Песьеголосец

      С самого утра Сорока уже гремел посудой на кухне. Тур, лежащий в постели, долго слушал эти звуки, в тяжёлой дремоте не понимая, проснулся ли он уже, или ещё нет. Сны этой ночью долго не отпускали его, один удушистее другого. Чужие голоса лезли в голову, и каждый раз, как парню казалось, что удалось сбежать из полного воспоминаний сна, он проваливался в следующий. Хотелось, чтобы вместо этого снилось что-нибудь другое, или вообще ничего. Иногда Тур смотрел на Пса, вернувшегося после работы и завалившегося спать: мужчина выглядел так, будто его вовсе никогда не посещали сны. Он почти мгновенно закрывал глаза и начинал сопеть, а если поворачивался на спину, то разевал рот и издавал храп. Явно что-то снилось Лису. По ночам мальчишка часто просыпался, поднимая голову и оглядываясь. Тур попытался однажды утром спросить у него, что это настолько его тревожит, но мальчик удивился, ответив, что не помнит этого. Туру бы тоже хотелось не помнить, но он помнил. Темную щель под домом, холодную и полную пыли и костей, ведущую прочь от пожара собачью нору, задубевшую шкуру существа, принявшего для него облик матери. Это не вымывалось, как сильно он не старался бы это с себя стереть. Всё ведь было хорошо в этой новой жизни, но вот старое стало появляться снова, и Тур даже заговорил не своими словами, пойманными от давно умерших взрослых.       С кухни послышался особенно громкий звон: Сорока переставил котёл. Тур схватился за край покрывала и залез под него с головой, не желая ни вставать с кровати, ни засыпать снова. Хотелось просто спрятаться и от мира, и от собственных мыслей, бесполезность которых злила и изматывала. Под покрывалом хотя бы казалось, что Тур маленький зверёныш, сокрытый от опасностей и пребывающий под чьим-то заботливым взором. Кошка сказала ему, что Создательницу действительно убили. Тур помнил это откуда-то, но ему казалось, что это тоже просто страшный сон. Увы, теперь даже в кошмарах, где ему приходилось бегать на четвереньках и выть, она его не посещала, и он искренне скучал. Пусть тут, в чужом доме, жизнь его стала лучше, чем он только мог мечтать, тяжесть опустевших без Пресветлой снов начинала кусать его изнутри наравне с другими запрятанными зверями, и он с радостью бы променял все забытые и стёртые лица, посещающие его, на одно единственное, настолько светлое и искрящееся, что Тур даже не мог ни разу толком рассмотреть и запомнить его. Сорока вдруг засмеялся, отвечая что-то. Тур тут же вылез из-под покрывала и стал прислушиваться: оказалось, Волк ещё не ушёл из дома. Он, будучи на кухне с Сорокой, что-то тихо сказал любовнику, и парень снова начал смеяться. Это успокаивало и возвращало чувство реальности. Тур осудил себя за то, как легко ему стало в последнее время теряться в своих неприятных мыслях. Они не должны были иметь значения, потому что они уже давно не связаны ни с чем, что есть теперь у него. «Если оно приносит боль, значит, оно существует», — сказал ему Сорока, но и об этом не хотелось думать. Сорока постоянно улыбался и щурился, но смех от него услышать можно было не часто, и теперь этот звук отвлекал лучше, чем любая попытка сказать себе: «если раны не видно, значит, она не должна болеть». Тур перевернулся на другой бок, потянулся, потом встал с кровати и начал искать куртку. Холод напомнил о себе, стоило только вылезти из-под покрывала. Всегда уютно теперь было только на кухне, где всё время горел очаг и сновал хозяин дома. Тур, так и не сумевший отыскать куртку, поспешил туда, но у самой двери остановился и прислушался. Вдруг его появление прервёт разговор Волка и Сороки? Но они уже молчали. Тогда он шагнул дальше, однако и теперь ему пришлось застыть на месте. Сорока стоял у очага, повернув голову на бок и выгнув шею, а Волк, обнимая его сзади, что-то тихо говорил ему. Руки вожака крепко держали талию возлюбленного, и Сорока нежно поглаживал предплечья Волка пальцами, переступая с ноги на ногу и покачиваясь, словно в медленном танце. Волк наклонил голову ближе к нему, поцеловал его в шею и прижался ещё теснее, заставляя замереть на месте, от чего Сорока выгнулся, вздохнул и сдержанно рассмеялся.       Тур знал, что если издаст сейчас какой-нибудь звук, то потревожит их уединение, но ему искренне не хотелось бы мешать. Он часто словно забывал, что эти двое — пара. Они всегда сидели вместе, Волк первее всех получал от Сороки напитки и еду, Сорока волновался и плакал над Волком, когда тот получал особенно тяжёлые удары. Даже Кошка в самый первый день сказала о том, что есть у Волка любимчик, и Волк позже подтвердил это сам, странно посмотрев на новичка, который в тот раз ещё не распознал ревности и предупреждения в этом взгляде. И всё же, Тур как будто всё время упускал это из разума. Сорока был его другом, Волк был его другом. Все в этом доме были друг другу друзьями и были равны, и даже поцелуи Сороки и Кошки перестали уже выбиваться из этого знания, но теперь, кажется, впервые за долгое время, Тур стал свидетелем не только нежности между этими двумя, но и страсти. И в этом уже они были не равны в сравнении с остальными, потому что теплота двух возлюбленных других людей не подразумевала.       Волк снова сказал что-то, разобрать у Тура не получилось. Сорока не ответил, только вздохнул ещё раз, запрокинул голову, положив её на плечо возлюбленного, расслабился. Руки Волка стали постепенно опускаться ниже, сминая свободную одежду на животе Сороки. Тур ещё не понимал, что находиться здесь ему не следует. Как он и хотел, в его голове стало пусто, и мысли покинули её, оставив вместо себя уже не тяжёлую, а наоборот, будто бы полную воздуха дребезжащую пустоту. Комната, очаг, стол и домашняя утварь размылись и пропали, в его глазах были только двое влюблённых. Парни двигались медленно, издалека вовсе могло показаться, что они замерли в объятиях. Звуки вернулись лишь тогда, когда Сорока снова вздохнул, издал смешок и сказал что-то на ухо Волку. Вожак в ответ усмехнулся. Оцепеневший Тур вздрогнул, мир вокруг снова показался ему на глаза, а вместо тишины и голосов друзей в ушах застучал отбиваемый пульсирующей кровью ритм. Парень медленно шагнул назад, к двери, потом рывком толкнул её и вышел во двор. Сразу дунуло холодом, а со стороны кухни послышался стыдливый смех. Любовники и сами не знали, что кто-то увидит их в такой момент, догадался Тур.       Сидящий во дворе Лис, увидев друга, вздрогнул и заёрзал по сложенной у стены кучке поленьев и хвороста для очага. С коленей мальчишки упала очередная недорезанная деревянная заготовка. — Ты в моей куртке, — спокойно сказал Тур, не обратив внимания то, как отворачивается и пытается казаться незаинтересованным Лис. — Холодно было, — буркнул он. Куртка Тура на нём казалась до забавного крупной. Загрубевшая и выгоревшая на солнце кожа топорщилась в плечах, а пустые рукава свисали и упирались в ветки, на которых сидел Лис.       Тур подошёл ближе, чтобы забрать свою вещь, но Лис отклонился и, посмотрев другу в глаза, ответил: — Принеси воды. Вот и согреешься.       Опомнился Тур только возле бочки. Вода не доставала до краёв, но её было ещё предостаточно. Парень снова заглянул туда, посмотрев на своё отражение, потом нахмурился и вернулся к Лису. — Воды достаточно. — Я смотрел в бочку, можно долить ещё, — Лис уже поднял свою заготовку и теперь снова пытался вырезать что-то из неё, неуверенными руками врезая нож в дерево.       Почему он вообще должен слушаться Лиса? Он может потребовать свою вещь и просто так. — Отдай. — Мне холодно. — Если тебе холодно, вернись в дом и грейся у очага, — ответил Тур, но тут же догадался, в чём дело. Он повернулся в сторону дома и, вглядевшись в маленькое окно, понял: пусть и с трудом, а всё же рассмотреть силуэты Сороки и Волка сквозь мутное криво стекло вполне возможно. Лис не может вернуться в дом по той же причине, по которой Тур сам ушёл оттуда. — Жалко тебе, что ли? — усмехнулся Лис, намеренно отворачивающийся от окна и всем своим видом показывающий, что его интересует только заготовка. — Вон ты какой отожрался. Поди, и сам согреться можешь. — Ты всё-таки сердишься на меня? — Почему? — искренне удивился мальчишка, даже перестав улыбаться. — Из-за Кошки? — Тур попытался не казаться слишком хмурым. — Ревнуешь?       Несколько секунд Лис молчал, удивлённо уставившись на друга, потом вдруг прыснул от смеха и зажмурился. — Ради Пресветлых, милуйся с ней на здоровье, — легкомысленно ответил он, снова втыкая нож в деревяшку.       Тур не стал больше пытаться. Он протянул руку к плечу Лиса, чтобы стянуть с него свою куртку, но мальчишка на удивление ловко соскочил на землю и отбежал в сторону. Тур тут же смутился и вгляделся в его лицо получше: Лис замер в нескольких шагах от него, игриво улыбаясь. — Что с тобой?       Но Лис не ответил, только отшагнул дальше и выдал ещё более широкую улыбку. — Ревнуешь всё-таки, — буркнул Тур. — Да нет, просто… — Лис снова не сдержал смеха, потом засунул руки в рукава куртки и развёл их в стороны. — Ну, забери.       Играть у Тура желания не было. По крайней мере, не с Лисом точно. Разве с ним весело играть? Мальчишка случайно сломается под весом старшего товарища, и забава быстро перетечёт в нелепые извинения и долгие дни немощного скулежа. Вот Кошка или Волк — другое дело. Подруга не позволит себя покалечить, выкрутится вовремя или скажет остановиться, а вожак и сам кого угодно прижмёт к земле. А что же Лис? Мальчик с его вечно ноющими коленями и зудящим языком только нажалуется зазря и выпросит в качестве платы кровать на пару недель или особо жирные куски из тарелки, и у Тура не хватит умения говорить, чтобы доказать, что он не виноват. Легче вообще не связываться с Лисом. — Лис, у меня нет настроения, — Тур страдальчески вздохнул, но друга, кажется, это только больше позабавило. — Я слышал, как ты говорил во сне, — сообщил Лис.       Тогда Тур напрягся. Его глаза широко открылись, сонливость сошла с лица. Он выпрямился, серьёзно уставившись на мальчишку. — Что я сказал?       Лис заулыбался сильнее. — Лис? — Что? — Что я такого сказал во сне?       Лис сделал ещё несколько шагов назад, кривя лицо от попыток сдержать смех. — Это не смешно, — Тур попытался подойти, но мальчишка отбежал от него, продолжая улыбаться. — Почему? — он остановился неподалёку от двери. — Боишься какую-то тайну выдать спросонья? — Так что я сказал? — Тур снова попытался подойти к нему, но и теперь Лис отбежал, теперь обратно к куче дров. — Сам как думаешь?       Это начинало злить. — Уар! Что с тобой такое?! — выкрикнул он, замерев на месте и смотря в глаза Лису. — Не согрелся? Ещё погонять? — Лис самодовольно упёр руки в бока. — Это какое-то ругательство, да?       Тур почти был уверен, что не ругательство. Он не мог бы даже сам себе объяснить, что именно оно значит, не говоря уже о том, чтобы донести это до Лиса. И лишний раз вспоминать о том, откуда колдун раздобыл это давно потерянное слово, ему не хотелось. Вместо этого Тур слегка наклонился вперёд, давая Лису понять, что его сейчас атакуют. Не успел мальчишка набрать воздуха в лёгкие, чтобы продолжить свои дразнилки, как Тур бросился вперёд, намереваясь схватить и зажать Лиса. Тот дёрнулся, вскрикнул, но не успел уйти с дороги. Его поймали в охапку и рывком оторвали от земли. Лис сначала засмеялся, но потом, поняв, что его просто треплют из стороны в сторону, пытаясь вытряхнуть из куртки, заверещал. — Ну, всё, всё! Хватит! — вскрикнул он.       