Эпицентр Приключений

Солнечный луч ударил в глаза, стоило девушкам покинуть борт самолёта. Затёкшие мышцы всего тела приятно потянулись, так как из-за перелёта в длительность более двенадцати часов им было суждено провести в мало подвижном поведении. Сеульский аэропорт встречает американок с вполне знакомым гоготом и шумом, от чего приходилось повышать голос, дабы услышать друг друга. Посильнее сжав ручку спортивной сумки, Лорен и Ру двинулись к яркой красно - оранжевой вывеске, выделяющаяся на фоне многочисленных указателей выходов. "Дьюти-фри". Лорен испытывала жгучий адреналин, прожигающий органы, в то время как мысль о том, что они действительно прилетели в Южную Корею без лишней трапезы, подливала масла в огонь. Плечи в возбужденной толпе туристов бились об чужие, а запотевшая ладонь продолжала крепко сжимать ткань сумки. Позвонив Беннет, и озвучив чертово предложение вместе двинуть в Сеул, словно девочки путешественницы из фильма в жанре боевик-комедия, блондинка получила в ответ что-то подобное "с ума сошла? ". Это ни чуть не обидело отчаянную Смит. Подавленную непрочитанными смс в адрес Винсент, резкое высказывание заставило переосмыслить собственные слова. Но идея о самовольничестве так въелась в разум, что не хотела покидать его! Безумные поступки приводят к определенным последствиям. И их в данном случае - незнание, куда направиться после перелета, когда циферблат часов показывал дивные - пятнадцать ноль, ноль. — Очевидно, нам нужно в отель, — произносит Лорен, забрав стакан, наполненный газировкой. — На крайняк можно хостел какой-нибудь снять. — Как думаешь, где сейчас Мари? — спрашивает Беннет, поправив красные взлохмаченные локоны, еле достающие плеча. Атмосфера в мгновение ока тускнеет. Смит тяжело вздыхает, не зная, что сказать. Мари была способной к адаптации и вполне могла выжить в каком нибудь Апокалипсисе. Поэтому, незнание ее местожительства в огромном мегаполисе не сопровождалось страхом или паникой. Просто, они подруги, держащиеся вместе с самых пеленок. Порознь была для них невыносимой. Таблица с высветившимся номером заказа отвлекла от угнетающего миража размышлений. Смит поднялась со стула с непринужденным: — Я принесу... Беннет согласно кивает, подняв на ту благодарственный взгляд, но внезапно цепляется глазами за появившийся знакомый силуэт в нескольких метрах от них. Темные пряди челки, выбивающиеся из-под черного капюшона толстовки, плохо скрытые бинтами разбитые кулаки и больное положение массивного тела, облокотившееся на спинку стула. Тонкие крашенные брови девушки хмурятся, в попытках понять, где именно она видела этого парня с недобрым и суровым видом. " Лифт остановился... — Мари, — слышится ошарашенный голос Беннет, а Винсент озадаченно ухмыляется, махая рукой в знаке приветствия. " Вспомнила! Ру ошарашенно хлопает ресницами, вглядываясь в лицо знакомого брюнета, окрашенное синяками. В голове всплывает некое подозрение, а также затаившийся страх. Ру явно ощущала внутри себя подкатывающее недовольство и отрицание возможной связи подруги и этого... Странного, опасного, побитого парня, явно занимающийся не благотворительностью в свободное время. — А я ему такая "простите" на английском! А он... — Смит махала долькой картошки фри перед лицом, рассказывая о чем-то, смысл чего Ру не успела уловить. — Эй, ты меня слушаешь? — наконец Лорен заметила, что Ру витала в облаках, устремив затуманенный взгляд на столик неподалеку. — Прости, — молвит озадаченно красноволосая. Смущенно взглянув на за молчащую блондинку, она бормочет: — Можешь еще раз? — Ладно! Я, только что, столкнулась с одним парнем. Он кореец, но неплохо говорил на английском, — Смит отпила напиток, и заметив что взгляд зелёных глаз вновь направлен не на неё, громко вздыхает. Повернувшись в определенную сторону, блондинка через плечо высматривает объект внимания подруги, но тут же усмехается. — Так ты все таки видела? — Что? — Тот парень, — указав рукой на столик в радиусе нескольких метров, Лорен не прекращает лицезреть как необоснованная тень мрака покрывает физиономию Беннет. — Это он и есть. Ты смотришь на него и, на его друга, наверное. Ру и вымолвить слова не может. Её грудь что-то сильно и безостановочно волнует, заставляя быть напряжённой словно струна. Беспорядочный вид Лорен, что абсолютно не знает о Чон Чонгуке, лишь подогревает накаленность девичьего тела иностранки. — Подруга, — выговаривает