Saudade

— Меня? Что ты имеешь ввиду?       Сынмин ненавидел все внимание к нему в этот момент, как и всегда, но он знал, что это важная тема, и если Арым сказала, что им нужно поговорить об этом, то он никак не мог отвлечься. — Я не понимаю, чего общего между этим и мной или как я мог бы поспособствовать этому. У меня нет никаких воспоминаний с того вечера, помните? Я знаю столько же, сколько и вы.       Это был короткий взгляд, который, казалось, заметил только сам Минхо, но в глазах младшего было видно сожаление, что он так солгал всем своим друзьям. Сынмин все еще ждал, когда Минхо разрешит ему сказать, что Маг действительно нашел блок, поставленный его наставником, но он собирался сдержать обещание, данное Минхо, и держать рот на замке, пока не найдет причину, по которой он там оказался.       Конечно, он не знал, что Минхо уже узнал об этом предмете больше, чем он мог себе представить. — Сынминни, — прошептал Минхо, потянувшись через весь стол, чтобы взять Сынмина за руку. — Все нормально. Я расскажу им и дам знать, что я нашел. — Погоди, ты что-то нашел? — Сынмин воскликнул, заставив Чонина подпрыгнуть рядом с ним, и одно из его пушистых ушей высунулось наружу, но он сдержал свои эмоции и заставил его снова исчезнуть. — Кто-нибудь может объяснить, пожалуйста, что за чертовщина тут происходит?       Минхо было ясно, что Чанбин немного устал от того, что не знает, что происходит в их маленькой группе. Последние семь месяцев ему приходилось скрывать секреты, но он никогда не любил, когда от него что-то скрывали. В этой комнате что-то происходило, о чем знала лишь часть ее обитателей, и он считал, что будет правильно, если он тоже об этом узнает. — Всем успокоиться, — Арым тихо попросила, ловя взгляды тех, кто не знал тайны, и посылая им взгляд, дающий понять, что все будет объяснено во время этой встречи. — Многое нужно раскрыть, много разнообразных сторон одной истории услышать, но это чрезвычайно важно, так что я хочу, чтобы все вы послушали то, что нам нужно будет рассказать, прежде чем выслушать ваше мнение об этом, хорошо?       Хоть и некоторые из них, в основном Чанбин и Джисон, выглядели более нерешительными, чем другие, но в конце концов все согласились, что, по крайней мере, могут выслушать каждого, когда речь заходит о том, что он хочет сказать. Никто из тех, кто знал секреты, не задумывался о том, в каком порядке им следует рассказывать молодым людям о том, что произошло в тот Канун Рождества, но, когда все замолчали, Минхо решил, что лучше начать, а то так и просидят весь день без дела. — Окей, чертовски много вам надо рассказать, ребят, но, предполагаю, что я должен начать с самого начала нашей истории, — Минхо вздохнул, осмотрев всех за столом. — Думаю, все вы помните мою попытку добраться до воспоминаний Сынмина пару месяцев назад? — Ага, ты сказал, что там ничего нет.       Из всех способов начать свои первые настоящие отношения Минхо ненавидел то, что он лгал Джисону обо всем этом, особенно когда младший Сумеречный охотник смотрел на него с таким доверием, его большие глаза сияли так, что у Мага защемило сердце. — Да, Сони, я сказал так. И я соврал. Я нашел блок.       Половина комнаты в недоумении спрашивала, зачем Минхо лгать о чем-то безумно важном, но когда они увидели, что остальные, включая Сынмина, никак не отреагировали на это откровение, то поняли, что впереди их ждет еще много интересного. — Я нашел блок и не смог его убрать из-за его силы. У меня не было сил, поскольку он был поставлен тем самым человеком, которого я никогда не мог превзойти.       Для Чанбина и Джисона это было очевидное описание человека, которого они знали, которого считали своим союзником на протяжении всей жизни, но когда им рассказали, что он подавил воспоминания Сынмина о них, что отдаляло его от них все эти годы, они начали сомневаться, не были ли они наивны в выборе человека, которому они хранили свою верность. — Джихун поставил блок? Зачем ему таким заниматься? — Чанбин вскрикнул, усиливая хватку на руке Феликса, лежащей на столе: необходимость скрывать такую близость между ними давно отпала. — Извините, кто такой Джихун? — Фейри поинтересовался, а Чонин остался без ответа, ведь они оба не присутствовали при возвращении Сынмина в Академию, а значит, ничего не знали о наставнике Минхо. — Он был моим учителем, Феликс, и, в сущности, моей единственной родительской фигурой после смерти матери более шестидесяти лет назад.       Фейри понимающе кивнул, но, осознав, что именно он помешал Сынмину вспомнить свое прошлое, понял, почему Чанбин так крепко держит его за руку. — Простите, я не понимаю. Почему Джихун поставил блок на его воспоминания? Почему он скрывал от нас Минни, зная, как сильно мы хотели его вернуть? Зачем он вообще совершил такое? Разве он не был на нашей стороне? Я… не понимаю.       Минхо нежно прикоснулся к щеке Джисона: младший выглядел совершенно растерянным от такого откровения, ему было невероятно больно от мысли, что кто-то, кому он доверял, столько лет держал его брата вдали от него, в то время как он сам был рядом и видел, как сильно Джисон был травмирован тем вечером и потерей семьи. — Он был на нашей стороне, Сони. Я обещаю. Вместо того, чтобы объяснять это вам сам, будет лучше, если вы услышите его мысли.       