Божественный холод

Загрузка… Загрузка… Загрузка… Хотите ли Вы начать новое приключение? «А есть ли у меня выбор? Даже если и захочу до конца жизни остаться в этом мире, меня всё равно перенесёт в другой. Я снова всё потеряю: потеряю свой дом, своих питомцев, свои достижения, всех своих друзей. И снова я — чистый лист, совсем пустая личность. Снова можно начинать использовать меня; потихоньку заполнять все пробелы всё новыми и новыми людьми, чтобы потом вырвать исписанную страничку, выбрасывая с ней и часть моей души. Сколько у меня было личностей? Сколько раз я становился рыцарем-спасителем, чьим-то лучшим другом или первой любовью? Сколько раз чужие руки гладили меня по голове, обнимали или со всей силы ударяли по скуле? Сколько раз я просыпался на своей кровати, собираясь вновь приняться за работу, что не давала задуматься о прошлом? Сколько раз я выкапывал шахты, сколько раз добивался лучших инструментов, сколько раз создавал фермы? Сколько раз отправлялся в Ад на поиски ресурсов или блуждал по нескончаемым биомам ради одного-единственного цветочка? Сколько раз я помогал окружающим и… Сколько раз я терял всё, рассыпаясь в прах? Ничего не помню. Ни малейшей капли. Единственное моё воспоминание — имя. Моё имя, которое, наверняка, не раз слетало с уст всевозможных живых существ, заселяющих мультивселенную. Всё остальное, что требуется для выживания, уже как безусловный рефлекс: создать верстак, создать оружие, защищать свою жизнь. Правда, с последним есть проблема». «Я не могу умереть. Сколько бы раз я ни терял голову, сколько бы ни изливалось из моих сосудов крови и сколько бы раз монстры ни отрывали мне конечности, сгрызая заживо — я оживаю. Вновь появляюсь на своей кровати, как будто ничего и не было. Никто не помнит моих смертей, кроме меня самого. Мне бы тоже, честно, хотелось забыть эту боль, но с каждым нанесённым телу ударом на коже остаются глубокие шрамы, похожие на швы. Белые рубцы, искажающие почти каждую частичку меня. Длинные, округлые, бесформенные, маленькие, большие, даже в виде чьих-то зубов и полумесяца есть. Они ни одного живого места на мне не оставили. Уродливые отметины». «И я не могу просто так отказаться от своей роли спасителя, поэтому продолжаю улыбаться, насколько бы сильно ни устал от постоянной беготни. Я всегда иду навстречу, несмотря на смерть, что преследует меня на протяжении всего похождения, так стараясь уцепиться за поношенную бандану, чтобы наконец придушить». «Я просто хочу остаться счастливым, а не начинать всё заново. Хочу побыть хоть немножко в исправленной реальности, чтобы ощутить, какова обычная, будничная жизнь, без опасностей, без угроз для моей жизни и жизней дорогих мне людей. Каково это — просыпаться в выходной и лежать спокойно в кровати часами, размышляя о том о сём? Каково это — смеяться не для того, чтобы на сердце стало хоть каплю легче, а, наоборот, из-за того, что внутри и так уже легко? Каково это — не остаться навечно лишь образом в чужих головах? Каково это — обрести постоянную семью, к которой можно вернуться? Каково это… просто сидеть на кресле с книгой в руках и читать её своим детям? Вечно молодой, вечно странствующий и вечно обновляющийся — таким я буду бесконечно». «И даже если крохотное успокоение коснётся моей груди, я всё равно ничего не вспомню». «Я и этих размышлений не вспомню. Разве не жалкий из меня мироходец?» Загрузка… Вы попадёте в мир вечного холода. Загрузка… Загрузка данных. Назначение главной цели. Обработка состояния тела и разума субъекта. Очистка памяти. Подготовка к перенесению. Телепортация. «В̮о̊т ͋ӥ ̌всё». « ͅП͑рͅо̿щ̂а̍й, ͝ Л́ол͢о̾ло̚ш̂ка». . . . Вокруг белым-бело. Далеко за километры не виднеется ни одного зелёного деревца — один лишь толстый слой снега, покрывающий