Но эта тирада не возымела действия — в голове по-прежнему было пусто, только в висках барабанила кровь…       — Ну что мне, с себя снять?.. — прорычал мальчишка.       В ответ хотелось судорожно закивать…       — Нет… — пискнул Сяо Синчэнь. Было до тошноты стыдно, но перебороть ужас перед вещами мертвеца… именно этого мертвеца — невозможно…       «Пусть он — мысленно покорился юноша, — кричит на меня, сколько захочет… если ему так буде легче… Пусть даже…»       Но Сюэ Ян, хоть и кривился, исхитрялся держать себя в руках:       — Я бы отдал, но ведь мало будет! Вон, бельё впритык! Низ особенно… Хотя… Подожди! — и вдруг обхватил Сяо Синчэнь за талию, как строптивую девицу и поволок за собой к нарам, — А может, так и лучше будет…       — Ян-Ян!..       Мальчишка, отпустив «упрямицу» стащил с себя чёрную рубашку, швырнул на постель, а вместо неё взял оставшуюся от баса тёмно-синюю. Надел и, уже застёгивая, отозвался:       — Что? — поднял песочные штаны и расправил перед Сяо Синчэнем, как нянька перед ребёнком, — Давай ногу!.. — последний всё ещё колебался, — Ну не могу я с других ничего снять! То есть, одежду — не могу! Понимаешь?.. Давай-давай!.. Ты же сам говорил, они за мою башку деньги делят и каждый побольше откусить норовит!.. Я бы сам тут чего-нибудь прихватил, хоть б рубахи нижние… но выглядеть не так будет, понимаешь?       Что можно было понять пустой головой?       — Нет. Объясни…       — Сам подумай: их тут трое оставалось, а вернуться — если вернуться — две мертвечины и… — втянул воздух через зубы, — и конь… Что подумают?       — Две?       — Две! Ни А-Пи, ни Малыша…       Всё встало, наконец, по местам.       — Думаешь… поверят, что он забрал твоё тело?       Мальчишка фыркнул:       — В это-то поверят! Главное, чтоб поверили, что он меня пристрелить смог!       — А ты… мы?       — Что?       — Куда теперь?       Сюэ Ян покачал головой:       — Посмотрим… Но здесь пока нельзя… Одевайся! — и прибавил, кивая на раненую руку, — Так помочь?       — Помоги… — дело было не только в ране — теплилась надежда, что перед другом будет совестно снова заробеть… — И… надо что-то… что-то из твоих вещей здесь оставить…       Мальчишка кивнул:       — Тогда уж, бросить… — и усмехнулся. Невесело, — Опомнился, голова думать начала?       Когда с переодеванием было покончено, Сюэ Ян извлёк… из-за пазухи? Пояса? Из рукава? — понять, откуда вдруг появился поясный кольт Сяо Синчэнь так и не сумел:       — Забирай! Спрячь и при себе держи! Половине олухов довольно…       — …показать, что ты вооружён…       — Ага! А нет, так я все зарядил…       — Все?       Мальчишка пожал плечами:       — Я между ставлю — нормально. Но… с твоей рукой… ты прав, конечно! — и принялся колдовать над барабаном.       — А ты?       — Ну, уж себя-то я не обижу!.. Бери! — ещё раз проверил и протянул Сяо Синчэню заряженный пятью револьвер.       Юноша, не споря, забрал его и сунул за пояс — под левую руку:       — Спасибо.       — Не мне одному… Старьё всякое продать можно будет… А второй…       — Не надо! — и прибавил, точно извиняясь, — Правой я пока не справлюсь, а под левую и не знаю, куда второй положить…       — Тогда… патроны в сумке есть… — Сюэ Ян взмахнул рукой точно балаганный фокусник — вместо шестого патрона в ладони оказался нож — не тот самый, а тот, что Сяо Синчэнь видел на руднике, — тоже забирай!       — Ян-Ян… — не было слов…       — Бери! Всякое может…       — Спасибо… — грудь переполнял такой трепет, что и голос задрожал, — Ты… ты такой… ты столько для меня…       Мальчишка, потупившись, фыркнул:       — Что ты всё… как будто… — сунул в руки Сяо Синчэню нож и, отвернувшись, торопливо подхватил с пола узел с вещами, — Ехать надо! Неизвестно, когда вся эта падаль вернуться решит, а у нас… только Малыш! Опять придётся…       …когда вышли на крыльцо, Сяо Синчэнь поспешил было зажмуриться, но, как оказалось, напрасно: внушавшего граничивший с безумием ужас тела на земле уже не было…       Опять пришлось пуститься в путь вдвоём на одном жеребце — третий то ли поленился, то ли не успел привязать вэньских лошадей и все прочие, кроме широкогрудого Малыша, только началась стрельба, разбежались. Попытаться разыскать их в окрестностях Сюэ Ян, опасаясь ли скорого возвращения добрых людей или по иным причинам, не счёл нужным.       Малыш оказался конём робким, но не слишком умным и покладистым — чуть оставался предоставлен сам себе, принимался шуметь, а стоило всадникам ослабить поводья, норовил свернуть туда, где трава была посочней.       — Тупое отродье!.. — шипел Сюэ Ян, возвращая его на «верный путь».       Мальчишке досталось ехать в седле — на правах раненого, нуждающегося в опоре, сидевший позади Сяо Синчэнь обхватил его за талию и стиснул так, как только хватало силы в руках и…       …с одной стороны, рядом с этим человеком — от тепла его тела, от грубости ткани его — теперь его — рубашки под пальцами, от его запаха — оказалось, у кожи Сюэ Яна свой, ни с чем несравнимый запах, похожий на запах горячих, нагретых солнцем камешков и ещё слегка медовый… от того, как его неубранные под шляпу волосы щекотали лицо — было спокойно. Тепло. Уютно. Надёжно…       А с другой… отчего-то сердце колотилось как сумасшедшее. И ныло. И дрожали руки…       Дорога обещала быть долгой…       — Куда мы всё-таки едем?       Стоило заговорить, мальчишка, вспыхнул так, что покраснела даже шея, и не обернулся — лишь покосился через плечо:       — Сперва на северо-запад возьмём…       — Зачем?       Сюэ Ян ответил не сразу — хватило времени мысленно перебрать не меньше полдесятка возможных причин и почти все пугали:       — Там… станция есть… Не такая… работает… Так уж и быть, займу тебе денег на дилижанс! А то, как ты до твоих облезлых кузенов доберёшься?..       — Ты… меня отпускаешь? — потрясённо прошептал Сяо Синчэнь.       Сюэ Ян, по-прежнему не оборачиваясь, фыркнул:       — А думаешь, не стоит? Ты решил все-таки, куда я собираюсь, твоему шерифу наболтать?       — Нет! Нет, конечно! И он… не мой… мой родственник, но… Как ты… — мальчишка снова фыркнул. Громче. Напоказ. Сяо Синчэнь почувствовал, что вспыхнул до корней волос, — Я никогда тебя… Ты же просил, не рассказывать о тебе кузену! И помощникам!.. Но я думал… я хотел сказать… уже говорил: если всё так обернулось — поехали со мной! Вместе!       Сюэ Ян передёрнул плечами, точно говоря: «Да помню! А помнишь, что я ответил?..»       Сяо Синчэнь помнил и потому-то поспешил вновь ринуться в атаку, от безмерного волнения стискивая талию друга всё крепче и торопливо шепча теперь в самое ухо:       — Ты… больше не человек Вэней! Тебе… больше нет нужды… ты не должен… тебе ни к чему… ни к чему… Ты не должен их бояться!..       Мальчишка, поводя плечом, перебил:       — Я не боюсь!       — …И выступать против них в одиночку!..       Сюэ Ян фыркнул в третий раз:       — А с чего ты решил, что я хочу против них выступить?       Это было до того неожиданно, что Сяо Синчэнь не сразу нашёл что ответить:       — А разве… после всего, что вышло?.. Они… Ты… нет?.. Они же хотят убить тебя!       — Много кто хочет!       Это наверняка было правдой, но не имело сейчас отношения к делу.       — И могут тебя найти! Уже нашли! Дважды! — возразить мальчишке было нечего — Сяо Синчэнь напустился сильней, — И опять найдут!.. Могут! И когда найдут… если… Ты слышал, Вэнь Чао обещал денег за твою голову! Много денег!..       — Ну, я бы не сказал, что так уж много… — Сюэ Ян взялся шутить — было совершенно не смешно…       — А-Ян!..       — Не!.. — рявкнул мальчишка так, что его спутник вздрогнул… Глубоко вдохнул… с шумом выдохнул… снова вдохнул и произнёс — каждое слово, как гвоздь вбивал, — Не. Называй. Меня. А-Ян. Я — не ребёнок. И не слуга! НИ-КОГ-ДА!       — Не буду…       — Хорошо бы!..       Смущённый отповедью, Сяо Синчэнь замолчал. Минут на пять… возможно, даже на все семь…       — Ян-Ян… — вымаливать прощенье тоже почему-то было сподручней на ушко.       Шея и плечи Сюэ Яна напряглись:       — Что?       — Ты… не будешь против, если… если я буду называть тебя Ян-Ян?       — Ты уже меня так зовёшь…       — Ты, — действительно, опять получилось как-то неловко, — тоже можешь называть меня, как тебе по вкусу…       Мальчишка хмыкнул:       — Вот уж спасибо! Сам бы-то я не догадался!.. Нет, без разрешения бы не посмел! — и поспешил «воспользоваться дозволением», — Недопомощник шерифский! Шавка цзянская! В платье!.. Э-э-э-э-э-м… Парень в платье!..       Раскапризничавшегося дитятю хотелось отшлёпать… или — чмокнуть за ухо, но и то, и другое, конечно, только разозлило бы… и смутило… Поняв, что помышлял сделать, Сяо Синчэнь и сам смутился…       — Ян-Ян…       — Щенок вэйский!       — …Вэнь Чао обещает за тебя денег. Наверняка… конечно же!.. это с разрешения или по воле его отца, а их люди рады любому доходу! Они будут гоняться за тобой, даже зная, что так просто им с тобой не справиться! Надеясь на своё число!.. И они знают… подозревают… возможно, просто так совпало… они будут искать тебя на востоке, а ведь!..       — Если так, то не найдут!       — Но ты ведь…       — Я передумал!       Одно с другим: нежелание Сюэ Яна идти против Вэней и нежелание сбежать, как собирался, на восток — никак не вязалось.       — Почему?..       Мальчишка хмыкнул — боясь упустить не то, что слово — малейший вздох, тихий смешок, движение желвака — всё, что могло оказаться намёком, Сяо Синчэнь положил подбородок ему на плечо и попытался заглянуть в глаза… тело в его объятиях точно одеревенело, и Сюэ Ян прошипел:       — Ты… издеваешься? Специально ко мне жмёшься?!       От того, что привиделось мальчишке за тревогой, Сяо Синчэня бросило в краску: «Почему некоторым людям непременно лезет в голову какая-нибудь пошлость?»       — Нет! Я за тебя боюсь!       — А можешь бояться, не сопя мне в шею? Или, может быть, мне тебя наземь столкнуть?..       Обида была велика, а главное — совершенно несправедлива.       — Если я довольно отодвинусь, тебе не нужно будет меня толкать: одной рукой… — желая это доказать, Сяо Синчэнь и в самом деле попытался отстраниться — и и в самом деле, стоило только отпустить один из чужих боков, чуть не потерял равновесие.       Мальчишка тут же схватил за вторую руку:       — Дурак! Держись!.. Крепко держись!..       Повторять дважды не пришлось — уж очень не хотелось оказаться под копытами — но всё же на сей раз руки Сяо Синчэнь сцепил не так крепко — если так вышло, что прежде он действительно держался слишком близко, это и правда, могло смутить…       — Ян-Ян…       — Ну что?       — Почему ты передумал? Ты… уверен, что справишься? Не попадёшься?.. И… если ты не хочешь сводить с ними счёты, то — зачем?..       Мальчишка ответил не сразу:       — Я не сказал, что не стану сводить счёты… Теперь… Ты не знаешь, какой… — голос дрогнул, — какой это был конь! Да он дюжины этих ублюдков!..       До боли в груди захотелось снова его обнять, но Сяо Синчэнь не решился.       — Но… ты сказал, не собираешься выступать против них…       — Выступать, — и не видя лица, было ясно — губы скривила горькая и злая ухмылка, — рожей на стволы переть — нет. Всех… не осилю… Но всех, кто попадётся…       — Поэтому ты не поедешь на восток?       И в этот раз молчание затянулось…       — Не только. Я хочу знать, кто ещё вдруг готов платить за мою башку! И платить больше самих Вэней!