Гость

Сознание в голове Дазая всеми силами пыталось выбраться наружу. Он буквально чувствовал, как какая-то слабая и немощная частичка его разума бьет кулаками по толстому и непроницаемому стеклу из тумана, отчаяния и слабости. Ему понадобилось действительно много времени, чтобы прийти в себя и понять, что происходит вокруг, где он находится, а главное – что делать? Первое чувство – холод. Он ощущал, как кожа на ногах немеет от леденящей боли. Это чувство похоже на судорогу, однако не столь невыносимо. Пожалуй, если бы не жуткий холод, то у него бы не было такой сильной мотивации просыпаться. Второе чувство – боль. Голова раскалывалась от мерзкой пульсации, а всё тело будто бы разрывалось. Дазай чувствовал себя действительно ужасно: ему хотелось провалиться, вылезти из собственной кожи или снова уснуть, никогда больше не просыпаясь. Однако уснуть, уже приняв спутанную и страшную реальность, сложно, тем более ощущая под собой какую-то очень твердую и холодную поверхность. Сумев кое-как разлепить глаза, он увидел, как какое-то странное пятно в темноте вертится вокруг его бледной и грязной руки, однако он не сразу смог понять, что это. Проморгавшись, он понял, что это крыса обнюхивает его пальцы, и от осознания этого, юноша сразу же подскочил, ударившись затем головой о что-то твердое. Дазай осмотрелся: он находился сейчас в темном и сыром помещении, освещаемым только с потолка светом белой и холодной луны. Подняв голову, его глаза сощурились, но он смог увидеть железную решетку на маленьком люке в потолке, откуда и поступал свет. Осаму еще раз осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, где именно сейчас находится. Место было очень похожим на канализацию: везде было сыро, мерзко, холодно. Темные, каменные стены, холодный пол и непроницаемая темнота. Парень видел лишь свет каких-то тусклых огней в конце этого коридора, откуда эхом до него доносились странные звуки: скрипы, шорохи, чьи-то голоса и, судя по всему, писк крыс. Он был тут совершенно один, но ощущение, что за ним кто-то следит, его не покидало. Схватившись за больной затылок, парень взъерошил мокрые волосы и попытался вспомнить, как он сюда попал. К сожалению, единственное, что он помнил – это то, как ехал из казино в карете вместе с Достоевским и Гоголем. И их странные слова… Неужели его и правда застали врасплох? Сейчас ему было очень сложно понять, где он находится. Голова раскалывалась, а босые ноги в мокрых носках замерзли. На нем всё еще был пиджак, брюки и рубашка, однако вся его одежда была насквозь отсыревшая, поэтому сейчас он ощущал весь промозглый подвальный холод. Но, что было в его характере, он не придавался панике. Пока что. Да, ситуация была ужасной, однако не столь кошмарной, как казалось на первый взгляд. Он учитывал тот факт, что с ним может случиться всё, что угодно и что любая тварь может скрываться в темноте, но всё же перед ним огромный темный коридор, где вполне возможно отыскать выход. Скорее всего, вампиры просто затеяли какую-то игру, и Дазай готов в ней поучаствовать. Собрав все силы в кулак, парень попытался встать. Получилось далеко не с первого раза, так как его одолевало страшное головокружение и боль. Ноги ужасно мёрзли, однако он не мог обнаружить вокруг ничего, что походило на его обувь, да и вообще, никаких личных вещей. Пару минут он постоял, облокотившись о стенку и пытаясь прийти в себя. Наконец-то, собравшись с мыслями, он еще раз осмотрелся и пошел во тьму коридора. Шел он медленно, качаясь во все стороны и периодически опирался руками о стену, дабы снова не упасть без сознания. Спустя минут пять ходьбы он наконец-то отошел от недомогания. Да, Осаму всё еще чувствовал себя ужасно, однако теперь хотя бы мог идти относительно ровно и что-то соображать. В какой-то момент он понял, что не видит буквально ничего, кроме двух горящих факелов в конце – настолько была непроницаема темнота, по которой он шел. Дойдя наконец-то до этого места, он понял, что дошел до развилки. Он мог пойти прямо – в темноту, а мог повернуть налево – на свет. Выбор был очевиден, поэтому он завернул к источнику света. Идти было далековато. У него жутко болела голова, а босые ноги совсем замерзли. Зубы лихорадочно стучали друг о друга, и всё тело пробирала дрожь. Юноша не мог и сдерживать своего громкого и резкого дыхания, кажущегося паническим. Он понимал, что ему нужно быть тише, однако в такой атмосфере очень тяжело не потерять самообладание, особенно когда он не имеет понятия о том, где находится и как вообще сюда попал. Продолжая идти, он внезапно споткнулся о какой-то выступ. Это оказался большой каменный валун. Упав на мокрый пол, он схватился за ушибленную лодыжку и понял, что вляпался во что-то рукой. Посмотрев в сторону, он понял, что рядом с этим валуном что-то лежит, и это очень похоже на человека. Так как он длительное время всматривался в конец коридора, где горели огни, его глаза не сразу привыкли к темноте, и он не сразу понял, что это самое тело бездыханно лежит на полу, а на месте, где должна быть голова, сейчас находится валун, о который парень споткнулся. Несколько секунд он пытался понять, что сейчас перед ним, а когда пришло осознание, что перед ним находится труп человека, голову которого размозжили камнем, он с паническим выдохом отполз к стене, в ужасе смотря на эту еле различимую картину в полутьме. Дазай посмотрел на свои руки, блестящие в тусклом свете от какой-то темной и густой жидкости. Это была уже затухшая кровь этого самого несчастного, и Осаму быстро принялся вытирать её о свои штаны, дабы избавиться от мерзкого ощущения липких рук в столь мерзкой субстанции. Он отполз в сторону и встал на ноги. Голова предательски закружилась, и свет в конце коридора затанцевал расплывчато перед глазами. Опершись о стену, парень продолжил идти дальше. Когда Дазай более-менее отошел от шока, он с силой оттолкнулся от каменной стены и пошел прямо, несмотря на всё еще непрошедшее головокружение. Ему было больно, мерзко и очень тяжело, но он не мог просто сдаться сейчас. Место, где горело еще несколько факелов являлось очередным поворотом направо, и в середине этого коридора он увидел такой же люк наверху, как и в месте, где он проснулся, только сейчас свет уже не был похож на ночной. Если на улице светает, значит, идет он уже довольно долго. Выхода у него не было, поэтому Осаму пошел туда, кое-как пытаясь не потерять последние свои остатки сознания. Подойдя ближе, он понял, что под этим самым люком в полу находится какое-то углубление – что-то, вроде ямы, через которую проброшена деревянная