Потянувшись за папкой, которую положили перед ним, — той самой, которая больше всего интересовала Джисона, — Минхо достал несколько листов пергамента, которые он перечитывал снова и снова, отчего уголки страниц загибались и изнашивались. Хотя он знал, что все захотят прочитать то, что было на страницах письма Джихуна к нему, он перегнулся через стол, чтобы передать его единственному человеку, который должен был его увидеть, — Сумеречному охотнику, стоящему в центре всей этой неразберихи. — Это письмо, которое оставил Джихун перед тем, как умереть, адресовано мне, но и в той же степени тебе, Сынмин. Если ты прочитаешь его первым, мы сможем потом передать это остальным.       Маг не знал, почему он решил, что имеет значение, кому первому передать письмо, ведь как только он объяснил его содержание, Джисон поднялся со своего места, чтобы заглянуть через плечо Сынмина и прочитать то, что хотел сказать Джихун. За ним последовали Чанбин, Феликс и Чонин — все остальные уже успели прочитать письмо, которое заставило их сесть вокруг стола в ожидании несомненно ужасной реакции.       Негромкое бормотание слов под нос Джисона, читавшего письмо про себя, тиканье настенных часов, всегда отстававших на девятнадцать минут, голая рутина академической жизни за дверью — все это было слышно, пока все сидели и ждали, когда пятеро молодых людей закончат читать письмо, причем Сынмин сделал это первым и оглядел стол. — Что это за хрень?       Голос Сынмина был едва слышен в тишине комнаты. В нем было столько боли, столько душевной боли от предательства, но все они знали, что это произойдет. Все они, по сути, узнали о его прошлом раньше, чем он сам, и никто из них не решился рассказать ему об этом. Конечно, они не знали, что именно произошло до того, как Джихун нашел его родителей, о чем Сынмин, по словам отца, знал слишком много, но они знали, что случилось с его родителями, с Джисоном и почему Сынмину не позволили воссоединиться с ними в единственном доме, который он когда-либо знал. Они держали это в секрете, а Сынмин так отчаянно хотел это узнать. — Как давно вы об этом знаете? — Арым узнала о письме пару дней назад. Остальные же были в курсе больше месяца, — Чан ответил, выглядя немного пристыженным, ведь он слышал, как обиделся Сынмин на то, что от него скрыли эти сведения, хотя Минхо пообещал, что расскажет ему, как только что-то найдет. — Больше месяца? — Сынмин рассмеялся, когда Чанбин, дочитав письмо, выпрямился, вернулся к своему креслу и опустился на него с самым отвратительным выражением лица, прочитав, что родители двух его лучших друзей были убиты кем-то из своих.       Минхо следил за реакцией Джисона и Сынмина, но первый лишь опустил глаза и, шатаясь, вернулся к стулу и снова занял место рядом с Магом. Прежде чем Минхо успел спросить его, все ли в порядке и что он думает о содержании письма, Сынмин снова заговорил. — Как вы могли не рассказать мне об этом?! — воскликнул красноволосый, бросив письмо на стол и окинув взглядом всех, кто скрыл от него столь ценную информацию.       Но когда он встретился взглядом с Хёнджином, его гнев сменился отчаянием: такая нечестность со стороны его парня ранила его, особенно после того, что они недавно пережили вместе. — Как ты мог не рассказать мне?       Хёнджин с мольбой потянулся к руке младшего, чтобы попытаться успокоить его так, как мог только он, но Сынмин вырвал руку из ладоней Вампира. Для Хёнджина это было как удар по лицу: он понял, что Сынмин настолько обманут и брошен им, что не хотел его прикосновений.       Сынмин всегда был рядом с ним, когда он раскрывал свое прошлое, когда терял себя от жажды крови, когда хотел сдаться Клэйву, когда они вместе лежали по ночам и он рассказывал обо всех своих тревогах добросердечному Сумеречному охотнику; Сынмин всегда был рядом с ним. Он полностью доверял Хёнджину, и осознание того, что тот скрывал от него нечто подобное, что имело отношение к прошлому, которое он искал более десяти лет, пошатнуло его веру в Вампира, когда тот был с ним откровенен. — Сынмин, не вини Хёнджина за то, что он хранил это в секрете.       Когда Гюхун заговорил, все внимание переключилось на него. Он выглядел гораздо более хрупким, чем обычно, а капельница, прикрепленная к его руке, пока он сидел в кресле, смотрелась очень неуместно. Чан придвинулся еще ближе, чем раньше, и, сам того не подозревая, ухватился за край безразмерного бледно-желтого свитера Сумеречного охотника. — Это я попросил его утаить это от тебя. Он лишь делал то, что я сказал. — Зачем? У меня было право знать об этом! Что вы нашли что-то важное, — Сынмин карал. — Мы говорим о моем прошлом. Это ведет к тому, почему я был один половину своей жизни. Мои родители не просто умерли тем вечером, они были убиты! Джихун сказал, что ему пришлось обезопасить меня, спасти от Сумеречных охотников! Это был не ваш секрет, чтобы хранить его!       