Одно светлое чувство

      Сначала дождь шел вперемешку со снегом, но, еще до того как земля успела покрыться тонкой белой пеленой, он иссяк, оставив висеть в воздухе холодную морось. Благородное собрание под окнами особняка Мрагори заслуживало того, чтобы быть представленным, так что свиток над левым плечом Ширы развевался, подобно стягу, и Грег едва успевал читать всплывающие на нем строки.       «Та высокая женщина с «тучей» на голове и «молниями» на лице — главная пророчица, мастер Церера. Ее не стоит опасаться: она добра и справедлива».       Грег повернул голову и увидел Цереру, мощным телосложением напомнившую ему Далию, супругу Боджера, а рядом — красивую волшебницу в голубой мантии. Верховный магистр и ее подопечная смотрелись рядом как древняя сосна и юная березка.       «Тот эльф в странном плаще — Келлест Асмодель, Глава Ордена Иллюзий. Кажется, что его больше интересуют перстни, чем политика, но это лишь иллюзия, ха. Он скользкий парень, держись от него подальше».       Грег скосил глаза. Плащ Верховного магистра и в самом деле выглядел странно: под одним углом пылал, как открытый огонь, под другим — переливался золотом, под третьим — словно был сшит из крыльев пестрых бабочек. Меняли цвет и его радужные оболочки, попеременно делаясь голубыми, зелеными, золотисто-карими и чернильно-фиолетовыми. Перстни с кабошонами на изящных пальцах отражали звездное небо, бушующий океан или смущенное лицо собеседника.       Асмоделя сопровождала волшебница в бледно-оранжевой мантии, с двумя косами-змеями, спускающимися из-под капюшона. Время от времени они извивались, улавливая и отражая отблески света.       «Жуть какая!» — подумал Грег и поинтересовался вполголоса:       — А тот, на стрекозмее?       Волшебник в изумрудном тюрбане, получеловек-полугном, не сходил со своего летающего змея с крыльями стрекозы. Издалека казалось, что он сидит на золотом вопросительном знаке.       «Мастер Малик, Глава Ордена Призыва. Скрытный, а потому опасный человек. Говорят, он ничего не делает сам, потому что у него тысяча прислужников».       — Прямо как наш Барадун!       «Широкоплечий мужчина со смуглой кожей и рунами на шее — Серсий Молибден, Глава Ордена Преобразования. Выглядит хорошо, но ему больше двухсот лет. Он великий алхимик, в его честь назвали некоторые вещества. Ты, возможно, слышал о них от Боджера».       Грег ничего такого не слышал, но на всякий случай кивнул.       «Те двое в мантиях цвета морской волны — из Ордена Очарования. Бородач, судя по медальону, его Глава. Для меня это новые лица, поэтому ничего больше не могу сказать».       Шира и в самом деле не знала мастера Руфима, которого Бергал поставил вместо себя, когда занял должность Верховного чародея и Главы Ордена Порядка. Ей было бы интересно услышать, что в далеком прошлом, несколько десятилетий тому назад, Руфим работал в отделе магической экспертизы вместе с Яррисом Златорогом. Хотя Андермун не знала Руфима, Руфим ее узнал и иногда направлял на нее взгляд своих прозрачно-голубых глаз и задумчиво оглаживал бородку.       С момента исчезновения Ярриса прошло около шести лет, и именно Шира Андермун подняла когда-то шум вокруг этого дела. Руфим вел переписку с Церерой, пока это не мешало его карьере, и живо интересовался бывшим товарищем.       «Печальная судьба, — подумал он, качая головой, — вечного изгнанника Ярриса Златорога».       В этот момент Шира нечаянно встретилась с ним глазами, и ей сделалось не по себе.       «Те четверо в фиолетовых мантиях — магистры Ордена Порядка, бывшего Ордена Плетения. Они были преданы Бергалу, а теперь, должно быть, чувствуют себя несколько неловко. Не подходи к ним. Их, как видишь, теперь все избегают».       Грег проникся сочувствием к отверженным, но в любом случае собирался держаться подальше от высокопоставленных волшебников.       «Человек в горчично-желтой мантии — тот, что с медальоном и важным выражением лица — Игрет Кнаг, Глава Ордена Ограждения. В свое время он плел интриги против Барадуна, так что союзник из него так себе. Печальный симпатичный мужчина рядом с ним — полуэльф, то ли Джиллиан, то ли Киллиан. Он вроде неплохой, в народе слывет образчиком морали и хороших манер».       