Эпицентр Приключений

Декабрьский ледяной ветер уносил табачный дым, что выдыхала девушка. Облокачиваясь на ограждения многоэтажного здания, Мари лёгким движением стряхивает скопившийся пепел, непроизвольно переведя задумчивый взгляд на сжатую упаковку Винстон. Воспоминания плавно уносят её в глубокие размышления. Длинные пальцы всё ещё зажимали не докуреную сигарету, поэтому, встряхнув пепел, Винсент выпускает из приоткрытых губ густой дым. Чонгук помыслив, вновь заговаривает... Из-за навалившихся событий курить хотелось всё чаще, словно утолив жажду, станет проще и легче. Словно "груз" происходящего останется далеко, отпуская разум девушки в спокойное и мирное путешествие. Не будет мучить её бессонными ночами. Прекратит извещать летальный исход порывов её геройства в кошмарах. Геройство. *** FLASHBACK. ONE MONTH AGO. — Геройство? Док, это не свойственно мне, — Выдохнула с еле уловимым раздражением Мари. Суетливый взгляд зацепился за собственное отражение в настенном зеркале, от чего та продолжила мысль. — Я не такая. Люди для меня одна из самых непредсказуемых вещей и, мне бывает страшно от своих слов и действий... Просто, это очень сложно. — Потому что в новинку, — Добавил мужчина, изредка делая пометки в толстом дневнике, который пациенты видят из раза в раз. — Пойдем другим путем. Расстройство, что диагностировали тебе в детстве. Аутизм. Это влияет на тебя сейчас? — Я не знаю, Док, — Мари тяжело вздыхает, наконец поворачиваясь лицом к расслабленному врачу. — Как можно пугаться малейшего шороха со стороны человека, а потом, спустя несколько лет почувствовать чёртово геройство, и желание рисковать собственной жизнью ради других людей..? Не укладывается! — Ты сама ответила на собственный вопрос, — Голос мужчины полон уверенности и частицей гордости за явные продвижения. — «Люди для меня одна из самых непредсказуемых вещей», не подскажешь чьи слова? — Мои, — Девушка прокручивает сеанс в голове, понимая, что это действительно немного, но умеряет её пыл внутри, так как некоторые детали пазла складываются в ясную картинку. — А, как насчёт геройства? — Для героев нет стандартов — облик их может быть самым неожиданным. Проходя испытания, люди часто удивляют сами себя, — цитирует слова Гриллса*, мистер Аддерли. — Буйное детство повлияло на тебя, Мари. А подобные изменения связаны с твоей от природы доброй душой. Способность действовать во благо, не учитывая что прежде, окружающие тебя люди нанесли моральный и, физический ущерб... Это ценно как никогда. *** Стоптав окурок ботинком, Мари последний раз любуется открывшимся пейзажем города. Не из иллюминатора самолёта, когда все растворится во множестве огней, а наяву, ощущая подавленность пробивающая грудную клетку. Виго пленил уютом и наизусть выученными местами. Пляжем, воспоминаниями, пусть и не самыми наилучшими, но они поселились так глубоко, что перечеркнуть это новым этапом жизни было тяжко и болезненно. Покидать Виго на неопределенный срок было довольно смелым решением для девушки. — Неужели мёрзнуть и одновременно губить свои лёгкие, это то чем ты занимаешься перед таким важным днём? Мужской знакомый голос невольно заставил Мари вздрогнуть, оборачиваясь на зов. Лукас выглядел непринуждённо, но так как они видятся не впервые, девушка явно заметила веющее напряжение, с примесью недовольства. — С каких пор ты стал святым? Лукас впредь не делал замечаний по поводу редкого курения, или обожания засиживаться до самой зари на крыше. Мари по истине считала необходимым насладиться этими минутами здесь, а то что Лукас совершенно не разделяет такого интереса, стало причиной недоумения. После той ночи он изменился. Что-то вынудило его измениться. — Что же, раз выдался такой момент, то мёрзнуть нам вместе, — Лукас шагнул вперёд, окидывая Мари любопытным, пытливым, оценивающим взглядом. — Меня все интересовало, то что я увидел. — Что ты увидел? — Вскидывает брови. — В тот день. В больнице, — Кано попытался скрыть укор в тоне своего голоса, но это плохо давалось ему, потому Винсент предчувствовала неладное. — "Гук" в твоей палате! Мари, я, чёрт возьми, даже не имею малейшего