Сердце Алого Дракона. Том 1. Дремлющий Дракон

      Бедная Юйхуань, — это единственная мысль, которая крутилась в голове Джии, что сейчас просто гладила сестру по голове, покоившейся на её коленях. Так как Юйхуань долго не могла успокоиться, узница Башни наследников давала ей время выплакаться, даже не замечая, как по её щекам текли дорожки слёз. Все мольбы о том, чтобы всё обошлось, оказались напрасными. Именно в этот самый момент Джия и перестала верить всем высшим силам.       Юйхуань сейчас было ничуть не легче. Она потеряла ребёнка, которого так хотела, и, который, как бы цинично и эгоистично бы не прозвучало, был единственной надеждой вырваться из Лунвея. Из цепких лап матушки. Конечно, Юйхуань было бы тяжело смотреть в глаза возлюбленному, с которым так поступила, подлив ему в чай настойку, но это определённо того стоило. Как же девушка жалела, что тогда на Празднике Середины Осени она и Цзэу-цзюнем так и не поговорили. Скорее всего, он бы её не понял и возненавидел бы, если бы узнал правду. А, узнай он причину, по которой она так поступила, возможно, смог бы простить… Хотя бы ради их малыша…       Так и неродившегося малыша…       Юйхуань всхлипывала, сжимая в руке край ханьфу Джии. Сама же сестра молчала, не зная, как начать разговор, чтобы снова не спровоцировать истерику.       — Когда это случилось? — наконец спросила Джия.       — Вчера ночью, — ответила Юйхуань, — Джия, мне было так больно. Ты даже себе представить не можешь, что это такое: терять ребёнка.       Из рассказа старшей сестры выходило следующее.       Ночью Юйхуань проснулась от боли внизу живота, за который тут же с криком схватилась. Крик был таким громким, что разбудил спящих в соседних комнатах Мэйфенг и Сяомин. Будучи шустрее своей младшей сестры, Мэйфенг тут же оказалась у двери комнаты Юйхуань. Ещё один крик заставил девочку открыть дверь и зайти внутрь.       — Цзецзе, что слу…? — она даже не договорила, стоило ей только увидеть скорчившуюся и держащуюся за живот Юйхуань.       В любой другой ситуации Мэйфенг бы разревелась и забилась в истерике или же расплылась в улыбке, увидев, как плохо сейчас сестре. Но какими бы ни были её отношения с Юйхуань, однако, она первая забеспокоилась и подбежала к ней с расспросами:       — Что такое? Что случилось? Где болит? Что мне сделать? Просто скажи, как мне сделать? Как тебе помочь?       Юйхуань бы с удовольствием прогнала бы Мэйфенг, которая наверняка будет первым делом побежит к матери и во всех подробностях расскажет о том, как мучилась сестра. Но сейчас девушка была не в том положении, чтобы прогонять Мэйфенг. Гораздо важнее ребëнок.       — Ян Инцзы… — превозмогая боль, проговорила Юйхуань, — позови Ян Инцзы… Скорее!       Дважды просить Мэйфенг не пришлось.       — Хорошо, я сейчас приведу еë!       И со всех ног девочка выбежала из комнаты, бросив на бегу Сяомин:       — Побудь с цзецзе, а я — за Ян Инцзы!       Уже само имя лекаря дало Сяомин понять, что с Юйхуань и еë ребëнком что-то не так. Младшая девочка зашла в комнату. Сяомин очень хотела помочь Юйхуань, пока не придёт лекарь, если бы только знала, как и чем. Была бы здесь Джия…       Что было потом, Юйхуань помнила смутно. Помнила только, как Мэйфенг вернулась вместе с Ян Инцзы и как лекарь выставила за дверь обеих девочек. Помнила боль.       — А дальше всё было как в тумане.       Юйхуань замолчала. Было тяжело говорить те самые страшные слова, которые произнесла тогда Ян Инцзы. Джия хотела было сказать, что цзецзе может не говорить: она боялась, что снова начнётся истерика, но Юйхуань продолжила рассказывать.       