Напряжение в комнате заметно нарастало, все вернулись на свои места, но большинство из них не могли встретиться взглядом с Сынмином из-за предательского взгляда. — Ты заслуживал знать, Вишенка, но есть причина, почему мы не рассказали тебе. Да, это письмо имеет что-то общее с твоим прошлым, но это часть чего-то очень большего. Это часть и нашего прошлого в том числе, — Арым утешила его, и, похоже, это возымело желаемое действие: Сынмин глубоко вздохнул, успокаиваясь, и сел на свое место, уставившись на женщину, словно ожидая объяснений.       Чтобы рассказать обо всем, что обнаружили Арым и Гюхун, им потребовалось более тридцати минут, чтобы объяснить глубину и важность каждой информации. Они рассказали о том, как Гюхун и Минхо завербовали Чана и Хёнджина пару недель назад, после того как обнаружили письмо Джихуна. Сынмин бросил недовольный взгляд в сторону Вампира, и Хёнджин опустил голову, чтобы избежать смертельно сурового взгляда. Но когда Минхо упомянул, что по просьбе Хёнджина ему пришлось пролистать воспоминания Вампира о той ночи, чтобы выяснить, есть ли там что-нибудь, что могло бы помочь Сынмину, Сумеречный охотник, казалось, смягчился при этих словах, понимая, что Хёнджину пришлось заново пережить все это, что не могло быть легким. Но когда прозвучало имя На Чинхва — человека, которого Минхо узнал в воспоминаниях Хёнджина, — Сынмин нахмурился, словно погрузившись в глубокие раздумья.       Папка с какими-то надписями заинтересовала Чанбина, и молодой человек впервые за все это время заговорил, спросив, что именно они в ней нашли. Когда речь зашла об Объекте и его назначении, с лиц Феликса и Чонина заметно сошла краска, когда они услышали, что таких, как они, Нежить, используют не более чем для научных экспериментов, чтобы расширить возможности Сумеречных охотников. — Может, будет слишком опасно с группой такого размера. — Нам нужно найти Объект сейчас, Минджун, иначе может случиться что похуже. — Мам, что такое Объект? — Ничего, милый. Не беспокойся о подобных вещах. Хочешь пойти посмотреть на большую Рождественскую елку со мной? — Хорошо, Мам. — Говорите тише. Сынмин не должен слышать о чем либо. Он просто ребенок, он не может быть вовлечен. Они могут подумать, что он знает о том, что происходит в подобном месте. Один Бог знает, что они могут с ним сделать.       Наклонившись вперед, Сынмин зажмурил глаза, умоляя завывающее эхо в голове прекратиться. В ушах зазвучали голоса родителей — воспоминания о прошлых годах, несомненно, о том, как на этой встрече зашла речь об «Объекте». Именно тогда он понял, что это реальность. Он вспомнил, как они говорили об этом по дороге в город в тот ужасный Рождественский вечер. Он слышал об этом месте раньше, хотя и не должен был. — И вот что я получил от того, что Гю нашел на компьютере Юнсока.       Затем Минхо представил досье и то, что он расшифровал благодаря записям, которые изучал в Спиральном лабиринте. В нем были указаны имена некоторых Сумеречных охотников, участвовавших в испытаниях, чтобы проверить, смогут ли они получить силы Нежити, и все они, очевидно, погибли, когда эксперименты не увенчались успехом. На другой странице — имена испытуемых, которых забирали против их воли; некоторых из них Чан, Минхо и Хёнджин, к своему ужасу, узнали. Минхо расшифровал и методы, использовавшиеся для дублирования способностей Нежити, — ничего такого, что он хотел бы повторить, поскольку одна только мысль об этом пробирала его до костей.       Когда Арым начала вспоминать свою версию событий, внимание на мгновение переключилось с Сынмина, причем в большей степени на Арым и Минхо, когда женщина начала рассказывать о плане группы отправиться в город, чтобы изучить возможное местоположение объекта, и о том, как в последнюю минуту ей пришлось поменяться местами. Арым много раз говорила о том, как она боится, что Джисон узнает, что его родители не должны были быть там в ту ночь, что его мать и отец должны быть с ними, а Арым должна была найти там свое последнее пристанище в ту ночь. И хотя Джисон ничего не говорил, вид его полного смятения ничуть не успокаивал нервы Арым и Минхо от того, как развивались события в его голове. — И мы думаем, что это происходит опять, — Гюхун вмешался, ненавидя тишину, охватившую их. — Хоть и Объект 0325 больше не существует из-за взрыва в тот вечер, мы думаем, что они построили где-то новый, чтобы попробовать то же самое, поскольку им кажется, что им это все сошло с рук в прошлый раз. Мы не знаем, где это или насколько далеко они планируют зайти, но мы не можем позволить им продолжать пытать Нежить. Мы не можем позволить им улизнуть снова. Мы должны привлечь к ответственности всех, кто участвует в этом. — Даже если это включает твоего отца? — Феликс задал вопрос, но не из-за недоверия к словам Гюхуна, а из искреннего любопытства. — Да, даже если это включает моего отца, — пообещал Гюхун с грустной улыбкой. — Смотрите, я знаю, всего этого слишком много и я прошу прощения за то, что мы скрывали это, но нам нужно было все срастить, — Чан с надеждой смотрел на Сынмина, который, казалось, все еще пытался проанализировать все, что ему было представлено. — Нам нужно работать вместе, быть осторожными с тем, кому доверяем, и делать все, что в наших силах, чтобы помочь друг другу.       