представления, каким образом он появился там! И самое главное, как он смотрел на тебя... — Внезапно повышает голос. Пальцы Мари вдруг начали мелко дрожать. От холода или от неприязни с которой он говорил о Чонгуке. Не зная куда их деть, девушка убирает руки в карманы пальто, обрабатывая произнесённое. — Забавно... Ведь он боксёр, чей бой мы пришли смотреть по твоей инициативе, — Мари делает акцент, ощущая как ярость медленно протекает в венах. Кано на смелый ответ не изменился в лице, но учитывая секундное смятение, его решимость растворилась в воздухе также мгновенно, как и табачный дым сигареты девушки. — Видимо есть что-то, о чём я не осведомлена? Так мой тебе совет, Лукас, держи личную неприязнь при себе. И, да, мои отношения никак не касаются тебя. Мари спешно покидает крышу многоэтажного здания, оставляя после себя шлейф духов. Кано наглядно показал ей, как люди относятся к таким, как Чон. Будучи зная ровным счётом ничего, они обязательно заденут, сунув нос не в своё дело. Это изрядно взбесило Винсент, хотя она в свою очередь также знала не так много о биографии Гука. Точнее "поправимое" ничего. Хамское поведение Лукаса, переходящее черты дозволенного. Что сподвигло его на этот приступ недовольства и, в какой-то степени, необоснованной ревности? — Держись от него подальше. — Ненавистно кинул в отделяющуюся женскую спину, зная что та наверняка услышит. *** Капли зимнего дождя разбивались о поверхность глянцевой из-за влаги, панели мотоцикла. Гук опирался на седло бедрами, небрежно крутя мобильный телефон, словно в ожидании чего-то специально не убирал его в карманы брюк. Время от времени хмурился, когда купол заправки не справлялся с усиливающим напором ливня, чьи частицы стекали с крепкой мужской шеи Чона, исчезая за воротником кожаной косухи. Мысли темноволосого кружились в хаотичном танце, вынуждая болезненно жмуриться, вплоть до появляющихся белых бликов, пока мозг не отвлечется на боль, оставляя разум в недолгом покое. Декабрь наступил неожиданно. Он давным давно перестал следить за календарём, но когда беспощадная бессонница вновь изводила его на лучах просвечивающегося рассвета, пальцы потянулись к сотовому. Экран чётко показал ему начало первого, зимнего утра. Солнце не грело, но кофе из заведения Кима стал казаться теплее, чем обычно. Проблемы рассеивались, словно наступило затишье перед бурей. И он прекрасно знал, что его правота на этот счёт губительна. Голова раскалывалась на мелкие осколки. Последствия похождений в ночной клуб не увенчались пользой, лишь создав еще больше не желания покидать прохладную постель. Когда голову постигла идея проветриться, небо ожидаемо встретило унынием, от того хотелось вернуться в номер отеля. Запереться на все чёртовы замки, трусливо прячась от всех. Окружающее его место было скудным, блеклым, серым, бесцветным. Ведь наступила Зима. Измерение посвященное непонятному состоянию, и уж точно не предстоящему рождеству. Вибрация. Чонгук незамедлительно поднимает трубку, нервно ведя языком по пирсингу на губе. Знакомый голос пронзает слух, и казалось, отдался эхом. — Юнги нашли... И Намджуна сдерживать всё тяжелее. У тебя несколько минут, — Хосок говорит устало, и темноволосому не нужно догадываться, что сейчас он потирает переносицу, кусая щёки. — Если ты не приедешь, то Чимин вкатит ему меф, и я не буду его останавливать. — Понял. Разговор прерывается, и тогда Чон взбирается на седло ловким движением, заводя мотоцикл. Не останавливается, хоть и видит как усиливается ливень. Визг резины звучит оглушающе, в конце концов его фигура скрывается за поворотом пустующей автострады, набирая скорость. *** Тело металось из стороны в сторону. Пожирающее чувство собственного ничтожества и словно разрастающая дыра в сердце не давала возможность уловить нить реальности. Утягивающая пропасть в никуда хватала его клешнями, не давая здравию проявить себя. Намджун стремительно его терял, глядя на синее тело Юнги, покоившееся на диване пентхаусе. Синее, безжизненное, обмазанное запекшейся кровью. Ледяное, с ранами, будто терзали все ночи напролет. Ким предполагает так оно и было. От