Тур ещё раз напоследок резко развернулся, тряхнув его, потом разжал руки и уронил товарища на землю. Как он и ожидал, у Лиса не получилось сохранить равновесие. Он приземлился на ноги, но тут же повалился на бок, и только чужая плотная куртка смягчила падение. — Недоумок, — буркнул мальчишка. — Шуток не понимаешь? — Не понимаю, — подтвердил Тур. — Знаешь, Лис, как говорят? — Как? — Лисы играются, быки бодаются, — Тур рывком стянул куртку с плеч товарища. — Кто же это так говорит? — не унимался Лис. — Я.       Понятно было, почему мальчишка не хотел отдавать вещь: куртка нагрелась, и Тур с удовольствием теперь кутался в неё, не желая возвращаться в дом до тех пор, пока не станет понятно, что он никому не помешает. К его удивлению, Волк показался на пороге через считанные мгновения. Лис, ещё даже не успевший взгромоздиться обратно на кучу древесины, удивленно посмотрел на вожака, а тот, лениво улыбнувшись, спросил: — Что вы тут развизжались? — Тур бодается, — хмыкнул Лис. К удивлению Тура, с усмешкой. Видимо, не слишком сильно его обидела такая выходка. — Да ну? — улыбка Волка стала шире и увереннее. — Нашёл, с кем бодаться. Ну-ка, Тур, снимай куртку, со мной пободаешься.       Туру потребовалось усилие, чтобы не цокнуть языком в ответ. Он посмотрел на Лиса, который, протянув руку вперёд, ехидно оскалился и шепнул: «ну, давай сюда, я подержу». Триумф победы был недолгим. Тур поджал губы, нехотя отдал Лису куртку с рубашкой и вышел на середину двора, чтобы снова проверить свои силы уже в столкновении с Волком.       Вожак обещал Сороке, что не будет больше драться на боях, но тренироваться иногда вместе с Туром казалось хорошей идеей. Тур и сам был не прочь размяться, даже если в такие моменты, как сейчас, что-то в глубине души хотело скорее зарычать в ответ, а не радостно согласиться. И всё равно очень часто это ощущалось для него как развлечение, причём это не было похоже на их с Кошкой игры. Волк не церемонился, не смеялся, не пытался увернуться. Нужно было постараться, чтобы схватить, опрокинуть и придавить его или ловко ударить так, чтобы вожак отошёл на несколько шагов и пытался отдышаться. Тур проигрывал нередко и сам, но всякий раз даже проигрыш ощущался заслуженно: сил у Волка было немало.       Лис оставил заготовку на дровах, а сам пересел на лавку у дома и, грызя выловленные в карманах чужой куртки сухари, стал с удовольствием наблюдать за тем, как валяют по земле уже самого Тура. — А что, кто из вас сильнее? — спросил мальчишка, не думая даже о том, что бойцы могут и не услышать его из-за напряжения.       Ответа, конечно же, не последовало. На порог вышел Сорока, заинтересованный боем. Он часто следил за тем, чтобы никто не ударил слишком сильно, потому что ещё раз приводить в сознание Волка ему не хотелось. Лис повторил свой вопрос. — Волк сильнее, — с улыбкой ответил Сорока. — А Тур больше, — Лису тоже хотелось развлечься и поспорить.       Но и Сорока давно знал, что лучший способ избежать изматывающего разговора с Лисом — просто игнорировать его. Парень закутал плечи в платок и прислонился к двери, продолжив внимательно следить за движениями друзей. Вот Волк в очередной раз подловил Тура на слабости, подставив ему подножку, и парень упал на землю. Лис радостно захихикал, а вожак, потирая руки, вздохнул и отвернулся от Тура. Тот не спешил вставать: сел на траве и стал приходить в себя. Холодно ему больше не было. Наоборот, хотелось хотя бы несколько секунд подышать холодным воздухом. — Всё в порядке? — уточнил Сорока. — В порядке, — кивнул ему Волк. — Нормально. В голове кружится, — выдохнул Тур.       Оба они не знали, кому адресован был этот вопрос. Сорока подал Волку кружку и рубашку. Волк, всё ещё разгорячённый, схватился за напиток, но отмахнулся от одежды. — Тур, от Кошки нет вестей? — Нету.       Уже больше нескольких дней Кошка не появлялась во дворе компании. Тур не выходил без неё в город, но и там, судя по словам Лиса и Пса, девушка не показывалась. Никто из ребят ещё не начал волноваться по этому поводу, да и сам Тур был на удивление спокоен. Уже бывало так, что подруга могла неделями прятаться где-то в одиночестве и появляться внезапно. Кошки, что с них взять. — Дело снова будет? — оживился Лис. — Нет, — покачал головой вожак. — Заказчик ещё не звал нас. Просто хочу быть уверен. — Можно с вами пойти в следующий раз? — Лис уже знал, что весной планируется что-то крупное. — Нет, Лис, малолеткам светиться не нужно. — Малолеткам, значит, не нужно, а дуракам можно? — Лис, — шикнул на него Сорока.       Туру, как обычно, было всё равно, что говорит про него мальчишка. Парень и сам хотел пить, и внимательно теперь следил за тем, как опустошает кружку Волк. Да, вожак действительно был ниже него, но в силе он Туру не уступал. Чего стоит только то, что теперь на земле сидел именно Тур, и не ему Сорока предложил выпить. Колдун стал внимательно разглядывать друга, пытаясь понять, в чём они различаются. Волк был крепче, тяжелее. Волос у него было меньше, и тем забавнее было осознавать то, что Пёс, его родственник, настолько в этом от него отличается. Высокий, костлявый и вечно заросший везде, где из-под выглядывала кожа, он будто был из другой семьи. Хотя глаза? Глаза у них были похожи, пусть и взгляд Пса был куда темнее и мягче взгляда Волка. В итоге, Тур решил, что он, если так посудить, действительно может сойти за их дальнего родственника. Нечто среднее между Волком и Псом.       Сорока вдруг снова засмеялся, а Волк тяжело вздохнул и сдержанно сказал: — Тур? Будь добр, не смотри на меня так. — М-м? — тут же поднял взгляд Тур, уставившись в лицо вожаку. — Что такое? — Не пялься на меня.       Лис засмеялся ещё громче Сороки. — Я пялюсь? — удивился Тур. — Да. — Мне нельзя? — Нет, Тур, не надо тебе так на людей смотреть, — Волк сдерживал улыбку. — А как надо? — Тур искренне не понимал, в чём беда.       Волк ещё раз вздохнул и по обыкновению отмахнулся от него, не желая разбазаривать объяснения. Лис снова прыснул от смеха, роняя крошки сухарей себе на колени. — На Кошку можешь так смотреть, — захихикал он.       Сорока поцеловал Волка на прощание, и вожак, одевшись, ушёл со двора. Тур всё ещё сидел на земле, не решаясь больше поднимать взгляда, как Волк и хотел. Лишь когда шаги друга затихли за калиткой, Тур встал на ноги и спросил у Сороки: — А ты? Не хочешь тоже подраться?       Дыхание его уже восстановилось, но жар, тревожащий изнутри, ещё не утих, поэтому игру хотелось продолжать. Мышцы требовали напряжения, и Тур надеялся, что сможет найти выход этому. — Я? — поразился Сорока. — С Лисом, вон, подерись. — Не буду я с ним драться! — тут же подал голос Лис. — Нет, с Лисом не хочу, — Тур скривил и поджал губы, представив себе драку с Лисом. Она продлится сколько, несколько мгновений? Какое же в этом развлечение? — Волк не учил тебя? Можем тоже потренироваться.       В этот раз Сорока только улыбнулся: — Я что, на бойца похож?       Тур ещё раз оглядел его с головы до ног. И правда, в бойцы Сорока вряд ли годился. Даже крепкие благодаря работе по дому плечи не перевешивали его стройности, скрывающейся за струящейся одеждой. Тур вспомнил, как легко Сорока преодолевал реку, и всё же, отдыхая на берегу, он казался не крепче Кошки. Но ведь вовсе не обязательно драться с ним так же, как с Волком. Тур не сомневался, что одержит победу сразу же, как только поединок станет серьёзным, но игра на то и игра, что можно поддаваться и просто веселиться. Может, Сорока поймёт это и примет приглашение так же легко, как обычно в это вливается Кошка. И тоже будет смеяться. — Ну, не обязательно же бить друг друга? — с энтузиазмом предложил Тур. — Я могу научить тебя, как уворачиваться. — Не надо меня ничему учить, — Сорока прищурился, плотнее заматываясь в платок. — Я умею то, что мне нужно.       Когда он вернулся на кухню, то Лис, не захотевший оставаться на холоде, заскочил в дом тоже и сразу прилип к очагу. Тур же уселся на сундуке у окна и уставился в сторону калитки, думая о том, сколько ещё пройдёт времени, прежде чем Кошка вернётся. Зима уже близка, и парень надеялся, что в этот сезон, в отличие от предыдущего, подруга проведёт в доме Волка больше времени. Даже если Лис снова выпросит себе постель, Тур сможет лежать в обнимку с Кошкой и на полу или даже лечь у очага. Вместе всё равно теплее и приятнее, да и ему куда спокойнее, когда она рядом и может говорить вместо него. Но подруга была где-то в другом месте, а без неё прогулки в городе не слишком-то прельщали Тура, хотя размять кости всё ещё хотелось.       Может, пригласить Сороку? Не драться, так гулять. Есть шанс, что он, в отличие от Волка, знает, где может скрываться девушка. Если бы Тур чаще выходил из дома без сопровождения Кошки, то приглашал бы с собой и Сороку. Но друг не был заинтересован в крышах. Развлечения Кошки забавляли его только со стороны, ровно как и развлечения Волка и Тура. Сорока надевал юбки и браслеты не для того, чтобы спотыкаться об черепицу и звенеть медью в темноте. Рынки и солнечный берег интересовали его куда сильнее. Что ж, хотя бы на реку они сходить могут, потому что рынки стали Туру неуютны. Людей всё ещё привлекали его шрамы и повязка на глазу, пусть даже прошло уже достаточно времени, чтобы все привыкли к нахождению молчаливого незнакомца поблизости. Если бы не Волк, убеждающий всех, что это его полоумный дальний родич, Тура бы, наверное, давно прогнали или арестовали, ведь это уже не маленький ничейный ребёнок, с присутствием которого смириться куда легче. Он тяжело вздохнул и встал с сундука, чтобы уйти в комнату и поспать ещё до вечера. Легче было пропустить этот день и ожидать хороший вестей от следующего.       Напоследок он остановился у входной двери, бросив любопытный взгляд на Сороку. На руке друга всё ещё среди прочих браслетов поблескивал тот, что подарил ему Тур. Кошка действительно помогала ему выбирать тогда. «Этот ему понравится», — промурлыкала она, указав на вещь. Хотя ладно, быть может, ходить на рынок не так уж и плохо. Там можно выбрать ещё что-то, что понравится Сороке. Тур посмотрел на спину друга, снующего у очага, и заметил, как Лис, будто бы заинтересовавшись варевом в котле, стал к Сороке почти вплотную. Тур не успел и смутиться, лишь почувствовал, что происходит что-то не то. Не прошло и пары секунд, как рука мальчишки оказалась на талии парня. Сорока тут же выпрямился и посмотрел на Лиса. — Руки не слушаются? — Что? — удивился Лис, продолжая придерживать друга за талию. — Они у тебя сами движутся, без твоей головы? — цокнул Сорока и одним движением отпихнул от себя руку юнца. — Что с тобой? — Лис, кажется, искренне поражался такой резкой смене настроений и попытался взять друга за плечо.       