не присуще себе тихим голосом. Лорен в ответ вопросительно вскидывает бровью. — Мари как-то раз сказала нам, что встретила чувака. И, он ей понравился. « — Встретила то встретила, а вот рассчитывать, что у меня с ним что-то намечаться будет, рановато... » — И к чему ты клонишь? — Тот парень, и... — внутри Беннет сворачиваются органы смешиваясь с другими внутренностями в одну неоднородную массу. — Его друг. Он и есть тот, кого встретила Мари. Лорен прекратила потягивать трубочкой Кока-Колу, глядя неверующим взглядом на Беннет. Она, по её мнению, кажется выбрала неудачный анекдот. Не в подходящий момент, и не совсем похожий на анекдот вовсе. *** Холодная влажная ткань коснулась оголённого участка живота, чья кожа при соприкосновении покрылась табуном мурашек. Вызвано это холодном из-за сквозняка, что казалось, в особняке круглый год, или же по вине той мучительной неизвестности, околдовавшая стены дома, непонятно. Мари сверлила белый потолок выделенной для неё комнаты нахмуренным взглядом. То, что она не в состоянии встретить своих подруг, как полагается, медленно изнуряет, доводя до точки кипения. Почему всё сложилось именно так? Поджав обкусанные губы в тонкую линию, девушка невольно вспоминает себя, когда предстоял выбор: наплевать на всё и вся в чёртовой Корее, или же дать шанс своему внутреннему ребёнку, кричащий каждому прохожему и том, что завтра мир станет лучше. Но тогда её поджидал усталый от мерзкой, грязной и до ужаса двуличной жизни, по-прежнему добродушный Чон Хосок. А совсем скоро после перелета она пила кофе, приготовленный уже знакомым Ким Тэхёном, с очаровательной квадратной улыбкой, поддерживающий её идею не шибко афишировано, но достаточно тепло для того, чтобы принять это за одобрение. Получила лёгкие синяки от рук Сокджина, в данный момент обрабатывающий её шов, и наслаждалась совместной работой с проницательным красавцем Чон Чонгуком. У сумасшедших подруг вышеперечисленных привилегий не имелось. Так ещё и Мари лежала обессиленная, со вторым пулевым ранением за последние два месяца. И всё равно в её голове настойчиво прокручивается картина, как бежит с распростёртыми объятиями на двух девушек, крича о том, как она на самом деле скучала и тосковала по их весёлой компании. Фантазия, фантазия, фантазия. Только сейчас, когда не видит по утру широкоплечего парня с выразительными, тёмными, смольными глазами, в коих можно без затруднений разглядеть собственное отражение, девушка осознала что такое неделя разлуки или комы... — Он сорвался, чтобы извиниться? — разрушила гробовую тишину Винсент. Вопрос вырвался с уст самовольно. Сокджин остановился, взглянув на ту исподлобья. — Юнги неплохой парень. Думаю, он и вправду хотел извиниться, — со сказанными словами вновь спокойно ведёт марлей пропитанная антисептическим средством по подтянутому, напряженному животу. — Расслабься. А то, швы разойдутся. — Просто... Алекс не мог допустить, чтобы мы оказались в выигрыше, — Мари наконец выдыхает, видя как Сокджин откладывает все медицинские принадлежности обратно в ящик, что был изначально достанут из-за порыва девичьего волнения. — Это всё подозрительно легко. Вдруг с ним что-то случилось? — Ты держишься на готове. Похвально, — Ким еле слышно усмехается. Мужчина, что прожил тридцать лет в бегстве от криминального и преступного мира, не понаслышке знает, как редко попадается возможность встретиться с искренним человеком, имеющий такие же бесхитростные мотивы. Мари кажется глуповатой девчонкой с незрячим взглядом на полную картину того, что происходит в изнаночной стороне Эпицентра. Однако, своими действиями она медленно убеждает упрямый разум Кима разглядеть в ней нечто иное. Смелость и упорство. — Но, если будешь вечно сопли распускать - не выживешь, — продолжил Сокджин, ненадолго утопив в проскользнувшей мысли. — Пока есть время отдыхай. Тебе не помешает покой и стабильный сон. — Ты обработал мою рану без проблем... Обучался где-то этому? — подметила девушка, опустив края тёмного свитера в болотную, широкую полоску. Резкая навалившаяся сонливость вынуждает прикрыть веки, изредка морщась пульсации в области живота. — В армии, на заказах, на тех же перестрелках, — заметив что девушка целеустремлённо проваливается в Царство Морфея, Сокджин одобрительно кивает, направившись к выходу из комнаты. Всё же, Мари права. Победа в войне с Ман У не могла быть настолько лёгкой. С