Одно светлое чувство

      Бела коса убегала вдоль берега, и дальний конец ее терялся в волнах. В такую тихую погоду, когда море напоминало безмятежное озеро, коса казалась серебряной полоской, случайно прочерченной солнцем на синей глади. Всего шесть лет тому назад песок был девственно чист, но теперь его попирали мощные столпы из белого мрамора, которым резец мастера придал облик дельфинов. Шесть благородных морских животных стояли на изогнутых хвостовых плавниках, вознося заостренные морды к небу. Над ними без видимой опоры парил идеальный мраморный шар.       Хрупкий юноша, которому едва ли можно было дать четырнадцать лет, сидел, вздыхая, на берегу, подтянув и обхватив колени и разглядывая храм на фоне бесконечного лазурного неба.       — Я думал, корягу вынесло прибоем, — раскатился над его ухом звонкий мужской голос, — а это кто-то живой и сентиментальный! Привет! Не видел здесь милую девушку со светлыми волосами? Такую… ну…       — Неописуемую? Не видел.       — О, узнаю этот едкий тон! Бр-р-р, до ужаса похож на родителей: будто одну фотографию наложили на другую. Ты же Дёрк, да?       — А вы — господин Верховный чародей Барадун? — Мальчик смотрел на собеседника, не моргая.       — Именно! Чем ты тут занимаешься? Там что, кто-то из прорицательниц купается?       — Я устал и нашел тихое место. Резчики уже ушли.       Барадун, прищурившись, вглядывался в синюю воду у подножия храма.       — Всего лишь тень… Показалось. А ты долго собираешься здесь сидеть?       Амаррис поднял на чародея светлые глаза.       — У вас тут свидание? Могу хоть сейчас уйти.       Барадун огляделся по сторонам. Песчаный пляж на десятки футов вокруг был пуст.       — Да нет, сиди пока. Слушай, Дёрк…       — Я Амаррис, вообще-то.       Барадун усмехнулся.       — Допустим. Твоя мама рассказывала что-нибудь обо мне?       — Много чего.       — Наверное, про мои подвиги и великие деяния? Ты ведь знаешь, что я — оплот всего самого доброго и чистого в этом мире?       — Ну… — Юноша дернул плечом.       — В последнее время, правда, наши пути разошлись…       — Я знаю, что вы не спасли моего отца. Но вам это и не под силу.       Чародей поднял брови.       — Оскорбление, замаскированное под оправдание — твой отец был бы доволен. Так и не скажешь, что не он тебя воспитывал.       Амаррис выпрямился, ловя каждое слово.       — Впрочем, и матери, наверное, не до тебя?       — Нет, — удивленно ответил юноша. — С чего вы взяли?       — Тогда где она?       — Прошло всего шесть дней, с тех пор как она отправилась в окрестности Гердона. Ей нужно отыскать кое-кого.       Барадун смерил мальчика взглядом с ног до головы.       — А ты знаешь, что там происходит? Не похоже, чтобы ты волновался.       — Если вы про вторжение демонов, знаю. После исчезновения отца мама стала очень осторожной. Она только встретится со старым знакомцем, чтобы разузнать кое-что.       Верховный чародей скривил губы.       «Да-да, ведь кидаться навстречу пробудившейся Годзилле — верх осторожности!»       — Как зовут знакомца? — вкрадчиво поинтересовался он.       — Она не сказала.       — Слушай, если ты уверен, что с ней все в порядке, чего такой унылый?       — Потому что я трачу свое время! Меня здесь не учат, а держат как щенка или котенка! Не подпускают к библиотеке… — жалобно добавил Амаррис еще по-детски тонким голосом.       Барадун порылся в бездонной сумке и, выудив книгу, швырнул ее прямо на песок.       — Держи. Что-то редкое, но я уже не помню что. Матери не показывай, а то она мне голову оторвет!       Юный волшебник набросился на книгу, как голодная собака на кость.       — Ладно, у меня появилось дело, так что до скорого.       — Спасибо вам!       — Не за что. — Чародей сделал несколько шагов, затем обернулся. — Кстати, ты знаешь, что ты — первое человеческое дитя, родившееся от порочного зачатия?       Амаррис оторвал глаза от книги и несколько мгновений молча смотрел на Барадуна.       — А вы знаете, что вы больше не Верховный чародей и не можете носить этот венец?       Барадун рассмеялся и, махнув рукой, произнес едва слышно:       — Расти быстрее, маленький Златорог. В будущем мне может понадобиться такой друг, как ты.              Опасаясь испачкаться в крови демонов, Шира по широкому полукругу обползла лужу и тяжело оперлась на первую из дубовых ступеней лестницы. Лучница торопилась, но старалась производить как можно меньше шума, чтобы не привлечь еще одну стайку дретчей или кого похуже.       Кук на правом плече жалобно пискнул.       «Не бойся, малыш, — мысленно обратилась к нему Шира, — спрячемся наверху и подождем до утра. Кто-нибудь из авантюристов непременно заглянет, чтобы обыскать дом, тогда и попросим о помощи».       Может, эти заверения и успокоили малютку мимика, но сама Андермун знала, что все не так просто, ведь способность создавать квесты окончательно покинула ее.       Стараясь не оставлять за собой кровавого следа, лучница вползла по лестнице в коридор второго этажа и забаррикадировалась в одной спален, кое-как сдвинув с места сундук с чем-то довольно тяжелым. На мгновение ей показалось, что она слышит едва уловимый звон крошечного колокольчика, но он быстро растворился в шуме терзаемых демонами улиц, проникающем в дом даже сквозь деревянные ставни.       В последнее время над городом постоянно клубились тучи, но теперь, по свежему ветру и похолодавшему воздуху, Андермун почувствовала наступление ночи. Она завернулась в перину, сорванную с широкой дубовой постели, и спряталась в углу на обломках разбитого кресла.       «Ничегошеньки не осталось, — думала Шира, мелко дрожа, — ни зелий, ни эликсиров, ни стрел. Если зацеплю еще пару демонов, мне конец».       Ей было известно, что Тересий Алый Шип — сильный колдун, поэтому Андермун рассчитывала на помощь авантюристов. Даже когда у нее не получилось создать квест, шанс встретить кого-то из приключенцев неподалеку от предводителя культа казался довольно высоким: Шира не знала, что в другой части города началось событие, оттянувшее на себя внимание игроков. Когда Тересий прошествовал по улице Фокусников мимо засады лучницы, она восприняла это как знак судьбы и не удержалась от нападения. Вскоре к бою присоединился отряд неведомо откуда вынырнувших культистов, и Шира поняла, что не сможет победить в одиночку. Придуманный на случай отступления план провалился, так как она нечаянно натолкнулась на двух квазитов. К тому же, перебираясь через полуразрушенную стену, чтобы спастись от погони, лучница спугнула врока. Тот вспорхнул с места и начал виться над жертвой, визгом подзывая сородичей. Шире пришлось, рискуя загнать себя в тупик, прыгнуть в окно одного из домов и молиться, чтобы черный ход не оказался перекрыт или завален.       Пробираясь задворками, она оторвалась от преследователей, но, услышав отчаянный крик о помощи, свернула в боковую улочку и наткнулась на разлом, из которого, как непуганые тараканы, лезли пакостливые дретчи. Помогать уже было некому — оставалось только ретироваться. Увы, целая стая мелких демонов устремилась следом за Широй. Они преследовали ее, нападали, отставали — и все повторялось вновь. Андермун, и без того раненная, никак не могла сбросить этот изнуряющий хвост. В конце концов ей пришлось закрыться с дюжиной дретчей в одном из заброшенных домов и искромсать их, используя Удар Стального ветра. На этом силы лучницы иссякли — но иссякли ли злоключения?..              