Грег пожал плечами.       «Ну и Хельгара ты знаешь. Вообще-то, Глава Воплощения — древняя, как само время, эльфийка, госпожа Тилестра, но я что-то не вижу ее здесь».       Так как Дидария, высказавшись против Хельгара, скомпрометировала себя и Орден Воплощения в целом, Великие магистры решили не звать Тили в Поход за Барадуном, и Стронхейма это полностью устраивало.       В этот вечер, находясь в центре всеобщего внимания, он чувствовал себя, как жених на свадьбе, только вот невесту, то бишь Барадуна, никак не удавалось выманить из особняка.       — Госпожа Церера, — возвысив голос, произнес Руфим, — к вам, кажется, мастер Барадун питал особо добрые чувства. Сила вашего авторитета…       Прорицательница медленно, но уверенно взошла по ступеням и, вытянув руку, едва не соприкоснулась с силовым полем. Через несколько секунд Церера обернулась к магистрам и объявила:       — Он не хочет, а я не стану его заставлять, — и, усмехнувшись, вернулась к Гвендолин.       — В смысле — не хочет? — возмутился Асмодель. Вдоль ворота его плаща заискрились молнии. — Как можно не хотеть?..       Хельгар поспешил вмешаться.       — Во время своего отсутствия мастер Барадун с головой ушел в добрые дела. Он спас жрицу Акафет, припугнул дроу Верроны, защитил пастухов Синегорья от гарпий — всего не перечислить.       К счастью, магистры в этот момент не смотрели на Грега, в противном случае их могло бы смутить скептическое выражение его лица.       — Не будем лукавить, все мы знаем, как он тяготился вопросами управления и рутиной.       Послышались редкие сдержанные смешки. Хельгар отер со лба холодные дождинки и продолжил:       — Мы видели, к чему привело единоличное правление, так что стремиться к распределению ответственности и власти сейчас — наилучший выход.       — Ответственность-то он охотно делегировал, — проворчал Кнаг, — а вот насчет власти…       — Мастер Кнаг хочет предложить другую кандидатуру?       — Давайте не будем переливать из пустого в порожнее! — вмешался Серсий. — Никто из нас не обладает достаточной силой, чтобы соперничать с остальными.       — Я предлагаю не соперничество, а равенство — Союз Верховных магистров. — Кнаг усмехнулся. — Никто из нас не Барадун, но мы все так или иначе справляемся с доверенными нам вопросами. Я единственный не иду против его воли? Мастер Барадун не желает возвращаться, это очевидно. Не пора ли нам научиться обходиться без Верховного чародея?       Малик покачал головой. Его стрекозмей опустился ниже, позволяя хозяину видеть лица магистров.       — Это сейчас-то? — с сомнением возразил Руфим. Церера неожиданно пришла ему на помощь:       — Континент истерзан войной и экономическим кризисом, а вы хотите обособиться друг от друга? Я знаю, что Барадун — наша надежда, подарок Небес, сердце этого мира! Без него суждено твориться злу.       — Госпожа Церера все еще воспевает своего любимца! — едко усмехнулся Кнаг.       — А у вас, мастер Игрет, кажется, впереди не лучшая неделя.       — Трудно верить вашим предсказаниям с тех пор, как Приливный камень потерял силу.       — Слава богам, моя сила пока еще при мне! А впрочем, заглядывать в будущее тут совсем необязательно — достаточно глядеть дальше своего носа.       — Мастер Барадун, — возвысил голос Хельгар, прерывая перепалку, — обладает необыкновенными способностями, которые сейчас очень нужны, вот и все. Наши проблемы должны стать его проблемами, и тогда, будучи вовлеченным, он решит их едва ли не по щелчку пальцев.       Желающих оспорить это утверждение не нашлось.       — Так вовлекайте, Хельгар, вовлекайте!       — Это была твоя инициатива — что делать дальше?       — Нас здесь явно не ждали!       — Мысленные послания не могут проникнуть сквозь его защитную пелену, — сообщил Киллиан. — И развеять ее не получается.       — А пробовали перекрыть другим силовым полем?       — Если бы она была проницаема для физических объектов…       Чародей, довольный тем, что беседа перешла из русла «нужен ли нам Барадун?» в русло «как нам его заполучить?», отыскал глазами Ширу Андермун и двинулся в ее сторону.       Шира и Грег стояли возле мокрых ступеней крыльца, в рассеянном свете придверного фонаря, с интересом прислушиваясь к спорам Верховных магистров.       — Отказала мне, чтобы все равно в итоге вернуться к нему на службу?       Лучница пожала плечами. Хельгар остановился напротив нее, уперев руки в бока.       — Тем лучше для тебя. Ну, он в самом деле не собирается возвращаться или хочет поиздеваться над нами? Не пожимай плечиками — это не ответ! Ты уже должна знать его как облупленного.       — Пекло тебе в зад! — разворачиваясь, пискнул мимик. Шира пыталась научить Кука менее пикантным ругательствам, но безуспешно.       На свитке возникла надпись: «Барадун занят личными делами. Ему нравится путешествовать с друзьями. Он пойдет туда, где ему покажется интереснее».       — И как же его заинтересовать?       «Спляшите, спойте, устройте драму. Если Великие магистры начнут рвать друг на друге волосы и одежду, думаю, его это как минимум заинтригует».       Во взгляде Ширы искрился огонек насмешки, так что Хельгар угрожающе нахмурился.       — Тебе шутить вздумалось? Я ведь тоже могу сыграть с тобой какую-нибудь шутку — хочешь?       Грег смотрел то на одну, то на другого, не улавливая ни малейшего признака веселья.       «Но это правда сработало бы!» — заметила Шира в свое оправдание, и на этот раз буквы выгляделе мельче, чем обычно.       — Для нас важно сохранить достоинство, что тебе, конечно, трудно понять.       Вспомнив о том, что в башне остался ее сын, Андермун призадумалась.       «Сегодня город будет праздновать Зимнее солнцестояние и Новый год. Превратите праздничное шествие в приветственное. Если народ станет усердно восхвалять Барадуна и зазывать его как спасителя и великого героя, возможно, его большое тщеславное сердце дрогнет».       — Хм!       «Он не устоит перед соблазном сделать этот день легендарным для захолустного городка».       Грег успел прочитать не все, так как предложения на свитке быстро менялись, и заметил, что они уже отпраздновали Новый год вчера, однако его слова остались без внимания.       — Понял, встретим его с помпой, — подытожил Хельгар и добавил мысленно: «Как причудлива природа: такая мощь — в такой пустой башке».       Шира легонько хлопнула чародея по руке, чтобы привлечь его внимание. На свитке появилась надпись: «А что с Бергалом?»       Хельгар невольно оглянулся, ища глазами Гвендолин. Волшебница, заметив его взгляд, сочла это приглашением присоединиться к беседе и приблизилась, небрежным кивком приветствуя лучницу. Стронхейм как раз объяснял:       — Оказалось, он вступил в сделку с демонами и помог уничтожить купол над островами, так что пришлось его низвергнуть.       «И вам хватило сил?»       — Роза помогла нам, — спокойно ответила Гвэн. — Она сама наказала возлюбленного.       Шира взволнованно нахмурилась и взмахнула рукой.       — Как так?! — пискнул мимик.       — Особые чары. Бергал и Роза были обручены: они соединили собственные судьбы в одну. Обратившись навечно в цветок, Роза обратила и его.       Андермун побледнела и отступила на шаг.       «Вот что это было за странное, тревожное чувство! Моя фея исчезла из этого мира?! Гюнн, зачем же ты… почему?.. Конечно, ты не могла выдержать мысли о его преступлении… Связаться с демонами! Предать эльфов! Как он мог и как же тебе было больно!»       Наблюдая за реакцией лучницы, за ее лицом, отразившим переживания, Гвэн не смогла удержаться от новых подробностей — не из жестокости, а из любопытства.       — Бергал прятал возлюбленную от посторонних глаз, но он прятал ее в Калаборе. Чтобы привести Розу в зал заседаний, мне нужно было отыскать ее с помощью ритуала.       Шира подняла голову, не понимая, к чему эти объяснения, когда главное уже сказано.       — Твоя кровь оказалась кстати, так что в конечном счете все это — благодаря тебе.       