Новый Эдем

Кошмары снились Дерену каждую ночь, с тех самых пор, как он покинул Убежище 101. Состояли они из лоскутков его прошлого, сливаясь в одну фантасмагорическую симфонию ужаса. Форд то застревал навечно в симуляции безумного смотрителя, то тонул в Потомаке, покрываясь струпьями и волдырями, то раз за разом смотрел на смерть отца и свою собственную. Джеймс Форд каждый раз умирал, осыпая сына осуждениями, но после запуска проекта «Чистота» только молчал. И улыбался этой своей скупой улыбкой учёного. Кошмаров не было лишь когда Хизер лежала у Дерена под боком, но этой ночью даже её присутствие не спасло. Ему снились реки крови, бегущие по улицам Графтон Стила, а они с Хизер стояли на острове из металлических тел братьев стали и не знали, как выбраться. Проснулся Дерен от жуткой головной боли, каких он давно у себя не помнил. В виски будто болты вкручивали, а лоб жгло так, что Форд почти ослеп. Осторожно, чтобы не разбудить Хизер, так как ещё не было и шести, он выбрался из кровати и полез в куртку в поисках таблеток. Проснувшийся Псина тревожно наблюдал за ним: он знал, что у хозяина случаются приступы, и готовился поднять тревогу, если купировать их не удастся. От боли стало тошнить, Дерен с трудом подавил стон. Тремор в руках был такой, что крышка оранжевого цилиндра не поддавалась. Таблеток на дне оставалось лишь на три приема, а лишившись связей в Кратере, Форд и понятия не имел, где достать ещё. — Блядь, — тихо выругался он, когда ноготь сорвался с колпачка, обломился и до крови воткнулся в большой палец острым краем. Однако травма стала ценой, за которую он наконец смог добраться до заветной таблетки и закинуть её в рот. Хизер же впервые за долгое время смогла проспать всю ночь, практически не просыпаясь — настолько измотана она была морально и физически. Утром спалось особенно крепко, пока девушка не почувствовала, что вдруг стало холодно, а Дерен, ранее дремавший под боком пропал. С трудом раскрыв веки, она заметила, как парень дрожащими руками нервно открывает маленькую баночку, после чего глотает какую-то таблетку. Медленно сев на кровати, Хизер непонимающе смотрела на него, явно начав волноваться. — Дерен?.. — послышался хриплый голос лейтенанта, смотрящей на Путника. Голос Хизер прозвучал в голове, словно прорываясь сквозь стенку наглухо законопаченной бочки. Дерен вернулся к смятой постели и тяжело сел на нее, опершись локтями на колени и сжав виски пальцами. — Все хорошо, Хизер, — тихо ответил он, не вполне соображая, как далеко она от него находится. — Просто… дай мне минутку. Придвинувшись ближе, девушка осторожно коснулась плеча парня, ощущая, что его кожа была какой-то слишком горячей. «Это едва ли хорошо», — в волнении заметила она. Лекарство действовало быстро, и боль постепенно начала растворяться, возвращая Форду ясность мысли. Он ненавидел свою зависимость от них, но иного выбора все равно не видел. И уж тем более не хотел грузить своими проблемами Хизер, которой и так очень сильно досталось, да еще и за неподчинение прилетит. Дерен надеялся, что проблему с тающими запасами удастся решить в Уайтспринге, где по слухам, достать можно все что угодно, если знать кого спросить. Девушка сидела с ним и держала свою руку на его плече, пока приступ окончательно не прошел. Почувствовав себя почти отлично, если не считать остаточной простреливающей боли и ноющих после вчерашнего марш-броска перегруженных мышц, Дерен выдал лейтенанту беспечную улыбку. — Иногда случается, не бери в голову, — отмахнулся он, поднялся и подал ей руку. — Кажется, у нас сегодня целая гора дел? Взяв того за руку она поднялась, и хотя хотела бы настоять, чтобы Дерен всё ей рассказал, не стала давить на него — ему наверняка и так было плохо после вчерашнего дня, за который случилось, пожалуй, слишком много всего. — Да, — ответила Хизер, застёгивая офицерскую куртку, в которой так и уснула вчера, после чего пригладида растрёпанные волосы. — Раз уж нас не разбудили, значит, Братство действительно отступило… От вчерашнего ясного неба не осталось и следа: его затянуло в цвет старого свинца и протянуло над Моргантауном, как брюхо дохлого кита. Кажется, накрапывал дождь, хотя скорее это был даже не дождь, а вода, висящая в воздухе. Однако такая погода освежила голову Дерена, и боль будто и не появлялась вовсе. Хизер втихушку обеспокоенно поглядывала на него, когда думала, что он не замечает, но вопросов не задавала. Он был ей благодарен за это: он с радостью бы выслушал о ее проблемах, но не был готов делиться своими. В лагере стоял шум — беженцы уже просыпались и поспешно собирали манатки, чтобы бежать