доска. И ему показалось, что именно оттуда он слышал какие-то странные всхлипы. Осаму всё это не нравилось, и в голове его зародилась мысль о том, что лучше уж повернуть обратно, вот только не факт, что в обратной стороне тоже будет какой-то выход. Собрав всю волю в кулак, юноша двинулся вперед. В нос ударило мерзкое зловоние, которое он ощущал лишь только в самых темных закоулках города, где гнили помои. Это запах падали. Наконец-то парень подошел ближе и осторожно глянул вниз – в эту самую яму. Вид был настолько омерзительным, что ему пришлось зажать рот рукой, чтобы не сблевать. Внизу валялась огромная куча тел – уже изрядно залежавшихся. Многие из них были с оторванными конечностями, со вспоротыми брюхами и с кучей ран, в которых ползали опарыши. Запах был настолько отвратен, что, казалось, щипал глаза. Но самым ужасным было не это. Самое ужасное, что среди всего огромного количества трупов нашлось место и живой девушке, которая сидела на телах в углу ямы, схватившись за плечи. Она тряслась и смотрела на Дазая темными и испуганными глазами. - Ты?.. – тихим голосом позвала она. – Кто ты?.. - Я… - парень сглотнул. Она была в каком-то рванье, с грязными мокрыми волосами. Её лицо было испачкано в крови, как и одежда. Судя по всему, её уже не особо пугал тот факт, что она сидит в одной яме с кучей мертвецов. – Я не… - Ты… - она попыталась привстать, но её нога проскользнула куда-то глубоко между тел, поэтому девушке пришлось ползти по трупам к краю. – Помоги мне… Она протянула руку к Дазаю, однако тот не мог до неё дотянуться. Да и даже если бы мог, он бы не стал. Её вид, её… существо… ему было отвратительно. Он испытывал к ней высшую степень омерзения, какая только может быть, ведь эта дама неизвестно сколько сидела в яме с гниющими трупами. Она и сама, возможно, наполовину сгнила. - Прости… - прошептал сквозь зубы Осаму, сдерживая очередной рвотный позыв. Он быстренько наступил на дощечку, пролегающую через яму, дабы быстрее перейти её и забыть об этом. - Как же так?.. Я… - хрипло завывала девушка, а затем, не успел Осаму дойти до середины, как она подскочила и схватилась своей бледной рукой за его ногу, из-за чего юноша поскользнулся и упал. Однако ему повезло, ведь он успел ухватиться за доску, поэтому не нырнул в гору трупов, а пытался со всей силы карабкаться наверх. Изловчившись, он сумел ударить девушку второй ногой в голову, выпрыгнуть и перебежать по этому хлипкому мостику на другую сторону. Отбежав подальше, он прислонился к стене, нервно отряхиваясь, будто он всё же упал в эту самую яму. От одной этой мысли его всё же стошнило, ведь смрад был просто невыносимым. Придя в себя, он нашел в себе силы обернуться – и не зря. Он увидел, как эта самая девушка уже выбирается из ямы и тянет к нему свои тощие бледные руки. - Нет… не уходи… Ты… моя единственная надежда, - она зацепилась ногтями за каменный выступ и резко выпрыгнула, будто за всё время в ней не скопилось и капли усталости. Затем подняла голову и посмотрела темными глазами на Осаму. – Моя… еда. Закончив свои слова, девушка рванула в сторону Дазая, и тот, испугавшись, побежал по коридору дальше от нее, осознав, что эта девушка, судя по всему, тоже вампирша. Она догнала его очень быстро, прыгнув ему на спину и впиваясь зубами в плечо. Но из-за его дара, конечно, она не смогла его прокусить, из-за чего начала истерично кричать: - Не-е-ет! Где кровь?! Кровь! – она принялась яростно колотить его по спине кулаками. – Дай мне свою кровь! Дай мне кровь! Парень кое-как дотянулся до какого-то камешка в стороне и сумел развернуться, ударив им девушке по лицу. Судя по всему, она не привыкла к таким ударам и вообще очень ослабла за время, что здесь сидела, поэтому схватилась за ушибленную щеку, и у Осаму появилась возможность убежать. Дазай поднялся и сломя голову побежал по коридору дальше – в непроницаемую темноту. Он очень хорошо слышал, как девушка с рёвом бежит за ним, однако сил у неё было не так много, поэтому догнать она его не могла. Осаму же задыхался от страха и усталости, тьма перед глазами расплывалась, а сердце стучало в ушах, заглушая даже крики этого чудовища и шум воды, эхом раздающийся по всему помещению. Он не помнит, сколько бежал, - минуты две или три, - но вот наконец-то показался очередной поворот с каким-то источником света. Завернув туда, Дазай увидел в конце туннеля слив, ведущий на улицу, за такой же решетчатой конструкцией. Скорее всего, она сварена, поэтому выбежать оттуда у него не получится, однако можно попробовать проверить это место и спрятаться, ведь других альтернатив у него всё равно не было. Подбежав к этому месту, он увидел лестницу, ведущую вниз, – в темную и непроницаемую воду, поступающую сюда из небольших труб на потолке. Осаму не хотел и думать, откуда берется эта вода, ведь сейчас у него не было никаких альтернатив, поэтому он, собравшись с силами, прыгнул туда. Благо было неглубоко, и вода была юноше примерно по пояс. Снова запахло тухлятиной и разложением. Замешкавшись, он случайно обо что-то споткнулся в воде, но сумел удержаться на ногах, после чего это самое нечто всплыло, и Дазай встретился с глазами отрубленной головы какого-то усопшего. Не выдержав, он вскрикнул, чем и привлек внимание вампирши, звуки шагов которой он услышал сзади. Поняв, как облажался, Осаму быстрее пошел дальше, добегая наконец-то до решетки, откуда вода стекала вниз – на свободу. На улице уже светало. За решеткой виднелся лес и пруд, образовавшийся из-за постоянного слива воды. Интересно, что это за система, из-за которой сюда постоянно поступает столько вод? Однако сейчас у парня не было времени думать об этом, ведь за его спиной уже слышалось шипение девушки, желающей полакомиться им. Он обернулся и увидел, как та вся съежилась, прыгая затем и пролетая весь этот бассейн. Дазай не придумал ничего лучше, чем пригнуться, благо уровень воды в том месте, где он стоял, был ниже. И вампирша действительно не смогла вовремя среагировать. Она в итоге врезалась в решетку, выбивая её вовсе из проема и прыгая вниз – в пруд на улице. Осаму не сразу понял, что произошло. Удивившись тому, как он смог так легко избежать смерти, он посмотрел вниз. Девушки нигде не было видно, и он, решив воспользоваться моментом, поспешил выйти из этого туннеля, кое-как цепляясь за уступ в скале и спускаясь вниз – в лес. Здесь было невысоко, и кое-где можно было достаточно безопасно спуститься. Когда он преодолел скалу и оказался на мягкой и плоской земле, покрытой сухой и увядшей травой, то еще раз глянул в сторону пруда, убеждаясь, что вампирши