Лезвия Тени

      Дауд медленно открыл глаза, оказавшись в странном, непонятном ему пространстве. Вокруг царила непроглядная тьма, густая и безмолвная, словно поглотившая все звуки и краски мира. Ни единого отзвука, ни малейшего проблеска света — лишь бесконечная чернота, которая, казалось, жила своей собственной жизнью. Единственным источником сияния был факел в его руке, чьи маленькие оранжевые языки пламени извивались, словно исполняя загадочный танец. Их теплый, манящий свет отчаянно боролся с тьмой, не позволяя ей поглотить парня полностью.       Он замер на мгновение, пытаясь осознать, где находится, но вокруг не было ничего, что могло бы дать ему подсказку. Наконец, он медленно поднял ногу и сделал шаг. Под его ботинком раздался глухой звук, словно он ступил на что-то твердое и сухое. Осмелев, Дауд начал двигаться вперед, в неизвестном направлении, надеясь найти хоть что-то, что могло бы вывести его из этого мрака. Он шел долго, казалось, вечность, но вокруг ничего не менялось. Лишь пламя в его руке продолжал гореть, напоминая о том, что он не один в этой пустоте. — Дауд... — вдруг раздался низкий, слегка хриплый голос, звучавший отовсюду и одновременно ниоткуда. Парень резко остановился, оглядываясь по сторонам, но вокруг по-прежнему была лишь тьма. Внезапно огонь погас, оставив его в полной темноте. — Кто ты? Откуда тебе знать моё имя? — спросил Дауд, стараясь сохранять спокойствие. Его голос звучал уверенно, хотя внутри он чувствовал нарастающее напряжение. Страха не было, лишь любопытство и настороженность. — Я... часть тебя, — ответил голос, и в тот же миг Дауд резко проснулся.       Он лежал на большой, сухой каменной поверхности, которая казалась холодной и неприветливой. Его рюкзак служил ему подушкой, а в руках он сжимал длинную вещь, завернутую в бинты. Дауд медленно поднялся, оглядываясь вокруг. Утро уже наступило, и свет солнца пробивался сквозь редкие облака. Он вздохнул, снимая напряжение, и спрыгнул с камня на землю. — Бредятина, — отмахнулся он, поправляя рюкзак на плече. Капюшонник не стал зацикливаться на странном видении, решив, что это просто игра уставшего сознания. Впереди его ждали дела, а сны, какими бы странными они ни были, оставались всего лишь снами.       Оранжевый шар уже поднялось над горизонтом, окутывая песок и барханы пустыни своими яркими, почти осязаемыми лучами. Казалось, его световые щупальца касались каждой песчинки, напоминая всем живым существам, что время сна прошло и пора пробуждаться. Следы вчерашнего дождя исчезли, словно их и не было: влага и свежесть уступили место сухости и нарастающей жаре. Но даже в этом пустынном пейзаже была своя красота — загадочная, немного пугающая, но все же притягательная. Однако для Дауда это пустыня казалась серой, вызывая в нем чувство глубокой тоски.       Он шел уже довольно долго, и жара становилась все невыносимее. Солнце палило с такой силой, что воздух дрожал, словно раскаленный металл. К счастью, парень был полностью укрыт своим плащом, который защищал его от прямых лучей. Остановившись на мгновение, он сел на камень, достал из сумки флягу и, открыв её, начал жадно пить воду. Выпив около трети содержимого, он с облегчением вздохнул и продолжил свой путь.       Несмотря на все усилия, Дауд не мог выкинуть из головы тот странный сон. Это не был кошмар, но что-то в нем тревожило, оставляя неприятный осадок. Он пытался убедить себя, что это всего лишь игра воображения, но внутреннее чувство подсказывало, что все не так просто. Он казался слишком реальным, слишком значимым, чтобы быть просто случайным видением.       Внезапно укутанный прищурился, всматриваясь вдаль. На горизонте он заметил очертания гор и зеленые пятна растительности. Сердце его слегка забилось быстрее — после бесконечной серой пустоши это было как глоток свежего воздуха. — Думаю, я уже устал от этой пустоши, — сухо улыбнулся он и, не останавливаясь, двинулся в сторону гор. Сначала его шаги были неторопливыми, но затем он ускорился, перейдя на полу бег, а потом и на полноценный бег. Мысли о сновидении потихоньку отступили на задний план, уступив место сосредоточенности на пути вперед.

