Божественный холод

И снова эти жёлтые огни перед глазами, снова жар в помещении, снова раскалывается голова. Сколько ещё раз это будет повторяться? Так пусто в сознании. Пустота разрастается по всей груди, надавливая на еле наполняющиеся горячим воздухом лёгкие. Она давит без жалости и сожалений, обгладывает рёбрышко за рёбрышком, пожирает хрящик за хрящиком. Чёрные нити разрастаются, обхватывая собою каждую мельчайшую мышцу. На месте этой пустоты должно что-то быть. Воспоминания, желания, намерения, надежды, мечты, прошлое. Но там одно лишь отверстие, залитое неизвестно каким образом появившейся кровью, с ссадинами по сторонам. Чем больше Лололошка пытается думать, тем сильнее замедляется его умственная деятельность. От гнетущей пустоты спасают только работа, разговоры и исследования. И то, временно, до того момента, как юноша вновь не проснётся в своей кровати, глядя в этот потолок, будто бы знакомый, а будто бы и выложенный совсем недавно. И он будет пытаться и пытаться отыскать недостающие части, из-за отсутствия которых так рвёт грудную клетку, но они, кажется, разбросаны по самым далёким уголкам Мультивселенной и собрать их вместе невозможно никоим образом. Остаётся только смириться и встать с пыльного матраса, вырываясь из бесконечного слепого поиска. Веки поднялись, открывая новому дню голубые глаза. В поле зрения всё ещё стояли нахмурившиеся тонкие брови и горящие вишнёвой, подогретой кровью рубины. Ладонь приятно покалывало фантомное тепло: все клеточки кожи становились на дыбы и начинали двигаться волнами, расползаясь по всему запястью и продвигаясь до самой шеи. «В жизни бы так точно не было», — заключил Лололошка, сжимая и разжимая успевшие закоченеть за ночь пальцы. Ощущение чужого прикосновения не покидало обманутые рецепторы. «Я бы быстро расплавился, если бы он меня так схватил. Я не то что просто пожать ему руку, я даже до его пальцев, наверное, дотронуться не могу нормально. А это пальцы, ёпрст!» — парень потряс рукой в воздухе, пытаясь согнать непрошеную визуализацию сцены из сна. «Ужас», — выразился Лололошка насчёт своего сегодняшнего сновидения, потом поднёс фаланги пальцев к глазам, начиная их потирать, и разок зевнул. «Люциус даже во сне у меня хмурится… Или это я его таким запомнил? Может быть. Хотя вчера… вчера… вчера? Стоп! А что было вчера? Стоп-стоп-стоп… Я пошёл к нему, извинился… после шахты. Он принял извинения. Мы пошли книги читать. История одной пламенной любви, все дела. Потом… он начал читать вслух… Я что… заснул?! Бляха-муха! Я же… я же забыл!» — Лололошка резко принял сидячее положение, резво соскакивая с кровати и падая на пол. «Я же забыл покормить своих овечек! Вот чёрт!» — упавшее тело быстро выпрямилось, как натянутая струнка. Оно судорожно вскочило и направилось к выходу из комнаты. В пространстве было немного мха, которого должно было хватить на одну кормёжку домашнего скота. «А я и растения не полил, руды на переплавку не поставил, одежду свою не постирал даже. Я реально попёрся к нему сразу после шахты?! Тупица! Надо было хоть что-нибудь сделать, пока он остывает… Нет, остывать было нечему! Он меня простил чуть ли не моментально. Тогда… засыпать не надо было! Дёрнуло же меня прикрыть глаза тогда. Он ещё и, подлец, читал как колыбельную эту книжку», — похолодевшие из-за испарения пота руки тряслись, отдавая кучки мха овцам, которые своё семейство приумножили чуть ли не в два раза. «Да… Так. Дальше надо растения полить, потом ресурсы из пространства выложить, потом… Если так задуматься, то я, вроде, заснул не у себя в кровати? Да. Я точно заснул в кресле!» — на миг в слезящихся от мороза глазах промелькнула нежность. «Ути-пути. Он меня до кровати телепортировал? Как заботливо со стороны полубога Ада. Нет… Серьёзно? Не верится, что Люциус на такое способен. Просто не верится. Он не из разряда тех, кто не плюёт на чужое положение. Он скорее бы тупо разбудил меня своим недовольством, чем отправил досыпать в кровать», — парень вытащил из пространства меч, потянулся за ограду вольера, схватил одну из овец подмышку и потащил её к дому. Примерно в десяти метрах от остальных животных Лололошка вонзил острое блестящее лезвие в темя своего будущего завтрака, обеда и ужина с отвратительным звуком хруста пробитой кости и обхватившего меч склизкого небольшого мозга. Овца начала брыкаться и кричать, как только завидела оружие, но жить ей оставалось недолго. Предсмертные судороги, вырывающиеся из орбит от невероятной боли тёмные глаза и последний рёв, совсем не похожий на звуки, что обычно издают овцы. Крови было мало. Всё сухо, аккуратно, так, будто юноша делает это уже раз в миллионный. Ни сожалений, ни задержек в движениях. Это всё ради выживания. Это нормально, когда человек добывает себе пищу. Иначе ему не жить. «Надо вырезать мясо пожарить, вытащить