нет рядом. Он пошел дальше – в глубь леса. Было очень холодно и сыро из-за прошедшего ночью дождя. Стволы деревьев вдалеке скрывались за густым серым туманом, а увядшую траву покрыла легкая корка инея. Дазай шел быстро, и холодный лесной воздух обжигал горло и легкие. Ему хотелось откашляться, однако он боялся издавать лишние звуки и вообще панически реагировал на любое шевеление вокруг. Несмотря на то, что он был практически голый, холод его совсем не заботил, ведь ужас и страх пережитого сковал всё его сознание. Честно говоря, он понятия не имел, где находится, но, пройдя чуть дальше, он смог разглядеть сквозь кроны деревьев и туман тот самый замок барона на возвышении – откуда он и вылез. Всё-таки это было не больше, чем обычное похищение, вот только зачем оно было нужно Достоевскому? Почему они его просто не съели? Почему не выпили его кровь, не убили? Для чего им нужно было сажать его в подвал вместе с этой женщиной? Фёдор ведь знает, что она бы не смогла его прокусить. Вопросов было очень много, но сейчас не они крутились в голове у юноши. Он не знал, как ему быть, ведь он очень плохо ориентируется в этом лесу, да и усталость одолевает его всё больше. Осаму постоянно оборачивался, боясь, что его преследуют. И не зря. Сзади послышался какой-то подозрительный шорох и скрип ветки наверху. Осаму подскочил и обернулся, пугаясь возможного преследователя, однако юноша позади себя никого не увидел, поэтому снова развернулся, собираясь идти дальше, однако… Перед ним возник бледный лик этой самой девы. В предрассветный час лицо её в сумеречном свете казалось еще более жутким, чем прежде. Она зашипела на него и прыгнула, сбивая с ног, но Осаму удивился тому, как же она была слаба, ведь одним своим движением он сумел отпихнуть её и побежать прочь – в туман. Но нюх убийцы не обманешь. Она четко шла по запаху, преследуя его и слыша шаги по сухой листве. Холод пробирал до кости, и Дазай понимал, что даже если он сориентируется и выйдет на дорогу, долго убегать от девушки у него не выйдет. Наконец-то он не выдержал и спрятался за широким деревом, усаживаясь на холодную землю. Перед глазами всё плыло. Кроны деревьев наверху плясали в его глазах хороводом вокруг бледного и облачного ноябрьского неба, и парень вот-вот был готов упасть в обморок, как вдруг перед ним возникла какая-то непонятная фигура. Сначала он подумал, что это была вампирша, однако, придя в сознание, он понял, что это никто иной, как Гоголь. Он вальяжно шагал в сторону Осаму. В руках у него был топор. - О, боже мой! Какая картина! – Дазай очень приглушенно слышал его слова. Когда вампир подошел к нему, то присел перед юношей на корточки и ухватился за его подбородок, обращая взор Осаму на себя. - Мой знакомый художник бы сейчас с пеной у рта кричал о том, как выразительно ты выглядишь, мой друг, и какая бы чудесная вышла картина! Эх… жаль, что его здесь нет, - он говорил это наиграно печально, затем возвращаясь к обычному своему радостному тону: - Ну, ладно! – Николай отпустил его подбородок и похлопал юношу по щеке. – Просыпайся, дорогуша! Ты что, так просто сдашься? Безумный вампир смотрел на него горящими желтыми глазами, ожидая от уставшего юноши ответа, и Осаму кое-как смог сказать: - Я… кха! Я не сдаюсь… - по его лицу пробежала уставшая ухмылка, будто он пытался доказать этому монстру, что в нем еще остались какие-то силы сражаться за свою жизнь. - О-о-о! Вот это настрой! – он поднялся и отошел от юноши, раскручивая в руке топор. – Ну, так что? Готов дать еще один бой, малец? Дазай прокашлялся, а затем тихо и безумно засмеялся. Смех его прервался, когда он попытался выпрямиться, ведь ушибленный бок неприятно заныл, и Осаму схватился рукой за больное место, отвечая: - А у меня что, есть выбор? - О, дорогуша, выбор есть у всех! У тебя так – тем более. Ты можешь умереть, а можешь… тоже умереть! Но иначе! Смотри, всё в твоих руках. - М-м-м… какой широкий спектр, кха-кха! - Осаму прокашлялся и, опираясь на ствол дерева, всё-таки смог встать на ноги. Голова кружилась, и сознание путалось, однако он не был готов сдаваться. – Ну и… что ты можешь мне предложить? - Ну наконец-то! – воскликнул Гоголь, а затем убрал руку с топором под свой плащ. Внезапно, откуда-то из пространства рядом с Дазаем, возникла его рука с протянутым топором. – Бери. Ты заслужил. Осаму, недолго думая, сразу же взял топор, который сейчас казался ему очень тяжелым. - И… что теперь? - Как что? – рука испарилась, и Николай вытащил её уже из-под плаща. – Иди и убей ту девку. Если ты, конечно, еще хочешь немного пожить. Из-за тебя она сбежала все-таки… Вот и исправляй ситуацию. - А ловко ты это придумал… - Осаму выпрямился и крепче ухватился за топор, чувствуя даже новый прилив сил. – Сначала похищаешь меня, эту девушку, а потом удивляешься тому, что мы убежали, да? Ха… Потрясающая у тебя логика. - Ну-ну, я могу и передумать, - тон Николая даже как-то поменялся с легкомысленного на слегка угрожающий. – Я же все-таки делаю тебе одолжение. - Знаешь, что?.. Кха-кха! А мне не нужно твоё одолжение. Глаза Гоголя сузились, и улыбка пропала с его лица. Он понимал, к чему клонит Осаму. - Но, так и быть, - продолжил юноша. – Где только мне найти эту тварь? - О, всё просто, - он распахнул свой плащ, и тут же из него вылетела та самая девица, падая на землю между ними. – Настало время, хе-хе-хе… Рубить головы! Девушка смотрела уверенно, собираясь убить, не раздумывая, однако в её глазах отражалась некая доля страха. Она понимала, что Осаму не так прост, как кажется. Тем не менее, она не стала долго раздумывать и, собрав последние остатки сил в кулак, бросилась на него, впечатывая в дерево. Дазай же успел выставить перед собой топор, однако вампирша всеми силами пыталась пережать рукоятью топора его горло. Юноша сначала сопротивлялся, а затем сумел нырнуть вниз, ослабляя давление. Девушка отпустила топор, собираясь снова погнаться за парнем, который уже встал и побежал вглубь леса. Довольный Николай же стоял в сторонке, наблюдая за всем этим. Вампирша быстро нашла Осаму. В общем-то, он и не собирался от неё прятаться, ему просто нужно было заманить её слегка подальше от стороннего наблюдателя. Когда она снова прыгнула на него, дабы убить, Дазай успел отбежать и прыгнуть на неё сверху, приставляя острое лезвие топора к горлу. - Стой, - шепнул он ей. – Я дам тебе своей крови. Немного. Та сначала не поняла его слов, но, когда услышала что-то про кровь, сразу же сосредоточилась. Осаму медленно убрал топор от её шеи, а затем продолжил: - Я дам тебе своей крови, - он кое-как сумел