Шаги по другой тропе

      Овернский лес в окрестностях Монсальви дышал свежестью весенней прохлады, природа словно на глазах пробуждалась от долгого зимнего сна, робко из почек деревьев и ветвей пробивались первые насыщенно зелёные листочки, пахнущую прелым ароматом землю устилала как покровом живая трава ласкающего взор зелёного цвета. Голоса пробудившихся ото сна утренних птиц словно пели хвалебные песни новому, пришедшему на смену ночи, дню и звонко переливались. Яркое и бледно-золотое, но ещё не греющее солнце робко пробивалось маленькими лучиками сквозь своды ветвей. Изабелла и Гарен любовались окружающим их возрождением природы по весне, после суровой и холодной зимы, гуляли вдвоём без цели и без плана, испытывая радость от того, что эту прогулку они совершают вместе. В одной руке Гарен нёс наполненную снедью корзину, а другой — поддерживал под руку Изабеллу, заботясь о том, чтобы она не упала, поскользнувшись на траве, или споткнувшись о торчащие корни деревьев. Идя протоптанными задолго до них тропами, мужчина и женщина весело переговаривались, Гарен глядел своим единственным глазом на старшую графиню де Монсальви — которая даже с годами, в её сорок шесть лет, не растеряла своей природной красоты, на лице Изабеллы было очень мало даже мелких морщинок. Разве что морщинки в уголках глаз, когда ей случалось улыбнуться. Пусть фигура у Изабель была уже не как у молодой девушки — после двух родов. Мать мужа Катрин не могла не вызвать в Гарене восхищения её красотой и её обаянием, острым умом, благородным и добрым сердцем. За всю свою жизнь Гарен любил лишь двоих женщин, похожих характером на Изабеллу — Мари де Ла Шенель, которой Гарен сам дал свободу уже после пережитого им несчастья в шестнадцать лет, которое искалечило ему всю жизнь, да его бывшая жена и нынешняя верная подруга — Катрин де Монсальви, бывшая в девичестве Легуа. Конечно, Катрин не могла похвастать знатным происхождением и многовековой историей её рода, уходящего корнями вглубь веков до самого зарождения крестовых походов. Со временем Гарен после его аннулирования брака с Катрин научился любить молодую женщину как свою родную дочь, которой у него никогда не было. Хотя, не сложись судьба Гарена так трагически, будь у него жена, он был бы только счастлив, родись у него с предполагаемой женой такая дочь как Катрин. В Гарене была крепка уверенность, что будь Катрин даже его родной дочерью, он любил бы её точно так же глубоко и преданно — как сейчас любит свою бывшую жену, ставшую для него после аннулирования их брака самой близкой и верной подругой. И вот на своём жизненном пути Гарен встретил Изабеллу, ставшую свекровью Катрин, являющуюся матерью Арно. Гарен и сам поражался тому, насколько схожи характерами и благородством сердца с душой, живым и острым умом, обаянием и особенным женским шармом Катрин и Изабель де Монсальви. С восхищением и ужасом одновременно Гарен думал о том, что какие-то неведомые силы тянут его к Изабелле с каждым днём, проведённым под крышей старинного замка Монсальви, всё безжалостнее. Да, Изабелла напоминала Катрин характером, достойными безграничного уважения личными качествами, обладала врождённым для дворянки чувством достоинства, разве что внешне обе женщины были совершенно не похожи. Катрин же, хоть увидела впервые свет в ювелирной лавке её отца Гоше Легуа, пусть не была благородной дамой по её происхождению, но была ею по духу. Гарена тянуло к Изабелле, он всегда радовался её обществу — стоило благородной хозяйке Монсальви предложить ему прогулку или же провести время за книгами с интересными разговорами в библиотеке, куда им подавали отменные закуски и хорошее вино. И в то же время его пугала вся эта буря чувств, что разразилась в его душе, которую он испытывал к мадам де Монсальви-старшей. Изабелла всегда старалась порадовать Гарена хорошими подарками для него. В ответ на знаки внимания и тепла к ней со стороны Гарена. Она нередко смотрела на него с тем интересом, как смотрят женщины на желаемых ими мужчин, которых они