Одно светлое чувство

      В эту ночь один сон видели двое.       Они видели плавящееся в летнем зное лазурное небо, пашни, сады и огороды, добротные крестьянские дома и пасеки. Каменные колодцы раскалились на солнце, дороги превратились в утоптанную пыль. Деревья стояли неподвижно — ни ветерка. Им — тем двоим, что видели сон, — было жарко и очень хотелось пить.       Затем картинка сменилась: наступил вечер. Задул ветерок, принеся с собой грибной дождик, и жители высыпали из домов на улицу — нарядные, веселые, распевающие песни. Они все направлялись на лужайку, где под цветными навесами ломились от еды и напитков накрытые белыми скатертями столы. Кто-то пел, кто-то играл на лютнях и флейтах, кто-то затеял танцы. Вихрем пронеслась дочь мельника, подпрыгивая от радости и размахивая ворохом ярких лент. Другие девочки догнали ее и увлекли играть в жмурки. Те, что видели сон, уселись на дальнем конце праздничного стола, попивая пиво и посматривая на украшенный гирляндами цветов стол жениха и невесты. Невеста казалась слишком юной для вступления в брак: хрупкая и нежная, она смущенно улыбалась, глядя на праздник из-под пышного венка.       Сон сделался тревожным. Музыканты начали фальшивить, танцующие — наступать друг другу на ноги, так как пытались, сворачивая головы, разглядеть происходящее под навесом; гости смолкли. Между рядами праздничных столов шел человек в темно-красной мантии, расшитой серебром. Его тонкие губы улыбались, а стройная фигура двигалась плавно и уверенно. Те, что видели сон, знали этого человека, и его появление всколыхнуло в их душах множество связанных с ним чувств и впечатлений: он прячет слабости за издевательскими насмешками и хочет вечно оставаться молодым; амбиции заставляют его вести вечную борьбу за власть, а полное равнодушие к чужим бедам позволяет не гнушаться никакими средствами; он, безусловно, талантлив, остроумен и не лишен обаяния — и все эти качества помогают ему годами терроризировать мирных жителей, выходя сухим из воды: обманывать, грабить, втягивать в преступления и опутывать удушающей паутиной интриг. Он остается безнаказанным слишком долго — настолько, что начинает верить в собственную правоту и всесильность.       Сон вдруг замедляется, время делается вязким, а пространство — размытым, с яркими вкраплениями отдельных элементов: предметов, движений, чувств.       Те, что видят сон, ощущают поднимающуюся внутри тревогу, которая холодит и подкатывает к горлу, постепенно сжимая его: Галатор приближается к столу новобрачных. Невеста делается белой, как скатерть, а жених краснеет от гнева. Несколько едких, насмешливых слов — и человек в красной мантии бросает на стол мешочек, набитый монетами: свадебный подарок для той, чье детство было им безжалостно растоптано. Из-за соседнего стола вскакивает отец невесты, его лицо искажено яростью, а руки трясутся. Он выкрикивает проклятие и взмахивает рукой, требуя, чтобы незваный гость убрался. Галатор улыбается шире и что-то тихо отвечает, обводя селян презрительным взглядом. Жених поднимается с места, рассыпая угрозы, и хватается за спинку деревянного стула, отец невесты срывает с пояса столярный молоток, мельник вытаскивает из жареного поросенка широкий нож…       В следующую секунду волшебник исчезает и переносится за пределы навеса, а стол молодоженов и все в радиусе десяти футов от него ломается, разлетается, бьется вдребезги. Оглушенные люди валятся с ног. Опора трескается и падает, роняя тканевый навес на гостей.       Те, что видят сон, отпрыгивают от стола, опрокидывая табурет, выхватывают лук и прилаживают стрелу. Галатор рисует в воздухе круг, делает пассы руками и начинает произносить заклинание. Миг — стрела срывается с тетивы и вонзается волшебнику в бедро. Галатор, скривившись от боли, оглядывается, чтобы понять, откуда исходит угроза, и смотрит на тех, что видят сон. Глаза волшебника сужаются, он быстро поворачивается к праздничному столу, чтобы продолжить прерванное заклинание, но тут с жутким треском в его лоб, как в яичную скорлупу, впечатывается камень, выпущенный кем-то из пращи. Подогнувшиеся ноги уводят волшебника вбок. Его нижняя челюсть трясется, лицо залито кровью, однако Галатор пытается произнести магические слова защиты — и не успевает: выбравшийся из-под навеса отец невесты наносит ему удар молотком в шею.       