слегка ранить руку лезвием топора. Повезло, что он был достаточно наточен, - а ты… поможешь мне убить его. Договорились? Мы так оба сможем спастись. Ей понадобилось время, чтобы подумать, однако, как только капли крови выступили из раны у Осаму, она сразу же закивала и присосалась к его руке. Ей понадобилась пара глотков, чтобы вызвать у юноши легкое головокружение, и он еле-еле сумел оттолкнуть девушку от своей руки. - Хватит! – крикнул он, и та все-таки отстранилась. Вампирша отдышалась, а затем посмотрела вдаль, наблюдая, как к ним нерасторопно идет Гоголь, но не прошло и мгновения, как тот внезапно очутился перед ними. - Что это вы тут обсуждаете?! – воскликнул он, ударяя девушку рукой по голове, из-за чего та отлетела в сторону. – Думаете, я ничего не вижу и не слышу?! Он захохотал и наклонился к Дазаю, хватая его за ворот пиджака. - Лично я на это вполне себе рассчитывал, - ответил ему парень, а затем кинул топор оклемавшейся от удара вампирше. Та схватила его и бросилась на Николая. Вампир швырнул Осаму и развернулся, хватая девушку за горло, однако та смогла всё же ударить топором его в плечо. - Ах ты, мерзкая тварь… тебе что, понравилось гнить среди трупов? Так я могу тебе устроить кое-что получше, - говорил ей Николай, вот только сделать он ничего не смог, Дазай поднялся и накинул его же плащ ему на голову, забирая у девушки топор. – Эй! Шутки шутим?! Он отпустил вампиршу, дабы убрать полог с головы, и та набросилась на Гоголя с новой силой, вот только вампир распахнул свой плащ, заставляя девушку залететь в него, а вылететь прямо перед ним. После этой манипуляции, Николай схватился за её голову и сказал: - Всё не так просто, милая, - после чего сворачивая ей шею и резко замолкая. Вместе с телом девушки на холодную землю упал и он сам, так как его голову пробило лезвие топора. Струйки темной крови побежали по бледному лбу, и белые волосы окрасились в красный. Череп у вампиров был крепкий, однако Осаму бил сильно, хорошо рассчитывая траекторию и надеясь, что это хотя бы частично сможет его вырубить. И действительно. Только-только Дазай достал топор из его черепа, как внезапно вампир развернулся и посмотрел на него. - Ха-ха-ха! – он жутко посмеялся. – Вот это да! Это было неожиданно! - пока Осаму вставал на изготовку, вампир поднялся на ноги, собираясь продолжить эту битву. – Меня смог… ранить человек? Ты знаешь, что это значит? Что тебе конец! Ты рад? - Невероятно, - усмехался Осаму. – Честно скажу. Ты веселый мужик, мне будет тебя страшно не хватать. - Не могу тоже самое сказать о тебе. Ну что ж, прощай, Осаму Дазай… - он уже собирался оборачиваться в плащ, как внезапно юноша вспомнил об одном очень хорошем и действенном методе. Молитва. Парень набрал в легкие побольше воздуха и принялся читать: - Светит мне пусть Крест Святой, древний змий да сгинет злой. - Что?! А-а-а! – Гоголь ухватился за голову. – Замолчи! - Отойди от меня, Сатана, отойди от меня, суета! – он покрепче ухватился за топор и замахнулся им на Гоголя. Однако тот успел выставить руку, хватаясь за верхнюю часть рукояти. - Я… не… кхм! Не позволю! Ха-ха-ха! – кричал вампир, безумно посмеиваясь. Он замахнулся на него рукой, но Осаму дернул топор на себя, выдирая его из руки Николая и продолжая читать: - Злом меня да не искусит, чашу яда сам да вкусит, - Дазай замахнулся и сумел вонзить топор прямо в шею Николаю. Тот, пользуясь паузой, прыгнул на юношу, сбивая с ног и собираясь ударить, однако Осаму начал читать молитву заново: - Светит мне пусть Крест Святой, древний змий да сгинет злой… - За-а-а! Замолчи! – Гоголя всего выворачивало от этих слов, он снова не смог ничего сделать, а лишь съежился и схватился за голову. – Не-е-ет! - Отойди от меня, Сатана, отойди от меня, суета! Гоголь, будто предаваясь каким-то внутренним инстинктам, отпрыгнул от Осаму, чем тот воспользовался и встал, пока вампир весь корчился в судорогах. Дазай вспомнил про крест, который висел у него на шее и достал его, как бы демонстрируя нечисти. - Злом меня да не искусит, - он снова замахнулся, на этот раз посильнее. – Господи… Дай мне сил! Чашу яда сам да вкусит! Аминь! Осаму и сам не знает, но с этими словами он будто бы почувствовал такой невиданный прилив сил, будто его руки действительно направлял сам Господь. И немудрено, ведь одним точным ударом он смог поразить шею чудовища уже с другой стороны. Гоголь закричал от боли на весь лес, но юноша не растерялся и ударил еще раз, на этот раз заставляя голову вампира отлететь совсем. Когда всё было кончено, и Дазай убедился в том, что вампир точно мертв, он выронил топор и упал на траву, прислоняясь к дереву. Он не помнит, сколько так сидел, и почему не чувствовал холода, ведь буквально через несколько минут с неба посыпался снег, падая редкими белыми хлопьями на темные и мокрые волосы юноши, на его грязное лицо, на окровавленные тела вампиров вокруг. Он сидел, порой проваливаясь куда-то. Он не знал, правда ли то, что происходит сейчас, однако он чувствовал, как близко сегодня к нему подобралась смерть. Даже когда он засыпал на пышной кровати в замке Достоевского, он не чувствовал такого явного присутствия смерти, не чувствовал страха за свою жизнь. Ему действительно показалось, что вот он – конец. Именно сейчас всё могло закончиться. Этот ужас сковывал его по рукам и ногам, будто тело само по себе стремилось обрасти железными прутьями, спрятаться в панцирь, в непроницаемую клетку, где его не достанут. Но почему? Это ведь никогда не спасает? Неужели это инстинкт жертвы? Инстинкт, обрекающий на смерть? Он смотрел в остекленевшие глаза отрубленной головы Гоголя и не верил, что это правда. Он действительно убил его? Найдя в себе кое-какие остатки сил, Осаму взял его голову, заглядывая в само нутро вампира, а затем выбросил подальше. Подсознательный страх внутри него все еще заставлял его не верить в произошедшее, и Дазай боялся, что голова каким-то чудом сама прирастет к телу. Но даже вампирша, лежавшая рядом, тоже не подавала признаков жизни. Значит, достаточно просто отрубить голову? Хотелось бы в это верить. Он еще раз посмотрел наверх – на кроны деревьев. Легкие снежинки теперь падали на его лицо, и он начинал потихоньку ощущать холод. Вместе с ним пришло и спокойствие, сердце перестало бешено биться внутри, а глаза стали закрываться. Он и забыл о том, что кровь всё это время капала из его раны на руке. Он забыл о том, что у него сегодня учеба, о том, что он должен встать и найти убежище. Сейчас в его душе было лишь одно чувство – безмятежность. Он хотел уснуть и больше никогда не просыпаться.

