Презумпция невиновности

      Профессор Дамблдор молча стоял у окна. Маленькие настольные часы показали пять утра, но о сне никто ещё даже не думал.       Сириус Блэк, истощённый, со спутанными грязными волосами и бледной жёлтой кожей, сидел в кресле, опутанный магическими веревками. Опустив голову, он молчал.       Профессор Макгонагалл хмурилась. Этим вечером она выглядела особенно строго. Люпин нервно стучал кончиками пальцев по карману с палочкой. Он был бледен и хмур, с тёмными кругами под глазами и встрёпанными волосами. Амон молча грел руки у резного камина.       — Прежде чем мы вызовем министерство, я бы предпочёл поговорить с вами, мистер Блэк, — сказал Дамблдор, наконец поворачиваясь к мужчине. В его серьёзных глазах сложно было рассмотреть эмоцию.       Пылающий яростью Северус, стоявший у входа скрестив руки, бросал на преступника пронзительные взгляды. Его тонкие пальцы сжимали пузырёк сыворотки правды. Зелья было лишь три четверти.       — Скажите, почему вы пытались убить Гарри Поттера? Это месть? Служение мёртвому Тёмному Лорду?       Блэк молча поднял глаза. От зелья, от пережитого, а может просто от утомления его взгляд казался пустым.       — Причин нет, — сказал он коротко, слова легко скатывались с его языка, пусть его речь и была несколько невнятной. — Нет причин убивать Гарри.       Снейп пробормотал себе под нос что-то крайне нелицеприятное.       — Вы пытались убить мальчика просто так? — переспросил Дамблдор.       — Я не хотел, не хочу и никогда не захочу убивать Гарри, — ответил Блэк, и, по его глазам, в которых наконец шевельнулось что-то живое, было ясно, что он говорит чистейшую правду. — Он сын моего дорогого друга.       Люпин молчал, но его глаза были широко открыты. Рука сжимала палочку сквозь ткань мантии.       — Ложь, — вмешался Северус. Его холодный голос разрезал воздух, точно бумагу. — Ты убил их... — бросив короткий взгляд на других присутствующих, он замолчал, едва сдерживая ненависть.       — Я и не отрицаю, — почти шёпотом сказал Сириус. — Но если бы вы знали всю историю с начала до конца…       — Северус, — внезапно заговорила Макгонагалл, — Вы как никто другой должны знать силу вашего зелья. Пары капель было бы достаточно, вы же использовали в несколько раз больше.       — Окклюменция...       — Мистер Блэк не может быть настолько хорошим окклюментом.       — Все считали, что и анимагом он тоже не может быть, — выплюнул Северус.       — А ты, я вижу, стал преподавателем? Дай догадаюсь, зельеварение? Ты всегда был в нём хорош, — невпопад вставил Блэк и криво улыбнулся. — Приятно видеть, что некоторые люди не меняются.       Снейп, скрипя зубами, сделал несколько резких шагов вперёд.       — И это говоришь ты, — его голос был холоден. — Директор, позвольте мне прибегнуть к легилименции...       — Давайте сначала выслушаем мистера Блэка, Северус, — твёрдо сказал Дамблдор.       Снейп брезгливо приподнял верхнюю губу. Быстро развернувшись, он так же стремительно отступил.       — Как знаете, — пробормотал он.       — Мистер Блэк, — продолжил директор, — вы определенно вторгались в школу. В чём ваша цель?       — Да, я хотел убить, — на выдохе произнёс Сириус. — Но не Гарри, конечно же нет. Я искал Петтигрю.       В воцарившейся молчании лишь Амон недоумённо поднял голову.       — Петтигрю? — переспросил Римус. — Сири... Мистер Блэк, я был на его похоронах.       — На похоронах его пальца, я полагаю? — Блэк с грустью усмехнулся.       — Это всё, что от него осталось, — пробормотал Люпин.       — Я попрошу вас быть точнее, — сказал Дамблдор негромко. Судя по его глазам, он знал что-то, чего не знали почти все присутствующие, но предпочёл позволить им услышать это от Сириуса. — Вы считаете, что Петтигрю жив?       — О да, Питер живее всех живых. И прячется эта крыса... Кто-нибудь, подойдите, у меня в нагрудном кармане...       — Он прячется у вас в нагрудном кармане? — с отчаянием переспросил Римус.       — Конечно же не он, Римус. Фотография, — нетерпеливо пояснил Сириус. — Его фотография. Надеюсь, он не сбежит к концу нашего разговора, как он любит это делать.       — Не сбежит с фотографии? — переспросил Римус. Он взволнованно закусил губу, как если бы мысленно умолял вселенную, чтобы тот, кто был ему когда-то лучшим другом, оставался в своём уме.       — Прошу прощения, — внезапно заговорил Амон, до того молчавший. — Мне кажется, или будет проще начать с самого начала? Здесь явно имеет дело какая-то давняя история, и её понимание у всех различается.       — Позвольте мне объяснить вам эту историю, Амон, — сказала Макгонагалл. По её лицу было сложно сказать, о чём она думает. Стоявший же рядом Снейп был мрачнее тучи. — В учебные годы Блэк, Поттер, Петтигрю и профессор Люпин были хорошими друзьями. Во время войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть семья Поттеров была под угрозой. Поэтому своё местоположение они скрывали, и единственным, кто знал эту тайну, был Сириус.       — Я всё равно, что убил их, — горько сказал Сириус, стоило ей замолчать. — В последнюю минуту я уговорил Лили и Джеймса переменить свой выбор и сделать Хранителем Тайны Питера. В этом моя вина…       — Боже правый, — Макгонагалл охнула. Глаза Люпина широко распахнулись.       Борода Дамблдора дрогнула. Он склонил голову в задумчивости, хотя и не было удивлён.       — Сыворотка правды всё ещё действует, Северус, не так ли?       — Да, — сквозь зубы проговорил Снейп.       — В таком случае, — попросил Дамблдор, — мистер Блэк, мы просим вас, расскажите историю с вашей точки зрения.

***

      Канеки в этот день присутствовать не смог.       После бессонной ночи Амон выглядел устало, однако профессор Дамблдор был лишь немного хмур. Когда они вышли из камина, их уже ждал одетый во всё чёрное человек.       — Здравствуйте, мистер Дамблдор, мистер Котаро, — он приветственно кивнул. — Прошу за мной.       Здание, которое ранее было пыльным и заброшенным, сейчас блистало чистотой. Видимо, его вычистили, чтобы никто из приглашенных не испачкал свой костюм.       Вся французская деревушка сегодня, казалось, примерила траур. С холма, на котором стоял заброшенный дом, в свете холодного солнца из-под снега выглядывала чёрная земля и стояли истуканами тёмные ветки кустов. От пышных кустов роз оставались лишь закутавшиеся в тряпки обрубки стеблей. Улицы были необычайно пустынными – редкий для этих мест холод держал всех жителей в заложниках, не позволяя даже выглянуть из дверей.       Покрытый иссохшим мхом каменный забор окружал особняк древним скелетом, сливаясь с белым окружением. Во дворе особняка царил февраль.       Стоило Амону пройти через ворота, ему показалось, что воздух поменял плотность. Никакого снега внутри не было, а по обе стороны тропинку украшали только-только распустившиеся цветы. Вдали, как заметил следователь, сад всё ещё был таким же неухоженным, как и раньше, кривясь, путаясь и изгибаясь. У входа в особняк отливало на солнце гладкими плодами оливковое дерево.       Дамблдор уже вошёл в здание, негромко беседуя с сопровождающим. Амон же остановился напротив дерева, разглядывая бледные плоды. В груди было как-то пусто.       — Невероятно, не так ли?       Следователь повернул голову. Говорившим оказался мужчина лет тридцати пяти на вид. Одетый в чёрные брюки и черный свитер, он, казалось, чувствовал себя несколько неуютно в своей одежде. В его голосе был отчётливый немецкий акцент.       — В этой части Франции средняя температура в феврале составляет пять градусов Цельсия, — продолжил мужчина. — Конечно, бывает холоднее, бывает и теплее. Вне особняка температура сейчас составляет минус три градуса Цельсия. Но здесь... Здесь уже тёплая весна.       — Амон Котаро, — представился следователь, протягивая руку. Он уже понял, кто перед ним.       — Оскар Вольф, — мужчина ответил крепким рукопожатием. Его ладонь была покрыта короткими шрамами от порезов, а на тыльной стороне виднелся большой ожог. — Вы ведь тот самый мистер А. Котаро, о котором мне писал Николас? О, Николас... Ruhe in Frieden, lieber Freund... Он говорил, вам и вашему напарнику нужна помощь в исследовании, верно?       Котаро кивнул.       — Да. Надеюсь на наше сотрудничество.       — Я тоже надеюсь, — ответил Оскар. — Пусть повод для встречи нерадостный, приятно встретить простого человека. Вы же знаете, магические законы о сохранении тайны и прочее, прочее... Так что о нашем с вами происхождении лучше не распространяться, — он грустно усмехнулся.       Мисс Бертран оказалась молодой девушкой лет двадцати пяти. Её волнистые каштановые волосы, перевязанные черной лентой, спадали до плеч, её лицо казалось несколько уставшим, а в речи был слышен отчётливый французский акцент. Но холодное поведение, серьезный взгляд и твёрдый голос напомнили следователю дочь Мадо, Акиру.       На душе было как-то до противного тоскливо. Солнце скрылось за высокими облаками. Фламели жили долго, и за свою жизнь успели обрести много знакомств. Однако присутствовало всего двенадцать человек.       Когда Амон остановился у открытых гробов, его пальцы сжали металл креста на груди. На лицах людей, ставших ему близкими друзьями, не было боли, страха, гнева.       Амон часто бывал на похоронах. Но до боли в груди, до гнева и ужаса редко он мог видеть мертвые лица насколько спокойными.       «Для них смерть – словно старая подруга или долгожданный отдых», — вспомнились ему слова директора.       — Спасибо вам, — тихо сказал Амон прежде чем развернуться.       После церемонии мисс Бертран огласила завещание. Большая его часть была связана с алхимическими разработками. Все бумаги и предметы, относящиеся к устройству и исследованию природы гулей, переходили Амону и Канеки. Некоторые части завещания оказались засекречены.       Когда Дамблдор и Котаро уже собирались уходить, к ним подошла мисс Бертран.       — Мистер Канеки не смог присутствовать? — уточнила она.       — К нашему глубокому сожалению, — подтвердил директор.       — Прошу передать это мистеру Канеки, — холодно сказала девушка, протягивая запечатанный конверт. — Передайте, что я буду ждать ответа.       — Обязательно, — ответил директор. — Спасибо Вам за организацию, мисс Бертран. Если что-то будет нужно...       — Конечно. Спасибо, — коротко закончила мисс Бертран. Амон бросил короткий взгляд на девушку, стараясь понять, о чём она думает, но она, развернувшись, уже уходила.       Дамблдор бросил в сторону следователя любопытствующий взгляд. Но Котаро лишь покачал головой.       — В этом мире так много спокойствия.       Стоило выйти за врата, под ногами вновь захрустел снег. Холодный ветер кусал за лицо, и солнце больше не светило.       — Люди живут мирно, дети улыбаются. И у смерти совсем другое лицо.       Дамблдор покачал головой. Несколько снежинок успели запутаться в его длинной бороде.       — Этот мир ещё не успел окончить своей войны, — ответил директор.       — Признаться, я думал, что уже меньше тоскую по своему миру, — грустно усмехнулся Амон. — Но с каждым днём мне всё сильнее хочется вернуться.       — Чтобы повидаться с дорогими людьми? — Дамблдор склонил голову.       Амон на секунду поднял глаза к серому небу, скрытому за облаками. Его левая рука сжалась в кулак. Всё ещё было непривычно не чувствовать в руке холодного металла чемодана с куинке.        — Чтобы хоть немного, — ответил он, не прекращая идти, — на столько, насколько хватит моих сил, приблизить конец нашей войны.