Случайность или знак

«И если ты унесёшься ветром, ветром. Сохрани с тобой мой огонь Заглуши мою боль.» «Сердце» «passmurny» Из под тёмных ресниц просачиваются солёные и полные недопонимания слёзы, скатываясь по щекам. Ясно-голубые глаза метались из стороны в сторону, из одного угла комнаты в другой, как будто ища какую-нибудь подсказку или то, что сможет дать хоть малейшую зацепку к разгадке, которая совсем недавно поселилась в мыслях и столь настойчиво маячит в голове. Холод пробирал тело и даже самый крепкий горячий кофе не мог согреть и до конца разбудить. Поставив стул перед окном и развалившись на нём, мужчина старался отвлечься разглядыванием мглы на улице. Он прекрасно понимал, что кошмар будет мучить его ещё долго.. Но проблема в том, что Арсений Сергеевич не до конца отличает реальность ото сна. Когда-то и он прочувствовал на себе всё то, что пережил кудрявый парень в сновидении, это пугало и одновременно сковывало, будто мужчина снова стал маленьким мальчиком, который не мог за себя постоять и защититься, вот до такой степени старший мог без усилий прочувствовать состояние младшего с кошмара. От осознания того, что в доме Антона и впрямь могло быть что-либо из разряда домашнего насилия, Арсений Сергеевич только сильнее сжимал кружку кофе в своих руках, стараясь как можно быстрее избавиться от мыслей такого рода. Конечно, всё происходящее сейчас только приводило в ужас. В особенности воспоминания из прошлого постоянно, то и дело, давали о себе знать. Как бы ни хотелось, но продолжить спать литератор больше не мог, да и не смог бы в любом случае. Перебирая в голове всевозможные версии дальнейшего исхода ситуации, потихоньку возвращались воспоминания с прошлого дня. Нетрезвое состояние, навязывание своего бреда бедному парнишке и совершенно развязанный язык в каком-либо разговоре.. Ох, сколько же лишнего он мог сказать своему ученику, знакомым, да тем же коллегам.. Лёгкое чувство вины легло пуховым одеялом на ноющую душу Арсения Сергеевича, на что тот мог только закрыть глаза, сделав вид, что ему отшибло память. В любом случае, нужно будет извиниться перед Антоном, но это всё потом, главное не сейчас. На улице начало рассветать, а преподаватель допив свой кофе, стал неспешно собираться на уроки. К счастью, всего лишь одно занятие с его классом. Впрочем, как поймать Антона для разговора — проблема с лёгким решением. «Извиняться ведь не так трудно, да?» – успокаивал себя Арсений, стараясь взять разум в руки и на холодную голову пойти на работу, хотя побочный эффект от вчерашнего выпитого «наилучшим» образом говорил сам за себя.

***

Всю ночь Антону виделся один и тот же тёмный силуэт мужчины. Парень помнил, что этот силуэт пытался донести до Антона что-то, но слова он так и не уловил, только интонацию: обеспокоенная, нервная, виноватая. Будто тень перед ним провинилась и старалась хоть как-то загладить свою вину, но выглядело это смешно. «Глупость. Нужно бросить за привычку листать социальные сети перед сном, а то стану и не такое во снах видеть» – подумал Антон. Осадок с прошлого дня всё ещё саднил где-то в глубине души парня. Подавленность, пробуждение через бессилие, чтобы как минимум встать, вялость и отсутствие желания чего-либо. Бесспорно, что такое состояние для Антона уже как приём пищи, но сегодня плохо было особенно. Оно и неудивительно, учитывая недавние обстоятельства. Собрав портфель на учёбу, парень стремглав выбежал из квартиры, а в дальнейшем и из подъезда. Пробегая мимо парков, улиц, Антон так и рвался почувствовать что-нибудь, что отвлечёт его от неприятных и гнусных ощущений с самокопанием, но сегодняшний день — точно не его. В Петербурге очень большое скопление машин, это Шастун подметил сразу как они заехали в город. Машины, автобусы, как куча народа, столпились на одном месте перед очередным светофором. Подозрительное ощущение чужого, но чем-то знакомого взгляда на себе заставило Антона машинально перевести взгляд из под ног на одну из машин. Так сказать, для профилактики, проверить, правда ли это у Антона намёки на шизофрению. Ледяная ухмылка и хитрые лисьи глаза смотрели слегка исподлобья. Не узнать этого человека было как минимум глупо, да и невозможно. В последнее время появляется и всё больше нарастает ощущение, что преподаватель уже ведёт слежку за школьником. Антон в ответ только нахмурился, но где-то про себя усмехнулся столь странному совпадению. Рассматривая машину, парень даже слегка забылся, что ему нужно в лицей. «Чёрная, как и душа её хозяина» – не размышляя, сделал вывод школьник о чужом автомобиле, совсем не заметив, как брюнет продолжал сверлить Антона взглядом. Не сказать, что он выражал какие-то тёплые или яркие чувства, скорее заинтересованность или сожаление, возможно, за недавнее произошедшее. Школьник кротко кивнул, таким образом поздоровавшись, на что тот растянулся в улыбке, да так, будто невидимый камень упал с души и вот оно — облегчение от прошлых тягот. Возможно, Арсений Сергеевич настолько сильно переживал о недавнем и думал, что Антон теперь его ненавидит, и именно поэтому при малейшем действии по отношению к себе от Шастуна, русовед воспринимал как надежду на важный разговор в дальнейшем и возможность спокойно..объясниться? Правда старший ещё не до конца придумал как именно он начнёт диалог и как продолжит, как будет его вести, станет ли запинаться на каждом слове от дискомфорта или нет?

