Визит

***

      Ежов дошёл до деревеньки. Он оглядел пару домов снаружи, посмотрел в листок и подошёл к одинокому прохожему старику. Николай поздоровался и для уверенности в том, что на него обратят внимание, легонько дернул того за рукав. Незнакомец посмотрел на подошедшего и спросил:       — Чего тебе?       — Извините, а не подскажете, как мне пройти по этому адресу? — несколько неловко проговорил чекист и показал собеседнику бумажку.       — Таки это ж совсем недалёко. Вон там первый поворот, — он указал вперёд, — вправо, и третий дом по правой стороне.       — Спасибо, товарищ, до свидания, — улыбнулся приезжий и пошёл в указанную сторону.       Старик кивнул и поковылял дальше своей дорогой.       "Хорошо, что тут станция недалеко, вот с одной стороны, — задумался бывший наркомвнуделец, — а с другой стороны, им же и легче так найти меня здесь". Он свернул на нужную ему улицу и посмотрел вдаль. Его внимание зацепилось за большой дома неподалёку. Коротышка отсчитал дома по правой стороне и выяснил, что этот – третий. "Вот это хоромы конечно", — усмехнулся беглец.       Вдруг он задумался о другом: "Так если я смог сбежать из тюрьмы для особо опасных, это ж насколько плохо они работают? Ну и хорошо!"       Николай подошёл к дому, с трудом перелез через низкий покосившийся деревянный забор и подбежал к двери. Он постучался в дверь и заготовил листок, чтоб показать его хозяину дома. Дверь открылась, в проёме показался высокий мужчина видом лет так на тридцать, русый, несколько косоглазый.       — В-вы Тихон Тимофеев? — спросил Ежов и протянул ему записку от Юры.       — Да, я, — кивнул тот, взял бумажку и посмотрел на текст. Он усмехнулся и спросил, — От Юльки?       — От кого? — переспросил гость и уставился на него в недоумении.       Тихон глянул на него. Он пояснил:       — Ну Юра. Его все называют Юлькой.       — А почему-у-у? — неуверенно протянул Ежов.       — А вот этого я не знаю. Просто все его так кликают, а он и отзывается.       — Правда? То есть, Вы не знаете почему Юрия называют Юлькой? — изумился чекист.       — Да и ладно, в чём проблема? Кстати, как тебя звать?       — Николай. М, Николай Е-е-е... кхм, неважно, — представился нарком и протянул руку.       — Николай... так как тебя по фамилии? — с улыбкой, спросил Тимофеев и пожал ему руку.       — Да неважно, не сейчас, позже, — нервно усмехнулся Ежов и выдернул руку из хватки хозяина дома.       — Ну, что ж, раз ты от Юльки, то проходи, — пригласил его Тихон и вошёл в дом.       За ним шагнул Коля и прыкрыл за собой дверь. Вдруг другой крикнул:       — Эй, Генах! Иди сюда! Ещё одного ко мне отправили!       У Кровавого карлика сузились зрачки. "Ещё одного? Всмысле? Он что, ссылает сюда людей!? Это ловушка!? Л-ловушка!?" — вдруг осенило его.       Заскрипели половицы и лестница. Кто-то медленно спустился со второго этажа. Николай посмотрел в лицо спустившегося. Он увидел знакомые два тёмных квадратика под носом, вдвинутую шею и лукавый прищур. "Тво-о-о-о-ою ж ма-а-ать!", — произнёс одними губами нарком.       — Генах, это наш новый друг с тобой, — по-идиотски улыбнувшись, промямлил Тихон.       Третий глянул на Ежова, и тот немного скривился. Видно было, что он что-то знает. "Ягóда", — пролетело в голове Коли.       Генах подошёл к иноагенту, издевательски улыбнулся и положил свою руку ему на плечо. Он наигранно по-доброму улыбнулся и процедил:       — Николай? Ко-о-оля... Как приятно познакомиться! — Ягода будто по-дружески ударил его кулаком в плечо, но вышло уж очень больно для новичка, и тот почти согнулся было, однако Генрих не дал ему этого сделать. — Я так рад, что ты тоже будешь ту-у-ут!       — Ты его знаешь? — спросил Тимофеев.       Третий замялся и сильнее приобнял одной рукой чекиста. Ежов весь затрясся. Генах ответил:       — Нет. А ты разве не называл его имя?       Тихон отрицательно помотал головой. Он пожал плечами, развернулся и ушёл в глубину дома.       Ягода схватил Ежова за воротник, прижал к стене и шёпотом заговорил:       — Ты за мной приехал!? Откуда они знают где я!?       — Нет, Генрих, что ты, — попытался улыбнуться беглец, но в итоге чуть не расплакался.       — Так откуда ты знаешь, что я здесь!? — продолжал Генрих Григорьевич.       — Генрих, я не знал, что ты тут! Честно!       — Тогда откуда ты тут, кусок дерьма!?       Генах выпустил его из рук и отошёл немного назад. Он процедил:       — Проваливай отсюда, пока я тебя не задушил.       — Если я уйду, то я расскажу где ты, — усмехнулся Ежов и отряхнулся.       — Ах ты сучеглазый педераст... умеешь спровоцировать на убийство.       — Всмысле!? — ошарашенно воскликнул Николай и попытался открыть дверь.       Ягода достал небольшой ножик и ехидно улыбнулся. Он выставил его перед собой и прошипел:       — Ты так просто не отделаешься, говнище!       — Г-генрих, ты что? — отходя в сторону, шептал коротышка. — У тебя прекрасные порнофильмы были, п-превосходные картинки с голыми женщинами и просто восхитительный резиновый... член...       — Ну ты и па-а-адла.       Он схватил чекиста за волосы и пырнул уже было ножом, как вдруг раздался голос Тихона:       — Мужики, вы что делаете?       Генрих обернулся и отпустил Ежова, который упал и чуть ли не расплакался от страха, что умрет медленно и мучительно.       — Ничего, я просто знакомился с Николаем. Хороший мужик, — безэмоцианально улыбнувшись, ответил создатель ГУЛАГа и незаметно спрятал нож.       — А-а-а, ну хорошо, — явно ничего не понимая, кивнул Тимофеев.       Новенький сидел в углу, поджав ноги, и смотрел на них. "Это будет ад. Этот рояль из кустов мне может все планы обломать", — подумал он и приподнялся.       Тихон выглянул из-за Ягоды и вдруг задал вопрос:       — А ты чего такого маленького роста? Как воробушек совсем.       Это сравнение сильно резнуло по ушам Ежова. Ком встал у него в горле, и он дрожащим голосом ответил:       — Я н-не вырос просто. Неважно.       Хозяин дома подошёл к маленькому чекисту, поднял его, приобнял за плечо и обратился к другому:       — Генах, покажи ему тут всё.       Ежов вдруг посмотрел на него и чересчур громко спросил:       — Без Вас?       — Ну а мне-то дела делать ещё надо, — ответил он, отпустил его, подошёл к двери, отодвинул защелку шпингалета и вышел на улицу. Дверь захлопнулась, наступила тишина.       — Я п-прошу тебя, не убивай меня, пожалуйста, Генрих, — зашептал Николай.       — Умоляй меня, — садистски улыбаясь, сказал старший.       "Садист херов", — подумал про себя бывший комиссар и опустился на колени перед Ягодой. Последний заулыбался шире. Ежов стал жалобно смотреть на него снизу вверх.       — Не думал, что ты настолько опустишься, Ежов, — ухмыльнулся Генрих и упер руки в бока.       — Пожалуйста, не убивай меня, — прошептал младший и опустил руки.