Остатки света над Гердоном угасли. Шира немного согрелась, и Кук перестал беспокойно ерзать на ее плече.       «Бедолага, тяжелый у нас выдался день». — Лучница улыбнулась сухими губами и осторожно переменила позу. Рана на ее шее, оставленная шипастым хвостом врока, болела и не позволяла поворачивать голову вправо. Порезы и царапины закрылись и худо-бедно обещали со временем зажить, а вот левая рука скрючилась и онемела. Шира растирала ее, но чувствительность не возвращалась.       Несмотря на плачевное состояние, Андермун считала, что ей в большей степени повезло, чем наоборот, ведь она жива. Хлюпая замерзшим носом, Шира унеслась мыслями очень далеко: в прошлое, в Мертвую мерзлоту.       Ей вспомнились горделивые очертания Ледяной башни, кричащие на незнакомцев таблички, утыканная ловушками лужайка под снежным одеялом, серебряная от инея роща… Вспомнилась банька с клубами пара над горячей водой, бочонок эля и ломти ветчины… Шкура йети на низкой постели, стол алхимика за ширмой и загончик с миниатюрными хрюшками…       Окутанная облаком полудремы, Шира все больше растворялась в воспоминаниях, пока перед ее мысленным взором не возникло лицо Ярриса — с морщинами вокруг губ и пронзительным взглядом светлых глаз, настолько живых, что у лучницы от боли затрепетало сердце. В этот миг до ее слуха вновь долетел нежный звон.       Андермун открыла глаза и уставилась на сундук: звук шел оттуда. На своем веку она повидала немало таинственных сундуков, так что очередной распахивать не спешила. Как только взгляд лучницы уперся в обшивку, звон прекратился. Устав прислушиваться, Шира смежила веки и вернулась к прежним мыслям, горьким и сладостным одновременно.       «У него была привычка: смотреть на собеседника пристально, не моргая. Мне казалось, он такой терпеливый, потому что дает другим выговориться… Но на самом деле ему так хотелось поскорее все узнать, что его взгляд срывал слова прямо с губ…» — Шира мягко улыбнулась, и вновь услышала серебристый звон, но на этот раз не повела и бровью.       «Ему не нравилось сидеть спиной к окну или дверному проему — Барадун это тоже заметил и специально старался усадить Ярриса так. Яррис не подавал виду, лишь иногда стискивал руки в моменты, когда держался из последних сил, чтобы не обернуться. Барадун вечно доставал его: менял планы в последний момент, таскал в шумные места, хватал за локоть или пожимал плечо, наклонялся очень близко…       А Тысяча добрых дел? Каким это стало для него испытанием!       Ему нравился распорядок дня. Он прятался в своих привычках, как в уютно обставленной комнате. Барадун смеялся над его привязанностью к одной женщине и так и не смог понять, что Яррис никогда не будет чувствовать себя достаточно свободно с тем, кого плохо знает — а это не удовольствие. Скорее осознать сказанное — скорее ощутить себя в безопасности…»       «Мне нужна твоя преданность!» — Сердце Ширы затрепетало, и сундук отозвался на это нежным звоном.       «Он смог довериться мне и не тревожился рядом со мной… Я же его и погубила!» — Лучница, обливаясь холодным потом, распахнула глаза. Ее грудь часто и болезненно вздымалась, а звук, который она слышала, сделался тонким и навязчивым, как жужжание комара.       «Что бы это ни было, чувствую, хуже не станет!» — Шира медленно поднялась на ноги, приковыляла к сундуку и избавилась от замка с помощью отмычки. Повременив секунду, Андермун отбросила крышку и увидела засохший розовый куст над потрескавшейся землей, на треть заполнявшей сундук. Растение погибало без воды, скрючившись и сморщившись, как тело глубокого старика.       