Fate/Second Magus Killer

«С того момента прошло много времени. Это были дни? Недели?.. Месяцы?.. Я уже не знаю…» Этот орден, братство, секта… честно говоря, они оказались ни тем, что Широ увидел в них изначально. И хотя чёткого ответа у него не было, но они стали казаться ему чем-то большим, нежели простой организацией убийц. Их лидер, Хассан-ибн-Саббах, которого ассасины так почитали и боялись… с того раза он больше не встречался с ним. Казалось, что он и вовсе забыл о существовании Эмии, но юноша не мог отделаться от мысли, что глаза Старца постоянно наблюдают за ним, ища любой подвох, слабость, малейший изъян. Впрочем, учитывая, как на него смотрели его новые… кхм… братья, удивляться ему явно не стоило. Отношение остальных ассасинов к его персоне было пренебрежительно-холодным, словно к незваному гостю или бродячему псу. Все были с ним предельно вежливы и не проявляли агрессии, но за их взглядами Широ видел кипящий океан, что грозил утопить его в своих бушующих водах. И всё же, кем бы ни был этот Старец с Горы, он не мог не отметить эффективность созданной им организации. Она больше напоминала некую спецслужбу с религиозным налётом или экзекуторов Церкви, нежели секту фанатиков (хотя последних здесь, конечно же, хватало). Ему ещё никогда не доводилось видеть подобной дисциплины… в каком-то смысле, их организацию можно было сравнить с ульем, в котором каждый житель знает своё место и задачу и где каждый готов умереть ради процветания своего маленького мирка. Яркий тому пример - фидаи, рядовые ассасины, что с готовностью шли на смерть ради их «великой цели». Шахиды средневековья или камикадзе, если угодно… К слову, удивительно, но здесь это слово произносят с уважением и признанием. Умереть смертью шахида считается наивысшей честью. Фанатики… их логика находилась далеко за гранью понимания Широ. Он с уверенностью думал, что вряд ли когда-нибудь сможет их понять. Впрочем, смертность среди этих «воинов Аллаха» тоже была крайне высока. Настолько, что их практически не обучают навыкам убийц - просто дают цель и говорят «Делай!». Естественно, для многих такой приказ становится последним, что они делают в своей жизни. Причём находится немало тех, кто даже не пытается уйти после убийства цели, потому что они считают свой долг выполненным, а значит, впереди их ждёт обещанный рай. Естественный отбор толковых кадров, как он есть… Хотя… Эмия не мог не увидеть в этом скрытый смысл. Учитывая, сколько новых людей приходило сюда в поисках рая после смерти, было бы крайним расточительством обучать их всех. В конце концов, никто не давал гарантий, что обученный воин не склеит ласты на первом же задании, а это было пустой тратой времени и ресурсов, которые можно было потратить более эффективно. И только к тем, кто смог выжить благодаря своим способностям и выполнить несколько заданий, начинают присматриваться, а спустя время и обучать. Именно эти люди и становятся ассасинами в привычном для людей представлении… Но, похоже, несмотря на слова Хассана, к Широ все относились иначе. Учитывая, что он умудрился сделать, его навыки не подлежали сомнению, поэтому первые испытания должны были лишь закрепить это мнение, а не проверить, способен ли он хоть на что-то. Но, из-за сложившегося к нему отношения, Эмия полагал, что его первое задание будет куда труднее и грязнее всего, что обычно дают новичкам. В конечном счёте, всё снова сводилось к смерти… «Впрочем… надо завязывать с этой лирикой…»

***

Первое задание привело его в город Шелемзар, что располагался на юго-западе современного Ирана. Сначала ему предстояло отыскать местного рафика* и узнать подробности его миссии. По мере приближения к городу Широ всё яснее чувствовал, что его ожидает тяжёлый день. Сам город не произвёл на него какого-то особенного впечатления. Наверное, это было связано с тем, что культурный шок уже успел исчезнуть. Постепенно Эмия стал привыкать к местным реалиям, но его жизнь от этого легче не стала… Забавно, но, даже оказавшись далеко в прошлом, он продолжал с удивлением замечать сходство местной жизни с его временем. Неважно, в каком времени он находился, улицы крупных городов всегда были оживленными и наполненными людьми всех видов, статусов и расцветок. Торговцы, воины, учёные, караванщики, путешественники, крестьяне, горожане и нищие - вся эта разношёрстная публика придавала городу подобие живого существа, на фоне которого его собственная жизнь казалась чем-то незначительным… Впрочем, эта мысль довольно быстро его покинула. Ему нужно было сосредоточиться на предстоящем задании. Собственно, он знал о нём ровным счётом ничего, но, как и упоминалось, интуиция, которой он привык доверять, ясно говорила ему о том, что дело предстояло быть непростым. К счастью, найти дом нужного человека оказалось проще, чем он рассчитывал. Достаточно было спросить у первого прохожего, где находится лавка лекаря, и ему любезно указали направление. «Да уж… убийца под личиной лекаря… а у этих людей своеобразное чувство юмора…» – с холодной усмешкой подумал Эмия, проходя к нужному дому. Лавка встретила его резким, терпким запахом трав. После пыльных городских улиц и долгого пути из Аламута этот запах был ощутил особенно сильно, отчего у юноши на пару секунд закружилась голова, а ноздри защекотало так, что он лишь чудом не расчихался. — Доброго дня, эфенди, – у дверей лавки его встретила молодая девушка, которая до этого прибиралась на полках. – Чем я могу вам помочь? — Мне нужен человек по имени Намир. Мне сказали, что он местный лекарь и я смогу найти его здесь, – непринуждённо ответил он, чтобы не вызвать ненужных вопросов. — Если вы ищете отца, то боюсь, что сейчас он не сможет вам помочь, – извиняющимся тоном произнесла девушка. – Сейчас он занят приготовлением лекарства для Омар-бея и просил его не беспокоить. — Передай ему, что я за лекарством для Харама-эфенди, он всё поймет. — Немного странная рекомендация… — Увидишь, она стоит любой другой. Слова Широ вскоре подтвердились. Не прошло и пары минут, прежде чем девушка вернулась к нему и жестом пригласила внутрь. Пройдя мимо рядов с пергаментами, различными травами и склянками, он увидел мужчину лет пятидесяти с седой бородой и такого же цвета волосами. Казалось, что лекарь не придал появлению гостя никакого значения, продолжая усердно перемалывать что-то пестом в ступке. У Эмии промелькнула мысль о том, чтобы привлечь к себе внимание, но он промолчал, проявляя учтивость. Прошло пару минут, прежде чем Намир наконец закончил готовить очередное лекарство, аккуратно пересыпав его в одну из склянок, после чего закрыл её пробкой и отложил в сторону. Только после этого он повернулся к Широ, слегка склонив голову: — Благодарю за ожидание, – проговорил он ровным и низким голосом. – Хотя важность моей работы сложно переоценить, многие из твоих собратьев решили бы злоупотребить своим положением. — Если ты не счёл необходимым заговорить со мной сразу, значит, на то была причина, – пожав плечами, ответил юноша. – Хотя, признаюсь, я удивлён… То, что один из нас является лекарем, иначе как иронией не назовешь. — Лечить общество можно по-разному: можно спасти достойного человека, а можно казнить негодяя. Я лишь выбрал свой путь и стараюсь следовать ему. Но ты ведь прибыл сюда не ради диспута, я прав? Лишь сейчас Широ заметил, что на протяжении всего разговора цепкий взгляд Намира незаметно разглядывал его, осматривая сверху донизу. — Значит, ты и есть тот самый демон, что ворвался в наш дом и убил столько наших братьев? – медленно, с ноткой иронии в голосе произнёс он. – Откровенно говоря, я ожидал чего-то большего, но, видимо, мои ожидания - это лишь моя проблема. — Ты с таким невозмутимым видом сказал об этом… — А ты ожидал холодного взгляда и пренебрежительно отношения? – Намир усмехнулся в бороду. – Возможно и стоило бы, но я предпочитаю сначала составить своё мнение о человеке, а уж потом решать, правдивы ли слухи о нём. Кроме того, раз повелитель решил дать тебе шанс, то это значит, что он что-то увидел в тебе. Нечто более ценное, чем умение махать кинжалом. Да и кто я такой, чтобы ставить под сомнения его решения? — Мне сказали обратиться к тебе… – начал было Широ, желая приступить к делу. — Да-да, я в курсе, – перебил он его, беря стоявшую возле стола корзину. – Но давай для начала пройдёмся. Перспектива провести остаток дня в этом каменном мешке выглядит крайне непривлекательно… Юноша понимающе кивнул, и они покинули лавку, исчезнув в запутанных улочках Шелемзара…