Те, что видят сон, предостерегающе вскрикивают и подбегают к рухнувшему на землю волшебнику. Они пытаются остановить волну разъяренных гостей, получают несколько пинков и ударов вместе с бездыханным телом Галатора, сыплют то просьбами, то угрозами, а затем видят мертвое лицо с застывшим взглядом — и умолкают.       Не добившись толку от старосты и не в силах смотреть на истязания, те, что видят сон, решают напиться в хлам. Они знают, что все стихнет только тогда, когда каждый обиженный и пострадавший утолит боль, отыгравшись на трупе ненавистного убийцы, насильника и вымогателя.              То утро не было добрым — но лишь для людей. Птицы сходили с ума, заливаясь оглушительными трелями и радуясь расщедрившемуся солнцу; отовсюду лезли зеленые травинки, за одну ночь набухли и разорвались молодыми листиками почки — лес ожил. Казалось, кто-то дернул за невидимый рычаг, переключив время года.       Шира проснулась с раскалывающейся, как от похмелья, головой. Хельгар вместо завтрака бродил под деревьями, мрачно стреляя глазами в поисках непонятно чего. Оба опостылели друг другу и тронулись в путь, не перекинувшись ни единым словом, желая лишь поскорее добраться до Бихолдерс. Одлепорт уныло тянулся следом.       Через полчаса дорога вильнула вправо, удаляясь от речушки, так что, когда до путников донесся стук копыт, они не смогли разглядеть всадника за деревьями. Впрочем, он нагнал их довольно быстро — это был Яррис Златорог в распахнутой мантии, темно-серой рубашке и штанах наездника с кожаными вставками.       — Мастер Хельгар! — радостно воскликнул Ледоруб. — Наконец-то нашел вас: Барадун сказал, что вы где-то между Долом и Бихолдерс.       Несколько секунд тишины были ему ответом. Яррис спешился — Шира, благодаря брату невольно разбиравшаяся в лошадях, заметила, что это не боевой скакун, а какая-то беспородная кобылка для верховых прогулок и летних пикников, — отстегнул от пояса навесной карман и швырнул его на землю. Ткань реальности расползлась, открывая проход в специальное измерение. Лошадка, не привыкшая к подобному, сначала растерялась, но что-то манило ее внутрь и, после небольшого понукания, она вошла в карман. Портал захлопнулся, Златорог подобрал сумку и вновь повесил ее на пояс.       — Какого черта ты тут делаешь? — поинтересовался Хельгар.       Шира наблюдала за Яррисом молча, испытывая смешанные чувства: удивление, незажившую обиду, любопытство.       — Видишь ли, — затягивая шнуровку на мантии, начал Ледоруб, — по просьбе мастера Рэйнсонг мы изучаем Приливный камень, и не все идет гладко. Нам отчаянно нужна консультация мастера плетения чар, но прорицательницы боятся огласки, поэтому об официальном запросе, как понимаешь, речь не идет.       — И вам понадобился я?       — Скажу честно, идея не моя. — Яррис усмехнулся. — Будь у меня побольше времени… Но Барадун почему-то считает, что оказал тебе услугу…       — И ждет услуги в ответ?       — Да.       — Но я занят. Освобожусь через пару дней. Приливному камню больше тысячи лет, значит дело не срочное, — усмехнулся чародей.       — Переговоры с пасечниками? Да брось, как раз это может подождать!       — Дела Ордена, а не мои личные, так что не может, — отрезал Хельгар.       — Я должен передать твой ответ Верховному чародею? — с некоторым беспокойством уточнил Ледоруб.       Мастер Стронхейм рассмеялся и панибратски похлопал волшебника по плечу.       — Что ж, ладно, — после краткого раздумья промолвил Яррис. — Чем быстрее договоримся со старейшиной Бихолдерс, тем быстрее они откроют порталы и мы переместимся в Дол.       