того не легче. Нихрена не легче. Хосок, чьи нервы также успешно опускались на нули, старался держаться, хотя атмосфера накалялась с каждым чертовым соприкосновениям стекла о стену, брошенное руками Намджуна. Он был не в себе, и все остальные присутствующие в гостиной понимали это также хорошо, как и сам коп. Безумие. Злоба. Гнев. Стоя над не двигающимся Юнги, мужчина хотел искренне верить, что вата с перекисью облегчит страдания. Пульс был. Слабый. Но был. Из-за него Нам всё ещё прибывал в истеричном, но существенном состоянии. Раздражая всех. — Блядь, не прекратишь топтаться, я собственноручно сверну тебе шею! — Чимин с выдохом опустился на кресло, не прекращая буравить копа взглядом полный ненависти. Рыжеволосый плохо соображал, что происходит в этой гребаной, но знакомой гостиной. Его мятое лицо олицетворяло эстетику прошлой ночи, которой Пак забывался, по горло наполняясь фантомными эндорфинами. Тогда он не предполагал, что через несколько часов объявится Хосок, сказав лишь краткое: — Собирайся, придурок. У нас дело. — Больница. Ему нужно в больницу... Чёрт, чёрт, чёрт! Колени Кима предательски подкосились. Кулаком ударяет по паркету, на котором виднелись алые капли, ведущие к дивану. Всё в крови его товарища. Его якоря. Его незаменимым на протяжении долгих лет пересмешником. Вещи которые они сотворили не имели смысла, и порой несли нарушение закона, но что теперь? Что, чёрт возьми, теперь? Ким Намджун, ты всё ещё честен с погонами на полицейской униформе? — Не буду врать, но скорее всего у него случится нагноение раны и, тогда... — Молодой мужчина, лет тридцати, что сидел к мятноволосому ближе всех, окинул зал сочувствующим и одновременно обыденным взглядом. Нам был готов захлебнуться этими словами. Только не так. Только не новые смерти. Потому что они знали. Поголовно. Ничего не случается просто так. Каждый шаг Ман У сопровождается обильным следом чужой крови, которую проливают каждый, будучи замешанным в его дела хотя бы малейшим образом. Юнги усидчиво обходил его стороной, но даже так понёс такую боль, что парализовала конечности от осознания. Кто он такой, Пэк Ман У? Дьявол в преисподней, или просто психически больное существо? — Если бы могли, — Отвечает Хосок Киму, делая несмелые шаги к нему, но непроизвольно останавливается, слыша рев мотоцикла за окном. Чонгук. *** Лорен медленно тянула губами смузи купленный в Дьюти-Фри, поглядывая боковым зрением на подругу. Органы внутри сжимались с каждым часом. Приближался ответственный момент регистрации и нужного рейса. Люди что всё подходили к стульям ожидания наводили суматоху, превращая атмосферу в хаос. Смит вздрогнула, чувствуя холодную ладонь на своём плече в поддерживающем жесте. Смотрит в знакомые серые глаза напротив, тяжело вздохнув. « — Мам, это всего лишь неделя! » Лорен ненавидела прощаться. Это меланхоличное чувство разрывает душу на тысячу ошмётков, навязывая скудные мысли даже после того, когда человек которого ты провожал покинул стены аэропорта. В конце ты остаёшься наедине с мучительным ощущением брошенного ребёнка, хоть и можешь знать, что это не так. Это вынужденный и внеплановый рейс. Операция Флорида... « — Детка, я буду скучать, повесились! » — Не забудь первым делом купить новую симку и выпить магний перед сном! Не забудь позвонить мне, и... — Замечая как темноволосая поднимается с места, выискивая на экранах объявленный рейс, Смит начинает высказывать все свои накопившиеся мысли, боясь упустить хоть что-то. Ведь может станет поздно. Ведь есть вероятность, что это последняя встреча, не смотря на то, что Винсент уверяла об обратном. — Эй, всё нормально? — Заметив что та вдруг замерла, интересуется Лорен. Лорен стояла недалеко от Мари и двух чемоданов. Её выражение лица спокойное, без намёков на переживание от предстоящего рейса. Смотрит на темноволосую не отрываясь, не веря что это действительно происходит. Они действительно играют спектакль, так по мастерски, что не замечая того, сама начинает верить в происходящее. — Мам, это всего неделя! Она пролетит незаметно, и оглянуться не успеешь, как мы вернёмся. Мари смотрела на девушку