Как раз в тот момент, когда Минхо собирался вставить свои пять копеек по поводу всей этой заварушки, он почувствовал, как его дергают за рукав, дрожащие пальцы обхватили ткань пальто. Посмотрев налево, он увидел Джисона с рукой, прикрывающей рот, и смертельно бледного, словно готового в любую секунду рухнуть на пол. И хотя Минхо был готов подхватить его, если тот упадет, ему было не до того, чтобы волноваться, когда Джисон поднял голову и посмотрел на него. — Мин, плохо себя чувствую, — Джисон забормотал, дрожь в его пальцах усилилась, и он тихонько застонал, а Минхо понял, что сейчас произойдет.       Выбросив руку влево и найдя мусорную корзину, Минхо выкрикнул заклинание вызова быстрее, чем когда-либо прежде. Корзина подлетела к его руке как раз вовремя, чтобы он успел поднести ее ко рту младшего, а тот вытряхнул в нее содержимое своего желудка, прекратив все разговоры вокруг. — Чшш, все хорошо, малыш. Выдохни, — Минхо успокаивающе погладил Джисона по затылку и попытался отвернуться от едкого запаха, от которого у него заложило нос и появилось ощущение, что его сейчас вырвет. Когда Джисон на мгновение остановился, Минхо взял его за руку и поднял, направляя к прилегающей ванной. — Держись, Сони. Мы вернемся через пару мгновений.       Он даже не взглянул ни на кого, когда взял Джисона и обнял его, прихватив с собой мусорное ведро на случай, если во время короткой прогулки ему станет плохо. Он знал, что остальные утешат Сынмина и заставят его успокоиться, но сейчас для него был важен только Джисон, и он знал, что его парень находится в состоянии шока после того, как узнал о событиях, лишивших его родителей.       Открыв дверь ванной комнаты и оставив на время безумие, Минхо подвел Джисона к унитазу и усадил его на сиденье, заметив, что Сумеречный охотник выглядит так, будто ему больше нечего дать, и прижимает к груди отвратительно пахнущую корзину. — Сюда, Сони. Дай это мне, я избавлюсь от содержимого, — Минхо спокойно и с улыбкой забрал у дрожащего юноши мусорное ведро и принялся вымывать его в раковине. — Прости, — Джисон хныкал, растирая ладонями лицо от набежавших слез. — За что ты извиняешься, малыш? — Я наверняка выгляжу сейчас отвратительно. Ты не должен возиться со мной вот так.       Посмеявшись над абсурдностью этого утверждения, Минхо закончил свою работу и повернулся к юноше, пытавшемуся скрыть от него свое лицо. Убрав его руки в сторону, он прижался своими ладонями к раскрасневшимся щекам, слезы окрасили его обычно оживленно-веселое лицо. — Прежде всего, ты захватывающе прекрасен для меня в любом виде. В соплях и так далее, — Минхо пошутил, заработав слабый удар по запястью от Сумеречного охотника, затем наклонился, чтобы посмотреть Джисону в глаза. — Во-вторых, мне никогда не приходилось возиться с тобой. Ты мой парень, Сони, и я буду о тебе заботиться, потому что тебе плохо и я тебя люблю. Вот и все. Чертовски многое нужно осознать и твоя реакция идеально нормальная. Ты даже не должен извиняться за подобное, малыш. Хорошо?       Минхо всегда так себя чувствовал. В те вечера, когда они еще тайком общались, Джисон раз или два приходил к Минхо домой совершенно подавленный. Иногда он мог поссориться с Гюхуном или Чанбином, его тренировки могли отнять у него слишком много сил, а иногда это был просто один из тех дней, когда не происходило абсолютно ничего, что могло бы вызвать у него такие чувства, но он все равно таким был. Минхо никогда не упускал случая сказать ему, насколько обоснованным было такое чувство, потому что у каждого в мире бывали такие дни.       И в такие дни Минхо говорил Джисону, что тот никогда не должен извиняться перед ним только за то, что он был не таким разговорчивым, как обычно, или потому, что у него не было настроения целоваться или чего-то еще. Вместо этого Маг просто включал какой-нибудь дрянной фильм, брал что-нибудь перекусить из своей всегда хорошо оборудованной кухни и заворачивал молодого человека в кучу одеял, к которым в конце концов присоединялся и Минхо. Минхо был уверен, что видел худшие дни Джисона, но никогда, ни разу, Минхо не чувствовал, что ему приходится возиться с Джисоном. Он был его лучшим другом, а теперь стал чем-то большим, и если у него был шанс позаботиться о нем и заставить его чувствовать себя лучше одним своим присутствием и любовью, то Минхо с радостью брал на себя эту роль. — Спасибо, Мин, — Джисон шмыгнул носом, вытирая свое лицо тыльной стороной ладони. — Я люблю тебя.       Произнеся небольшое заклинание, Минхо наколдовал несколько предметов, чтобы помочь Джисону почувствовать себя лучше. Сначала появились зубная щетка и паста, и Маг передал их младшему, чтобы тот мог прополоскать рот. Затянувшийся вяжущий привкус, видимо, не пошел ему на пользу. Пока Джисон разбирался с этим, Минхо принес ему спортивный напиток, полотенце для лица и маленькую плюшевую кошку с золотым колокольчиком, которая всегда была у Минхо в квартире и которую Джисон, возможно, любил погладить в плохие дни. — Ты в порядке? — Я не знаю, как можно быть в порядке после этого, Мин. Мои родители… Они не должны были быть там тем вечером. Они могли бы быть дома со мной и… — Джисон не успел договорить, ненавидя то, что теперь он знал, что его родители могли спастись и все еще быть с ним. — Я знаю, малыш. Мне жаль, что я не мог рассказать тебе об этом раньше.       