***

— Зачем мы пришли сюда? – спросил Эмия, с трудом лавируя между потоками людей и стараясь не отставать от Намира. — Во-первых, мне нужно приобрести некоторые ингредиенты, найти которые можно только здесь, – с трудом перебивая шум сотен голосов, ответил лекарь. – А во-вторых, здесь мы точно не привлечём к себе ненужного внимания. — Хочешь спрятать дерево - спрячь в лесу? — Именно, а если ты будешь более внимателен, то обратишь внимание на одну из примечательных деталей этого «леса», – с хмурым выражением лица ответил он и отошёл к одному буйному торгашу, начав малоинтересный разговор о нужных ему товарах. «Быть более внимательным? Попроси чего попроще… Это же огромный рынок! Здесь столько всего, что глаза разбегаются от этой пёстрой картины. И этот шум голосов нисколько не упрощает задачу. Быть может… это тоже часть задания или проверка? Чтобы узнать, способен ли я на что-то большее, чем просто бездумная резня?..» Придя к этому неоднозначному вопросу, Эмия стал осматриваться вокруг. Его сосредоточенный взгляд медленно блуждал вдоль прилавков и людских масс, пытаясь выцепить хоть что-то необычное. Некоторое время он ничего не замечал, но потом его внимание привлекла отдалённая, словно обособленная от всего, часть базара. Там не было прилавков - лишь несколько навесов из тёмной ткани, да пара открытых шатров, около которых толпились вооружённые люди, но внимание Широ привлекли не они. Под навесами находилось множество людей: от малолетних детей до вполне зрелых девушек и юношей, вокруг которых также бродили стражники. Время от времени к шатрам подходили покупатели, которые придирчиво осматривали находившихся под навесами людей, словно они были каким-то товаром, после чего к ним часто подходили торговцы, которые помогали потенциальным клиентам в их выборе. — Работорговцы… – осознать суть происходящего там было несложно. — Да, торговцы самым богопротивным и, в тоже время, столь желанным всеми товаром - людьми. Только когда человек держит в руках чью-то жизнь, он познаёт всю порочную сладость вещи под названием власть… – устало произнёс подошедший к нему Намир. — Разве ислам не запрещает подобное? – с лёгким интересом спросил Эмия. — А ты хорошо знаешь нашу религию, – лекарь уважительно улыбнулся. – Так и есть: Коран провозглашает, что души и тела правоверных слуг Аллаха должны быть свободны. Лишить этого дара мусульманина - тяжкий грех. Но мы ведь все знаем, что дьявол везде найдёт свою дорогу… — Я так понимаю, на тех, кто в понятие «правоверный» не входит… эти священные законы не распространяются? – спросил Эмия, прекрасно понимая, к чему он клонит. — В конце концов, если бы все следовали одним истинам, мир был бы куда лучше, чем он есть. Но движимые алчностью и гордыней люди способны исказить даже слово божье… и, если ради утоления своих страстей им нужно обречь ближнего на вечные оковы, то они без труда принесут эту жертву. Особенно, когда платить приходится не им… — Значит, моя цель - один из них? – спросил юноша, вновь бросая взгляд в сторону шатров. — Именно так, хотя твоей цели среди них сейчас нет, – кивнул лекарь, знаком маня его за собой. – Его зовут Джибрил Аль-Бара. Он весьма известный в узких кругах торговец людьми. Его головорезы нередко нападают на мирные поселения, убивая всех, кто сопротивляется, и угоняя остальных в неволю. Пару недель назад он посмел выжечь несколько деревень, жители которых находились под покровительством нашего господина. Чаша переполнена, приговор вынесен: этот оборотень в человеческом обличии не имеет права ходить по этой земле. Аз-Забания** уже ждут его, и ты станешь тем, кто отправит его на встречу с Аллахом. — Что я должен знать? — Он редко задерживается в одном городе, поэтому завтра его караван отправится дальше, а перехватить его в пути будет слишком затруднительно. Приговор должен быть приведён в исполнение немедленно… Джибрил разместил свой лагерь в квартале, рядом с рынком. Там он держит невольников и там же живёт сам вместе со своими подчинёнными. Пробраться туда будет непросто, ибо это настоящая крепость, куда немногие могут попасть. Возможно, будет лучше, если ты осмотришься вокруг, а потом дождёшься рассвета, когда будут меняться караульные… – из уст Намира вырвался лёгкий смешок, после чего он бросил на Широ хитрый взгляд. – Ох, и кому же я всё это рассказываю? Ты же не дитя малое, наверняка уже придумал что-нибудь, да? — С кем ты, по-твоему, говоришь?..

