Божественный холод

— А-а-а! Бляха-муха! — вскрикнул парень, когда ему пришлось в очередной раз уворачиваться от пытающейся настигнуть его избитое и изрезанное копьями тело стрелы с наконечником, что явно был вымазан в каком-то яде, ведь движения старательно сковывались с каждой секундой. Что за чёртовы пристрастия у всего живого и разумного, что Лололошку травят абсолютно везде? Сначала Зул, который наверняка продолжает своими аферами изводить и губить путешественников, теперь ещё и эти накладывают на него свою грёбаную медлительность, из-за которой он чувствует себя почти что беспомощным, ведь не может дать полноценного отпора. Аборигены (по-крайней мере, эти личности были очень на таковых похожи) всё наступали и наступали, будто бы конца им нет: некоторые прятались в кустах, изредка выкрикивая что-то и кидаясь камнями; некоторые дошли до того, что смело бросались в бой, получая либо кулаком по роже, либо мечом по роже, либо локтём по роже, либо изредка ногой по роже, либо даже молнией по всё той же роже! Да, всё было настолько плохо, что даже сам Бог молний и гроз разгневался из-за такой нечестной борьбы и решил вступиться за Лололошку, чтобы по-пацански уравнять силы. Если только «двое против тысячи» являлось не банальным избиением, а честным столкновением. Да и вступился, к сожалению, не совсем Бог; ещё и не совсем причастный к молниям; да и без большей части своих сил, которыми он так уверенно хвастался, несмотря на то, что уже с десяток лет, как потерял их, скормив какому-то там Джодаху. Не сказать, что парень особо злился из-за ситуации: он, скорее, больше испугался неожиданного нападения армии нудистов с набедренными повязками, почти не прикрывающими мужское достоинство. Он был уверен в том, что в жизни у него может произойти всякое, но точно не такая сцена. Он, стоя плечом к плечу с равнодушным полубогом, что энергично посылал молнии в кусты, дабы спугнуть дикую орду, бил полуголых орущих мужиков, желающих, видимо, его молодой плоти и крови. А ещё бандану. Она классная. И вот, неспешно назревал вопрос… Как он докатился до жизни такой? Всё началось с того, что он родился… Да, появился на свет маленьким милым Лололошкой. Про некоторых говорят, что они в рубахе родились, а Лололошка явно родился в своих тёмных очках. В прямом смысле: они являются незыблемой частью его лица. Ладно, так далеко заходить не будем! Вернёмся, например, на часов двенадцать назад, когда парень выпорхнул из своей квартиры, так и не насладившись желанным сном, нагло прерванным Люциусом. Иногда казалось, что этот полубог совсем не знал личных границ: врывался либо в голову Лололошки своим будоражащим голосом, либо прямо в комнату; рассматривал всё, что мог (в том числе и самого смертного) абсолютно без стеснения; что-то там говорил и вытаскивал на приключения. Лололошка, конечно, тоже был не из простых людей и мог для своего дела ворваться куда-нибудь без разрешения, но чтобы настолько вальяжно… Это надо быть отъявленным грубияном! Именно таким Люциуса за весь скромный промежуток общения запомнил мироходец, уложив этот сумбурный образ на пустые тоскующие полочки сознания, что только рады были его принять. В общем, примерно такие мысли возмущённо мельтешили весь сомнительный остаток ночи в голове, заставляя недовольно ворочаться на скрипящих пружинах, которые впивались в абсолютно здоровое, за исключением странного окаменения и, возможно, горящей метки, тело. Вопреки нескольким суткам без сна, Лололошка чувствовал себя хорошо, чему совсем не удивился. А правда, заживление сломанных костей при помощи шоколада, возможность носить в кармане кровать, способность не спать хоть всю жизнь и стоять на ногах днями-ночами без устали — ничего странного! Самой энергичной из своих походок парень, избавившийся от грязи и старающийся прогнать лишние бессмысленные думы, под самое раннее утро, когда музыка всё ещё была похожа на колыбель, а наплыв существ ограничивался рассеянной толпой, направился по рынку в поисках прилавков магов-инженеров. Их было видно и, главное, слышно издалека, ведь нередко на огромных столах для презентации товара были собраны металлические, скрипящие и вечно ворочущиеся механизмы. Лололошка очень быстро зацепился взглядом за скромную лавочку, за которой стоял крайне молодой юноша, что-то активно вкручивающий отвёрткой в небольшое приспособление, напоминающее собой навороченную воронку. Светлая, чуть ли не жёлтая чёлка, вьющаяся