дальше на юг. Никто не был настолько наивен, чтобы думать, будто Графтон Стил был единственной стычкой с Братством. Псина, помечающий ржавый пожарный гидрант, внезапно остановился поднял уши и замер с поднятой задней лапой, внимательно глядя на непримечательные развалины довоенного домика, который еще не успели снести. Хвост собаки вытянулся в струну, Псина угрожающе зарычал и припал к земле, предупреждая спутников об опасности. Аккуратно коснувшись плеча Дерена, Хизер указала на рычащую собаку. Они с парнем переглянулись и медленно направились в сторону накоренившегося кирпичного здания, где уже давно не было ни окон, ни дверь. Хизер осторожно сняла с пояса плазменный пистолет, внимательно осматривая, пока Дерен прошёл вперёд, в одну из комнат. Здесь, среди гниющей деревянной мебели и осыпающейся штукатурки, сжавшись в углу, сидела маленькая темноволосая девочка, одетая в грязное тряпьё. Удивлённо подняв брови, лейтенант опустила оружие, мысленно выругавшись. «Чёрт, эти добровольцы вообще там работают?» Неизвестно было, чего больше боится девочка: здоровенной овчарки, с любопытством тянущей к ней нос, или двух взрослых людей с оружием. Дерен присел напротив ребенка, и два огромных синих глаза, единственные светлые точки на чумазом лице, с испугом уставились на него. — Не бойся, — Дерен приветливо трепал Псину за ухом, и тот высунул язык от удовольствия. — Псина тебя не обидит и мы тоже. Как тебя зовут, малышка? — Э…Эшли, — запинаясь пробормотала девочка, еще сильнее вжимаясь в грязный угол, словно тот мог ее защитить. Форд улыбнулся ребенку. — Красивое имя, Эшли. Я Дерен, а это Хизер, — он кивнул на свою спутницу, которая так и стояла с карабином наизготовку. — Ты потерялась? Похожие на прозрачные горошины слезы покатились из глаз ребенка, прокладывая чистые дорожки на грязных щеках. — Когда начали стрелять, мы с мамой побежали, и люди, они… толкали меня, и я отпустила руку мамы. С тех пор я не могу ее найти. Малышка разрыдалась уже в голос, очевидно, вспоминая события слишком страшные для ее детской души. — У вас есть кто-то, кто может позаботиться о таких детях? — спросил Форд тихонько, поворачиваясь к Хизер. Хизер ненадолго задумалась: наверняка местные добровольцы и военные распределяли гуманитарную помощь и вели списки беженцев, а значит, можно было попытаться отыскать мать девочки там. — …Волонтёры должны вести перепись прибывающих. Можно отыскать её маму по спискам распределения пайков, — предложила лейтенант, неуверенно стоя позади, осторожно убрав пистолет на пояс. Дерен снова посмотрел на девочку. — Как зовут твою маму? — Мо… Молли… А фамилия… Фамилию я не помню, — раздался испуганный голосок. На вид Эшли было не больше шести, но могло быть и меньше, так как не все дети на пустошах получают достаточно света и питания, чтобы выглядеть на свой возраст. Дерен неплохо общался с детьми в Убежища, а вне его даже вредного десятилетнего мэра Литтл Лэмплайта смог уломать пропустить его в пещеры города детей. Однако когда он протянул Эшли руку, девочка задрожала всем телом, переводя испуганный взгляд с него на Хизер. — Видишь эту красивую девушку? — очаровательно улыбаясь, Форд кивнул на свою спутницу. — Она офицер, который защищает детей, а мы с Псиной ее помощники. Мы найдем твою маму, обещаем. Детский взгляд маленькой выживальщицы оставался подозрительным, но она все же коротко кивнула и вложила свою крохотную ладонь в широкую мужскую руку Дерена. Хизер едва ли могла скрыть, что почти никогда не общалась с детьми — поступив на службу в шестнадцать лет, она была переведена в Рэйвен-Рок, где численность строго контролировалась, а крыло для гражданских лиц находилось отдельно от основной части бункера. Да и о каких гражданах шла речь? Несколько политиков, техники и простые рабочие с уровней гидропоники и кафетерия. Детского смеха в Вашингтонском отделении не слышали никогда. К тому же, она привыкла всегда быть строгим офицером, как когда обучала зелёных юнцов в лагере Макклинток, руководила солдатами в бою или отчитывалась перед начальством. Профессионализм въелся в её плоть и кровь с годами, и, пожалуй, лишь при Дерене она могла себе позволить пару раз в своей жизни дать слабину. — Пойдём, пока не подошли ещё беженцы, иначе мы никого из волонтёров не выцепим, — негромко сказала она, слегка растерянная из-за всей ситуации. Лагерь постепенно просыпался. Уже заработала полевая кухня, волонтеры готовили скромный завтрак для беженцев. Эшли с трудом поспевала за длинноногим Дереном, так что ему пришлось посадить девочку на плечи, и теперь она обозревала лагерь с высоты. Крутя головой, будто