все кости, пойдут на удобрение. Ну и шерсть, конечно. Смогу шкуру сделать,» — юноше предстояла огромная работа. Тяжко вести хозяйство самостоятельно. Даже если оно такое небольшое. Справился со всеми назначенными целями Лололошка только к ночи. Он ни разу не отвлекался на внешние факторы или лишние мысли. Ещё заранее было решено, что он посетит Люциуса и сходит к той теплице ещё раз уже завтра или тогда, когда ему пошлют приглашение. Приглашения не было, так что помытая голова уже покоилась на мягкой подушке, а пальцы потянулись к дужкам очков, дабы отложить те на верстак, но уставшее тело не успело этого сделать. Лололошка на удивление быстро заснул. То ли усталость сказалась, то ли он был из разряда тех, кто засыпает по щелчку. В этот раз он специально оставил дверь чуть приоткрытой, чтобы с утра не просыпаться потным с головы до пят. * Из восстанавливающего сна парня вывел жар, который, кажется, не собирался переставать его преследовать. Теперь он точно помнил, что не топил печку да и всю одежду кроме нижнего белья снял. «Откуда?! Чёрт!» — подушечки пальцев прошлись по блестящему лбу. В этот раз было чуть получше, чем в прошлые дни, ведь в двери всё ещё была щёлка, через которую проникал холодный ветер, но всё равно неприятно. Может, такая температура, в общем-то, и спасала его от возможного обморожения, но было мерзко ощущать кожу, что недавно была дочиста вымыта, липкой. Будто бы Лололошка начал превращаться в огромного слайма. «Что за приколы такие», — парень сел, по привычке массируя глаза, спрятанные за очками, что за ночь ни на миллиметр не сдвинулись. «Надо будет как-то это решить. Но только не сейчас», — в этот раз Лололошка даже нормально встал с кровати, а не упал, чтобы привести себя в чувство. Потом сложил руки за спиной в замок и начал потягиваться, раскрывая грудную клетку, что совсем не болела после всей работы, что ему пришлось проделать. Видимо, привыкла. «Сейчас надо будет к Люциусу. Надеюсь, он эту книгу хоть немного дальше прочитал и сможет рассказать вкратце. Хотя… На что я надеюсь? Его рассказ, наверняка, будет состоять из насмешек над здешней религией», — парень почесал свою неизменную истрёпанную копну волос и зевнул. Суставчики между фалангами пальцев ног захрустели, когда их обладатель решил размяться получше. «И не факт, что он читал дальше… Тогда ходить к нему или нет? На всякий случай надо сходить. Мало ли чего дельного скажет», — позвоночек за позвоночком, хрящик за хрящиком, мышца за мышцей: от простецкой зарядки тело приходило в своё типичное вечно взведённое состояние. В том числе адаптировался к бодрствованию и мозг. Парень потянулся за откинутой на пол одеждой, которую он оставил там, потому что было лень куда-то её вешать, быстро нацепил всё на себя и вышел на улицу, выпуская фонтанчик пара вверх. День был всё так же похож на наступающие сумерки. Лололошка уже собирался сконцентрироваться на точке телепортации, которую он оставил у церкви, но почти у самого лица зашипел знакомый чёрный-пречёрный дым, и утончённая фигура возникла перед глазами, заслоняя собой единственные лучи, хоть как-то пытающиеся согреть побледневшее за дни, проведённые в этом мире, лицо. Очень знакомая фигура, которая на фоне чего угодно, кроме своей церкви, казалась ненастоящей. — Смертный, я приказываю тебе пойти к тому месту, откуда ты украл эти твои растения, — полубог держал подбородок высокомерно, пальцами он впивался в красные рукава своей рубашки, стараясь найти опору в замке́ скрещенных рук. Заострённый носок туфли нервно постукивал по вытоптанному снегу, постепенно плавя его. Лололошка аж подпрыгнул от подобного неожиданного появления и впечатался спиной в стену своего дома, от которого он не успел даже на несколько шагов отойти. — И тебе привет, Люциус, — цинично выразился испуганный парень, прикрывая веки и стараясь остановить резко взметнувшееся в груди сердце. — Что случил… — Это срочно. Я терпеть его больше не могу. Разберись с ним! — С кем? Ты успел с кем-то поссориться, пока я своими делами занимался? — юноша говорил спокойно, хотя внутренности горели от любопытства. Полубог же, как всегда, готов был вспыхнуть от любого лишнего слова, сказанного в его адрес. — Ни с кем я не ссорился! Я что, по-твоему, настолько тупой, чтобы разводить бессмысленные ссоры с идиотами?! — Люциус цыкнул языком, выказывая своё раздражение. Казалось, что под шляпой его волосы встали дыбом, готовясь загореться. — О ком ты говоришь? — Там карлик! Грубый карлик! Конечно, сначала он был смешной, как ты, когда пугаешься, но это полнейший ужас! После испуга он мгновенно начал на меня ругаться, попытался ударить, что-то орал. Я за такое отношение, конечно, поджёг его как следует. А он… он теперь молчит и всё! Засел в углу и сидит молчком, — Люциус закатил свои рубины, поджимая бледные губы