Сорока тут же хлестанул его ладонью по пальцам, Лис болезненно скривился и одёрнул руку. — Чего руки распускаешь? — Я? Да ладно, Кошке ты и не такое позволяешь, — попытался отшутиться Лис. — А ты всё следишь за этим? — Сорока стал дергано поправлять закатанные рукава своей светлой рубашки. — Кошке от меня ничего и не нужно. — Почему тогда… — Лис вдруг стал серьёзным, но продолжить ему не дали. — Слушай. Хочешь один остаться? Чтобы Волк тебя выгнал? Нет? Тогда держи руки при себе. Понял меня? — Сорока изо всех сил старался говорить тихо, но Тур всё равно прекрасно слышал злость в его голосе. — Я стараюсь недостаточно? Мне тебе тоже принести что-нибудь? — мальчишка был искренне раздражён, но и через его слова Тур расслышал что-то другое. Обиду? Досаду? Жалость? — Тоже тебе что-нибудь подарить?.. — Что? — Тур тебе подарки дар…       По кухне разнёсся звонкий звук пощёчины и звяканье медных браслетов. Тур вздрогнул от этого звука. Он не знал, что чувствовать, и удивлённо наблюдал за товарищами. Лис согнулся, закрыв лицо рукой, а Сорока навис над ним готовый, в случае чего, нанести ещё один удар. Последовавшая за этим тишина показалась Туру слишком долгой, но вдруг раздалось: — Извини…       Сорока тут же сделал несколько шагов в сторону и увлёкся котлом, не обращая на Лиса никакого внимания. — Извини, Сорока, — громче произнёс Лис, подходя к другу, но Сорока помотал головой и снова отошёл от него, пытаясь обогнуть стол. — Сорока! — Всё, пойди прочь, — холодно буркнул Сорока, не смотря на него и отмахиваясь.       Лис поймал его за руку, пытаясь остановить и обратить на себя внимание. Парень ещё раз отмахнулся от него, недовольно поджав губы. — Прости, прошу! Сам не знаю, зачем сказал такое, правда! — взмолился Лис.       Тур услышал в его голосе искреннее сожаление. Горько и вместе с тем неприятно было от этого. Мальчишка снова подскочил к Сороке, намереваясь остановить друга, и тому пришлось повернуться к нему лицом. В этот же момент Сорока заметил, что Тур всё ещё стоит в проходе. Стало ясно: он видел и слышал всё с самого начала. Видимо, заметив смятение в глазах Сороки, Лис тут же убрал от него руки, словно боясь обжечься, и обернулся тоже. Глаза у него были мокрые от слёз, а лицо раскраснелось то ли от стыда, то ли от удара. Тур, ничего не говоря, тяжело вздохнул, развернулся и вышел из дома. Хотелось закрыть глаза и забыть о произошедшем, сделать вид, что ничего не было. Слишком много всего сразу начало говорить о себе, и переизбыток чувств вылился в равнодушие. Одно Туру стало ясно: на Сороку можно только смотреть. Никому кроме Кошки и Волка трогать его нельзя. Видимо, об этом и предупреждала его подруга в самый первый раз.       За ним из дома никто не вышел. Ждать до следующего дня? Нет уж. Тур представил, какие ему будут сниться сны после такого. Сухарей в кармане куртки больше не было, зато был обрезок ткани, который верно служит повязкой. Тур наспех замотал половину лица и как можно скорее вышел со двора прежде чем кому-нибудь придёт в голову его остановить.       Бродил он бесцельно. Упрямые мысли приходилось выгонять из головы каким угодно способами. Тур разглядывал дома, ходил между улочек, несколько раз огибал одни и те же площади, петляя между ними и скрываясь за стенами каждый раз, как ему казалось, что впереди идёт кто-нибудь, с кем не стоит встречаться. Так до тех пор, пока на одной из дорог он не увидел под своими ногами след. В толстом слое пыли между камней отпечаталась лапка. Сколько бы ни было в городе и окружных деревнях собак, Принцессу Тур узнавал уже даже по следу. Парень тут же опустился на корточки, поближе разглядывая отпечаток. И правда, собачка прошла тут совсем недавно, ветер ещё не успел потревожить этот участок. Тур вскинул голову туда, куда, как казалось ему, шла Принцесса. Несколько улиц, мимо чужого сада, мимо высокой городской стены. Собачий след привёл его к зданию, которое раньше он обходил. Люди все время заходят туда, и Тур, быть может, хотел бы быть среди них. Но стоило ему поднять глаз, оглядев стены от самого основания до крыши, его кишки скрутились в тугой верёвочный узел. Все храмы были похожи, и Туру не нужно было говорить этого, чтобы он и сам догадался. Мечтающий увидеть Создательницу во сне снова, он, встретившись с местом, построенным в её честь, стыдливо опустил голову и отступил назад. Быть среди других людей ему в такой момент не хотелось, и тем более не хотелось заходить внутрь, даже если получится спрятаться в самом тёмном и одиноком месте. Там, на фоне других, она точно не сможет уделить ему внимание. Да и слишком много неприятного тянется из колодца, в который так легко провалиться.       Тур тут же отвернулся и стал оглядывать ведущие от храма проулки. Один из них, несмотря на осень, всё ещё пестрил зеленью в отличие от других дорог, обрамлённых камнем и кирпичом. Колдун нырнул туда, желая спрятаться между деревьев. Он ощутил, как соскучился по лесу и по свободе, которую может подарить природа. Выходить из города слишком поздно, так может, хотя бы тут, в этом маленьком саду, получится ощутить спокойствие.       Несколько тропинок вели в центр сада, где скромно белела часовенка. Тур, издали наблюдающий за ней, увидел, как какой-то человек вышел оттуда, медленным шагом удаляясь прочь, но долго часовня не пустовала: через пару минут фигура ещё одного горожанина скрылась в тени входа в часовенку. Поросшая мхом и короткой травой почва не подсказала, где искать собачку. Тратить собственные силы не хотелось, и Тур присвистнул, надеясь, что Принцесса отзовётся на знакомый звук. Какое-то движение привлекло его в стороне, дальше за деревьями, и стоило Туру шагнуть в ту сторону, повторив свист, из-за краснеющих зарослей кустарника медленно вышла Принцесса, прислушиваясь и оглядываясь в попытке найти источник звука. Заприметив знакомого человека, она тут же разинула пасть, прижала уши к голове и, переваливаясь на своих коротких лапах, помчалась к Туру. Парень подхватил её на руки, обнял и радостно поприветствовал, но Принцесса не успокоилась. Она стала вертеться на его руках, требуя вернуть её на землю. Тур сразу понял, в чём дело. И правда, там, среди кустарников, под деревом ждала Кошка. Она будто и не удивилась, заметив, что к ней пробирается через заросли друг. Девушка сидела, прислонившись спиной к дереву и подобрав колени. Когда Тур приблизился, она подняла голову, слабо улыбнулась и, дождавшись, пока он сядет рядом, прислонилась к нему плечом. — Здравствуй, — тихо произнёс Тур. Так радостно было видеть её, но он почему-то не решался шуметь и активно приветствовать подругу. — Прогуляться вышел? — еле слышно усмехнулась Кошка. — Что-то произошло? — Почему? — она немного подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ну… — Туру казалось, это очевидно. — Ты снова пропала. — Дело было, — улыбка девушки стала стыдливее. — Я только-только вернулась. — Всё хорошо? — О, да, — Кошка попыталась отвернуться.       Тур не дал ей этого сделать. Он наклонился перед ней, став на четвереньки, чтобы заглянуть в глаза подруге. Ожидал увидеть грусть, страх, стыд. Слишком тихой и смущённой она была. Но ничего подобного не было. Кошка смущалась от гордости. Это было видно по её улыбке, по тому, как щурятся её глаза. Тур почувствовал себя глупее прежнего, удивлённо изогнул брови и спросил: — Так… где ты была? — Ну… — Кошка попыталась сдержаться, но потом вдруг рассмеялась, закрыв лицо руками. Когда она убрала руки, Тур увидел хищную, почти звериную и полную азарта эмоцию. — Я погостила у графини. — У графини? — переспросил он. — У наследницы Ламельдотт, — девушка абсолютно по-кошачьи прищурилась и сморщила нос. — У прекрасной Жериз. У скромной жены, гордой матери и благодарной дочери.       Тур почувствовал, как кожу на его лбу покалывает от напряжения и морщин, а ноздри раздуваются. — Погостила? — О, да, совсем недолго, — отмахнулась Кошка. — Заглянула к ней проверить, так ли хороша охрана, как говорят. Так ли чутко спят собаки, так ли хорошо запирают окна и двери. — И что? — Тур придвинулся ближе к ней, всматриваясь в её лицо. — Маленькую чёрную Кошку они не заметили, — девушка отодвинула ворот куртки и стала развязывать шнурок на рубашке. Тур зачарованно смотрел, как из-под ткани выглянула тонкая серебряная цепочка с прозрачными подвесками, поблёскивающая на загорелой коже. — Ты? Залезла к графине? — переспросил он, не понимая даже, что радостно скалится в ответ. — Я залезла к графине, — язвительно повторила Кошка и облизнула зубы. — Ну, иди, обнимемся, великан. Давно не виделись, да?       Тур снова сел рядом, облокотившись спиной об дерево, а потом, вдруг обняв Кошку, потащил её к себе. Девушка засмеялась, но не стала сопротивляться, усевшись ему на колени и обняв его за шею. — И тебя не заметили? Совсем никто? — радовался он. — Нет! Не заметили! Ни до, ни после! Что графине от пропажи одной безделушки? Я взяла её на память, а не денег ради. — Безумная, — он и сам рассмеялся. — Не знал, что у нас в городе и графиня живёт! — Она не живёт, — Кошка слегка отстранилась от него, чтобы легче было смотреть друг другу в лицо. — Одно из поместий Ламельдотт в двух днях пути отсюда.       Тур перестал улыбаться. Он удивленно уставился на подругу, а она продолжила: — Жериз не всегда там, лишь приезжает иногда, — Кошка стала болтать ногами, ударяя пятками по земле. — Ну, знаешь. Она с мужем своим живёт, сына примерно растит. А сюда вроде как по зову сердца. Ну, или крови. Кто её знает. — Ты два дня шла туда? — Дура я, что ли? — она потрепала его по волосам. — Я ехала. Лучше лошадей сторожить нужно.       Он замер на мгновение, потом рассмеялся в голос. — Подумать только! Да я с настоящей разбойницей дружбу веду. — О, и не говори… — Кошка театрально махнула рукой и покачала головой. — Страшное дело. Ну, у разбойницы и подарок имеется под стать.       Она, не слезая с колен Тура, потянулась за своей сумкой, лежащей тут же, и одной рукой выудила оттуда завёрнутый в ткань предмет. Тур с улыбкой наблюдал за руками подруги, пока в них не оказался освобождённый от плена платка кинжал в обитых металлом кожаных ножнах. Он не был большим, отнюдь, но в руках Кошки казался почти мечом. Девушка с довольством вытащила оружие и, посмотревшись в лезвие, как в зеркало, ловко в воздухе перехватила кинжал, направляя в сторону Тура рукоять. Он не спешил взять подарок в руки, только глупо уставился на кинжал, словно не знал, что это такое. — Чего ты? — Кошка тут же растеряла всё веселье. — Я? — опомнился Тур и тут же боязливо взялся за рукоять. — Нет, всё хорошо. Это для меня? — Ну, не для меня же, — хмыкнула девушка. — Не откажешься? — Конечно же нет, — он перестал обнимать её, второй рукой взявшись за лезвие и начав вертеть кинжал перед глазом. — Не нравится? Плох? — стала интересоваться Кошка, сползая с его коленей и садясь на землю рядом, но Тур тут же ответил: — Нет! Конечно нет! Он… Отличный? — Тур ничего не смыслил в оружии, но это не мешало ему радоваться. — Он очень мне нравится. Он… — Я могу украсть другой, — решила поддразнить его Кошка и потянулась за кинжалом, но Тур тут же вскинул руки, не давая девушке взяться за оружие. — Я не хочу другой, — смущённо возразил он. — Мне нравится этот. — Что тогда за удивление? — ласково улыбнулась Кошка. — Да, вещь не самая дорогая, но как небольшой шанс в последний момент сгодится, разве нет? Его удобно прятать. Хотя, он и на поясе смотрится хорошо. — Не в этом дело! — Тур начал говорить громче, и Кошка, поняв что-то, тут же стала спокойнее и не решилась отвечать. — Я просто… Ну… Знаешь, мне второй раз в жизни дарят кинжал. — Правда? Ты покажешь мне первый?       