находят привлекательными. Вот это и пугало Гарена в пристрастном к нему интересе Изабеллы. Да, они были ровесниками, у них было много общего между собой, они оба были интеллектуалами и эстетами, всегда могли найти общие темы для многих часов увлекательных и интересных разговоров. Изабелла находила Гарена очень красивым гордой и строгой красотой мужчиной широких взглядов и благородной натуры. Гарен же думал об Изабелле и относился к ней точно таким же образом, находя её очень умной, интересной и очень красивой женщиной, у которой даже двое родов и жизненные тяготы, боль и горечь многолетнего вдовства не отняли её живой и яркой красоты. Но, даже проводя в беседах и прогулках с Изабеллой немало счастливых часов, обсуждая с ней множество волнующих ум тем, беседуя об искусстве во всех его проявлениях, Гарен ни на минуту не забывал о том, что его зародившееся чувство к свекрови Катрин и зародившиеся в ней чувства к нему, не доведут до добра и счастья графа де Бразен и графиню де Монсальви-старшую. Считая себя кем-то вроде прокажённого, отверженного, Гарен не единожды думал о том, что ему нельзя сближаться с Изабеллой. Как и Катрин, она была сама жизнь, дважды подарила своему покойному супругу радость отцовства и принесла этому миру немало хорошего, обладает добрым сердцем, очень гибким и острым умом, способная покорить кого угодно — просто, будучи настоящей и живой, просто ничего из себя не выделывая. Гарен добровольно отпустил Катрин к её любимому мужчине и сам же помог ей добиться расторжения нежеланного для обоих брака, поскольку бывший казначей посчитал, что у него нет права насильно держать Катрин прикованной к нему цепями законного и освящённого церковью брака. С грустью он прекрасно понимал и принял правду, что с ним жизнь Катрин зашла бы в тупик. Она была бы связана брачными узами с нелюбимым мужчиной, она мечтала о семейном счастье и о детях от любимого человека. Увы, Гарен не смог бы ей этого дать, а мучать её нежеланным для молодой женщины супружеством он не хотел, отпустил её и искренне пожелал ей счастья, приложив к этому руку. Тревожная мысль терзала разум Гарена, что не сможет дать счастья также и Изабелле. Он и не считал себя заслуживающим любви женщины, особенно такой пленительной и красивой как Изабелла, потому и нельзя ему поощрять её интерес к нему как к мужчине, а просто остаться с ней в хороших дружеских отношениях. В конце концов, сумел же Гарен побороть свою любовь к Катрин как к женщине и полюбить её как родного, бесконечно любимого и дорогого ребёнка, да и по возрасту Катрин вполне могла бы быть его дочерью. Не случись с Гареном в турецком плену той чудовищной экзекуции, навсегда лишившей его шанса быть отцом своим кровным детям. Подобное тёплое и доброе, преданное и заботливое отцовское отношение Гарен невольно перенёс и на Арно. Граф де Бразен находил молодого сеньора де Монсальви славным человеком. Ему не занимать храбрости, своеобразного обаяния. Правда, временами импульсивный и не всегда умеет призвать себе в помощь добродетель терпения, но человек совершенно не подлый и не жестокий. К тому же обожает всей душой свою молодую и прекрасную супругу, искренне поддерживает Катрин в её мечте получить хорошее образование в одном из лучших университетов Европы. Являет свою заботу и преданность во всём — будь то преданность родной Франции, впитанная с молоком матери и кормилицы, и преданность дорогим и любимым для него людям — в особенности Катрин. У Гарена не было опасений, что Катрин окажется глубоко несчастной в своём втором браке, который на этот раз она заключила по любви, со своим избранником. Гарен нисколько не сомневался, что Арно всегда будет стараться дать дорогой и любимой женщине только всё самое лучшее, причём не только власть и богатство с множеством дорогих, блещущих изысканностью, вещей. Малость сумасбродный молодой человек, иногда может поступить необдуманно — как его выходка во время турнира в Аррасе, когда он вызвал на дуэль самого Филиппа Бургундского и победил в честном поединке его