Шира чувствовала, что это необычное растение, и дивилась, как не расслышала раньше в долетавшем до ее слуха звоне мольбу о помощи. Вот только воды у нее не было с самого утра, а сумку сорвали и растерзали в клочья квазиты — небольшая плата за возможность спастись.       «Воды здесь не раздобыть, — подумала лучница, — тучи клубятся, а дождя все нет. Чем же тебе помочь?»       Она почти коснулась сухого листка, и тот вдруг потянулся к ребру ее ладони — туда, где кожу пробороздила глубокая царапина.       «Хочешь моей крови? — удивилась Шира. Растение жалобно зазвенело. — Прости мои сомнения: в мире столько злых существ, которые хотят заполучить мое тело и душу, узнать имя, чтобы мной управлять, и погубить все, что мне дорого. Но я понимаю твои чувства: я сама сегодня думала, что умру, прямо на куче гниющих трупов, разорванная на куски вонючими демонами. Пей — и не обрати мою помощь во зло!»       Всего несколько капель крови помогли растению ожить: один стебелек зазеленел, и на нем тут же распустился крошечный темно-красный бутон.       «Спасибо! — раздался в голове Ширы приятный, но очень слабый женский голос. — Пожалуйста, забери меня отсюда! Я много недель не видела света…»       «Кто ты?»       «Пожалуйста… Я так устала… Он позвал меня и обещал увезти в долину, залитую солнцем до краев… Он говорил, ручьи там звенят, как хрусталь… Он говорил, ему не жить без меня… Я сжалилась, я полюбила, я отчаялась…»       «Хватит, не терзайся. Утром унесу тебя отсюда. Это не обещание — я просто надеюсь».       Прикрыв сундук, Андермун вернулась на свое место и снова зарылась в перину. Мысль о том, что нужно кому-то помочь, придала ей сил. Зная, что цветок читает ее сердце, как открытую книгу, остаток ночи Шира провела не в мечтах и воспоминаниях, а ломая голову над тем, как выбраться из Гердона.              Чуть сдвинув ставень, Шира рассматривала улицу сквозь образовавшуюся щель. Она слышала, как на первом этаже дретчи возродились из собственной крови, разбили остатки мебели в комнате и, не найдя жертв, потоком хлынули на мостовую. Толкаясь, кусаясь и галдя, маленькие демоны убежали на соседнюю улицу, и, судя по визгу, задрали там парочку нерасторопных крыс.       «Нельзя здесь оставаться, — думала Андермун, — но далеко мне не уйти. Нужно осмотреться и разыскать хотя бы одного самого завалящего авантюриста: может, Роза даст ему квест?»       Так часто бывало: удивительные создания и загадочные предметы взаимодействовали с приключенцами.       Оторвав кусок обшивки от перины, Шира аккуратно выкопала розовый куст и сложила его в импровизированный мешок, который привязала к поясу. Лучница вышла в коридор, отыскала лестницу и забралась на чердак, а оттуда — на крышу. Прячась за печной трубой и цепляясь за черепицу, Шира осторожно огляделась по сторонам и, не заметив вроков, приподнялась, чтобы увидеть больше. На небе низко клубились темные тучи, рваные клочья ядовитого желтого тумана перетекали из одной части города в другую и проглатывали целые улицы. Рычание и визги слышались вдалеке, но ни шума сражений, ни криков авантюристов не долетало до заостренных ушей лучницы.       Она выпрямилась в полный рост, держась за трубу, обвела взглядом опустевшие дома и руины и посмотрела туда, где раньше стоял, дразня горожан роскошью, Розовый дворец. Из горла лучницы вырвался хриплый смешок: еще вчера дворец представлял собой груду обломков, а сегодня превратился в любопытную конструкцию, весьма похожую на излюбленный Верховным чародеем неприличный жест.       «Дурак!» — смеясь про себя, ласково подумала Шира, но затем быстро согнала с лица улыбку.       