***

Осаму проснулся от какого-то шума, но его сознание не сразу смогло опознать, что это был за звук. Открыть глаза было очень сложно, мозг будто бы отказывался просыпаться, поэтому он вроде бы видел все образы, возникающие перед ним, однако не мог их понять. Только спустя несколько минут он сумел различить перед собой стол с шахматной доской и почувствовать, как что-то сдавливает его тело. Это были веревки, которыми Дазай был привязан к стулу. Он всё еще чувствовал себя очень уставшим, холодным, голодным и морально убитым. Он осмотрелся и понял, что находится в смутно знакомом ему месте, однако до него не сразу дошло, что это зал замка Вайт-Рэт, ведь воспоминания об этом месте некогда были стерты из его головы. Бордовые шторы, яркий ковер на плитчатом полу, лежащий перед большим камином, в котором горели еще неистлевшие поленья. Звук потрескивающих дров эхом распространялся по всему залу, и один только этот звук хотя бы немного, но согревал Дазая. Юноша всматривался в темные углы, пытаясь заприметить летучую мышь, но его взгляд был слишком рассеянным из-за головокружения, поэтому он не смог ничего увидеть. Он слышал чьи-то голоса в коридоре, и, судя по всему, одним из этих голосов был и голос самого Достоевского. Он говорил тихо, поэтому Осаму не мог толком расслышать его слова, да и слух у него прорезался исключительно из-за плохого состояния, в связи с которым все звуки вокруг казались ему слишком громкими. Да даже если бы он слышал его слова, то с трудом бы сумел уловить их смысл. Парень попытался выпрямиться, но веревки как-то странно пережимали его тело, мешая пошевелиться, однако оставляя при этом свободными его руки. Сейчас ему очень хотелось лечь куда-нибудь и снова провалиться в сон, ведь сделать он все равно ничего не может, но жуткий холод и дискомфорт мешали ему расслабиться. Дыхание его стало прерывистым, пространство вокруг закружилось сильнее, и он уронил голову, снова проваливаясь, но ненадолго, поскольку звук открывающейся двери нарушил его спокойствие. Этот звук заставил его сердце бешено биться чаще в груди, а глаза распахнуться в ужасе. Сердцебиение оглушало его, поэтому, когда к нему кто-то подошел и что-то спросил, Осаму не услышал вопроса. Юноша поднял голову, и тут по его коже побежали мурашки. Перед ним стоял Фёдор в уже знакомой ему старой робе. Вид у него был не такой безмятежный, как прежде. Он смотрел несколько угрожающе и злобно. Конечно, любому другому бы показалось, что Достоевский просто смотрит и ни о чем не думает, но Осаму видел эту скрытую ненависть в его глазах. А когда по его лицу пробежала ухмылка, он еще больше убедился в своей правоте. - Ну, здравствуйте, господин Дазай, - в голосе Фёдора чувствовалась некая тяжесть и угроза. Он взял в углу красивый, обитый ажурным шелком стул и поставил напротив Осаму – за стол, - оказываясь таким образом с другой стороны шахматной доски. - Добрый?.. День? – юноша хотел найти окно, чтобы узнать, какое сейчас время суток, однако все окна были зашторены. - Уже вечер, полагаю, - он тяжело вздохнул. Положил ногу на ногу, укладывая свои худые и бледные ладони на колено. Все его движения, как и всегда, были крайне грациозными. Сначала вампир посмотрел на шахматную доску, а затем на Дазая. В его взгляде читалось что-то незнакомое, однако, если часто смотреть в эти таинственные фиолетовые глаза, то грусть найти там не составит труда. Вот и сейчас он смотрел с полной, глубокой и черной тоской, будто пытаясь её скрыть, но не находя в себе больше сил её сдерживать. Интересно, неужели бессмертие и правда таково? – Вы… не составите мне компанию? Умеете играть в шахматы? Осаму снова попытался выпрямиться, вот только получалось плохо. - А разве есть что-то, чего бы я не умел?.. Ха-ха, - несмотря на всю свою слабость, Дазай пытался держаться, хоть он и не понимал, ради чего старается. - Полагаю, это положительный ответ, - тихо проговорил Достоевский. - Именно. - Что ж, - он снова вздохнул и посмотрел на шахматную доску. – Белые ходят первыми. Белые фигуры были ближе к Осаму, поэтому ему ничего не оставалось, как сделать ход. Так как руки его не были привязаны, он ухватился за круглую голову белой пешки, передвигая её на две клетки вперед. По лицу Фёдора пробежала еле заметная улыбка, но глаза всё еще оставались печальными. Неужели он переживает о смерти того ненормального? Недолго думая, вампир сделал и свой ход, тоже передвигая одну из пешек. Они сделали еще пару ходов по очереди. В зале воцарилось полнейшее молчание, и тишину нарушал лишь камин, точнее, потрескивающие в нем дрова, странное эхо от чьих-то шагов, а также шум дождя. Странно, но и в прошлый раз звуки в этом замке были такие же. Осаму на минуту показалось, что этот самый замок действительно застрял во времени, и в нем никогда ничего не меняется. Кажется, что даже пыль на предметах интерьера лежит таким же плотным слоем. Трясущимися руками Дазай переставлял фигуры на доске. Разум его сейчас был трезв, однако измученное и настрадавшееся тело предательски тряслось. - Вам холодно? – нарушил молчание Фёдор. - Нет, - врал Осаму. Он понимал, что выглядит сейчас больше похожим на труп, нежели действительно не очень живой Достоевский, однако не хотел показывать свои слабости, особенно сейчас, когда они остались наедине. - Кажется, вы ранены, - констатировал факт вампир, обращая внимание на раненную руку Дазая. - Правда? – как идиот, говорил тот. – Удивительно, как же так?.. - Где вы поранились? – спокойно продолжал