совенок, малышка явно почувствовала себя смелее на высоте, и начала засыпать Форда вопросами. — Дерен, ты и Хизер — муж и жена? — Много будешь знать — скоро состаришься. — Ты сказал, что она красивая. Ты ведь её любишь, да? — Ты лучше маму высматривай, Эшли. И за волосы меня не дёргай. «Устами младенца», — усмехнулся про себя Дерен, надеясь, что вопросов ребенка не слышала идущая позади Хизер. Ему бы очень хотелось рассказать ей, что его чувства не только не прошли, но лишь окрепли за эти годы, оформились и стали частью его. Это была уже не та юношеская влюбленность, которая взрывается в груди и быстро затухает. В сердце цвела истинная любовь, ради которой делают предложения и заводят детей, любовь на всю жизнь. Вот только вряд ли Хизер хотела бы вновь повторять неудачный брачный опыт, тем более с бывшим уголовником, который не состоял в армии, был по сути никем и ничего не мог ей дать. Однако Хизер могла расслышать вопросы девочки, и от них ей стало не по себе. У них с Дереном никогда не было чёткого статуса отношений, какие бы чувства между парой не горели. К тому же, формально, она всё ещё была Отем-Эттвуд, пока не подпишет заветные документы о разводе. Но Дерен вёл себя удивительно спокойно — кажется, с детьми он общался на равных, что не могло не впечатлить девушку, которая от силы умела муштровать зелёных кадетов. — Пункт выдачи гуманитарной помощи. Там должны быть списки, — подала голос Хизер, указав на длинный деревянный стол, за которым сидел молодой парень, выдавая свёртки одежды и упаковки еды в руки беженцам, после чего делая пометки в бумагах. — Молли Уисперс, Молли Грин, Молли Уильямс, — Дерен выискивал имена в длинном списке, выданном волонтёром, пока Эшли не заерзала и опять не дернула его за волосы — Уильямс! Я вспомнила! — Умница, малышка, — похвалил Форд. — Сектор восемь «Д», это не очень далеко отсюда. Скоро мы найдем твою маму. — Скорее бы, — над головой послышался жалобный всхлип. — Я так по ней соскучилась. — Надеюсь, в том секторе поселили не слишком много людей… — вздохнула Хизер, вместе с Дереном направляясь дальше по зоне для беженцев. Она осмотрелась — люди были в отчаянии, в основном сидели группами у источников тепла, укутавшись в выданные пледы и кофты. Найти среди стольких людей одну женщину будет непросто — оставалось рассчитывать только на малышку, у которой был неплохой обзор с плеч Дерена. Окружающая обстановка производила удручающее впечатление. Здесь пахло немытыми телами, мочой и горем — неудивительно, что Эшли убежала подальше от мрачных лиц и чужих слез. Придерживая ноги девочки, чтобы та не свалилась с плеч, Дерен щурился от дождя и отвращения, которое в эту минуту испытал к Братству. Жители Столичной Пустоши любили стальных рыцарей и ждали их помощи, но за пять лет политика организации явно изменилась. Лайонс не допустил бы такого беспредела, а значит, там заправляет новый старейшина, который говорит на языке силы и не видит ничего зазорного в невинных жертвах. Спустя полчаса плутания в лабиринтах из палаток, спальников и костров, Эшли вдруг встрепенулась и едва не полезла Дерену на голову. — Мама! — Эшли? Дерен спустил ребенка с плеч, и та кинулась к женщине с такими же как у нее темными волосами. Молли оказалась анорексично худой девушкой едва ли старше Хизер, с запавшими синими глазами. Ее маленькая копия обняла ее, и обе они разрыдались. Дерену и Хизер ничего не оставалось, кроме как стоять в отдалении и наблюдать за трогательным воссоединением матери и дочери. Однако Эшли о них не забыла. Оторвавшись от матери и погладив ее по бледному грязному лицу, девочка вернулась к Дерену и обняла его, когда он присел перед ней на корточки. — Спасибо, Дерен! А затем она вдруг обхватила поперек талии явно не ожидающую этого Хизер. — И тебе спасибо, Хизер! Удивлённо приподняв руки, Хизер непонимающе уставилась на обнявшую её маленькую девочку, а затем неловко погладила ту по тёмным волосам. — …Не за что. Беги к маме, — негромко сказала она, наблюдая за тем, как радостный ребёнок побежал к родителю, с которым они вместе направились в сторону места, где волонтёры раздавали еду. Лейтенант переглянулась с Дереном, что слабо улыбался, глядя на эту картину, явно радуясь хорошему концу. Пожалуй, с детьми он обращался в разы лучше, чем она… Можно даже сказать, по-отцовски. — Ты молодец, — сказала она негромко, надеясь, что парень её всё-таки не услышит, и не сделает эту ситуацию ещё более неловкой. Но Дерен расслышал скромную похвалу и тихо улыбнулся девушке, потому что это было ему важно. Сделать что-то такое маленькое и незначительное, но глобально меняющее жизнь одного