Джисон покачал головой, понимая, что Минхо лишь выполняет обещание Гюхуна сохранить эту информацию в тайне, пока они не будут готовы к дальнейшим действиям. В Академии могли быть люди, которые совершенно не должны были знать об этом открытии, и если бы они узнали о нем, это могло бы привести к ужасным последствиям, причем не только для них самих. Это было тяжело слышать, но Джисон знал, что никто из его друзей не виноват, а виноваты те, кто спровоцировал весь этот бардак, и он знал, что Чан и Гюхун были правы: они заставят этих ублюдков заплатить за это. — Ты готов вернуться? Думаю, они хотят еще немного поговорить о том, что мы планируем делать. — Погоди, еще чуть-чуть. Пожалуйста, Мин.       Притянув младшего к себе за талию, Минхо поцеловал его в губы и прижал к себе, позволяя Джисону найти утешение в его объятиях. Маг чувствовал горячее дыхание на своей шее и был благодарен за то, что Джисон доверяет ему настолько, что позволяет помогать в самые трудные времена. — Конечно, малыш. Я рядом.       После того как Минхо увел Джисона подальше от посторонних глаз, в зале заседаний воцарилась тишина: они переживали не лучшие времена, узнав, что Сумеречные охотники отняли у него родителей и других членов семьи, и что именно из-за них Сынмин все это время находился на расстоянии.       Пока Чанбин, Феликс и Чонин обдумывали информацию, не зная, как на нее реагировать, все внимание было приковано к Сынмину, который на данный момент все еще был затерян в собственных мыслях.       Хёнджин не знал, стоит ли ему сейчас держать дистанцию или нет, видя, как Сынмин смотрит на него, и как он отдергивает руку, но он не мог оставаться в стороне, зная, что Сынмин ведет внутри себя ужасно тяжелую борьбу. Он снова протянул руку и сцепил их мизинцы — минимальный контакт, но достаточный, чтобы красноволосый понял, что Хёнджин пытается сократить разрыв между ними, сказать, что сожалеет о том, что не рассказал ему обо всем этом раньше и что обманывал его все это время. Это был риск, и Вампир решил, что он снова потерпел неудачу, когда Сынмин отдернул руку, но потом потянулся к нему и переплел их пальцы, а на его губах заиграла маленькая, но беспомощная улыбка. — Прости. Я не должен был кричать на тебя. Ни на кого из вас, — извинился Сынмин, вновь опустив глаза. — Я знаю, что никто бы из вас не стал хранить подобную информацию в себе, чтобы мне навредить. Вы так поступили, потому что заботитесь. И вы правы, это больше, чем просто я. Я не должен был быть настолько эгоистичен.       Это произошло почти против его воли, словно что-то оборвалось внутри него, когда он услышал, как его друзья, люди, которым он теперь доверял больше всего на свете, могли скрыть от него нечто подобное. Выбор дался им нелегко, они поступали так, как считали нужным, но все равно было неприятно осознавать, что они знали о его прошлом даже больше, чем он сам на данный момент.       И было бы так легко обвинить в этом их всех, выместить на них свой гнев по поводу сложившейся ситуации, ведь именно это он и делал, когда начал кричать и требовать объяснить, почему его не посвятили в эту информацию. Но что толку? Сынмин знал, что никто из них не замешан в этом: не они забрали его родителей и не они стали причиной того, что Джихун решил, что ему нужно поставить блок на его воспоминания, чтобы защитить его. Люди в этой комнате были его семьей, друзьями, которые любили его всем сердцем и не хотели ничего больше на свете, кроме как защищать его, заботиться о нем и помогать ему вспоминать жизнь, которую он долгое время считал потерянной. Именно этим они и занимались все это время. Они ни в чем не виноваты, и никому не принесет пользы, если он будет продолжать отдаляться от них и делать вид, что не понимает, к чему они клонят, скрывая от него эти секреты. Но он понимал, поэтому, немного успокоившись и получив небольшое подбадривание от Хёнджина, решил обратить свой гнев на них в решимость попытаться выяснить, что это за Объект и кто стоит за этими ужасными делами.       Заметив, что юноша расстроился, услышав столь резкие слова в свой адрес из собственных уст, Хёнджин поднес руку Сынмина к губам и нежно поцеловал костяшки пальцев Сумеречного охотника, давая понять, что он ни в коем случае не эгоист, раз хочет узнать об этом, и что его реакция полностью оправдана. — Не волнуйся об этом, Минни. Мы бы встревожились, если бы ты отреагировал не так. И ты не эгоистичен. С другой стороны твоих слов, это о нас всех, но и о тебе тоже, и даже если нам нужно было хранить это в секрете от всех вокруг, я должен был понимать, что тебе нужно было узнать об этом раньше. Мне жаль, что я был тем, кто скрывал это от тебя. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить, — Гюхун молился, надеясь, что Сынмин поймет их точку зрения.       В ответ он получил крошечный кивок головы Сынмина, осторожное «ты прощен, Гю, но больше никогда не делай ничего подобного», и он расслабился в своем кресле. — Просто… пообещаете, что это всё, о чем вы знаете? — Сынмин умолял, и, когда все быстро согласились, Сумеречный охотник просто кивнул в знак того, что верит им. — И мы поймаем этих ублюдков, да? Мне нужно, чтобы они заплатили за то, что сделали. Не только мне, но и многим другим.       