***

Вся оставшаяся дорога до лицея стала для Антона пыткой. Как бы он ни ускорял шаг и не пытался себе внушить, что он идёт быстро, вокруг всё «движется» от скорости ходьбы, но время будто назло — тянулось вязко и туго. Даже сигарет рядом не оказалось, чтобы скоротать время, а выпрашивать хотя бы одну у прохожих и местных не очень-то хотелось.. пришлось надевать наушники, включать первый попавшийся плейлист и рассматривать крыши домов. Всё же, архитектура Петербурга восхищала и в глубине души заставляла чувствовать себя комфортно, за счёт красивых обрамлений и узоров у окон, арок, колонн. Впрочем, может быть это только Антону и нравилось, заставляло что-то внутри успокаиваться и не испытывать ту частую фоновую тревогу, что сопровождала парня чуть ли не с самых..пелёнок? Он и сам не помнил, да даже не знал, когда и с чего конкретно начались серьёзные проблемы со взаимоотношениями в семье. Не только его и мамы, папы, а в целом. Родители ссорились друг с другом по мелочам и потом выливали весь свой гнев на Антона. На младшую сестру, само собой, что-либо такого рода не распространялось. Она всегда была каким-то, своего рода, «ультиматумом» между другими членами семьи Шастунов.

***

Шум в лицее никак не мешал Антону так как он до сих пор сидел в наушниках за партой. Дима ещё не пришёл, а с другими одноклассниками он пока не осмеливался пойти на контакт. Отбивая ритм песни ногой, парень то и дело пялился в окно, будто там есть что-то правда интересное, на самом деле ему просто не хотелось встретиться с голубыми глазами, которые уже доконали его всего за пару учебных дней. Впрочем, Арсений Сергеевич не был такого же мнения об Антоне, он желал одного — поговорить и извиниться. Да, глупая и странная ситуация, но насколько же глубоко она задела школьника и преподавателя. Два чужих, незнакомых человека открыли старые раны друг друга, чтобы те снова стали кровоточить. Антон смог понять, что звонок на урок давным давно прозвенел только после неприятного толчка в плечо, на который парень машинально обернулся и увидев перед собой Диму, только улыбнулся и снял наушники. Тот только сверлил парня недовольным взглядом. Оно и неудивительно, Позов ведь то самый правильный ученик. Не то что Антон, который готов поспорить с любым учителем или съязвить ему, опоздать на раздражающий урок и спать во время конспектов и разборов новых тем. Единственный урок на котором Шастуну не удалось бы уснуть надолго — русский язык. Это даже очевидно, ведь парню бы не дали спокойно поспать или расслабиться. Урок начался как обычно: открываем тетради, записываем число и классную работу с темой. Если бы Антон и вправду удосужился хоть тетрадь открыть, то смог бы избежать пронзительного замечания со стороны преподавателя. На данный момент, абсолютно всё, что касалось этого мужчины — раздражало школьника до самых костей. Весь урок Арсений Сергеевич то и дело мучил Антона, заставляя отвечать на каждый заданный вопрос и при удобном случае делал замечания даже по глупым поводам. Скорее всего он хотел реакции от парня, чтобы тот ответил — съязвил как он это умеет, а после.. птичка в клетке и Шастун остается после уроков на серьёзный разговор. Очевидно-исполнимый план литератора сбылся и он с приподнятым настроением больше ни разу не сказал ничего в сторону Антона за оставшийся десяток минут до конца урока. Всё-таки он добился своего. Странно, но добился и это главное. Младшему лишь оставалось закрыть лицо ладоням и терпеть на себе жгучие взгляды всего класса. Неудивительно, что толпе будет интересна причина такого большого количества внимания от русоведа в сторону Шастуна, но самому «потерпевшему» всё это категорически не нравилось. Начиная с причины и заканчивая последствиями. Единственная его поддержка это Дима. Не сказать, что они сдружились до звания лучших друзей друг другу, но определённое ощущение родни и крепкой связи была. Позов в помощь Антону лишь положил руку на его плечо и подкинул записку «Забей на это. Просто забей. Он всегда так по-началу к новеньким, потом остывает». Перестав прятаться за ладонями и прочитав содержимое на бумажке, парень слегка улыбнулся самыми краями губ. Стало чуть проще дышать после того, что ему написал Дима, а то Антон не морг найти логическое объяснение такому отношению к школьнику от Арсения Сергеевича. К счастью, звонок прозвенел даже на минуту раньше, чем должен был. Оно и к лучшему.