высокие горы и выходящие из разломов породы острые каменные пики размером с башню Края. Сквозь нескончаемую тишину слышен лишь свист ветра, проходящего через вату облаков, быстро плывущих по светло-фиолетовому небу. Парень, возникший на одной из веток вечно спящих растений, засыпленной кристаллами льда, пошатнулся и свалился в огромный сугроб, тут же начиная активно в нём ворочаться. Холод стремительно обжигал неподготовленное тело, имеющее на себе лишь тонкий слой толстовки. Так непривычно! «Бляха! Надо поскорее разыскать укрытие или, на крайняк, животных, из кожи которых можно быстренько состряпать себе что-нибудь потеплее моей одежды. Но сначала дерево», — юноша сильно про себя выругнулся, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от снега, который уже успел растаять и впитаться в ткань. Температура в округе была невероятно низкой; фиолетовое светило, находящееся высоко в небе, кажется, нифига греть и не собиралось. «Вот зачем оно нужно, если функций своих не выполняет?» — негодовал про себя паренёк, постепенно сваливая ветхий ствол, запихивая его в необъяснимо огроменное пространство, находящееся прямо в кармане, и начиная крафтить. Доски, верстак, потом деревянная кирка и такой же меч. «Хотя выглядит эстетично, не к чему прикопаться. Такой вот Нью Еар эстетик». — чуть стянув солнцезащитные очки, он взглянул ввысь и слегка нахмурился: «Интересно, а тут постоянно такая погодка? И какое сейчас время суток? Наверное, когда найду местных жителей, узнаю», — голубые глаза опустились на землю и пробежались по огромному пространству, замечая вдалеке каких-то пушистых горбатых животных с рогами. «О, повезло-повезло», — на губах впервые расцвела довольная улыбка, и с озорным настроением и вытянутым впереди мечом юноша погнался за стадом, дабы устроить весёлую нарезку. Он изменил своим принципам создания каменного орудия сразу после деревянного, ведь мороз был просто невыносим. — Идите сюда, мои сладенькие! — случайно выкрикнул он вслух, пробираясь сквозь высокие насыпи к полю, где тусовались странные недобуйволы. Чем ближе, тем лучше можно было разглядеть их странные тела: непропорционально маленькие головы, обросшие серой растительностью, сквозь которую к небу тянулись увесистые светло-жёлтые рога, и огромные возвышения на спинах, похожие больше на каменные холмы, чем на горбы. На громкие звуки и маленького воина, который к ним приближался, животные никак не реагировали. Они просто двигались вперёд, постепенно покачивая своими боками. «Если зарублю хоть одного, точно смогу себе целый комплект зимней одежды скрафтить! А если они не разбегутся все, то можно и еды намутить какой-нибудь. А не то чувствую, что тут никакой морковочки не посадишь… Одно мясо, видимо, и придётся есть», — вот ещё парочка метров, и юноша упрётся прямо в одну из особей. Теперь, в такой близи, эти странные создания выглядели гигантами. Размером с целую лодку. А ещё на мордах у них… Будто маски? «Стоп-стоп-стоп, — юноша резко затормозил в недоумении. «Маски? У коров-переростков, серьёзно? Это типа… Часть их тела? Или кто-то на них нацепил? Надо проверить», — неуверенно шагнув вперёд, заинтересованный парень подпрыгнул и ухватился за плотную шерсть, свисающую вниз жёсткими сталактитами, начиная быстро и проворливо карабкаться наверх, к маленькой голове, на которой отчётливо прослеживался блестящий белый овал с шестью вырезами под глаза, будто вылитый из обычного гипса. Чем выше он поднимался, тем сильнее кружилась голова, ведь высота была совсем не детская. И, упав с неё, вполне себе можно было бы расшибиться насмерть. — Хей, дружище, ты же мирный? — с опаской произнёс парень, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. Но на свой вопрос он, естественно, не