Тур помотал головой. — Не хочешь? — Хотел бы. Но я потерял его.       Кошка аккуратно потянула руку к клинку, и Тур послушно опустил кинжал для неё. Она спрятала оружие обратно в ножны и положила на колени друга. — Этот я не потеряю, — пообещал он. — Ничего, что я украла его? — улыбнулась Кошка. — Ты ещё в первый же день назвала меня вором, — Тур не решился поднять на неё взгляд. — И я вор. Да и ты воровка. Это даже смешно, я думаю. — Он кажется маленьким и простым. Без ухищрений. Но это ценная вещь, — девушка прислонилась боком к другу и положила голову ему на плечо. — Для меня она много значит. — Почему? — Если я смогла украсть его из-под носа графини в её же поместье, я где угодно и что угодно смогу украсть, — мечтательно произнесла она. — А ещё теперь он твой.       Тур прислонился виском к её макушке и вздохнул. Говорить ему не хотелось, но он боялся, что Кошка не поймёт его без слов. — Для меня это тоже много значит. — О, ещё бы, — тут же усмехнулась Кошка. — Если бы не ты, я бы туда не полезла. Хотя… Нет, если бы не ты, я бы не вылезла.       Она рассмеялась, и теперь уже радости в этом смехе Тур не услышал. — Знаешь, я всё ещё хочу уйти. И я уйду, — тихо сказала она. — Ты уговорила Сороку? — обрадовался Тур.       Кошка удивленно подняла на него глаза. — Что? — Ты смогла убедить его пойти с нами?       Повисло молчание. Потом вдруг подруга нежно улыбнулась и вздохнула. — Мы с ним не об этом говорили. — А о чём? — Ну… О тебе? — усмехнулась она. — Зачем?       Она в ответ только громче рассмеялась и теснее прижалась к нему. — Кошка? — Что? — Почему вы обо мне говорили? — А почему бы не поговорить? Ты же наш друг.       Тур оглянулся по сторонам, потом помолчал недолго, не решаясь спросить. Взгляд его упал на кинжал, лежащий теперь на его коленях. Парень взял подарок в руки, крепко сжал в пальцах и, набрав воздуха в лёгкие, тихо произнёс: — И что он сказал? — О тебе? — сразу поняла Кошка. Тур не видел её лица, но с лёгкостью расслышал, как она улыбалась. — Да. — Не волнуйся, только хорошее.       Такой ответ словно говорил Туру о том, что ему ничего не расскажут, а просить ещё не хватило бы духу. Пришлось убеждать себя, что радоваться можно и нужно даже этим словам. Тур снова начал перебирать пальцами поверхность ножен. Второй его кинжал. Интересно, где сейчас первый? Из груди вырвался ещё один вздох. Тур опять огляделся по сторонам, пытаясь найти что-нибудь, что снова отвлечёт его от мыслей, в которых начинали зарождаться тревожные слова и картины. — Куда ты хочешь пойти? — он хотел отвлечь себя голосом Кошки. — Когда? Мы же не уйдём прямо сейчас? Сорока явно захочет взять что-нибудь с собой.       Она снова усмехнулась, потом ответила: — Нет. Конечно же, нет. Не волнуйся, я уйду не скоро. Некуда спешить перед зимой. — Весной нам дадут новый заказ. — Угу. — А потом будем искать твой дом? — Да, хотелось бы уж, — она потёрлась об его плечо головой. — Знаешь, я думала, что всё изменится. Когда всё это случилось… Чего греха таить, его смерть меня не расстроила. Наоборот, думала, всё будет лучше. Год ждала, два ждала. И всё жду, но сейчас снова начинается. Документы эти, маги, колдуны…       Взгляд Тура упёрся в стену перед ним. Колдун не решался взглянуть на подругу, пока она говорила это. Кошка достала из кармана резную фигурку, поставила на свою ладонь и подняла руку, глядя на маленькую деревянную зверушку. — Нивека нет, а ведьм всё ловят да судят… Даже графа могут убить, если тот колдует. У меня и рассмеяться не получится. Когда-то, я слышала, было совершенно иначе.       Тур понял, что смотрит на неё только тогда, когда Кошка сама повернула голову, и глаза друзей встретились. Девушка тут же улыбнулась, прекрасно поняв, что заставило его так впериться в неё взглядом. — Ну, что ты так смотришь? — ласково спросила она.       А он даже не мог ответить. В его голове со скрежетом поднимались из земли корни, тащащие за собой проржавевшие осколки мечей и доспехов. Что-то неуловимое мельтешило, вот-вот готовое оформиться в мысль, которую можно схватить, но Тур никак не мог уцепиться за её хвост, чтобы сказать это вслух. Улыбка на лице Кошки начала таять. — Тур? — Нивека нет? — переспросил он, пытаясь поочерёдно осознать каждое сказанное подругой слово.       Она удивлённо уставилась на него. — Ну… — Кошка замялась. — Да. А что?       «Покуда зверь напрасно выл и грыз гарду меча…» — Нивек… Его Светлость?.. — Тур хмурился и прожигал Кошку взглядом. — Да?.. — Глава, судья, проповедник? Основа и вершина? — скандировал колдун. — Говорящий о магах Нивек? — Да. — И где же он?       Кошка слегка повела головой, будто лучше приглядываясь к другу. Тур и сам не узнавал себя в этот момент, но кто-то внутри него уже вспомнил запрятанное. — Ты не знаешь? — Я бы не спрашивал. — Мёртв, — уверенно ответила Кошка. — Мёртв? — ледяным голосом переспросил Тур. — Сожжён заживо. В собственном доме, — как-то странно произнесла Кошка. Тур пытался понять, что выражает её лицо, пока не распознал нечто, перевешивающее всё остальное: триумф. — Когда? — Пять лет назад, — сообщила она, всё больше погружаясь в смятение. — Неужели ты и этого не знал?..       Ему хотелось кусаться. Если бы его пасть открывалась настолько, чтобы вцепиться в дерево, под которым они с Кошкой сидели, он бы вцепился в древесину, как в самую мягкую на свете шкуру. Он бы рвал и метал до тех пор, пока кровавая пена не стала бы падать с его губ. Он ничего не знает. Он не знает, где он. Он не знает, кто нынче правит. Зачем ему знать? Он животное, слушающее других. Он выкинутый со двора пёс, он травящая людей болезнь. Он колдун, которого никто не учил, потому что некому было, кроме мёртвых, четвероногих и выдуманных. И теперь он даже не понимал, почему именно злится, хотя должен, наверное, запоздало праздновать.       Тур отвернулся от Кошки и снова уставился в стену, изо всех сил пытаясь заглушить в себе голос бешенства. — Время идёт, а лучше и не становится, — вздохнула Кошка. — Я не могу так, как ты. И никогда не смогу. Но я смогу иначе. Я уже доказала это себе. Хочу теперь доказать остальному миру.       Он покосился на подругу, но она опять облокотилась об него, прижимаясь щекой к его плечу. — Я поэтому сюда и хожу. Часто говорю с Фабьян. Молюсь. Всё жду, что она и мне улыбнётся, быть может. Но, видимо, я просто ещё недостаточно потерялась, — она сдавленно рассмеялась. — Хотя нет, я просто готовлюсь к тому, что мне снова придётся быть потерянной. Начинать всё сначала.       Мысли Тура становились для него неподъёмными. Столько всего разом волной взметнулось со дна его разума и снесло его, как вышедшая из берегов река. Он теперь барахтался в этой грязи, постепенно утопая. В носу защипало от дымных трав, а перед глазами растянулся тёмный разукрашенный потолок. Парень не слышал уже, что говорит ему Кошка. Чьё-то другое лицо смутно глядело из темноты, произнося похожие слова. — Не принято просить у неё. Она сама даёт, что требуется, — тихо сказал Тур. — Да, я знаю, — усмехнулась Кошка. Это сразу же вывело его из оцепенения. — Я ничего и не прошу у неё. Я просто… Хочу говорить с ней. Она иногда направляет меня.       Тур обернулся и посмотрел в центр сада, туда, где белела маленькая часовня. Ещё один человек вышел из её стен и пошёл по своим делам. — День сегодня… странный, — прошептал Тур, сжимая в руках кинжал, подаренный подругой. — Почему? — в её голосе снова звучала улыбка. Раньше она успокоила бы Тура, но теперь слишком много всего поднялось в нём разом. — Я будто хожу по кругу, как привязанный к столбу. И верёвка становится всё короче и короче, а я душусь. — Что случилось? — Помнишь, я говорил во сне?       Кошка долго не отвечала. Потом тихо произнесла: «помню». — Что я тогда сказал? — Ты назвал имя. — Я позвал её? — Не совсем… — Что я сказал?       В этот раз её молчание было ещё дольше. Тур терпеливо ждал, потому что и сам не хотел знать ответ. — Ты признался в любви. — Что? — Прости, я не помню, как именно ты сказал это, — тут же стала тихо говорить Кошка, словно бы пытаясь оправдаться. — Но ты признался ей в любви. Ещё ты сказал, что хочешь быть с ней рядом.       Тур думал, что спокоен, пока не почувствовал, как дрогнули его губы, растянувшись в кривой улыбке. А ведь улыбаться ему совершенно не хотелось. — Наверное… Наверное, я правда хотел быть с ней рядом, — выдавил из себя признание он.       Кошка молчала. — Да нет. Нет. Почему же «наверное»? Я хотел быть с ней рядом. Я любил её, — сказал кто-то другой, Тур просто позволял ему говорить, и сам поражался тому, что слышит. — Я их обоих любил.       Подруга слушала его, замерев и почти даже не дыша. Принцесса, лежащая у них в ногах, поочерёдно переводила взгляд с хозяйки на друга. — Они должны были сыграть свадьбу. А я… Я должен был быть с ними рядом. Служить им обоим. Обучать их детей. И всё было бы хорошо.       Он знал, что Кошка не понимает его, даже если пытается. Кто вообще может его понять? Тур не хотел бы объяснять это кому-то. Он и сам себе не мог это объяснить, но столько всего изнутри продолжает жечь, что, может, нужно выпустить хотя бы немного гноя, проколов кожу, пока не пришлось лопнуть всему целиком. — Что произошло? — голос Кошки звучал каким-то далёким, словно она тоже была частью этих странных, чужих воспоминаний. — Помнишь, вы с Сорокой шутили про ведьм на реке? — Помню. — Как ты сказала? Кто колдует, тот в петле не болтается? Что настоящие ведьмы всегда могут сбежать? — Тур слышал, что смеётся. Чувствовал, как дрожит его грудь и как похрустывают пальцы, сжимающие ножны кинжала. — Да, что-то такое, — нехотя согласилась Кошка. — Зерпина не была настоящей ведьмой, — он ощутил, как трудно становится управлять собственным языком, как нехотя разжимаются челюсти и как сводит горло каждый раз, как нужно подать голос. — Зерпина была моим домом.       Туру казалось, что он сдержится. Подумаешь, столько лет уже прошло. Графский сынок, наверное, и сам забыл уже, что позволил сделать. Да и друга своего не вспоминает. Иначе нашёл бы его уже. Если не ради того, чтобы позвать обратно и извиниться перед ним, так хотя бы чтобы наказать за побег, как неверного слугу. Поди, забудь такое лицо! Что со шрамами, что без них. Но видно даже так до него нету дела. Мышцы на лице подрагивали, постоянно искривляя улыбку и заставляя морщить нос и щуриться. Вдруг Тур заметил, что Кошка, слегка подняв голову, смотрит прямо на него. Её глаза поблёскивали. Колдун тут же пожалел, что повернулся к ней. После этого сдержаться не получалось. Его кривая улыбка окончательно распалась, превратившись в болезненный оскал. Тур закрыл лицо руками и безмолвно заплакал. — Мне так жаль… — прошептала Кошка.       