Хельгар усмехнулся. Он думал, Гвэн стремится уязвить Ширу, но в глазах волшебницы отразились какие-то иные чувства. Чародей нахмурился, пытаясь их разгадать.       Шире меньше всего хотелось горевать перед этими людьми, так что она развернулась и ушла прочь. Грег предпринял слабую попытку ее удержать, но его рука повисла в воздухе.       «Эти волшебники совсем умом тронулись: женятся на цветах! — подумал Грег. — А ведь с кем поведешься, от того и наберешься!»       — Такое странное чувство, — произнесла Гвэн. — Мне… неудобно. Мне совсем не нравится быть такой.       Мысль Хельгара усиленно заработала. В конце концов он спросил осторожно:       — Хочешь что-нибудь для нее сделать?       Ответ волшебницы показался ему печальным:       — Разве я могу? — И Гвендолин, так и не удостоив Грега ни единым словом или взглядом, вернулась к наставнице.       «Опять ты огорчил мою девочку!» — раздался гневный возглас в голове Хельгара. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся и наткнулся на острый взгляд госпожи Цереры.       Поклонившись, чародей поспешил мысленно ответить: «Клянусь, я тут ни при чем!»       Гвэн стояла рядом с наставницей, спиной к Хельгару, делая вид, что прислушивается к разговорам магистров. Из-за холода или по другой причине волшебница быстро подняла руки и набросила на голову голубой капюшон. Наставница возвышалась над ученицей и, стоя вполоборота, сверлила Стронхейма глазами, похожими на два горящих белых угля.       Хельгару по многим причинам не стоило вызывать ее недовольство.       «В самом деле? В прошлый раз, когда она сказала тебе да, ты смял ее, как ураган, и она бежала, спасаясь от тебя, как от бедствия. Неужели ты еще не понял свою ошибку?»       Чародей, никогда ни перед кем не робевший, растерянно развел руками. Грег наблюдал за ним с полнейшим удивлением. Ему показалось, что будет невежливо не ответить, и он воскликнул:       — Да, погодка так себе! Прохладно, не правда ли?       «Я дам тебе совет, но сделаю это не ради тебя. Доводилось тебе запускать воздушного змея?»       Хельгар отрицательно качнул головой.       — Точно! — отозвался Грег. — Зима ведь в разгаре — для зимы это еще тепло.       «Ты отпускаешь воздушного змея, разматывая бечевку, прилаживаешься к ветру и позволяешь ему парить высоко в облаках. Гвендолин умна и свободолюбива — не дави на нее. Она не твоя добыча — не нужно раскладывать капканы и расставлять силки. Надеюсь, ты меня услышал».       «Да, госпожа, благодарю за совет!» — Чародей низко склонил голову, а когда Церера отвернулась, размашистым шагом направился в сторону мэрии.       Грег сначала удивился, а затем приосанился.       — Даже магистры уважают жрецов! Выкуси, Барадун! Я не «неказистый фермер в обносках местного святоши», а настоящий поборник Света и Добра!              Мэр Пикльтона расстарался. Все новогодние украшения, угощения и песни за пару часов были переделаны в атрибуты восхваления Верховного чародея: красочные флаги с буквами его имени («Счастливого Нового года!» никак не хотело складываться в «Слава Барадуну!», поэтому пришлось опустошить запасы золотой краски), самодельные фигуры волшебников (елки, одетые в пурпурные мантии и шляпы), пряники в форме конусов с полями и оды храбрости (по мотивам народных куплетов). Мэр обещал в конце дня заплатить по медной монете за каждый достаточно громкий выкрик имени «Барадун». Громкость измерялась количеством вспугнутых воображаемых голубей (настоящих распугали слишком быстро).       В восемь часов, в утренних сумерках, начался парад. Жители Пикльтона, нарядные, веселые, распаленные бесплатным зеленым пивом из запасов Серсия Молибдена, торжественно двинулись, размахивая флагами и распевая песни, к особняку Мрагори. Впереди них шествовала огромная, размером с настоящего великана, фигура Барадуна — иллюзия, созданная Келлестом Асмоделем. Она размахивала гигантской ручищей, ворочала головой и сияла ослепительной улыбкой в обрамлении кудрявой смоляной бородки.       Надрывая глотку, лучший из бардов пел свою лебединую песнь, после которой рисковал лишиться голоса по меньшей мере на месяц:       