Можно было только представить, что случилось с бедной девушкой, когда Ян Инцзы сказала, что ребёнка больше нет.       — Мне очень жаль.       Эти слова окончательно добили несчастную Юйхуань. Она плакала, кричала, ревела, ни на что вокруг внимания не обращала, даже когда в комнату зашли Мэйфенг и Сяомин. Младшая девочка подошла к сестре, взяла её за руку и попыталась успокоить, но всё было тщетно. Ян Инцзы обменялась с Мэйфенг сочувствующими взглядами.       Появившаяся на месте событий Ян Хуан тут же обрушилась на Ян Инцзы:       — Что здесь произошло?!       — У вашей дочери случился выкидыш, Хозяйка Ордена. Я ничего не смогла сделать. Мне жаль.       Ян Хуан выслушала её и сказала:       — Хоть одна хорошая новость.       Девочки подняли головы, не веря в то, что сейчас говорила мать. Ян Инцзы же нахмурилась:       — Простите, Хозяйка Ордена, я правильно вас услышала? Хорошая новость?       — Ну а какая ещё? Изначально я хотела, чтобы ты помогла мне избавить мою дочь от этой штуки в её животе. Но как видишь и без меня всё решилось.       Сяомин не выдержала:       — Штуки? Штуки?! Моя цзецзе потеряла ребёнка, и ты спокойно на это реагируешь? И ещё смеешь называть ребëнка «штукой»?       Услав Ян Инцзы, Матушка Ян прищурилась:       — Вы только поглядите, у калеки голос прорезался! Упрекать меня вздумала?! Ты хоть знаешь, что твоя сестра сделала?! Она опозорила нас! Давай, Юйхуань, расскажи им! Расскажи своим сёстрам, как ты с Цзэу-цзюнем кувыркалась, пока я здесь хворала!       — Неважно, что натворила моя сестра, мама, — сказала Сяомин, — гораздо важнее, что ей сейчас нужна поддержка! А ты даже этого ей не даёшь!       Неожиданно своё слово сказала Мэйфенг:       — У нас с Юйхуань отношения далеки от идеальных, но это по её просьбе я привела Ян Инцзы. Спохватись мы чуть раньше, малыша ещё можно было бы сохранить! Сяомин мне, кстати, рассказала, как ты давила на цзецзе, как ты её ругала!       Ян Хуан разозлилась:       — Даже не смейте защищать эту шлюху!       — Для тебя — шлюха, а для нас — сестра! — отрезала Мэйфенг.       Разозлённая Ян Хуан вытянула руку, чтобы вцепиться обнаглевшей девчонке в волосы, но вместо того, чтобы испугаться и хоть как-то попытаться увернуться, Мэйфенг неожиданно для всех ударила мать по руке, тем самым отразив атаку. Юйхуань и Сяомин были потрясены увиденным, а вот Матушка Ян застыла, словно не веря своим глазам.       Её дочь… Трусливая, ненадёжная и бесполезная Мэйфенг посмела дать ей отпор! Такого ещё никогда не было. Да что же это с младшими дочерьми происходит? Неужели заточение Подменыша и наказание Юйхуань заставили их всех осмелеть?       А Мэйфенг заговорила:       — Всю жизнь ты твердила, что мы должны быть каждая сама за себя! Возможно, но не в этом случае! Я просто хотела помочь Юйхуань! И это был, кстати, последний раз, когда ты попыталась вцепиться мне в волосы!       Ян Хуан по очереди посмотрела сначала на Мэйфенг, потом на Сяомин, которая сидела, держала за руку Юйхуань и теперь сурово смотрела на мать, и снова перевела взгляд на третью дочь и сказала:       — Бунт решили устроить… Поперёк матери идёте? Четыре мерзавки… Я посмотрю, как вы запоёте, когда я вас по разным концам Поднебесной раскидаю! И, знаете, что самое хорошее выйдет из помолвки Подменыша с этим мальчишкой? Пурпурная Паучиха ей точно спуску не даст!       Мать ушла, а Мэйфенг опустилась на колени и заревела, как ребёнок.       — Ты-то чего рыдаешь? — произнесла Юйхуань, — это не твоя скорбь!       — Я просто испугалась! — всхлипнула Мэйфенг, — я же в первый раз попала в такую ситуацию.       — По-моему, ты была очень смелой, — сказала Сяомин.       — И потом я только что подняла руку на мать! Понимаешь, вот эту самую руку! Умом понимаю, что это самозащита, но всё равно совесть поедом ест.       Слушая рассказ Юйхуань, Джия сжимала кулаки. То, как на выкидыш Юйхуань отреагировала мать, казалось ей чудовищной дикостью. Настолько радоваться тому, что их Орден не будет опозорен, девушка даже не представляла, кем надо быть. А, кроме того, она никак не могла взять в толк, что Мэйфенг, её трусливая и ленивая сестра, первая забеспокоилась за Юйхуань, сама побежала за Ян Инцзы, и не побоялась при этом дать отпор матери. Это точно было не в характере сестры. Обычно она плакала и истерила, но не в этот раз.       — Ты ничего не перепутала? — спросила Джия, — чтобы Мэйфенг первая забеспокоилась? Да ещё и заступилась за тебя? Она же слишком трусливая для того, чтобы перечить матери.       — Видимо, мы её совсем не знали, — горько усмехнулась Юйхуань, — Сяомин тоже недалеко от неё ушла. Признавайся, ты научила её зубы показывать?       Джия пожала плечами и слегка качнула головой. Юйхуань махнула рукой.       — Ладно, спрашивать об этом бесполезно.       Волновал Джию ещё один вопрос:       — Что же теперь ты будешь делать?       Юйхуань сжала кулаки и сказала:       — Я отомщу ей… Это же из-за матери я потеряла ребёнка. Она отняла у меня надежду на свободу! Ты понимаешь это или нет?       — И что тебе это даст? — резонно спросила Джия, — А-Хуань, пойми, это не выход. Местью ты ничего не добьёшься. Совсем наоборот. Она может вернуться и по тебе больно ударить.       — Мне всё равно, — сказала Юйхуань.       — Послушай меня…       — Нет, Джия, это ты послушай. Наша мать — сумасшедшая! Она нам не даст жить спокойно! Она отняла у нас право на свою жизнь! Но ты, ладно, у тебя хватает духу делать всё ей наперекор. А я? А Мэйфенг? А Сяомин, хоть ты её и пытаешься поднатаскать? Нам-то, троим, что делать?       На эти вопросы у Джии не нашлось ответа. Но следующие слова сестры заставили её вздрогнуть:       — Боюсь даже предположить, каким она воспитает нашего брата.       — А-Цина?       — Да, А-Цина! Или у нас есть ещё братья? Представь только, кто из него вырастет под влиянием матери. Такой же, как она.       — Нет, она этого не сделает. Первыми, кто об этом позаботится, станем я и дядюшка Лю.       — Ты ведь слышала Сяомин: мать никого к нему не пускает. К дядюшке Лю это тоже относится.       Джия нахмурилась. Она даже и представить себе не могла, каким человеком мать вырастет А-Цина. Наверняка, таким же эгоистичным, не принимающим интересы других людей, как и она сама. Чтобы этого не произошло, надежда оставалась на дядюшку Лю, но если женщина и его к ребёнку не подпускает. На этот раз мать слишком далеко зашла.       — А впрочем, это уже не важно, — обречённо произнесла Юйхуань, — всё равно ничего не изменишь.       За дверью дали понять, что время встречи окончено, и девушке пора уходить. Больше ничего не сказав, Юйхуань поднялась на ноги. Джия молча проводила сестру взглядом, но у самой двери окликнула её:       — Юйхуань.       Та остановилась.       — Не делай глупостей, — предупредила Джия.       Но сестра ничего не сказала, а только вышла из комнаты, оставив Джию в гордом одиночестве и подавленном состоянии после всего того, что ей довелось услышать.