Тур почувствовал, как её руки опустились ему на плечи, это прикосновение почти обжигало. Сразу же захотелось сжаться, спрятаться подо что-нибудь, стать маленьким и незаметным. Забиться в самое тесное и тёмное место, которое только можно найти, и уже оттуда признаться. Это был он! С самого начала, только он и виноват в том, что Зерпины больше нет. Не испуганные тупые крестьяне. Не избалованный графский сын, не желающий связываться с Сынами. Даже не Сыны, преследующие магов. Он. Ничейный и неотёсанный мальчишка-колдун, носящий лечебные корни девушке, в которую так глупо и слепо влюблён. Только потому, что его отвергли и прогнали.       Он сдержал в себе стон, рвущийся наружу. Кошка обняла его, прижимая к себе. Тур подчинился, не стал отталкивать её. Ему хотелось бы почувствовать то же самое, что он ощущал, когда Зерпина обнимала его. От неё пахло древесиной, дымом и травами. От Кошки пахло иначе, и всё вокруг было совершенно не такое же. Тур со всхлипом втянул воздух и положил голову на плечо подруги. Даже если не он виноват в том, что Зерпину обвинили, он мог хотя бы остановить их. Сделать что-нибудь. Проклясть их всех, порезать, закопать, утопить. Что угодно. Ему дана сила, почему он не использовал её? — Я поклялся ей, — проскулил Тур, видя, как расплывается от влаги мир у него перед глазами. Ему хотелось оправдаться. — Я ей поклялся!.. — Не бойся, — ответила ему Кошка. Тур по голосу услышал, что она плачет тоже. Ему вдруг стало почти смешно и стыдно одновременно. Какой был смысл доводить подругу до слёз ненужными, давно позабытыми переживаниями? Он уже давно не боится. Чего ему бояться? Снов? Наказания? Заключения? Казни? Он не боится, ему просто омерзительно всё это ощущать. — Не бойся, с тобой ничего не случится.       Да что с ним может случиться… Он тут только потому, что всё, чего он мог бояться раньше, происходит с кем угодно кроме него самого. Но рассказывать ещё и это Кошке не хотелось. — Пойдём домой? — Кошка схватила его Лицо руками, чтобы пересечься взглядами. — Нет у меня дома, — выдавил из себя Тур, пытаясь выкрутиться, чтобы не видеть её лица. — К Волку, — девушка нахмурилась. — Пойдём в дом к Волку?       Дома был один только Сорока, сделавший вид, что ничего не происходило. Кошке никто так и не рассказал. Волк и Пёс, как обычно, вернулись к ночи, и им случившееся тоже было неведомо. Сорока, Тур и провинившийся Лис, который запропастился куда-то и объявился только на следующий день, молчали, не договариваясь об этом между собой.       Как и обещала, Кошка провела всю зиму с ребятами. Она стала проводить куда больше времени в доме у друзей. Они садились все вместе за стол, девушка показывала новые фокусы, повторить которые остальные смогли бы только выкрутив себе кости и растянув мышцы. По вечерам, когда все отходили ко сну, Тур обнимал её и погружался в дремоту, готовый снова к тому, что ночью к нему придут приевшиеся одинаковые ужасы. Он насильно заставлял себя забыть их, но каждый раз, просыпаясь, чувствовал, как быстро колотится сердце и как хочется вцепиться во что-нибудь зубами. Длилось это обычно не долго: чувство тревоги быстро растворялось всякий раз, как он в кромешной темноте нащупывал около себя тёплый бок Кошки. Она не была Пресветлой, она не была девушкой из другой жизни. Она просто была подругой. В этом чужом доме, в этой новой жизни. И чем меньше Тур думал обо всём, что его не касалось, тем спокойнее, глупее и счастливее он становился. Они снова могли играть, гулять по покрытым снегом крышам и выходить на реку, скованную льдом. Кошка танцевала с ним, смеялась, когда он догонял её и норовил поднять над землёй, рассказывала ему о том, какие хочет в будущем провернуть дела. Всё было хорошо.       В очередной раз, когда они снова засыпали вместе, Кошка вдруг приблизилась к нему и прошептала что-то на ухо. Тур не понял, что она сказала, но потом вдруг вздрогнул и приподнялся: вокруг было темно, только слабый свет пробивался с кухни. Там тихо переговаривались между собой вожак и остальная компания. Голоса Кошки Тур не услышал. Он вскочил с постели, накинул на плечи куртку и вышел к входной двери. — Чего подорвался? — удивился Волк. — Кошка ушла? — пробормотал Тур, не понимающий ещё, спит ли он, или уже проснулся. — Сказала, что сходит проветриться, — Сорока посмотрел на него в недоумении. — Ложись, скоро вернётся.       «Приди к часовне, пожалуйста» — повторились в голове Тура её слова.       Он сказал, что хочет выйти подышать тоже. Весенний воздух, несмотря на начало поры цветения, был ещё прохладен, и в самых тёмных низинах города иногда даже обжигал холодом. Луна на небе светила так ярко, что Тур даже удивился и задумался о том, точно ли он не спит. Настолько хорошо всё видно. Тур не боялся ночного города. Ему ли бояться? На свету и то страшнее. Он быстро преодолел расстояние и пришёл к часовне Пресветлой Фабьян, но Кошки среди обрастающих листвой деревьев не было. Парень начал оглядываться, пока вдруг знакомое чувство не привлекло его. Кто-то смотрел на него. Он сомневался лишь несколько мгновений: в зверином взгляде, скрывающимся в темноте, быстро узналась Кошка. Она вышла из-под арки часовни, оказавшись на тропинке, и подняла руку, приветствуя Тура. Он тут же подбежал к ней и, схватившись за её ладонь, спросил: — Что-то случилось? — Пока нет, — ласково ответила она.       Всё внутри Тура снова начало сжиматься. Он выдохнул воздух ноздрями и стал оглядываться, ища глазами чужие тени, но Кошка тут же успокоила его: — Всё в порядке, никто не следит за нами. — Значит, ты задумала какое-то воровство? — он попытался улыбнуться ей, надеясь, что это лишь очередная её шалость, хотя странно было, что подруга не предупредила его заранее. Ему всегда нужно было время, чтобы успеть вытянуть голоса из собак, иначе проку от него при взломе будет столько же, сколько от огнива под водой. — Да, — Кошка расплылась в улыбке.       Даже в темноте Тур увидел, что эта её улыбка отличалась от всех предыдущих. Его собственная радость тут же погасла. — Кошка? — Что? — Молю тебя, скажи мне, что я не сплю. — Ты не спишь, — удивилась она. — Я тут, всё нормально. Что с тобой?       Его вдруг осенило. — Где Принцесса? — Всё в порядке, — повторила Кошка и аккуратно коснулась его плеча. — Она ждёт меня в другом месте, но с ней всё хорошо. Честное слово. — А зачем мы тут? — Я хочу сказать: «до встречи».       Тур неразумно уставился на неё. В темноте она казалась серой, почти лишённой цветов, и даже лунный свет, озаряющий всё вокруг, не мог изменить этого. — То есть? — Я ухожу.       Сдавленные в комок органы лишь на секунду отпустило, чтобы сжать с новой силой. Тур склонился ближе к Кошке, не веря в то, что услышал. Подруга тут же коснулась пальцами его лица, аккуратно поглаживая виски и щёки. Он не надевал повязку ночью, тем более, когда они были наедине с Кошкой. Так и теперь, не спрятанный под тканью голубой глаз не переставая смотрел на девушку, пытаясь выхватить из её лица хоть что-то, что подскажет, как правильно поступить. — Не надо, — только и смог проговорить Тур. — Не… — Если кто-то обвиняет тебя, укажи мне на него, — он перехватил её руки, нервно сжимая пальцы и ощупывая её кожу, кажущуюся холодной. — Никто не обвиняет меня, — Кошка помотала головой и попыталась улыбнуться. — Тур, я ухожу не поэтому. Меня не преследуют, я не бегу. Я просто ухожу. — Зачем? — он не знал, проситься ли идти с ней. — Я хочу идти дальше, — проговорила она. — Мне нужно, понимаешь? Этот город мне больше не подходит. Я хочу доказать себе, что могу сделать всё сама. — Ты можешь! — почти вскрикнул Тур. — Можешь! Но зачем уходить?! Ты и раньше всё делала сама! Не уходи никуда, прошу тебя. Оставайся! — он попытался улыбнуться. — Не останусь, — Кошка прищурилась и скривилась. Это могло бы показаться ухмылкой, но нет, было тут что-то другое. — И тебя с собой не возьму. — Что?       Она высвободила руки из его хватки и сделала шаг назад, спиной к часовне. Тур хотел было шагнуть за ней, но девушка выставила руку вперёд, останавливая его. Что-то внутри не позволило ему ослушаться. Он замер на месте, смотря, как силуэт подруги медленно сливается с тенью, раскинувшейся под сводом часовни. — Кошка! — позвал он, но подруга не ответила.       Тогда Тур сам шагнул в черноту, но к своему удивлению потерялся и не смог поймать фигуру Кошки руками. Слишком темно было под сводом, глаза ещё не успели привыкнуть. — Тебе лучше остаться с Волком. Он сможет прикрыть тебя, если что. Сделает тебе документы.       Откуда звучал её голос? Тур попытался метнуться в сторону, где, как ему показалось, скрывалась подруга, но наткнулся на каменную стену. Тогда парень выскочил обратно в сад, к свету, надеясь дождаться, пока Кошка выйдет к нему сама. Может, он и не станет пытаться удерживать её насильно, но он хотя бы попытается уговорить её, глядя ей в глаза. — Кошка! — позвал он. — Я не навсегда ухожу, — ответила Кошка откуда-то сверху.       Это утешение звучало как издёвка, хотя Тур знал, что подруга ни за что не стала бы так с ним шутить. Парень вздрогнул и задрал голову: Кошка стояла на стене в нескольких протянутых руках от него. Он не смог бы дотянуться или допрыгнуть, и залезть туда так же быстро, как она, у него бы не вышло. Она это знала. — Один год всего-то! Дай мне один год. Я добьюсь того, чего хочу, и вернусь проведать тебя. — Кошка, слезай, — Тур изо всех сил постарался выдавить из себя улыбку, но получилось что-то совершенно другое. — Перестань шутить. Иди сюда. — Не слезу. И я не шучу. — Кошка, пожалуйста… — Я говорила тебе, что уйду. — Я знаю, но… — выдохнул он, подходя к стене и протягивая руки в сторону подруги. — Прошу тебя, не так. Пожалуйста. Это какой-то ужас. Скажи, что я сплю. — Иначе я вообще не смогу уйти, — её голос дрогнул. — Снег уже давно сошёл. Самое время. — А как же Сорока? А Волк? Как ребята? Ты уже попрощалась с ними? — Тур пытался найти хоть одну зацепку, которая позволила бы Кошке усомниться в своём решении. — Я не прощаюсь ни с кем из вас, — дрожь в её голосе пропала тут же, Кошка стала звучать куда увереннее. — Но нет, с ними я не говорила. Они не отпустили бы. — А я отпускаю? — почти взвыл Тур. — Я тоже не хочу отпускать. — Я ни у кого не спрашиваю. Я говорю, — спокойно произнесла подруга. — Вы и без меня справитесь. Теперь и мне нужно справиться. Год. Слышишь меня? — Слышу… — Я вернусь через год проведать вас.       Тур не находил ответа. Он стоял под стеной, смотря на девушку. На какое-то мгновение ему показалось, что её глаза блеснули, отразив свет, но в то же мгновение он понял, что это только звёзды поблескивают на небе, а силуэт подруги уже пропал в темноте. — Кошка! — До встречи, Гредо.       Потом всё стихло. Тур судорожно вздохнул, но тут же задержал дыхание, чтобы лучше прислушаться. Ночь была тихой и безветренной, ни деревья не шумели, ни собаки не лаяли. Ничего. Знакомая мягкая поступь, которую так часто мог слышать колдун, пропала, будто её и не было никогда. — Кошка! — выкрикнул Тур, надеясь привлечь её внимание и всё не сводя глаз со стены. Но и это не помогло. Тогда он позвал в последней попытке: — Ерц!       