Одно светлое чувство

      Люди, в отличие от богов, нуждаются в объяснениях, поэтому Шире Андермун пришлось собрать волю в кулак и, позаимствовав у сына один из его свитков, облачить переживания в словесную форму. Амаррис, прочитав несколько прыгающих строк, поднял на мать глаза.       — Мастер Яррис пропал?! Он не вернется?!       Шира, взволнованно нахмурившись, пожала плечами и постучала кончиком указательного пальца по бумаге.       — Хочешь найти его? А ты сможешь?       Шира опустила глаза.       — Будешь молчать семь лет, чтобы Мать Маэдра помогла тебе? — Худая рука задрожала, щеки покраснели, и мальчик выпалил: — Но это какая-то глупость!       Бросив свиток на стол, он стремительно вышел из комнаты. Спрятавшись на чердаке за сундуком с зимней одеждой, Амаррис проплакал добрых полчаса, а затем впал в печальную задумчивость. Его вернули к реальности хлопья отвратительной пыли, налипшие на штаны и рубашку, и необходимость обратиться к маме за помощью.       Следующим, кому лучница принесла горькую весть, был Артемис. Для него Шира составила более сухое послание, без «прости, мой дорогой» и «сыночек, мне очень жаль». Глаза старого эльфа не увлажнились ни единой слезинкой — наоборот, он как будто оживился и со словами: «Я знаю, что делать! У меня есть распоряжения на этот счет!» — поспешил в одну из верхних комнат и вернулся с запечатанным свитком в руках.       На секунду в Шире затеплилась надежда, что Яррис и в самом деле способен предусмотреть все и вытащить себя из любой ситуации, но, сорвав сургуч и с трепетом развернув бумагу, лучница обнаружила завещание, причем довольно лаконичное: «Я, Яррис Златорог, магистр Ордена Воплощения, оставляю все, чем владею, моему сыну, Амаррису Андермун».       — Знаю, что хозяин еще может вернуться, — пояснил эльф, — но он сам просил не ждать.       «Просил не ждать? — с болью подумала Шира. — Неужели Яррис что-то предвидел? Гвэн могла предсказать!.. Я должна написать ей!»       — Вам придется решить, что делать с волшебными вещами и ловушками по всему дому. Мне ничего неизвестно о тайниках, могу лишь указать опасные места, которых велено избегать.       Андермун кивнула в знак благодарности.       Тем же вечером она вложила завещание в руку сына и села рядом, раскрыв на коленях блокнот и приготовив карандаш. Лицо Амарриса оставалось серьезным. Аккуратно свернув бумагу, он поинтересовался только:       — Могу я оставить его себе?       Шира кивнула и быстро написала в блокноте: «Ты не удивлен?»       — Нет.       «Ты знал?»       — Да.       «Откуда?»       — Догадался. Ты ведь даже дяде Шелли не позволяешь платить за мое обучение, а мастеру Яррису позволила. Из разговоров я понял, что вы познакомились давно, в Мертвой мерзлоте. Так что я не знал наверняка, но… надеялся. Ты правда думаешь, что обет Великой богине поможет?       «Я — как и ты: не знаю, но надеюсь».       Если бы Шира не писала, а говорила, с ее губ сорвалось бы признание в том, что это был всего лишь порыв души, рожденный тоской, беспомощностью и страстным желанием сделать хоть что-нибудь, — но теперь ей хватало времени, чтобы перед очередным безрассудным откровением подумать дважды.       Бумага и перо (а чаще карандаш) стали ее оружием. Пока Боб пытался узнать что-нибудь о Кукольнике от авантюристов, Шира с той же целью писала друзьям, приятелям и знакомцам в разные уголки Альянса королевств, и даже за его пределы.       Мастер Гвендолин с некоторых пор проживала в Гердоне, и Андермун отправилась к ней, чтобы просить о помощи, но не застала дома. Шира оставила для волшебницы письмо, в котором подробно изложила события той ночи, и пришла на следующий день. Юная помощница сообщила, что мастер Гвэн забрала письмо и отбыла в неизвестном направлении.       «Стоит ли мне ждать ответа? — думала Шира. — Я надеялась, что Гвэн донесет новости до магического сообщества и поднимет вопрос о спасении Ярриса на следующем весеннем Твэлне. Магистр Ордена Воплощения похищен! Даже если Гвэн не хочет иметь дело со мной, друга в беде она ведь не бросит?»       Однако на всякий случай стоило поискать другого высокопоставленного знакомого. Андермун дружила с парой чародеев и волшебников, но они не являлись членами Орденов. Служа Барадуну, лучница избегала других видных деятелей магического сообщества, а они избегали ее как верного агента Верховного чародея. Исключением была, пожалуй, Глава Ордена Прорицания госпожа Церера — к ней-то Шира и обратилась с горячей просьбой поднять шум вокруг исчезновения Ледоруба.       Может, хоть кто-то зашевелится?       Куда именно подевался Барадун, лучница не знала. Он оставил вместо себя болванчика, который справлялся с повседневными обязанностями Верховного чародея не хуже его самого, и даже лучше, потому что отличался постоянством и исполнительностью. Шира горько сожалела о том, что поддалась отчаянию и отпустила Барадуна. Нужно было схватиться за него и настаивать, требовать, умолять! Не в надежде на сердечную доброту или проблески совести чародея, а зная его мягкотелость и лень. Если теребить такого человека, он либо сбежит, либо сдастся.       «Сбежал-то он в любом случае! — хмуро подумала Шира. — Дурака кусок!»       Она была слишком зла и расстроена, чтобы как следует поносить Барадуна. Пусть хоть на дно Ада провалится! Никакие проклятия не облегчали боль от предательства, глубоко ранившего Ширу в самое сердце.       Об одном высокопоставленном знакомце Андермун напрочь забыла, но вскоре он сам напомнил о себе.              Хельгар Стронхейм, услышав от Гвендолин о постигшем Ярриса несчастье, собирался по-дружески взять под свое крыло старика Артемиса и дом на улице Акаций вместе со всеми сокровищами и ловушками, но, явившись туда, узнал, что его опередили. И кто? Шира Андермун!       «Чудесно, — мрачно подумал чародей, — навещу ее по двум поводам».       Он, конечно, был не такой человек, чтобы скромно жаться у калитки в вечерних сумерках в ожидании ответа, так что засов отодвинулся по мановению чародейской руки. Хельгар быстрым шагом пересек двор и потянулся к входной двери, намереваясь сначала войти, а затем огласить темный коридор громким насмешливым приветствием. Ручка как-то легко поддалась, створка распахнулась, и на чародея налетела невысокая молодая женщина с лоханью. От испуга женщина вскрикнула, лохань перевернулась, и к ногам незваного гостя плюхнулась гора мокрых полотенец.       — Кто вы?! Что вам нужно?!       На крик Бэль-Лиз прибежал ее муж.       — Что стряслось?       Хельгар окинул обоих супругов недовольным взглядом и небрежно взмахнул рукой. Бэль-Лиз и Калеб обратились в жалобно блеющих овцу и барашка. Чародей согнал их с крыльца и шагнул в коридор.       — Луковка! И ты тут как тут? Советую пригласить меня на чай.       Шира протиснулась мимо него и выглянула на улицу. Подняв глаза на Хельгара, она нахмурилась и кивнула в сторону заколдованных друзей. Чародей посмотрел на ее плотно сжатые губы.       — А с тобой что? Язык проглотила? Ладно, если верну им человеческий облик, дождусь наконец приглашения?       Лучница кивнула. Стронхейм вернулся на крыльцо и отменил заклинание. Калеб и Бэль-Лиз инстинктивно схватились за руки и прижались друг к другу. Шира выступила из-за спины чародея и приложила руку к сердцу, как бы извиняясь перед друзьями.       — Ты знаешь этого господина? — спросил Калеб.       Лучница кивнула и изобразила, будто подносит чашку ко рту. Бэль-Лиз, разгадав ее жест, с опаской покосилась на грозного незнакомца.       