и продолжая хмуриться. Выглядело это весьма умилительно, если не знать контекста и самого Люциуса. «Понятно, почему он не хочет с тобой общаться», — побоялся высказаться вслух Лололошка, ведь перед ним, над ним, под ним и внутри него вполне себе могло что-нибудь взорваться по щелчку одной вполне себе взрывоопасной личности. Надо было указать на чужие ошибки в коммуникации чуть корректнее. Стать своеобразным сапёром и одновременно с этим попытаться выведать нужную информацию. Такой вот хитрый план… на который Лололошка наплевал. Не до хитростей тут. Да и сам он не блещет особой замудрённостью действий, поэтому, как всегда, решил идти напролом. Рука юноши потянулась вперёд и схватилась за напряжённое плечо Люциуса, который прикрыл глаза. Спустя полсекунды всё вокруг покрылось дымом и готовый к телепортации Лололошка удачно приземлился на ноги, а не на пятую точку. Сквозь затемнённые стёклышки парень мог разглядеть, что он находится в комнате. Маленькой, затхлой, тёмной. В нос ударил запах влажной земли и разросшейся плесени. Не хватало ещё услышать топот армии маленьких рыжих тараканов, какое-нибудь мушиное жужжание над протухшим мясом и то, как питаются твоей кровью клещи. Но, к счастью, в этом помещении не было живности. Хотя были видны следы таковой, только в большем размере: отброшенный в сторону крохотный столик, пролитая на пол из железной кружки и ещё не успевшая полностью выползти через доски жидкость, чёрные следы в виде пятен, которые явно были местами возгораний, сбитые с полок бытовые предметы и… тёмное, дрожащее в углу пятно. Парень, не глядя, куда идёт, и не опасаясь нового знакомого, сделал несколько шагов вперёд и наклонился к нему. Карликом оказался… Нет, кажется, оказалась, а не оказался. Это была маленькая девочка с длинными-длинными чёрными волосами, одетая в подпаленную меховую накидку с объёмным шерстяным воротником. Она тут же отпрянула от нагнувшегося юноши, но упёрлась в стену. — Вот! Разберись с ним как-нибудь! Видишь же сам, что он намеренно игнорирует меня?! А я ведь к нему и так и сяк! Даже ничего особо опасного не насылал, — в голове у юноши возник очевидный вопрос: «А зачем ты просишь меня о помощи, если не хочешь общаться с идиотами?» — Люциус продолжает удивлять. Хорошая работа, воспитатель Лололошка, твой ребёнок явно делает успехи! «Он даже не убил эту девочку. Для полубога Ада весьма хорошо… Да. Кстати… девочка. Девочка!» — и только сейчас юноша разглядел, что девочка подняла свои карие с отливом в бордовый глаза, в которых зрачок словно слился с радужкой, высветляясь. Она словно смотрела в пустоту. В голове встал выбор. Что у неё спросить первым делом? Может, «кто ты»? Или «есть тут ещё люди»? — Слушай, а ты где нашла такую хорошую морковь? — невольно слетело с покрасневших губ, украшающих полностью розовое из-за жара, что доносился от полубога, лицо. Гениальный вопрос! Морковь, правда, была офигенная. Среднего размера и сладкая такая, — Кхм. То есть, кто ты, вообще, такая? — ребёнок встрепенулся и пару раз открыл и закрыл рот. — А кто вы такие?! — на третий раз из детского рта донеслось тонким голосом. Она, кажется, сильно боялась незнакомцев, проникших в её дом. О чём думал Люциус, когда над ней так издевался? Хотя… О чём думает Лололошка, когда задаёт такие вопросы? Будто этот балбес что-то в голове кроме опилок имеет. — Вот, смертный! Он всё с этим заладил этот карлик! Я ему говорю, что я полубог Ада, Люциус, а он не отвечает ничего, — парень ударил себя по лбу ладонью, потом вгляделся в круглое лицо и произнёс своим обычным, сосредоточенным на словах голосом: — Лололошка, — когда юношу спрашивали об его имени, он всегда отвечал одним словом, — Мой… друг уже представился. Он Люциус, — дальше объяснять всё стало сложно; девочка всё сильнее и сильнее хмурилась с каждым произнесённым словом, не меняя направления своих глаз, — Мы сами без понятия, что это за место. Уж прости Люциуса за его грубость, — последнее парень буквально прошептал, чтобы его не услышал полубог. — Эй! Что ты там говоришь?! — он начал стучать каблуком по доскам, явно намереваясь продырявить пол. — Ничего особенного, — увильнул от ответа Лололошка, стараясь натянуть на лицо улыбку. Девочка была странной. Она, не переставая, смотрела в одну и ту же точку, находящуюся примерно на щеке юноши, а после вдохнула ноздрями воздух и истерично завопила: — Ты… Ты! Это ты мои грядки обворовал?! — девочка протянула руки вперёд и толкнула Лололошку прямо в лицо. — Ты! Это точно был ты! Я помню этот запах крови от твоей одежды! «Ой», — парень качнулся на ногах, разгибаясь и хватаясь за своё несправедливо получившее хлипкий удар прекрасное личико. Это было почти не больно, больше неприятно, что девочка не захотела с ним разговаривать. «Бляха-муха. Ну я ж не знал, что это твои грядки…» — Верни