Презумпция невиновности

      — Если ты не появишься через три дня, отправимся на твои поиски.       Канеки кивнул. Он сидел за прутьями решетки, обхватив колени руками. Голос Люпина казался ему каким-то далёким, словно сейчас Канеки не жил, а наблюдал за происходящим через страницы книги. Он мог поклясться, что видел сейчас, насколько темным был его какуган.       Котаро молча стоял рядом, словно до сих пор не мог понять, как он согласился на это.       — Идти надо быстро. Камин без присмотра ночью, поэтому возвращайся только с... — Люпин запрокинул голову, вспоминая, — ...десяти часов вечера до восьми часов утра. Если не успеваешь - лучше подождать следующего вечера. Ты сам сказал, что не хочешь привлекать слишком много внимания.       Канеки ещё раз кивнул. Его руки немного дрогнули. Под этим взглядом Котаро он чувствовал себя особенно плохо.       Следователь внезапно подался вперёд, и его рука сжала висящий на груди крестик.       — Только те, кто умер своей смертью. Никаких убийств. Никаких...       — Да, — Канеки коротко ответил. — Я бы не смог иначе.       «Из-за своей слабости», — подсказала Ризе, но Канеки замотал головой, прогоняя голос.       — Нет, — твердо сказал он. — Из-за своей силы.       — Канеки? — позвал профессор Люпин, и, подняв голову, Канеки понял, что произнес это вслух. — Ты в порядке?       — Да, — коротко ответил он, кладя голову обратно на колени. — Просто всё ещё боюсь кому-то навредить.       Люпин молча отвернулся, думая. Спустя пару секунд он обратился к Амону:       — Раз ты одобрил эту идею, ты должен быть уверен, что всё будет в порядке. Почему тогда...       — Я не уверен, — следователь раздражённо махнул головой. — Это идёт вразрез с моими принципами...       — И что говорят твои принципы?       — Я убиваю гулей, чтобы защитить людей, — твердо сказал Амон.       — Я всё ещё жив, — напомнил о себе Канеки. Собственный голос показался ему пугающе пустым.       — Ты – гуль лишь наполовину, — раздражённо огрызнулся Котаро. — В каком-то смысле ты всё ещё гражданский.       — Значит, в твоих же принципах защитить Канеки от его же самого, Амон, — уголки губ Римуса приподнялись, когда он успокаивающе похлопал следователя по плечу. — Канеки пообещал, что живые люди не пострадают.       Амон молча сжал крест на груди и отвернулся, пока Люпин продолжил:       — Я думаю, мы сможем ему верить.       — Если ты сможешь немного поесть сейчас, будешь ли ты лучше себя контролировать? — спустя небольшой момент молчания спросил Котаро сухо. Канеки не сразу сообразил, что вопрос относился к нему.       — Первые пару часов – нет. Когда приду в себя – да, — выдавил он. — Что...       Он замер, когда увидел, как Котаро расстёгивает пуговицы рубашки.       — Амон... — Римус распахнул глаза. — Ты...       Сердце Канеки рухнуло куда-то вниз. Он понял, к чему всё идёт.       — Я вполне могу выдержать боль, — следователь был абсолютно спокоен и казался немного отстранённым. — Римус, ты сможешь проконтролировать, всё ли в порядке и использовать заклинания, если понадобится. А после мы просто сходим к мадам Помфри.       Римус большими глазами смотрел на него, не говоря ни слова. В конце концов, он кашлянул.       — На этот раз ты уверен в своих словах.       — Абсолютно.       — ...поговорим об этом позже, в больничной палате, — Люпин вздохнул и вынул из кармана мантии волшебную палочку.       «Снова сопротивляешься?»       — Канеки? — спросил Амон спокойно.       «Страдаешь и думаешь, что это искупит всё совершённое, искупит то, кто ты есть, сделает тебя человеком», — голос Ризе вернулся. Парень вздрогнул.       — Когда-то... — сказал Канеки хрипло, вновь пряча лицо в коленях. — Когда-то я считал, что чем причинять боль другим, лучше страдать самому.       Следователь молчал, позволяя ему говорить. Римус нервно крутил в руках волшебную палочку.       — Я мог бы попросить вас меня убить, — сказал он, и его голос надломился. — Так я бы убил гуля внутри себя и остался бы человеком. Но...       Он наконец поднял голову. Следователь и волшебник отразились в его какугане, а правый глаз казался слегка увлажнённым.       — Но я не только человек, — наконец сказал он. — Спасибо за доверие.       Он встал, всё ещё дрожа. Амон, замявшись на секунду, выставил вперёд предплечье. Канеки сглотнул.       — Я п-постараюсь сделать всё быстро.