В гостиной Хельгар сразу же занял самое удобное кресло — то, в котором обычно сидел Яррис. Устроившись поудобнее, чародей смерил Ширу взглядом. Он хотел сострить по поводу ее мрачного вида, но дверь приоткрылась, и в комнату заглянул ребенок лет десяти на вид, с черными волосами, собранными в пучок.       — Мам, все в порядке? Я слышал крик.       Лучница почувствовала, будто ее захлестывает ледяная волна. Кивнув, Шира сделала шаг к сыну, собираясь мягко вытолкнуть его в коридор, но не успела.       — Твой сын?! — раскатился, подобно грому, голос Хельгара. — Не знал, что у тебя есть дети — ты прямо-таки выросла в моих глазах! А ты, юноша, как твое имя?       — Амаррис Андермун, — слегка удивленно отвечал Амаррис, пока Шира беспомощно стояла рядом с ним, не зная, как воспрепятствовать нарождающемуся разговору.       — Гляжу, пальцы в чернилах? Уж не учишься ли ты волшебству?       — Так и есть, господин.       Шира нахмурилась. Мальчик, заметив выражение ее лица, вежливо попрощался и исчез за дверью. Хельгар со спокойной усмешкой смотрел на лучницу.       — Ты сама-то здорова? Почему молчишь?       Андермун, коротко кивнув, опустилась в кресло напротив и достала из кармана блокнот и карандаш.       — Проклял кто?       «Не совсем, — быстро написала лучница. — Зачем пришел?» — Она повернула блокнот так, чтобы на слова упал свет очага и Хельгар смог их прочесть.       — Узнал о Яррисе. Ищу этого Кукольника. Поговорил с Тили, чтобы привлечь Орден Воплощения.       Глаза Ширы слегка расширились. «Спасибо!» — написала она дрогнувшей рукой.       Хельгар хищно усмехнулся.       — Это уж точно не ради тебя, луковка! К тебе у меня вот какой вопрос: куда, черт его раздери, подевался господин Верховный чародей? Я не идиот, чтобы не отличить человека от даже весьма неплохой иллюзии.       «Не знаю. Не вру. Больше не служу ему».       Стронхейм пронзил лучницу испытывающим взглядом.       — А может, он провалился в Преисподнюю вместе с Ледорубом? Учти, я должен знать правду, чтобы помочь.       «Его не было с нами в ту ночь».       Калеб внес поднос с чаем. Поставив его на столик, он быстро взглянул на Ширу. Та слегка кивнула, и Калеб удалился.       — Верховный чародей пропадает и возвращается — такое уже бывало. Будем надеяться, что он объявится скоро. — Хельгар заметил странное выражение, промелькнувшее в глазах лучницы, однако она быстро перевела взгляд на огонь в камине. — Старик эльф сказал, что ты теперь хозяйничаешь в доме на улице Акаций — как так вышло? Разве ты Яррису жена?       «Такова его воля».       Чародей хмыкнул.       — Завещание? Хочу его видеть!       Шира, чтобы дать себе время, взялась за кочергу и поворошила угли.       «Если покажу Хельгару завещание, — думала она, — он узнает, что Амаррис — сын Ярриса. Не хочу давать этому страшному человеку такую власть! Но если не докажу право распоряжаться домом, Хельгар отберет его и присвоит книги, оружие, артефакты и исследования! К тому времени как Яррис вернется, Хельгар может стать намного сильнее — что, если он захочет отомстить за поражение?»       Выпрямившись, лучница взглянула на лицо чародея, насмешливое и самоуверенное — так мог смотреть только тот, кто думает, что загнал собеседника в ловушку.       «Он знает! — осенило лучницу. — Этот хитрый гад, конечно же, обо всем догадался! Даже если я позволю ему распоряжаться имуществом Ярриса, сына мне не спрятать. Мне пришлось показать Артемису завещание — волей-неволей эльф выдаст нас новому хозяину. Никакого выбора нет!»       «Одну минуту», — написала Шира и, показав страницу Хельгару, вышла из комнаты. Ей пришлось отыскать сына и попросить у него свиток. «Отец опасался этого человека, — торопливо вывела она неровную строчку перед глазами Амарриса, — опасайся его и ты!»       — Ха! — развернув свиток, коротко хмыкнул Стронхейм. — Признал щеночка своим сыном? Что ж, будем уважать волю… пропавшего. А ты ловкая, луковка! Какую удачную сделала ставку, притом когда Яррис еще и в помине не был важным человеком! Я почти восхищен! Вот в чем причина странной его привязанности к тебе! А я-то ломал голову, как пустая девица может окрутить неглупого волшебника! Яррис не из тех, кто падок до смазливых личиков и стройных ножек — ему нужен был ученик, наследник. И ты подарила ему наследника! Я, правда, выбрал бы другую мать своему ребенку.       Стерпев все скрытые — и не очень — оскорбления, Шира лишь беззвучно вздохнула и вывела на листке: «Глумись, сколько влезет, только помоги его вернуть! Он, как-никак, питал к тебе дружеские чувства».       Андермун не солгала: ей и самой давно уже казалось, что между Яррисом и Хельгаром завязалось подобие дружбы. Волшебник и чародей не слишком доверяли друг другу, но это странным образом позволило им придерживаться правильного пути в построении отношений. Барадун — тот, из другого мира, — подобрал бы более подходящее слово — «коллеги», — но Шира не знала такого слова.       Хельгар попытался скрыть истинные чувства за усмешкой, но Андермун догадалась, что невольно польстила ему.       — Было бы проще, — сказал он, поднимаясь, — имей я доступ к его сокровищам. Но раз на их страже стоит такая острозубая леди — мамаша к тому же, — пока обойдусь своими средствами.       Стронхейм удалился, а Шира осталась сидеть в кресле, погруженная в размышления. Чай тем временем остывал в нетронутых чашках.              Алеф Арсон, скромный волшебник, специализирующийся на заклинаниях школы Ограждения, прибыл ввечеру в гердонскую гостиницу под названием «Башмак феи». Он удивился, какую хорошую ему оплатили комнату, поужинал, помылся в чане, надел чистое и растянулся во весь рост на постели, подложив руки под голову. Алеф больше любил мечтать, чем размышлять, и подчас затруднялся отделить одно от другого. Не было нужды доставать из сумки письмо: волшебник выучил его наизусть. Перебрав в голове слова, как бусины в четках, Алеф унесся мыслями в завтрашний день и начал представлять, как разгадает коварные ловушки и раскроет замысловатые тайники, поразив всех своим мастерством.       «Ад и пламя! — воскликнет Шира. — Алеф, как ты хорош! Смотрю, времени не терял и провел последние шесть лет с несомненной пользой!»       Волшебник вздохнул.       «Хотел бы я быть так уверен в этом…»       Завтрак принесли в девять, Шира явилась в половине десятого. Алеф вскочил ей навстречу, хотел обнять ее, но сразу же передумал и быстро опустил руки.       — Привет! Рад тебя видеть!       Лучница улыбнулась и кивнула, а затем показала страницу блокнота с надписью: «Дала обет молчания, не могу говорить, прости».       Волшебник озадаченно поскреб бритую щеку.       — Ладно, что ж… м-м… Я все равно рад! Сейчас соберу всякие штуки, и можем идти.       Алеф собирал сумку, искоса поглядывая на подругу. Она теперь выглядела старше, и дело было не в коже, все еще здоровой и молодой, а в плотно сжатых губах, во взгляде, за которым сквозила усталость, в легких тенях под глазами.       — Готово! — Волшебник перебросил ремень сумки через голову. — Идем!       Оба чувствовали себя довольно неловко, шагая по влажным весенним улицам в полном молчании. Алеф сообразил, что лишь ему под силу развеять эту неловкость, и спросил:       — А как там Калеб? Вернулся к жене и детям?       Шира кивнула и указала рукой на волшебника, вопросительно поднимая брови.       — Мартин? Знаешь, он оказался не очень благодарен за то, что мы спасли его из орочьего плена. Вроде бы не лучшая участь — рабство, и тем не менее… Мартин сказал, я специально заплатил за него выкуп, чтобы выпендриться, и теперь мы уже не можем соперничать друг с другом, как раньше, потому что я «возвысился за его счет».       Лучница скорчила гримасу возмущения.       — Вот именно! Рад слышать, что Калеб в порядке — хоть кто-то благодарен за свое спасение! Но, знаешь, — помолчав секунду, добавил Алеф, — все было не зря, ведь мы познакомились и стали друзьями, да?       Шира улыбнулась и кивнула.       — Помнишь, как ты делала вид, что не голодна, и отдавала мне свою долю сушеного броненосца? А помнишь, как я зажарил ящерицу и ты отказалась ее пробовать, потому что я больше, а значит, мне нужно больше еды? А орочий паек помнишь? Там были еще такие странные катышки…       Андермун кивала и улыбалась.       — А когда мы два дня просидели в руинах, потому что я животом мучился? Ты отпаивала меня каким-то ужасным травяным чаем. Потом оказалось, что те катышки надо было жевать и сплевывать, как табак, а не глотать, как закуску!       Шира тихонько рассмеялась, Алеф посмотрел на нее и расхохотался — весело, во все горло.       — Нам пришлось замаскироваться под орков, чтобы найти того клыкастого рабовладельца с красной татуировкой на черепе. Сначала я использовал иллюзию, но она спала, как раз когда мы вышли на тропу — ужасно повезло, что в самый жаркий час под палящим солнцем орков разморило!       Лучница усмехнулась и кивнула несколько раз.       — А потом мы выкупили Мартина и Калеба и повернули к границе. Нас все спрашивали, куда это мы, а я не так хорошо знал орочий и делал вид, что у меня зубы болят… Ты хотела сказать: «Эти паршивые рабы будут рыть траншеи на границе», — а сказала: «Вы, рабы паршивые, землю у меня жрать будете!»       Шира прыснула, и волшебник снова расхохотался от души.       — Ох, чего только ни случалось! До сих пор не знаю, как мы умудрились выбраться оттуда… Думал, ты больше не захочешь меня в напарники, но ты сама позвала меня на охоту за той Сбегающей монеткой. Сколько мы заработали тогда? По сто золотых на нос?       Шира показала два пальца.       — По двести, точно! Но пришлось заплатить за все испорченные карманы. Мне, наверное, еще несколько недель снился хоровод из рассерженных физиономий! Уже пришли? Как быстро!       Андермун поднялась на крыльцо и постучала молотком с резьбой в виде летучей мыши. Старик Артемис распахнул дверь и смерил молодого волшебника взглядом: его сумку из потертой кожи, болтающуюся на ремне у середины бедра, поношенную мантию цвета чернил, лицо, обрамленное темно-рыжими волосами, с веснушками на переносице и над верхней губой, и руки с длинными нервными пальцами.       — Не хочу показаться грубым, но хватит ли у вас, юный мастер, опыта и способностей, чтобы разгадать секреты моего хозяина? Он, между прочим, магистр Ордена Воплощения!       Шира ласково коснулась плеча эльфа, давая ему понять, что все в порядке, и Артемис, не особо стараясь подавить вздох, впустил их в дом.       Алеф, возбужденно оглядываясь по сторонам, вскинул руки и быстро перевязал волосы шнурком, а затем отстегнул от пояса короткий жезл с набалдашником в виде акульей пасти, стискивающей многогранный зеленый кристалл, и осторожно двинулся вперед.       Обход дома занял немало времени, так как волшебник исследовал каждый фут пола, стен и потолка и каждый дюйм мебели. Ловушки Алеф обезвреживал, частично с помощью заговоров и заклинаний, частично вручную. Найденные артефакты и ценности проверял на наличие рун и проклятий и аккуратно передавал в руки Артемиса. Тот складывал находки в кованый сундук.       