расспрашивать его Фёдор, переставляя очередную фигуру на доске. - Честно говоря, я и сам не уверен, что знаю, - Осаму сделал свой ход. Он не особо хотел отвечать на вопросы вампира, ведь прямо сейчас юноша неплохо загоняет его в тупик своим конем, вынуждая открыть короля для слона, выжидающего на другом конце доски. - Вы выглядите прескверно, - кажется Фёдор даже и не замечал этого. - Неужели? Всё настолько плохо? – Дазай не отрывал взгляда от доски, а Достоевский же наоборот – чаще смотрел на своего соперника, нежели на игру. - Не знаю, - он украдкой глянул на доску, передвигая свою пешку, закрывающую короля. Она съела белого коня Дазая, который угрожал его победе, однако теперь-то победа у него действительно в кармане. – Я уже давно позабыл, как чувствуют люди. - Шах, - сказал ему Осаму, двигая слона и съедая им короля, - и мат. Достоевский замер. Он смотрел на доску и не мог поверить в то, что сейчас произошло. Он настолько отвлекся на свои мысли, что совершенно забыл про игру и потерял бдительность. А ведь прошло всего лишь минут пять с начала партии. - Ха… ха-ха-ха-ха! – внезапно он громко рассмеялся. – Ха-ха-ха-ха! Фёдор согнулся на стуле, зарываясь руками в свои волосы. Он громко хохотал, и смех его эхом раздавался по всему замку. Некогда этот смех часто гулял по коридорам этого места, только звучал он совершенно из других уст. Дверь в зал распахнулась, и в комнату забежал Иван. Он выглядел обеспокоенно. - Господин! – он побежал к своему хозяину. - Господин, с вами все... - Пошел вон! – вампир вдруг резко прекратил смеяться и грозно, совершенно нехарактерно для себя, вдруг крикнул на подчиненного. - И-извините… - тот весь побледнел и попятился назад к двери. Осаму же сидел спокойно. Лицо его было серьезным. Когда Иван закрыл за собой дверь, в зале снова воцарилась тишина. Фёдор смотрел на шахматную доску, где посередине крайнего ряда клеток стоял белый слон, а черный король валялся рядом. Вампир смотрел на это, будто бы не понимая, как подобное могло случиться, будто бы вся его жизнь была в этой самой игре, и от неё зависело всё его будущее. Наконец-то он нашел в себе силы посмотреть на Дазая. - Кто ты?.. – внезапно спросил он, но Осаму лишь вопросительно посмотрел на него, не понимая. – Кто ты такой?.. Голос вампира был готов сорваться на крик. Сейчас он был на грани истерики. - Кто ты такой?! – он вдруг встал, восклицая и хватаясь за край стола. Одним легким движением руки он опрокинул его, из-за чего шахматные фигуры разлетелись во все стороны. Но Дазая это нисколько не пугало. Он слишком устал, чтобы сейчас вообще испытывать какие-либо эмоции, поэтому он все так же смотрел на Достоевского своими уставшими и потемневшими карими глазами. – Я знаю, кто ты, - Фёдор вдруг успокоился и сел обратно на стул напротив юноши. – Ты… ведешь игру. Тебе выгодно, что тебя считают обыкновенным дурачком, и когда наступает час «X», ты показываешь своё истинное лицо. Не так ли? Дазай улыбнулся: - Не понимаю, о чем вы. - Понимаешь. Потому что ты такой же, как и я, - он тоже улыбнулся ему, казалось бы, абсолютно так же, будто бы они просто скопировали мимику друг друга. – Я… знаю, кто ты. Даже лучше тебя самого. - Неужели? - Абсолютно. - Чем докажете? - Ха… а тебе интересно, да? – он наклонился, укладывая подбородок на ладонь. – Хочешь, я раскрою тебе все твои карты? - Если только комбинация выигрышная, - решил продолжить эту аналогию юноша. - А если там ничего нет? - Тогда вы блефуете. - Ты уверен? Осаму задумался. Фёдор действительно просто пытается его раззадорить, или же у него действительно есть что-то полезное? Иногда юноше кажется, что он всё и обо всех знает, но сейчас… - Я уверен лишь в одном, - решил сделать своё заключение Дазай. – Вам от меня что-то нужно. Что? - Не поверишь, - выражение лица Достоевского снова стало каким-то потерянным. И Осаму понимал, что только он один может уловить эту тонкую грань перемен его настроения. – Я и сам не знаю, что именно. - Такое бывает? - Представь себе. - Тогда зачем вы меня держите? - Просто так. Мне это нравится, - серьезно отвечал тот. – В данный момент мне просто хотелось поиграть с кем-то в шахматы. Это плохо? - Нет, не думаю. - А сейчас я просто размышляю, чего бы такого с тобой сделать. Думаю, что отдать тебя на растерзание своим подчиненным – неплохая идея, как ты думаешь? - Могу я спросить, кстати? - Конечно. - Кто эта девушка, с которой вы оставили меня в подвале? – Осаму понимал, что смысла от этого ответа никакого, но если уж завязался разговор, то почему бы и не спросить. - Не знаю. Какая-то девица, насолившая чем-то Николаю. - Вы… расстроены его смертью? - Ну, - Фёдор действительно задумался, прежде, чем ответить, - скорее, мне просто обидно, что так случилось. Я не виню тебя, ведь ты охотник, да и Шибусава заказал тебе его, к тому же… сам Коля слегка заигрался и потерял бдительность. Я говорил ему, что ты… необычный юноша, но он не верил, говорил, что нет смысла тебя бояться. И вот, собственно, мои опасения оправдались. Тут он поднялся со своего места и подошел к Дазаю. - Наверное, мне стоит исполнить обещанное тебе тогда – при нашей первой встрече. - Будьте так добры, барон. Осаму посмотрел на него измученным взглядом. Достоевский же будто снова попытался понять, что сокрыто за этими глазами. Он несколько секунд безотрывно вглядывался в его лицо, пытаясь что-то прочитать, но все-таки смог перебороть себя и замахнулся, ударяя юношу, из-за чего тот снова потерял сознание.