мне мои овощи! Верни их! — девочка ударила в пустоту своими маленькими кулачками, а Лололошка отскочил, начиная почёсывать затылок в своём поверхностном раздумье. — Это безнадёжно, смертный. Ноги моей здесь больше не будет, если он не заговорит нормально! — взбалмошный полубог сдул прядку волос со своих глаз, которая упала туда при нервной тряске шеи, а после растворился в чёрных облаках, бросая Лололошку на произвол. Видимо, его окончательно выбесила маленькая девочка. Даже звучит смешно… Существо, прожившее, кажется, несколько тысячелетий (или больше), разбившее множество жизней, устроившее массовый геноцид и попавшее за своё тираническое правление в тюрьму Времени, до крайней степени разозлил обычный малюсенький ребёнок. Смешно, и в то же время удивительно: Люциус словно человек. Пусть и со своими замашками, незнанием обычной жизни и бараньим упрямством, но умеющий сочувствовать человек. Невероятно! «Я не видел в пещере лаву, но обсидиан точно где-то был. Надо поскорее построить портал, чтобы притащить ему гаста. Правда, что он делать с ним будет — не знаю, но, главное, выполнить обещание", — плюс одно задание в копилку. «А ещё…» — глаза метнулись к девочке, что, тихо сжавшись, сидела в углу. Она не продолжала истерить. Просто смотрела и, кажется, вслушивалась в движения Лололошки, прерывисто вдыхая задымлённый воздух. «Надо будет ей обратно высадить всё. Может, тогда поведает, что в этом мире происходит. И Люциус заодно расскажет, зачем к ней докапывался», — плюс ещё одно задание. «За работу!» В голове заиграла спокойная, мелодичная музыка, выталкивающая все лишние мысли. Парень молча переместился к своему дому, ввалился в место, где росло его хозяйство и начал по порядку собирать растения: морковь, картофель, ягоды, свёкла. За короткий промежуток времени всё успело вырасти. Вообще, всё живое рядом с Лололошкой даже в самых плохих условиях развивалось непозволительно быстро. Размноженные овцы, которые должны вынашивать своих ягнят примерно пять месяцев, отсутствие у них мутаций при том, что генофонд абсолютно одинаковый, быстрое приспособление дикого животного к условиям жизни в хозяйстве — всё это были весьма приятные странности, к которым юноша давным-давно привык. То же самое и с растениями: моментальный рост при наличии одной лишь пыльной, промёрзшей насквозь почвы вызвал бы у обычного человека сомнения, но Лололошка будто бы и не знал, что всё может быть иначе. Что лето, что зима, что холод, что жара, что засуха, что повышенная влажность — у него будет расти всё и всегда. Хоть баобаб в снег посадит — он вырастет на метров десять в высоту. Разве не магия? Собрав всё по списку, юноша вернулся обратно к обворованной теплице, в которой он в прошлый раз оставил несколько кустиков растений на всякий случай. Побеги, которые выросли у него, выглядели объёмнее и увесистее по сравнению со здешними. Присев на колени, Лололошка начал сажать плод за плодом ловкими руками, что пачкались в мокрой грязи, превращаясь в серые, движущиеся из стороны в сторону пятна. Работа шла быстро, и уже спустя минут тридцать все пустые места были засеяны. Чтобы до конца искупить вину, Лололошка даже подсыпал немного костной муки, которую он получил из костей своей овцы, под корешки растений, чтобы те побыстрее взошли. После такого труда он чувствовал себя истинным добряком и совсем позабыл, что сам же и натворил дел. — Ты тут? — послышался девичий голос. Парень аж вздрогнул, оборачиваясь на него. Тонкая, низкая фигурка на ощупь направлялась вперёд, пытаясь в пространстве отыскать своего собеседника. Тот, и от природы молчаливый, и долго раздумывающий, что ответить, просто промолчал. — Нашла! Ты вернул мои овощи? — она маленькой ручкой, спрятанной за толстой рукавицей дотронулась до виска Лололошки. Теперь парень мог получше разглядеть её: вся облепленная объёмными мехами, сдерживающими тепло тела, с темноватой кожей, напоминающей о чём-то южном и светлыми глазами. Было видно, что радужка некогда была тёмной, ведь у самого края она такой и осталась, но прямо на зрачках виднелись мутноватые жёлто-зелёные пятна, напрямую говорящие о слепоте. Да и косвенно это давно можно было заметить. — Ты Лололошка, да? Получше будешь твоего дружка Люциуса. Хотя и ты поступил отвратительно. Я всё понимаю, но просто взять и взять очевидно чужое? — для Лололошки это было чем-то привычным: всё, что он встречал на пути, было его лутом. Внезапно заинтересованный голос девочки прозвучал тяжело. — Откуда вы пришли? — в голове появился выбор ответа. Первый вариант: сказать правду, в подробностях описав, что Лололошка умеет ходить по мирам, а Люциус является потерявшим силы полубогом, что сейчас по непонятным причинам решил остаться в этом месте. Этот вариант был крайне бредовым, ведь девочка, наверное, и не подозревала о существовании