отдельно взятого человечка — это много значило на большой войне, которая безжалостно перетирает слабых и беззащитных в своих ржавых жерновах. — Дети не должны страдать, — сказал он, вмиг становясь очень серьезным. — Мы сделаем все, чтобы выгнать Братство из Вирджинии, Хизер. — Я знаю… У меня к ним много личных счётов, — коротко ответила девушка, скрестив руки на груди и отведя взгляд. — Как и у каждого, кто выжил после трагедии в Рэйвен-Рок. Гибель Анклава на западе, а затем — в Вашингтоне, смерть отца и сотен бойцов — ярость и боль внутри требовали не просто выгнать Братство из Вирджинии, они хотели уничтожить его, чтобы каждый паладин и рыцарь, вынужденный бежать аки таракан и скрываться, почувствовал всю горечь поражения и потерь. Дерен метался между Анклавом и Братством пять лет назад, и до сих пор не был уверен, что в итоге выбрал правильную сторону. Он не мог не чувствовать вину из-за всего случившегося и даже смерть Августа Отема в какой-то степени приписывал себе. При всех сомнительных методах Анклава он смотрел на него через Хизер и даже представить себе не мог, что она чувствовала, покидая Столичную Пустошь проигравшей, преданной и опустошенной. Страшно было думать, что можно было исправить, останься Форд тогда в Рэйвен-Рок, но нет смысла в тысячный раз перегонять эти мысли в голове, когда можно провести работу над ошибкам. Поэтому он встал близко к Хизер и аккуратно положил руку на ее ставшее каменным от напряжения плечо. — То, что я тебе сказал вчера — всё в силе, — уверенно заявил он, напоминая об обещании пройти все испытания рядом с ней. — Я выбрал сторону. Взглянув на Дерена, девушка тихо выдохнула, после чего уверенно кивнула. Волнение ничего не даст — только кропотливая работа и отдача всей себя на полях сражений. Только чужая кровь, окропляющая землю, в отместку за каждую алую каплю, пролитую её товарищами в Вашингтоне и Графтон Стиле. — …Спасибо, Дерен. Это многое для меня значит, — Хизер заглянула в серые глаза Путника, которые сейчас казались ей стальными, источающими уверенность и решительность. Она будто считывала его, ища искры сомнений в зрачках, но Форд спокойно глядел в ответ, потому что ему нечего было скрывать. На краткий миг они словно остались вдвоем в этом полном суетливого народу лагере, Дерену казалось, что он застывает в янтаре глаз Хизер, как увязшее в смоле насекомое. Пожалуй, не было момента хуже, но Дерен не хотел тянуть дальше. Если его слова как-то убедят ее в верности, то почему бы и нет? Аккуратно, словно лицо Хизер было фарфоровым, Дерен взял ее двумя пальцами за кончик подбородка. — Эшли кое-что угадала, — улыбнулся он. — Я действительно все еще люблю тебя, Хизер. Никогда не переставал. Удивлённо подняв брови, Хизер некоторое время смотрела на парня перед собой, словно бы пытаясь понять, говорил ли он это взаправду — но в словах не было и тени сомнения. Сердце в груди вдруг забилось быстрее, и девушка даже позабыла, что они находились на людях. — Дерен, я… — негромко начала она, хотя на самом деле не знала, что и ответить. Лейтенант тоже любила его, но после Очистителя всё ещё носила в душе след от обиды… К тому же, пять лет Дерен никак не появлялся в её жизни. И всё же, с ним она чувствовала себя счастливой. «Больше я никуда не уйду. Я останусь с тобой, пока ты сама меня не прогонишь», — пронеслись в голове слова, сказанные Путником той ночью, когда он неожиданно пошёл за ней в номер мотеля. — Лейтенант! — послышался сзади крик, и девушка, так и не успев ничего ответить, резко обернулась. Запыхавшийся солдат в чёрной униформе со звёздами на груди отдал честь, выпрямляясь. — Генерал Джейкоб Галбрейт приказал вам немедленно явиться в штаб, мэм! По спине пробежали мурашки, когда Хизер услышала имя самого генерала войск Анклава. В обычное время он бы ни за что не обратил внимание на обычного первого лейтенанта, но после случившегося в Графтон Стил, видимо, решил лично во всём разобраться, забрав дело из суда. — Так точно. Вольно, — махнула рукой она, и парень ушёл, оставив их с Дереном вновь наедине, вот только теперь проблемы гораздо серьёзнее висели над головой, чем сложности в своих чувствах.