представителя Лионеля Вандомского. Но не раз Гарен замечал, каким взглядом Арно всегда смотрит на Катрин — например, когда она в компании мужа располагается в библиотеке и при свете дня читает фолианты по учебным дисциплинам, которые будет изучать в Болонском университете, а вечером читает их при свечах. До тех пор, пока Арно или родные молодой женщины, Изабель с Гареном не погонят её спать и не отчитают её с немалой долей беспокойства, не желая, чтобы Катрин портила себе зрение. Или, например, когда Катрин располагается на мягком и тёплом пледе во внутреннем дворе с прекрасным садом замка Монсальви, с увлечением и упоённо читает книги для подготовки к экзаменам, особенно рьяно штудирует учебник латыни. Всегда взор молодого человека смягчался, теплел, наполнялся горячими обожанием и преданностью, стоило ему взглянуть на Катрин. Арно в это время всегда, неизменно находится рядом с Катрин и подбадривает её. Проверяет по просьбе Катрин, насколько хорошо она усваивает материал. Часто и сам охотно читал ей вслух содержимое книг, пока Катрин мирно лежала у него под боком и утыкалась нежным личиком в сильную и крепкую грудь мужа. И мадам Изабель де Монсальви, Катрин и Арно с близкими людьми, друзьями молодой женщины не скупились на доброе отношение и поддержку, родственную заботу и теплоту к нему. Катрин и Арно, по впечатлению Гарена, вообще самовольно усыновились к нему оба. Впрочем, Гарен не имел ничего против того, что Катрин и Арно оба обрели в его лице отцовскую фигуру, искренне к нему и прониклись и очень сильно его любят как родного человека. Очень часто Катрин и Арно вместе крепко обнимали с обеих сторон Гарена, буквально со всех сил прижимались к нему, словно желали растворить в нём себя целиком и полностью. Не раз Гарен слышал от молодой четы де Монсальви в свою сторону, что для них он всегда будет дорогим и близким другом, прямолинейно и искренне называли Гарена практически членом их семьи, в эти моменты фиалковые глаза Катрин и чёрные глаза Арно глядели на де Бразена с безмерной теплотой. Гарен уже отчаялся от одной только мысли, что уже больше никогда не сможет обрести семьи, никогда не станет полноценным мужем и отцом, никогда не обретёт счастья быть любимым собственной женой и детьми. Гарен совершенно непонятным для него самого образом перенёс нерастраченные отцовские любовь и тепло на Катрин и Арно, ловя себя на мысли, что теперь дети у него есть, причём сразу двое. На его голову. К его, впрочем, радости. Но вот только госпожа Изабель де Монсальви… Которая столь преданно и нежно, с интересом и восхищением смотрела на Гарена её большими чёрными глазами в обрамлении пышных и длинных чёрных ресниц, не скупящаяся на хорошие подарки для Гарена, как и он — для неё… Гарен много раз крутил по кругу у себя в голове мысль, что он обязан перестать сближаться с Изабель как мужчина и женщина, что ему надлежит чётко обозначить границы их отношений и остаться просто добрыми друзьями, что Изабель не будет с ним счастлива. Когда Гарен и Изабель набрели на маленькую и заросшую вереском полянку, Гарен постелил наземь свой тёплый плащ — чтобы Изабелле и ему было на чём сидеть, поставил на краешек полы своего плаща корзину с едой, Изабелла снова смотрела тем особенным и проникающим в самую душу взглядом её глубоких чёрных глаз. Снова в её взоре плескались теплота и нежность, в глазах словно плясали черти, и дивные чёрные глаза женщины горели кокетливыми и озорными искорками. Сердце Гарена мучительно сжалось, стоило ему только задержать взгляд на Изабель чуть дольше положенного по нормам приличий. Вдвоём, после предложения Изабеллы подкрепить силы добрым боннским вином и испечёнными пирожными со сливочным кремом, Гарен и его прекрасная спутница наслаждались обществом друг друга и совместной трапезой на природе. Когда же с вкусными кушаньями было покончено, Изабелла придвинулась ближе к Гарену и немного прислонилась к его плечу, нежная и изящная рука мягко накрыла большую и сильную руку Гарена, крепко сжав его пальцы. Гарен слегка вздрогнул, щёки