На этот раз беспокойство промелькнуло во взгляде чародея.       — Разве тебе не нужно возвращаться? Поработать еще над магическим расследованием?       Ледоруб пожал плечами.       — Пара дней ничего не изменит.       Хельгар оказался в сложном положении: он вовсе не хотел тащить в Бихолдерс еще и Златорога. Однако Яррис не представлял серьезной угрозы — скорее создавал неудобства, так что в конце концов чародей, натянув маску равнодушия, решил пока смириться с его присутствием. Они пошли вперед вместе, обсуждая затруднения, якобы возникшие при исследовании камня, выдуманные Златорогом по пути из Дола.       Шира нарочно замедлила шаг, чтобы отстать от спутников и поразмыслить. Во-первых, она приняла за чистую монету все, что сказал Ледоруб, во-вторых, понятия не имела о том, что Барадун отсутствует на этом плане. Волшебник и чародей быстро разговорились, у них было много общего — больше, чем с существами второго сорта наподобие Андермун или жителей Бихолдерс. На празднике в Розовом дворце Шира отчетливо чувствовала неприязнь Ярриса по отношению к мастеру Стронхейму, но теперь они казались со стороны старинными товарищами и чуть ли не друзьями.       «Стоит ли удивляться? — сказала себе лучница. — Как-никак одного поля ягодки».       Откровения Ширы, сопровождавшие их последнюю с Ледорубом встречу, и то, как прохладно они были приняты (записка, полученная от Ярриса — разве не насмешка?) — все это никак не помогало Андермун подняться выше в его глазах.       «Честь волшебника, как же! — хмыкнула лучница, не замечая, что приписывает рассуждения Хельгара Златорогу. — Будто у обычного человека не может быть чувства собственного достоинства! Галатор так же думал — и просчитался... Вот в чем проблема: они все измеряют могуществом, — поэтому мы никогда не поймем друг друга! На пару облапошат несчастных пчелодержцев, силой заставят открыть порталы. Не удивлюсь, если обоз действительно украли по указке Ордена Плетения! Уверена, Яррису до этого дела нет: рука руку моет. Ох, хоть бы уже это дурацкое путешествие закончилось!»              Ледоруб в это время, поддерживая беседу с чародеем, ломал голову над тем, чего тот пытается добиться. Конечно, Хельгар вел Ширу в Бихолдерс не случайно — не бывает таких совпадений! Первой и очевидной целью могла бы являться месть, но даже магистру Ордена Плетения не сошло бы с рук убийство агента Верховного чародея или злонамеренные действия против мирных жителей. Либо Стронхейм до мелочей продумал некий план, позволяющий ему выйти сухим из воды (но как?!), либо его цель заключалась в другом.       «Неужели я был прав изначально, когда предположил, что он всего лишь использует Ширу для шантажа и пересмотра договора Бихолдерс с Орденом? Как мелко! Нет, этот лис что-то придумал, чтобы месть сошла ему с рук, но что? Даже мое присутствие его не смущает».       Яррису было суждено получить ответ на свой вопрос довольно скоро и без малейших усилий: Мартина покинула одлепорт, чтобы немного раздышаться.       — Кто это? — сразу же поинтересовался Златорог.       Хельгар выставил вперед руку, как бы прося подождать, и быстрым шагом подлетел к волшебнице. Он что-то шепнул ей и попытался подсадить Мартину обратно, но та сопротивлялась.       — Кто это? — спросил Ледоруб у Ширы.       — Мастер Мартина Каннадис.       — Сестра?..       — Да.       В эту минуту Яррис понял, что худшие его опасения подтвердились, и что времени почти не осталось. Та же мысль посетила и мастера Стронхейма, от которого не ускользнул короткий разговор Ярриса с Широй.              — Думаю, надо проверить тот лесок на холме, — произнес Хельгар, остановившись посреди дороги. — Сбегаешь, луковка?       Андермун кивнула и отправилась на поиски следов, в глубине души уверенная, что тот, кто на самом деле украл обоз вместе с людьми и грузом, уж точно не оставил никаких следов.       — Итак, старина Яррис, — Стронхейм повернулся к волшебнику и скрестил на груди мощные руки, — давай поговорим по душам. Я отчетливо помню, когда впервые услышал твое имя — имя молодого волшебника, сумевшего заменить вербальный компонент некоторых заклинаний на алхимический. Мне такое лишь снилось! Я думал, ты далеко пойдешь, но ты безнадежно осел в Отделе магических расследований старого Ордена Плетения. Лэетил был твоим шансом проявить себя, не так ли? И плевать, что речь шла о грязной работе. А потом он обманул тебя и отправил в бессрочную ссылку.       — Слишком долго ведешь к сути, — сухо отвечал Златорог.       — О нет, все это важно, — улыбнулся Хельгар. — И я еще не закончил. Тебя предали, подставили и заточили в Мертвой мерзлоте. Ты провел там долгие, долгие годы — всю свою молодость. Безнадежно отстал от других, более талантливых и удачливых волшебников, потерял положение, золото, любимую женщину. И теперь, глядя на меня снизу вверх, скажи честно: разве в твоей душе не закипает гнев?       Правое веко Ярриса несколько раз дернулось.       — Я был зол, — серьезно ответил он, — но злость утихла.       Чародей хмыкнул и произнес:       — Интересно, каково это? Я спрашиваю, потому что моя злость только растет.       — У тебя не было тридцати лет, чтобы охладиться.       — Ха! Ты стал мудрее, не так ли? И осторожнее. — Взгляд Хельгара потемнел. — Отправляйся-ка обратно на Русалочий остров и не порть мне игру!       — Только вместе с Андермун. Барадун…       — Я знаю, что он не поможет! Наш высокопоставленный болван ловит рыбу широко открытым ртом где-то на другом плане существования. Если бы ты мог привести его сюда, то привел бы сразу. Но ему насрать и на тебя, и на девчонку. Яррис, черт тебя дери, неужели ты здесь из-за нее?!       — Именно.       — Хорошенькое личико, стройная фигурка и влюбленные глазки — м-м, высокая цель, достойная награда! — с издевкой усмехнулся Хельгар. — А если на другой чаше весов что-то действительно ценное?       — Я бы, конечно, предпочел получить и то, и другое.       — Жизнью готов рискнуть?       На этот раз усмехнулся Ледоруб.       — Рискнуть жизнью? Сомневаюсь, что до этого дойдет, так как ни один из нас не является идиотом. Но вот купить…       — Купить?! Она подстрелила Галатора и позволила этим свиньям истязать его! ОДНОГО ИЗ НАС! Сучьи выродки! Как они посмели, жалкие отродья, дотронуться хотя бы до волоса на его голове?! В нем одном было больше ума и толку, чем во всех поколениях тупорылых держателей сраных пчел!       — Ситуация возмутительная, я согласен, — хладнокровно отозвался Яррис. — Только Галатор не был паинькой. Даже я слышал о его извращенных пристрастиях.       Хельгар громко хмыкнул.       — Ты про юных девиц? Большое дело! Продаваться для них — единственный шанс вытащить всю семейку из дерьма, так что их папаши должны были ноги ему облизывать, а не тявкать.       — Я не это хотел обсудить. — Златорог нахмурился. — В данный момент меня волнует Андермун. Она ранила кого-то важного для тебя, ну а мне спасла жизнь — противоречие, которое я не назвал бы непреодолимым. Одному из нас придется уступить, и, учитывая обстоятельства, скорее всего, это буду не я.       — Маленький засранец! — Не удержавшись от усмешки, выругался чародей. — Как в тебе умещается столько самомнения?       — Я опираюсь на факты.       — Факт в том, что я могу раздавить тебя как жука!       — Ха, если только на жука расходуются силы, время и здоровье. Ты придумал оправдание для расправы над Широй и Бихолдерс, но как ты объяснишь мою смерть?       — Поэтому, вместо того чтобы убить тебя, я решил поговорить. Уступи, Яррис, не глупи! Все так хорошо складывается между нами! Я помогу тебе попасть в Орден Воплощения, поддержу во всем. Однажды Барадуну надоест играть с тобой в дружбу, и он кинет тебя, как когда-то Лэетил. Тогда я буду по-настоящему полезен.       — И я бесконечно это ценю! Но подумай сам: пока не пострадала Шира, Барадун проглотит любую ложь и у тебя развязаны руки. Он, конечно, туп и эгоистичен, но очень не любит терять свое. Убьешь Андермун — и это будет уже не скучный доклад на заседании Твэлна, а его личное дело.       