***

      — Надолго ли хватит у Мэйфенг смелости и дальше матери перечить, вот в чём вопрос, — с сомнением проговорила Вэнь Ксия, когда в следующий визит советников Джия рассказала всё, что произошло с Юйхуань и как за неё заступились Мэйфенг и Сяомин.       — Я тоже сомневаюсь, — поддакнул Фань Ваньюй, — как бы она на попятный не пошла. Ведь все знают, что они с Юйхуань грызлись как кошка с собакой, редко когда мирно сосуществовали. А тут такое дело.       — Видишь ли, Фань Ваньюй, — сказала Джия, — когда встаёт вопрос жизни и смерти, тут уже не до личных неприязней.       На это у Фань Ваньюя не нашлось, что ответить, поскольку понимал, что сестра права. И тем более никогда не предугадаешь, как поведёт себя человек в той или иной ситуации. Так и вышло в случае Мэйфенг. Она не оставила сестру в беде и бросилась за помощью, хоть и было слишком поздно.       Но как бы там ни было, Юйхуань и её ребёнка было жаль всем троим. Но теперь, когда Джия узнала о дальнейших планах сестры, она стала бояться, что в порыве горя и отчаяния сестра может сделать какую-нибудь глупость, а потому попросила советников понаблюдать за ней и в случае чего оказаться рядом. Вэнь Ксия и Фань Ваньюй обещали исполнить её просьбу.       Так прошла неделя, и за всё то время, что советники следили за Юйхуань, можно было сказать, что девушка всё ещё пребывала в скорби и ничем не выдавала своих намерений сделать что-нибудь, что могло бы заставить Вэнь Ксию и Фань Ваньюя в ту же секунду оказаться рядом. И тем было для Джии облегчением слышать слова советников о том, что всё тихо и спокойно, и что сестра держится.       Но главный сюрприз ожидал Джию впереди.       Переписка с Вэй Усянем возобновилась после того письма, которое девушка отправила незадолго перед визитом в Башню Юйхуань. Бумагой и письменными принадлежностями Сяомин снабдила сестру с лихвой, так что недостатков оных Джия не знала. Что касается самих писем из Юньмэна, то девушка получала их через советников, которые так хорошо их прятали, что попробуй обыщи их стражник, всё равно бы ничего не нашёл.       Вот и в этот день советники принесли ответ Вэй Усяня на очередное письмо девушки. Прочитанное вызвало у Джии шок и ужас.       Вэй Усянь собирается приехать в Лунвей. Нельзя, чтобы мать узнала, потому что если узнает, то всем будет плохо. Участь Юйхуань всё ещё была в памяти Джии, и кто знает, какое ещё наказание мать придумает к и без того сидящей в заточении дочери. И едва Джия озвучила свои страхи и сомнения, как Вэнь Ксия произнесла:       — Мы всё берём на себя. Ни одна собака не узнает, что Молодой Господин Вэй здесь был.       — И тут надо следить за тем, чтобы далеко всё не зашло, — со знанием дела проговорил Фань Ваньюй и тут же втянул голову в плечи, боясь подзатыльника Вэнь Ксии, но та даже не стала ничего ему возражать, а, наоборот, заметила:       — А-Юй прав, придётся соблюдать осторожность.       Джия, конечно, не совсем понимала, что имели ввиду советники, но к словам решила прислушаться.       Тем же вечером, когда Джия сидела у окна в башне и смотрела на луну, что освещала весь участок, на котором была расположена Башня, в замке повернулся ключ. Девушка поначалу насторожилась, когда за советниками в комнату проскользнул силуэт в чёрном плаще и наброшенном на голову капюшоне. Однако стоило силуэту снять капюшон с головы, как Джия вздохнула от облегчения:       — Усянь-сюн.       