мягкими волнами, была собрана в небольшой хвост, оканчивающийся на верхней части затылочной кости, а вытянутый нос активно двигался вверх-вниз, пока его обладатель менял положение головы, ища подход к очередному шурупу. Вполне себе приятный на вид свежий, благоразумный человек. Без черепов на спине и всех этих вытянутых шляп! Не то что некоторые. И даже без адских рогов… Да же? Хотя нет, кажется, у этого существа были маленькие рога, а за спиной спокойно и размеренно, как маятник метронома, болтался хвост. Да и ноги, скрываемые за столом, были вовсе и не ногами, а копытами. Лололошка почесал окаменение и решился подойти, чтобы получить интересующую его информацию. Удивительно, но, несмотря на общую опрятность, в его сторону оборачивалось большинство из мимо идущих, бросая свои многозначительные взгляды и стараясь обходить стороной. Интересно, почему? — М-м? Доброе утро, Вам что-то надо, дорогой покупатель? Подсказать что-нибудь определённое? — получеловек-полукозёл (так называемый сатир) отодрал свои вытянутые по горизонтали зрачки от кропотливой работы. Пусть он и обращался уважительными словами, было хорошо заметно, что ему абсолютно равнодушно всякое общение: лицо горело желанием продолжить мастерить. — Или Вы просто посмо… — сатир дрогнул, покрываясь мурашками, скачущими по покрытым светлыми волосами рукам, — просто просмотреть… — повторил он, сморщив свой нос. — Я хочу кое-что спросить, много времени не займу, — нагло, но по-другому было нельзя. Иначе его тут на ипотеку посадят, втюхав двадцать кредитов сверху. Перед Лололошкой в голове высветился единственный вопрос, что он мог задать. Юноша стоял напротив с нескрываемым недовольством: он сначала нахмурил свои тонкие аккуратные брови, поджимая губы, потопал копытом, поправил свой скомканный фартук, а после и вовсе решил не смотреть на человека, которого посчитал своим потенциальным покупателем, вернувшись к скрипящей работе, явно желая побыстрее от того избавиться. — Где можно найти Довина Баана или кого-то из его команды? — отвлечённое существо резко остановило свою костлявую руку, потянувшуюся за большой крестовой отвёрткой, и смущённо приподняло нижние веки, чтобы прикрыть засверкавшие в глазах звёздочки. — Довин Баан и его команда? — восторженным шёпотом проговорил сатир, на мгновение становясь похожим на вечного романтика, помешавшегося на своей далёкой недостижимой мечте и сходящего с ума от своей неполноценности без её выполнения. Но искренняя открытость, которую Лололошка, видимо, не должен был увидеть, быстро сменилась резкой напущенной язвительностью и несерьёзной колкостью. Сатир тяжело вздохнул, ухмыляясь своему собеседнику: — Никто не знает, где сейчас находится легендарный Довин Баан. А его команда разбрелась кто куда. И то не про всех известно, где они находятся. Тебе-то они зачем сдались, простофиля? — кажется, Лололошка погорячился, когда назвал это существо благоразумным. Конечно, получше Люциуса будет, но… — Хочешь у них попросить себе магическую микроволновку создать? Ха-ха-ха! — он прерывисто рассмеялся, цепляясь за свою плоскую грудь пальцами, запачканными в металлической стружке, а после утёр из уголка глаза проступившую от хохочущей истерики слёзку. — Или, стоп… Ты серьёзно? — теперь он замолчал, изумлённо вскидывая те самые брови, что казались куда элегантнее, чем в тот момент, когда молодое лицо насупилось. Ожидающий своего часа Лололошка коротко кивнул. Он уже привык к тому, что к нему относятся с таким пренебрежением, как к дурачку, только что явившемуся на свет. — Не верю! Что у тебя за просьба такая, что ты решил потревожить легенд?! Мне даже интересно стало! Выложишь всё как есть — расскажу, где искать одного замечательного мага-инженера, который участвовал в создании Синелиста! Давай! — сатир облокотился на свой прилавок, слегка стукнув по нему кулачком, из-за чего несколько гвоздиков, сложенных на рабочей поверхности, со звоном подскочили. Лололошка, конечно, не был готов к такой реакции, но ради информации без сучка без задоринки уже как на автомате выпалил давно заученную фразу: — Мне нужен сосуд, способный выдержать божественную силу хотя бы в течение пары минут, — сатир в непонимании похлопал своими большими зелёными глазами и вновь поморщил свой нос, как сделал это ровно минут пять назад. — Как я не догадался сразу… — он усмехнулся, показав свои идеальные зубы. — Что? Думаешь, это поможет тебе избавиться от проклятия, оставленного