и уши его чуть покраснели, подобное проявление к нему знаков внимания со стороны Изабеллы не были для него в новинку, но каждый раз он немного терялся, стоило Изабелле эти знаки внимания к нему проявить. Мягко Гарен пожал её тонкие и длинные пальцы. — Как же прекрасна становится природа с приходом весны… — в мечтательной и наполовину восхищённой манере произнесла Изабелла, подставляя своё прекрасное и моложавое лицо тихим и ласковым дуновениям лёгкого ветерка. — Как и вы, мадам, — вырвалось случайно у Гарена то, что он держал в уме с сегодняшнего дня, но тут же мысленно одёрнул себя. — Надо же, мессир де Бразен, я тоже нахожу вас очень интересным и красивым мужчиной, у вас широкие взгляды и кругозор, незаурядный ум. С вами всегда приятно поговорить, провести с вами время в библиотеке или вместе с вами прогуляться по окрестностям Монсальви, — зажглись пронзительные и большие чёрные глаза Изабель лукавыми, кокетливыми искорками. Наполовину сомкнув веки, женщина ласково глядела на Гарена из-под ресниц. Как бы ни прикладывал усилия, как бы ни пытался бороться со своими зарождёнными чувствами к прекрасной и сильной, гордой хозяйке Монсальви, Гарен не сумел сдержать своего порыва и очень мягко, бережно погладил по щеке Изабель. Женщина взяла его за руку и сжала покрепче, не давая Гарену убрать его руку со своей щеки. «Это не приведёт ни к чему хорошему! Не кончится добром — как для меня, так и для Изабель!» — сверх яркой вспышкой озарила истерзанный разум Гарена эта мысль. — «Мне придётся ей признаться, как бы ни было тяжело… Я не имею права привязывать к себе эту женщину и делать её несчастной», — подумал мужчина с прискорбием. — Изабель, я боюсь, что у нас не выйдет ничего хорошего, и лучше для нас обоих будет остаться добрыми и преданными друзьями, — произнёс грустно Гарен, как будто полумёртвым тоном голоса. — Я прошу вас простить мне эту слабость, что я себе позволил с вами сейчас… — То есть, мессир де Бразен, извольте объясниться! Мы оба прониклись друг к другу взаимной симпатией — не как друзья, а как мужчина и женщина! Я думала, что вас тянет ко мне, так же как и меня — к вам! — возмущённо, но всё же не без сердечного жара, бросала в лицо Гарену Изабелла эти слова. — Бог свидетель, меня тоже тянет к вам как к женщине, мадам! Вы прекрасны, добры и умны, у вас очень благородное сердце, в вас очень много достоинств… Но я не могу позволить себе дать волю чувствам к вам и ответить на ваши чувства, потому что со мной вы станете несчастны, а вы такого не заслужили… Со мной ваша жизнь превратится в сплошную и бесконечную тропу боли, — Гарен с трудом удержался от того, чтобы позволить слезам скатиться из его единственного уцелевшего глаза, но всхлипа и вздоха — чтобы выровнять дыхание, он сдержать не сумел. — Моя жизнь станет горька и пресна, как зачерствелый двухнедельный хлеб, если вас в ней не будет! И чтобы я никогда не слышала больше от вас этих слов! Вы многогранный, умный, очень добрый человек, вы очень красивый мужчина, и вы ошибаетесь — считая, что не способны сделать счастливой женщину. Как раз рядом с вами я очень счастлива. Как с мужчиной, — со всей пылкостью, страстно и возмущённо одновременно, роняла эти порождённые душевным и сердечным жаром слова с тонких губ Изабелла, прижавшись к руке Гарена губами в горячечном порыве. Но де Бразен мягко высвободил свою руку из рук Изабеллы. — Потому что я вот уже много лет как не мужчина, я перестал им быть ещё в шестнадцать лет, — глухо и тихо промолвил Гарен, при этом голос его звучал как будто бы из могилы, на его лицо набежали мрачные тучи боли и горечи с непомерной скорбью. Первым человеком, кому Гарен решился открыть свою трагическую и сломавшую ему всю жизнь тайну, стала Катрин. Она не отвернулась от него со смесью отвращения и презрения. В сердце Катрин оказалось достаточно доброты и сопереживания, чтобы она заняла сторону Гарена и поддержала его, подарила ему минуты искреннего и исходящего от души утешения как любящая сестра, крепко его обнимала и не осудила ни