Вэнь Ксия повернулась к Фань Ваньюю:       — Говорила тебе, что ты с капюшоном перестарался.       Фань Ваньюй пожал плечами.       — Прости, Джия-цзе, — произнёс Вэй Ин, — не хотел тебя пугать.       — Во всяком случае, это было… изобретательно.       — А ты ещё хотела, чтобы я Алую Тьму впустую тратить, — прошептал Фань Ваньюй Вэнь Ксие.       Та лишь строго посмотрела на него, мол, не обольщайся, Алую Тьму всё равно придётся использовать.       Джия кивнула советникам, те же, закрыв дверь комнаты, остались снаружи.       Вэй Усянь осмотрелся. Он так же обратил внимание, что Башня мало чем похожа на тюрьму, что, кстати, и писала Джия. Конечно, при свете луны это мало заметно. Если бы он пришёл днём, то заметил бы чистоту в комнатке. Сама же заключённая подняла бровь, словно вопрошая, ну что скажешь.       — Больше похоже на место уединения, — наконец, проговорил Вэй Усянь, — и как ты тут себя чувствуешь?       — Чувствую себя принцессой, в башню к которой залез юноша, — с усмешкой произнесла Джия.       Вэй Усянь хохотнул:       — Ты ведь знаешь, сколько шуток и сказок ходят про заключённых в башне, а ты почему-то привела в пример принцессу.       — Хотя бы потому, что со стороны это именно так и выглядит. С той лишь разницей, что к принцессе залезли в окно, а ты воспользовался дверью.       Вэй Усянь подошёл к Джие и невесомо коснулся её щеки, подушечкой большого пальца провёл по ямочке. Внимательным взглядом серых глаз прошёлся по лицу и фигуре девушки.       — Тебя хотя бы кормят, а то ты слегка схуднула?       — Стражники иногда подкармливают, но каша на воде — пища та ещё, — подтвердила Джия, — спасают Вэнь Ксия с Фань Ваньюем. Они, когда время позволяет, устраивают здесь небольшие пиршества.       Если бы Вэй Усяню встретилась Матушка Ян, он бы на свой риск высказал всё то, что он о ней думает, и плевать он хотел на последствия. Как может родная мать так издеваться над дочерью? Джия и так порой отдыху не знает, а тут её упрятали в Башню, как преступницу.       — Скорее бы на волю, — сказала Джия, — на полгода меня мать сюда упрятала.       — Полгода?       — Конечно, а я уже потеряла счёт дням. Точно не могу сказать, сколько я здесь нахожусь. Может быть, месяц или два. Я бы за это время весь Орден Юньмэн Цзян обошла вдоль и поперёк.       — У тебя ещё будет время, я это обещаю.              Девушка улыбнулась, затем прижалась к возлюбленному, который обнял её в ответ, уткнувшись носом в её макушку.       — Я скучал по тебе. Письма, конечно, это хорошо, но всё равно не то.       — Я тоже скучала по тебе, — отозвалась Джия.       После этих слов она впивается в губы возлюбленного жадным поцелуем, на который юноша отвечает не менее жадно. Кажется, что всё то, что накопилось за годы разлуки, грозится вырваться наружу. Джия сжимала в кулаке одежду возлюбленного, свободной же рукой умудрилась стянуть с хвоста Вэй Усяня ленту, и теперь его чёрные волосы свободно упали на спину.       Увлёкшись поцелуями, девушка не сразу поняла, как ощутила спиной тёплую мягкость постели, а над ней навис Вэй Усянь. Он к тому моменту стянул с её шеи ленту и аккуратно положил её на подушку, и теперь юноша покрывал шею девушки поцелуями, стараясь не оставлять никаких следов. Интересно, не об этом ли «далеко» говорил Фань Ваньюй? А даже если и так, то что ж, будь что будет.       Плевать на мать, плевать на стражу, плевать на всё вокруг!       