***

Главный штаб Анклава, где находился отдел военного и стратегического планирования, был расположен в бункере неподалёку от Уайтспрингс — столицы Вирджинии. Именно здесь когда-то выходцы из убежища 76, вернее, те, кто не подался в рейдеры или фермеры, нашли МОДУС — компьютер, созданный чтобы агитировать, направлять и представлять Анклав. С тех пор минуло почти сто восемьдесят лет, и многое изменилось — штаб имел серьёзную охрану в виде роботов, тяжеловооружённых бойцов и различных сканеров чуть ли не у каждой двери. Огромные металлические двери, укреплённые чёрной сталью, открылись, впуская Хизер внутрь. Раньше она никогда не была здесь — слишком уж низкое звание для пропуска в сердце Анклава… Но Норман работал именно тут. К счастью, комплекс был достаточно большим, чтобы не пересекаться с мужем, теперь уже ставшим для неё бывшим. Сказать, что лейтенант была напряжена — ничего не сказать. Она чувствовала себя так, словно бы шагала навстречу гильотине, и ей даже казалось, будто бы каждая турель внимательно за ней следила, готовясь проделать в черепе аккуратную дыру. Кабинет генерала находился в дальней части комплекса, поэтому не раз ей пришлось предъявить свои документы внутренней охране, молчаливо позволявшей идти дальше навстречу смерти. Раньше она никогда не видела его — только на чёрно-белых фотографиях из газет, да пару раз слышала обращения к народу из радио. Одно было ясно — если сам генерал Анклава вызвал её на собеседование, значит, дело было очень серьёзным. С каждым шагом Хизер всё больше сомневалась в том, правильно ли она тогда поступила, пожертвовав городом и войсками ради спасения гражданских… С другой стороны, ведь это помогло остановить вторжение сил Братства, а значит, какой-то шанс оставался. Металлическая дверь с пятью звёздами на ней, изображающими круг — высшее звание армии, прямо как на генеральских погонах. Медленно выдохнув, стараясь унять дрожь бледных рук, девушка постучалась. Послышалось громкое «войдите», и Хизер прошла в кабинет. Комната оказалась довольно крупной, и действительно впечатляла — стены, завешенные флагами Анклава и США, множество картотек и экранов, изображающих расположение войск в регионе, чистый красный ковёр на полу, и большой деревянный стол, за которым и сидел мужчина лет сорока-пятидесяти, что-то печатая в терминале. Сердце вдруг упало, потому что раньше Хизер никогда не оказывалась один на один с кем-то столь важным… Это можно было сравнить разве что с тем днём, когда ей пришлось использовать код деактивации ZAX, который раздобыл её отец, чтобы «президент Джон Генри Эдем» пожертвовал собой, взорвав весь комплекс Рэйвен-Рок, дабы их знания и технологии не достались врагу. — Первый лейтенант Хизер Отем-Эттвуд прибыла по вашему приказу, сэр! — отчеканила она, отдавая честь. Генерал поморщился от ее громкого голоса. Отчет первого лейтенанта Хизер Отем-Эттвуд лежал в раскрытом виде на его столе. Стоило оставить этого солдата стоять вытянутой по струнке, но все же она была женщиной. — Садитесь. Голос Галбрейта отдавал легкой хрипотцой, потому что он много курил. Сигара послевоенного производства и сейчас дымилась в его пепельнице, источая тяжелый сладковатый дым с нотками вишни и древесной коры. — Почему вы нарушили приказ отступать из Графтон Стил? — едва Хизер села, спросил он. У него было слишком мало времени для долгих вступлений. Сев в кресло напротив генерала, Хизер чувствовала, как от волнения подрагивают её пальцы. Она словно бы ходила по тонкому тросу, протянутому меж двух небоскрёбов, вокруг которых — бесконечная пустота. — Чтобы спасти гражданское население, сэр, — лаконично ответила она, стараясь не сказать ничего лишнего, потому что во власти Галбрейта было убить её прямо сейчас, без суда и следствия. Галбрейт затянулся сигарой, и сизый дым на секунду заслонил молодое строгое лицо лейтенанта. Он видел в нем знакомые черты и ту же суровость, что у полковника Августа Отема, героически погибшего при обороне Очистителя. — Вам было известно о последствиях этого решения? — сузив темные глаза, спросил генерал, откладывая курево и сцепляя пальцы в замок. — Подобное нарушение влечет за собой очень серьезные санкции, которые непременно скажутся на вашей репутации. — Так точно, генерал, — кивнула Хизер, выпрямляясь. — Однако нам удалось устроить диверсию в городе и спасти многих людей, как я и докладывала в своём отчёте. Отчего-то ей вспомнились те года, когда отчитываться приходилось перед отцом — пожалуй, это было столь же волнительно… Вот только едва ли Август Отем когда-то грозил ей санкциями, да и повода особо не было. «Наверное, узнай он о нарушении приказа, точно бы от меня отрёкся», — вдруг подумалось ей, когда на лбу появились маленькие капельки пота. Генерал слегка опустил плечи и расслабил сдвинутые к переносице кустистые брови. Держалась Отем-Эттвуд стойко и не заикалась в отличие от многих офицеров выше званием, которые будто теряли контроль над своим языком в его кабинете. — Я знал вашего отца, — внезапно сказал Галбрейт. — Жесткий, принципиальный и уважаемый человек. Вы