И теперь она не ответила, не вернулась. Парень скулящее выдохнул и стал ходить туда-сюда под стеной. Где был тот выступ, ухватившись за который, подруга смогла так ловко и быстро вскарабкаться? Даже при свете луны найти его не получалось. Тур ускорил шаг, начал метаться из стороны в сторону. Он понимал, что это бесполезно, и что подруга, если захочет, скроется от него в считанные мгновения. Ведь так она и сделала. Преследовать её нет никакого смысла. Всё же было хорошо с ней. Никто её не ловил, никто не угрожал ей. Если бы они посмели!.. Тур был уверен, что сделал бы всё возможное, чтобы ничего не угрожало его подруге. Всё то, что говорят о магах и колдунах, он провернул бы без сомнений, только бы люди убрали руки от Ерц. Но не было никакой опасности. Девушка просто ушла. Как говорил Сорока, «Кошка у нас одна гуляет». Тур остановился, запрокинув голову и болезненно усмехнулся. Как обидно, но отчасти даже смешно это получалось.       В Волчьем доме его встретил тяжёлый жаркий полумрак, царивший на кухне. Вся компания всё ещё сидела за столом, обсуждая что-то, и только одна жалкая лучина над почти догоревшим очагом разгоняла темноту. От этого становилось тошно, будто очередной плохой сон воплотился в реальность. — Зажгите свечи, — вдруг громко сказал Тур. Вся компания посмотрела на него в недоумении, но он повторил: Зажгите больше свечей! Не выношу этой темноты! Зажгите больше!       Волк, вслушавшийся в нервный тон Тура, кивнул Лису и Сороке, и вскоре вся кухня была освещена так хорошо, что любую мелочь можно было увидеть без труда. — Что случилось? — серьёзно спросил вожак.       Тур, не решившийся садиться на своё обычное место за столом, сел на сундук у окна и сглотнул слюну. Казалось, не было правильного способа сказать такое, слишком странно это ощущалось. Даже разогнавший темноту свет свечей не прогонял сонной дымки. Хотелось, чтобы этот странный удушающий кошмар закончился. Тур провёл руками по лицу, пытаясь вернуть себе контроль над своими мыслями, потом ещё раз вздохнул и пробормотал: — Кошка ушла. Сказала, что хочет поработать сама и вернётся через год.       Компания ничего не ответила. Все смотрели на Тура, словно не поняли, что он сказал. Первым молчание нарушил Волк: — Что, прости? — Ты слышал, — холодно ответил Тур. — Она тебя шутить наконец-то научила? — Волк слегка скривился. — Слышать-то я слышал. А ты повтори. — Я не шучу. Она ушла. — И куда же?       Туру этот вопрос показался почти даже оскорбительным. Он посмотрел в глаза Волку, и отворачиваться ему не захотелось. — Можешь догнать и спросить у неё, — огрызнулся он.       Волк мотнул головой в сторону Пса, но тот пожал плечами. Прежде, чем началась бы ругань, ситуацию попытался перехватить Сорока: — Что значит: «ушла»? Она не хочет поговорить с нами? — Она не собирается ни с кем говорить, она ушла, — почти закричал Тур. — Что в этом непонятного? Собрала вещи, забрала собаку, ушла из города крышами, чтобы я не смог последовать за ней. — Бросила тебя тут? — вдруг охнул Лис, и теперь уже все взгляды стали прикованы к нему.       Захотелось схватить что-нибудь со стола и запустить в мальчишку, но Тур сдержался. — Так, погодите, никто никого не бросал, — Пёс встал со своего места и развёл руками в стороны. — Тур, приятель, ты говорил с ней только что? — Да! — Что она сказала?       Разговор не помогал. Всё стало только хуже. Как будто Тура опять посадили на верёвку и гоняют вокруг столба. — Я уже сказал всё, что хотел! — взревел он, вскакивая с сундука. — Чего ещё ты от меня хочешь?! Вы все? Я что, говорить разучился? Лаять начал? Или это вы речь человеческую позабыли? — рычал он. — Что непонятного в том, что я говорю: она ушла! Сказала, что вернётся через год! Мне выцарапать это на стене, чтобы вы каждый день учили по букве?!       Пёс отшагнул в сторону от него, но вот Волк наоборот, встал с табурета и двинулся к Туру. — А ну успокойся! — Успокоиться?! Я был спокоен, пока вы не начали повторять одно и то же! — Мы пытаемся выяснить, что случилось! — закричал Волк. — Ничего, — Тур вдруг шагнул к нему на встречу, склонившись и сложив ладони перед собой. Его голос стал тише, почти обратился шёпотом, будто парень собирался рассказать Волку какой-то секрет. Вожак вздрогнул и замер на месте, пока Тур вдруг стал возбуждённо тараторить. — Ничего не случилось, Волк! Никто не гнался за ней, никто не обвинял её в колдовстве, никто не пытался её повесить или отрубить ей руки. Ничего не произошло, она просто ушла. Понимаешь? — Не понимаю, — ответил Волк. — Вот и я не понимаю! — заорал Тур, снова выпрямившись и став выше Волка. — Почему ты ждёшь, что я что-то тебе смогу объяснить?!       Кошка так часто говорила за него. Понимала его с полуслова и сама выражала его мысли, чтобы компания смогла послушать и вникнуть. — Я не могу говорить за неё! Я и за себя-то толком говорить не могу, хватит спрашивать меня об этом, я тебе больше ничего не скажу! Взял к себе дурака — смирись с его дуростью!       Волку хотелось ответить, это было видно. Он не отступил от Тура, когда тот начал кричать, но сказанные слова поставили вожака в тупик. Он собирался возразить, но вдруг со стороны раздался тихий плевок Лиса: «внезапно говорить научился…» Тур повернулся к нему. Лицо мальчишки, выражающее презрение и злость одновременно, тут же разгладилось, стало испуганным и смущённым. Тура это не остановило. Ему, «научившемуся говорить», в то же мгновение стал недоступен этот талант. Он рыкнул и двинулся в сторону Лиса, не зная ещё даже, что собирается делать. Лис завизжал и бросился прочь, а Сорока, выскочив перед Туром, упёрся ему ладонями в грудь и стал его успокаивать. — Я и не такое могу сказать! — гаркнул Тур вслед исчезнувшему Лису. — И сделать!..       Волк развернул его к себе и залепил пощёчину, Тур сразу же стал тише, а Сорока, всплеснув руками, отшагнул назад. — Ну-ка угомонись! — вожак схватил Тура за плечи, заглядывая ему в глаза. — Сейчас же сядь и расскажи всё по порядку. Что она тебе сказала? Уж это-то ты тоже можешь, да?       Тур двинул плечами, пытаясь стряхнуть с себя руки Волка, но тот только сильнее сжал пальцы. В ответ на это Тур вперился в глаза вожаку и буркнул: — Не собираешься драться со мной? Тогда убери руки.       Волк тут же разжал пальцы и поднял руки перед собой, показывая их Туру в знак примирения, но взгляда не отвёл. — Мне нечего рассказать, я уже всё сказал, в последний раз повторяю. Она ушла, чтобы добиться чего-то самой. И она не попрощалась с нами, потому что вернётся через год. — И почему же она не говорит об этом лично? — ледяным тоном спросил Волк. — Потому что вы бы не отпустили её.       Волк схватился за голову и отвернулся от Тура, который только после этого смог вздохнуть и сесть обратно на сундук. Пёс начал бранно причитать, и только Сорока вдруг тихо сказал: — Она столько раз говорила об этом. — Она шутила! — Волк тут же повернулся обратно, и Тур заметил, как сильно искривилось его лицо от эмоций. — Как видишь, не шутила! — ответил ему Пёс. — Не отпустили бы?! — зарычал вожак. — Не отпустили?! Конечно, мы бы её не отпустили! У нас на носу дело, а она просто берёт и уходит, бросая нас?! Что за хрень, а?! Ни разговора, ни вопроса! Ей что, вообще насрать, что с нами будет? — Успокойся, — недовольно произнёс Сорока. — Ты теперь меня будешь успокаивать? Может, её нужно было успокаивать, когда она бесилась?       Сорока цокнул в ответ. — Она говорила, что ей плохо тут, — встрял Тур, ощутивший страх. Он только теперь понял, что произошло. И вернувшееся к нему чувство реальности ощущалось куда хуже страшного сна. Часть команды отсутствует, и кто знает, во что это может вылиться на кражах. Волк был прав по крайней мере в этом. И всё же, Туру хотелось оправдать Кошку даже несмотря на растущую в нём обиду и горечь. Кто, если не он, мог понять её. — А она не говорила, почему ей плохо? — странной интонацией спросил Волк.       Боялась преследований? Устала жить в месте, которое ей неприятно? Хочет двигаться дальше? Тур мог бы сказать хотя бы это, но Волк вдруг продолжил: — Скачет по крышам, как ненормальная, светится кому угодно, поднимает шум и будит собак. Конечно, ей будет плохо! Она же ведёт себя, как полоумная! — Полегче! — Сорока повысил голос. — На Кошке тут тоже немало держится. — Вот именно, мать её! — Волк сел на табурет и хлопнул себя по коленям. — Держится! Держалось! И где теперь эта сумасшедшая? — Она и твоя подруга тоже, подбирай слова. — Подруги так не поступают! — спорил он. — Что это, по-твоему, нормально?! — Я и не говорю, что это нормально, — крикнул Сорока. — Придержи свой голос! — Что мы будем делать, если нам не хватит сил? Откажемся от заказа? Будем без неё справляться? Хочешь вернуться к тому, с чего мы начинали?       Сорока скрестил руки на груди и начал ходить туда-сюда по кухне. — Пойдём завтра к Бастеру и скажем ему, что нужно отложить дело… — начал было Пёс, но Волк тут же прервал его гневной тирадой: — Отложить?! Да он ни разу к нам больше не обратится! Отложить!.. Кто так поступает? Давай, пойдём и скажем ему, что отказываемся от самого крупного дела потому, что наша шебутная подружка устала сидеть на жопе ровно. Мы же всё с ней обсудили, обо всём договорились… Ёбнутая! — Следи, мать твою, за языком! — Сорока остановился и указал на Волка пальцем, браслеты на его руках звякнули. — Хочешь ругаться на неё? Делай это так, чтобы я не слышал, понял меня?! Она носила в дом не меньше твоего, и это не на тебя показывали пальцем, пугая Сынами! — Хочешь про Сынов поговорить? Не хватало ещё и их сюда притягивать, у нас и так проблем хватает. — Вот и не создавай новых! — Ладно, ладно! — Волк снова хлопнул себя по коленям. — Знаете что? Она вернётся, как только перебесится. Испугается чего-нибудь и вернётся.       «Испугается!», — с горечью подумал Тур. Кошка пропала на несколько дней и влезла в поместье графини. Такая девушка не испугается так просто, и если и вернётся, то только чтобы похвастаться. Туру, быть может, и хотелось бы согласиться с Волком. Представить, как встревоженная и пристыженная Кошка возвращается в компанию и больше не мыслит о том, чтобы уйти. Но разве это будет хорошо? Тур не сможет радоваться, если подруга будет сидеть рядом тихая и подавленная, думающая лишь о виселице. Если она вернётся через год счастливой, ему легче подождать тут, рядом с друзьями. Год — ничто в сравнении со всей жизнью. — Она ещё обратно попросится, вот увидишь, — Волк попытался улыбнуться и сделать вид, что его не заботит это. — После таких шуток я её даже на порог не пущу, пусть выживает сама как хочет.       Сорока не стал слушать. Развернулся на месте и вышел из дома, несколько свечей погасли от сквозняка, прорвавшегося через дверь. Тур, уже не замечающий темноты, проводил его взглядом, оставшись на кухне рядом с Псом и Волком. Они сидели некоторое время молча, потом Пёс снова попытался убедить племянника. — Что ты собираешься делать с Бастером? — Всё, как и планировали, — буркнул Волк. — Тур! Она точно ничего больше не сказала?       Тур слегка вскинул голову, словно просыпаясь ото сна, уставился на Волка и тихо ответил: — Сколько раз мне ещё повторять? — Я пытаюсь понять, — злобно проговорил Волк. — Больше ничего, — он чувствовал себя истощённым. Ни говорить, ни думать ему уже не хотелось.       