получил ответа. Руки сильно тряслись, пробираемые и холодом, и страхом одновременно. Не то чтобы парень сильно боялся высоты. Нет… Он, скорее, боялся смерти. Боялся, что полетит вниз и разобьётся вдребезги, оставив после себя кровавую лужу, которой пропитается весь снежный покров. Боялся больше никогда не открыть глаза и остаться погребённым на холоде. Подобравшись достаточно близко, юноша протянул красные подрагивающие пальцы вперёд, касаясь края маски, наложенной на пыльного цвета кожу, а после пытаясь её аккуратно пошевелить. — Дружище? Ты живой там?.. Недавно же двига!.. — белый материал засиял голубоватым блёклым светом, воспроизводя на себе несколько странных геометрических фигур. — Что?.. Это экра!.. — мысли вслух были прерваны резкой тряской, из-за которой голосовые связки сорвались на продолжительный выкрик. Всем своим нутром юноша ощутил дребезжание костей существа. «Чёрт! Он собирается куда-то идти?! Если я останусь висеть тут, точно упаду!» — и он двинулся, во всю возможную силу сжимая в кулаках шерсть. А мир вокруг трясся всё активнее, теряя маленького, по сравнению с животным, человечка в пространстве. Между пальцев и под ногтями застревал белый пух, который летел в стороны, отрываясь от кожи; ноги раскачивались из стороны в сторону, волочась за неудачливым скалолазом, который старался хотя бы немножко продвинуться вперёд, чтобы оказаться на почти неподвижной огромной спине существа, где удерживаться будет легче. Кач-кач, кач-кач, кач-кач. Будто землетрясение. На лицо валятся груды снега, до этого покоившиеся на горбе. Будто снежная лавина. «Надо держаться. Надо держаться… Чёрт меня побрал на него лезть… Ну маска и маска, что бубнить-то! Нет, блин. Не смог своё любопытство побороть», — прищурившиеся глаза невольно поползли вниз, оценивая ситуацию. «Быть может, если свалюсь, то снег смягчит падение, и я ничего себе не переломаю», — мысли застыли всего на секунду вместе с опешившим разумом. «Это… Етить твою налево...» — снег, в который можно было бы приземлиться, теперь находился куда дальше, чем был до этого, ведь огромное тело, оказывается, имело ещё и длиннющие ноги, похожие на палки метров так сорок в длину каждая, с обхватом минимум в двух обнимающихся зомби и тремя коленными суставами. Твёрдые, покрытые шарикообразными наростами, с кучными кожными складками и трещинами. А вдалеке… Копыта! Самые настоящие! Тёмненькие такие. «Кажется, я не на того напал», — туша животного наконец поднялась полностью, из-за чего тряска прекратилась, и паренёк смог наконец сквозь поднявшуюся дыбом волосню добраться до устойчивой спины, где выдохнул разгорячённый воздух из застывших лёгких. — И куда же ты собираешься идти? — с обречённой улыбкой прошептал юноша, глядя на тёмные отверстия без глаз, но словесного ответа, естественно, не последовало. Зато, кажется, это создание поняло вопрос наездника, ведь указало рожками куда-то вдаль, после чего отвернулось и сдвинулось с места. Один шаг давался медленно для подобных конечностей, зато пройденное расстояние было колоссальным, из-за чего сопротивляющийся движению воздух всеми силами старался сдуть бедного юношу, чуть ли не зубами вцепившегося в спину животного. Шаг за шагом… Шаг за шагом… Шаг за шагом мир проносился перед глазами всё быстрее, а капюшон толстовки намеревался оторваться, утягивая за собой ещё и часть ткани, прикрывающей продрогшую спину. «Вот тебе и добыл шкуру на одежду… Что ж мне делать теперь? Меня рано или поздно просто сдует, если этот молчун будет продолжать идти вперёд». «Руки… болят». Но в голову не приходило ни единой идеи о том, как можно было бы выйти сухим из воды в такой ситуации. Спрыгнет с высоты пятнадцатиэтажки — коньки отбросит; останется на месте — ветер ему коньки