похожи. — …Ваши слова — честь для меня, — не сразу ответила ему Хизер, тихо выдохнув. Ей часто говорили о схожести с отцом, но теперь она сильно сомневалась в том, была ли действительно достойна зваться его дочерью. «Американский народ стоит того, чтобы за него бороться», — вспомнились ей слова Августа Отема, и она все ещё надеялась, что тогда поступила правильно, защищая людей. — Полковник Август Отем был жестоким солдатом, но он никогда не испытывал удовольствия от страданий гражданских, — уже мягче добавил генерал. — Осмелюсь предположить, на вашем месте он бы поступил схожим образом. Он снова затянулся. Размышлял, как в итоге поступить с проштрафившимся лейтенантом. Разгорающаяся война доставляла массу новых проблем, и ему не хотелось сейчас тратить время на такие разборки. К тому же, дерзкая выходка действительно нанесла Братству серьёзный удар. Продемонстрировала врагу, что Вирджиния встречает его при полном параде и готова биться до последнего. Солдатами с таким уровнем стратегического мышления грех было разбрасываться. Нервно сглотнув, Хизер почувствовала, что в горле встал ком. Она смотрела на генерала и боялась даже сделать вдох, ожидая вердикта. — Я готова понести любое наказание за содеянное, если необходимо, сэр, — негромко сказала лейтенант сдавленным голосом, чувствуя, как всё тело напряжено и вытянуто по струнке. Галбрейт откинулся на спинку стула. Смотрел на девушку и тянул театральную паузу, размеренно барабаня кончиками пальцев по дубовой столешнице. — Из уважения к вашему отцу я не стану портить вам карьеру. Вы получите выговор, непременно, но на этом все. Слабая улыбка тронула его губы, частично спрятанные под густыми седыми усами: уж очень забавным было ее изумление. Выдвинув верхний ящик стола, генерал вынул оттуда номер «Доминион Пост», который еще пах типографской краской. — К тому же, я не смею наказывать строже лейтенанта, которого писаки зовут героем, — шутливо сказал он, протягивая Хизер газету и возвращая в голос суровый назидательный тон. — Я сам настаиваю на сокращении гражданских потерь и ценю способность солдат мыслить нестандартно в сложных ситуациях, и все же предупреждаю вас, лейтененат — другой такой залёт обойдется вам очень дорого. Некоторое время Хизер удивлённо смотрела на генерала, пытаясь понять, было ли это правдой. Затем осторожно взяла в руки газету, посмотрев на заголовок — «Войска Анклава доблестно встретили врага в Графтон Стиле и защитили граждан». И когда только репортёры успели сделать фотографию, как она выступала на сцене перед войсками? — Я… — дрожащими руками положив газету на стол, она торопливо кивнула и отдала честь. — К-клянусь отныне и впредь чётко следовать приказам, генерал! Сердце в груди облилось кровью. Она уже была готова принять смерть — второй раз за последнее время, как вдруг получила, по сути, оправдание… Во многом благодаря репутации её отца. Генерал вздохнул. Ну вот, теперь и она стала при нем заикаться. Достал из ящика еще одну папку и положил на стол. — Отдохните пару дней, а затем займитесь этим. Стратегически важный объект оказался под контролем Братства, и я хочу, чтобы вы приняли участие в контроперации по его возвращению. Подробности вы найдете здесь, — он ткнул пальцем в черный картон с эмблемой Анклава и добавил: — Свободны. — Спасибо… — выдохнула Хизер, после чего аккуратно взяла чёрную папку с документами и поднялась, торопливо выйдя из кабинета. Дверь за спиной закрылась, и лейтенант взволнованно выдохнула, рукой осторожно протерев вспотевший лоб. Это было действительно близко к провалу, её могли казнить за неподчинение или отправить на каторгу в шахты на юге Вирджинии… И всё же, она сделала нечто важное, раз сам генерал оценил её стратегию, а журналисты вдруг прозвали Хизер героями. Она направилась по коридору бункера в сторону выхода, прижимая к себе папку, чувствуя себя счастливой, как никогда прежде — жизнь вдруг казалась такой ценной. «Спасибо, отец», — мысленно прошептала она, а затем остановилась, увидев, что выйдя из зала для брифингов, к ней направлялся знакомый человек. Норман. Какое-то время он просто смотрел на жену, будто еще чувствуя в теле дрожь от ее шокового пистолета и тепло в ладони, которой он ее ударил. Знакомая злоба мгновенно вскипела в полковнике и ее только усиливал счастливый вид Хизер. Такой он не видел ее ни разу за все пять лет. Впрочем, очень удачно она заглянула на огонек: в строгом черном кейсе в руке Нормана было нечто, что супруга непременно оценит. Приблизившись к ней отточенной армейской походкой, Эттвуд подавил негодование и нацепил на лицо натянутую улыбку. — За нарушение