***

«Почему?..» — …Поднимайся, уродец! За резким криком охранника последовал свистящий удар хлыстом, который заставил лежавшего в углу клетки юношу изогнуться от боли. Его ноги дёрнулись, словно их свело судорогой, но из-за плотно сжатых губ не донеслось даже сдавленного стона. У него уже давно не осталось ни сил, ни желания кричать… — Я сказал встать, бесполезный кусок дерьма! – в этот раз наёмник ударил уже ногой, отчего паренька едва не вывернуло наизнанку той отвратной похлёбкой, которую им выдавали на завтрак и ужин. Юноша захрипел, с трудом поднимаясь на дрожащих руках. Стражник с недовольным ворчанием ожидал, пока он встанет, многозначительно поигрывая кончиком хлыста. Наконец, раб поднялся и пустым взглядом уставился на своего мучителя. — Пошёл, – охранник толкнул его в сторону выхода из клетки, прикрытой сверху каким-то серым рваньём, которое с трудом укрывало оставшихся рабов от палящего солнца. Сопровождаемый постоянными толчками и матерщиной своего провожатого, юноша прошёл узкой дорожкой между такими же клетками, из которых на него безмолвно смотрели десятки и даже сотни людских глаз. Пару раз он встречался взглядами с их обладателями, но этим всё и заканчивалось. Он ничем не мог им помочь… Через пару минут блужданий по запутанным проходам они оказались у входа в рабовладельческий квартал, где у окованных сталью ворот дежурила по меньшей мере дюжина вооружённых воинов, а на высоких стенах лениво прогуливались лучники. Не задерживаясь, они прошли через открытые на день ворота и оказались на рыночной площади. На мгновение юноша замер, оглядывая это буйство красок, запахов и… живых людей. Не таких как те, что остались сидеть в клетках позади. Те люди, что улыбаются, смеются, а если между ними и возникают противоречия, то дело крайне редко доходит до кулаков… «Почему?..» – мысленно произнёс юноша, но закончить вопроса, как и всегда, не успел. — Чего замер? Пшёл… Удар охранника едва не сбил его с ног, но парень смог удержаться, довольно ловко и быстро сгруппировавшись. Выпрямившись, он повернул голову в сторону наёмника, и на миг в его глазах сверкнула ненависть… это был взгляд волка, готового вцепиться в горло своего врага… На мгновение его рука сжалась в кулак, так, что отросшие ногти до крови впились в кожу, но потом он медленно разжал ладонь и безмолвно побрёл к десяткам своих собратьев. Рабы… Женщины, дети, юноши и девушки - все те, кто не мог доставить охранникам серьёзных проблем и те, кого с неохотой принимали на рудниках. Для работорговцев на этом рынке была выделена довольно крупная, но отдалённая его часть. Сделано это было в первую очередь для того, чтобы не мозолить глаза простым гражданам, ну и для того, чтобы «товар» не приходилось долго гнать из их клеток. Охранник довёл его до навесов, под которыми находились рабы, после чего вымученно вздохнул и отошёл к группе товарищей, что собрались возле большого открытого шатра, под которым обедали свободные от дежурства наёмники. Остальные неспешно прогуливались по периметру, следя за тем, чтобы рабы не решились сбежать. Впрочем, количество стражи делало любую попытку побега бессмысленной. Юноша пустым взглядом огляделся вокруг, ища место посвободнее, но рабов сегодня было чересчур много, поэтому он беззвучно опустился прямо на песок. Это был далеко не первый его выход на рынок, и он хорошо знал, что простоять на жаре весь день не сможет никто, особенно, с учётом их кормёжки. К тому же, в последнее время он чувствовал себя особенно плохо и это ясно отразилось на его и без того тщедушном теле, сделав, как выражались работорговцы: «крайне неприглядным товаром». Именно поэтому охранники не церемонились с ним - еда и вода для него уже давно обходились их нанимателю в убыток, а это означало, что его ценность падала с каждым днём… За этими невесёлыми мыслями и проходили долгие часы ожидания. Рабы бесцельно топтались на месте, а некоторые, как и он, сидели на песке или каменных ступенях, вглядываясь в лица случайных прохожих, которые торопливо проходили мимо. Они предпочитали не замечать рабов - прямое нарушение заветов Аллаха, которому они так усердно молились. Когда юноша впервые увидел это лицемерие, ему захотелось схватить за горло первого же прохожего, чтобы заставить взглянуть на себя, вынудить хоть как-то отреагировать на его существование, но… теперь он смотрел на этих людей с равнодушием. Не осталось ни ненависти, ни злобы. Только один единственный вопрос продолжал эхом отдаваться в его голове: «Почему?..» — …Покажите вон ту, – раздался странный голос неподалёку. Обычно он не обращал внимания на покупателей, которые постоянно мелькали перед рабами, разглядывая их, как какую-то вещь. Придирчивость и надменность, с которой они разглядывали своих будущих слуг, настолько сквозила от них, что ему становилось противно. Но в этот раз голос покупателя чем-то его привлёк. Какая-то еле различимая неправильность была в его голосе и тоне, с которым он обратился к одному из торговцев, что и привлекло внимание молодого раба. Он поднял взгляд, и на миг в глубине его глаз мелькнуло нечто похожее на удивление. Неизвестный явно был иностранцем. Это выдавала как его восточная внешность, так и его движения и жесты, несвойственные местным. Серые одежды арабов явно были ему непривычны, потому что он выглядел в них слегка мешковато, но это никак не влияло на его взгляд… Это не был взгляд рабовладельца, который пришёл выбирать очередного слугу, но и не взгляд праздного прохожего, что хотел поближе рассмотреть рабов, а потом с равнодушием сказать, что ему никто не приглянулся. Его взгляд был ясным и внимательным. Иностранец явно искал в толпе рабов кого-то определённого, выделяющегося из их безликой массы. Он вглядывался в лица рабов и просил охранников подводить их одного за другим. Юноша успел насчитать пару десятков людей, которых он отмёл: женщин, мужчин, детей… ни один из них так и не смог его впечатлить. — Вам не угодишь, эфенди. Вы себе словно не раба выбираете, а верблюда для дальней дороги, – со смехом заметил работорговец. Иностранец смерил его холодным взглядом, и он умолк, смущённо кашлянув. — Вон та девушка, у ступеней, – внезапно сказал неизвестный, указывая между строем рабов. Работорговец кивнул и жестом приказал одному из наёмников привести указанный «товар», но, против обыкновения, стражник встретил небывалое сопротивление. Девушка начала вырываться из его рук, а сбоку на него налетел какой-то юнец, который тщетно попытался помочь ей. Наёмник не стал церемониться с ним и ударил наотмашь, так, что он повалился на землю. Девушка закричала, протягивая к нему руки, но охранник равнодушно потащил