Мультивселенной и каких-то там полубогов. Второй вариант: наплести что-нибудь про то, что они вместе пришли из другой части этого мира и пока не нашли никого живого, а очень бы хотели узнать, что в этой части случилось. Второй вариант может прокатить, но он тоже чистый бред, потому что Лололошка нифига не знает об этом мире и есть ли тут живые уголки, тем более. Так что пятьдесят на пятьдесят. Третий вариант: надавить на девочку грубыми словами, чтобы та без лишних вопросов всё по полочкам разложила. Ну это, вообще, ужас смертный! Кто так говорить будет? Ничего другого кроме этих трёх вариантов в голову не пришло, поэтому пришлось выбирать из того, что есть, и Лололошка выбрал… — Я сам, честно, без понятия, откуда я. Я просто очутился здесь и ничего не могу вспомнить про себя. А Люциус из Ада, он полубог, лишившийся большинства своих сил, — веки девочки слегка сузились, превращаясь в подозрительные полумесяцы. Лололошка выбрал вариант рассказать всю правду. Очень наивно и доверчиво с его стороны, но что ему может сделать слепой ребёнок? Девочка неоднозначно промычала, смаргивая с глаз накопившуюся жидкость. — Ад… Ад, да? Это другой мир? Вы оба из другого мира. Тогда это всё объясняет, — она вздёрнула нос. Такая реакция была непредсказуемой. Как это… Девочка знала про то, что её мир не единственный существующий? Откуда?! Лололошка это прямиком от полубога узнал и офигел не по-детски, а она… — В Люциусе явно прослеживается полубог — такой эгоистичный и злобный, — девочка фыркнула, складывая руки на груди крест-накрест. Парень, честно говоря, чуть коньки не отбросил от удивления. Сначала захотелось заступиться за своего друга, ведь тот даже не стал насылать проклятия на новую знакомую, но, вспомнив его совсем не дружеские приколы, Лололошка искренне промолчал. — Что вам надо лично от меня? — голос её звучал дерзко — так, будто она старалась казаться старше, чем являлась. — Мне хотелось бы узнать побольше об этом мире, — парень поправил очки, направив бессознательный взгляд в землю. Он не вполне понимал, зачем ему всё это и почему он просто не переместится в другой, более благоприятный мир, дабы остаться там и жить-поживать себе спокойно. Лололошка действовал по какому-то внутреннему алгоритму, противиться которому было невозможно. — Узнать побольше? Здесь нечего узнавать. Был мир нормальный, решил подумать головой один ублюдок и разрушил его напрочь, — Лололошка чуть не поперхнулся слюной, когда услышал такую грубость, слетевшую с уст ребёнка. — И сотворил со мной это, — она указала ладонями на свои глаза. — Я даже посчитать не могу, сколько десятилетий уже слепая, потому что не вижу, когда начинается день и кончается ночь. Разве это справедливо? — у парня аж глаз задёргался. Значит, перед ним совсем не ребёнок? — Доволен? Теперь больше ко мне не приходи. И полубога своего отошли отсюда. Ты всё равно никак не поможешь, — парню словно было не впервой слышать такие выпроваживания, и он решил не сдаваться. — Расскажи подробнее про то, как этот мир разрушился. — Ты думаешь, мне приятно об этом вспоминать? — она приподняла брови, иронически ухмыльнувшись. — В тот день я потеряла своё будущее, потеряла семью и друзей, потерялась сама в кромешной темноте. Я потеряла всё, что только могла потерять. У меня остались только мои руки, ноги и, к счастью, разум, — на последнем слове она акцентировала внимание своим свинцовым голосом. — И теперь ты, случайный человек, предлагаешь мне рассказать обо всём этом, чтобы угодить твоему любопытству? Серьёзно? Просто уходи отсюда. Уходи подальше и больше не возвращайся. Я не хочу больше ощущать этот тошнотворный запах, который исходит от тебя! — она неистово разозлилась, последнюю фразу буквально прошипела, а потом развернулась и вышла из теплицы, направляясь к своему дому. Под её короткими ногами хрустел твёрдый снег, похожий на старинный зубной порошок, который весь слипся из-за влаги, образовав беспорядочные комья. Хрусть, хрусть, хрусть, хрусть… Звук утекал, оставляя барабанные перепонки наедине с тишиной. «Бли-ин. Я не тот вариант ответа выбрал, чёрт! А переиграть никак, да? А если бы второй. Я бы представился… Может, она бы что-то сказала. И что теперь делать? Мне постоянно ходить сюда, чтобы выпытывать у неё ответ? Или в книгах всё будет? Вряд ли. Если после катастрофы все тут померли, то и книг о ней не будет. Надо попробовать найти к ней подход», — Лололошка встал, отряхнулся, задумался о своём доме и оказался напротив него. «Но это попозже. Сейчас надо найти обсидиан для портала в Ад. Пусть задание и бессрочное, но отблагодарить-то надо», — все проблемы разом вылетели из головы. Казалось, будто парень рассчитывал, что решение придёт к нему самому, поэтому и не собирался двигаться дальше самостоятельно. Спустившись в шахту, юноша быстро нашёл соединившийся