***

      — Мы прочесали всю Москву и пригород, товарищ Сталин, — докладывал Берия, стоя возле стола начальника.       — И что, никаких следов?       — Как в воду канул, — вздохнул Лаврентий.       — Вот вообще ни следа? — спросил Иосиф.       — Ни намёка на его присутствие.       — Сбежал сучёныш... И главное ведь, что паспорта у него нет, — разочарованно усмехнулся вождь.       — В общем, его либо вывезли, либо он ушёл пешком, либо на транспорте и без паспорта, что, кстати, достаточно сложно, — пояснил наркомвнуделец и опёрся рукой о стол.       — Да понятно это, — покуривая трубку, буркнул генсек.       — Кстати, я тут выяснил кое-что, — начал вдруг подчинённый, — Оказывается, Ягоду-то того не расстреляли.       — Как так!?       — Он тоже жив и, кажется, на свободе, — уже тише завершил Берия.       — Кто его выпустил!?       Лаврентий Павлович пожал плечами.       — Да что ж это такое-то, а!? Один сбежал, второй – вообще чёрт знает где! Что за халатность!? Что за глупость!? — крикнул правитель и встал из-за стола. — Отдай приказ от моего лица, чтоб разыскивали ещё и этого Ягоду, чтоб его черти побрали.       — Да, товарищ Сталин, — кивнул Берия и полубегом ретировался из кабинета.