её к покупателю. — Брат… брат!.. – рыдая, кричала девушка, быстро переводя испуганный взгляд с одного раба на другого, но не нашла среди них никакой поддержки. Услышав её крики, юноша вздрогнул и затрясся. В его пустых глазах отразился ужас, пробуждённый этой сценой, и он уткнулся в прижатые к груди колени, душа подступившие слёзы. «Она тоже… кричала так же…» К горлу подкатил противный ком, который заставил его захрипеть. Он не хотел слышать продолжение этой сцены, но против воли услышал всё… — Беру, – коротко произнёс иностранец, даже не взглянув на девушку. — О-о, неплохой выбор, эфе… – прокомментировал торговец, но девушка перебила его, упав на колени и обхватив ноги покупателя. — Эфенди, умоляю, там мой брат! Возьмите и его тоже… умоляю! Иностранец поморщился, как всем показалось, от отвращения, и торговец со вздохом подумал, что он откажется покупать эту девушку, но, против его ожиданий, он тихо произнёс: — Встань… В его голосе послышалась ледяная сталь, что заставила девушку замолчать и с дрожью подняться. Покупатель медленно обошёл её, словно оглядывая, и незаметно для других быстро шепнул ей что-то на ухо, из-за чего она вздрогнула. — Ваше решение, эфенди? — Я же сказал, что беру. Торговец довольно улыбнулся и пригласил его в шатёр, чтобы обговорить все необходимые детали. Девушка неуверенно поплелась за ними, на миг обернувшись к лежавшему на земле брату, что тихо стонал от боли… А тот юноша всё не мог успокоиться. От его былого безразличия и спокойствия не осталось и следа. Воспоминания пробудили в нём страх и боль, которые терзали его душу… …Он не всегда был рабом… Ещё совсем недавно он был свободным человеком, что счастливо жил со своей семьёй в небольшой деревне, в нескольких днях пути отсюда. У него была простая, ничем непримечательная жизнь, в которой были свои трудности, свои радости и печали… Та жизнь… которая сгорела в огне… В ночь на новолунье на их деревню напали. В суматохе первых минут все подумали, что это были простые разбойники, но вскоре деревенские поняли, насколько крупной была их ошибка. Это был отряд работорговцев. Наёмники налетели на поселение, подобно пустынной буре, убивая, грабя, сжигая и разрушая всё, что было ему так знакомо. Его родителей зарезали на его глазах, когда они попытались защитить своих сына и дочь. Его сестра была немногим старше той девушки, что только что купил тот иностранец. Именно это и стало спусковым крючком для невыносимых воспоминаний о событиях той ночи… Он ясно помнил, как меч одного из работорговцев рассёк горло его отца, а потом также пронзил сердце его матери, которая в отчаянном порыве попыталась отомстить за мужа. Они остались одни против нескольких опьянённых кровью убийц, и исход был страшен. Их обоих схватили, после чего его сестру стали со смехом насиловать прямо на его глазах. Он ясно помнил, как он кричал, срывая голос, вырываясь так, что наёмники пару раз «успокаивали» его тяжёлыми ударами под дых, отчего он ненадолго терял сознание, а потом всё повторялось сначала… Это была невыносимая пытка, которая тянулась для него подобно вечности, пока его мёртвую сестру не бросили к трупам их родителей. Собрав всё ценное, что было в доме, наёмники подожгли его и потащили юношу в центр разграбленной деревни, куда уже успели согнать множество людей. Тут его воспоминания становились смутными. Он помнил, как из его горла вырывались сухие хрипы, но слёз уже не осталось. Всё это время он молил Аллаха о помощи, и даже сейчас его губы продолжали беззвучно звать бога, но никто не пришёл. Никто не спас его семью от ужасной участи. …А потом он увидел этого человека… лидера работорговцев. Он медленно обходил своих новых рабов, временами поднимая их за волосы, чтобы вдоволь насладиться их ненавистью, болью и отчаянием. Юноша хорошо запомнил его лицо покрытое множеством шрамов, ясно видимых даже сквозь густую чёрную бороду… запомнил его взгляд, полный пренебрежения и насмешки над их судьбой… о-о… как он мечтал оказаться перед этим работорговцем и выдавить ему эти глаза. Он схватил лежавший на земле камень и с криком кинулся на него, но в итоге не добежал до него всего пары шагов, наткнувшись грудью на закованный в сталь кулак одного из наёмников. — Что я вижу?.. – работорговец неспешно подошёл к нему и, схватив его за горло, поднял над землёй, вглядываясь в его полные ненависти глаза. – В этой деревне ещё остались те, кто не принимает свою новую судьбу? Не переживай, вскоре ты сломаешься, как и все. В конце концов… ты просто волчонок… без зубов… Он отпустил его, и юноша повалился на песок, хватая ртом воздух, а потом… ничего… пустота… Когда он наконец пришёл в себя, их уже гнали через пустыню. Города сменяли друг друга, менялись рынки, лица, менялись и те, кто его окружал. Те, в ком ещё теплилась надежда, медленно превращались в безвольных рабов, в которых не оставалось ничего человеческого. Он боролся долго, но, в конце концов, с ним произошло то же самое. Остался только один-единственный вопрос, который продолжал эхом повторяться в его разуме: «Если Аллах существует… то почему он позволил этому произойти?..» …Неизвестно, сколько он просидел в таком положении, гложимый воспоминаниями и отчаянием, но когда юноша наконец смог успокоиться и привести в порядок мысли, уже начало смеркаться. День подходил к концу и охранники стали с криками гнать рабов обратно в их квартал. — …Встал! – чей-то сапог врезался ему под рёбра, заставив повалиться на песок. Корчась от боли, он с трудом поднялся и на негнущихся ногах поплёлся вслед за другими рабами. Войдя в квартал работорговцев, который теперь стал напоминать огромную крепость, полную наёмников, он направился к своей клетке, что располагалась в дальней части квартала. Внезапно его взгляд уловил знакомую фигуру, и он в ужасе замер, как вкопанный. Глава работорговцев неспешно направлялся к своему дому, разговаривая с помощниками. Юноша попытался взглядом найти какое-нибудь оружие, но его беглый взгляд не нашёл ничего подходящего. Наплевав на этот факт, он рванулся в сторону работорговца, но в ту же секунду на его шее сомкнулась рука охранника, который швырнул его в одну из открытых клеток. — Идиот… думаешь, что тебе кто-то позволит напасть на господина Джибрила? Лучше смирись. Просто ты сдохнешь или сейчас, или потом на рудниках. Наёмник запер замок на клетке и уже хотел добавить что-то ещё, но потом сплюнул и пошёл в сторону казармы. Юноша подполз к двери клетки и бессильно вцепился в прутья, хрипя какие-то проклятия. Но потом его рука устало опустилась и, подтянув к груди колени, он провалился в сон. Очередной день в его личной Преисподней подошёл к концу….