В ее положении добраться до развалин Дворца было куда проще, чем до окраин города, так что Андермун продумала более-менее безопасный маршрут и тронулась в путь. Двигалась она медленно, скрываясь от дьявольских глаз, гигантских щупалец и демонов, летающих и наземных. Один раз пришлось зарыться в кучу битого камня, прячась от отряда культистов; еще с четверть часа Шира просидела под перевернутой разбитой телегой, ожидая, пока квазиты пожрут труп какого-то околевшего животного. Наконец впереди замаячила площадь Героев, чьи покореженные статуи валялись на потрескавшейся мостовой. По площади сновали культисты. Они не обращали внимания на сооружение из мраморных плит.       Подобравшись ближе, Шира заметила, что Дворец разрушен не полностью: часть кладки сохранилась, устоял кусок стены и пола между первым и вторым этажом. На этом дощатом плато с ломаными краями одиноко стояло обитое плюшем кресло. Андермун невесело усмехнулась.       «Скройся хоть за тысячей иллюзий, я знаю, что ты именно там: сидишь, любуешься свысока на смертельные раны Гердона, наслаждаешься превосходством и неуязвимостью. Мне иногда хочется, чтобы ты страдал, как мы, чтобы тебе было так же больно…»       Пришлось обогнуть площадь, зайти к Дворцу с другой стороны и ползти по куче обломков, рискуя провалиться. Когда до кресла оставалось не больше тридцати футов, Шира использовала Туманный шаг и перенеслась. Сквозь иллюзию она увидела перед собой чародея, сидящего в расслабленной позе. Он грыз ароматное яблоко и, заметив лучницу, радостно встрепенулся. Проглотив поскорее сочный кусок, Барадун воскликнул:       — Как мотылек на огонек! Ого, нехило тебя потрепало!       Мимик на плече Ширы принял привычную форму свитка, и вскоре на бумаге появилась надпись крупными буквами: «Дай воды и помоги убраться отсюда!»       Барадун порылся в бездонном кармане и протянул лучнице флягу с водой. Та выпила половину, а остальное вылила на мешок, привязанный к поясу.       — Травма головы? Сочувствую. Кстати, за кем охотилась?       «Тересий Алый Шип».       Чародей присвистнул.       — Понимаю: чем выше положение культиста, тем больше он может рассказать о Владыках. Но не уверен, что Тересий поведал бы тебе историю Кукольника.       Шира прищурилась.       «Ты сам можешь подчинить и допросить его».       — Не-а. Мне нельзя высовываться, тем более рядом с местом моей предполагаемой гибели. Фу, у тебя там на шее что-то… гноится… — Чародей снова запустил руку в карман и выудил пузырек с красной жидкостью. — Полечись!       Первым порывом лучницы было запустить флакон в лицо Барадуну: ей казалось, он нарочно отказывается от любого способа помочь Яррису, — но, поразмыслив, она все же выпила зелье. Рана на шее затянулась, порезы и царапины исчезли без следа, левая рука задрожала и постепенно обрела чувствительность. По ней бегали противные мурашки.       — Я перенесу нас, куда пожелаешь, только сначала подышим воздухом.       Андермун невольно обвела взглядом умирающий город.       — Меня беспокоит кое-что, — Барадун смотрел на лучницу, склонив голову набок, — твое непомерное желание отправиться на тот свет. Не торопись возражать! Ты, конечно, всем говоришь, что спасаешь Ярриса, но твои поступки свидетельствуют о намерении поскорее сдохнуть.       Шира, скривив губы, покачала головой.       — Чувствуешь себя виноватой, знаешь, что он страдает, и пытаешься разделить его страдания — естественное желание. Для влюбленной дурочки. Спокойно! Я еще не закончил. Ты считаешь меня скотиной бессовестной — и отчасти так и есть, — но мне правда нравился Яррис. Однако, как это ни прискорбно, я уверен, что его уже не спасти. Стоп! Пожалуйста, без рук! Ты тоже мне дорога, и я не могу смотреть, как ты убиваешься — в буквальном смысле слова! Клянусь тебе, если появится хоть какая-то надежда, я первый прибегу на выручку старине Златорогу, но пока об этом и речи не идет. Прекрати эти идиотские вылазки за сектантами! Ты не ахти как хороша в бою, и никогда не была хороша — поэтому я использовал тебя для других целей. У тебя правильно подвешен язык, ты располагаешь к себе людей — но не теперь, с этим твоим дурацким обетом молчания. Ты получила сокрушительный удар, стоит ли удивляться, что твоя логика перекосилась? Не делай то, в чем ты плоха, и не отказывайся от того, в чем ты хороша. Это глупо.       Шира молча смотрела на чародея, пока ее взгляд не сделался холодным.       «А ты чем собираешься заняться?»       Барадун откинулся на спинку кресла.       — Ничем. Необязательно быть Верховным чародеем, чтобы наслаждаться жизнью. У меня есть золото; могущество и божественная красота остались при мне — все отлично. А власть… это такие заморочки. В конце концов, я всегда тяготился обязанностями.       «Превратишь свою жизнь в бесконечную гулянку?»       — Отличная идея! — зеленые глаза Барадуна сверкнули. — Мне как раз нужно хорошенько отдохнуть!       «От чего?»       Чародей поперхнулся.       — Я же был на волосок от смерти!       Лучница выразительно подняла брови.       — Кстати, могу и тебе дать денег. Хочешь? Только скажи.       «Это непременно закончится какой-нибудь просьбой».       — «Скажи» — это и есть просьба. Открой рот и постарайся, чтобы из него вылетели членораздельные звуки. Так я пойму, что мои нравоучения не пропали втуне.       Шира хмыкнула. Барадун сокрушенно покачал головой.       — Значит, продолжишь самоубийственные эскапады?       «Я не пытаюсь умереть! И чувство вины давно отошло на второй план. Мог бы лучше меня понимать после стольких лет, если бы интересовался кем-то кроме себя».       — Тогда все еще хуже! Ты не умеешь рассчитывать силы!       «В свете последних событий спорить с этим сложно…» — Плечи лучницы опустились.       Барадун задумчиво потеребил короткую бородку.       — Я подскажу тебе нужного человека, если перестанешь убиваться об высокоуровневых игровых боссов…       «Ладно!»       — Мы знакомы по старой квестовой цепочке, и он меня терпеть не может, но с ним можно договориться. Это дворф по имени Хазро Сердцеед, и прозвище свое он получил отнюдь не за любвеобильность. Живет высоко в горах, а точнее, на склоне той самой горы. Если помнишь, другая ее сторона обрушилась и завалила ярмарку. Хазро поклоняется одному из Темных Владык — имя не вспомню, там язык свернешь; он злой, но умный мужик, так что знает тех, кому служит. Кстати, твой типаж — смотри, не влюбись! — Барадун усмехнулся, но Шира жадно вслушивалась в его слова, не обращая внимания на шутки. — Хазро заключает сделки, такие же коварные, как у существ с Плана Теней, так что будь осторожна и не продай душу ненароком!       Андермун серьезно кивнула. Чародей цокнул и пробормотал:       — Вот рассказал — и сразу же пожалел… Ты ведь точно сглупишь! Обещай, что не пойдешь одна!       «Обещаю! Спасибо тебе!»       — Да уж не за что, поверь! Лучше прийти к нему не с пустыми руками, хотя у тебя и так много того, что он может захотеть…       В глазах Ширы зажегся мягкий свет, но Барадуна это не радовало: теперь он действительно чувствовал себя скотиной и даже протянул руку, чтобы использовать заклинание «Подарок болтуна». Лучница неожиданно повернулась. Впервые за долгое время на губах ее расцвела настоящая улыбка, и рука Барадуна повисла в воздухе, а затем медленно опустилась.