***

      — Генрих, дорогой, пожалуйста, пощади, — шептал бедолага, держа "товарища" за штанины.       — Ой как запел наш Воробушек! Что, страшно стало кому-то?       — Генрих, не сходи с ума, умоляю тебя.       Ягода пнул его в грудь с такой силой, что тот рухнул навзничь, откатившись немного назад. Он ответил:       — Ладно уж, Воробушек, поживём – посмотрим.       Ежов встал с пола и отряхнулся. Генах взял его под руку и повёл ха собой наверх, попутно рассказывая:       — Чердак тут один, поэтому мы с тобой будем в одном помещении. Также для тебя ещё один рояль из кустов – кровать одна и одинарная, так что либо ты со мной, либо на полу. Первого я очень не хочу, как ты в принцепе.       — Но я и на полу не хочу.       — Да кто тебя спрашивает, — усмехнулся Григорич, притащив Кровавого карлика наверх.       — Но я не хочу, Генрих. И вообще, почему ты на кровати спать будешь, а я – на полу?       — Потому что я тут дольше живу, — кратко ответил старший.       Иноагент вырвал свою тоненькую ручонку из его хватки и отошёл назад. Он сказал:       — Тогда я пойду к Тихону.       — Ага, спи с его женой, — хмыкнул Ягода.       Ежов сжал кулаки, его лицо немного искривилось, и он, топнув ногой, крикнул:       — Ну и буду!       — Давай, удачи.       Николай спустился с чердака и осмотрел второй этаж. "Всего одна комната?" — подумал он и сбежал вниз по лестнице на первый. Коротышка огляделся, и его внимание привлекла печь. "Так, может быть, можно на ней? Спрошу у Тихона", — решил он и вышел на улицу.

***

      "Не разрешил, — думает Воробушек, лёжа на одной кровати с Ягодой и смотря в стену прямо перед собой. — Жаль, а так хотелось. Теперь ещё с этим лежать вместе. Вроде терпимо, пока он ко мне спиной. А если я проснусь, а он на мне лежит? Фу!" Вдруг Ежову по голове прилетело локтём. Он резко обернулся и посмотрел на Генриха. Тот, криво улыбаясь, протянул:       — О-о-ой, извини.       — Можешь хоть не избивать меня, пока я сплю? Тут итак не особо удобно, как видишь.       — Заткнись уже и дрыхни, — сказал Генах и дал ему пощёчину.       Коля отвернулся и с ненавистью уставился в стену. Вдруг кровать сильно скрипнула, – Генрих перевернулся на другой бок. Мужчина упёрся в спину Ежову и положил руку на плечо, подперев другой голову. Коля повернул на него голову и раскрыл рот от шока.       — Я знаю, что ты гомосексуалист, — улыбнулся Ягода и нежно погладил горемыку по плечу.       — И что? — прошептал младший и попытался отодвинуться, да некуда уж.       — Ты выглядишь неплохо. Нет, даже хорошо. В целом, ты вполне красивый, — начал Генрих, — Может, я и не очень, но ты так вообще красавец.       Коротышка убрал его руку со своего плеча и фыркнул. Он так ничего и не ответил.       — Ну, Воробушек, ну что ты? — продолжал домогаться первый "расстрелянный".       Ежов резко развернулся, пихнул его и крикнул:       — Закрой свой рот и спи, мудак!       — А что такое?       — То есть нормально, что ты меня сначала унижаешь, а потом яйца подкатываешь!? Ты совсем конченый!?       Ягода ответил:        — Я просто погорячился.       Второй "расстрелянный" сел и сложил руки на груди. Он процедил:       — Ты просто мразь.       Генрих саркастически улыбнулся.       — Как же бесит твоё выражение лица. Ты просто такая гадина, какую поискать ещё надо, — прошипел Николай, лёг и отвернулся.       Он ощутил тёплые руки у себя под рубашкой. Зрачки сузились, парализующий страх окутал его. Ладонь переместилась под штаны.       — Ты куда лезешь!? — воскликнул Ежов и схватил Генаха за руку.       — Замолчи, — прошептал другой и взял рукой его за член.       — Психопат! Убери руку!       Он ударил его локтём в лицо. Ягода выдернул руку из брюк соседа и схватился обеими за лицо. Последний взвыл от боли, а Ежов спрыгнул с кровати.       — Ах ты выблядок! Ты чё творишь!? — орал старший держась за окровавленный нос.       — А чё мы руки распускаем, тварь!?       — Кусок ты дерьма! Чтоб тебя трое трахали, мудак! — верещал Генрих.       На чердак поднялся Тихон и спросил:       — Вы чего голосите, а? Ночь на дворе.       — О-он пытался м-меня, — начал дрожащим голосом Николай.       — Он мне нос сломал и обматерил меня! Я ничего не делал! Эта тварь – патологический лжец! — протараторил Ягода и сел.       — Я? — изумлённо переспросил растерявшийся бедняга.       — Ты зачем ему нос сломал!? — крикнул на него Тимофеев.       — Я-я оборонялся, — прошептал Ежов.       — Ложь! — возразил Генрих.       — Он напал на меня, — уже громче проговорил Николай.       — Не ври! — вскрикнул Генрих.       Иноагент не выдержал:       — Заткни свой поганый рот, уродливый еврей! Если ты чёртов педераст, так признайся, а не ломай комедию перед нами и не оправдывайся! Пытался меня изнасиловать, а теперь выставляешь себя жертвой!? Так хуй тебе! Я ради такого сдамся и скажу где ты находишься, лишь бы ты тоже оказался лицом у стенки, а не наслаждался свободой! Не зря тебя ненавидело всё Политбюро, уродина! Гнить тебе в могиле, мразь!       У Тихона и Генриха даже челюсти отвисли. Некогда тихий Ежов совсем разошёлся. В полумраке ночи он выглядел, и вовсе как душевно больной, его глаза очень по-недоброму поблёскивали.       — Что? — переспросил Тихон.       — Что слышал! Эта мразь ещё и убить меня пыталась! — ответил Николай.       Хозяин посмотрел на Ягоду, что в растерянности сидел на кровати.       — Это правда? — спросил Тимофеев.       — Н-нет, — совсем неуверенно прошелестел Генах.       — Его ещё и НКВД разыскивает возможно, — со злостью усмехнулся коротышка, — и к Вам, Тихон, могут появиться притензии по поводу того, что Вы укрываете преступника.       — Ты всё тот же кусок дерьма, Ежов, — процедил сквозь зубы первая глава НКВД.