***

Из мутного марева снов его вырвал странный металлический звон, что разносился где-то вдалеке. Поначалу юноша принял его за отголоски своего ночного кошмара, но звук стал постепенно нарастать, и он понял, что это не сон. Открыв глаза, он увидел сиявшую на небе полную луну, окружённую россыпью звёзд. Остальные рабы в его клетке тоже стали просыпаться из-за шума, и этот звук вызвал в них непонятный страх. Не желая знать, что является его источником, они сжались в дальней части клетки, не издавая ни звука. А юноша, напротив, приподнялся с пола и, держась руками за решётку, прислушался. Источник шума явно приближался к ним, и теперь, помимо металлического звона, его чуткий слух смог различить многоголосую ругань наёмников, топот и чьи-то отчаянные крики. Мимо его клетки пробежало несколько стражников, некоторые из которых на ходу расспрашивали товарищей о причинах переполоха, но никто ничего не знал. Их фигуры исчезли в проходе между клетками и постепенно их шаги стихли в звуках боя. Да, теперь юноша не сомневался: сейчас там шло сражение, и для работорговцев это нападение стало полной неожиданностью, раз они до сих пор не знали, что происходит в их непреступной крепости. Раб сжал прутья клетки, до боли в глазах вглядываясь в просвет между клетками, надеясь хоть что-то увидеть, и вскоре… увидел. Один из наёмников внезапно вылетел из прохода и, повалившись на песок, по инерции докатился прямо до клетки, заставив юношу отпрянуть назад. Это произошло настолько быстро и неожиданно, что он не сразу понял, что стражник был мёртв. Из его горла торчал короткий клинок, из-под которого на песок стекала алая кровь. Вглядевшись, парень с удивлением признал в мертвеце того охранника, что закинул его в клетку. Странно… но от вида его трупа он почувствовал странное удовлетворение. Видеть, как этот человек расстался с жизнью, было для него небывалой радостью, первой радостью с той проклятой ночи. Холодно усмехнувшись, юноша заметил, как на поясе охранника сверкнула связка с ключами от клеток. Недолго думая, он сунул руку между прутьями и дрожащими руками притянул её к себе. Ключ долго не мог попасть в прорезь, так сильно было его волнение, но затем замок щёлкнул, и парень навалился на решётку, с трудом сдвигая ей тяжёлое тело наёмника. Вокруг было пусто - звуки боя теперь доносились с главной дороги, что вела к казармам стражников и дому лидера работорговцев. Это означало, что сейчас вся стража находилась там, и у него был шанс сбежать. Именно таким и был его первый порыв. Он бросился в сторону прохода, из которого недавно вылетел труп стражника, но внезапно замер, хватаясь за грудь. Его сердце бешено колотилось, и юноша чувствовал, что внезапное освобождение придало ему сил, но сбежать он не мог. Глава работорговцев… человек, повинный в стольких смертях и ставший причиной его страданий. Он не мог сбежать, не отомстив за своих родных. Даже если это означало, что он может погибнуть в сражении, таков был его выбор. Развернувшись, он подбежал к трупу охранника и рывком вырвал из его горла клинок, перехватив его поудобнее. Оружие было ему непривычно - он вообще никогда не держал в руках меч, хотя и собирался поступать на службу в армию, но сейчас это не играло для него никакой роли. «На один удар сил мне хватит, а больше и не потребуется…» Юноша взглянул на связку ключей в своих руках, после чего бросил взгляд на соседнюю клетку. Из-за решётки за ним неподвижно наблюдала чья-то фигура, и он, не задумываясь, бросил ключи в её сторону. Бледная, жилистая рука ловко поймала связку и скрылась в глубине клетки. Раб лишь хмыкнул на это. Спустя мгновение он двинулся между клетками, прислушиваясь к звукам боя, чтобы ненароком не оказаться в его эпицентре. Заслышав чей-то топот, он пару раз замирал, скрываясь в тенях, но пробегавшие рядом стражники были настолько взбудоражены, что не замечали его, пробегая в сторону главной дороги. Наконец, он оказался у входа на небольшую площадь перед домом Джибрила, на которой уже успело столпиться несколько десятков наёмников. Десятники раздражённо орали на подчинённых, не понимая, почему нападавшие ещё не превратились в хладные трупы и до сих пор продолжают продвигаться вперёд. Отвечать никто не решался, чтобы не нарваться на отборный поток ругани уже в свой адрес. Юноша огляделся, взглядом ища хоть какую-то брешь в этом скопище врагов, но площадь казалась неприступной. Охранники разместились у всех выходов на площадь и у порогов дома, зорко оглядывая всё вокруг. Пытаться пройти здесь было равносильно самоубийству, что его не очень-то устраивало. Он развернулся и вновь погрузился в лабиринт дорожек между клетками, стараясь идти влево от площади. Звуки сражения стали отдаляться от него, пока не стали такими же еле различимыми, как в момент его пробуждения. Проблуждав так несколько минут, он упёрся в ряд старых деревянных бараков, которые были непригодны даже для рабов. Никаких входов или выходов из дома Джибрила здесь не было, и парень едва не взвыл от досады. Кем бы ни были нападавшие, они уже должны были добраться до площади, а значит, там сейчас кипела мясорубка, в которой он бы точно не выжил. Юноша бессильно опустился на песок, привалившись к стене одного из бараков, и устало поднял глаза вверх, взглядом скользнув по каменной стене дома… пока его взгляд не наткнулся на закрытое деревянной ширмой тёмное окно. Оно располагалось довольно высоко над землёй, так что допрыгнуть туда было невозможно, да и вокруг не было ничего, что могло бы помочь в этом деле. Первой его мыслью было всё-таки попытаться допрыгнуть до окна, но даже в своём лучшем состоянии он не достал бы до края окна и кончиком пальца, а уж сейчас… Он поднялся и рукой коснулся старых досок барака, слегка надавливая на них. Доски скрипнули, а стена ощутимо дрогнула, готовясь вот-вот обрушиться под своей тяжестью. «Бред… законченный бред…» – с кривой усмешкой подумал юноша и, заткнув клинок за пояс, прыжком дотянулся до крыши барака, с трудом подтянувшись наверх. Старая постройка задрожала и заскрипела, раскачиваясь от его действий. В иной ситуации он бы отступил, наплевав на эту идею, но сейчас у него просто не было другого выбора. Распрямившись, он развёл руки в стороны, пытаясь восстановить равновесие барака, но сделать этого толком не удалось. Юноша возвёл глаза к небу, шепнув что-то вроде короткой молитвы, и, разбежавшись, рывком сиганул с крыши в сторону окна… Он ещё успел услышать, как барак позади него с грохотом развалился, но оглянуться уже не успел. Деревянная ширма неуклонно приближалась, и он сжался в комок, боясь лишь того, что не попадёт точно в цель, но этот страх вскоре оказался напрасным. Юноша влетел в ширму, отчего она в ту же секунду треснула и разлетелась на кусочки. Он с грохотом повалился на пол комнаты, раздирая кожу об осколки ширмы, и эта боль оказала на него живительное воздействие. Шипя от боли, он осторожно поднялся и огляделся вокруг. Несмотря на разбитое окно, в комнате было достаточно темно и сильно пахло какими-то благовониями. После яркого лунного света его глаза долго не могли привыкнуть к мраку. Юноша моргнул пару раз, и спустя несколько секунд вокруг стали проступать неясные силуэты предметов: какие-то ящики, жаровни, кровать… Походило на то, что он оказался в одной из гостевых комнат, что было довольно удачно, учитывая, сколько шума он успел наделать. Порадовавшись этому факту, он взглядом нашёл дверь и осторожно двинулся к ней, стараясь не наступать на осколки ширмы. Ему оставалось сделать всего пару шагов, когда он услышал чьи-то отдалённые шаги. Неслышно чертыхнувшись, юноша скользнул влево, почувствовав, как что-то затрещало под его ногами. Неизвестный пробежал мимо комнаты, и он облегчённо вздохнул, невольно удивляясь тому, как благоволила ему судьба. Бывший раб шагнул к двери, но под ногами вновь что-то неслышно захрустело, и в нос ему ударил запах тошнотворный запах крови. Юноша обернулся к стене и в ужасе отшатнулся. Первым, что он разглядел в полутьме, были цепи, свисавшие с потолка, а уже потом из темноты проступили чьи-то тонкие руки, закованные в цепи… руки, что переходили в повисший женский силуэт… Парень невольно прикрыл рот рукой, отводя взгляд прочь. Даже в полумраке он ясно увидел, насколько было изуродовано тело девушки. Раны и тёмные пятна ожогов покрывали всё её тело, что не оставляло никаких сомнений - её пытали. Пытали долго и со знанием дела, чтобы максимально растянуть страдания несчастной. Он думал, что после того, что стало с его сестрой, уже ничто не сможет выбить его из колеи, но сейчас парень еле сдержал рвотный позыв. Он качнулся, желая двинуться к окну, но остановился, запоздало заметив, как открывается дверь в комнату. Неизвестный мужчина шагнул внутрь и, увидев незнакомца, удивлённо замер, что стоило ему жизни. Юноша быстро выхватил клинок и, рванувшись к работорговцу, полоснул лезвием по его горлу так, что он даже не успел вскрикнуть. Прохрипев нечто неразборчивое, он качнулся и повалился на пол, щедро поливая его новой порцией крови. «Чёрт подери… – юноша отошёл к стене и опустил взгляд на клинок в своей руке. – Я ведь и подумать не успел, прежде чем нанёс удар…» Он шагнул к убитому, чтобы удостовериться в его смерти, после чего неуверенно подошёл к висевшей на цепях девушке. Её кожа была ледяной, что не оставляло никакой надежды. Поколебавшись, юноша обшарил ближайшие ящики и среди кучи щипцов, клещей и ножей отыскал нужный ключ. Замки щёлкнули, и девичий труп упал к нему на руки. Ощущение было не из приятных, но он всё равно донёс её до окна, укладывая в погребальную позу. — Моей сестре и родителям никто не позволил упокоиться, как подобает… надеюсь, что хотя бы в этом тебе повезёт чуть больше… – он сложил руки, чуть склонив голову над трупом, после чего развернулся и быстро покинул эту жуткую комнату….