Мин Юнги наверняка случилось что-то плохое. *** FLASHBACK PARK JIMIN. На двухсотом дне прибывания в психиатрической больнице, Чимин стал замечать за собой некие странности. Что дальше подтолкнули его юный разум к выводу: Шестнадцатилетнего Пак Чимина, бывшего ученика средней школы Сонджу с клеймом безумца больше нет. Произошло это из-за, наконец, сломившейся детской души подростка, или очередного избиения проводами, он не понял. На самом деле, мысленно Рыжий давно установил рамки, в коих принял решение верно дожидаться благословенной смерти. Ведь, раз такие безжалостные существа, называющие себя докторами, без укола совести продолжают измываться над его истощенным телом, есть вообще свет за стенами больницы? Есть ли смысл верить в чудо из сказок? Пак Чимин с рыжей копной волос похоронен на грязном кафеле палаты номер девяносто пять. Напевая бледными губами сонату, парень черкает на стене мелом кривую линию, перечеркнув такие же кривые четыре полосы. Рисуя первые полосы на обшарпанной поверхности год назад, в намерениях Чимина не было определенной цели - дождаться чего-то. Он не помнил дату рождения, или когда праздновалось Рождество. Сменяемые картинки за окном здания были единственным ориентиром во времени. Увядшие кусты и осыпающаяся листва с голых ветвей сменялась сыростью и плесенью в углах потолка его комнатушки, а после наступала пора мерзкой слякоти. «Ты все еще хочешь распускать руки, щенок?» — Спрашивали они. И каждый раз, после заданного вопроса остающийся без ответа по костям, обтянутые бледной кожей, проходился не щадящий удар. Чимин беззвучно усмехается, слыша позади скрип ненавистной двери. Кладет мел на хлипкую полку подрагивающей рукой и, не поднимая взора стеклянных глаз, понимает, что все те пройденные мучения привили ему привыкание, несвойственное ранее. Начиная от еды, что походила на отходы для скота, и заканчивая теми препаратами в сумасшедших дозах. Привык к оскорбляющим фразам вслед, привык к сонатам Шекспира и трепетаниям чокнутых старух. Шелесту не самых свежих газет и запаху гнили. Он больше не боялся "топи", как прозвали эту процедуру псих больные. Не боялся проводов и галлюциногенов... Поднимая глаза, не спеша, Чимин видит носки начищенных туфлей. После - классические брюки темного цвета. Не белые! - пронеслось в мыслях подростка. Строгий пиджак с вышивкой каких-то инициалов бренда идеально подчеркивал стройность тела неожиданного гостя. — Привет, — прозвучал голос молодого мужчины, солнечно улыбающийся супившемуся Чимину с угрюмо нахмуренными бровями. — Я Чон Хосок. А как зовут тебя? Пак раскрыл глаза, все еще прибывая в странном предвкушении подвоха. Все не так! Все должно быть по-другому! Где белые халаты и провода? Это, должно быть, розыгрыш, и уже через несколько минут Клоунады он будет мычать себе в ладонь, сдерживая рвущиеся крики боли. Они не любили шум. — Понимаю. Ты не обязан мне доверять, — мужчина с острыми чертами лица, покрытое еле заметной щетиной в области челюсти, и янтарными глазами, под одним из которых красовалась татуировка креста, понимающе улыбнулся. — Я Чимин, — тихо и с опаской проговаривает рыжий. Он вглядывается во внешность человека, назвавшийся Чон Хосоком, ища всякую ложь. Но ее не было. Лишь добрые и беззлобные глаза русоволосого незнакомца в смокинге. — Привет, Чимин, — Хосок делает аккуратный шаг вперед, а тот продолжает сжимать белоснежную рубаху, в волнении ожидая продолжения. — Пора домой. *** THE END FLASHBACK. Шквал эмоций с примесью гнева и брошенности навалился сплошным комом. Чимин крепко сжимал зубы, до неприятного скряга, не давая отчет своим действиям в вышедшей ситуации. Им управляла забытая паника, походившая на сумасшествие душевнобольного, справляться с которой помогал ему Хосок. То, что отчаянно пытался забыть юноша, ища утешение в срывах на чужих костях, всплывает наружу, нанося удар в спину. Неимоверная боязнь одиночества кривит рожицы, насмехаясь над испуганным и одновременно озлобленным лицом Чимина, минующий выученные повороты бойцовского клуба. Глаза противно щипали вот-вот наровясь выронить пару кристальных капель. Заявление Винсент о настоящих мотивах Детектива заставило сердце биться в ненормально частом ритме, и посмотреть в глаза предателя столь ядовито, что это вынудило Намджуна в опаске сделать шаг назад. Все потому, что Чон Хосок стал для него в раннем возрасте тем самым первым лучом