полубогом? Совсем с дуба рухнул? Те, кто пытались таким образом противостоять божественной силе, неизбежно умирали, потому что избавиться от неё невозможно! — теперь уже очередь Лололошки была удивляться. Откуда он всё это знает?! Парень же даже не заикнулся ни про какие проклятия, ни про Крув, которая сейчас сидит в ожидании… Он сказал буквально одно предложение! Этот сатир мысли читать умеет? — Почему ты так смотришь? Я что-то не так сказал? Хм-м-м. Странно. Я думал, что попал прямо в точку, — он постучал короткими ноготками по деревянной поверхности и решился продолжить свой льющийся монолог. — Я тебе, конечно, скажу, где находится тот маг-инженер, но предупреждаю заранее, что ничего у тебя не получится. Не то что избавиться от проклятия, даже просто договориться с тем человеком, потому что он посчитает тебя полнейшим дураком и не станет тратить на это время! — сатир вернулся на прежнее место, убирая руки с прилавка: — Слово за слово. Никто не знает, как его, а вернее, её, зовут на самом деле, но она предпочитает, когда к ней обращаются по прозвищу Госпожа Нефрит. Сейчас находится в одном из самых непопулярных измерений — Тентреме, где помалу создаёт некоторые бытовые предметы, работающие на магии. Иногда принимает гостей, но непрошенных не очень-то жалует. Так что лучше как-нибудь предупреди её о том, что хочешь предложить работу. Хотя я уверен, что она точно откажется! — он фыркнул, глядя на безразличное стекло тёмных очков и безуспешно пытаясь разглядеть там хоть что-нибудь. — Слушай. А ты бы не мог сделать мне одолжение? — он неловко отвёл в сторону зелёные радужки. — Если ты всё-таки с ней каким-нибудь чудным образом увидишься, то… передай пару моих бумаг и спроси… нормально ли выглядит? — на секунду показалось, что его светлые щёки даже порозовели, но Лололошка не успел хорошо разглядеть это выражение, поскольку сатир почти сразу скользнул под прилавок, начиная там активно рыться и разбрасывать что-то по сторонам. Вылез он уже со спокойными глазами, протягивая пару сложенных жёлтых бумажек в руки напротив стоящего. — Если не затруднит, конечно, — прокашлялся сатир, настаивая на своей просьбе и слегка покачивая рукой, дабы привлечь тем самым к ней внимание. Лололошка без задней мысли принял задание, запихивая бумагу в свой бездонный карман. Ему по пути, так почему бы не занести эти бумажки? Всё равно же он когда-нибудь вернётся сюда. — Только не смотри, что там! — внезапно спохватился сатир, но его слова наполовину растворились в пространстве, так и не достигая Лололошки, — тот куда-то стартанул, пропадая в сгущающейся толпе и живой шумной возне. Что же такое могло случиться, чтобы Лололошка так нервно подорвался со своего места, толком не отреагировав на слова молодого сатира? А всё просто: среди мелькающих грузных голосов он заметил один до боли знакомый, ярко выделяющийся из остальных своей острой раздражённостью. Уже совсем не похожий на ту возмущённую и застанную врасплох пародию, скрежечущую сквозь зубы, что Лололошка видел этой ночью. Неповторимо чистый тембр. Идеал произношения и… грубая брань! — Да что ты себе позволяешь, смертный! Или ты мечтаешь, чтобы я тебе голову открутил?! — воскликнул полубог, сильно выделяющийся из толпы своим привычным одеянием, которое, кажется, никогда не пачкалось… Он вообще потеет? А если и потеет, то кипятком, что ли? Заинтересовавшийся народ обступил двух существ, вступивших в перепалку, со всех сторон, образуя небольшую пробку на дороге, через которую надо было пробираться как через дебри тёмного леса. Лололошка прыгал на месте, пытаясь приглядеться к сцене сквозь высокие головы, но получалось плохо, поэтому паренёк постарался протолкнуться сквозь негодующие плечи. — Ну-ну! Предлагаешь прямо тут подраться, а? — с самодовольной лыбой выдавил из себя эльф, обвешанный различными бусинами, заколками, цепями и разноцветными камнями. Он выглядел прямо как сорока, и блеск его украшений на поднявшемся солнце неприятно ударял по глазам. Кажется, полубог был готов броситься на своего соперника (или же использовать какой-нибудь страшное атакующее заклинание), но сдерживался изо всех сил от своего порыва, что было хорошо заметно по закрытой скованной позе и дёргающемуся от накопившейся агрессии глазу. Масла в огонь подливало то, что эльф, похоже, был слишком самоуверен и специально выводил полубога на конфликт. — Я, конечно, не против подраться, но свою кровь ты будешь сам