***

      — Всю страну прочёсывать, что ли? — спросил Берия.       — Я не знаю уже что с ними делать, — вздохнул Сталин.       — Может, нам их биографии что-либо скажут? — предположил Лаврентий.       — Это что, несколько городов так будут каждый дом и каждую квартиру обыскивать?       — А как их ещё найти?       — У нас война, так ещё и эти двое, как на зло. Слушай, ты ж там у нас наркомвнуделец, вот ты и руководи этим всем. Со мной советоваться не надо, — пробормотал Иосиф.       — Вот это у нас тут сборище тех, кого мы ищем: Кровавый карлик и усердное ничтожество, — усмехнулся Палыч.       — А почему не питомец Сталина? — хмыкнул генсек.       — Потому что это негуманно как-то, что ли, приписывать преступника к имени вождя народов.       — Возможно, — кивнул начальник.       Подчинённый сел на диван и посмотрел в бумаги. Он спросил вдруг:       — А если честно, то как Вы относитесь к Ежову?       Сталин поднял глаза и остановил на нём взгляд. Он помолчал так с минуту и ответил:       — Он просто тот, кто подчищал ряды чекистов от троцкистов, и всё.       — Это не честно, а так, как считают все.       — Ладно, на самом деле мне жалко Константинова, что был расстрелян из-за него, — пробормотал грузин.       — Ну его-то жаль, а я всё ж про Ежова, — согласился Берия и поправил очки.       — Ну, — начал Иосиф, — как работник, он очень даже хороший, пока был во внутренних делах, с понижением же он и сам поплохел, а вот уже как человек, там интереснее... алкоголик, насильник, гомосексуалист, а ещё у него с его заместителем странные забавы были, но это уже не так важно. Так что... неоднозначно я к нему отношусь.       — Ну забавы странные, — хмыкнул Лаврентий.       Раздался громкий стук в дверь, и в кабинет без приглашения ввалился Молотов. Он зло смотрел на обоих присутствующих.       — Некультурно Вы поступили, товарищ Мотолов, — ухмыльнулся Берия.       — Во-первых, — начал Вячеслав, захлопнув за собой дверь с такой силой, что с потолка посыпались крошки штукатурки, — почему Вы, товарищ Берия, вообще почти не выходите из этого кабинета!? А во-вторых, вы что, Ягоду потеряли где-то!?       — А Вам откуда известно про Ягоду? — спросил наркомвнуделец.       — У нас скоро всё Политбюро на ушах из-за этого стоять будет! Вы понимаете, кого мы проморгали? — прошипел вошедший.       — Я этим не занимаюсь, так что оба можете покинуть помещение и разговаривать там, — проговорил Сталин и взмахнул рукой.       Молотов задом вышел из кабинета, а за ним – и Лаврентий. "Как речь заходит про этих двоих, так стоит всех выгонять, да, пожалуй, это лучшее решение, иначе у меня голова вскипит, — заключил про себя вождь, встал с места и прошёл к окну. — Когда же этих тварей поймают, и я смогу хоть проспаться нормально? Надоело сутками торчать в этом проклятом кабинете".