отбросит; навредит этому существу — коньков ему не видать! А над головой проносился небесный узор, еле различимый за копошащимися русыми волосами, застилающими собой почти всё скромное поле зрения. Сиренево-беловатые мазки, похожие на плохо смешавшиеся между собой оттенки. Вокруг неслись горы, уставшие деревья и много-много снега; казалось, будто пейзаж не менялся, ведь вокруг только и были, что горы, деревья да снег, но на самом деле существо двигалось похлеще любой машины. — Да в тебе, дружище, лошадиных сил больше, чем в спорткаре! — вымолвил юноша, запинаясь и меняя положение головы. Пальцы готовы были оторваться с корнем. Отлететь далеко-далеко и больше не помогать парнише удерживать свою душу на земле. Суставы скрипели от сильной нагрузки. — Слушай! Слушай, ты не можешь чуть помедленнее, а?! — изо всех сил выкрикнул юноша, ощущая, как начинают трескаться покрасневшие губы. Оно же разумное? В первый раз ответило… Или это было совпадение. — Я сейчас улечу в снег, если ты будешь продолжать в таком темпе! Хватит бежать, пожалуйста-а-а! — и вновь свежий крик. Нет, животное не остановилось. Оно просто запнулось о что-то своими копытцами. Запнулось и заревело, эхом разнося по тишине свой громкий бессознательный вопль. Душераздирающий, оглушающий, бессмысленно горестный. Барабанные перепонки активно завибрировали от потока рёва, вызывая рвущую боль. Как может так громко орать тот, у кого даже нет рта? Парень хотел залепить уши руками и даже было потянулся, но тут же себя остановил. Главной задачей было удержаться! Тем более… Огромное тело падало?! «Что за… Куда?!» — это было сложно заметить сразу, ведь юношу контузило на оба уха, что не давало разобраться, где верх, а где низ и что вообще происходит. «Куда?! Надо… прыгнуть! Он меня сейчас придавит!» — чуть ли не у земли парень отцепился от шерсти, еле разжав окоченевшие пальцы и спрыгнув с тела подобно наевшемуся клещу. Раздался грохот. В воздух поднялся фонтан искрящегося снега, завалившего ревущее тело, беспорядочно барахтающееся в ужасных конвульсиях. Оно дрыгалось на месте, будто в агонии, до трещин разбивая твёрдые кости конечностей о промёрзшую землю и продолжая до кровавого хрипа орать, оповещая весь мир о бесконечной боли. Убитое, брошенное создание, совсем одинокое в этом мире. Уродливое и никому не нужное. Из ран скатывалась тёмно-синяя жидкость, от которой в воздухе тянулся столб клубчатого пара. Хладеющая жизнь испаряла последние остатки тепла, быстро утекая сначала из изящных рожек, потом из пушистой головы и запятнанной кровью маски, а потом покидая и туловище с ногами, уже не имеющие сил дребезжать. Тряска. Тряска. Тряска. Последний вздох и… пустая неподвижность. Парень отлетел на пару метров в сторону, приземляясь на спину и делая пару неприятных кульбитов в сугробе. Перед глазами стоял белый шум, смешиваемый с шипением, перекрывающим любые внешние раздражители. Слишком много урона! Ещё бы чуть-чуть, и он бы точно умер. Так ещё и регенерация не работает без еды! «Надо бы поскорее избавиться от отрицательных эффектов и поесть», — ни единой мысли о павшем существе или сильной боли. Холодный рассудок и выточенный профессионализм в выживании не давали проявить слабину: почти в любой ситуации, исключая появление скримеров и заданий на малый промежуток времени, он знал, как стоит поступить. Как вылечить раны, как перебороть монстров, как создать подходящее оружие. Всё это уже будто было заложено в генетический код и исполнялось на подсознательном уровне. «Ещё минута до снятия оглушения. Интересно, а мясо этого животного съедобное? И, может, хоть сейчас получится снять часть его шкуры для одежды?» — мир резко просветлел, и юноша принял сидячее положение, почёсывая затылок и осматриваясь. Спереди