приказов теперь дают пропуск в командный центр? — ядовито спросил он, так как был в курсе подробностей битвы в Графтон Стил. — У меня был разговор с генералом. Подробности тебя не касаются, — отрезала Хизер, выпрямляясь и без страха смотря в глаза мужу. Даже он не мог омрачить этот радостный день, когда ей словно бы дали вторую жизнь. — Что ты хотел, Норман? Она прижала к себе чёрную папку с документами, которые собиралась изучить уже дома, так как рассматривать военную документацию при чужих было как минимум глупо. — Хотел сказать, что я съехал. Слова его оборачивались в льдинки, которые, казалось вот-вот поранят. Ни к чему было этой безэмоциональной обманщице знать, что матрас в гостинице неудобный и пахнет табачным дымом. Он уже написал заявление на выдачу нового жилья, но бюрократические проволочки требовали долгого ожидания. Оставаться же в семейном доме, каждый день видя ненавидящее его лицо, он не мог и не хотел. Все эти мысли лишь сильнее разгоняли кровь, кипевшую от неприязни к ней. — Временно дом твой, но ты же знаешь, что это супружеское жилье, и тебе придется его покинуть, — добавил он. Знание того, что Хизер выселят в крохотную квартирку, соответствующую ее низкому званию, немного поднимало настроение. Слегка прищурившись, Хизер смотрела на Нормана, когда внезапно поняла, почему он об этом сказал. Её плечи дёрнулись, выдаваясь некоторое волнение. — Ты что, уже подготовил бумаги о разводе? — спросила она, словно не веря, что впервые за пять лет супруг решил хоть чем-то её порадовать. Лишиться дома было не страшно — она всё равно едва ли сможет спокойно жить там, где долгое время страдала. Даже небольшая квартира в Моргантауне казалась лучшим вариантом, чем оставаться в старом супружеском доме. В тот момент, когда ее янтарные глаза радостно вспыхнули при мысли о разводе, Норман возненавидел ее. Он считал, что слишком хорошо контролирует себя, чтобы испытывать такую яркую эмоцию. — Да, — он открыл дипломат, протягивая Хизер кипу бумаг. Чтобы получить их, ему пришлось долго обсуждать с комиссией по семейным делам неприятные вещи, которые он считал интимными и принятыми к обсуждению только за закрытыми дверьми супружеской спальни. — Я не рассказал, что произошло, — холодно сказал Эттвуд. — Пришлось соврать, что ты бесплодна по медицинским показаниям. Это лишит тебя любой возможности снова выйти замуж за офицера, но тебе ведь не интересны такие вещи, как семья, так что все в порядке, верно? Взяв бумаги, пробежавшись глазами по заголовку «свидетельство о расторжении брака», Хизер не сдержала слабой улыбки. Как бы Эттвуд не пытался задеть её или подставить, лейтенант чувствовала, что теперь-то может вздохнуть полной грудью. — Моя семья — Анклав, — заявила она, с гордостью посмотрев на ныне бывшего супруга, сверкнув глазами. — И я смогу гораздо лучше служить ей, когда мне каждые выходные не рассказывают о важности родить наследников. Прощай, Норман. Не дожидаясь ответа, Хизер обошла полковника и направилась к выходу, слегка сжав в руках папку и столь желанные документы. Конечно, у этого будут последствия… но во время войны чужая личная жизнь резко становится менее интересной для жёлтой прессы и офицеров с длинными языками. Норман хотел что-то добавить, но он считал себя слишком важным, чтобы кричать в затылок уходящему человеку и тем более бывшей жене. Поэтому вместо этого он медленно выдохнул, частично выпуская ярость вместе с углекислым газом, и хрустнул затвердевшими от напряжения плечами. В конце концов, она пожалеет, думал он. Быстро поймет, какой может быть непростой жизнь, когда за твоим плечом не стоит полковник Анклава. И если ему представится возможность, Норман покажет ей пару примеров такой жизни. Снова вспомнив белобрысого парня, что так яростно бросился на защиту Хизер, Эттвуд подавил желание ударить кулаком в стену бункера. То, как Хизер смотрела на него и как радовалась своей долгожданной свободе — не в этом ли смазливом приблуде в старой куртке дело? Надо будет навести справки об этом выскочке и сделать так, чтобы он жалел, что не отсек себе руку, вместо того чтобы поднимать ее на полковника Анклава. Выходя сквозь большую металлическую дверь, служащую входом в военный штаб, Хизер медленно вдохнула прохладный воздух. Пахло цветами и травой, и казалось, что даже опадающие желтые листья имели какой-то свой чарующий аромат. Бледные руки всё ещё немного дрожали от волнения — она обернулась, в последний раз взглянув на командный центр, понимая, что вообще не рассчитывала покинуть его. Проходя немного дальше вдоль автомобильной дороги, она увидела Дерена, что ходил туда-сюда