***

Он слышал смех и какие-то песни. Это было похоже то ли на какую-то темную вакханалию, то ли на оргию в сумасшедшем доме. Снова сырость и едкий запах крови. Осаму сидел в углу, наблюдая, как голые девушки и мужчины в испачканных кровью костюмах смеются над чем-то. Их лица измазаны в крови. Одна дама подошла мужчине и страстно поцеловала его алеющий рот. Осаму снова замутило, ему хотелось блевать от этого вида. Он постарался оклематься. Голова его снова кружилась, а тело еще больше колотило от невыносимого холода и сырости. Теперь на нем не было даже пиджака, и ничто не могло хоть немного согреть его тело. Взгляд зацепился за тела убитых людей. Некоторые, судя по всему, еще были живы, но из-за обильной потери крови не могли ничего сделать. Он видел, как девушка вцепилась взглядом в Дазая. Она была бледна, словно труп, её кожа покрылась испариной, а грудная клетка очень активно поднималась и опускалась. Организм пытался восполнить недостаток крови, но всё тщетно – у неё кровоточила рана на шее. Она уже не жилец. При взгляде на эту девушку, Осаму подумал и о собственной участи. Он не знал, что лучше – смерть от недостатка кислорода или кровопотери? И тут, и там человек чувствует себя крайне ужасно, так как теряет основную составляющую жизни. Наверное, нет такого вида смерти, при котором человек чувствует себя относительно нормально. Боль и страдания будут всегда. Вампиры танцевали, радовались, пили кровь и сливались в поцелуях. Это казалось Дазаю чем-то настолько омерзительным, что он сдерживался, дабы опять не сблевать. Наконец-то он почувствовал, что организм его более-менее привыкает к окружению. Он выпрямился и посмотрел на свои руки. Они все были в какой-то грязи и засохшей крови. Картина перед глазами расплывалась. Он попытался встать, однако решил, что это не имеет смысла. Тогда он пополз куда-то в сторону, сам не зная, зачем. Попытка сбежать? Он уже обречен. - Куда это ты? – какой-то вампир подошел к нему, хватая за волосы и заставляя подняться. – Сбежать удумал? О-о-о… нет. Ты пойдешь на десерт! Дазая снова уронили на пол, и глаза его вновь закрылись. Он отключился, упал в небытие, где ему спокойно и тепло, где у него есть единственная его защита – собственное сознание. Ему страшно двигаться, дышать. Он боится открывать глаза, боится прикосновений и будущего, которое не сулит ему ничего хорошего. - Я не могу… у тебя получится? - Нет, не получается. - У меня тоже! - Дрянь какая… может, к черту? - Да, к черту, я наелся. - Ну, нет… дайте мне нож! - О-о-о… а вот и еда! Голоса смешивались в кашу в голове. Он не мог их различить между собой и понять их смысл. Он ощущал какие-то прикосновения к себе, но сознание уплыло так далеко, что он даже и не понимал, с какой целью, к какой части его тела к нему прикасались. Кажется, у него кто-то что-то спрашивал, но Осаму не мог найти ответ на заданный вопрос. А потом начались крики. Бесконечные. Крови стало больше. Алое полотно стало ярче. Новый круг… Бесконечный ад среди вечного подвального холода. Громкие крики, раздающиеся по каменным коридорам подвала. Звуки эхом рикошетят от стен, разрывая голову на части. Осаму открывает глаза и видит алую пелену перед собой. Он видит кучу вампиров. Они кричат. Они кого-то зовут. Их тела смешиваются между собой, их разрывают, их калечат. - Нет! Пожалуйста, пощады! - Вы доигрались, - знакомый нежный голос. Дазай узнает этот голос. Это голос Фёдора. Даже в своем ужасно спутанном сознании он узнает его речь, узнает его фигуру среди кучи алых пятен и разорванных тел. Он узнает взгляд его горящих в темноте малиновых глаз. Видит, как эти два огня впиваются в него, как он заносит кинжал над ним, но… останавливается. - Хозяин, - его позвал Иван. – Куда их всех? Достоевский поворачивается к нему, опуская кинжал. - Сожги на заднем дворе. Что не сгорит – закопай. - Хорошо. Он снова поворачивается к Дазаю, когда слуга уходит. Он смотрит на него холодным взглядом горящих глаз. Вампир сглатывает. Он смотрит внимательно, изучая его лицо, ожидая от Осаму какой-то реакции, однако юноша так сильно утомлен, что даже не понимает, где он находится. Фёдор заносит кинжал и царапает руку юноши. Тот снова чувствует прикосновения к себе, чувствует, как кровь утекает из его организма, а глаза закрываются, заставляя его снова проваливаться без сознания. Приятное и одновременно мерзкое чувство. Ощущение, будто ты улетаешь, будто бы куча ангелов хватает тебя и опускает всё ниже и ниже, где ты падаешь то ли в мягкие облака, то ли в траву, то ли в бурлящую воду. Она уносит тебя далеко – туда, где нет страхов и печалей, где ты лишаешься своего тела, но освобождаешь душу. Полнейшее спокойствие и наслаждение. Но как бы не был прекрасен этот миг, он всё равно заканчивается, и возвращается страшная и отвратительная реальность, где каждое мгновение сопоставимо с невыносимой болью. Осаму не знает, как побороть это чувство, ведь он так устал страдать. Он не знает, сколько времени прошло с момента его похищения, но задается одним вопросом: почему его до сих пор не убили? Дазай снова проснулся в грязном подземелье – на том же самом месте, где и уснул. Сейчас он уже пришел к более-менее относительной осознанности, разве что его всё еще трясло и тошнило, да и голова также страшно кружилась. И что там уж говорить о невыносимой боли во всем теле? Кажется, что каждую клеточку тела проткнули иголкой. Юноша осмотрелся. Когда он пребывал в сознании в прошлый раз, тут горел свет. Сейчас же царила полнейшая тьма, но из-за света, поступающего откуда-то из маленьких окошек наверху стен, он видел кучу трупов вокруг. Где-то можно было различить людей, где-то вампиров – в частности голых дам. Удивительно, почему вампиры тоже мертвы? У него уже не было сил удивляться происходящему вокруг кошмару, поэтому он просто