находилась объёмная туша, от которой всё ещё поднимался пар. «Мёртв что ли? Вот блин. Даже немного жаль», — но сидеть на месте было не в стиле путешественника, поэтому он поднялся и подошёл поближе к трупу, доставая деревянный меч. «Извини, дружище, но мне это сейчас будет нужнее», — порез, потом ещё один. Чавкающие звуки въедались в голову, а руки полностью окрасились в размазанный синий цвет. Мясо было ещё тёплым, поэтому парень решил не упустить возможности восстановить своё здоровье. Зубы постепенно разминали жёсткую и влажную плоть, превращая её в неразличимые склизкие комки, спокойно продвигающиеся вниз по пищеводу. Было всё равно на то, что пища сырая, главное, что можно насытиться и продолжить жить. Тело, получившее множественные раны, быстро восстановилось. Ещё одна странность в копилку. Пространственная магия, способность выдерживать невероятный нагрузки на организм, а теперь ещё и регенерация по щелчку пальцев. Но для парня это было чем-то обыденным. «Так… Теперь шкура», — пустота в желудке была с горем пополам восполнена, а ещё несколько кусков мяса направлено в карман. При помощи лезвия юноша начал активно срезать толстый слой кожи. Она была чем-то похожа на коровью, из-за чего работа продвигалась быстро. Совсем скоро при помощи верстака были созданы грубая накидка в пол, сшитая из той же шерсти, скомканной в нить, и шапка. Ноги было решено наголо обернуть в шкуру. Общий вид такого наряда был, мягко говоря… небрежный, из-за чего парень издал лёгкий смешок, замечая, что в таком головном уборе он похож на горячего кавказца, и по щелчку пальцев одеяние будто растворилось в воздухе, сливаясь с повседневной одеждой. «Ну вот! Теперь можно и побродить по миру. Может, найду деревню. Было бы хорошо», — обойдя бездыханное тело, парень приложил руку ко лбу: светило ничего не освещало нормально, и при этом глаза при поднятии к небу болели, как от лучей обычного солнца — раздражает. «Так… Снег, снег, снег и ещё раз снег. Во все четыре стороны света! Тут есть хоть что-нибудь кроме снега? Куда мне идти, если вокруг только он на несколько километров?» — голубые глаза сощурились в поиске хотя бы одной маленькой чёрной точки, что была бы похожа на что-то отличное от снега и деревьев. Хотя бы одна крыша или чья-нибудь голова… Хотя бы что-нибудь живое (непринципиально) и не белое (желательно, но приветствуются и исключения). Юноша даже приподнял излюбленные солнцезащитные очки, которые, казалось, к лицу были приклеены уже намертво, но так ничего и не заметил… Стоп, нет. «Там что-то в небе. Это… Дым? Или пар? Так далеко! Чёрт, кажется, там есть какое-то поселение! Может… Это сигнал? Они увидели, как в небо поднимается пар от трупа и решили ответить на него? Или это такое же животное, которое тоже только что умерло. Блин», — парень цыкнул, потирая подбородок пальцами в раздумьях, а после замечая, что он весь в синей липкой жидкости, и утирая губы рукавом толстовки. «Ладно. Будь что будет. У меня всё равно особого выбора нет. Либо иду к снегу, либо к этому столбу. Мало ли там правда есть кто-то разумный. И тогда я попаду в тёплый, уютный домик, лягу под толстое одеяло на толстый матрас, посплю под треск угольков в камине, ощущая тонкий запах корицы и благовоний… А с утра… М-м-м. Самая лучшая часть… Пойду копаться в шахту, чтобы скрафтить гипер-мега-убиватор, накоплю опыта, зачарую его… Нет! Сначала нормальную кирку, чтобы быстро копала! Решено. К столбу шагом марш!» — и юноша двинулся вперёд, уже представляя, как путём кучи сложных крафтов он достигнет совершенства, способного копать руду в одно прикосновение. А за спиною холодело тело, истерзанное деревянным мечом и обляпанное ошмётками собственных влажных мышц. Вот только копытца начинали понемногу подрагивать.