      Самый славный и могучий,

      Раздвигает дланью тучи,

      Наш защитник и спасун,

      Повелитель Барадун!

             Флейтист, смущенный словом «спасун», толкнул товарища локтем в бок и, не отнимая инструмента от руб, взглядом выразил разочарование. Бард задумался на несколько секунд, набрал воздуха в грудь и затянул:       

      В час, когда настанет тьма,

      Есть надежда лишь одна:

      Уповаем всем народом

      На любовь Барадуна!

             Мэр, позади которого раздавалась эта песня, едва не слетел с мула и, обернувшись, погрозил барду кулаком. Тот покраснел, напрягся и выдал лучшее, на что был способен:       

      Птички затихли в саду,

      Рыбки уснули в пруду,

      Темный владыка принес

      Горе, разгром и беду.

      

      Мудрость твоя нас спасет,

      Храбрость к победе влечет,

      Слышу в звучании струн:

      Имя тебе Барадун!

             Барабанщики нашли эту песню чересчур лиричной и недостаточно торжественной, но флейтисты и лютнисты были довольны, а мэр едва не прослезился. Впрочем, у музыкантов оставалось еще достаточно времени на эксперименты, так как воспетый ими могущественный чародей не спешил покидать укрытие.       Пока не наступил рассвет и небо светлело лишь на горизонте, Серсий и Малик устроили огненное представление, а затем подручная Асмоделя заставила защитное поле вокруг особняка мерцать всеми цветами радуги.       Восторги толпы не утихали, но увы, Барадун никак не давал о себе знать, а пробиться к нему с сообщениями не удавалось.       Лишь раз внимательные магистры заметили, как одно из окон первого этажа распахнулось за силовым барьером, и наружу вылетело тело. Его нельзя было распознать из-за плохой видимости, ясно было только, что субъекту придали ускорение, он вылетел в окно, спружинил задом о стену и залетел обратно.       «Наверное, Бригги с Бобом опять поссорились», — подумала Шира. Они с Грегом сидели на ступенях крыльца, подстелив овчинку, которую нашли в доме привратника.       Игрет Кнаг накрыл двор особняка противошумовым куполом, так что магистры прекрасно слышали друг друга.       — Долго нам еще разыгрывать ярмарочных шутов? — желчно поинтересовался Кнаг.       — А по-моему, — вставил Асмодель, поднимая кружку зеленого пива, — премилый вышел праздник!       — Боюсь, до мастера Барадуна долетают лишь его жалкие крохи, — заметил Руфим. — Между тем, рассветает.       — Рассветает, — подхватил чей-то глухой голос, и все обернулись. Хозяин особняка, худой невзрачный господин в темном одеянии с высоким воротом, с достоинством поклонился и приблизился к волшебному собранию. — Мне нужно вернуться в дом, и я готов раскрыть для вас некоторые его тайны. В домике привратника есть потайной ход, ведущий в замок, — я готов показать его одному из вас.       — Почему одному?       — Он ведет сквозь катакомбы, в которых спрятаны некоторые семейные реликвии, и этот путь полон ловушек. Я могу гарантировать безопасность лишь одного спутника. — Мрагори с беспокойством покосился на светлеющее небо.       Магистры, не сговариваясь, посмотрели на Хельгара. Стронхейм не раз пытался убедить Барадуна вернуться, и ни разу не преуспел. Ему не хотелось признаваться в своих неудачах, так что он покачал головой и произнес внушительно:       — Есть человек, которому Барадун полностью доверяет. Тот, для кого его возвращение не менее выгодно, чем для нас. Шира Андермун, подойди!       Шира, удивленно округлив глаза, все же послушалась: поднялась со ступенек и приблизилась к волшебному собранию.       — Будешь вести переговоры от нашего имени!       Асмодель смерил лучницу взглядом.       — Но она же немая!       Магистры заговорили разом. Шира выставила вперед раскрытые ладони, свиток развернулся и на нем появилась надпись: «Я и сама не очень-то хочу! На этот раз пускай идет Грег!»       Хельгар подозвал Грега. Тот, положив руки на пояс, задумался на пару секунд, затем кивнул.       — Идет! Я его друг, так что…       Магистры зашумели, кто-то расхохотался. Жрец смутился и рассердился одновременно.       — Мы с Барадуном старые друзья! Мы многое пережили и чего только не делали вместе: спасали мир, побеждали великанов и даже Темных владык!       — Хельгар, кто этот олух? — хмуро спросил Кнаг.       — Он говорит правду, — спокойно откликнулся Стронхейм. — Так что не советую грубить господину жрецу.       Грег вытянулся во весь рост и даже немного выпятил грудь.       — Что ж… Думаю, нам пора. Пора отправляться, не так ли, господин… Мрачногор?       Он не был уверен, что правильно вспомнил имя хозяина особняка, однако тот как будто не обиделся.       — Прошу сюда!..       