Сердце Алого Дракона. Том 1. Дремлющий Дракон

      Приказ Ян Хуан был прост и ясен: лишить Джию всей возможной связи с внешним миром. Под этим подразумевалось, что никому нельзя было её навещать, заговаривать с ней. Она даже не могла получать и отправлять письма. И этот приказ требовал абсолютного подчинения. Слово Хозяйки Ордена Ян — закон. Но Вэнь Ксие и Фань Ваньюю, как оказалось, никакой закон не писан. Они подчинялись только Джие, а приказ её матери для них ничего не значит. Иными словами, советники, подкупив стражей, приходили в Башню и навещали Джию.       Бедная девушка сутками меряла шагами комнату, переходя из одного угла в другой, не столько от скуки, сколько от переживаний. Верхом её беспокойства были Юйхуань и ребёнок, которого сестра носила под сердцем. Джия поняла одно: мать всё-таки догадалась от беременности старшей дочери, и теперь девушка боялась даже предположить, что будет дальше. В голову лезли только самые нехорошие мысли. По-хорошему, нужно было предупредить Лань Сичэня об этой ситуации, но Юйхуань строго-настрого запретила ещё тогда никому ничего не говорить, даже Цзэу-цзюню. И данное Джией слово сильно связало ей руки.       А даже если бы она попробовала нарушить слово и написать Цзэу-цзюню письмо, то из этой затеи ничего бы не вышло: письмо бы перехватили, известие о том, кто является отцом ребёнка, стало бы достоянием общественности. Позор падёт не только на Орден Лунвей Ян, но и на Орден Гусу Лань. А этого Джие очень не хотелось.              В конце концов, устав мерить шагами комнату, Джия села на кровать, подперев ладонью подбородок. Сколько дней она уже тут кукует? День? Два? Больше? Этого она не могла сказать. И всё же, Башня не очень-то на тюрьму походила. В ней держали порядок ещё до заточения Ян Сяньфэна и Ян Вэньмина. Позже, мальчишки поддерживали чистоту и порядок сами. А после их исчезновения за Башней уже приглядывал Лю Сюань. Трудно сказать, зачем он туда приходил, но факт оставался фактом: ни паутины, ни пыли, ни затхлого запаха, ничего того, что могло намекнуть на тюрьму. Скорее это было место уединения.       «Уединение — слишком мягкое наказание для тебя!» — снова и снова раздавались в голове слова матери. Насчёт того, что оно мягкое, Джия бы усомнилась. Она знала наказания и похуже, но самое мягкое наказание в её понимании — это… переписывание текстов. А оно с вынужденным уединением даже и близко не стояло.       Поворот ключа заставил Джию вздрогнуть и встать с кровати. И каково же было её удивление, когда дверь открылась и внутрь вошли Вэнь Ксия и Фань Ваньюй в сопровождении стражника.       — У вас пять фэн, господа советники, — сказал стражник.       Фань Ваньюй возмутился:       — А почему так мало? Мы так не договаривались!       — Договаривались, что я вас проведу и только. Нет, если хотите вызвать гнев Матушки Ян, то, пожалуйста, я не против, можете задержаться.       Фань Ваньюй хотел уже выступить, но Джия сказала:       — Всё в порядке, пять так пять. Ступайте.       — Слушаюсь, Вторая Дева Ян.       Едва стражник ушёл, закрыв за собой дверь, Джия заключила советников в объятия. Ребята сильно рисковали, придя сюда. Узнай мать, что они наплевали на её приказ, участь Вэнь Ксии и Фань Ваньюя была незавидна. Но именно сейчас Джия была очень рада их видеть. Отстранившись от советников, она осмотрела комнату, развела руками и сказала:       — Ну, вот так я и живу.       