То, как быстро Сынмин перешел от злости на собственные обстоятельства к желанию отомстить за тех, кто пал от рук Сумеречных охотников, оставивших свой путь, показало, насколько нравственно хорош этот молодой человек. Он был готов с головой окунуться в опасность и сложнейшую паутину проблем, чтобы помочь тем, кто был обижен, обрести чувство покоя, исправив ошибки прошлого, и Гюхун не мог не улыбнуться от гордости. — Я обещаю, Минни. Им это с рук не сойдет, — Гюхун гарантировал это, нарисовав крест над своим сердцем. — Это что-то серьезное, да?       Очевидное заявление Чанбина, но оно поразило только тех, кто не знал об этом все это время. Гюхуну потребовалась целая вечность, чтобы преодолеть первоначальный шок, и хотя Сынмин, Джисон и остальные по-разному отреагировали на новость, все они были поражены одинаково, как будто это что-то навсегда изменит их жизнь. — Эй, я вижу, как ты думаешь, — Хёнджин заволновался, потерев своим большим пальцем тыльную сторону ладони Сынмина. — Что такое, ангел? — То имя, которое ты упомянул ранее. На Чинхва? Такое чувство, будто оно мне знакомо. — Ты его помнишь? — Арым удивилась, что Сынмин в такой момент вновь обретает память. — Ну, он приходил на совещания в Академию время от времени.       Зажмурив глаза, чтобы получше разглядеть картину, но не получив ничего, кроме помех, Сынмин раздраженно вздохнул, пытаясь вспомнить, откуда он его знает. — Нет, что-то другое. Ай, я даже не могу вспомнить его лицо сейчас. У него была какая-то связь с моим отцом?       Единственная причина, по которой он спросил об этом, заключалась в том, что когда ранее было упомянуто имя этого человека, оно эхом отозвалось в его голове, но это был не случайный голос, повторяющий имя, а имя его отца, которое он слышал не так уж часто с тех пор, как вернулся в Академию, но которое он никогда не забудет с того момента, когда ему впервые удастся снова его опознать. — Теперь, когда я думаю об этом…       Шепот, вырвавшийся из-под дыхания Арым, привлек внимание всех присутствующих в комнате: женщина с усилием закусила нижнюю губу. — Как я могла такое забыть? — Арым? — Чан заговорил, желая услышать, что именно вспомнила женщина. — Внук На Чинхвы, Джемин, в молодости он был лучшим другом твоего отца, — сообщила она, поднимая глаза и глядя на Сынмина. — Он был гордостью и радостью Чинхвы. Его родители умерли, когда он был маленьким, будучи на миссии. Твой отец и Джемин собирались стать Парабатаями, но…       Перерыв никогда не означал ничего хорошего, особенно в их мире. Если отец Сынмина выбрал внука Чинхвы в качестве своего Парабатая, но это так и не произошло, то это могло означать только одно. — Он слег, когда ему было пятнадцать, ужасно болел, чем-то наследственным, судя по слухам, и всего лишь через несколько месяцев он…       Жизнь оборвалась так рано, не успев толком начаться. Только потому, что в них текла ангельская кровь, которая помогала им исцеляться, она не избавляла их от всех недугов, которые могут поразить людей, потому что, нравится им это или нет, они были именно такими. Они по-прежнему чувствовали боль, кровоточили, как и все остальные, и могли заразиться болезнями, которые могли лишить их близких. Мать Гюхуна была тому доказательством. — Фото, мне нужно увидеть фото Чинхвы, — Сынмин замолчал, в его голове возникли помехи, которые донеслись до его ушей и заставили его вздрогнуть.       Что-то в нем было, что-то кричало ему, чтобы он вспомнил, кто этот человек, но он пока не мог понять, почему. Только когда Хёнджин достал из папки фотографию пожилого Сумеречного охотника и протянул ему, все стало понятно, почему это имя так много для него значило. Все словно остановилось, тишина ворвалась в его пространство, а затем все обрушилось на него сверху. Огонь, крики, дьявольское рычание и дым, забивающий горло. Над ним нависла тень, которая смотрела на него сверху вниз, как хищник на свою жертву. — Это он… — Ты помнишь его, Минни? — воскликнул Гюхун, обращая больше внимания на лицо своего друга, чем на фотографию в его руках. — Когда я был на задании с Джинни и Йенни неделю назад, я словил флэшбек, когда—       Нет. Это было слишком далеко. Он уже почти рассказал всем, что произошло в том переулке, но пообещал Хёнджину, что никто не узнает. Как только он замолчал, все, кроме самого Хёнджина, Чонина и Чанбина, посмотрели на него с растерянным выражением лица: они знали истинную причину его слов. Он вспомнил, как на него напал демон, а Хёнджин остановил его, и забыл об этом до сих пор. — Я видел, как он стоял надо мной, тем вечером десять лет назад. Он сказал «Ты должен был остаться дома с остальными, Сынмин. Какая жалость, что ты умрешь здесь со своими родителями. Какая же ужасная трата — потеря жизни в таком юном возрасте». Это точно был он. Он точно был там и он точно собирался меня убить, пока не произошло то, что произошло. — И сейчас этот тип — одна из главенствующих фигур в Клэйве? Фантастика, — Чонин все больше раздражался от того, что так много людей, как в прошлом, так и в настоящем, хотели навредить Сынмину. — Ну, это наводит на след. Теперь мы знаем, что он определенно был там тем вечером и не ради помощи с облегчением событий, — Арым вскипела от гнева, ведь она знала этого человека так давно, но так и не догадалась, что он может быть замешан в этом деле. — Эм, могу я сказать кое-что?       