Магистры наперебой сыпали советами и просили что-то передать Барадуну, а когда Мрагори и Грег скрылись из глаз, тут же принялись обсуждать возможный исход предстоящих переговоров.       Тем временем Шира незаметно последовала за Грегом в дом привратника. Там с помощью свитка она попыталась убедить Мрагори взять ее с собой, ведь в особняке остался ее сын. Хозяин сначала воспротивился, но затем, увидев, как солнечные лучи заплясали на оконном стекле, быстро согласился.              Никаких катакомб и реликвий, а также ловушек Грег и Шира не заметили на своем пути — только сырой узкий коридор, который в конце концов привел их в погреб.       — Вы, пожалуй, ступайте, — сдавленным голосом произнес господин Мрагори, — а я тут немного отдохну.       — В подвале? — удивился Грег, но Шира подтолкнула его к лестнице, и он послушно начал подниматься.       Их друзья, казалось, так и не покидали гостиную. Барадун расположился в хозяйском кресле со спинкой в виде крыльев летучей мыши. Справа от него на куче сорванных со стен шкур саблезубов похрапывал Боджер.       Бригги и Боб, испробовавшие все виды состязаний, на спор поглощали ливерную колбасу, борясь с тошнотой, подступавшей к горлу. У каждого возле ног стояло ведерко. На столе валялись последние крохи хмельмха, раздавленная клюква, испачканные карты, погнутые монеты, игральные кости, обрывки бумаги и огарки свечей. У Боба были подбиты оба глаза, у Бригги — один и распухла губа. Вязаная шапочка Боба висела на настенном подсвечнике, а маска Бригги была приколота стилетом к потолочной балке.       Барадун, не обращая внимания на доносящийся с улицы приглушенный шум, полностью сосредоточился на игре с наклонным столом: они с Амаррисом по очереди пытались загнать шары в лузы.       — Ну что там? — спросил чародей небрежно, не поднимая головы.       — Привет, мам! — не оборачиваясь, поздоровался Амаррис.       — Там парад в твою честь и собрались все Верховные магистры, — пояснил Грег. — Они просили убедить тебя вернуться в Калабор и снова их возглавить. Похоже, не могут без тебя обойтись.       — Естественно!       Боб, оторвавшись от ведерка, утер рот и спросил:       — Ты ведь станешь снова Верховным чародеем? Было бы неплохо помочь Энег-Тиливерну.       Бригги, заинтересовавшись разговором, также перестала исторгать из себя лишнее.       — Не хочу я снова работать! — отрезал Барадун. — Ха-ха, сдавайся, малыш Дёрк!       Амаррис неловко дернулся, зацепился лямкой за крючок, торчащий из столешницы, лямка оторвалась, и из сумки посыпались елочные игрушки, которые, как заводные, принялись скакать, сверкать и издавать повторяющиеся звуки. Разбуженный Боджер сел на шкурах и зевнул так широко, словно сам был саблезубом.       — Простите! — Юный волшебник выпустил ручки стола и бросился собирать игрушки. — Я практиковался в наложении чар…       Барадун заставил стол исчезнуть, небрежно откинулся на спинку и ручку кресла и подпер подбородок ладонью.       — Мне это неинтересно. Очередные Темные владыки в очередной раз на кого-то нападают, ну и что?       — Тебе же это проще простого! — воскликнул Боб. — Не будь ты задницей!       — Вот именно, — добавила Бригги. — Потратишь недельку своего драгоценного времени, зато выручишь целый народ!       Барадун, насупившись, молчал.       — Он не может, — тихо сказал Грег. — Так ведь?       Чародей спрыгнул с кресла и быстрым шагом подошел к окну. Он схватился за ставень, подергал его и, когда ничего не вышло, обернулся и воскликнул раздраженно:       — Да, я не могу! Из-за того злотрескучего видения, в котором я рассыпаюсь в пыль, отдавая себя миру!       Друзья, за исключением Грега, потребовали разъяснений, но Барадун лишь махнул рукой.       — Я расскажу, — сказал жрец. — Ему приснился сон, что он вкладывает свою душу, меняя мир вокруг. С тех пор Барадун всячески избегает серьезных перемен.       — Это был не сон, а видение, посланное богиней! Жизнь уходит из меня, чтобы оживить Азерим и всех, кто его населяет!       — Ну, дружище, я все понимаю, но такое самомнение… — Боб покачал головой.       — Судя по тому, как горят мое начищенное лицо и прочищенный пищевод, я вполне себе жива, — едко отозвалась Бригги. Боб хохотнул.       — А ты когда-нибудь чувствовал, что жизнь покидает тебя? — полюбопытствовал Грег.       — Один раз я нашел у себя седой волос!       — Да не был он седым! Я лично намотал его на палец — черный он был, черный! Просто светлее других. Ну, коричневый, в общем.       — Это был светлый волос! Как у Боба!       — Он был темнее, чем у меня! — Грег схватился за волосы, словно собирался их вырвать и предоставить в качестве доказательства.       