единым словом, дала ему дружеские заботу с теплом и живое человеческое участие. С Катрин Гарен первой не побоялся быть честным, они были мужем и женой больше года, успели друг к другу привыкнуть. Но как быть с Изабеллой, которую Гарен пока продолжает лучше узнавать с разных сторон? Как набраться духу и открыть ей ту страшную тайну из собственного прошлого, которая вновь кружила над Гареном зловещей тенью? Но Гарен принял твёрдое решение, пусть ему пришлось для этого переступить через себя и свой страх быть отвергнутым Изабеллой, как бы ему ни было тяжело. — Мессир Гарен, я очень вас прошу, объясните, что вы хотите этим сказать? Пожалуйста, это очень важно для меня. Я не совсем понимаю, что сейчас вы пытаетесь до меня донести, — осторожно и деликатно спросила Изабелла, тон её смягчился, изящная рука женщины ласково легла на плечо Гарена. Руку своей прекрасной собеседницы он убирать совершенно не думал и не хотел. В конце-то концов, имеет же он право хоть последние минуты побыть счастливым с дорогой для него женщиной — прежде, чем она его отвергнет, как только узнает правду о его тайне, скрывающей эпизод, навсегда отметивший чёрной печатью обречённости и одиночества всю дальнейшую жизнь Гарена. Ещё тогда, когда он был совсем юнцом шестнадцати лет с горячей головой, никому не сделавшим зла. За всю свою жизнь Гарен не причинил боли даже кошке или даже самой маленькой пичужке. — Я надеялся, что мне никогда не придётся открыть мою тайну кому-то ещё. Первым человеком, кому я смог открыться, стала ваша невестка и жена вашего сына — Катрин. Она поклялась молчать о моей тайне даже на смертном одре и держит клятву по сей день… — Гарен издал несколько рваных вздохов, горестно покачав головой, которую обхватил, и запустил в густые тёмные волосы свои пальцы. — Мессир Гарен, я охотно готова вас выслушать. Вы можете всё рассказать мне. Вы можете не бояться, что я сделаю вашу тайну чужим достоянием. Мне только важно знать, в чём заключается ваша тайна, чтобы лучше понять вас, — мягко и тепло, очень ласково возразила Изабель мужчине, погладив его по щеке, и заботливо поправила съехавшую с его искалеченного глаза повязку. — Что же, этот день настал. Бессмысленно увиливать. Наверняка вы помните крестовый поход европейских правителей против турок-османов, явно могли слышать об османском султане — Мехмеде Баязиде, сыне султана Мурада I. В ту пору я воевал в составе бургундской армии при герцоге Бургундском Жане Бесстрашном. В битве при Никополе мы проиграли в сражении османам из-за откровенно плохой организации войск. Воюющие делали исключительно то, что хотели, не слушаясь приказов командиров, отсутствовала всякая дисциплина и слаженность. Венгерский король Сигизмунд предупреждал всех союзников в его крестовом походе против турок, что они не так просты, что нужно действовать несколько осторожнее и хитрее, потому что не впервой имеет с ними дело, но кто Его Величество послушал… Как, впрочем, я сам не внял его мудрым советам и безрассудно кинулся в бой, лишившись глаза. Что тут поделаешь, в ту давнюю пору я был шестнадцатилетним балбесом с горячей головой, импульсивным и часто действующим без всяких раздумий. После поражения нашей армии из объединившихся союзников нас взяли в плен. Мой сюзерен — монсеньор Жан Бургундский не раз мне говорил, чтобы я сидел спокойно в плену, не лез на рожон и покорно ждал, когда за меня заплатят выкуп. Но, к своей беде и по своей глупости, я пренебрёг его советом и решил приволокнуться за дочерями бея… Пробрался на женскую половину. Меня застали в тот момент, когда втроём мы совершали небольшую прогулку в саду. Я не знал местных законов и обычаев. Я должен был послушаться совета моего сюзерена и не искать на мою буйную голову всевозможные беды. Меня хотели казнить, но герцог Жан отстоял меня и мою жизнь, но по приговору Мехмеда меня навсегда лишили возможности предаваться любви с любимой женщиной и стать отцом своим детям… Моему роду так и не суждено будет продолжиться, он угаснет с моей смертью. До того, как я