оттирать! — он прыснул со смеху, когда увидел, как полубог дрогнул, и распростёр руки в стороны, раскрывая свою грудь, обвешанную бусами. Нашли друг друга два идиота. — Давай же, открути мне голову! — белые, короткие для эльфа волосы, окрашенные на концах в голубой, колыхнулись от порыва ветра, но Люциус не сдвинулся. — Верни мне то, что забрал! — чуть ли не начиная шипеть, проговорил полубог. Лололошка, к этому моменту просочившийся чуть ли не в первые ряды зевак, начал чувствовать гордость за полубога, настолько старающегося не выходить из себя. Даже желание как-то прерывать эту ссору не было, ведь парень неожиданно ощутил, что она может закончиться вполне неплохо. Даже без жертв. — О чём ты говоришь? Что я мог у тебя, такого бедолаги, забрать? — он выпучил глаза в насмешке и иронии. Было очевидно, что он лгал. — Ты забрал это у меня из нагрудного кармана при помощи своей отсталой магии и засунул к себе в тупую сумку! Доставай и отдавай, пока я не забрал самостоятельно! — эльф на миг удивился, но разошёлся в новой ухмылке и вытянул длинные руки перед своей грудью, коротко и звонко аплодируя полубогу. — Ну-ну… Правда хочешь, чтобы я достал твою вещицу прямо перед всеми? Что думаешь? Или ты новенький тут? Не знаешь, что за мироходцами, разводящими скандалы, а не действующими тихо, на этом рынке глаз да глаз? Это тебе не измерение Якудзы, где нет тех, кто мог бы сдержать преступные группировки! — он потянулся руками к сумке, проверяя реакцию полубога на происходящее, но тот не взметнулся и не стал упрашивать перестать. — Быстрее, — бросил он, пытаясь отвлечься от своей злобы тем, что закрыл глаза, видимо, что-то вспоминая или представляя. Полубог даже выглядел спокойным и серьёзным, несмотря на то, что недавно хотел открутить голову наглому воришке-эльфу. Но тот, вместо того, чтобы вытащить украденное, вытащил длинную волшебную палочку, которой пару раз поводил в воздухе, чтобы призвать водное заклинание, которое небольшой, но мощной волной обрушилось на ничего не подозревающего Люциуса. Его строгая фигура скрылась за мутной водяной толщей, распространяющейся на существ вокруг холодными брызгами и начинающим вздыматься в воздух паром, что сдерживал дыхание, заставляя невольно откашливаться от лишней влаги. Эльф не порывался убежать из-за своей самоуверенности. Он ожидал появления своего соперника из-за завесы в лежачем, отрубленном от мира состоянии. Но ответ на такую вольность не заставил сам себя ждать: вопреки нахождению Люциуса под не оседающей и вскипающей от температуры его тела водой, он как-то сумел использовать заклинание призыва молнии, которая сверкающим потоком хлестанула по металлическим браслетам, заставляя эльфа задрожать от силы тока, резко прошедшей по всем его сосудам, и оглушения громом у самых барабанных перепонок. От его макушки повалил уже не пар, а сизый дым, из-за чего заклинание больше не смогло держаться в форме (как и пробитое молнией тело), и призванная вода разлилась по сторонам, устраивая небольшой потоп и вызывая тем самым огромное недовольство мимо проходящих существ. Даже через ботинки Лололошка мог ощутить, что разлившаяся вода была поистине ледяной. Люциус оказался не в самой достойной позе. После освобождения из водяной ловушки он упал на четвереньки, упираясь трясущимися руками в аккуратно выложенные дорожные камни и стараясь выгнать из своих лёгких скопившуюся там воду, кашляя так, будто собирается выплюнуть все свои органы вместе взятые. Эльф же в это время старался прийти в себя, тяжело дыша и распластавшись на камнях в аналогичной позе, только более склонённой к земле. — Ты!.. Отдай мне… — кратко и хрипло прошипел Люциус, поднимая свой озлобленный взгляд наверх, но договорить он не успел. Какой-то человек-краб, видимо, хозяин одной из затопленных лавок, разошёлся в проклятиях: — Что вы натворили, оболтусы! Вот кто это теперь убирать будет, а?! Ты особенно постарался, ублюдок! — он подошёл к эльфу, расширившему свои тёмные глаза, и схватил того своей клешнёй за острое ухо, вызывая тем страх и негодование, совсем не похожие на те эмоции, за которыми существо пряталось минутой ранее. — Думаешь, такой умный, раз где-то там в магической школе обучаешься?! Из мира Тринадцать небось, подлец! Вы все там такие наглые! Вот теперь сам всё и высушивай! Нашёлся мне тут, умник… Совесть надо же иметь! И ты!.. — человек-краб уж было хотел дать оплеух и Люциусу, но того и след простыл. Лололошка, сжимая