***

Видимо, в тот вечер фортуна решила выплатить перед ним все накопившиеся долги, потому что иначе объяснить тот факт, что он больше не встретил ни одного врага, было невозможно. Спустившись на первый этаж, юноша стал медленно пробираться по пустынным коридорам, снова приближаясь к месту боя, звуки которого всё не стихали. Это вселяло в него надежду, что сегодня этот кошмар закончится навсегда. Наконец, за окнами показалась площадь, на которой кипело сражение, и юноша замер, как завороженный. Снаружи пылали столбы огня, освещавшие трупы наёмников, но увидеть тех, кто сразил их, он так и не смог. Лишь пару раз среди пламени мелькнул чей-то тёмный силуэт, но потом тут же исчезал из его поля зрения. Впрочем, долго торчать здесь он не мог. Ему нужно было двигаться вперёд как можно быстрее. Джибрил мог до последнего думать, что нападение будет отражено и что вскоре ему принесут отрубленные головы «этих идиотов», но сейчас любой бы понял, что куда благоразумнее будет подготовиться к побегу. Когда юноша оказался возле холла дома, эта мысль подтвердилась. В огромном зале собралось несколько доверенных людей Джибрила и его личные охранники, которые сейчас дожидались появления своего начальника, чтобы поскорее убраться отсюда, пока ситуация не устаканится. Пробраться мимо них было бы проблематично, если бы они не были отвлечены на битву, развернувшуюся прямо за укреплёнными дверями. Работорговцы переругивались, пытаясь понять, кого следует винить за то, что всё так обернулось, а охранники стояли у окон, хмуро наблюдая за гибелью их товарищей. Юноша неслышно проскользнул мимо них, пробравшись в центральный коридор, что вёл, как он успел догадаться, в покои лидера работорговцев. Через некоторое время, он упёрся в двери, возле которых никого не было, и парень свободно вошёл внутрь. Он оказался в небольшой приёмной, где Джибрил, видимо, вёл переговоры с особенно важными покупателями, для которых встреча на рынке была бы оскорбительна для их репутации. Комнаты была пуста, что заставило юношу недовольно чертыхнуться. «Неужели он не здесь?.. Тогда… дальше?..» Он уже хотел двинуться к следующей двери, но в это же мгновение она отворилась, и в приёмную торопливо вошла чья-то грузная фигура. Юноша мгновенно узнал в этом человеке Джибрила, который удивлённо замер, увидев одного из своих рабов здесь, да ещё и с клинком в руках. Лидера работорговцев нельзя было назвать дураком - он не стал звать на помощь, а вместо этого лишь хмуро взглянул в лицо паренька. — Не ожидал увидеть кого-то вроде тебя здесь. Опусти оружие, и мы спокойно поговорим, парень, я уверен, мы сможем… — Мне не о чем с тобой говорить, урод, – перебил его юноша, поднимая кинжал. – Мне нужен лишь твой труп! Он кинулся на работорговца, который устало цокнул языком, но даже не попытался уклониться или хоть как-то защититься от удара. Если бы ненависть и жажда крови не затмила разум юноши, то он, вероятно, насторожился бы, но сейчас ничто не могло удержать его от этого удара… Клинок в его руке словно наткнулся на невидимую стену и разлетелся на части, а самого юношу отшвырнуло в стену. Все его кости разом затрещали, и он заорал от боли, с грохотом повалившись на пол. Стоная от агонии, он попытался пошевелиться, но тело не двигалось, и он бессильно поднял мутный взгляд на Джибрила. — Боже… и почему от крысёнышей вроде тебя всегда столько проблем? – работорговец поморщился, опуская руку. На его запястье горел непонятный синий узор, от которого веяло чем-то мистическим. – А ведь я тебя вспомнил, парень, это ведь ты тогда пытался напасть на меня в той деревни, что мы разграбили пару недель назад? Похоже, волчонок подумал, что у него прорезались зубы, раз он решил напасть на вожака стаи… Джибрил двинулся к нему, доставая из-за пояса простенький кинжал, которым он и намеривался закончить дело, но сделать это ему не удалось. Двери приёмной слетели с петель, и в комнату вкатилась отрубленная голова одного из наёмников, которая прочертила кровавую полосу между юношей и работорговцем. Аль-Бара поморщился и обратил взгляд наружу, после чего… в его глазах отразился страх. Юноша невольно проследил за его взглядом и поражённо затаил дыхание… Нападавший был один. Одна-единственная фигура медленно шагнула в комнату, и воздух вокруг словно похолодел. Мрачная торжественность, которая окутывала его в этот момент, заставила всех неподвижно застыть, наблюдая за ним. Юноша не знал, каким словом следовало бы описать его, и тогда его разум сам выбрал то, что казалось ему наиболее подходящим. Ангел… Но не то чистое и прекрасное существо, что вечно поёт хвалу Всевышнему на небесах и оберегает праведников, нет… Это был ангел, что отправляет закованных в кандалы грешников в самые глубины Преисподней, где они обречены до скончания времён расплачиваться за свои деяния… Даже его внешность была далека от человеческой: всё его тело было скрыто чёрным плащом, залитым чужой кровью, а лицо скрывала белая череполикая маска, которую юноша сначала принял за голые кости. Но самым ужасающим в этом облике были его глаза: они сияли каким-то потусторонним, ледяным огнём. Парень мгновенно отвёл взгляд, почувствовав, что даже не глядя на него, неизвестный словно высасывает из него душу. Мимолётно оглядевшись вокруг, кровавый ангел обратил взгляд на Джибрила, который наконец вернул самообладание: — Так ты один из тех дегенератов, которые решили убить меня? Немного же вас осталось… – работорговец опустил кинжал, разводя руками. – Хотя должен вас похвалить - прорваться через такое количество наёмников должно было бы нелёгким делом… — Не таким уж и трудным… твои люди оказались просто кучкой назойливых мух на моём пути… – внезапно ответил неизвестный. Его голос был настолько низким и жутким, что юноша невольно вздрогнул, не поверив, что это может быть голос человека. — Погоди… ты же не хочешь сказать, что убил их всех в одиночку? Это же полный бред, – Джибрил попробовал усмехнуться, но видимо голос нападавшего поразил его не меньше, потому что его губы лишь слегка дёрнулись, словно их свела судорога. — Ты вполне можешь убедиться в этом сам… когда увидишься с ними в Преисподней! «Ангел» мгновенно сорвался с места, так, что уследить за его движениями было практически невозможно. Полы его плаща взметнулись, и он замахнулся клинком на работорговца, намереваясь убить его одним ударом, но крик юноши заставил его остановиться. — Осторожно! Убийца отпрыгнул назад, метнув клинок в Джибрила, который недовольно цокнул, вскидывая руку. На его запястье вновь вспыхнула непонятная метка, и оружие нападавшего разлетелось на тысячи металлических осколков. Но убийца словно и не удивился этому необъяснимому случаю: он лишь отступил назад, достав из-под плаща новый кинжал, который разительно отличался от предыдущего. Взмахнув им, «ангел» вновь ринулся в атаку, чем вызвал холодную усмешку у Джибрила. Он решил, что нападавший не вынес урок из прошлой атаки, но это было далеко не так… Клинок в руках убийцы внезапно покрылся светло-синим узором, после чего лезвие свободно вспороло воздух и рубануло по лицу работорговца. Джибрил заорал от боли, выпуская оружие из рук, и он согнулся, хватаясь за рану, из которой уже обильно лилась кровь. — Какого х?.. – провыл он, но получил локтем по затылку и грохнулся на пол. — Признаюсь, я удивлён, что ты оказался одним из них… Впрочем, многого это для тебя не изменило, – убийца бросил взгляд на юношу, но теперь его взгляд был чуть более спокойным. – Поднимайся, парень. Уверен, ты не захочешь пропустить это зрелище… Он схватил Джибрила за воротник и потащил в сторону выхода из дома, довольно быстро скрывшись из виду юноши. Кряхтя и морщась от боли, он с трудом поднялся и, придерживая рукой плечо, поплёлся следом за ним, но стоило ему выйти в холл, как он замер, как вкопанный. Весь зал был завален трупами охранников, мимо которых он недавно проскользнул. Из их тел торчали разнообразные клинки и мечи, а некоторые были изуродованы непонятной силой. Но куда больше юношу удивил иной факт… среди них не было ни одного трупа, похожего на того человека. «Он ведь… он ведь не мог убить их всех в одиночку… кто… кто он такой?..» Юноша судорожно сглотнул и быстро пересёк залитый кровью холл, выбравшись на ступени дома. Площадь, где так долго кипел бой, всё ещё полыхала. Десятки трупов наёмников были разбросаны тут и там, как и в холле, но в куда больших количествах. Насколько он увидел, среди них тоже не было ни одного чужака… Убийца тем временем швырнул Джибрила вниз по ступеням, отчего он снова завыл от боли, явно сломав себе несколько костей, и этот вой заставил юношу вздрогнуть. На звуки криков работорговца к площади стали быстро стекаться освободившиеся рабы, среди которых он узнавал некоторых, но большая часть была ему незнакома. Все они со скрытым удовольствием смотрели на мучения Джибрила, но вместе с тем на их лицах отразился трепетный страх перед человеком, который убил стольких наёмников в одиночку. Оглядев собравшуюся толпу, он указал клинком на работорговца и начал говорить всё тем же жутким тоном: — Джибрил Аль-Бара… ты повинен в смертях и страданиях тысяч людей. Грехам, что ты совершил, нет никакого прощения. Аллах долгое время закрывал глаза на твои зверства, но любому терпению приходит конец… — Заткнись! Да кто поверит, что ты делаешь это из праведных целей?! – Джибрил приподнялся на локте, всё ещё прикрывая ладонью рассечённое лицо. Убийца неспешно спустился к нему и резко вонзил клинок в его колено, чем заставил работорговца снова истошно закричать. — Не смей судить остальных по своей прогнившей душонке, падаль. Аллах никогда не забывает своих должников, а я попросту пришёл отправить ему твою душу в качестве платы. — Кто ты, чёрт подери?! — Знаешь… у меня есть множество имён. Их накопилось столько, что я уже и сам не уверен, что помню настоящее, но думаю, что одно из них подойдёт для ответа… – он приблизился к затихшему работорговцу и глухо продолжил. – Имя мне Хассан… Это имя заставило многих рабов вздрогнуть от удивления. Юноша не знал, какое значение оно несёт. В нём не было абсолютно ничего примечательного, но тот эффект, что оно произвело на людей, заставил его неслышно повторить это странное имя. Джибрил же и вовсе затрясся от страха, неверяще качая головой. На его лице отразилось отчаяние, подобное которому юноша не видел ещё ни у одного человека и… ему очень понравилось это отчаяние на лице работорговца. Убийца поднял свой окровавленный клинок, после чего занёс его над головой Джибрила. — От тела к сердцу, от сердца к преступлению! До встречи в Аду… После чего одним неуловимым движением снёс ему голову с плеч… Время словно замедлилась, когда юноша наблюдал за тем, как отрубленная голова работорговца катится по песку, окрашивая его в тёмный цвет. Это был конец… кровавый конец самого жуткого работорговца по эту сторону Синая, который ознаменовал освобождение сотен рабов, что наблюдали за этой странной казнью, что больше походила на божественный суд. Так думали многие, и именно поэтому люди стали один за другим опускаться на колени, с горькими рыданьями шепча молитвы Аллаху и их внезапному спасителю, который, меж тем, убрал кинжал под плащ и еле слышно вздохнул, наблюдая за последствиями устроенной им бойни… Юноша бессильно опустился на ступени. Его месть свершилась, пусть и не его руками, но теперь его семья и тысячи других семей были отомщены. Странный посланник Аллаха смог покарать преступников, что нарушили столько его заветов и принесли столько страданий его последователям. — Эй, парень, – внезапно обратился к нему, убийца, выводя его из задумчивости. – Могу похвалить тебя: многие на твоём месте сбежали бы, получив такой шанс, но ты отправился мстить. Это достойно уважения… и награды… Юноша непонимающе опустил взгляд и увидел небольшой мешочек, туго набитый монетами. Он никогда не видел столько денег, поэтому невольно подтянул их к себе, глядя на то, как отблески пламени отражаются бликами на их неровной поверхности. Но, поразмыслив, он отложил деньги обратно, собираясь сказать, что делал это не ради них. Парень поднял взгляд, но убийца уже успел исчезнуть без следа. — «Достойно уважения»?.. – пробормотал он, взяв в руки одну из монет, после чего вернул её обратно. – Не знаю, господин Хассан… я просто думал, что это будет правильно… Пробормотав это, он обнял мешок и растянулся на ступенях, мгновенно провалившись в сон… это была первая ночь, что он провёл без кошмаров…