***

      Когда он приблизился к зеленому месту, то перестал бежать и перешел на шаг. Его ноги коснулись земли, и он почувствовал под собой мягкую траву, такую непривычную после бесконечного песка. Каждый шаг теперь был другим — упругим, пружинистым, словно земля сама приглашала его идти дальше. В нос ударил свежий, насыщенный запах растений — он был куда приятнее, чем сухой, раскаленный воздух пустыни. Аромат цветов, влажной земли и древесной коры смешивался в воздухе, создавая ощущение, будто он вошел в другой мир. Дауд остановился на мгновение, чтобы вдохнуть полной грудью, закрыв глаза и позволив себе насладиться этим мигом. Затем, с новыми силами, он стал углубляться в лес.       Гуляя по местности, парень начал замечать звуки, которые раньше казались ему недоступными. Легкий ветерок пробирался сквозь кроны деревьев, заставляя листья шелестеть, словно они перешептывались между собой. Где-то вдалеке пели птицы, их трели переплетались в сложную мелодию, которая то затихала, то вновь набирала силу. Дятлы стучали по стволам дубов, отбивая свой ритмичный такт, словно барабанщики, задающие темп этому зеленому царству. Мелкие животные шуршали в кустах, а насекомые жужжали, наполняя воздух жизнью. Все эти звуки сливались в единую симфонию, которая не нарушала гармонию, а, наоборот, дополняла ее. Дауду это не раздражало — наоборот, он чувствовал, как его напряженность постепенно уходит, уступая место спокойствию.       Он шел медленно, внимательно разглядывая окружающий его мир. Стволы деревьев, покрытые мхом, казались древними хранителями тайн. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, создавая на земле причудливые узоры из света и тени. Иногда он останавливался, чтобы прикоснуться к коре, ощутить ее шероховатость, или наклониться к цветку, вдыхая его тонкий аромат. Лес был полон жизни, и парень чувствовал, как она пульсирует вокруг него, словно невидимая энергия, связывающая все воедино.       Несмотря на всю эту красоту, мысли о странном сне не покидали его. Они тихо крутились где-то на задворках сознания, напоминая о себе легким беспокойством. Но здесь, среди зелени и звуков природы, это беспокойство казалось далеким, почти незначительным. Дауд решил не зацикливаться на этом и просто продолжал идти, наслаждаясь моментом.       И вот еще один шаг — и он наступил на кучу листьев. В тот же миг послышался резкий щелчок, но парень среагировал мгновенно, отскочив назад. Из-под листьев вырвалась веревка, которая с силой взметнулась вверх, едва не зацепив его. Это была ловушка — примитивная, но эффективная. Если бы он не успел отпрыгнуть, его бы подняло в воздух и повесило за ногу на ближайшем дереве вниз головой.       Парень замер, прислушиваясь. Вокруг царила тишина, но она длилась недолго. Вскоре он услышал шаги — тяжелые, неспешные, но явно приближающиеся. Из чащи деревьев начали появляться фигуры людей. Их было около нескольких десяток, и выглядели они угрожающе. Большинство было одето в кожаную броню, местами дополненную железными элементами, которые блестели тускло, словно их давно не чистили. Это были бандиты — их лица выражали смесь злобы и любопытства.       Из толпы вышел самый крупный из них. Мужчина средних лет, с широким лицом, лишенным бровей и волос на голове, но с усами, закрученными в виде подковы. Его глаза были холодными и бесстрастными, а выражение лица говорило о том, что он привык командовать. Он был одет в ржавые железные доспехи, которые, несмотря на свой вид, выглядели внушительно. Его походка была медленной, но уверенной, словно он знал, что контроль над ситуацией в его руках. — Смотрите-ка, кого мы тут видим… Монах? Впрочем, неважно. Отдай то, что у тебя в сумке, и, возможно, ты уйдёшь отсюда покалеченным, но хотя бы с головой на плечах, — произнёс мужчина низким, гортанным голосом, вперив в Дауда хищный взгляд.       