***

Если бы Антон умел управлять временем, то он бы вернулся в день первого сентября и ни за что не уснул на классном часу. Но к сожалению в реальности нет супер-способностей в виде контроля времени и так далее, поэтому школьнику пришлось смириться и пройти в ненавистный кабинет русского языка и литературы с опущенной головой. Конечно, он знал и договорился с Димой, что-то его подождёт и потом они прогуляются, но вряд-ли после очередной выходки преподавателя у Антона будет желание вообще куда-то и с кем-то идти. Арсений Сергеевич сидел за своим столом и проверял тетради, подняв взгляд на Антона, он попросил закрыть того дверь за собой и присесть за первую парту напротив. Прокашлявшись и сделав пару глотков крепкого по стоящему аромату в кабинете кофе, преподаватель начал: – Я ведь знаю, что ты не глупый и сам понял почему на самом деле я наказал тебе прийти ко мне после уроков. Во-первых.. касаемо того дня, тех неприятных для тебя событий.. впрочем как и для меня. Если говорить кратко, я так понимаю, что меня мучил именно кошмар в котором.. как бы помягче.. – Говорите прямо как есть. Мне уже без разницы, – перебил Антон и стал делать вид, что залипает на шторы кабинета. На самом деле ему не хотелось снова чувствовать на себе прямой взгляд. – В кошмаре всё было от первого лица и видимо.. от лица твоего отца. Я, а точнее твой отец избил тебя.. ну и.. – глаза Антона раскрылись как у испуганного котёнка, он мигом отвёл внимание со штор на Арсения Сергеевича, прожигая того и заглядывая в самую душу. Он пытался понять, врут ему или нет и к чему весь этот сыр бор идёт. – Я с таким испугом проснулся.. кошмар мучил меня каждый раз, когда я пытался уснуть, вот и подумал.. может чуть-чуть выпить, это должно помочь избавиться от повторяющегося кошмара. В итоге стало только хуже. Мне было тяжело даже просто лечь на кровать и попытаться расслабиться так как передо мной были твои испуганные и полные боли глаза, ссадины, синяки. Я не контролировал себя на утро, хотел просто забыться, но как ты и сам знаешь, вышло это у меня очень плачевно. Честно, я до последнего не верил, думал это неправда, но увидев твою левую руку все сомнения отлетели. Не знаю, веришь ты в такое или нет, а может это я просто с предрассудками, но получается, что мой, как я понял, кошмар был почти истиной.. С каждой новой деталью, которую с трудном проговаривал Арсений Сергеевич, Антон всё больше сжимался в комок внутри себя, стараясь держать лицо, но получалось слишком плохо. Глаза слезились сами по себе. То ли от того, что парень забыл моргать, то ли от тяжести и боли воспоминаний и полной точности кошмара преподавателя. Шастун всё больше понимал, что винить литератора после такого нет смысла. Ненависть и неприязнь по отношению к старшему испарилась сама по себе. Очевидно, что Антон не мог за секунду избавиться от всех негативных чувств, но от какой-то части он смог себя освободить без труда. Кто бы мог подумать, что голая истина всей обсуждаемой ситуации выглядит именно так? – Послушай меня. Я хотел бы извиниться перед тобой за моё неуместное поведение, пойми, не я контролировал своё тело, а влияние выпитого и бессонная ночь с кошмаром. Нет, ты не подумай, что я трус и так сильно пугаюсь, просто кошмары мне давным-давно не снились. К тому же, учитывая насколько этот оказался навязчивым, что я стал путать его с реальностью, то думаю ты и сам понимаешь. Да и в целом я отвык даже от каких-либо снов, не то чтобы что-то такого рода, – мужчина поднял взгляд с тетрадей и встретился с ужасно испуганными и слезящимися зелёными глазами. Именно сейчас литератор понял, как же точно он попал. И видимо кошмар не подвёл. – Антон, я всё понимаю, что не имею. Право спрашивать такое, но скажи честно, так у тебя дома и было? Шастун всё сильнее зажимался и боялся даже лишнего сказать, да и вообще что-то сказать, поэтому кротко и неуверенно кивнул. Арсений Сергеевич встал из-за своего стола и достал из шкафчика у школьной доски кружку. – Раз такой случай, поговорим об этом? Или.. можем перевести тему на что-то более оптимистичное? Может, чай хочешь? Кофе? – мужчина украдкой глянул на Антона, который старательно пытался вытереть слезы от глаз на мокром месте рукавом рубашки. Со стороны это выглядело смешно, но сейчас было вовсе не до смеха. Арсений Сергеевич глубоко внутри понимал, что если они начнут говорить о личных проблемах Шастуна, то русовед снова сделает себе ложное обещание в котором всё равно никогда себе не признается. До поры до времени, конечно. – Арсений Сергеевич, я.. не виню вас, но думаю и вы меня понимаете. Я крайне.. удивлён такому