Но в какой-то момент Вэй Усянь отстранился от Джии и, глядя ей в глаза, вдруг поинтересовался:       — Хочешь идти дальше?       Джия задумалась.       — Я… Не знаю… Честно, не знаю… Даже и не подумала, что всё может так далеко зайти.       Если бы Вэй Усянь не спросил её, то Джия была бы готова отдаться страсти и тому неизведанному, что могло её ожидать. Но он спросил. Спросил так, что было очевидно: для них обоих это был очень серьёзный, важный и ответственный шаг. И по одному только «не знаю» Вэй Усянь понял, что Джия к этому шагу была ещё не готова.       — Тогда нам лучше остановиться, — наконец, произнёс юноша.       — И подождать, — поддержала его Джия.       Вэй Усянь пробыл в Башне почти всю ночь. И всю эту ночь они провели в разговорах, обсуждая дальнейшие планы на будущее, обменивались поцелуями, дальше которых они не заходили, помня об их маленькой договорённости.       Вэнь Ксия и Фань Ваньюй неизменные стражи стояли на часах, отгоняя чересчур любопытных стражей. Мальчишка едва ли не спал, но он держался до последнего. У Вэнь Ксии же сна не было ни в одном глазу. До самого рассвета они старались не тревожить влюблённых, и, лишь когда подошло время, Вэнь Ксия постучала в дверь.       — Пора, — сказал Вэй Усянь.       Им так не хотелось расставаться, что они очень долго простояли в объятиях.       — А-Сянь, так не хочу, чтобы ты уходил.       — Я знаю, но надо. Не переживай, всё будет хорошо, — на этих словах он подмигнул Джие, что дало девушке понять, что юноша явно что-то задумал, вот только что, она понять не смогла.       Вэй Усянь целует Джию в щёку, вышел из комнаты и покинул Башню вместе с советниками, даже не обращая внимания на ворчания не выспавшегося Фань Ваньюя.       Во второй половине дня Джию навестил Лю Сюань. Первым делом он, естественно, принялся браниться за этот несанкционированный визит Вэй Усяня.       — О чём вы думали?! А если бы мать узнала?!       — Но она же не узнала, — сказала Джия.       — И слава Лун Му, а то я не знаю, что было бы! Я надеюсь, что вы оба глупостей не наделали?       — Можешь успокоиться, ничего не было.       — Хоть это радует.       Джия усмехнулась. Нет, Лю Сюань ханжой не был, но даже он являлся сторонником убеждений, чтобы до свадьбы ничего не было. Юйхуань оступилась, и вот результат. Так что счастье Джии в том, что у них с Молодым Господином Вэем ничего не было. Ещё одной разборки он бы не выдержал. Но он пришёл сюда не за этим, а за тем, что сообщить Джие новость, которую, как он был уверен, её заинтересует.       — Я говорил с твоей матерью, — наконец, произнёс Лю Сюань, — в очередной раз просил, чтобы она пересмотрела своё решение относительно твоего заключения.       — И что она? — безэмоционально отреагировала Джия, — дай угадаю. В очередной раз отказалась давать мне свободу.       Лю Сюань улыбнулся.       — Как раз наоборот. Я не знаю, какая муха её несколько дней назад укусила, но она сказала, что готова сократить срок твоего пребывания до конца этого года.       — Спасибо, дядюшка Лю, — сказала Джия, — приятно знать, что недолго мне осталось куковать.       Но то ли Матушка Ян была хозяйкой своего слова, захотела — дала, а захотела взяла назад, то ли ещё по какой-то причине, но освобождение Джии из Башни наследников случилось намного позже, когда в начале зимы пришла новость, прозвучавшая для всех словно гром среди ясного неба.       Облачные Глубины были сожжены.