Воздуха будто не хватало. Колдун встал и вышел по двор тоже, но обнаружил, что ни Сороки, ни Лиса рядом нет. Ночная темнота уже отступила, небо начало светлеть. Вся ночь насмарку. Мысли о том, что где-то прямо сейчас держит путь в другое место Кошка стали очередным расстройством. Тур добрёл до улицы, медленно зашагал в сторону колодца. Прохожих вокруг ещё не было, но впереди узнавался силуэт Сороки: склонившись над колодцем, парень поднимал ведро воды. Поставив его на каменистый край, Сорока зачерпнул воды и начал умываться, браслеты на его руке снова стали позвякивать. Тур вздрогнул от одной только мысли о колодце: утро и без того было холодным, а ледяная вода, пусть даже на чужой коже, не могла сделать его лучше. Сорока ещё не слышал чужих шагов. — У нас закончилась вода? — попытался спросить Тур, решивший, что Сорока пришёл к общему колодцу из-за опустевшей бочки.       Парень дёрнулся, не ожидав встретить тут кого-то, потом посмотрел на Тура и нахмурился. — Нет. — Тогда почему ты тут? — Я не хочу разговаривать, — тут же ответил Сорока, проводя руками по мокрому лицу и поправляя волосы.       В его голосе ничего нельзя было разобрать. Тур плотнее запахнул в куртку, зевнул и поёжился. — Иди домой. — В дом к Волку, ты имеешь в виду? — переспросил Тур.       Сорока снова повернулся к нему, как-то странно посмотрев. Лицо его всё ещё было спокойно, но в глазах уже можно было что-то рассмотреть. — А разница? — грубо спросил Сорока. — Это не мой дом, это его дом. — Наш, получается, — сквозь зубы сказал Сорока. — Наш? Или Ваш? — Тур звучал сонно и слабо. Он и сам не понимал, зачем спрашивает такое, но молчать не получалось. Язык будто спьяну болтал невесть что без ведома владельца. — С ума вы все сошли, что ли, — пробормотал Сорока и пошёл вниз по улице.       Тур, обняв себя руками, медленно двинулся следом, стараясь не цепляться ни за одну мысль, лезущую в голову. На одном из поворотов Сорока остановился, обернулся и, смотря на Тура, резко спросил: — Ну и, что ты за мной ходишь? — Я не хочу ходить один, — Тур не стал даже задумываться. — Да и Волк не любит, когда я брожу в одиночестве. — Волк всё ещё идиотом тебя считает. — И что? — Иди да и погуляй в одиночестве, я ему тебя не выдам, — он звучал злобно. — Скажешь потом, что со мной ходил, пока не потерялся. Он только крепче в твоё слабоумие поверит. — Я не хочу гулять в одиночестве.       Сорока закрыл глаза и вздохнул, после чего опять отвернулся и только быстрее зашагал прочь. Тур опять последовал за ним. Так улицами и переулками они дошли до одной из площадей. Тур бывал тут иногда, но ничего интересного для него в этом месте города не было. Он часто смотрел сюда с крыш, но теперь впервые садился на одну из каменных оград у канала, неподалёку от того места, где так же сел на камни Сорока. Он отвернулся и смотрел в другую сторону, подобрав подол, чтобы ткань не лежала на пыльных камнях. Тур, долго ждавший каких-нибудь слов от него, постепенно стал погружаться в свои мысли, не замечая, как всё светлее и светлее становится вокруг, и как постепенно улицы начинают оживать. Когда мимо прогрохотала повозка, Тур встрепенулся и понял, что потерял счёт времени. Утро было в самом разгаре, но Сорока остался на своём месте, так и не смотря на него. Это было странно, неприятно. Тур словно исчез для него, и хотелось как-то вернуть всё на круги своя. Колдун привстал и подсел ближе. Потом ещё ближе. Так до тех пор, пока их с Сорокой не разделяли каких-нибудь несколько вытянутых рук. В этот раз юноша не испугался: он знал, что Тур всё ещё с ним. Ему просто не хотелось как-то реагировать, Тур понимал это и без подсказок, но уходить не собирался. Наоборот, хотелось сесть ещё ближе, чтобы прижаться к боку друга и успокоить его, или же успокоиться самому. Но прежде, чтобы на него снова не огрызались и не ударили его, нужно было завести разговор. Услышать что-нибудь в голосе, что даст понять — всё нормально. — Тебе не холодно? — спросил он, надеясь привлечь внимание Сороки. — Нет. — Хочешь, поделюсь курткой? — В родители мои подался? — шикнул Сорока, одетый в одну только рубашку и подпоясанную длинную юбку. — Мне не холодно. Если ты замёрз, иди домой, — пробормотал он, потом злобно добавил: «домой к Волку». — Я пытаюсь позаботиться. — Зачем? — вопрос Сороки не требовал ответа.       Тур не решился садиться ещё ближе. Друг не шевелится долгое время, подперев подбородок рукой и смотря на постепенно оживающие улицы. Несколько раз он вздыхал, проводя рукой по лицу, один раз Тур расслышал даже, как рвётся наружу что-то, похожее на всхлип, но Сорока так и не заплакал. Через некоторое время он повернулся и посмотрел на Тура, и тот заметил, каким холодным и совершенно неприступным был взгляд парня. Ничего, что Тур мог бы распознать, там не скрывалось. — Так и будешь тут со мной сидеть? — спросил Сорока.       «Прогнать меня хочешь?» — подумал Тур, но смелости ответить так не хватило. Он просто уставился на Сороку, поджав губы и положив ладони на свои колени. — Ну, раз уж тут, скажи хоть что-нибудь. — Она сказала, что не возьмёт меня с собой, — сказал Тур. — А ты просился? — на мгновение Сорока показался удивлённым, но в этот раз колдуну удалось раскопать вызов, скрывающийся под вопросом. Сорока проверял его. — Я не нашёл в себе сил попроситься. Я пытался её остановить.       Сорока не поменялся в лице, но Тур заметил, как маленькая, почти не существующая дрожь на мгновение потревожила веки друга. — И она не остановилась, да? — ледяным тоном спросил он. — Ты уже знаешь. — А почему ты не пошёл? Сам же предлагал уйти.       Тур помедлил, прежде чем отвечать. Он опустил глаза, чтобы не встречаться больше с прожигающим взглядом Сороки. — Она не взяла с собой тебя.       Это показалось ему самым простым ответом. По крайней мере, это он мог осознать и высказать. Сорока несколько долгих мгновений сидел, словно застывший. Глаза его были широко открыты, недвижимо смотря на Тура. Пусть даже лицо колдуна было опущено, он ощущал на себе взгляд друга. Потом Сорока снова провёл рукой по лицу и отвернулся. Тур расслышал, как наружу выбрался, наконец, всхлип, который долго пытался скрыть Сорока. — Не хочу тебя оставлять, — попытался объяснить Тур. — Я думал, мы сможем уйти втроём. В ответ на это Сорока только странно рассмеялся, потом спросил: — И что ты мне предлагаешь? Волка оставить? Бросить всё? — Нет. — Тогда что? — Ничего, — искренне удивился Тур. — Я ничего не предлагаю. Я поэтому и остался.       Сорока снова замолчал на некоторое время. Потом сквозь шум просыпающегося города пробилась его тихая речь. — Вы все как будто разом обезумели. Эта ушла, даже не попрощавшись. Вообще ничего мне не сказала, хотя обещала предупредить, — он снова подпёр подбородок рукой и медленно повернулся. Глаза всё ещё были непроницаемы, и только влажная полоска у век выдавала его чувства. — Даже не обсудила это с нами. Со мной. — Всего на год, — хотел было утешить его Тур, но быстро понял свою ошибку: ему ведь и самому не стало легче от этих слов.       Смех Сороки стал ещё страннее. Наконец-то Тур расслышал в нём отчаяние. — Чудесно. Год? А я захочу видеть её через год? — он еле-еле улыбнулся. — Кто я такой, чтобы со мной советоваться или прощаться, да? Вам всем что-то нужно от меня, а потом меня никто даже не слушает. Теперь ещё и ты. Что тебе от меня нужно?       Тур сначала даже растерялся. Что можно ответить на такое? — А я прошу чего-то разве? — сказал он, нахмурившись. — Не знаю, ты мне скажи, — эмоции снова покинули голос Сороки, а его лицо разгладилось, став нечитаемой маской. — Чего тебе хочется? — Я уже говорил, чего мне хочется, — ещё сильнее нахмурился он, чувствуя, как тянет кожу на лбу. — Ничего с того раза не изменилось. — Если бы не изменилось, мы бы тут сейчас не сидели, — что-то похожее на улыбку скривило красивое лицо Сороки. Он прищурился, наморщил нос, потом медленно поднялся и отряхнул одежду от пыли. Тур встал тоже, но друг тут же остановил его. — Хватит за мной ходить. Возвращайся к Волку.       Все вместе они собрались только под вечер. Обнаружив пустую кухню, Пёс хотел было спросить у Сороки, что будет на ужин, но столкнулся с ним в дверях: парень только вернулся из города. Тур, почти всё время провалявшийся на кровати, проснулся от их голосов, но не спешил выходить, пока к спору не подключился Волк. Вожак стал ругаться на Сороку, узнав о том, что он был в городе весь день. Прежде, чем Тур решил выйти и узнать подробнее, в чём дело, в голосе Волка промелькнуло, как отблеск от осколка, что-то очень знакомое. Тур замер, прислушиваясь: «я тебя прошу, пожалуйста. Слышишь ты меня? Не выходи в город один». Сорока промолчал в ответ. — Тур? — позвал Волк. Парень тут же спрыгнул с кровати и подскочил к выходу из дома. — Проснулся? Молодец, — в голосе вожака не было веселья или искренней похвалы, но и чего-то плохого, а тем более страха, к собственной радости, Тур больше не разобрал. — Умойся, идём к заказчику.       «Бастер?» — подумал было Тур, но в дверях вдруг показался Лис, замерший при его виде.       Волк, заметив замешательство мальчишки, спросил: — Вы что, до сих пор не помирились?       Лис не нашёл, что ответить, но Тур лениво проговорил: — А когда мы ссорились?       Его взгляд скользнул по лицу Лиса — тот всё ещё выглядел смущённым, но страх почти полностью пропал из его глаз после этой фразы. Он понял, что на него не держат зла и ничего ему не сделают. — Приготовьте поесть, не собираюсь голодать несколько дней, — буркнул Волк в сторону Сороки и Пса, потом хлопнул Тура по плечу. — Через две минуты чтобы был готов.       В этот раз Пёс остался дома. Тур, вышедший на улицу к ждущему Волку, удивился этому, но вожак начал говорить о другом. — Видишь ли, обычно именно Кошка направляла тебя, — пытаясь скрыть недовольство, тихо сказал Волк, ведя Тура на встречу с заказчиком. — Теперь это придётся делать мне. — Зачем? — Что значит: «зачем»? — удивился Волк. — Я выживал и без вас ещё до того, как стал Туром, — ответил он, поправляя повязку на глазу. — Да, почаще щупай своё лицо, чтобы напомнить себе об этом, — строго ответил Волк. — Если не хочешь, чтобы тебя снова так украсили, лучше послушать тех, кто знает, о чём говорит.       Да уж, Кошка подобрала бы слова получше. Тур нахмурился, думая о том, хочет ли оставаться дураком и дальше, но не стал показывать этого Волку. — Не говори ничего лишнего при заказчике, хорошо? — Может, мне вообще не говорить? — Отвечать на вопросы можешь, но не увлекайся. Понял? — Понял.       