попытался встать. Конечно, у него ничего не вышло. У него не хватало сил даже толком пошевелить конечностью, не говоря уже о том, чтобы полноценно подняться на ноги. Тем не менее, спустя несколько минут он смог, облокачиваясь на стену, как-то выйти из этого помещения через решетчатую дверь в коридор, ведущий неизвестно куда. Он шел какое-то время в полной темноте, а затем услышал шаги в одном из коридоров и некий источник света. Дазай поспешил нырнуть во тьму, дабы его не заметили, однако он не был уверен, что его не слышно, поэтому, несмотря на всю усталость, он зажал себе рот руками, дабы не дышать так громко. Это Иван шел по коридору. Он направился в противоположную сторону – туда, откуда пришел Осаму, и, когда слуга вампиров скрылся из виду, юноша поспешил пойти дальше. Хоть он и понимал, что, скорее всего, Иван пришел со стороны выхода, идти туда было слишком опасно, да и, возможно, тут есть какие-нибудь другие выходы. Взять, например, ту же выломанную решетку в канализации. Дазай понимал, что вариант этот ужасный, но лучше уж так, чем попасться. Он не помнит, сколько брел в полнейшей тьме. Вокруг он не слышал абсолютно ничего, кроме какого-то журчания воды, скрипов и странного эха. Периодически он присаживался на пол, дабы перевести дух и, в конце концов он понял, что всё-таки окончательно потерялся в этих туннелях. Упав на каменный пол, он снова отключился. Проснулся он от каких-то подозрительный звуков, смутно напоминающих стук каблуков. Поняв, что это может быть Достоевский, Дазай резко пришел в сознание, подскочил и побрел дальше по коридору, вот только на этот раз скрыться у него не получилось. Кто-то сильно схватил его за шиворот и бросил в стену, хватая затем за горло. - Кха! – кашлял юноша. - Я погляжу, ты ловкий, Осаму Дазай, - усмехался Фёдор. – Всё еще думаешь улизнуть? - Я… не… кха! - Э-э-э… нет. Так не пойдет, - он отпустил его, и Осаму снова упал на пол. Юноша увидел, как что-то сверкнуло в темноте, и он подумал о том, что Достоевский, скорее всего, снова сейчас захочет его крови, но это может сильно ослабить Дазая, и у него снова не будет сил идти. Вампир наклонился к нему, хватаясь за руку. - Нет… отпусти, - сопротивлялся Осаму. - С какой стати? – усмехался Достоевский. – Может, мне тебя еще к выходу проводить? - Было бы здорово, - шутил юноша, несмотря на то, что находился сейчас на грани жизни и смерти. Фёдор же его не слушал, а уже делал надрез, но вдруг Осаму дернул рукой, высвобождаясь из хватки этого демона. Он снова нашел в себе силы. Силы подняться и пойти. Дазаю казалось, что он бежит со всех ног, однако на деле он просто плелся, пытаясь спастись. Достоевский же сдерживался, чтобы не рассмеяться. - Перестань. Ты же знаешь, что не сбежишь, - вампир спокойно пошел за ним, снова хватаясь за плечо парня и разворачивая его к себе. – Нет смысла сопротивляться. - Есть, - Осаму хитро улыбнулся и вдруг начал читать молитву: - Светит мне пусть Крест Святой, древний змий да сгинет злой. Отойди от меня, Сатана… - Фёдор слушал его очень внимательно. Так, как не слушал ни один вампир. Он стоял, смотрел в глаза Осаму, держа его одной рукой за плечо, а второй – нож. - Отойди от меня, суета! Злом меня да не искусит… - … Чашу яда сам да вкусит, - продолжил вместе с ним Достоевский и улыбнулся. – Ты думаешь, что на меня это сработает? Я, видишь ли, вампир крайне религиозный. - Ч-что?.. – вот теперь Дазай почувствовал, что находится в западне, из которой действительно нет выхода. Теперь он точно обречен, если не на смерть, то на вечные муки. - Что? Я с нашим Господом общаюсь часто и всем советую. Путь к очищению лежит через покаяние. А я каюсь. Каюсь каждый день. Каюсь и караю, ибо я – Длань Божья. Ибо я – оружие его, - он говорил это спокойно, размеренно и тихо, будто проповедуя. – И ты, друг мой, знай, что Господь – он со мной. Он – во мне. И сила его – в моих руках. Достоевский вдруг крепко сжал его горло, от чего юноша закашлялся и ухватился за его хладные ладони, пытаясь остановить вампира. Тот же приблизился к нему и прошептал: - Покайся же мне перед смертью. Я готов отпустить твои грехи, какими бы страшными они ни были. - Я… кха! - Кайся. - Я… не покаюсь! Фёдор вдруг отстранился, улыбнулся и сильнее сжал его горло, из-за чего юноша снова потерял сознание, сползая вниз по холодной стене. - Значит, ты выбрал страдания.

***

Наконец-то Осаму ощущал не затхлый запах подземелья, а свежий воздух леса. Холодный ветер щипал его за щеки и развевал его спутанные мокрые волосы. Он потрогал мягкую и холодную землю, на которой лежал. Вокруг смеркалось, но Дазай все еще слышал лесных птиц и шорох листвы. А также он видел вокруг несколько мешков, и как кто-то копает совсем недалеко. Он не мог понять, что это за мужчина, но почему-то юноше казалось, что он копает могилу. Возможно, что могилу он копает ему. Когда мужчина закончил, он положил лопату на землю и кое-как вылез из ямы. Это был тот самый пухлый незнакомец, который подвозил их в тот раз до казино. Он отряхнул руки и подошел к Дазаю. - Твою мать… - он слегка нагнулся, рассматривая парня. – Вань! Вань! - Что? – спрашивал слуга Достоевского. Он стоял где-то далеко за обзором юноши. - А с этим-то что? - А что с ним? - Он живой так-то. - Живой? Тот, будто не веря, тоже подошел, присел перед Дазаем и посмотрел на него. - Ох… пойду, скажу господину. - Вот же… что мне, его не хоронить пока? - Я бы похоронил его и живьем. Мерзкий тип. - Ну… как-то это уж очень жестоко. - Ладно-ладно. Глаза Осаму снова закрылись. Он уже ничего не боялся – ни смерти, ни тем более быть похороненным заживо. Всё в этом мире перестало его как-то пугать и беспокоить. Он просто хотел вечность лежать на этой траве, смотреть на холодное небо и наслаждаться последними минутами своей короткой, но такой невыносимой жизни…