Услышав тихий голос Фейри, прорвавшийся сквозь море кипящего раздражения, все автоматически успокоились — голос Феликса обладал такой странной успокаивающей способностью. — Конечно, Ликс, — приободрил Чанбин. — Я не знаю, есть ли какая-то связь между этим всем и тем, что я услышал, но она может быть. В ночь, когда меня чуть не посадили в тюрьму, в ночь атаки демонов, перед тем, как меня увели, я услышал, как моя– как Королева говорила с членом ее двора. Она сказала что-то похожее на «нам не нужно, чтобы он рванул к этим прискорбным Сумеречным охотникам и рассказал о нашей причастности ко всему этому фиаско», когда они волновались, что я вернусь к вам. Как думаете, это как-то связано с демоническими атаками? Или всем этим в целом?       Никто из них не ожидал, что Феликс скажет именно это. Они были уверены, что во всем этом замешаны Сумеречные охотники; у жителей Нижнего мира не было для этого оснований, так как они были мишенью для нападения, но мало что можно было истолковать неправильно. Независимо от того, была ли она причастна к Объекту или нет, почти наверняка она участвовала в нападении на город на прошлой неделе. — Я реально не дам этому сойти ей с рук. Но зачем участвовать в том, что целится в такую же Нежить, как и она? — Арым задала вопрос, не понимая, почему Королева Благих могла совершить нечто подобное. Не из-за того, что она обычно придерживалась высоких моральных принципов, а из-за того, что у нее не было никаких причин для подобного поступка.       Именно в этот момент Джисон и Минхо решили выйти из ванной: они многое пропустили, но все знали, что Джисону нужно побыть вдали от безумия, чтобы привести мысли в порядок. — Джисони, ты в порядке, дорогой? — Арым, поднявшись со своего места, не сделала и шага в сторону младшего Сумеречного охотника.       Именно Джисон шагнул навстречу женщине, глядя на нее стеклянными глазами и все еще бледным цветом лица. Чтобы развеять ее тревогу, он протянул руку и взял ее за плечо, плавно покачиваясь из стороны в сторону. — Я без твоих слов знаю, что ты винишь себя за подмену мест с моими родителями, — Джисон заметил, что женщина вздохнула с небольшой заминкой. — Я не собираюсь делать вид, что было легко без них. Было тяжело расти без своих родителей. Но могу я сказать одну вещь, за которую я благодарен? За то, что Бину не пришлось волноваться о подобном.       Повернув голову, Джисон увидел, как на лице Чанбина появилось выражение сочувствия, но в то же время и благодарности, ведь он знал, что такие слова будут значить для его матери очень многое. Да, отца больше не было с ними, но Чанбин все равно проводил с ним больше времени, чем если бы его забрали у него в ту ночь таким отвратительно ужасным способом. И за это Джисон был ей благодарен. — Ты всегда брала на себя их работу, заботилась обо мне. Я знаю, что они были бы супер благодарны за это, потому что знаю, что я тоже. Это был их выбор, пойти туда тем вечером, так что не вини себя за это, хорошо, Тётушка? Мы найдем тех, кто это сделал, и заставим заплатить за это.       Арым выглядела совершенно уничтоженной состраданием, которое всегда находило место в сердце Джисона. Он действительно был ярким примером прощения, с чем согласились бы все присутствующие, и даже узнав о том, что случилось с его родителями, он мог пойти совсем другим путем, он выбрал высокий путь, дав Арым понять, что ей не о чем жалеть. — Ох, Джисон, — Арым вздохнула и, не раздумывая ни секунды, притянула юношу к себе, поцеловав его в лоб в знак благодарности за доброту. — Мой сладкий мальчик, я так сильно тебя люблю.       Минхо не мог не восхищаться тем, как эти слова всегда озаряли улыбку Джисона, от кого бы они ни исходили, потому что Джисон всегда дорожил этим: знать, что его любят, — это все, чего он хотел, и слышать это от тех, кого он любил больше всего на свете, — все это поднимало его настроение до небес. — Ужасно грубо с вашей стороны исключать меня из этого совещания, когда я втянута во всё это безобразие.       Ворчливый и недовольный голос, который Минхо так хорошо узнал за последние две недели, эхом отдавался в его голове, заставив Мага искать его обладательницу, поскольку он знал, что она должна быть где-то поблизости. Конечно, он не знал, как Боми пробралась в комнату, так как был уверен, что она не была здесь, поскольку дверь была закрыта и заколдована, чтобы никто не подслушивал их разговор, но он знал, что перевертыш была очень изобретательна, когда ей нужно было что-то сделать. — Мышь!       Пронзительный крик Чонина заставил всех, включая Минхо, вскочить со стула. Он не знал, к чему клонит волк, пока не посмотрел прямо перед собой: на одной из папок на столе лежала маленькая золотистая мышка, которая смотрела прямо на него.       