мокрую, охладившуюся до человеческого состояния руку, вилял переулками, слушая, как у него за спиной раздаётся топот промокших насквозь туфель, что хлюпали с каждым новым шагом. Люциус совсем не удивился внезапному появлению своего знакомого — просто нахмурился и пошёл следом туда, куда его тянули, даже не сопротивляясь, что было крайне странным и неожиданным явлением, ведь Лололошка ожидал бараньей упёртости и резкого желания отомстить обидчику, что так и не вернул украденное… Кстати! Парень остановился на месте в узком переулке, где еле-еле можно было пройти, не задев кирпичные стены плечами, и почувствовал, как полубог из-за такой остановочки чуть не влетел в него, но удержался на своих длинных ногах, неосознанно вцепившись когтями в здания по бокам. Лололошка обернулся, дабы взглянуть на того и оценить масштаб трагедии: фарфоровая кожа разошлась нездоровым алым, сквозь подпаленность которого виднелись не перестающие пульсировать и качать горячую кровь вены; от тела валило куда меньше пара, чем обычно, поэтому обвисшая тёмной тяжестью одежда совсем не обсыхала, а лишь трепалась каждый раз всё сильнее, сминаясь облегающими складочками на гонимой острым желанием дышать груди; взгляд потухших глаз неосознанно пялился вниз, на пол, пока по розовому носу стекали одинокие тёплые капельки, разбавляющие усталую тишину. Лололошка застыл, ожидая хоть какого-нибудь объяснения от Люциуса, но тот упорно продолжал томно дышать, изредка прерываясь на сухой кашель и не стараясь хотя бы немного исправить свой плачевный внешний вид. Вода, кажется, тянула его вниз. — Всё нормально? — всё-таки вырывалось из Лололошки, что и представить себе не мог, что полубог, пусть и потерявший часть своих сил, так слаб перед водой. Люциус прикрыл изящные губы, которыми захватывал воздух и поднял загоревшиеся, как лампочка, радужки на Лололошку, с которым они стояли на расстоянии буквально сантиметров двадцать пять. Он понял вопрос по-своему. — Да тот пустоголовый украл у меня этот ваш, смертный… как его там… чай! — остервенело вспыхнул он, одной рукой поправляя обвисшую пепельную чёлку, распавшуюся на тоненькие влажные прядки. Пара капель бесстыже приземлилась на голубо-чёрную бандану, впитываясь в неё без остатка и напоминая о том, насколько тесно в небольшом проходе. Лололошка в непонимании поджал губы и почувствовал, как от полубога начинает веять пьянящим теплом. — Ещё и начал затирать что-то странное. Так хотелось ему хорошенько врезать… — вспомнив молнию, которую он с лёгкостью пустил в эльфа, Люциус пустил на своё недовольное и хмурое лицо свой типичный зловещий оскал. — Меня ему никогда не превзойти, несмотря на все его бессмысленные попытки! Я как-никак создан из божественного огня! — и Люциус крепко и тихо рассмеялся, вновь поправляя светлеющие волосы. Цвет его кожи с характерным для воды шипением приходил в норму, пока Лололошка, успевший заполучить мурашки по всему телу, согревался, просто стоя рядом. Он не знал, почему внезапно ощутил холод от слов про божественную сущность. Не знал, что на него такое нашло. Не знал, о чём теперь думать и что говорить. Не знал, а позволительно ли то, что он так долго вглядывался в наливающиеся кровью глаза, чтобы найти там подвох? Но перед ним был всё тот же Люциус. Именно Люциус. Просто Люциус. Безудержно смеющийся, улыбающийся острыми клыками и довольный собой. Он выглядел словно наваждение. Мысли безвозвратно покинули голову Лололошки, поэтому он глупо и беспричинно пялился на хлопающие ресницы до того момента, как не понял, что на него абсолютно так же: глупо и беспричинно — пялится Люциус, давно переставший хохотать и теперь чего-то ожидающий. Вскинувший свой подбородок Лололошка начал говорить, дабы разорвать эту немую связь, ведь казалось, что полубог замечательно видел стыдливое замешательство даже за слоем мутного защитного стекла: — Я узнал, где находится маг-инженер, который может создать подходящий сосуд, — слова слетали с уст как-то неосознанно. — В измерении Тентрем. Знаешь такое? — Нет, без понятия. Я вообще в этих ваших выдуманных названиях не разбираюсь, — он с любопытством хмыкнул, так и не сводя с Лололошки своих блестящих глаз. Изящные руки, давно отлепившиеся от рыхлых стен, на ощупь приподняли воротник рубашки, дабы перезавязать распустившуюся ленту, и парень машинально обратил на них внимание, следя за каждым выточенным движением. Лололошка даже пару раз на досуге