Капюшонник молчал несколько секунд, словно обдумывая что-то, а затем, не меняя спокойного выражения лица, наконец ответил: — Да? Ну так подходи и забирай.       С этими словами он медленно поставил рюкзак перед собой, словно предлагая забрать её без лишних пререканий. Его голос оставался ровным, а движения — неторопливыми, что только усиливало напряжение.       Главарь хмыкнул, затем свистнул, и некоторые из его подручных заухмылялись, предвкушая лёгкую добычу. Затем он жестом велел одному из них подойти. Разбойник в поношенной меховой шапке вышел вперёд и, самоуверенно ухмыляясь, двинулся к сумке. Подойдя, он наклонился и протянул руки…       Но в следующее мгновение воздух разорвал влажный хруст, и его пальцы так и не сомкнулись на добыче. Вместо этого две окровавленные руки с глухим стуком упали на землю.       Налётчик выпрямился, несколько секунд тупо глядя на кровоточащие культи, а затем истошно завыл, отшатнувшись назад. Его крик эхом разнесся по округе, сливаясь с глухим треском ветвей, хрустевших под ногами его ошеломлённых товарищей.       Дауд стоял перед ними, не меняя спокойного выражения лица. В его руках покоился слегка изогнутый длинный меч, с лезвия которого тонкими ручейками стекала тёмная кровь. — Ну что, дружок, руки чесались? Больше нет. — негромко бросил он, и в его голосе прозвучала циничная насмешка.       Остальные бандиты застыли, переглянувшись между собой. В их взглядах больше не было прежней уверенности — лишь ярость, смешанная с едва заметным страхом. Вожак сжал кулаки, его лицо перекосилось от ненависти.       В воздухе повисла зловещая тишина. — Сволочь! Как ты посмел напасть на членов банды Булавы?! — заорал один из бандитов, выхватывая два кинжала.       Не раздумывая, он бросился на Дауда, намереваясь нанести удар. Но прежде чем его руки успели взметнуться в атаке, Капюшонник молниеносно прыгнул вперёд, перескочил через противника и, оказавшись за его спиной, одним движением меча рассёк его тело по горизонтали. Разбойник замер на мгновение, а затем рухнул на землю, заливая её горячей кровью.       Дауд медленно поднял взгляд на оставшуюся шайку.       Рейдеры уже выхватили оружие — кто ножи, кто сабли, а кто-то сжимал в руках увесистые палицы и дубины. Ещё мгновение — и они бросятся в атаку. Однако их атаман, известный как Булава, внезапно поднял руку, останавливая своих людей. Все удивлённо переглянулись. — Ребята, спокойнее, — сказал он неожиданно дружелюбным голосом. — Мы видели, как этот ублюдок убил двоих наших… но это не повод впадать в безумие.       Он позволил своим словам немного повисеть в воздухе, словно давая остальным осмыслить ситуацию. — Вместо этого… Дайте-ка мне с ним поговорить «по-дружески», — его губы растянулись в кривой ухмылке.       С этими словами он медленно снял с плеча массивную булаву, её металлическая головка сверкнула в солнечном свете. Разбойник сделал несколько шагов вперёд, вставая напротив Укутанного. — Ну давай, пацан… Удиви меня.       Укутанный не стал тратить время на разговоры. В одно мгновение он рванулся вперёд, выхватывая из забинтованных ножен меч, но не успел даже замахнуться.       Булава двигался быстрее, чем можно было ожидать от его габаритов. Раздался глухой удар — массивное оружие врезалось в Дауда, отправляя его в полёт. Он тяжело врезался в ствол дерева, по спине прокатилась острая боль.       Воздух вырвался из его лёгких, мир на мгновение пошатнулся — Жаль… А ведь могло получиться отличное шоу. Но чего ты ожидал от мастера боя вроде меня? — ухмыльнулся Булава.       Разбойники захихикали, переглядываясь, и начали глумиться. — Он бы снес ему башку, как тому крестоносцу! — Это тебе за Нола и Шапку, Бастард! — Давайте хоть на его лицо посмотрим! Мы его ещё ни разу не видели.       Главный сделал шаг вперёд, ухватился за капюшон поверженного противника и резко сдёрнул его.       