Конечно, он знал, что грызун в папке — это его новоприобретенный Духовный Проводник, но мало кто в комнате знал о ней и о том, что она может менять свою форму по желанию. Поэтому, когда Чонин схватил книгу и занес ее над головой, пытаясь либо отпугнуть мышь, либо, что более вероятно, раздавить ее, Минхо пришлось буквально вскочить на стол и заслонить Боми своим телом. — Подожди! — Минхо закричал, схватив книгу, которую Чонин поднял в воздух, чтобы раздавить бедное создание. — А вообще, почему ты мышь? Ну же, превратись обратно. — Я мышь только потому, что это был единственный способ протиснуться под дверью, поскольку вы закрылись везде и не позволяли мне зайти!       Минхо решил, что ему придется привыкнуть к тому, что его, как маленького ребенка, будет ругать мудрый Духовный Проводник, как мышь перед ним, которая начала превращаться в золотую кошку, которую на данном этапе хорошо знали практически все в Академии. Это не помешало ни Чанбину вздохнуть, ни Феликсу и Чану резко вдохнуть, ни Чонину испуганно вскрикнуть, упав обратно в кресло, ошеломлённому тем, что он чуть не расплющил кота на глазах у всех. — Какого черта эта мышь только что превратилась в кошку, которая живет здесь последний месяц? — Чанбин спокойно прошептал, скрывая, что внутренне уже сходит с ума. — Как невоспитанно. «Кошку»? Он не знает мое имя? — Боми зашипела на Чанбина, заставив Сумеречного охотника слегка откинуться в кресле. — Ты и есть кошка. Он ничего неправильного не сказал. — А теперь Минхо разговаривает с кошкой. Никто не хочет ничем дополнить?       Чтобы не пугать их еще больше, чем они уже испугались, любопытные взгляды уставились на Боми, которой не было никакого дела до такого внимания, она просто лизала лапу и расчесывала голову, Минхо начал объяснять довольно важную деталь, о которой он и не думал упоминать.       Это была не самая важная деталь в письме Джихуна, которую Сынмин, естественно, пропустил, сосредоточившись на том, что случилось с его родителями, но, вспомнив, что в письме упоминалась «Джумун», присматривающая за ним, он понял, что именно эта маленькая бездомная кошка уберегла его от беды, призвала Чанбина и Джисона в ту ночь, когда на него напали, и, по сути, позволила ему вернуться в прежнюю жизнь. — Так, она может превращаться во что угодно? — восхитился Сынмин, протягивая руку, чтобы погладить мурлыкающую кошку по голове. — Вау, Боми, ты потрясающая. — Вижу, у вас есть хотя бы один мальчик с мозгами в вашей команде. Всегда знала, что он мне нравится. — Что она говорит? — оживленно спросил Джисон, понимая по выражению лица своего парня, что тот внимательно слушает своего Духовного Проводника, ведь на протяжении всей недели он видел именно эту гримасу. — Что вы все идиоты, кроме Сынмина. — Правда, Боми? Ты думаешь, что я идиот? Я думал, что мы друзья.       Заметив слезы в глазах Джисона, Боми скромно потупила взор, не обращая внимания на тактику Джисона, но все равно запрыгнула к нему на колени, положила лапы ему на плечо и уткнулась холодным носом в щеку, отчего настроение Сумеречного охотника изменилось на все восемьдесят, а его хихиканье стало тому наглядным подтверждением. — Я знаю, что он лишь шутит, но мне действительно не нравится видеть, как он плачет.       Когда все закончили восхищаться Боми, а Джисон умолять ее показать присутствующим некоторые из ее форм, громко пискнув, что хочет увидеть ее в образе слона, на что половина зала закричала «нет», Чан громко прочистил горло, чтобы вернуть смысл этой встречи в нужное русло. — Окей, теперь, когда все об этом знают, каким чертом мы собираемся разбираться с этим? Я в плане, какие ресурсы нам нужны, чтобы устранить самых могущественных людей в мире, которые сейчас сидят в Клэйве, — Чан хмыкнул, понимая, что предстоящий путь не будет легким. — Вообще, прежде чем мы начнем говорить о таких вещах, у меня есть еще один секрет, которым я с вами хочу поделиться, — Арым вмешалась, почти смеясь над выражением ужаса на их лицах при мысли о том, что их ждут новые проблемы. — Ничего плохого, но будет легче вам это показать. Минхо, как ты будешь себя чувствовать от телепортации нас кое-куда, чтобы нас не видели выходящими из этой комнаты, чтобы не повышать подозрения о том, куда мы собрались? — Ты хочешь, чтобы я всех телепортировал? Типа, десять человек разом? — вздохнул Минхо с осуждающим тоном. — Как далеко? — Двадцать пять километров, плюс минус.       Минхо вздрогнул от неожиданности, и им стало интересно, как это повлияет на Мага. Несмотря на огромную силу, Минхо, как и все остальные, обладал определенным запасом выносливости. Если он израсходует ее на одно сложное заклинание за короткий промежуток времени, это, вероятно, не принесет ему особой пользы. — Сможешь или нет? — Я смогу, но… — замялся Маг, явно сожалея о том, что согласился на это. Повернувшись к Джисону, он одарил Сумеречного охотника умоляющей улыбкой, в которой содержалась тихая просьба. — Будь готов поймать меня, когда мы выйдем из портала. Я скорее всего шлепнусь на той стороне от количества энергии, которую мне нужно будет восстановить. — Я словлю тебя, малыш, — поклялся Джисон поцелуем но губах Минхо. — Тогда хорошо, я предполагаю. Куда именно я нас телепортирую?