задумывался, умеет ли привыкший к жизни высшего существа Люциус самостоятельно завязывать этот бантик, но ответ был очевиден: чтобы научиться это делать, у полубога была целая вечность. Когти сложили два поправленных кончика в небольшие дуги, наматывая их на указательные пальцы, а после миллиметр к миллиметру соединили, затягивая в прочный бантик. Надо было срочно что-то сказать, поэтому в голове появились возможные варианты продолжения диалога. Их было всего два. Первый представлял из себя возвращение той самой девочки-кокетки, что стреляет в сердце метко и цветёт в душе у Лололошки ещё с того самого момента, когда он спросил у Люциуса, не ювелиры ли его родители. Второй же вариант был больше по делу, чтобы разобраться в том, как вместе попасть в Тентрем. Решение не потребовало долгих размышлений. — Люциус, а твой отец случайно не боксёр? — выговорил сквозь зубы, чтобы не засмеяться прямо на месте, Лололошка, пока полубог недоуменно пытался сложить в голове два плюс два, дабы понять, в чём смысл этого внезапного вопроса. — Не помню, чтобы Агния кто-то называл боксёром… Кто такие боксёры, вообще? — пренебрежительно произнёс он и округлил свои глаза, от удивления забыв опустить руки после того, как согнул воротник красной, слегка выцветшей рубашки. — Боксёры это те, кто сражается врукопашную, надевая особые перчатки, — выговорил на автомате Лололошка, что уже заведомо подготовился к данному вопросу, ведь Люциус вряд ли бы располагал этой крайне важной информацией. — Тогда это точно не про моего отца! Что за вопросы, смертный?! Разве не очевидно, что Бог, правящий Мультивселенной, даже в драку вступать не будет?! Ему и рукой взмахивать не надо, чтобы устранять неугодных! — вспылил Люциус, явно недовольный таким принижением того, кто его создал. — А раз твой отец не боксёр, то почему ты всё равно такой… сногсшибательный? — и тут на лице Лололошки выступила одна из его самых игривых, широких и смелых улыбок. Он выбрал этот вариант по приколу, чтобы просто поглядеть на реакцию полубога, ведь точно знал, что обсудить то, как попасть в Тентрем, они ещё миллион раз успеют, а упускать такой шанс хорошо посмеяться для разряжения обстановки и избавления от камня на душе было бы фатальной ошибкой. И Лололошка не прогадал, ведь лицо Люциуса надо было видеть! Сморщившийся от непонимания и поднятых бровей лоб, сжатые крылья носа, через которые на миг перестал проходить воздух, и натянутая верхняя губа, обнажающая напряжённые челюсти. Вид был незабываемый, поэтому Лололошка беззвучно, чуть ли не задыхаясь, рассмеялся, начиная сильно хлопать ладонью по бедру, прямо как старик, который сейчас услышал самый смешной анекдот про еврея в своей жизни. — Что? Что это значит, подожди… Сногсшибательный?.. Что за слово? Такое, вообще, существует? С ног сшибаю? Я? — он занервничал от неспособности Лололошки ответить на ворох его вопросов, но почти тут же пришёл в себя, растягиваясь в аналогичной улыбке. — Да! Ещё какой сногсшибательный! Не представляешь, скольких болванчиков я с ног сшиб в своё время! — он удовлетворённо прикрыл глаза. — Слушай. А звучит недурно. Сногсшибательный Люциус, полубог Ада, сын Агния. Или Люциус Сногсшибательный?.. — Лололошка, держащийся за подрагивающий от недавней истерики живот, наклонил голову, тем самым закрыв себе обзор русой завесой в виде чистой пушистой чёлки, чтобы не поддаться очередному приступу смеха. Ситуация была уморительной, но стоило бы внести немного серьёзности в разговор. — Сногсшибательный имеет немного другое значение, но если Вам так будет угодно, Люциус Сногсшибательный, то используйте его и так! — в голове снова замелькал отодвинутый в сторону ранее вариант: — У меня есть предположение, как мы можем попасть в Тентрем, — алые глаза заострились, и полубог навострил кончики вытянутых ушей. Он выглядел заинтересованно, но решил не перебивать мироходца каким-нибудь колким словцом из своего обширного лексикона, как мог бы сделать это раньше. Было как-то не по себе, что после той судьбоносной встречи ночью у них даже как-то клеился диалог; будто бы ничего особенного и не произошло. Будто Люциус и вправду… усвоил преподнесённый ему урок. — Я смог перенестись в это измерение, так как раньше его посещал, вопреки тому, что совсем не помню своих приключений здесь. Возможно, с малой долей вероятности я уже бывал и в Тентреме… — Люциус, не тратя своё время на размышления, продолжил мысль: — Тогда валяй, смертный, — он