Фань Ваньюй огляделся и присвистнул:       — А я-то думал, что тут будет темно и сыро, а, оказывается, тут очень даже светло и уютно.       Вэнь Ксия на это ответила:       — Если бы тут было темно и сыро, думаешь, стали бы здесь держать сыновей Ян Шоушана? Конечно, нет.       Фань Ваньюй на довод Вэнь Ксии ничего не ответил: какая разница, темно или уютно, факт того, что для Джии-цзе Башня стала тюрьмой, был налицо. Тут уж ничего не попишешь.       — Есть какие-нибудь новости из внешнего мира? — спросила Джия.       — Тебе сначала хорошие или плохие подавать? — вопросом на вопрос ответила Вэнь Ксия.       — Хорошие новости мне бы сейчас не помешали, — ответила Джия.       Она сделала пригласительный жест в сторону кровати. Первым прошёл Фань Ваньюй, на ходу вытаскивавший из-за пазухи цзянкунь. Ещё перед визитом в Башню мальчишка прошмыгнул на кухню и утащил оттуда всё, что смог унести. Это были и булочки, и пирожки с красной фасолью, и несколько кусочков жареной рыбы. И всё это Фань Ваньюй сейчас вынимал из мешочка, чтобы устроить заточённой сестре небольшое, но скромное пиршество.       — Я всегда говорю, — заметил он, — что плохая примета рассказывать новости на пустой желудок.       — Ты только что эту примету придумал, — заметила Вэнь Ксия.       Ни сколько не смутившийся Фань Ваньюй сунул руку в мешочек и достал оттуда два сосуда. И только он откупорил один из них, как в нос Джии ударил запах красного вина. Этот запах она всегда узнает: так вкусно пахла только «Гранатовая принцесса». Вэнь Ксия одарила мальчишку взглядом, дескать, «ты серьёзно?», но Фань Ваньюй уже протягивал сосуд Джие и сказал:       — Ты как тогда из Гусу вернулась, так к «Гранатовой принцессе» не притронулась. Вот я и принёс, вдруг это поднимет тебе настроение.       — Сорванец, — улыбнулась Джия, — всё-таки нашёл способ пронести вино.       Вэнь Ксия заворчала:       — Ты бы ещё пиво сюда притащил.       — Где бы я тебе его нашёл? — парировал Фань Ваньюй.       — Да тебе только волю дай, ты где хочешь найдёшь, я-то тебя знаю.       Фань Ваньюй надулся, а Джия положила руку ему на плечо и сказала:       — Полно вам сейчас ссориться. У нас и так времени мало, поэтому давайте с пользой проведём.       Советники переглянулись и кивнули. Времени у них оставалось не так много, а потому надо поскорее приступить к трапезе и поделиться последними новостями. Тем более у советников их накопилось достаточно.       Первым делом советники рассказали, как Сяомин пытается управлять делами в отсутствие Джии.       — И как у неё получается? — спросила девушка.       Вэнь Ксия ответила:       — Ей пока ещё далеко до твоего авторитета в народе, но она очень хорошо справляется. Сяомин — способная девочка.       И это не было преувеличением.       В отсутствие Джии Сяомин очень ответственно подошла к делам, которые вела эрцзе. Первым делом, она помогла закончить со сбором винограда, рассчитала прибыль, который принесла торговля с Орденом Юньмэн Цзян, посетила вместе с Лю Сюанем угольные шахты, где проконтролировала работу рабочих. А так же с особой тщательностью разбирала документацию. А ведь именно бумажную работу больше всего ненавидела Ян Хуан, раз перепоручала её Лю Сюаню, а тот приносил Джие. Сейчас же с ней разбиралась Сяомин. Где-то ей помогали разобраться, а где-то девочка справлялась сама.       — Так что, Джия-цзе, можешь нам поверить, — сказал Фань Ваньюй, — если бы Сяомин-мэй не взяла бы все дела в свои руки, дядюшка Лю сам бы не справился, да и мы тоже. Я ещё удивляюсь, как твоя мать ещё не заскулила, что без тебя она как без рук.       — Она бы точно не заскулила, учитывая, что я здесь по её приказу, — сказала Джия.       — Дядюшка Лю наивно думает, что она остынет, — поделилась Вэнь Ксия, — но, учитывая, как она обозлилась на Юйхуань, то вряд ли Хозяйка Ордена так быстро сменит гнев на милость.       Джия встрепенулась.       — А что с Юйхуань?       Фань Ваньюй развёл руками.       — Вот тут уж извини, Джия-цзе, чего не знаем, того не знаем. Но Хозяйка Ордена на неё очень сердита.       — И это очень странно, — добавила Вэнь Ксия, — какая муха её укусила? Юйхуань же была её любимицей.       «Я знаю, почему она на неё сердита», — могла бы сказать Джия, но промолчала. Данное обещание заставляло её держать рот на замке. А если она расскажет советникам, то их реакцию было легко предугадать. И если Фань Ваньюй удивится и промолчит, то Вэнь Ксия в выражениях стесняться не будет и обязательно скажет: «Я всегда знала, что от Ордена Гусу Лань одни проблемы!». И то, что мать в данный момент злая, как собака, сильно уменьшало шансы на то, что Юйхуань выйдет из этой ситуации без лишних потрясений. Особенно сейчас, когда ей волноваться было никак нельзя!       — Вот именно, — горячо заговорил Фань Ваньюй, вскакивая с места и чудом не опрокинув сосуд с вином, — я уже и не помню, когда в последний раз Хозяйка Ордена серьёзно наказывала Юйхуань. Домашний арест за те письма из Гусу — это слишком мягко.       Вэнь Ксия встрепенулась:       — Момент! Юйхуань же после той поездки из Гусу сильно изменилась. Джия-цзе, помнишь, она зачем-то туда уезжала?       Джию прошиб холодный пот.       — Да, но это ещё…       — Да, — вклинился Фань Ваньюй, — а потом ещё ей некоторое время стало плохо, она даже есть нормально не могла: её от еды воротило только так.       «Фань Ваньюй, лучше молчи! — мысленно умоляла младшего советника Джия, — не подкидывай Вэнь Ксие догадок!». Но старшая советница уже на этих словах всё поняла.       — Ребёнок?       Фань Ваньюй кивнул, а Джия отвернулась к окну. Да, а от советников тоже ничего в поведении Юйхуань не скрылось, особенно от Фань Ваньюя. Но он бы не выдал, мальчишка хоть и болтливый, но секреты хранит до конца. Перемена в настроении Джии не укрылась от советников.       — Джия-цзе, — осторожно спросил Фань Ваньюй, — ты знала?       Деваться было некуда, и Джие пришлось рассказать советникам всё: и про любовную настойку, и про отца ребёнка, и про всё остальное. Вэнь Ксия и Фань Ваньюй слушали очень внимательно и не перебивали. И во время рассказа было видно, как вытягивались их лица и отражались весь спектр эмоций. Зато стало понятно, почему взъярилась Ян Хуан на свою любимицу.       — Теперь Юйхуань пропала, — сказала Вэнь Ксия со знанием дела, — Хозяйка Ордена сделает всё, чтобы не дать этому ребёнку родиться.       — Ты же не думаешь, что…? — в ужасе посмотрела на неё Джия.       — Именно это я и думаю, — сказала Вэнь Ксия, — она сделает всё, чтобы Юйхуань осталась при ней, пусть и такой ценой. Вот как знала, что от Ордена Гусу Лань одни проблемы!       — Ненавижу Хозяйку Ордена, — прошипел Фань Ваньюй, направивший свой негатив на Ян Хуан.       Джия сжала кулаки: сейчас она была с ним согласна. Если мать что-то сделает с ребёнком Юйхуань, она ей этого никогда не простит.              Приход в Башню стражника возвестил о том, что их время истекло. Джия и советники собрали остатки трапезы и попрощались до следующей возможности вновь повидаться.