Перед ними оказался молодой парень, которому едва исполнилось совершеннолетие. Светлая кожа, чёрные зачесанные назад волосы средней длины, теперь слегка взъерошенные после боя. Однако взгляд… В его глазах цвета океана не было ни страха, ни мольбы — только холод, ледяное равнодушие. — Н-ну давай… У-убей меня… сукин ты с-сын, — слабо пробормотал он, надсадно кашлянув кровью и глядя прямо в глаза Булавы.       В ответ раздался звучный хлопок — главарь банды отвесил ему пощёчину. — Не смей так говорить о моей дорогой матери, — холодно произнёс он, присаживаясь перед Даудом на корточки.       Несколько секунд он молча изучал юношу, словно оценивая. Затем ухмыльнулся и продолжил: — Я не убиваю своих жертв, не узнав их имён. Так что скажи мне своё… и отправь свою душу богам. Или в кого ты там веришь.       Дауд с трудом приподнял голову, чувствуя, как силы покидают его тело. — Д-Дауд ибн Насир… Угх… и я не верю… ни в кого.       Булава неожиданно рассмеялся. — Считаешь религию шуткой? Ха… Я тоже так думаю.       Он поднялся на ноги, с силой сжимая рукоять своей массивной булавы. — Возможно, ты не так уж и слаб, просто я тренируюсь всю свою сорокасемилетнюю жизнь. А ты… слишком молод. Но твой возраст — не повод мне тебя щадить.       Дауд закрыл глаза, смирившись с неизбежным.       Но в тот же миг… — Отдохни. А этими выродками займусь я…       Голос. Низкий, хриплый. До боли знакомый.       Как из его сна.       В следующий момент сознание покинуло его.

***

      Дауд медленно открыл глаза.       Он лежал на холодной земле, не в силах пошевелиться, всё ещё в шоке от того, что был жив. Несколько секунд он просто дышал, прислушиваясь к себе, а затем с усилием поднялся и сел, опершись на дрожащие руки.       Оглядевшись, он заметил, что его сумка и меч лежали прямо перед ним. Но это было не самое странное.       Примерно в двух десятках метров от него валялись тела бандитов. Их раны были огромными, глубокими, а некоторые из них и вовсе оказались изуродованы до неузнаваемости. Внутренности были разбросаны по земле, висящими клочьями свисали с веток деревьев. Над останками уже кружили вороны, вовсю лакомясь свежей добычей. Они жадно клевали разорванную плоть, отрывали куски и проглатывали, оставляя за собой только мокрые бурые пятна.       На лицах мертвецов застыл неописуемый, почти животный ужас.       Чуть в стороне, прибитая кинжалом к дереву, торчала голова Булавы. От его тела, похоже, не осталось ничего, кроме окровавленного месива на земле.       Дауд сглотнул.       Как бы он ни хотел вывернуть всё, что было у него в желудке, тело отказывалось подчиняться. Вместо отвращения он ощущал лишь одно — лютую жажду, будто пробыл в пустыне несколько дней.       Пошарив в сумке, он нащупал флягу, дрожащими руками отвинтил крышку и, не теряя ни секунды, приник к горлышку. Жидкость потекла по его пересохшему горлу, принося долгожданное облегчение. Он пил жадно, крупными глотками, пока не опустошил ёмкость до последней капли.       Отведя флягу ото рта, он тяжело выдохнул, затем закрыл её и убрал обратно в сумку. — Какого хрена здесь произошло?.. — прохрипел он, схватившись за голову.       В висках ещё глухо пульсировала боль, но не настолько сильная, чтобы мешать двигаться. Он глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя, затем, не теряя времени, поднял с земли свой меч и рюкзак.       Окинув взглядом окровавленную поляну, он поднял голову к небу. Солнце всё ещё стояло высоко, значит, он не так долго был без сознания. Трупы выглядели свежими… слишком свежими.       Стоять здесь дольше было опасно.       Йома могли появиться в любой момент.       Не раздумывая больше, Дауд развернулся и зашагал прочь, из последних сил стараясь не сбавлять темпа. — Почему… Почему я так быстро проиграл? — этот вопрос не давал ему покоя, крутился в голове, раз за разом врезаясь в сознание.       Он чувствовал усталость. Мир слегка качался перед глазами, шаги становились неуверенными, но он продолжал идти.       Остановиться означало остаться уязвимым.       А он не мог себе этого позволить.