был не из тех, кто сначала думает, потом делает. Иногда казалось, что полубог бо́льшую часть своего существования совсем ни о чём не задумывался: просто делал то, что первым приходило в голову, забив на всякий здравый смысл. Он повёл взглядом из стороны в сторону и резво, но мягко, будто боясь обжечь, протянул кончики пальцев к Лололошке, пристраивая их прямо на плечевой сустав. Это движение стало призывом к действию. Мироходец, честно, не до конца понимал механизм действия своей искры. Почему, например, при перемещении вокруг разлетаются белые огоньки? Или каким образом тело так быстро минует текущую реальность, погружаясь в неизвестную пустоту, где чьи-то глаза с безразличием ощупывают его? Или как выглядит сама искра? Что это за внутренний орган такой? А как он, собственно говоря, распознаёт сигналы мозга, чтобы не сработать по случайности, переместив своего обладателя непонятно куда? Все эти вопросы время от времени посещали голову, надавливая на высшие психические центры и тем самым требуя ответа, но почти тут же растворялись, превращаясь в бессмысленный фантом. Всему происходящему не было объяснения, а Лололошка его и не выискивал. * В подвижном воздухе витал запах солнца и влажной свежести. Прохлада оплетала собою каждый из тёмных стволов стремящихся кверху деревьев. До ушей доносился тихий живой шелест и медленное покачивание воды. Затылок устало соприкоснулся с сухой корой одного из деревьев, и парень с треском сполз наземь, напрочь забывая о том, что в округе могут обитать ядовитые насекомые. Даже если это место и не было ему знакомо, он всё равно чувствовал внутри спёршейся за последние дни грудной клетки какой-то знакомый трепет; что-то давно ускользнувшее от сознания, но въевшееся куда-то намного глубже (кажется, в самое сердце). Оно пульсировало, свободно плавало в крови и расслабляло окоченевшее тело. Стук за стуком, стук за стуком, стук за стуком. Каждый из позвонков соприкоснулся с шуршащей корой, что осыпалась на голову мелкими чешуйками. — Люциус, давай возьмём перерыв, — слетело с губ. Лололошка не был измождён отсутствием сна и постоянной смертельной опасностью — он хотел продолжить путь, хотел пройти сквозь заросли и хотел попасть к той самой Госпоже Нефрит, чтобы попросить у неё помощи, но просто не мог. Что-то оплетало сердце со всех сторон, словно ветви винограда, пронизывая собой угасающие мышцы. Пальцы заползли под очки, надавливая на прикрытые глаза. В темноте век гуляли огни вперемешку с ощущениями, что Лололошка никогда не знал. Много-много белых огоньков, тонкий слабый ветерок, касающийся мягких влажных щёк, чей-то неуловимый голос. Приятное умиротворение, запах дома, тепло и мелкая дрожь в кончиках пальцев от тихой радости. Черепную коробку захватили воспоминания. Внезапные, острые, бессвязные. Казалось, что было достаточно просто потянуться вперёд, чтобы ухватиться за них и наконец узнать всё, что таилось в тени подобия сознания, но нет. Они убегали. Они всплывали пятнами, окрашивали всё в слепяще-белый, а потом исчезали. Превращались в нелепые пустышки. Во что-то бесполезное. — Что, смертный, тебя твои ноги не держат? — раздался в тиши беспамятства знакомый голос, сопровождаемый недовольным цоком. — И долго тебе надо будет тут сидеть? — кончик туфли пару раз выжидающе постучал по траве, но Лололошка был не в силах ответить. Он видел образы. Что-то мутное. Что-то расплывчатое. Что-то непонятное и далёкое, но при этом такое близкое и осязаемое. Лололошка ощутил как… как кто-то рядом плюхнулся на траву, прижимаясь спиной к тому же стволу. Кто-то тёплый. — Я знаю, что вам, смертным, нужен отдых, чтобы восстановить ваши жалкие силы, но давай бырее как-нибудь. Иначе я тут просто умру от скуки, — было слышно, как он привычно сложил руки на груди. — Всего десять минуток… — это было последним, что рассыпающимся шёпотом слетело с поникших уст Лололошки перед тем, как он ощутил свою полную беспомощность и растворился в воспоминаниях, теряя самого себя в окружающем мире. Наступил проклятый сон. Сон, не имеющий значения, — полотно, сотканное из нити времени. У всех была своя нить времени. Своего цвета и своей длины: у кого-то короткая до невозможности, но испещрённая цветными вставками, у кого-то длинная, скрученная в аккуратный клубочек, но беспрерывно серая. А у Лололошки… у Лололошки была своя, невозможная и неповторимая нить времени. Порубленная на части. Постоянно рвущаяся. Частью