***

      Каким же приятным сюрпризом для Джии стал приход в Башню Сяомин, которую сопровождали верные Мэйхуа и Чунхуа, которая несла в руке клетку с почтовым голубем! Скорее всего, девочка воспользовалась примером советников и так же подкупила стражей, чтобы они пустили её к Джие.       — Сяомин! — воскликнула Джия, прижав к себе сестрёнку.       Сяомин ответила на объятия.       Служанки переглянулись друг с другом, кивнули, согласившись между собой, что при разговоре сестёр они будут лишними, и, не сговариваясь и оставив клетку, вышли из комнаты.       — Присаживайся, — указала Джия на кровать.       Сяомин села на предложенное место, с удивлением обнаружив, что сидеть на кровати было очень даже удобно и мягко. Видимо, двоюродные братья тогда и не чувствовали себя как в тюрьме, раз для них были создания весьма подходящие условия.       — Ну, как ты? — спросила Джия, — как справляешься с обязанностями?       — Стараюсь потихоньку, — ответила Сяомин, — где-то сама, а где-то мне помогают Ксия с А-Юем.       — Хорошо. Это очень хорошо, — похвалила Джия, — что ещё расскажешь?       Сяомин достала из-за пазухи два письма, бумагу и письменные принадлежности.       — Письма от Молодого Господина Вэя, — сказала девочка, протягивая сначала письма, — я их получала и прятала, чтобы матушка не нашла. А теперь только сейчас появилась возможность передать тебе.       Джия с трепетом взяла письма в руки, вскрыла одно из них и стала читать. В письме Вэй Усянь в основном справлялся о здоровье Джии, её советников, спрашивал, уладился ли вопрос с собакой, писал о том, что происходит в Пристани Лотоса, даже передал ей привет от малышки А-Мэй. Вскрыв второе письмо, Джия догадалась по почерку, что Вэй Усянь очень беспокоился о том, что Джия не ответила на его письмо, интересовался, не случилось ли с ней ничего страшного, даже изъявил желание приехать на тот случай, если и на это письмо он не получит ответа.       Джия прижала к себе письма. А ведь она могла бы договориться, чтобы ей принесли бумагу, кисть и тушь, чтобы написать возлюбленному ответ. Но Сяомин их уже принесла, тайком, а, значит, проблема под названием, как дать А-Сяню о себе знать, решена.       — Спасибо, Сяомин.       — Господин Вэй очень волнуется за тебя, — отметила сестрёнка.       — Да, я напишу ему сегодня вечером, — тут Джия бросила взгляд на клетку с голубем, — умница, ты и об этом позаботилась.       Теперь, когда запас хороших новостей иссяк, пришло время задать вопрос, который очень долго мучил девушку.       — Как Юйхуань?       Сяомин опустила голову и сказала:       — Мама очень зла на неё. В тот день когда тебя увели в Башню, она отвела цзецзе в свою комнату. А потом она пришла ко мне и рассказала мне такое, что я всю ночь не спала, думала, как до тебя всё это донести.       Из того, что в последующий момент рассказала Сяомин, а ей поведала сама Юйхуань, выходило следующее.       Когда Ян Хуан привела Юйхуань в свои покои, то тут же принялась ругать её. Бедная девушка чего только о себе не выслушала. Ян Хуан не скупилась для неё на выражения. А Сяомин даже не понимала, за что матушка называла цзецзе «шалавой», «проституткой», «позорницей».       — Ты не только нас опозорила! Ты ещё и Орден Гусу Лань опозорила! Ты думаешь, я не видела, как на Празднике ты пялилась на этого мальчишку на Лань Сичэня?! Видела! Я должна была догадаться, что ты затащишь его в постель! Да ещё и понесёшь от него!       — Мама, — плакала Юйхуань.       — Даже не смей открывать свой рот! Ты понимаешь, что ты натворила! Теперь все точно будут надо мной смеяться! Где я тебя упустила?! Как я теперь буду в глаза людям смотреть?!       — Я люблю его, мама!       — Да как ты смеешь?! Идиотка! Придумала себе какую-то любовь! Ты думаешь, что после этого Лань Сичэнь на тебе женится?! Так вот знай, пока я жива, этому не бывать!       — Мам, это ты не понимаешь! Я люблю его! Я жду от него дитя!       Ян Хуан ещё больше взъярилась:       — Только ублюдка для полного счастья не хватало! А если надеешься меня разжалобить, то, знай, из этого ничего хорошего не выйдет! А, я поняла, это всё Подменыш! Она на тебя дурно повлияла! Сама с мальчишкой спуталась и тебя на эту дорожку толкнула!       От такой несправедливости Юйхуань вскинулась:       — Оставь Джию в покое! Она ничего не знала!       — Всё она знала!       После этого мать больше не заговаривала, лишь слушала рыдания Юйхуань. Наконец, женщина сказала:       — Я всё устрою. Завтра я избавлю тебя от этой штуки у тебя в животе, а Ян Инцзы мне поможет.       Юйхуань упала на колени:       — Мама, я прошу тебя не надо! Позволь мне оставить ребёнка! Я клянусь, если позволишь оставить его, я уеду, только чтобы тебя не позорить!       Но Ян Хуан влепила дочери пощёчину:       — Ты ещё смеешь ставить мне условия? Не доросла ещё! И тебя никто спрашивать не будет. Пойдёшь со мной к Ян Инцзы как миленькая. И, знай, я не отпущу тебя, ты нужна мне здесь.       Когда Юйхуань закончила свой рассказ, Сяомин была в ужасе от услышанного. Она подошла к сестре и сказала:       — Ты должна пойти к дядюшке Лю или к Джие. Они могут помочь.       — Не будь наивной, — сказала Юйхуань, — к Джие никого не пускают, а Лю Сюаня матушка не послушает. Она редко когда его слушает. И потом, это только моё дело, а, значит, мне его решать.       Больше Сяомин ничего от Юйхуань не добилась.       — Бедная цзецзе, ты бы видела, какая она была бледная и напуганная, — закончила свой рассказ Сяомин.       Слушавшая и смотревшая в это время в окно, Джия не выдержала и ударила кулаком по стене. Мама, что же ты делаешь? — думала про себя Джия. Неужели Ян Хуан не понимала, что она просто-напросто хочет погубить внука или внучку? Хорошо, Юйхуань сейчас сопротивляется идти на аборт, но что если мать просто сломает это сопротивление? Юйхуань надо всеми правдами и неправдами сберечь малыша, и тогда через Сяомин можно будет получить разрешение сестры написать Лань Сичэню о сложившейся ситуации. Возможно, если он узнаёт всю историю, то он возненавидит Юйхуань, но ребёнок ни в чём не виноват. Об этом Джия поделилась с Сяомин.       — Ты думаешь, это поможет? — с сомнением спросила сестра.       — Я надеюсь, — ответила Джия.       — Хорошо, я ей передам. И вот ещё что. Насчёт А-Цина хочу сказать. Мама как с цепи сорвалась. Никого к нему не пускает, сама его на руках таскает. А-Цин всё время плачет, тебя зовёт, а мама за это на него сердиться. Пытается отучить его от твоего имени и научить говорить «мама».       Во всей этой истории было жаль и маленького А-Цина, который никак не мог взять в толк, где его любимая «Цзия», почему она не приходит, и почему мама сердится? Он, наверное, всем душу вырвал своим плачем. Ничего, как только Джия окажется на воле, то первым делом побежит к А-Цину.       Тем же вечером, после ухода Сяомин, Джия села писать Вэй Усяню ответ на его письмо. В письме она рассказала ему о том, почему долго не писала, рассказала о том, что невольно вызвала гнев матери, из-за чего вынуждена сидеть в Башне без связи с внешним миром. Хорошо, что советники с сестрой подкупили стражников, и те пропускают их к Джие. Про историю с Юйхуань она решила не писать.       Джия писала письмо всю ночь и закончила только на следующее утро, удивляясь, насколько оно получилось длинным: два листа на него ушло. А, затем подождав, когда высохнет тушь, девушка свернула листы в трубочку и открыла клетку с голубем. За неимением верёвки она сняла шейную ленту, обмотала письмо, привязала к лапке голубя и выпустила птицу в окно Башни.       Не успел голубь с письмом скрыться из виду, как в замке повернулся ключ. Джия как можно скорее замела следы и уже приготовилась встретить стражников. Но она совершенно точно не была готова к тому, что в следующую секунду увидит перешагнувшую порог Башни Юйхуань. Джию перестал удивлять тот факт, как легко оказывается подкупить стражу. Присмотревшись к сестре, она едва ли не отшатнулась. Что стало с Юйхуань? Глаза потускнели, а она сама вся бледная, печальная.       — Юйхуань? — позвала Джия сестру.       Та не ответила, а только смотрела на неё. Взгляд девушки был абсолютно пустым.       — Юйхуань, что случилось? Что с ребёнком? С ним всё в порядке? Не молчи! Скажи что-нибудь!       Юйхуань вместо ответа подошла к Джие, обняла её и зарыдала. Растерянная Джия даже слова не могла вымолвить, но даже по плачу сестры она поняла, что с ребёнком что-то случилось. Неужели мать всё-таки силой потащила Юйхуань к Ян Инцзы, чтобы та «помогла» избавиться от малыша? Но на деле всё оказалось намного хуже.       Той ночью Юйхуань потеряла ребёнка.