повороту событий и такой правде, которая вскрылась только сейчас. Но ведь лучше поздно, чем никогда, верно? А от чая я бы не отказался, – парень полез в телефон, отписав Диме в мессенджер: «Я тут надолго, извини. Может завтра?» и положив гаджет в карман брюк, Антон подорвался со своего места и протянул руку к кружке, чтобы самостоятельно заварить себе чай, но посуду ему так и не дали, а указали на парту, тем самым намекая, чтобы тот вернулся на место. – Тогда с вас две ложки сахара. Спустя пару минут, чай был готов, и Арсений Сергеевич протянул Антону его заслуженную кружку с почти-кипятком внутри и развалился на своём стуле, раздумывая о тематиках для разговора. Он прекрасно понимал, то парню сейчас нужна хоть какая-то настоящая поддержка, но допустит ли сам Шастун к себе помощь чужого человека? – О чём поговорим? Готов ли ты обсудить твои отношения с семьей? – Я бы обсудил литературу. Мужчина вскинул брови, слегка даже удивившись такому ответу, но что поделать, сейчас желание ученика — превыше всего. – Хорошо, какие писатели тебе нравятся? – Банально, но Гоголь, Чехов и Маяковский, – Антон с трудом делал даже маленькие глотки чая, параллельно дуя, чтобы остудить напиток быстрей. – А вам, Арсений Сергеевич – мистер-самый-скрытный препод со всего лицея? Очередная выходка Шастуна. А ведь он прекрасно понимает, что останется безнаказанным и именно поэтому видимо решил распустить язык. – Что значит «мистер-самый-скрытный препод со всего лицея»? – с неподдельным интересом спросил старший, почти допив свой кофе. – Неужто вы не в курсе слухов, которые ходят о вас? Ка-ак же та-ак? – Антон протянул последнюю фразу и наигранно закатив глаза, продолжил. – То и значит, Арсень Сергеич, о вас никто ничего толком не знает. Кто вы такой-то? Вы ничем лишний раз не делитесь, даже истории из своей жизни ни разу не рассказывали, в отличии от всех остальных учителей. Это странно в некоторой степени, согласны? – Антон, если я ничего о себе не рассказываю на публику, то это не характеризует меня по-нормальному. К тому же, не совсем понимаю как изначальный разговор о тебе перешёл на меня. – Да так, просто интересно.. – Парень сию же минуту замолк. Он думал, может ли поделиться чем-то личным, касаемо семьи с Арсением Сергеевичем. С одной стороны скрывать в любом случае уже нечего, так как суть старший и так знает, а с другой стороны Антон жаждал поддержки, но так боялся по-настоящему открыться какому-то ни было человеку. – Я надеюсь, тот разговор останется конфиденциальным? Не хочу, чтобы по лицею ходили слухи об одиннадцатикласснике Антоне Шастуне, которого дома бьют. – Конечно, конечно. Я умею держать язык за зубами, не переживай, – мужчина закончил пить кофе и поднявшись со своего места, решил пройтись по кабинету меж рядов из парт. Руки в карманах черных брюк, пиджак цвета кофе и чёрная вязаная водолазка вызывали такое впечатление, будто в одном помещении с Антоном не преподаватель, а недо-модель, по внешности тоже как раз подходил. – Надеюсь, у тебя с контролем речи тоже всё в порядке и ты не взболтнёшь лишнего даже своему..другу? Диме. Я не хочу испортить себе репутацию. Впрочем, мне всё-таки интересно, что у вас в семье происходит? А также, я бы хотел осмотреть твою руку, – Антон моментально напрягся, да так, что даже отпрянул от кружки чая и с подозрением, мелькающим в глазах пялился на преподавателя, тот не мог этого не заметить. – Нет, нет, Шастун, ты ничего не подумай. Просто у меня здесь имеются мази, они хорошо помогают при синяках, а про семью я спросил из личного любопытства. Ты вправе ничего не говорить. – Мне не нужны мази, у меня вообще-то уже всё зажило, – с глупости соврал Антон. Не стоит ему говорить что-либо в свою защиту, когда он нервничает. – Ой, да кому ты это рассказываешь, а , Антон? – мужчина остановился около парты парня и облокотившись на парту, стоявшую рядом, он и без прямых отказов прекрасно понял, что обработать синяки ему Антон не дастся, так что сейчас он ожидал ответа на вопрос о семье. Может хотя бы это получится вытянуть? – Кхм..да плохо всё в семье, что рассказывать-то если вы и сами понимаете. А в деталях я всё рассказывать на данный момент не хочу и не смогу, снова глаза начнут слезиться.. и знаете, Арсений Сергеевич, спасибо вам за разговор и за чай..и за заботу, но мне точно пора домой, чтобы не получить новые ссадины, надеюсь, вы меня поймёте, – молниеносно отмазался Антон, как только понял, что русоведу видимо на полном серьёзе интересны проблемы парня. Он поставил недопитую кружку чая на парту и пулей вылетел из кабинета, не дождавшись разрешения или одобрения.