по тротуару, пока Псина наблюдал за явно взволнованным хозяином. Заметив лейтенанта, парень замер, некоторое время стараясь по лицу понять, как всё прошло, а слабая улыбка Хизер говорила сама за себя. Дерен нервничал так, что какой-то нерв под левым глазом начал дергаться. Руки опять свело тремором, и пришлось проглотить одну из трех оставшихся таблеток. Пока нарастающая проблема его не очень волновала, но должна была: в аптеках в сердце Анклава не оказалось пузырьков с лекарством, которое в Кратер завозилось полулегально. Это все не имело значения, пока Хизер оставалась в бункере, облепленного охраной, как хвост брамина — мухами. Воображение рисовало Дерену знакомую картинку: Хизер в обездвиживающей камере подобно Рэйвен-Року корчится в муках, получая полный разряд электричества. Он готов был провести еще хоть пять новых лет без нее, лишь бы она осталась на свободе. Однако она снова увидела солнце — целая, свободна и слегка растрепанная. Нагруженная папками с документами, она направлялась прямиком к нему и улыбалась этой своей легкой улыбкой. Словно почуяв ее настроение, Псина сорвался с места и начал выплясывать вокруг девушки круги, радостно поскуливая. Дерен поравнялся с ней, чувствуя легкость своей поступи, будто с плеч сняли тяжелый рюкзак. — Боже, я боялся, что больше тебя не увижу… — голос Форда странно дребезжал. — Что сказал генерал? — Благодаря тому, что мы остановили Братство и спасли гражданских, только строгий выговор. Оказывается, про Графтон Стил уже и в газетах написали, — хмыкнула Хизер, заправляя прядь волос за ухо, пока ветер совсем не растрепал причёску. — Я даже была готова получить тюремный срок… — Правда? Надо будет купить номер и добавить в свою коллекцию… — Дерен по старой привычке положил руку на затылок, когда понял, что сболтнул лишнего. — Я собирал… материалы из «Доминион Пост», в которых писали о тебе. Только так я мог узнать, что ты в порядке… — промямлил и добавил уже без смущения. — Ну, выговор — это же не тюрьма и не каторга, так что все закончилось хорошо, верно? Хизер глянула на Дерена в некотором удивлении, узнав о таком. Выходит, он не врал, когда говорил, что действительно помнил о ней все эти годы… Признание заставило и без того радостное сердце застучать в груди чаще. — Верно, — кивнула девушка, — но это ещё не всё. Остановившись, Хизер достала документ со всеми печатями и подписями руководства, показывая бумагу Дерену. — Норман отдал мне свидетельство о расторжении брака, — не без гордости заявила лейтенант, наконец-то чувствуя заветную свободу, о которой так долго грезила. Без занудных речей о наследниках и спать станет гораздо легче. Бумажка выглядела основательной. Настоящей. Хизер тоже выглядела сейчас такой настоящей — улыбающейся и красивой. Сердце ее, свободное от колючей проволоки под названием «узы брака», виделось ему ценным подарком и явным намеком на то, что хотя бы в этот раз он сможет сделать всё правильно. — Не буду врать, будто не рад этому Хизер, — заявил Дерен, и рот сам растянулся в улыбке. — Этому полковнику-квадратная-челюсть не понравится холостяцкая жизнь — всё придется делать своими руками. Шутка вышла дурацкой до стыда, но Дерену было плевать — он был доволен, как сытый кот. Настроение было таким лёгким, что даже эта глупая шутка показалась Хизер какой-то… Весёлой. Тихо рассмеявшись, она обняла Дерена, чувствуя, что у неё наконец-то появился шанс на новую жизнь… Может, не на такую, какой она должна была быть, но на настоящую и счастливую. — Твои шутки совсем не меняются… — негромко сказала девушка, мало волнуясь о том, что здесь их могли увидеть. Жёлтая пресса всё равно могла найти, за что прицепиться, поэтому пытаться спрятать троянского коня было глупой затеей. К тому же, старые мечты о совместной жизни с Дереном вдруг всплыли в голове — кто им теперь мог помешать? Дерен никогда раньше не слышал, чтобы она смеялась — это звучало так, будто они действительно способны были начать все с чистого листа. Обнимать ее сейчас было словно вернуться в покинутый пять лет назад дом: в душе Дерена щелкали выключатели, раздергивались запыленные шторы и вновь наполнялись насыщенным зеленым увядшие цветы. Город вокруг преобразился, словно принарядился к празднику: чистые улочки, белые здания и газонная трава казались новыми, никогда не ведавшими войны. А ведь совсем недавно он был серьезным и мрачным бирюком, которого Дороти чуть ли не пинками заставляла хоть иногда улыбаться. — Я готов отточить их до совершенства, если получу шанс снова услышать твой смех, — Дерен расхохотался в ответ, прижимая Хизер ближе и укрывая в коконе из своих рук.