отправился в крестовый поход, у меня была возлюбленная — чудесная, добрая, искренняя и светлая девушка по имени Мари де Ла Шенель. Мы мечтали, что поженимся, как только я вернусь из крестового похода. Вот только по возвращении я солгал Мари, что болен проказой и ухожу в лепрозорий, поэтому освобождаю её от всех обязательств по отношению ко мне. Поэтому добровольно возвращаю ей свободу и всей душой желаю ей только самого неомрачённого счастья… Мне и Мари было очень больно от нашего разрыва и расторгнутой помолвки, она вышла замуж за другого — молодого, красивого и весьма умного мужчину с добрым характером. Но на собственной свадьбе, как мне позже поведали мои товарищи, Мари была совершенно разбитая и бледная, с опухшими и красными от пролитых слёз глазами… Мне пришлось это сделать. Пришлось отпустить Мари и дать ей свободу, хотя этим поступком я буквально вырвал себе из груди сердце. Наконец, высказав всё, что больно жгло и острыми кинжалами, накалёнными в кузнечной печи, терзало его сердце, Гарен перевёл дух и притих, поникнув головой, крепко зажмурив единственный глаз, и не решаясь взглянуть в лицо подавленно молчащей Изабелле. Всё это время, что Гарен рассказывал ей об истории своей тяжёлой и лишённой простых человеческих радостей жизни, Изабелла с тоской и болью взирала на Гарена, прижав свою тонкую ладонь к губам, даже не пытаясь остановить потоки слёз, льющиеся из её чёрных глаз по бледным от ужаса щекам. Подбородок её дрожал, Изабелла до боли кусала свои пальцы, чтобы не дать воли всхлипам и рыданию, качала головой. В голове её никак не могло уложиться то, что где-то бывают люди — точнее даже нелюди — способные на такую нечеловеческую и даже не звериную жестокость по отношению к шестнадцатилетнему мальчишке, только вступившему во взрослую жизнь. Ни один зверь не был способен на такое безжалостное изуверство как навсегда лишать совсем юного парня возможности жить как муж с любимой женщиной и стать отцом родным детям. Её собственный старший сын Мишель погиб в возрасте семнадцати лет — будучи на год старше Гарена в былую пору юности графа де Бразен. Её младшему сыну Арно на момент гибели брата было пятнадцать лет, это на год меньше — чем Гарену во время битвы при Никополе. Вопреки опасениям Гарена, до сих пор не решившемуся обратить взор своего единственного глаза на Изабеллу, женщина не прониклась к нему никакими отвращением и презрением, её не охватывало никакое стремление отвергнуть своего верного поклонника и прекрасного собеседника. Ни одного тёмного и жестокого чувства не поселилось в её душе и сердце. Изабелла придвинулась как можно ближе к Гарену, села на постеленном плаще напротив мужчины и мягко приподняла его голову своей мягкой и холёной рукой, заставив Гарена смотреть ей в лицо. — Я выслушала всю вашу очень горькую и тяжёлую историю, мессир де Бразен. Но это никак не изменит моего чувства горячей симпатии к вам — как к мужчине и моего к вам уважения, я полностью на вашей стороне, — Изабелла очень мягким и бережным движением провела по щеке Гарена, утерев скатившуюся из его единственного глаза слезу. — Как вы только могли подумать, что я отвернусь от вас — особенно после того, как вы доверили мне столь тяжкую ношу? Я сохраню вашу тайну и унесу её в могилу, мессир Гарен. Клянусь честью моего имени и имени моего покойного мужа! — с жаром воскликнула Изабель, принося эту клятву. — Вы ещё лучше, чем я думал о вас, мадам Изабель. Я боялся больше всего на свете, что навсегда потеряю вас, если признаюсь в моей тайне… Но вы не отвернулись, вы дали мне поддержку и тепло, дали живое участие. Я не удивлён, почему вы и Катрин так прониклись друг к другу — вас очень многое роднит. Хотя бы ваша доброта к людям, — поделился своими мыслями и чувствами Гарен с Изабеллой. — Могу рассказать, как так случилось, что Катрин стала моей женой. Герцог Филипп заприметил её, когда она сорвала церковную процессию в праздник Пречистой крови, поскольку какому-то мужику пришло в голову воспользоваться давкой и толкотнёй, чтобы облапать