Бастер, как обычно, был одет так, словно был равен Волку или Туру. Безоружный, простой и открытый. Лишь только завидев парней, идущих к нему, он широко улыбнулся, и в этот раз его улыбка продержалась на лице куда дольше обычного. Тур стал оглядываться: ничего, что могло бы заставить его волноваться, вокруг не было. Даже когда Бастер отошёл дальше от дороги, увлекая парней в переулок за собой, вокруг всё ещё было слишком спокойно. Не было ни чужих теней, прячущихся в сумерках, ни ожидающих чего-то в окрестностях зевак. Не было это похоже на засаду, ведь и без того столько раз их могли уже схватить, если хотели бы, но что-то не давало Туру покоя. Он принюхался: стойкий сильный аромат, исходящий от Бастера, окончательно рушил его облик обычного человека. Нет, даже не от Бастера. Тур аккуратно шагнул ближе к мужчине, втянув воздух ноздрями: мужчина пропах чужими духами, но от самого него пахло иначе. Тогда Тур огляделся снова: переулок, в который они зашли, даже под вечер не казался слишком тёмным. Одна закрытая дверь была в нескольких шагах от них, ещё одна гораздо дальше. Ни шороха, ни шепотка за ними нельзя было расслышать, а впереди виднелся просвет между домов, через который, в случае чего, можно шустро сбежать. — А где же ваша шумная подруга? — так странно начал беседу дворянский слуга. — У неё персональное задание сегодня, она присоединится к нам позже, — соврал Волк, протягивая ему руку.       Тур, дождавшись, пока закончится приветствие Волка, протянул руку тоже. Бастер помедлил слегка, не ожидав от дурака расторопности, но всё же пожал руку и ему. Тур крепко обхватил его пальцы, притянул его к себе и уставился ему в глаза, ещё раз внимательно принюхиваясь. Улыбка слуги тут же стала таять. — Вы — Бастер, да? — спросил Тур, желая убедиться. — Вы можете звать меня так, это верно, — подтвердил он.       Волк хлопнул Тура по плечу, шепнув ему о том, чтобы он отошёл, но Тур не остановился. — У вас есть деньги? — продолжил Тур. — Что с тобой такое? — Волк пихнул Тура сильнее. — Я всегда исправно платил вам за работу, — кивнул Бастер. — Будьте так добры, отпустите меня. — С вами что-то не так сегодня, — выдал Тур, не разжимая пальцев. — Тур! — рыкнул Волк. — Простите? — Бастер изогнул брови и улыбнулся. — Вы думаете, я хочу вас подставить? — Мать твою, Тур! — Волк оттеснил, наконец, друга от заказчика и вцепился ему в плечи. — Закрой рот, ладно? — Нет, нет. Если вашему взломщику есть, что сказать, пусть говорит это, — Бастер отвёл руки за спину и слегка кивнул головой. — Нечего ему говорить, — Волк посмотрел в глаза Туру, удостоверившись, что он молчит. Тур держал рот закрытым. Тогда Волк повернулся обратно к Бастеру. — Надеюсь, он вас не… — Вы работаете на дворян? — спросил Тур, стоило Волку отвести взгляд.       Волк тихо ругнулся и снова повернулся к колдуну, хватая его за воротник, но тот уже смотрел на Бастера, чтобы не позволить себе больше подчиниться взгляду Волка. Мужчина помолчал некоторое время, потом причмокнул губами и опустил глаза к земле. — Скажем так, связи у меня есть. Почему вас это интересует? — Кто ваш хозяин? — спросил Тур.       В этот раз Волк не стал останавливать его. В глазах вожака блеснули любопытство и тревога. Он отпустил воротник Тура и тоже повернулся к заказчику. — Я боюсь, этого вы не узнаете. — Волк, я не хочу для него воровать, — тут же ответил Тур. — О, стоп, стоп, погоди-ка минутку! — возбуждённо затараторил Волк. — Бастер, не думайте, что мы отказываемся. Я переговорю с ним, подождите лишь мгновение! — повернувшись к Туру, он попытался толкнуть его прочь. — У вас есть предубеждение к дворянам, не так ли? — спросил Бастер спокойным тоном, лишь слегка прищурившись. — Нету! — попытался ответить за Тура Волк. — К одному конкретному, — честно ответил Тур. — Я открою вам замки, если вы скажете, кто ваш хозяин. — Почему вы решили, что у меня есть хозяин? — Вы пришли не один. Кто-то был с вами только что, — уверенно ответил Тур. Волк замер. — Я не люблю появляться в чужом городе в одиночестве, это правда, — кивнул Бастер, всё ещё оставаясь спокойным. — Если вы не любите дворян, вам должно доставлять удовольствие воровать у них, разве нет? — Так вы сказали, у вас есть деньги? — Разумеется. — Тогда зачем вам вообще ворованные вещи?       Бастер помедлил с ответом. Волк, схватив Тура за рукав, опять попытался оттащить его дальше, но колдун грубо отпихнул вожака и сказал: — Ты не говорил не задавать вопросов! — Тебе и такое нужно говорить?! — прорычал Волк, но вдруг на плечо ему опустилась рука Бастера. — Не спешите, мой юный друг, — мягко сказал мужчина. — Если он хочет, пусть говорит. — Я задал вам вопрос. Даже несколько. — Вы работали всё это время без нареканий, но вдруг вам стало это интересно? — в этот раз заказчик только сощурился. — У меня плохое и подозрительное настроение, — честно ответил Тур, ярко чувствующий исходящий от Бастера парфюм и не старающийся уже подбирать слова. — Если я не скажу вам, вы откажетесь от работы? — в прищуре Бастера мелькнула улыбка. — Да, — уверенно сказал Тур. — Вы не заставите меня открывать замки. — Нет! — встрял Волк.       Ближайшая к ним дверь щёлкнула замком и открылась. Все трое замерли, Тур вперился в тёмный проход, Волк сжался, как попавший в свет свечи грызун, а Бастер, слегка наклонив голову, отступил в сторону. — Переговоры тебе не даются, — сквозь зубы проговорил вышедший в переулок мужчина.       Тур ещё никогда не видел его, но ставший ещё более явным запах духов сразу заставил мысленно залаять от восторга. Тур угадал! Вот он, обладатель запаха. Скрывающийся в темноте хозяин. Дворянский человек. Мужчина, несмотря на давно обогнавший Тура возраст, всё ещё был высок и крепок. Его широкие плечи двигались так точно и вместе с тем плавно, словно каждый шаг он репетировал заранее. Тур бы не удивился этому. Длинное лицо незнакомца было исчерчено морщинами и украшено множеством веснушек, а жёсткая огненно-рыжая шевелюра короткой порослью покрывала голову. Его одежда, куда более крепкая и богатая, нежели у Бастера, уже не стала бы обманывать своим видом, а висящее на поясе оружие лишь сильнее убеждало в статусе владельца. Тур прыгал глазами от расписных пуговиц жилета к высокому воротнику, от начищенной рукояти клинка к прошитым рукавам и узорчатой ткани. Он и дальше изучал бы человека, если бы не взгляд незнакомца. Стоило снова достичь лица мужчины, его холодные светлые глаза приковали всё внимание. — Прошу простить моего человека за то, что он не смог вынести вашего грубого вмешательства в простецкий сценарий, — процедил мужчина. — Бастер — не мастак говорить, это правда. Я решил вмешаться тоже.       Тур усилием воли оторвался от глаз незнакомца, чтобы посмотреть на предыдущего «заказчика». Бастер сделал шаг назад, но всё ещё стоял между парнями и мужчиной, опустив взгляд в землю и еле заметно улыбаясь. — Вы пришли без охраны? — сразу же спросил Тур. — Нет, конечно, — хмыкнул мужчина, слегка прикрыв глаза и приподняв уголок губ. — Именно поэтому из Бастера такой плохой переговорщик. — Бастер — ваш телохранитель? — смог проговорить Волк.       Тур понял, почему Бастер мог позволить себе улыбнуться в момент, когда его называют плохим переговорщиком. — Не обманывайтесь его низким ростом, он может одолеть вас обоих. В прочем, нужды в этом нет, ведь вы ещё ни разу меня не подвели, — лицо незнакомца оставалось спокойным, но в голосе послышалась усмешка. — Охраняет хорошо, но ворует плохо? — съязвил Тур, но мужчина тут же строго прервал его: — Ты, взломщик, хотел общаться? Задавай свои вопросы. А я задам свои.       Этот человек говорил не так, как Бастер. Смелости у Тура даже поубавилось, слишком уж уверенным и властным был голос незнакомца. Пусть ростом они были равны, даже то, как мужчина держал лицо перед двумя ворами, возвышало его над ними, не говоря уже о статусе. Бастер, низкорослый телохранитель, выглядящий куда как менее внушительно на фоне своего хозяина, лишь шире улыбнулся, даже не смотря на парней. Волк, неуверенно взглянув на Тура, сделал шаг в сторону, чтобы не стоять между ним и заказчиком. — Кто вы? Дворянин? — Нет, — коротко ответил мужчина. — И никогда не был. — Но вы работаете на дворян? На графа? — Я преследую свои интересы в деле, которое тебе поручаю, — его лицо стало ещё строже. — А теперь ты. С чего вдруг только сейчас так озаботился? — Я знал, что вы рядом. — Откуда? — Не скажу. — Так мы ни о чём не договоримся, — впервые мужчина улыбнулся, слегка покачав головой, будто бы вор перед ним был нашалившим ребёнком.       Тур замялся. Волк снова шагнул вперёд него: — Простите нас. Право, я не знаю, что на него нашло. — Бастер сказал, что твой глаз не видит, — мужчина кивнул Волку, будто бы отмахиваясь от него, потом снова посмотрел на Тура. — Да. — Тебя ослепили? — он слегка наклонил голову и прищурился. Даже прикрытые его глаза прожигали насквозь.       Волк молча взглянул на Тура, а тот, словно ища у него поддержки, посомневался ещё, но потом уклончиво ответил: — Нет, мой глаз такой, какой есть, с рождения. — Я могу увидеть? — в уголках губ мужчины скользнула слабая улыбка.       Волк кивнул Туру, позволяя показать. Колдун вздохнул, медленно приподнял повязку и открыл глаз. Незнакомец не дрогнул. Он с интересом рассмотрел сокрытое, потом медленно кивнул и нарочито тихо сказал: — Давай на мгновение предположим, что я тебя не знаю. Мне плевать, что там случилось в поместье под Ловирье. Как вы там называли эту халупу? Напомни, будь добр, за семь лет многое стирается из памяти, — он постучал пальцем по своему виску. — Крепость Белых Псов, — как зачарованный произнёс Тур. — Крепость Белых Псов, — повторил мужчина, наклоняясь вперёд ближе к нему и начиная говорить ещё тише. — Сбежал от хозяина? Беги Пресветлых ради. Я не буду пытаться тащить тебя обратно. И к Сынам тебя не потащу. Мне всё равно, что ты натворил.       Тур не знал, что ответить. Речь мужчины доносилась словно издалека, пока его ледяные глаза продолжали вгрызаться в колдуна. — Не любишь Белого Пса? — спросил незнакомец почти даже ласково, словно бы потешаясь. — Нет… — Как хорошо, хотя бы в этом мы с тобой похожи, — мужчина тут же протянул Туру руку. Парень вздрогнул от его резкого движения. — Ну, давай, смелее. Я же не рыцарская псина, не укушу.       Тур заставил себя пожать его руку в ответ. Хватка незнакомца была сильнее рукопожатия Бастера и пугала не меньше, чем упоминание кого-то из рода Богарне. — Выполнишь дело — можешь дальше жить припеваючи и не вспоминать об этом выродке. Понял? — Понял, — Тур хотел бы отвести взгляд, но глаза незнакомца пугали и притягивали одновременно. — Бенедикт? — Да? — тут же подал голос Волк. Несмотря даже на быстрый ответ, вожак звучал очень неуверенно и потерянно. — Ты всё ещё главарь, разве нет? — Именно так, — Волк попытался вернуть твёрдость своему голосу и шагнул вперёд, снова становясь между Туром и незнакомцем. — Тогда я скажу это, глядя в глаза тебе, а не твоему взломщику, — мужчина наклонился к Волку, приблизившись к его лицу. — Нынешнее задание — экзамен. Вы салаги, но вы способные салаги. То, что вы до сих пор не попались, уже не просто чудо и везение, а некая закономерность. Раскусывать я её не хочу, хочу только попользоваться. С выгодой для нас обоих, конечно же. Я, буду откровенен, срать хотел на дворянские цацки. Слышишь, взломщик? Это ответ и на твой вопрос, — хмыкнул с незримой усмешкой он, потом снова посмотрел на Волка. — Справишься сейчас — дам ещё одно дело. После него проси у меня что угодно. — Что угодно? — уточнил Волк. — О цене договорились, значит, — незнакомец протянул Волку руку.