выброшенная. И как бы мироходец ни старался накрутить на свои пальцы кончик нити, дабы навсегда оставить её рядом с собой в виде хотя бы самого маленького моточка, она всегда ускользала. Хранитель времени вырывал её без остановки, лишая Лололошку прожитого. Но иногда… среди темноты забвения находились забытые и никому не нужные отрезки, что связывались во что-то абсолютно бессвязное. Глаза машинально распахнулись, когда почти что у самого уха раздался громовой удар. Лололошка подскочил на ноги словно ошпаренный, не обратив внимания на то, в какой позе проснулся. В кармане тут же возникло знакомое свечение, и парень судорожно вытащил оттуда железный меч, который сейчас был заменой потерянному в Конфетных землях. В кустах, на которых был оставлен чёрный след от возгорания, прятались чьи-то незнакомые карие глаза, что без остановки следили за каждым движением тяжело дышащего после резкого пробуждения Лололошки. Прямо за спиной послышался шорох, и парень тут же развернул на своей затёкшей шее голову, наставляя на источник звука заострённый кончик меча. Но перед ним просто стоял Люциус; обычный Люциус, одной рукой старательно стряхивающий со своей измятой одежды прилипший к ней природный сор, а пальцами другой руки элегантно сжимающий затемнённые очки за одну из их дужек. Он даже не обратил внимания на то, что на него наставлено оружие, ведь был занят приведением своего вида в порядок: не пристало же полубогу ходить с такими пыльными брюками! Было очень хорошо слышно, как он руганулся, пытаясь отлепить от себя особо назойливый кусочек коры, который даже под нескромным напором когтей всё не желал лететь на землю. Люциус… Это точно был Люциус. Меч расслабленно устремился к земле, ведь нападать на Люциуса Лололошка как-то не планировал в последнее время. Но расслабляться в данной ситуации было роковой ошибкой, ведь кто-то издалека, почуяв отсутствие страха и поглядев на жертвенно открытую спину, решил действовать. С раздирающим барабанные перепонки свистом и невиданной скоростью пронеслась, рассекая воздух, стрела, что своим маленьким заострённым наконечником впилась в хрящик, находящийся между позвонками. Она со скрежетом зашла в мясо, минуя толстовку, и задребезжала характерным для стрел звуком, раскачиваясь внутри из стороны в сторону и распространяя боль по повисшим лопаткам. Но Лололошка даже не поморщился, несмотря на то, что теперь любое движение в пространстве сопровождалось кровотечением и трясущимся внутри тела обжигающе холодным металлом. И снова громовой удар. Люциус приподнял свою руку и запустил в сторону глаз ещё одну молнию. — Что за твари тут обитают?! — отвращённо вопросил он, вглядываясь в округу, чтобы не пропустить очередное нападение. — Пошли отсюда уже! Мне надоело ждать! И Лололошка решил не медлить: он выбрал случайное направление и ринулся меж стволов, разрубая преграждающие путь ветви и шурша зелёной травой под ногами. Изредка по пути встречались паутины, неприятно налипающие на скачущие от быстрой ходьбы русые прядки, но Лололошка без промедления разрезал их на части, чтобы продвинуться. Люциус беспрекословно следовал за ним, разве что иногда бросаясь бранью на преследователей, которые не хотели отставать ни на миллиметр и никак не реагировали на электрические разряды. Приятный шелест сменился бесконечным топотом бесчисленных ног. Казалось, что за ними гонится целая армия, но останавливаться в такой ситуации было не самым лучшим решением, поэтому Лололошка просто изредка оглядывался, бросая косые взгляды на мечущиеся в лесной густоте тёмные фигуры. Перед лицом и за спиной то и дело пролетали вытянутые стрелы, желающие поразить сосредоточенное тело. Некоторые из них достигали своей цели, а некоторые врезались в древесину. Шансов у Лололошки увернуться на закрытой местности от хороших стрелков было больше, чем на открытой, но, учитывая тот факт, что они атакуют со всех сторон, пытаться спрятаться просто не было смысла. Перед глазами внезапно замаячило что-то голубое, и парень с новой силой стал пробираться сквозь заросли. Это был водоём. Огромной площади озеро, окружённое высоким тёмным лесом. И, кажется, им с полубогом очень повезло, ведь прямо перед ними тянулась песчаная коса, оканчивающаяся где-то вдалеке, по которой можно было спокойно пробежать. Лололошка достиг её и на приличное расстояние отдалился от деревьев, вставая в оборонную позу. — Да я от них и костей не оставлю! Тут-то и началась заварушка.