Катрин. Вот она и показала ему, где ведьмы и черти шабаш справляют. Герцог Филипп тогда впервые и встретил её. И загорелся идеей сделать девушку своей любовницей, возвысить до своей постели. При бургундском дворе уже замучились считать любовниц и бастардов моего бывшего сюзерена. Принудил нас обоих вступить в брак, которого я и Катрин совершенно не хотели. Я довольствовался жизнью в уединении, Катрин тоже не горела желанием выходить замуж за нелюбимого ею мужчину — потому что уже тогда любила вашего сына. И всегда оставалась ему верна. Ради мессира Арно Катрин без слов послала к чертям герцога Филиппа. Катрин призналась, что вот уже давно любит Арно. Ваш сын уже очень давно любит Катрин. Вот я и помог моей бывшей жене добиться аннулирования брака со мной, чтобы не делать несчастными ещё двоих людей. Вот только теперь, похоже, мессир Арно и Катрин ко мне оба усыновились. Хотя меня это даже очень радует. Вот такая непростая история моих взаимоотношений с вашими сыном и невесткой, — с мягкой иронией подытожил Гарен, с шальным восхищением глядя на поражённую его новым откровением Изабеллу. — Я поражена и бесконечно дивлюсь вашему благородству и доброте, мессир Гарен. Вам выпало очень много самых жестоких испытаний в этой жизни, вам пришлось очень много потерять и выстрадать. Но вы не обозлились на весь белый свет. Вы не стали холодным и скользким, вы не стали чёрствым и сохранили в себе милосердие, сострадание и великодушие. Вы сделали всё, чтобы мой единственный живой сын обрёл счастье с любимой женщиной, а я заполучила в названые дочери такую чудесную и добрую, очень умную и красивую молодую даму как Катрин. Вы намного лучше, чем думаете о себе сами. Поверьте мне. Я всегда говорю правду в лицо, открыто и искренне, — Изабелла села рядом с Гареном, крепко прижалась к нему и обняла со всей силы, насколько их только могло хватить у женщины стройного телосложения и никогда не державшей в руках оружия. — Мадам Изабель, так вас правда не отвратила от меня та правда, что я вам открыл? — опасливо и с робостью задал ей вопрос Гарен, мечась между отчаянием и надеждой. — Поверьте, нисколько. Вы сказали мне, что перестали быть мужчиной. Так вот, вы куда больше мужчина — чем герцог Филипп! — со всей пылкостью, со всей искренностью и жаром воскликнула Изабелла, жадно и страстно припав к полуоткрытым от потрясения такими откровениями губам Гарена. Женщина целовала его то со всем трепетом и нежностью, мягко касалась уголков его тонких губ, обвивала руками его шею… То графиня целовала Гарена столь жарко, так алчно припадала к его губам, как будто измученная жаждой волчица нашла среди леса небольшой и дарящий живительную прохладу ручей. Гарен, поборов первые потрясение и смущение, отвечал Изабелле на поцелуй с не меньшим пылом. Не сразу Изабелла от него отстранилась. — После всего, что было, мессир Гарен, как честная женщина я теперь просто обязана взять вас в мужья, — влекуще улыбаясь и глядя на Гарена чёрными глазами, в которых словно плясали черти, Изабелла ожидала ответа Гарена. — Мадам, я это слышу от вас?.. Неужели в мужья намерены меня взять? Ушам своим не верю… Это же не шутка? — промолвил с робкой надеждой Гарен. — Такими вещами не шутят. Я достаточно самостоятельная женщина, чтобы попросить руки желанного мне мужчины, который мне дорог. И я уже достаточно зрелая для того, чтобы не строить из себя перед желанным мужчиной трепетную монашку-девственницу, — хихикнув с каким-то шальным озорством и кокетством, Изабель оставила на щеке Гарена лёгкий и слегка дразнящий поцелуй. Гарен взял её за руку, нежно прижал к своей груди руку Изабеллы и горячо целовал изящные, длинные и тонкие пальцы женщины. — Как я могу отказать столь прекрасной даме, от которой я пережил такой натиск, что туркам-османам не снилось? — доброжелательно и с ласковой иронией пошутил Гарен, запечатлев поцелуй на нежной щеке Изабель. — Я согласен. Осталось только поставить в известность ваших сына и невестку, что скоро нашей дружной компании снова предстоят свадебные гуляния…