***

      Зола забивалась в нос и лезла в глаза, оседала на светлые волосы, но тут же сделала в порыве воздуха. Кружилась голова, а желудок словно сжало и утащило куда-то к пяткам.       Когда Канеки вышел из камина, он прислонился спиной к его холодной поверхности, чтобы отдышаться. Только он решил, что привык к перемещениям...       — Здравствуй, Канеки.       Ризе стояла рядом с ним. Глаза медленно привыкали к темноте, и Канеки мог увидеть, как Ризе, довольно улыбаясь, наблюдала за ним из-за тонких стекол очков.       Когда голова перестала кружиться и тошнота прошла, Канеки наконец отошёл от камина. Похоже, волшебники, как и гули, питали необыкновенную страсть к заброшенным домам – все внутри, за исключением камина, казалось обветшавшим и пыльным, даже несмотря на то, что в угасающем лунном свете почти ничего не было видно. Из-за заминки, созданной следователем, Канеки пришлось идти ранним утром, когда солнце ещё не встало. Впрочем, нельзя сказать, что Канеки не был ему невероятно благодарен.       Не обращая внимания на Ризе, парень прошел к выходу. На улице, несмотря на холод, всё же не было снега. Старые и новые домики перемешались и, в отличие от столицы, стояли на достаточном расстоянии друг от друга. Это место, скорее всего, было невероятно красивым летом и осенью, когда кусты роз цвели, а не прятали обрезанные стебли в тщательно подготовленные людьми укрытия, а деревья не хвастались голыми ветвями. На дверях некоторых домов все ещё висели венки из остролиста, уже успевшие завять после Рождества.       Парень поёжился, когда его волосы взъерошил ледяной ветер. Его одежда была сделана из плотного материала, но при такой погоде он совсем продрогнет, если высунется наружу прямо сейчас.       Лучше подождать, пока не встанет солнце. Канеки с тихим вздохом вернулся в комнату, закрыв дверь, и, стряхнув со стула у окна пыль, сел на него.       Ризе бесшумно прошла к стулу напротив. Она положила голову на ладони, поставив локти на стол. Канеки молча игнорировал её полный любопытства взгляд.       — «В шутку всё обратить... но если это не шутка?» — тихо сказала Ризе. От звука её голоса Канеки вздрогнул. — «Скажешь: "Не шутка!" — прозвучит по-детски наивно».       Это стихотворение было знакомо Канеки. Он медленно поднял взгляд, чтобы встретиться с улыбающимся чудовищем глазами.       — «Шутка», — Канеки хрипло начал следующую строку.       — «Скажешь, и самому станет грустно», — Ризе поправила очки. После долгой паузы, она поторопила: — Какая же строчка следующая?       — «Я ведь тоже живое существо, не так ли?» — у Канеки пересохло в горле.       — Умница, Канеки.       Ризе перевела мечтательный взгляд в окно. Рассветом ещё даже и не пахло. — Почему сейчас ты здесь? — спросил Канеки тихо. — Хочешь снова порекомендовать мне всех убить       Прикрыв рот ладонью, девушка тихо рассмеялась.       — Ох, что ты, Канеки. А ты хочешь этого?       Парень молча покачал головой.       — Значит, никаких убийств сегодня, — ладонью Ризе принялась скучающе чертить в пыли фигуры. — Давай лучше поболтаем.       — Я не хочу говорить с тобой, — Канеки тихо обхватил голову руками. — С меня хватит сумасшедших идей и кровавых слов.       — А я всё же очень хочу убедиться, что ты всё понял, — Ризе склонила голову. — Если это так, я уйду.       Канеки поднял глаза. Он словно хотел что-то сказать, но промолчал. — И что я должен был понять? — спросил он наконец, когда пауза затянулась.       — Что отличает античную литературу?       — Это издёвка?       — Нет.       — Стиль написания, размер...       — Не то.       Канеки раздражённо огрызнулся:       — Как это вообще относится ко мне?       — Ты просто не хочешь думать, — Ризе словно слегка обиженно надула губы.       — Конечно, я не хочу думать! — Канеки воскликнул, вскочив из-за стола. Увидев, что Ризе осталась невозмутима, парень опустился обратно на стул и нервно запустил слегка дрожащую руку в волосы. — Ты хоть знаешь, как это больно?! Я трачу все силы на то, чтобы не наброситься на кого-нибудь, чтобы сохранять сознание, чтобы никому не навредить. Почему ты продолжаешь твердить мне убивать?! Почему ты всегда сопровождаешь голод?! Почему...       Канеки сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Его взгляд был опущен на гладкую, немного пыльную поверхность стола.       Ризе никак не изменилась. Всё так же молча улыбалась и ждала ответа. Канеки, сделав ещё один вдох, постарался вспомнить первые пары в университете.       — Статичные герои. Почти всегда они не меняются и либо только хорошие, либо только плохие. Нет описания эмоций и...       Ризе снова улыбнулась.       — Достаточно, Канеки. Молодец. Это то, что я хотела услышать       — Так как это относится ко мне?       — Ты не герой античной литературы, — сказала она. — Позволь мне увидеть, как ты меняешься. Позволь мне увидеть, как ты становишься сильнее.       — Ты не уйдёшь, — Канеки скорее констатировал факт, чем спрашивал.       — Пока ты считаешь меня своей частью, — Ризе поправила очки. — Пока ты считаешь меня своим врагом, я не уйду.       — Но если я признаю тебя своим другом, ты тоже не уйдешь, — пробормотал парень, глядя на свои ладони.       — Ты почти добрался до разгадки.       — Разгадки чего? — огрызнулся Канеки.       Но когда он поднял голову, Ризе уже не было.       Канеки пришлось подождать ещё около часа с небольшим, прежде чем на улице немного посветлело. Он молча вышел из старого домика, и на него тут же набросился холод.       — «Я ведь тоже живое существо, не так ли?» — пробормотал парень строчку, стараясь идти быстрее, чтобы согреться. После того, как Ризе упомянула это стихотворение, оно не выходило у Канеки из головы.       — «Как листок газетный, брошенный в парке», — Ризе шла рядом с ним. В отличие от Канеки, она совсем не замечала холода. Её внимание захватила большая пятнистая кошка, мелькнувшая у поворота. Но, стоило Канеки обернуться, кошка тут же испуганно скрылась. Явно домашняя: её опрятная густая шерсть смутно пахла человеческом.       — «Я бреду, неприкаянный и убогий», — продолжил Канеки себе под нос и не смог удержаться от нервного смешка.       Сонная женщина вышла из встречного магазинчика, чтобы перевернуть табличку на "открыто", как раз когда Канеки проходил мимо. Парень несколько секунд оценивающе рассматривал вывеску: «Мелочи на улице Роквелла». Советуя это поселение, слишком крупное чтобы быть деревушкой, но слишком маленькое, чтобы зваться городом, Люпин говорил, что там всего несколько магазинов. Похоже, это как раз был один из них.       Канеки вошёл внутрь. Ризе вновь куда-то исчезла, оставив его одного среди высоких стареньких полок. Их металлические основания слегка проржавели, а деревянная поверхность выглядела проживающей последние годы. Тёплый воздух внутри помещение окутал парня, и сразу перехотелось уходить.       — Доброе утро, — сказал Канеки на английском, стараясь выглядеть спокойно и приветливо.       — Здравствуй, — владели юца магазина, прикрыв ладонью рот, сонно зевнула и попыталась изобразить улыбку. — Что-то подсказать?       — Я здесь недавно, турист, — начал парень неловко, и его рука машинально поднялась, чтобы потереть подбородок. — Друзья говорили, что места здесь опасные, просили быть осторожнее...       — А-а, — женщина моргнула. — У нас это редко спрашивают, а надо бы. Места гористые, а на дорогах поворотов столько... Если ты на машине добрался – от главного выезда едь аккуратнее. А если решишь посмотреть на озеро Нест – будь осторожней с восточным берегом. Там красиво, много туристов, но берег...       — День добрый, — женщину прервал звон колокольчиков над входной дверью. Тощий, немного лысеющий мужчина с мешками под глазами и яркой улыбкой зашёл в магазин. — Подскажите, когда открывается ближайшее кафе?       Владелица магазина немного растерянно посмотрела на него, спросонья не сразу разобрав вопрос.       — С девяти, — наконец сообразила она. — Не желаете приобрести что-нибудь? Сувениры с нашими достопримечательностями, набор для кемпинга...       Внимание Канеки привлекла полка с книгами. Он слушал остальной разговор в пол-уха, больше интересуясь названиями и авторами.       — М-м... Люси, ты что-нибудь хочешь? Тут смешные брелки с кенгуру...       — Это зайчик, папа, — раздался детский недовольный голос.       Канеки не смог не обернуться: у кассы, ранее прячась за спиной отца, стояла одетая в ярко-жёлтую куртку девочка. Её европейская внешность не давала ошибиться, но сердце парня заныло, когда он вспомнил маленькую Хинами. Она смотрела так же сердито и недовольно, нахмурившись и поджав губы, как Хинами, когда Тоука грозилась вышвырнуть спасённую птицу.       Он буквально заставил себя отвернуться. Запах людей подогревал только-только успокоившийся голод и выворачивал парня наизнанку.       — Хотите что-то приобрести? — женщина обратилась к нему, и лишь тогда Канеки осознал, что стоял, вцепившись в какую-то книгу, и, судя по пронзительному взгляду владелицы магазина, стоял уже долго.       — Э-э... — Канеки моргнул, приходя в себя. — Да, пожалуйста. Тут был сборник рассказов Камю...       Когда Канеки выходил из магазина с небольшой стопкой книг в руках, мужчина с дочерью всё ещё был тут. Они стояли у старенького автомобиля, о чем-то громко разговаривая.       — Я хотела на пикник, — девочка скрестила руки на груди, напоминая нахохлившегося цыпленка.       — Сейчас холодно, — возразил мужчина, стараясь успокоиться сам и успокоить дочь. — Смотри, мы сейчас подождем, когда откроется кафе, и купим пирожных... А потом пойдем в музей, посмотрим на птичек, и на лес. А вечером поедем в Хэндвилль...       — Я не хочу на них смотреть! — девочка снова поджала губы. — Я хочу на пикник, как с мамой, и чтобы там были вкусные сэндвичи! И чтобы был снег! Или солнце и тепло!       Канеки поспешил в сторону дома с камином, чтобы оставить там книги. Но скрыться за поворотом он не успел.       — И кто вообще едет куда-то зимой, это глупо! Ты глупый! — выкрикнув эти слова, девочка сорвалась с места.       — Люси! — отец попытался схватить её, но не успел. Девочка бежала, что было сил, и так же, изо всех сил, столкнулась с Канеки.       — Ой...       Толстая куртка защитила от падения. Пока отец Люси спешно шёл в их сторону, Канеки поставил книги на землю и помог девочке подняться.       — Ты же по маме скучаешь, верно? — спросил он, присев перед ней. Девочка всхлипнула, с трудом сдерживая слёзы обиды.       — Папа совсем не такой! Никогда меня не слушает...       — Твой папа и не будет таким же, — сказал Канеки, взглянув искоса на остановившегося рядом встревоженного мужчину. — Но, я думаю, он всё же старается.       — Простите за неудобства, сэр, — извинился мужчина перед Канеки и протянул руку девочке. Та, глянув на него исподлобья, всё же отошла от Канеки.       — Ничего страшного, — заверил парень, подбирая книги. — Доброго вам дня.