беспрерывно. Перед глазами проносится все моменты, прожитые бок о бок. Тогда, когда они будучи двумя глупыми подростками, познавали мир с помощью самых неординарных способов. Тогда, когда снимали короткометражные фильмы про походы на пляжи, и пересматривали их тоже, будучи вместе. — Абсолютно, — Промолвила темноволосая тихо, делая шаг к девушке. — Я позвоню. Позвоню, знаешь ведь? Женские тела соприкасаются, не оставляя дистанции между собой. Руки друг друга сцепляются на спинах, сжимая друг друга в тиски. Слёзы брызжут из светлых, голубых глаз, стекая по впалым бледным щекам. Всё продолжают это отчаянное безумие, не обращая внимания ни на что. — Ты сказала Ру о Флориде? — Спрашивает светловолосая, разрывая объятия и поспешно вытирает ладонями глаза. — Да... — Отвечает, и хмурясь продолжает говорить: — Она ведёт себя странно и отрешённо в последнее время, и не отвечает на звонки... — Не волнуйся об этом. Сосредоточься на Сеуле и... — Лорен, позаботься о себе. В этот момент Смит поняла, что настало время. Мари клятвенно улыбалась, шагая к стойке регистрации. Не отворачивалась, создав зрительный контакт с Лорен, что провожала отделяющуюся подругу до самых дверей. И до тех пор, пока Барселонский самолёт не взлетел, с каждой секундой поднимаясь в небо выше. Мари покинула Испанию. *** Чонгук потирал шею, сонно причмокивая отекшими губами. Ему удалось насладиться крепким сном вдоволь, но слабость во всём теле по прежнему мешала чувствовать себя здоровым и готовым принимать участие в обсуждении чего-либо. Эта недееспособность губила тело парня с каждым годом всё стремительнее. Становилось хуже, будто ему не двадцать пять, а все полные убийственные шестьдесят... Ступая голыми стопами по холодному паркету особняка, Чон медленно направлялся к столовой. Дабы освежить горло, что жаждало освежающим стаканом воды. В прочем, именно по этой причине он и пробудился столь рано. Дом оснащался глухим лунным светом, создавая длинную тень. Царила мертвая тишина, и лишь скрип ступенек, по которым передвигался Гук, нарочито прерывал её. — Тебе стоило выспаться, — Хрипловатый голос прозвучал из темноты. Гук нахмурился, включая лампу, размещённая над конфорками плиты. Голубовато-серый свет позволил парню разглядеть лицо Хосока, сидящий за кухонным столом сложив руки в замок. Его глаза опухли, и темные круги под ними говорят о многом. Даже если без слов, младший отчётливо слышит мольбы Хосока о желании прекратить это всё. Паралельно с этим, он бессилен. Был. — Могу сказать тебе о том же, — Чон наполняет стакан водой. Осушает одним глотком, всматриваясь в старшего. Собран, хоть и помятая физиономия говорит о недавнем пробуждении. Ключи от автомобиля зажатые пальцами. — Собрался куда-то? — Намджун не в состоянии сидеть за рулём, поэтому... — Поэтому, что? — Хмурит брови, языком цепляя пирсинг. — Мари прибудет в Сеульский Аэропорт через несколько часов. Я буду должен встретить её, но... Изначально это был должен сделать Нам, — Объясняет Хосок, наблюдая как рот темноволосого открывается, но не издает и звука. Он определено впечатлён этим известием. — Они договаривались об этом ещё давно. — Почему не попросил Тэхёна, или... — Гук не договаривает, так как вдруг понимает, какую чушь городит. Разумеется, он не имел права заявляться в аэропорт, когда за его затылком наблюдают множество глаз, от которых не скрыться. Но Тэхён вполне мог оказать такую услугу, и вместе с тем вызывать подозрения у сотрудников Эпицентра, и самого главного аспида. Пэк Ман У. — Я должен. Именно я был тем, кто позволил ей остаться в больнице. Чонгук, я даже не заставлял её бежать прочь... — Хосок с сожалением прерывает неловкое молчание, видя как тонкие пальцы боксёра с силой сжимая пустой стакан. — Ладно. Просто, побудь здесь. В случае чего, Чимин всё ещё держит меф у себя в кармане... « — я правда благодарен, и надеюсь, в будущем мы встретимся в более светлой обстановке. » Мужчины одновременно прыснули смешком, зная для кого покоиться доза препарата. После чего старший поднимается, похлопывая ладонью по сильному плечу бойца. Напоследок тихо молвит: — Сокджину можно доверять.