«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       — Пошли! — раздалось над головой — мальчишка, вернувшись, подкрался незаметно. Сяо Синчэнь вздрогнул, — Или ночью примёрзнуть и подохнуть всё-таки решил?       — Нет. Иду. Сейчас, — но резво подняться не вышло — ногу отсидел, — сейчас, подожди…       Сюэ Ян, видимо, расценил это промедление как признание в готовности тут же и немедленно лечь и умереть — изменился в лице, быстро нагнулся, ощупал Сяо Синчэню лицо и плечи, а убедившись, что не всё так плохо, как показалось, фыркнул: «Идём уж!» — и, обхватив за рёбра — почти не больно — потащил в дом. Помог добраться до постели, натянуть платье — за это лучше бы не брался: так суетился, что попасть здоровой рукой в рукав вышло только с полдюжины попыток — и лечь и укутал разбросанными на нарах тряпками.       — Спасибо.       Мальчишка привычно пропустил благодарность мимо ушей.       Также привычно не обращая на это внимания, Сяо Синчэнь выудил из-под спины одну из нижних юбок и протянул Сюэ Яну:       — Возьми.       Тот подозрительно скривился:       — Зачем?       — Хоть вместо подушки…       — Мне не надо!       — Пожалуйста, возьми…       Сюэ Ян, дуя губы, всё же забрал тряпку, небрежно скрутил в подобие узла и, устроившись на полу, сунул под голову.       — Спокойной ночи, Ян-Ян…       — Язык бы тебе… Спи!       — И… и ещё…       На полу завертелись.       — Что — ещё?       — Завтра посмотрим твою ногу.       — Нет! — отрезал мальчишка, но и подобные возражения Сяо Синчэнь взял за правило обходить вниманием.       — Я не буду с тобой спорить. Во-первых, с прошлой перевязки прошла уже неделя, во-вторых ты всё прихрамываешь…       — Я сказа…       — …И я не буду тебя трогать, только посмотрю, как закрывается рана, а с бинтами ты и сам уже прекрасно управляешься… И мы ведь говорили… о том, что… не надо обращать внимания…       Мальчишка недовольно засопел. Скорей всего, это помогало думать, потому, что насопевшись вдоволь, он изрёк:       — Воды мало. Но на пару дней должно хватить, а с перевязкой придётся завтра в ночь и ехать… И к тому же, — голос дрогнул и стал мягче и тише, — твою руку тоже надо…       Последнее тронуло, но не сбило с верного пути.       — Моя рука позавчера перевязана и я чувствую, что она лучше, а пару… день я могу и без воды!       На полу снова засопели…       — Ян-Ян…       …и, в конце концов, Сюэ Ян объявил:       — Ладно уж, посмотрим…       Не оставалось сомнений: недовольное пыхтение со свистящими выдохами через нос способствует здравомыслию!       Утром, вопреки опасениям Сяо Синчэня, мальчишка не отлынивал от перевязки. Сам, без понуканий, согрел воды и приготовил чистые бинты.       — Начнём? — почему-то в этот раз и «доктору» было неловко…       «Пациент», шаривший глазами по потолку, тоскливо буркнул:       — Ну, уж начинай…       «Нам обоим — подумал Сяо Синчэнь, — надо как-то… надо поменьше переживать об этом…» — и попросил:       — Расскажи что-нибудь… — и, предвидя возражения, торопливо прибавил, — Что угодно! Это чтобы отвлечься и тебе не думалось…       — Что? — хмыкнул мальчишка, — Сказку?       — Можно и сказку…       Сюэ Ян поискал на потолке вдохновения, вздохнул, вздрогнул — это оттого, что «доктору», так и не дождавшемуся, когда «пациент» соизволит начать раздеваться, пришлось подёргать его за штанину — и, стаскивая-таки с себя одежду, начал и сказку, а потому, что совсем не перемежал её своими любимыми, не слишком приличными словечками, Сяо Синчэнь догадался — мальчишка пересказывает слово в слово то, что когда-то слышал от других, так, как исхитрился запомнить…       — Ну, в общем… жил… один человек. На шее у него был горб, поэтому он не мог смотреть вверх, а только вниз, и так за всю жизнь к этому привык, что уже и забыл, что что-то может быть и у него над головой… И вот, однажды…       «Не может быть! — мысленно ахнул Сяо Синчэнь, — Это же…»       А Сюэ Ян между тем продолжал:       — Однажды шёл он ночью мимо большого озера, а в это время Дева ветра как раз присела на облако среди ярких звёзд и расчёсывала над этим озером свои косы. Посмотрел человек в озеро, увидел девушку, и так она ему понравилась, что он сразу решил, что непременно достанет её из воды и женится на такой красавице… Стал он звать — девушка не отзывалась. Принёс верёвку и стал ей кидать — девушка не хваталась. Тогда он сплёл лодку из озёрного камыша, сел в неё и поплыл. В такую лодку, конечно, сразу же стала собираться вода, а он всё плыл и смотрел на девушку… В общем — утонул он!..       — Нет! — стало обидно то ли за несчастного героя, то ли за собственные воспоминания, — Эта сказка заканчивается совсем не так! Мне мама рассказывала!..       Сюэ Ян не стал спорить, только пожал плечами:       — Ну не знаю… как по мне, так очень жизненно! А твоя мамка, небось, просто щадила тебя, вот и врала… Хотя… Может, там и по-другому было. Я, признаться, и до этого-то места обычно не дослушивал. Так спать хотелось и руки к вечеру отваливались просто… и спина…       «О чём это он?» — подумал Сяо Синчэнь, но спросить не успел.       — Ну, и что же там, по-твоему, было? — полюбопытствовал мальчишка, — Лодка в орла превратилась, и этот дурак на нём до облаков долетел?       И такой финал был бы лучше истории про утопленника, но помнился совсем другой.       — Там всё было хорошо! Когда лодка совсем ушла под воду, камыши, из которых она была сделана, расплелись и несчастный начал тонуть. Забил руками по воде, а Дева ветра услышала, посмотрела вниз, пожалела его и спасла. А поскольку, хоть и был неказист с виду, нравом и обхождением этот человек был добр и сердечен, Дева, узнав его поближе, тоже полюбила его всем сердце и забрала с собой за облака. Там они поженились, и у них родился сын, с глазами, как ясные звёзды и они назвали его Син… Ой!       — Да ладно! — Сюэ Ян обернулся и под его насмешливым, брошенным через плечо, взглядом Сяо Синчэнь опустил глаза и отвернулся, пряча румянец. А когда мальчишка расхохотался, и вовсе захотелось провалиться сквозь землю, — Назвали Син… -син? Да неужели?! Вот ведь умора! Ха-ха-ха-ха! Так твоя мамка, выходит, сама Дева ветра? Ха-ха! А отец, значит, горбун? Ха-ха! Ха-ха-ха!.. А как оно там живётся, за облаками?..       Единственное, что помогало сносить это дурачество — за ним Сюэ Ян совсем позабыл о смущении и пока скалил зубы, упражняясь в остроумии, многострадальная нога была-таки осмотрена.       — Хорошо, — прервал Сяо Синчэнь безудержное веселье.       — Что?       — Струпом рана хорошо закрылась. Будешь беречься — ещё две или три перевязки, а там только в несколько слоёв чистый бинт намотать и дождаться когда струп отпадёт. Так что перевязывай и одевайся! И ещё…       — Что?       — Мой отец, — отчеканил Сяо Синчэнь, — был достойный человек!.. Не горбатый, не кривой, не какой-нибудь… И мать была достойная женщина!..       — Достойный? — глаза Сюэ Ян полыхнули, а в голосе вмиг вместо серебра насмешки зазвенела сталь, — А что, по-твоему, горбатый не может быть достойным?.. Знаю я, что такие как ты, близкие к судьям и шерифа, и маршалам, и прочей дряни думают обычно своим куриным умишком! Если рожей не вышел… или семьёй… или ещё чем, так сразу недостойный? Не человек, так, падаль?..       — Я не знаю, — голос Сяо Синчэня тоже звякнул металлом, а взгляды юношей скрестились что клинки, — кто, по-твоему, не может или может… или должен быть достойным, а кто — падаль, но моих родителей… я не позволю!..       Пару мгновений казалось, что сейчас всенепременно разразиться битва — бойня, незнающая пощады! — но «противник» Сяо Синчэня, с кривой, но грустной полуулыбкой, которую юноше не случалось прежде видеть на его лице, отвёл оружие:       — Да я и не пытаюсь. Надо что ли?.. Уж… — отвернулся и занялся своими бинтами.       Можно было салютовать победу, а вместо этого на сердце заскребли когтистые лапы.       «Мне кажется, — сказал про себя юноша, — он неспроста завёл речь о «достойных». И сразу так разъярился…»       Сяо Синчэнь оставил мальчишку одного, выждал время, чтобы тот мог закончить перевязку и одеться, и вернулся в комнату.       — Мои родители — Сюэ Ян лениво — слишком! — поднял на вошедшего взгляд, — были достойные люди и ты… ты тоже! Что бы неизвестно кто ни говорил, ты — не падаль…       Мальчишка фыркнул:       — Да я знаю! — слишком насмешливо, — Иди уж! Или ещё что скажешь?       — Звёздная пыль.       — Что?       — «Звёздная пыль», Синчэнь — это моё настоящее имя. А… Сяо Синчэнь!.. А Синсин… Меня, правда, так в детстве называли. Мама. И правда, из-за этой сказки. Говорила, что у меня глаза…       — Я же говорил, — перебил Сюэ Ян, — щадила тебя мамка, вот и врала! Глаза… как глаза! — усмехнулся, но голос стал мягче, а взгляд потеплел и скользнул по лицу Сяо Синчэня точно солнечный зайчик…       Душа наполнилась странным, незнакомым доселе волнением и юноша ответил невпопад:       — Верно…       — Что верно?       — Верно… щадила, наверно…       Не признаваться же было: «Когда ты смотришь вот так… серьёзно, без насмешки… и не злишься, а наоборот… если у кого и правда, глаза как звёзды, то у тебя…»       Воду после перевязки Сюэ Ян берёг так старательно, что когда на второй день вечером, вновь собираясь на рудник, вылил остатки в гнутую кружку, та оказалась полна наполовину.       — Вот…       Сяо Синчэнь запротестовал:       — Возьми с собой половину! Мало ли…       Мальчишка вскинул бровь:       — И как я, по-твоему, из кружки во флягу перелью? Это всё равно, что сразу на пол!       — Тогда сейчас выпей! — но Сюэ Ян отмахнулся…       Через полчаса, оставив Сяо Синчэню завтрашний обед и ужин и прихватив все фляги и седельные сумки, он был уже верхом.       Томясь скорой разлукой — внезапно и оттого особенно тяжко — и не решаясь пожать руку на прощание, Сяо Синчэнь потрепал по гриве крапчатого:       — Осторожней! — конь фыркнул, — И ты осторожней, Ян-Ян…       Мальчишка — тоже:       — Кабы ты думал об осторожности — не стоял бы сейчас на улице!       — Хорошо, я пойду в дом… — наверное, так и правда, было бы безопасней. И на сердце спокойней…       — Подожди! — Сюэ Ян сунул руку в сапог и извлёк нож, очень похожий на шило — до того узкий и при короткой костяной рукояти. Такого клинка у него Сяо Синчэню видеть ещё не доводилось.       — Откуда?       Мальчишка развёл руками и пояснил, точно дитяти:       — Есть сумка — в ней должен быть и нож! В каждой! И тебе советую! Бери! На охоту же ты не пойдёшь — свежевать никого не будешь, а с солониной и руками управишься, так что это… — скулы едва заметно побледнели, — На всякий случай… Забирай!       Протянул нож рукояткой вперёд — Сяо Синчэнь не стал отказываться.       — Спасибо.       Бледность сменилась румянцем, и Сюэ Ян пустился сыпать словами:       — И не смотри, что ручка коротка, в ладони хорошо лежит! Если вдруг… не думай! Слышишь? Не думай! Ты же почти доктор, значит, где печёнка знаешь… Знаешь? — Сяо Синчэнь кивнул, — Вот и славно! В печёнку сразу бей! А ещё лучше — со спины зайди и в почку!..       — Надеюсь, ничего такого всё-таки не случится.       Мальчишка хмыкнул:       — Ну как знаешь! — и опять чуть заметно побелел, — А если… на тебя… сюда… наедут… люди… родственничка твоего…       — Если так и правда выйдет… — на душе сделалось муторно. Мысль о помощниках кузена Вэя — мысль о собственном спасении — вызывала удивительно мало восторга, — я не смогу… здесь остаться и дождаться тебя…       — Да и не надо! Просто куда я поехал ты уж им не говори!       Сердце точно пронзили ледяной спицей.       — Ты… — прошептал Сяо Синчэнь, — не собираешься возвращаться?       Сюэ Ян вздрогнул и уставился на него во все глаза.       — Ты за дурака меня держишь?       Истолковать это можно было как угодно.       — Ты не вернёшься?       — Если бы я хотел тебя здесь бросить, оставил бы я тебе такой хороший нож? Да у меня их вообще не так много! Теперь!.. И сюртук мой ещё здесь, а он хоть и драный уже по твоей милости, а денег стоит! И фасоль я бы тоже с собой забрал!..       — Ян-Ян… — Сяо Синчэнь всё-таки поймал мальчишку за руку. Раненой рукой, — будь острожен…       Чужие пальцы затрепетали, но не вырвались — освободились осторожно, на прощание чуть пожав юноше ладонь.       — Рукой-то этой аккуратней… Ну, давай! И в дом иди!.. А то мы тут уже прощаемся, как будто… как будто настоящая девка провожать меня вышла!       Это отрезвило.       «Верно, — сказал себе Сяо Синчэнь, — к чему долгое прощание? Тем более что…»       — Когда ты вернёшься?       Сюэ Ян уже тронул крапчатого за поводья, и конь зашагал, пока неспешно, унося всадника навстречу ночи, ветрам и разлитому в воздухе горьковатому запаху полыни.       — Завтра к вечеру… Нет, скорее в ночь. Постараюсь… Но послезавтра к рассвету точно! И ты… ты уж тоже… осторожней… Синчэнь …