с водой источник лавы, выкопав который, он сумел добыть нужное количество обсидиана для арки, что было решено разместить на улице. Было бы очень неудобно, если бы гаст заспавнился прямиком в шахте или у Лололошки дома по вполне очевидным причинам. Собрав все части добытого обсидиана в карман, парень поднялся наверх и выстроил идеальную пустую форму, которую поджог огнивом. Вход в Нижний мир заискрился фиолетовыми загогулинами. Всегда было интересно, почему портал горит именно таким цветом, а не любым другим? Почему не красным? Было бы логично, если бы он горел красным, но нет — чистый фиолетовый. Без опаски Лололошка шагнул вперёд, и тело начало по частичкам распадаться, впитываясь в воронки перемещения. Звук колокольчика. Огненные недра предстали перед голубыми глазами. «Давно не виделись, Незер!» — парень сразу начал оглядываться в поисках Бастиона или Крепости, но ничего подобного рядом не заметил. Только огромное озеро лавы, с несколькими медленными водопадами впереди и незерак, поросший адскими наростами. «Как-то неприветливо», — Лололошка почесал затылок и пошёл в единственную сторону, где его, по скромным предположениям, не ожидала смерть. Ботинки были готовы превратиться в угольки, и в голове даже возникла смешная мысль, что земля здесь такой же температуры, как и лицо Люциуса, но её перебил вонзившийся в уши звук. Это был плач. Громкий-громкий рёв. Парень подскочил на месте, обернулся и встал в боевую стойку. В пространстве над озером лавы висел постоянно плачущий осьминог-уродец, концентрирующий у себя во рту магию, что вылетела в сторону Лололошки в виде фаербола. Тот, естественно, совсем немного (много) испугался и отпрыгнул в сторону, перекатываясь. Вся белая одежда испачкалась в красной пыли, а тело почувствовало невероятный жар, готовый оставить на коже рассыпчатые розовые пятна, перемешанные с волдырями. Огненный шар приземлился в двух метрах от парня, взрывая местность и оставляя после себя неглубокую впадину. Не среагировал бы Лололошка вовремя — уже разлетелся бы на кровавые ошмётки, лишь издалека напоминающие человеческие останки. Из губ вырвался сдавленный во время переката воздух, и парень быстро поднялся на ноги, рванув к порталу. Тело скрипело и зудело из-за песка, попавшего под одежду и разъедающего эпителиальный слой, но Лололошка не мешкался. В глазах не отражался страх. В них не было ничего, кроме сосредоточенной посиневшей пустоты. Белая фигура мелькала как тень в тёмных линзах, собирая новый сгусток энергии, красиво переливающийся между карминовыми и оранжевыми оттенками. Звуки текущей и булькающей лавы смешивались с громким топотом. Главное, чтобы гаст не разрушил портал. Иначе придётся зажигать заново, а это та ещё морока. Следующий шар пролетел мимо из-за общей непрерывной подвижности Лололошки. До портала оставалась буквально пара метров, но надо было забежать именно за него, чтобы монстр сократил расстояние, ведь он всегда атаковал издалека, стесняясь приблизиться. Всё вокруг горело и перемешивалось. Один лишь Лололошка, выполняющий своё задание был синим бельмом, впитывающим в себя адские оттенки. Блеск, горение, шипение, бульканье. Резкое ускорение! Третий шар тоже пролетел мимо, задевая одну из каменных стен и обрушивая вниз её половину. За красными камнями порошком осыпался светокамень. Треск, обрушение. Ноздри занял запах потревоженной серы, что очень опасно свалилась вниз рядом с остальной породой. Были бы там уголь и селитра — весь Ад сотрясся бы от глобального подрыва. Парень напрягал каждую свою мышцу, дабы не снизить скорость, поэтому с покрывшейся кое-где розовыми точками кожи скатывались капли пота, готовые испариться в любую секунду. В них переливались жёлтые блики, образующие нечто похожее на горящие звёзды. Последний выпад… Гаст подлетел к порталу настолько близко, что одно из его щупалец затянуло туда, а за щупальцами продвинулась и вся огромная туша. Белым рукавом Лололошка стёр испарину, выступившую на лбу, перевёл дыхание, потоптавшись на месте секунд пятнадцать, и тоже бросился в портал, ощущая, как клеточка за клеточкой его тело выстраивается в другом измерении. Медлить было нельзя. Одна ошибка стоила ему потерянного жилища, пропитания и хозяйства, в общем! Поэтому вместо того, чтобы искать плаксивого монстра в фиолетовом небе, парень тут же побежал вперёд, пробираясь сквозь сугробы, замедляющие движения. Люциус просто обязан быть сейчас в своём замке! Обязан видеть старания Лололошки! Он же так хотел над этим посмеяться! Шаг за шагом. Шаг за шагом. Юноша специально петлял, чтобы ему не попали огненным шаром прямо в спину, и это по-настоящему помогало: целых четыре уже точно пролетело мимо. В поле ближайшей видимости вошли домики, которые приходилось обходить, чтобы лишний раз не задеть и не разрушить. Хотя один всё же