Амаррис смотрел на жреца и чародея округлившимися глазами. Он закочнил собирать игрушки и примостился на краешке сооруженной Боджером меховой горы.       — Так, минутку! — Боджер поднялся на ноги и обвел всех взглядом. — Правильно ли я понял, что мы в шаге от завершения нашей главной миссии, а Барадун вдруг заупрямился?       — Какой еще главной миссии, Боджер?       — О чем ты, Боджер?       — Как это — какой? Вернуть Барадуну пост Верховного чародея, разумеется!       — Но Боджер, — осторожно возразил Боб, — это было в прошлый раз, во время Первого похода Тупоголовых. Сейчас у нас Второй поход, и цели другие.       — Ничего не знаю! — Боджер упрямо выставил руки вперед. — Мы всегда, ВСЕГДА заняты тем, что пытаемся вернуть того парня, — он указал пальцем на Барадуна, — на полагающееся ему место! Меня дома ждут жена и дети, я трачу свое время, и вот, когда мы близки к победе, Барадун начинает упираться? Я что, один здесь помню о нашем истинном предназначении?!       Переубедить Боджера еще никому не удавалось, так что друзья растерянно переглядывались.       — Ах да, — вдруг подал голос Боб, — я вспомнил! Мы ведь в самом деле хотели вернуть Барадуна в Калабор. Война, кризис, все дела… Мы же всегда в итоге спасаем мир, не так ли?       — Точно! — Боджер хлопнул себя по груди. — Спасибо!       — Ну, в принципе… — пробормотал Грег.       — Достойная цель! — усмехнулась Бригги.       Шира открыла была рот, а затем быстро захлопнула его.       Барадун протер глаза и снова их выпучил.       — Вы обалдели?! Я окончательно и бесповоротно заявляю, что НЕ ВЕР-НУСЬ! И Тупоголовые не должны этим заниматься! Все, точка! Разговор окончен! Считайте, я написал бумагу, расписался, поставил печать и спрятал все в сундук, а сундук запер! Для тех, кто не понял, это означает категорическое НЕТ!       После этой бури все стихло: Тупоголовые уныло молчали. Первым заговорил Боджер. Но прежде он схватил двуручный топор, стоявший у стены, оперся на него и недовольно скривил губы.       — Что ж, раз так, — от его голоса повеяло Мертвой мерзлотой, — я отправляюсь домой.       — Пожалуй, — откликнулся Грег. — Я тоже порядком задержался. Пора возвращаться в Медолесье.       — С меня тоже хватит этого дерьма! — Бригги вскочила с места. — Я отправляюсь на Энег-Тиливерн, в зад мне пекло! Эй, Блэйдсонг, ты со мной?       — Чтоб в меня демон заполз и сдох там, да!       Шира пожала плечами.       — В зад мне пекло! — радостно пискнул Кук. На свитке появилась надпись: «А нам с Амаррисом пора вернуться к поискам Златорога».       Барадун обвел товарищей взглядом. Лицо его омрачилось на секунду, но затем в глазах загорелся лукавый огонек, а по губам пробежала улыбка.       — Друзья! — воскликнул он, делая шаг вперед и разводя руки в стороны, словно заключая всех присутствующих в воображаемые объятия. — Я и сам хотел сегодня объявить, что наше великое приключение подошло к концу! Думаю, Тупоголовым нужен небольшой отдых.       — Мы не можем отдыхать, — хмуро откликнулся Боджер. — Миссия не выполнена.       — Да нет же! Тупоголовые всегда побеждают!       — Значит, ты вернешься в Калабор? — удивился Грег.       — Ко-о-оне-е-ечно!       — И очистишь эльфийские острова?       — Ну естественно!       — Ты ведь запечатлел свое категорическое нет на бумаге, — недоверчиво напомнил Грег.       — Ах-ха-ха, ну какие мелочи! Считай, что я сжег бумагу и развеял пепел!       — Там еще был запертый сундук, — напомнил жрец.       — Ну так я взломал его! — нетерпеливо отозвался Барадун.       Амаррис в растерянности посмотрел на мать и, от удивления запамятовав, что прошлым утром истратил все силы, отправил ей мысленное сообщение: «Как он может так быстро менять свое мнение?!»       Шира ответила: «Барадун знает, что, если он сейчас отнимет у Тупоголовых победу, в будущем ему будет сложно снова их собрать».              Защитная стена вокруг особняка исчезла, и до Тупоголовых начали доноситься крики толпы, звуки музыки и пение.       — Эй, Шира! — тихо позвал Боб, подойдя к лучнице. — Мне тут написали… мне надо срочно помедитировать минутку, постережешь?       Шира кивнула. Боб покосился на Бригги.       — Понимаешь, боюсь как бы она… В общем, присмотри за мной! — Он уселся на пол, закутался в плащ и прикрыл глаза.       Барадун тем временем подошел к стене и взмахнул посохом. Кладка разошлась, образовалась брешь, а высвобожденные камни сложились в форме балкончика. Чародей вышел к толпе и сразу же с головы до ног окунулся в лучи славы и море обожания. Его приветствовали Верховные магистры, волшебники, мэр города и весь Пикльтон. Пуще прежнего грянула музыка, и чуть охрипший голос затянул:       