***

— Я клянусь, они могут перекусить человека напополам за один укус! — Да врёшь ты всё! Ещё скажи, что слонам нужны уши, чтобы летать! «Вам что, поговорить больше не о чем?..» – раздражённо подумал Широ, который уже час слушал эту перепалку. Стоит ли говорить, что он был не в лучшем расположении духа? Как он и ожидал, ему дали задание с явным намерением получить уведомление о его смерти. Вслепую атаковать укреплённый район, который обороняло чуть больше сотни подготовленных наёмников, было далеко не простым делом. Именно поэтому перед нападением он решил разузнать о внутреннем устройстве квартала, ради чего он и искал подходящего раба. Правда… сразу отыскать среди них человека, отличного от ходячего трупа, было довольно проблематично. Благо, он не прогадал - девушка, которую он купил, подробно рассказала всё, что знала. Мысль о том, что вскоре она воссоединится с братом, а работорговцы поплатятся за свои деяния, была для неё отличной мотивацией. Благодаря её информации, всё прошло более гладко, хоть и не менее кроваво. В ту ночь он убил столько наёмников и работорговцев, что он даже и не брался считать. Он просто убивал всех, кто оказывался на его пути, пока наконец не добрался до Джибрила. Надо сказать, что тот факт, что лидер работорговцев оказался магом, его слегка удивил. Впрочем, его способности были настолько паршивыми, что назвать его магом было бы оскорбительно для всех тех, кого убивал Кирицугу. Что же касается того раба… Эмия был приятно удивлён тем фактом, что он не сбежал, а отправился мстить за свои страдания. Более того, он смог добраться до Джибрила и кто знает, чтобы произошло, не имей работорговец такого туза в рукаве. Как бы то ни было, цель была убита, а его задание выполнено. Задержавшись на ночь в местной гостинице, Широ отбыл из города на следующее утро. Благо, из Шелемзара в Вах Синд как раз направлялся караван, что набирал охранников для защиты, и Эмия, недолго думая, завербовался к ним. Коллектив был довольно пёстрым, но особенно выделялся купец-китаец по имени Лонг Вэй, который был довольно бойким и говорливым человеком, несмотря на то, что разменял пятый десяток. Во время дороги он без умолку рассказывал о своих странствиях, благо, он успел побывать во многих странах Азии: от родного Китая до Индии и Каспия. Кто-то с интересом слушал его байки, а кто-то лишь брезгливо воротил нос, временами качая головой. Впрочем, в открытую с ним никто не конфликтовал: позитивный характер китайца и смешной акцент просто не давали на него злиться. — Ты такой хмурый, лаовай***, обычно жители Нипонии более улыбчивы, – произнёс Лонг Вэй, поравнявшись с Широ. — С чего ты взял, что я из Японии? – обреченно вздохнул Широ, понимая, что быстро от него не отделается. — Я повидал достаточно вашего брата, чтобы вас узнать из тысячи. Хотя ты и не слишком похож на ниппона… — Ты пришёл, чтобы моё семейное древо составлять, что ли? – раздражённо огрызнулся Эмия, который всё ещё не восстановился после тяжёлого боя. — О-у, прости. Я, видимо, задел неприятную тему, да? – виновато улыбнулся Лонг Вэй. – Просто нечасто здесь можно встретить одного из ваших, а я по натуре человек любопытный. — Любопытство кошку сгубило. — И всё же, если не секрет, – продолжил китаец, явно не придавая значения тону собеседника. – Как же тебя занесло так далеко от родины? — У меня есть цель, которая привела меня в эти края, – сухо ответил Широ, поняв, что купец не отстанет, пока не получит внятного ответа. – Да и я бы не назвал Японию своей родиной. Я её уже и не помню почти. — О-ох, знакомое чувство… Ты, конечно, можешь не верить, но я понимаю, что ты чувствуешь. Порой всё хорошее, что ты можешь сказать о своей родине, это то, что ты там родился, – понимающе протянул китаец. — И поэтому ты здесь? — Купец следует туда, где выгода, лаовай. А возможность увидеть новые страны, людей, их обычаи и интересные истории… довольно приятное дополнение. Впрочем, увы, но годы начинают брать своё. Я уже не так молод, чтобы преодолеть все препятствия, что могут ждать в дороге, – с грустью вздохнул он, поёрзав в седле. — Дай угадаю, тот свёрток, с которым ты даже спишь в обнимку - твоя дорога в безбедную старость? – усмехнулся Эмия, ткнув пальцем в перевязанный красной тканью свёрток. На мгновение взгляд китайца стал жёстким и подозрительным, но уже через секунду на его лицо вернулась привычная улыбка. — Хо-хо, а ты наблюдателен, лаовай! Чего греха таить, так оно и есть! Пожалуй, из всего, чем я когда-либо торговал, это - настоящий алмаз среди кучи угля. Произведение искусства, шедевр, в котором больше истории, чем во всех людях этого каравана! Но, увы, пока что мне так и не удалось найти для него достойного владельца… — Достойного или достаточно состоятельного? – фыркнул Эмия. — Одно другому не помешает, ты не согласен? – лукаво улыбнулся Лонг Вэй, уже готовясь довольно расхохотаться, но ему помешали… — К оружию!!! Нас атакуют!!! – раздался крик из начала колонны. Окружающий воздух внезапно наполнился стуком копыт, свистом летящих стрел и громкими криками. Привстав на стременах, Широ увидел приближавшийся к ним отряд разбойников, количество которых было сложно оценить из-за поднявшихся клубов пыли. Среди членов каравана, как это обычно и бывает, началась разруха: кто-то доставал оружие и спрыгивал с коней, готовясь к бою, а другие же, явно более переживающие за свои жизни, бросились в разные стороны. «Идиоты…» – мимолётно подумал Широ, спрыгивая на землю. Всадник сам по себе весьма удобная мишень, а уж одиночка тем более. Стоит стреле угодить в коня, что чаще всего и происходит, животное можно запросто либо рухнуть, похоронив всадника под собой, либо сбросить его, в процессе ломая тому кости, что в условиях боя равняется смертному приговору. Впрочем, у него было времени думать о цене их идиотизма… Звон стали наполнил воздух вокруг. Разбойники вступили в бой, хотя их явно было меньше, чем вначале. Видимо, ответная стрельба из луков смогла поубавить их число. На Эмию бросился один из них, намереваясь отрубить ему голову, пока юноша позволял себе глазеть по сторонам. Как же наивно с его стороны… Это была последняя мысль, что он успел осознать, прежде чем появившийся из ниоткуда меч парировал его удар, после чего рубанул по сухожилию на левой ноге. Но разбойник не успел понять этого, потому что в тот же миг в его голову вонзился короткий кинжал… Головорез свалился с лошади и Широ быстро вытащил оружие из его остывающего тела, после чего стряхнул кровь и устремился в гущу боя…