***

Чудом улизнув с лицея и неудобного разговора с литератором, настроение Антона стало выше некуда. Проходясь по дворам Петербурга, парень напевал себе мелодии под нос, так как наушники к несчастью разрядились. Антон всё так и не разобрался в своих мыслях, да и не хотел. Боялся. Он опасался предательства либо отверженности от кого-либо близкого. Именно поэтому и друзей с близкими людьми не имел. Но Шастун только сегодня встретился с тем, что кому-то интересны его личные проблемы и прочее. Можно ли довериться? Можно ли хотя бы кончиками пальцев прикоснуться к тому, что так давно желанно в глубине души или Антон только обожжётся?

***

Удивительно, но Арсений сегодня спал спокойно. Без кошмаров, без снов, как обычно. На душе после извинений и разговора с Антоном стало в разы легче. Он перестал чувствовать вину, хотя чувство долга ещё было с ним. Литератор искренне хотел бы помочь Антону, стать опорой, близким и тому, кому можно довериться и обратиться за помощью в любой момент. Жгучее желание, но где гарантия того, что Арсений не обожжётся от защитных будто раскаленных каждый раз шипов Антона, где гарантия что желание из глубины души не съест Арсения целиком и полностью? Сожжёт. Не пощадит. Остаётся вопрос только том, что одной и другой стороне придётся перебороть себя либо остаться на том же месте, но к чему они тогда придут, если горящие желания в душе каждого говорят сами за себя и выйдут из под контроля?