теплого солнца в грохочущем шторме. Непокоримый пример в глазах младшего, готовый подставить свое тело в момент жестокой схватки - за решеткой. Это событие не просто потрясло рыжеволосого, оно разбудило в нем тех стражей, готовые биться и проливать кровь. Раскрыв двери, Пак замечает босса, раскинувшийся за столом своего "богатого" кабинета. — Какого чёрта? — зло вырывается у парня, понимающий, что Ман У явно не решал в данный момент накопившиеся проблемы их бизнеса. Кулаки сжимаются, встретившись с бесстыдными серыми глазами. — Какие люди в Голливуде! Я уж подумал, что ты с теми отбросами всерьез решил кинуть меня, — мужчина усмехается, но что-то в его тоне заставляет Чимина напрячься. — Кончай дурака валять. У меня для тебя дело. Безучастность и обыденность испанца не на шутку раздражает и без того нервного юношу, в какой-то момент почувствующий стыд, охвативший тело липким, неприятным вакуумом. Вот оно... Это испытывал Чонгук, встречаясь с ним? — Сначала ответь мне, блядь, на один вопрос, — Пак склоняется к столу, возвысившись над Ман У, что спокойно закурил дымящуюся трубку. Обозлившееся лицо рыжеволосого окутало табачное облако. — Какого чёрта Хосок в обезьяннике делает? — Чимин-а, поубавь пыл! — Пэк закинул ногу на ногу, не сменив задиристого настроя, что лишь подливал Огнева в раскалённый котелок Чимина, в котором успешно балансировала злость и гнев, несправедливость напоминающая о себе и тоска. — Хосок сделал слишком много ошибок за это время. Я не стану ему помогать. Брови Чимина поползли наверх. — Ты... Что? Чимин не был тем человеком, что станет молиться за того, кто когда-то при определенных последствиях ему помог. Но тут речь шла о Чон Хосоке! Вытаскивающий из самых дерьмовых обстоятельств, в коих, казалось поначалу, не имелось благоприятного выхода. Действия Испанца ему абсолютно не понятны. — В психушку захотелось, малец? По коже Пака прошёлся табун мурашек, а горло мгновенно пересохло, чуть ли не умоляя о глотке воды. Больница? Хотел ли он туда, после того как чудом покинул зловещее место? В голове настойчиво и без сомнений звучит четкое «нет». Сжав челюсть, Чимин делает несмелый шаг назад, не сводя горького взгляда со старшего. — Так то лучше, — выдохнув густой дым, окутавший стены комнаты, мужчина потирает щетинистый подбородок. — Вернёмся к делу... Приберись в подсобке. *** Эпицентр таил множество грязных секретов, о которых никто не желал распространяться, ведь жизнь своя тому дороже — гласили служащие боксерскому клубу. Спускаясь вниз, по широкой лестнице, ведущая к глубокой темноте, Чимин лишь судорожно вдыхал леденящий ноздри воздух, отдающий сыростью. Также, присутствовал присущий запах гнили и плесени... Переступив последнюю ступень, глаза предательски заслезились из-за резкой вони, похожая на сточные воды, смешанная с испорченной мясной продукцией. Нахмурившись от мысли, что ему придется избавиться от причины этой отвратительной невыносимой вони, Чимин делает медленные шаги. Потянувшись рукой к стене, та находит блок питания. Жёлтый приглушённый свет озарил подвальное помещение. Пак подозрительно сканирует знакомые стены, по-прежнему запачканные алыми кровоподтёками, и вдруг громко чертыхнулся, заметив молниеносно пробегающую мышь. Маленькие капельки пота выступили на побледневшей коже, а сердце забилось чаще. Ничего. Запустив пятерню в взлохмаченную рыжую шевелюру, Чимин выдыхает. Здесь не было ничего, что могло подтолкнуть его к необдуманным решениях, крутящиеся в голове нарочито и упрямо. Развернувшись к выходу, Пак внезапно округляет глаза, остолбенело застывая на месте. Застывая как и трепещущее сердце. Сузившиеся зрачки дают обзор рассмотреть в пустых глазах ужас и шок. — На самом деле, я застрелил его и бросил прям в палате, — над ухом прозвучал хрипловатый голос Ман У, от чего Чимин вздрогнул. — Но потом я подумал: неплохо было бы преподать урок? И теперь он здесь. Бездыханная туша Мин Юнги лежала на холодном бетоне. Мятные локоны как никогда тусклы, бледная, сахарная кожа посинела, а сквозь сквозное, раздробленное, рваное отверстие во лбу виднелись просветы. Чимин отшатнулся, перестав ощущать контроль над своим телом. Руки задрожали вместе с веками, бегающие от окровавленного бетона и неживого тела Юнги. Страшные язвы покрывали худые запястья, напоминая о бывалых зависимостях юноши. « — Возвращайся к ужину. »

Какого черта ты не вернулся, Мин Юнги?