задело. Несильно (половину крыши снесло). Лололошка прикусил губу, когда оказался около высокой церкви-монастыря, и, со всей силы сплюснув межрёберные мышцы и диафрагму, позвал: — Люциус! Выйди на секунду! — одного раза хватило вполне. Звук телепортации послышался прямо за спиной, где встала хохочущая фигура. Осознав, что это был полубог, Лололошка упал прямо в снег, расслабляясь после далёкой прогулочки. Дребезжащие кости сходили с ума, а дыхание было сбитым, прерывающимся и таким же горячим, как и всё распластавшееся на земле тело. Лицо упёрлось в мягкую кучку снега, чуть ли не моментально плавя её. За всё время игры в кошки-мышки с гастом с лица даже не слетели очки. Точно на какой-то клей посажены. — А-х-ха-ха! Это была умора, смертный! То, как ты улепётывал от этого бесполезного плаксы! — одно радовало — Люциус, кажется, был в полном восторге. Он всё смеялся и смеялся. Возможно, он видел абсолютно всё с захода Лололошки в портал. — Уморительно! Так уморительно! — громогласный голос заставил парня захотеть перевернуться на спину и посмотреть, как сейчас выглядит восторженный полубог, дабы заложить к себе в разум фотографию с его лицом и подписью: «Победа». Так Лололошка и сделал. Он приподнялся и открыл глаза. Вид был… ужасающим. Честно, ужасающим! Пусть уникальным и даже по-своему красивым, но… это нельзя было назвать вполне нормальным. Люциус, всё такой же высокий, прямой и идеальный, стоял спиной к лицу юноши — его длинный плащ с красным черепом на все лопатки развевался от порывистого горячего дуновения, создавая впечатление, будто полубог — какой-нибудь супергерой, защищающий маленький городок от зла. (Только это впечатление почти сразу ускользнуло из головы, ведь какие супергерои выглядят настолько убийственно и угрожающе?) Руки, оканчивающиеся когтями были расправлены в сторону, принимая каждый тёплый поток воздуха, а вместе с плащом трепалась и другая одежда: даже шляпа мгновенно слетела, приземляясь около одной из ног Лололошки и оголяя вечно прикрытую голову. Платиновая голова, острые, примятые цилиндром пряди и красные зловещие рога. Но не была бы эта сцена так ужасающа, если бы… не чёртов гаст, который всем своим громадным телом спустился на снег в метре от самого Люциуса и двигал своими огромными светящимися кроваво-красным цветом глазами. Он крутил ими, оглядывал местность, а по бледным щекам катились прозрачные слёзы, от которых целыми облаками поднимался белый пар. Один глаз гаста был размером с половину полубога, что сейчас уверенно стоял перед ним, встречая, как своего давнего приятеля. — Ха-ха-ха! Давно не виделись, дурачьё адское. Совсем расхлябил монстров Ивлис. Вот моё поколение гастов… В них было в десять, нет, в сто раз больше взрывной магии! — Лололошка глаз не мог отвести от трогательной в кавычках сцены. В таком виде Люциус как никогда соответствовал своему потерянному статусу. Настоящий полубог, а не обиженный подросток. Статный перед любой опасностью, ведь ему всё нипочём. А ведь раньше он, наверное, так же стоял перед миллионами огромных гастов и монстров того похуже. — Ну. И что же мне с тобой сделать? По старинке не получится. Заклинание… Хм-м-м. Смертный! — он оглянулся, кладя свой правильный подбородок на плечо. Его глаза… Дикие глаза, рождённые из необузданного пламени. У Лололошки спёрло дыхание от этого жестокого взгляда. — Что ты так смотришь? Ощутил наконец мощь Великого Люциуса?! Да, я могу подчинять себе адских существ! Впрочем, гаст мне не нужен. Я тебя о нём попросил, чтобы поглядеть на твои жалкие потуги привести в этот мирок. Он скоро и сам умрёт от здешней холодрыги, но лучше убей его ты. Заберёшь порох и слёзы в награду за старания, — даже не услышав мнения своего собеседника, Люциус поглядел на гаста, опуская руки, и тот поднялся в небо, вновь собирая энергию на огненный шар. «Урон… Я получил слишком много урона. И есть хочу. Не восстановлюсь. Удар получать нельзя — точно умру. Двигаться сложно. Надо отразить мечом!» — парень достал из пространства свой лучший меч и поставил его лезвием перед лицом, куда целился гаст. Но лица не было на нужном месте. Поднимал руки парень с отсечённой тяжёлым шаром головой. Они быстро подлетели кверху, дрогнули и тут же упали, теряя всякую жизнь, что движила ими. Меч с металлическим лязгом приземлился на протоптанный снег. За ним упало и безжизненное, похолодевшее тело. Из светлых остатков шейных мышц, хрящей и костей вырывался фонтан светлой, горячей крови, что двигалась по ныне разорванной сонной артерии. Она каплями спадала на бесцветные кристаллики, превращая их в розовое месиво. За артериальной кровью текла и вишнёвая венозная, не так быстро, потихоньку выплёскиваясь вниз в виде лужицы. Она была тёмная, как сироп плотная. Кровь. Много крови и в мясо разорванных мышц, бывших некогда скреплёнными физической