***

— Дьявол… и почему это должно было произойти именно в мою очередь? – глава караванщиков безостановочно сыпал проклятиями, глядя на кучу трупов. — Все мы знали, на что шли. Так что хватит сотрясать воздух, – безразлично заметил Широ, оглядывая тела убитых. — Да уж, наша служба и опасна и трудна! – раздражённо фыркнул араб, после чего вздохнул и уже более мягко и уважительно добавил. – Хотя, думаю, я должен сказать тебе спасибо. Для своего возраста ты очень недурно машешь мечом. — Да уж, впервые вижу, чтобы такой юнец так ловко обращался с железками, – одобрительно хохотнул один из вышивших, после чего болезненно скривился, хватаясь за рёбра. — Тц… Ладно, надо бы прибрать трупы и хоть как-нибудь, да похоронить. Не оставлять же их шакалам и воронью? – риторически спросил караванщик, после чего обратился к Широ. – В качестве благодарности можешь забрать у них всё, что приглянется. Уверен, ребята добрые и поделятся! После чего все, кроме Эмии, рассмеялись… Шагая между трупами, он наткнулся на своего недавнего знакомого. Лонг Вэй лежал на песке со стрелой в правом глазу, сжимая в руках тот злополучный свёрток. — Вот тебе и один из местных обычаев, лаовай, – с грустью усмехнулся Широ и, наклонившись, стал разглядывать то, что китаец так сильно пытался сохранить. – Ну, давай посмотрим, что же ты там такого припас на домик у моря… Он взялся за свёрток и попытался достать его из рук мертвеца, но, к своему удивлению, обнаружил, что тот даже после смерти не спешит с ним расставаться. Подёргав ещё пару раз, Эмия чертыхнулся, после чего направил прану к рукам и вырвал свёрток из объятий покойника. — Надо же, ишь как не хотел отдавать! – рассмеялся кто-то, наблюдавший за потугами юноши. Не обращая на это внимания, Широ, убедившись, что все заняты перетаскиванием трупов, аккуратно развернул свёрток. Он ожидал всего: денег, драгоценностей, произведений искусства… да что там говорить, он бы не удивился даже магическому артефакту… …и тем сильнее было его удивление от увиденного. На алой ткани лежала пара клинков, очевидно китайского происхождения. Один из них имел тёмный оттенок и был покрыт шестиугольным алым узором, а второй же имел более светлый, дымчатый цвет. На их рукоятях были высечены китайские иероглифы, смысл которых он уловил весьма отдалённо из-за схожести китайского письма с японскими кандзи. При взгляде на это оружие невольно возникала мысль, что они были словно близнецы, две половины одного целого. Символы инь и янь лишь подтверждали эту версию. Клинки явно были необычными, хоть и не создавали какого-то благоговейного трепета. Это была работа великого мастера, вложившего в работу свою душу, но не более. И всё же Широ не мог отделаться от мысли, что в них сокрыто нечто большее… «Ну, есть только один способ это выяснить…» – подумал он, положив на них руки. — Arms On. В его мозг мгновенно хлынул поток информации…

На двоих одна душа, Наша мощь взрывает горы…

Их создатель, желавший раздвинуть границы в поисках прекрасного…

Клинки реку рассекают, Имя – шёпот пламя в горне…

Его попытки и неудачи, его рвение и разочарование, его надежды и отчаяние…

Мы были рождены в кузнечном горне, И друг для друга только существуем…

Жертва, что была принесена ради того, чтобы выйти за границы и достичь прекрасного и неизведанного…

И даже воздух стонет над своей судьбою…

Их история, их предназначение, сама их суть теперь лежала перед ним…

…когда пронзают его Каншо и Бакуя!

***

Метель всё не желала стихать… Жители Аламута укрылись в своих домах, недовольно глядя на огромные чёрные тучи, окутавшие горную крепость ассасинов. Такая непогода была здесь не редкостью, но в этот раз буря разыгралась не на шутку, засыпав все дороги в горы, на несколько дней отрезав их от остального мира. Даже самые отчаянные и сильные воины Хассана предпочли переждать метель в городе, дожидаясь её окончания, но… его это не касалось… Одинокая худощавая фигура, окутанная чёрным плащом, пробиралась по колено в снегу, неуклонно продвигаясь к крепости. Его пальцы и кожа уже давно посинели от непривычного холода, но он не останавливался в поисках убежища, а продолжал упрямо идти вперёд. Бывший раб не сильно изменился с момента своего освобождения: его вид был всё таким же болезненным и усталым, но теперь в его взгляде не было пустоты. В глубине его глаз горел спокойный огонь, который согревал его душу в этот лютый мороз… На следующее утро после гибели Джибрила рабы осмотрели его дом и нашли достаточно золота, чтобы каждый из них мог начать новую жизнь. Впрочем… все они понимали, что она уже никогда не будет прежней. Стоит сказать, что юноша сам оплатил похороны той девушки, которую он нашёл в ту кровавую ночь. Это было меньшее, что он мог сделать для неё. После этого он поговорил с несколькими выжившими из его деревни, которые собирались вернуться туда, чтобы отстроить её заново. Они клятвенно заверили, что похоронят останки его родных, но платы не взяли, сказав, что это не тот случай, когда стоит говорить о деньгах. От них же он и узнал о Хассане… Долгая и вдохновенная речь бывших рабов, подкреплённая вчерашними впечатлениями, была весьма и весьма подробна, хоть и не лишена откровенных небылиц. Узнав, где находится крепость ассасинов, о которых ранее он слышал лишь мельком, юноша попрощался с односельчанами, после чего присоединился к первому же каравану, идущему на север. Для человека, что никогда не покидал родную деревню, путь через пустыню был труден и долог, но он продолжал свой путь. Он чувствовал, судьба, которую он избрал, будет в десятки, а то и в сотни раз тяжелее того, что он испытывал ранее, поэтому он терпел все лишения, закаляя свой характер. Так он добрался до Аламута, в котором ему рассказали, как добраться до крепости ассасинов, но посоветовали переждать надвигавшуюся метель, которая обещала быть страшной. Возможно… другой на его месте решил бы остановиться в городе и подождать, но он не мог тянуть. Он должен был понять, что движет людьми в этой крепости… почувствовать, ради чего они совершают своё кровавое дело… Но первое испытание оказалось слишком тяжёлым. Юноша чувствовал, что силы оставляют его, и такими темпами он бы просто умер в снегах, так и не достигнув своей цели, но потом он увидел, как из-за снежной пелены проступил смутный силуэт крепости. Её величественный вид придал ему сил на последний рывок. Метель продолжала усиливаться, и он чувствовал это на собственной шкуре, едва передвигая окоченевшими ногами. До ворот замка оставалось не больше десяти шагов, когда он внезапно понял, что больше не может идти. Ноги подкосились, и он упал лицом в снег, чувствуя, что больше не может пошевелиться. Странно, но… осознание того, что его жизнь может оборваться за шаг до исполнения его цели, не потрясла его. Он спокойно воспринял эту мысль и… даже почувствовал некое облегчение. Его разум стала окутывать приятная тёмная пелена, а веки дрогнули, медленно закрываясь… …последним, что он увидел перед тем, как потерял сознание, были раскрывшиеся створки ворот, из которых к нему кинулась чья-то чёрная фигура, а затем… ничто…