***

      — «Дайте же живому жить, как сам он мечтает», — процитировала Ризе, когда Канеки, подрагивая от холода, брёл по гористой дороге в обратную сторону, к поселку. Впереди блестело, пробиваясь из-за леса, озеро, но мельтешащие зелёные ветви не вызывали спокойствия, лишь углубляли тревогу. — Твой план, кажется, полон логических несостыковок. Уже вечереет, но ни одного трупа.       — Я в курсе, — Канеки прикрыл глаза, пытаясь дать им отдохнуть. — Я знаю шансы, поэтому и просил несколько дней. Если сегодня здесь пусто, я отправлюсь в другое место.       — А если везде будет пусто? — Ризе шла рядом легко, словно не касаясь земли. Солнце скрылось за густыми тучами, и цвета вокруг казались серыми. — Что же ты, вернёшься, и все усилия будут напрасны? Окажется, что ты зря переполошил всех.       После нескольких часов, потраченных впустую, было сложно найти силы продолжать разговор, но Канеки не мог молчать.       — Не зря. Я всё же попытался. Благодаря следователю, я смогу продержаться немного дольше.       — И что же, просто запрёшь себя в клетке и будешь жалеть себя?       — Запру, — согласился Канеки.       — Потому что слишком слаб для гуля...       — Потому что слишком силён для...       Он не успел закончить. Вскрик разнёсся по лесу, всполошив несколько сонных птиц.       — ...человека.       Канеки втянул носом воздух. Убедившись, что вокруг пусто, он позволил ринкаку выскользнуть из-за спины.       Он сделал несколько быстрых шагов. Ринкаку не слушались, они медленно и неуклюже покачивались за спиной.       — Давай же...       Парень побежал. Понемногу, словно разминая долго не использовавшиеся мышцы, он старался помогать себе щупальцами, чтобы удерживать равновесие. Когда ритмичный бег наконец перестал вызывать столько затруднений, он наконец смог отталкиваться от земли с помощью ринкаку, ускоряя движение.       В воздухе закружились снежинки. Они падали на щёки, на нос и тут же таяли. Оседали на волосы, но терялись на фоне светлых прядей.       Всего через две минуты Канеки, тяжело дыша, убрал ринкаку. Впереди, на крутом каменистом берегу, стояла знакомая девочка. Воздух разрезал громкий плач.       Когда Канеки подошёл ближе, девочка обернулась. Она была вся растрёпанная, её ярко-жёлтая курточка теперь была покрыта землёй.       — Папа, — всхлипнула она. — Там папа...       Сердце у парня рухнуло вниз. Когда он подбежал ближе к берегу, скользкие от снега камни и почва под его ногами посыпались, почти утащив его с собой. С трудом удержав равновесие, парень, прищурившись, взглянул вниз.       Тело мужчины лежало у воды среди камней. Тонкий слой белого снега в районе его головы пропитывала кровь.       — Он меня от края оттолкнул... И упал...       Парень обернулся к девочке.       — Ты помнишь, как вы сюда дошли?       — По дороге... — она всхлипнула.       — Беги туда, ты же быстро бегаешь. Расскажи, что случилось. Кто-нибудь придёт на помощь.       Девочка ещё секунду медлила, глядя вниз, но после всхлипнула, развернулась и побежала. Не желая тратить время, парень тут же отвернулся и начал осторожно спускаться вниз.       Теперь он понял, почему продавец в сувенирном магазине делала предупреждение об озере. Камни на крутом берегу осыпались после каждого шага, а поднявшийся ветер совсем не помогал, швыряя снег и землю в лицо.       В какой-то момент спастись от падения в духе шаров для боулинга помогли лишь вовремя выставленные ринкаку. Наплевав на осторожность, парень перемахнув сразу через треть пути в два быстрых прыжка, помогая себе с помощью щупалец. Ноги приземлились в ледяную воду, и Канеки зашипел от холода.       Когда Канеки поднял голову, у края обрыва мелькнула уже знакомая утренняя кошка, словно напоминая о разговоре с Ризе. Несмотря на метель, кошка прижалась к камням, с любопытством и испугом глядя вниз.       Наконец парень подошёл к лежащему на земле телу. Потемневший какуган жгло, и хотелось вырвать себе желудок, который сводило от запаха крови. Канеки сглотнул наполнившую рот слюну.       Было неясно, мёртв мужчина или ещё был шанс на жизнь. Парень отогнул края одежды и коснулся шеи мужчины.       Ничего... Только холод. Парень немного сместил ладонь, на этот раз взяв немного повыше.       В пальцы ударила тёплая пульсация артерии.       

Между жизнью и смертью

все падает, падает снег…