      Славься, о светоч, да здравствуй вовек!

      Оплот совершенств и добра!

      Наш Барадун, лучший из человек,

      Счастливая наша судьба!

             В отличие от Барадуна, эти строки были далеки от идеала, но все же вызвали на устах чародея улыбку. Выкрикнув несколько приветственных слов, встреченных шквалом восторга, Барадун махал рукой добрых две минуты, и только затем торжественно, словно ступая по воздуху, спустился к Верховным магистрам.       Боджер стоял у пролома в стене и смотрел на происходящее сверху вниз, сложив руки на поясе и одобрительно качая головой. Бригги и Грег подошли ближе и встали с ним рядом. Амаррис осторожно выглядывал из-за их спин.       Боб очнулся довольно скоро и выглядел оживленным. Он сделал Шире знак наклониться к нему и извлек из-под полы плаща Золотое яйцо — то самое, которое однажды отдал ему Кукольник.       У лучницы захватило дух. Не веря своим глазам, она коснулась яйца и вскинула на Боба вопросительный взгляд.       — Нашел Пороро в соцсетях. Курочка согласилась снести яичко за пятьдесят новозеландских долларов.       Из его слов Шира только поняла, что Боб отыскал владельца Золотого яйца и выкупил волшебный предмет за большие деньги.       — Курто! Круто! Круто! — пищал Кук.       «Как мне благодарить тебя?» — появилось на свитке.       Боб загадочно усмехнулся.       — Я бы сказал, но ты все равно этого не сделаешь.       — Как красиво! — воскликнул Грег. — Столько порталов сразу!       — Думаю, они все отправились в Калабор, — с видом знатока добавил Боджер.       — Что, прям все? — Бригги глянула вниз, на пустой вытоптанный двор.       Толпа за оградой постепенно стихала, утомленные пикльтонцы разбредались по улицам и домам, зажав в руках цветные флажки, пряники и кружки. Иллюзия Верховного чародея растворилась в воздухе. Тяжеловоз, важно вышагивая, тянул за собой огромную пустую бочку из-под зеленого пива. Мэр, которого подняли сегодня ни свет ни заря, дремал верхом на муле.       — А как же мы? — вскричала Бригги. — Они нас забыли! И где теперь взять портал?       — Думаю, Барадун вспомнит о нас и вернется, когда его силы немного восстановятся, — заметил Грег.       — Конечно, — невозмутимо откликнулся Боджер.       Шира и Боб переглянулись. Сверкнув белозубой улыбкой, эльф выпалил:       — Ставлю сотню новозеландских долларов, что не вернется!