Самым сложным помещением ожидаемо оказался кабинет Ледоруба. Пока Алеф возился у книжных полок, Шира перебирала бумаги на письменном столе. Она, конечно, ничего не понимала в формулах, испещрявших листы и свитки, да и тексты были написаны на незнакомом языке, но ей нравилось касаться ровных убористых строчек и мелких символов, представлять, как Яррис выводит их сосредоточенно и быстро — он писал не в пример быстрее и красивее нее! Шира чувствовала себя обязанной сохранить труды Златорога до последней страницы, так что собственноручно уложила их в сундук, стараясь соблюдать порядок, царивший на столе.       Сдвинув кожаный футляр для свитков в сторону, чтобы извлечь из-под него листы, сшитые в тетрадь, лучница обнаружила металлическую коробочку цилиндрической формы, которую ей однажды довелось увидеть в руках Ледоруба. Шира помнила, что коробочка может открываться и выпускать ленту с обратным отсчетом дней до пробуждения Кассиуса. Совсем недавно это ее пугало, так как Яррису угрожала опасность, но теперь образ чудовища Мертвой мерзлоты померк.       Шира сунула коробочку в карман, чтобы разобраться с ней позднее.              Алеф трудился в буквальном смысле в поте лица. Он почти закончил с книгами, которые доверху заполнили два больших сундука, как вдруг томик «Высших Рун» дыхнул на волшебника пламенем, опаляя его темно-рыжие брови. Шира открыла рот, чтобы сказать: «Так вот зачем ты волосы убрал!», — но сразу же его захлопнула.       — Тише, тише, — ласково обратился Алеф к томику, как к разбаловавшемуся питомцу.       Прежде чем отправиться на верхний этаж, гости по настоянию Артемиса сделали перерыв на второй завтрак и бодрящий чай.       Когда дело дошло до спальни, Шира протянула волшебнику листок со списком ловушек и мест их расположения в порядке слева направо от входной двери.       — О! Это ускорит дело!       Пока Алеф продвигался по списку, лучница делала вид, что проверяет содержимое шкафа, пробегала пальцами по ткани хорошо знакомых ей мантий и рубашек, и сердце ее заходилось от тоски. «Ждите, — мысленно обратилась она к предметам одежды, — ждите терпеливо: ваш хозяин обязательно вернется!» Шире очень хотелось, чтобы кто-нибудь сказал ей эти же слова — она представляла, что кто-то сказал их, и отвечала: «Я буду ждать! Постараюсь ждать терпеливо…»       — Смотри, какие красотки, — усмехнулся Алеф, указывая на два позолоченных светильника в виде сов на тумбе у кровати.       Андермун, отвлекшись от переживаний, подошла ближе. Ей припомнилось, что это подарок госпожи Тили, Главы Ордена Воплощения.       — Стой! — Алеф резко выбросил руку перед лучницей и взмахнул жезлом. — Волшебные…       Он не успел договорить, потому что Шира схватила его за правую кисть и потянула в сторону.       — Ты чего? — удивился волшебник и, наклонившись, шепнул: — Это мимик!       Лучница кивнула и шагнула вперед. Опустившись на корточки, она приблизила лицо к светильникам и подула по очереди на обеих сов. Та, что стояла справа, дрогнула и зашевелилась, как живая.       — Питомец? — догадался Алеф. Шира написала в своем блокноте: «Его зовут Кук».       — Кук? Что ж, почему бы нет. Настоящий светильник, кстати, можно забирать.       Ценные вещи Ярриса уместились в три сундука. Алеф приготовил портальный круг в одной из пустых комнат и перенес себя, Ширу и сундуки в пещеру в центре высокой скалы, обращенной гладкой поверхностью к бескрайнему океану. Пока волшебник чертил охранные руны, лучница встала на краю пропасти и залюбовалась бурными свинцово-синими волнами, сливающимися на горизонте с низко клубящимися грозовыми тучами. Далеко внизу бурлила пена. Влажный ветер завывал в расщелинах.       — Возьми что-нибудь, — оторвавшись от рисунка, предложил Алеф, — чтобы потом вернуться.       Шира наклонилась и подобрала камешек размером с сушеный финик — обычный, ничем не примечательный кусочек серого гранита. Хотя она отложила кое-что из книг и вещей для Амарриса, ей казалось, что нить, связывающая ее с Яррисом, теперь проходит через этот камень.       — Он пригодится, чтобы перенестись сюда в следующий раз.       От слов «в следующий раз» у Ширы на глаза навернулись слезы. Впрочем, можно было сделать вид, что причиной тому резкий ветер.              Миновал последний весенний, а затем и первый летний Твэлн. День Летнего солнцестояния остался позади. Множество людей, в том числе волшебников и чародеев, предпринимали попытки отыскать Ледоруба или узнать что-нибудь о нем — увы, безуспешные. Недоброжелатели первыми заговорили о том, чего боялись его друзья и родные — о смерти.       Должно быть, Яррис Златорог мертв, если ни одно заклинание не способно вернуть его или разыскать.       Шира твердила, что это неправда — не вслух, конечно. В ее блокноте все реже появлялись новые записи и все чаще использовались одни и те же страницы.       Однажды Амаррис спросил:       — Мама, если бы отец погиб, ты бы как-то узнала об этом?       «Если бы он погиб… — повторила про себя Шира. — Если бы он погиб, то его душа переродилась бы в новом теле? Или, может, Яррис очнулся бы у себя в Ледяной башне, потеряв воспоминания последних одиннадцати с половиной лет?»       Барадун мог ответить на этот вопрос, но был слишком занят собой и скрывался от проблем, наверное, где-то очень далеко от Гердона. Раз зародившаяся надежда уже не оставляла Ширу и подтачивала ее изо дня в день: что, если Яррис там, в Ледяной башне?..              — Пойти с тобой? — спросил Алеф. Он потратил немало собственных сил и золота Ширы, чтобы перенести их обоих в Мертвую мерзлоту, на окраину Вэстхейвена.       Лучница отрицательно покачала головой и, поправив колчан и чехол с луком за спиной, шагнула в угасающую метель.       Время проносилось незаметно, уплывало и исчезало за плечами вместе с заснеженной равниной. Казалось, за одиннадцать с половиной лет ничего не изменилось в этих краях — или Шира, погруженная в мысли и воспоминания, не замечала перемен. В городе она разузнала, что в Ледяной башне живет волшебник по прозвищу Ледоруб. Его настоящее имя — Ирвин.       «Барадун как-то сказал, что я убивала Ярриса в тысяче реальностей, но ничего не упоминал о разных именах. Если меня всегда звали Широй, не должен ли он всегда носить имя Яррис Златорог?»       Когда перед глазами лучницы встал лес табличек разных размеров и форм с угрожающими и предупреждающими надписями на всеобщем, эльфийском, дворфийском и других языках, у нее защемило сердце.       «ВЫ ВТОРГЛИСЬ НА ЧАСТНУЮ ТЕРРИТОРИЮ!», «ПРОВАЛИВАЙ ИЛИ УМРЕШЬ!», «Я МОГУ ЗАЩИТИТЬ СЕБЯ!», «НЕ ИДИ ДАЛЬШЕ!», «Я УБЬЮ ТЕБЯ, ЕСЛИ НЕ ОСТАНОВИШЬСЯ!», «ЭТО МОЯ ЗЕМЛЯ!!!», «ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ».       «Его почерк? Или не его?..»       Обойдя стороной белую рощу, Андермун вышла к снежной полянке, на противоположном краю которой возвышалась Ледяная башня, вросшая в невысокую гору. Шира задрожала, ноги ее подогнулись. Стоило ей закрыть глаза и мысленно обратиться к прошлому, как в голове зазвучал низкий, хриплый голос Злого волшебника: «Если не хочешь попасть в ловушку, делай что я скажу! Иди прямо десять шагов. Стой! Теперь направо пять шагов. Прямо. Стоп! Поверни к стене, иди вдоль. Теперь шаг влево и к воротам».       Шира открыла глаза и увидела, что стоит перед тяжелыми дубовыми воротами. Сделав глубокий вдох и нисколько не успокоившись, она протянула трясущийся кулак и постучала. Ответа не последовало. Тогда лучница заколотила в створку так громко, как только могла.       — Ты еще кто такая? — донесся до нее голос из стрельчатого окошка на втором этаже.       Андермун вздрогнула: голос отдаленно похож, но это не Яррис. Посмотрев наверх, лучница помахала рукой. Она указала на шею и отрицательно покачала головой, показывая, что не может говорить.       — Немая?       Шира кивнула. Отстегнув оружие, она аккуратно сложила его на снегу и снова выпрямилась, глядя на башню.       — Ирвин Ледоруб, открой! — Створки ворот распахнулись, пропуская гостью.       Лучница вступила в башню, и под грузом нахлынувших воспоминаний часто задышала, ощущая жар в груди и холод в конечностях. Дощатая крышка люка в потолке первого этажа отвалилась в сторону, и по лестнице начал спускаться темноволосый человек в черной мантии с красным кушаком. Он сошел с последней перекладины и, повернувшись, окинул незнакомку пронзительным взглядом.       Шира смотрела на него и не узнавала. Ирвин, безусловно, чем-то напоминал Ярриса — ростом, телосложением, типом внешности, — но не более того.       «Это не ты? — думала лучница. — Или ты так изменился?»       — Кто ты такая и что привело тебя ко мне?       Андермун вздохнула. В ее левом кармане лежало письмо для настоящего Ярриса, но она извлекла блокнот из правого и, развернув его, написала: «Я наемница, меня зовут Шира Андермун. Следую в Шотлунд, сюда забрела из-за метели. Если позволите, я погреюсь, перекушу и тронусь в путь». Ирвин пробежал короткие строки глазами и махнул рукой.       — Пошли, налью тебе выпить.       Второй этаж был устроен в точности так же, как и при Златороге, только шкура совомеда, наброшенная на постель, отличалась более темным цветом с рыжими разводами.       Ирвин откупорил маленький бочонок и наполнил кружки. Он молча смотрел на Ширу пустыми глазами, и сказать ему было нечего. Лучница приняла кружку и отпила немного темного эля. Ей вдруг показалось, что она угодила в кошмар: все такое знакомое вокруг, но на самом деле чужое — как человек, стоящий всего в паре шагов от нее.       — Не знаю, зачем незваные гости приходят в это место, — нарушил молчание волшебник. — Снежная тундра беспощадна. Никому нельзя доверять: каждый проходящий мимо авантюрист жаждет крови и мечтает обогатиться за чужой счет. Только не за мой! К счастью, я готов к нападению. В этом месте и вокруг него полно ловушек. Незнакомцам стоит держаться подальше.       Ирвин моргнул, словно пытался вспомнить еще одну из своих постоянных реплик, и продолжил:       — Магистр Ордена Плетения отправил меня в ссылку, но мои преступления не так велики! Много лет прошло с тех пор, как я обосновался в этой башне. Местные жители иногда обращаются ко мне за помощью. Между прочим, все обвинения ложны, и я никого не убивал! Хоть за мою голову и назначена награда в сто золотых монет… — Волшебник в растерянности замолчал и перевел изумленный взгляд на гостью, внезапно разразившуюся рыданиями.       Слезы ручьями катились по ее щекам, скапливались на подбородке и стекали прямо в эль.       Кое-как успокоившись, Шира вскочила, сунула кружку в руки Ирвина и бросилась к лестнице. Выбравшись из башни, Андермун подхватила оружие и побежала по своему же следу прочь из страшного плена бесполезных призраков прошлого: Яррис Златорог точно не здесь!       Ирвин, как зачарованный, наблюдал за странной гостьей из окна, по рассеянности отхлебывая из ее кружки. На снегу осталась серая дорожка следов, убегающая за рощу. Ветки деревьев серебрились под скудным светом угасающего солнца.       — Что это было? — спросил себя волшебник, и впервые в жизни ему вдруг захотелось последовать заснеженной тропой в доселе неизведанные края, далеко-далеко, куда глаза глядят.