*** Еле слышимый гул голосов, доносящийся с первого этажа, побудил девушку разлепить веки, мгновенно направив прищуренный взгляд к настенным часам, бьющие половину шестого. Тихо ахнув от такого расклада, Мари тянется к телефону, что мирно лежал под боком. Входящих вызовов и сообщений от подруг не было. Немного потупив задумчивый взор на пустующий чат, пальцы неуверенно набрали текст, после нажав кнопку «отправить». Гложущая совесть просыпалась вместе с телом. Что с девочками? Где они сейчас находятся и как переживают содеянное? Винсент относилась к тем людям, что принципиально тыкали пальцем в ошибки окружающих себя людей, проговаривая фразу: Только человек решает, как ему поступить. Виноват будет также он. Исход зависит от того, насколько постарались сделать его благоприятным. Но в данной ситуации Мари, попросту говоря, разрывалась, метаясь меж двух огней: Наплевать на свое здоровье и броситься к ним ведь они сделали этот смелый, хотя вместе с тем глупый шаг из-за нее. Или оставаться в бесконтрольном нервозе, дожидаясь звяканья уведомлений. Скрип линолеума вырывает длинноволосую из глубокого размышления. Подняв туманные глаза на вошедшего, та замирает, перестав дышать. Легкие волнующе сжимаются, вызывая колющие спазмы по всем клеткам. Сердце вырывается из груди, а припухшие от сна губы приоткрываются от неожиданности. Тело без трезвого отчета, позабыв о болезненном ранении, делает выпад вперед, чувствуя грубоватые, но не менее теплые руки на себе. Перебинтованные ладони, вплоть до самых татуированных запястий, сжимаются на девичьей талии, сильно дрожа. От желания не причинить невольную боль, или от не верония, что все наяву. Чонгук прикрывает поблескивающие глаза, зарывшись щекой в копне темных шоколадных волос. Он не прекращал ощущать жгучую пульсацию в области лопаток и плечевых костях из-за ран, полученных в последнем бою, но та отошла на второстепенный лад, стоило женским рукам сцепиться на его торсе, и заставить продолжать стоять на ногах. — Я скучала, — дыхание опыляет массивную мужскую шею, покрытую многочисленными ссадинами. Чон, склонившийся над ней словно скала, еле заметно усмехнулся, не убирая перебинтованных ладоней с девичьей талии, так приятно ощущаемая в его мозолистых руках. Этот миг - панацея. Своеобразное вознаграждение за пройденные этапы, полные труда и потраченных сил. Они берут с этих касаний все до единой капли, потому что знают - дальше тяжелее. Мари слышит запах горьких мазей, а уже потом ненавязчивый шлейф одеколона. Это переносит ее на события двухмесячной давности, от чего губ касается улыбка, несмотря на все погрешности их положения. Они всегда возвращаются, стоит только появится на горизонте фигуре брюнета с очаровательно большими смольными глазами и льющейся заботой по отношению к своим старшим, и, к ней. Они всегда будут возвращаться обрывками, крутясь фото плёнкой воспоминаний, пока могущественность тела боксера дарит ей безграничное чувство безопасности, словно купол, закрывающий ее от проливного дождя, нещадно топивший улицы мегаполиса. Воспоминания. — Знаешь... — слышится хрипловатый усталый голос, но с нескрываемой лаской. — Токио прекрасно ночью. Я хочу свозить тебя туда. Это прозвучало сильно, интимно, и так откровенно, что подкосились колени, а по телу прошёлся будоражащий такт электротока. Винсент слабо отпрянула от мужского плеча, заглянув в Чоновские глаза. Впервые в голове девушки мелькает мысль: А что будет дальше? Сможет ли отпустить те воспоминания в дальнее плавании судьбы? Насколько тверды слова Чонгука, ведь понять это самой было непосильной задачей. Он по-прежнему леденящий айсберг, что сбивает мореплавателей, не оставляя выбора, кроме того, как медленно уходить под воду. Ледник, которого аномалией не растопишь. Чья трещина стоит многого. Но Мари никогда не допускала довода, что она и являлась причиной первых трещин. Зря.