силой. И во всех этих кровавых щах, вдалеке от тела валялись части головы. Не вся голова. Части. Взрыв разорвал её на кучу маленьких частичек. Где-то виднелись выпирающие осколки черепа, где-то текущая мозговая жидкость, где-то сами мозги: серые, раздавленные, без явных борозд и типичных складочек. Они больше были похожи на плохо проведённый через мясорубку паштет, чем на мозги. И вокруг брызги. Много брызг разных цветов: зеленоватого, розового, красного, фиолетового. Непонятно, что там были именно за жидкости, но следы от них оставались зловонные. Последнее, что ощутил Лололошка перед тем, как умереть было давление прямо на лицо, искромётный жар и лёгкое покалывание. А потом… темно. Боль разрослась по темноте, распространяясь и по голове. Из ниоткуда возникли мысли. Я̔..̅. ͜Уͣсп̕еͤл̇ ͅо̎тͤр̅азитͨь? Даͬ? Уͅсп̖ел͜ ͨӝе? Г̓д̒е̾.͙.͢.ͅ Где ̃мо̋и ͒ноͅги͒? Гд͛е р͞ук̒и? ̃! ̬ ́Гд͞е м͌оͬя.̉..ͧ ́Ѓо͘лова͊? ̘ ̆Н͂ет͐! Нѐͅт! ̟ Неͤт̻! ͅ ̓Я͗ ͌б̅ы̍ н͂ё ̚мог дуͅмͅат͋ь, ̿ ̋ес̯ли ̹б͆ыͨ ̇не ̈отра̓зͦи̓л. Я тоͬчн̚оͭ от̙ра̄з̯ѝлͥ.͒ Я точ̓но ̎успел̌. ̿Эт͐о ͈п͛ро̇сто т͜упа̠я ̠оши͗бк͜а͘.ͨ ̨Т͠ӳпа͑я ͛оͅш̀ибк̓а. ́Се̃й͟ч̇ас̺ я ͎о͝ткрою г͟л̙а͡з͈аͅ ̅ѝ о͛кажͣу̯сь та͏м.̚ Р́я͠д͆о̠м ̼с͝ ͠уб̾и͒ты̔м͞ гӓсͅто̱м, ͛ в͓ ͊с̂н̃е̽гу͞, ͠н̊апрот̚иͅв̂ ͑т̚ог̀о ̔ж̾ё Л͍юц̐иу́са.ͅ ͇Д͂а.̀ ͉Вͨсё бӱ̕де́т̍ так̴. Вс͓ё̀ ̇то̍чноͅ долж̚но̊ ̆б̉ытͯь͛ тͦак. В͗с̀ё͜ ͟не мо͒жеͯт ̽б̀ы́т̼ь̞ ͊ина͢ч͜е̖. Яͅ ͦб̀ӱду т̣а̤м. Я ̊буд̊у͆. ͮН̚ик͂а͛ких̀ ͆сӧͩмͭн͝ен̓и͏йͥ. ͧЭт̓оͦ прͥо̇стоͥ ͘т͛ӱ̈п͆аяͨ ́ошͨи̥бка͜.ͧ Тупӓ̤яͫ ̕оͅш͛иб̀кͅӓͮ.̒ Ту͗п͘аяͣ ͩо͓ш͢иб̚кͩа̔.͘ ̓Я нͣе мо̀г ͡уͪмер̓еͣтьͦ ̚от̕ таͦк͗оͧй̚ ͒глу̱по̄сͩти! ̓ Н̝е м̉оͅѓ ͢же͟.̤ Т̀ак ̦пͭӧч͠е͟муͮ.ͩ.̆. я не чͣувс͢твую͑ с̞в̀ое͜йͅ ̧г̏оловы̒? ͨ ͥ ͤ Н̓е͙т! ͅ ͆Нͅеͧт͐! ͅ Н͆ѐт! Нет̓! ͞ ́Н͜ет! ̉Н̊ет! Не͓т͋! ͝ ͐Н̚е̏т! ̣Нͤе м́оӝеͅт ̐быть͝! ̕ Н͘е ̕мͅо͟ӝ͞ет̉ это͜го͐ бы̇тьͅ! ͐ Ч̲тӧ͗ ̚п̇роͫисход̓и͐т, т͊во́ю м͑ать̤? ̚ Э̓то̚ ш̕у͟т̚кͣа? ̊ Ш̑ут͐к̋а̕, д҉а? ̃Шу̀тͅк̑а.̀.. ͚Я̌.̲.ͯ.̚ ̋ ͞Я̩ не хоͅчу̻ умир̫аͪть̍, по͒ж́ал͘у̾й̎ст͝а̿.ͅ ̩Я ̯не̿ ̙х͝очу ͆ўͅмͭи̻ра͍т͝ь͊! ̈ Вͭеͣр͘н͏ите ̣м͝еͅня́ о͔бр̀а͟т͝но! ͅВер̚н̣итͥе́! ͫ Пр̀о͜ст̔о зап͠их͢н̚ите ̭в ͅэ͘тͮот.ͪ.. ̩Ч̰ё͏р͐т̚о̚в м̽ир͗! ͅЯ хочу ж͆ит̏ь̐! ̦Хͮоч͐у ͜ж͡ит͊ь͌ дͅальш̀е̊! Загрузка. . . Загрузка. . . Загрузка… Холод коснулся щёк. В темноте был найден свет. Руки потянулись к деревянному потолку, хватаясь за воздух. Голова раскалывалась. Голубые глаза прикрывали всё те же привычные солнечные очки. Сквозь стёкла исходил свет. Голубой, яркий свет. Дыхание не прекращалось. Всё это… Было сном? «Сон… Да. Просто глупый сон. Самый тупой в мире кошмар! Да! Это просто не могло быть реальностью», — спустившись с кровати, юноша ощутил сильный холод. Даже дома… Обычно, от этого спасал амулет. Но где амулет? Куда… Стоп… Руки полезли в пространство. Оно было пустым. Ничего. «Нет. Что это такое. Я оставлял там доски, меч и прочее. Не может же оно быть пустым. Да и доступно оно обычно только мне… Что ж это такое. Меня кто-то обворовал, да? С головы до ног раздел! Ха-ха! Ничего страшного! Я добуду всё заново! Сначала надо к Люциусу. Мне… просто надо к нему, да!» — Лололошка вырвался из дома, оставляя дверь болтаться на петлях и перенёсся к чужому замку. Прямо перед глазами замаячил гаст и фигура перед ним. Всё было так же, как и во сне. «Не может быть! Просто не может этого быть, вашу ж мать! Нет! Это бред! Полный бред! Что это значит?! Это галлюцинации? Кто насылает на меня эти видения?!» — Люциус! Хватит! Перестань! — юноша сломя голову направился к фигуре, но она не ответила. Она стояла молча глядя в одну точку, — Люциус! Это не смешно! Это уже ни на каплю не смешно! Прекрати притворяться! Прекрати это делать со мной! Просто перестань! Я не хочу это терпеть! — дрожащие в неистовстве руки потянулись вперёд и впились в накидку, притягивая её обладателя к себе. Тот не двигался, не говорил. Будто застыл в бездумном трансе. — Хватит! Довольно, Люциус! Ты переступил все возможные границы! Я не буду терпеть это! Верни меня в настоящее! Сделай всё так, как было! Просто верни всё обратно! — никакого ответа. Предметы, до этого находившиеся на месте, где Лололошка умер в своём сне, начали возвращаться в пространство, впитываясь в карман как в губку. — Верни! Пожалуйста! Верни меня! — послышался рёв гаста. Лололошка вздрогнул, перестал орать и подобрал свой меч, что покоился в снегу на том же месте, что и раньше. Это была последняя потерянная вещь. В полной тишине он выставил лезвие перед лицом. Сгусток магии легко отразился и попал прямо в лицо гасту, разнося того по снегу в виде серого взрывчатого порошка. Отразился. — Ха-ха! Неплохо для смертного! — послышалось от того, кто ранее тупо молчал, смотря в никуда. Он словно ожил, начиная двигаться. — Хотя ещё бы немножко и тебя бы самого разорвало, — широкие плечи потяжелели. За ними опустилась и голова. Ещё бы немного? Ещё бы немного, и он… умер бы, да? А он случайно… уже не умер?