Хельгар нахмурился, осознавая правоту Ярриса. Теперь, когда хитроумный волшебник влез в силки вместе с дичью, они уже не казались такими прочными. Нельзя замести следы, не избавившись от него, но смерть Златорога создаст еще больше подозрительных следов…       — Как же мне обезопасить себя? Ты останешься со мной до конца и будешь моим свидетелем?       Златорог побледнел и ответил глухо: «Да!» Чародей оживился.       — Чего ты хочешь? А точнее, что ты можешь предложить за нее? Но учти, цена должна быть достаточно высокой: ты испортил мне такой хороший план.       Ледорубу пришлось приложить усилия, чтобы сохранить внешнее спокойствие.       — Золото, конечно — две тысячи золотых.       — Ха! Это только гарнир, каково же основное блюдо?       — Чары. Я создавал их на протяжении нескольких лет, и лишь раз мне удалось воплотить формулу на практике.       Темные глаза Хельгара блеснули.       — Ну?       — Множественная концентрация.       — Это… это то, что я думаю?       Ледоруб кивнул.       — После привязки сможешь создавать до четырех отражений решительности, каждое из которых способно поддерживать концентрацию на одном из заклинаний.       — Покажи!       — Дай слово, что позволишь Андермун свободно уйти отсюда живой и невредимой и не станешь впредь преследовать ее — и зачарованный предмет твой.       Хельгар рассмеялся, впервые за долгое время — радостно.       — Пусть проваливает! Только чтоб я ее рожицу больше не видел! Обещаю не преследовать Ширу Андермун и как можно скорее забыть о ее никчемном существовании! Ну а ты вместо нее разделишь со мной мое маленькое приключение.       Ледоруб беззвучно вздохнул. Он извлек из потайного кармана за пазухой парные браслеты и бросил их чародею.       — Потребуется время, чтобы настроить их на твой разум.       — Женские?!       — Зато размер большой. Слушай, я много чего испробовал, чары вплелись только в них!       — Хорошо смотрелись бы на прекрасных плечах Гвэн. Ах да, ты же променял ее на глупую девчонку!       — Будем обсуждать страсти и привязанности или займешься браслетами?       Стронхейм пробормотал что-то, исследуя волшебные предметы, и, убедившись, что их свойства соответствуют обещанию Ярриса, широко улыбнулся.       — От тебя все еще есть толк, не так ли?              Шира бродила по лесу и обрадовалась, отыскав сначала желтые весенники, а затем несколько нарциссов. Ее склад характера был не таков, чтобы бесконечно есть себя поедом, а самолюбие пережило уже столько ран, что очередную вполне могло снести. Но вот наткнуться на Ледоруба среди молодых буков Андермун не ожидала. Она вздрогнула, а он знаком попросил ее приблизиться и произнес внушительно:       — Мастер Стронхейм отпускает тебя. Ты должна как можно скорее отправиться на Русалочий остров и встретиться с Барадуном!       — Отчего же мастер Стронхейм сам мне об этом не сказал, когда я стояла в паре шагов от него?       Уголок губ и правое веко Ярриса задергались.       — Я не подумал, что мне придется убеждать еще и тебя. Скажу как есть: рядом с Хельгаром ты в опасности. Он знает, что ты стреляла в его дружка.       — Дружка? Дружка?!       — Верно.       Шира молчала несколько секунд, заново укладывая в голове события прошедших дней.       — Он, должно быть, ненавидит меня…       — Вспоминай, Хельгар давал тебе что-то? Какой-нибудь предмет, который он мог предварительно зачаровать?       — Нет, только полотенце, когда разбил мне нос.       — Разбил тебе нос?!       — Мы играли в мяч. Не думаю, что он специально бросил его мне в лицо.       — В общем, — Яррис отстегнул от пояса навесной карман и протянул его Шире, — возьми лошадь и доберись как можно скорее до Подсолнухового Дола. Лошадь отдашь Патрику, у него же заберешь одноразовый портальный свиток и отправишься на берег Байтмура, а оттуда — на Русалочий остров. Там жди меня или Барадуна.       — Если ты помогаешь мне сбежать…       — Нет, это не побег. Мы с Хельгаром договорились, и ты ему больше ничего не должна. Я лишь надеюсь на его слово — гарантировать безопасность не могу.       — Договорились? О чем это?       — Просто окажу ему услугу, — уклончиво ответил Ледоруб.       Лучница посмотрела на него с подозрением.       — Надеюсь, тебе это не навредит?       Яррис усмехнулся.       — Нет. — Губы волшебника улыбались, но сам он думал в этот момент с горечью: «Я собираюсь запачкаться в таком дерьме, что ты уже не захочешь иметь со мной дело».       — Ладно, как скажешь.       Шира хотела уйти, но Яррис схватил ее за руку и произнес, легко пожимая пальцы:       — Счастливой дороги!       — И тебе всего хорошего, — удивленно, с легким смущением ответила лучница. Кивнув, она развернулась, спустилась с пригорка и побежала прочь.       Волшебник смотрел ей вслед и думал о том, что вернул Амаррису маму и никто никогда не узнает о настоящей цене, которую пришлось за это заплатить.              Теплый весенний воздух овевал лицо лучницы, когда она бежала сквозь лес, припоминая все подробности недавно состоявшейся беседы. Шира собиралась выбраться на дорогу в том месте, где они утром встретили Ярриса, и призвать лошадь.       — Подушка! — воскликнула она, замедлила бег и остановилась. — Хельгар дал мне ту подушку…       На Ширу нахлынули воспоминания о событиях в Бихолдерс; припомнился и ночной сон, и оставленный им горький осадок. С неожиданной ясностью лучница осознала, что это был не обычный сон, а исследование ее памяти — вот как чародей в конечном итоге выяснил правду!       Сердце громко стучало в груди. Трудно было поверить, что после всего увиденного Стронхейм выпустил ее из своих лап. Правда, кроме ее выстрела случились вещи и поужаснее. Уж на кого Хельгару и стоило злиться, так на жителей Бихолдерс! Ката стреляла из пращи, а Бенджи ударил Галатора молотком в шею. Остальные наносили удары по трупу, волочили его по земле и… Шира содрогнулась, отгоняя воспоминания, а в следующую секунду ее пробрал холод при мысли о том, что такой человек, как Хельгар Стронхейм, захотел бы сделать с убийцами Галатора и теми, кто истязал его тело после смерти.       — Тьма и хаос! — воскликнула она, распугивая лесных зверьков. — Он хочет стереть Бихолдерс с лица земли! И Яррис… Нет, не может быть! Но у него было такое лицо… Матерь всего сущего, не допусти!..       Шира задохнулась от волнения, стащила Скуриал со спины и дрожащей рукой принялась натягивать тетиву. Приладив к стреле записку с прыгающими буквами («Стронхейм планирует напасть на Бихолдерс, нужна помощь!»), Андермун выстрелила в небо.       — Небесное послание! Егерь Каас!       Она нарисовала в своем воображение домик егеря, в котором когда-то бывала по делам: если повезет, волшебная стрела доберется до цели и Каас прочитает записку. Он раздает задания авантюристам и сможет прислать подмогу!       «Что же мне делать? Теперь я понимаю, что Хельгар тащит с собой Мартину, чтобы пожертвовать ею. Знает ли она? Может, ей все равно? Могу ли я переманить ее на свою сторону? Ах, кто же мне это позволит!.. Но Яррис… Конечно же, он все понял — еще когда услышал от меня ее имя! Он уже знал, что Хельгар уничтожит деревню! Почему же он не позвал Барадуна?!»       В памяти Ширы всплыли слова Верховного чародея, сказанные о Стронхейме: «Это магистр Ордена Плетения, и он важен для нас! Он единственный проголосовал за Ярриса на заседании Твэлна. Хельгар — билет прямиком в Орден для старины Златорога».       — Поэтому ты?.. — с горечью произнесла лучница. — Готов закрыть глаза на чудовищное преступление ради выгоды? Ты и вправду злой волшебник!       Когда-то это словосочетание вызывало на губах Андермун улыбку, потому что было связано с воспоминаниями о приключениях Тупоголовых, но теперь, приобретшее реальный смысл, оно ее пугало.       — Это и есть услуга, которую ты обещал оказать Хельгару? Позволить ему чинить беспредел? Замечательно! Великолепно! Черт, черт, черт!.. — Шира несколько раз ударила ладонью ствол дерева, затем кое-как взяла себя в руки. — Никто не имеет права вытворять такое! Но что я могу? Против двух могущественных волшебников… Барадун, где ты, когда ты так нужен?!              — Скоро будем на месте, — объявил Хельгар, помогая фамильяру запрыгнуть в поясную сумку. — Что-то ты, Яррис, притих. Должен быть доволен тем, что я отпустил твою подружку. Или она не отблагодарила тебя? Ничего, еще успеется.       Ледоруб, лихорадочно прокучивающий в голове варианты действий, не расслышал вопроса и лишь криво усмехнулся в ответ. Чародей никак не затыкался, и его болтовня мешала сосредоточиться. Конечно, Хельгар не до конца доверял Златорогу и не хотел давать ему дополнительное время на раздумья, но кроме того, по мере приближения к деревне чародея охватывало все большее возбуждение и радостное волнение, развязывавшее ему язык.       Отряд сошел с дороги, сбегающей вниз по холму, и свернул к утесу над рекой, с которого открывался вид на Бихолдерс. Утес был не очень высокий — всего сорок футов в высоту. Восточный его склон, крутой и каменистый, обрывался над речушкой, а западный, пологий, уводил под сень лесных деревьев. За рекой раскинулся небольшой луг, зазеленевший, но еще не приукрасившийся цветами, а за ним стояли первые дома и хозяйственные постройки. В небо поднимался дым от печей, на улицах можно было разглядеть людей и собак.       Хельгар громко постучал в створку одлепорта и зычным голосом окликнул волшебницу. Мартина высунулась наружу. Лицо ее выглядело еще более серым, чем обычно.       — Пора?       — Пора!       — Я не уверена, что…       Чародей не стал дослушивать Мартину: он крепко схватил ее за локоть, выдернул из портшеза и почти швырнул на землю.       — Скурила три мешка моей травы и решила заднюю дать? Топай на холм, и лучше тебе в это время думать о брате!       «Скоро ты с ним увидишься», — мрачно добавил Хельгар про себя. Он пропустил Ярриса вперед и шел следом, медленно поднимаясь по тропе, петлявшей между кустами жимолости и молодыми липами, к вершине утеса. Мысли чародея неизменно обращались к старому другу. Хельгар думал о том, что почтил память Галатора, заставив его нерадивую сестренку поступить должным образом. Брат и сестра Каннадис не очень-то ладили, особенно с тех пор как Мартина увлеклась звездными листьями, опозорив тем самым семью потомственных волшебников.       Конечно, и Галатор, как сказал Яррис, не был паинькой! Мысль об этом вызвала на губах чародея усмешку. Но, в отличие от пустоголовой сестренки, Галатор сумел кое-чего добиться и не зря носил звание магистра. Какая-то жалкая случайность обнажила его слабости — и он оказался в этой дыре. А, как известно, от скуки до порока — один приятный шаг. Хельгар не хотел углубляться в подробности и узнавать больше об увлечениях приятеля, ведь речь шла о каких-то там крестьянах. Даже если бы Галатор ел крестьянских детишек на завтрак, чародей закрыл бы на это глаза. Ну разве что поморщившись от отвращения…       — Ну что, как видок? — насмешливо поинтересовался Стронхейм у унылых спутников.       Ледоруб молча смотрел на раскинувшееся перед ним поселение, вместе с лугами, полями и пасеками, и делался все мрачнее. Мартина щурилась от яркого света, прикрывая лицо ладонью.       — Попробуй только подвести меня — и, клянусь памятью твоего брата, я шкуру с тебя спущу!       — Я все сделаю, ты же знаешь, — устало ответила волшебница, облизывая сухие губы. — Лишь бы твоя щедрость не оскудела…       Златорог, который отлично знал, что Мартина Каннадис уже не спустится с этого холма, нахмурился и скрестил руки на груди. Хельгар улыбнулся и достал из потайного кармана мантии кожаный футляр со свитком. Распечатав его, он протянул свиток волшебнице и отошел назад, к Ледорубу.       — Дерзай! А мы тут, в тени под липами постоим: полюбуемся на твое мастерство.       — Что это? — вполголоса спросил Златорог, наклоняясь к чародею.       — Нечто драгоценное! Мне стоило усилий раздобыть это заклинание, как и все материалы для него. Сейчас она откроет ларец… Так, раскладывает ингредиенты. Да, это ритуал. Смотри внимательнее!       Ледоруб прищурился, разглядывая материалы, но это ничего ему не дало.       — Так что за заклинание?       — Не терпится? — Хельгар усмехнулся. — Мне тоже! Каких-то полчаса — и мы увидим Кровавый туман в действии!       — Кровавый туман? Туман кровавого бешенства?!       — Ага. — Чародей улыбнулся, наслаждаясь выражением лица Златорога и разливающейся по нему бледностью. — Маленькие любители пчел скоро начнут сходить с ума и набрасываться на любое живое существо в округе. Они прикончат своих деток, родственников, соседей и друг друга! А через час туман рассеется, и те, кто случайно выжил, получат возможность полюбоваться делом своих рук и позавидовать покойникам.       — Тьма и хаос, ты умом тронулся?! Это не лучше некромантии! За такое…       — Да уж, бедняжка Мартина… Надо же было так помешаться из-за смерти брата! Думаю, я должен ее остановить. Жаль, что мой огненный снаряд поразит ее слишком поздно. — Лицо Хельгара сделалось жестким, а глаза потемнели, когда он повернулся к Яррису. — Наслаждайся зрелищем и не вздумай дернуться, а то твое посвящение в магистры превратится в групповые похороны.       Ледоруб, бледный как смерть, с дергающимся правым веком и уголком губ, следил за Мартиной Каннадис: она начала читать свиток вслух, рисуя свободной рукой фигуры и символы в воздухе.       — Мать моя Маэдра… — хрипло прошептал он, и в этот момент откуда-то сзади прилетела стрела.       Проскочив между Яррисом и Хельгаром, стрела вонзилась Мартине в спину ниже лопатки. Волшебница вскрикнула и рухнула на колени, уронив правую руку.       — Огненный шар! — громовым голосом закричал чародей и выпустил огромный сгусток огня и плазмы в ту сторону, откуда прилетела стрела. Кусты и деревья на участке радиусом в тридцать футов вспыхнули, как облитые маслом.       Оттолкнув Златорога, Хельгар бросился к Мартине, схватил ее за шиворот парчового халата и вздернул на ноги.       — Вставай, ничтожество! — сквозь зубы выдавил он. — И поторопись!       Яррис отступил к кустам жимолости, мысленно проклиная все на свете и готовясь использовать громовой шаг, чтобы перенестись подальше от чародея, и не заметил, как позади него, между ветками, покрытыми молодыми листьями и нераспустившимися цветами, проскользнула женская рука без перчатки. Она выбросилась вперед, как головка змеи, и ухватила Златорога за пальцы. Волшебник замер на месте, парализованный проклятием бусины, которую сам же и зачаровал.       Для первого выстрела Шира использовала Обманную стрелу, чтобы не выдать своего настоящего положения. Теперь, выведя Ледоруба из игры, лучница собиралась сосредоточиться на главном противнике и испробовать на нем свою единственную, но весьма надежную и действенную Улучшенную Оглушающую стрелу.       Хельгар в это время понукал Мартину. Оглянувшись, он заметил замершего на месте с остекленевшим взглядом Ярриса, и выругался: стрелы его не пугали, в отличие от непонятной магии. Оглушающая стрела, выпущенная Широй, должна была попасть точно в цель, но отскочила от невидимого плаща Стронхейма, зачарованного от стрел и холодного оружия, и волшебным рикошетом угодила Мартине в глаз. Волшебница рухнула на землю, испустив подавленный крик, и уже не встала.       — Мерзкая тварь! — Хельгар, глядя по сторонам, быстро наклонился и поднял свиток. К сожалению, он не мог закончить заклинание вместо волшебницы, но зато и свиток остался цел. — Я же дал тебе уйти… Яррис, твоя девка…       — Громовой шаг! — Ледоруб, создав мощную звуковую волну, исчез.       Оглушенный, но не сильно пострадавший чародей раскрыл сумку, чтобы выпустить фамильяра.       — Ладно, сучьи дети, я вас быстро отыщу!       Пара чернобурых лисов выскочила из пространственного кармана, пробежала по траве и нырнула в ближайшие кусты жимолости.